Объект насилия Седов Б.

– Плюнь, – прошептала Латынина.

Но я не мог плюнуть. А вдруг это Борщ, с которой весь день так хотелось поговорить? Или Антон? Или хотя бы Василиса?

– Я жду звонка. Извини, детка. – Я согнал Ольгу с колен, выскочил из кресла и устремился к столу, боясь, что звонившему не достанет терпения, и я не успею ответить.

– Алло! – Я успел. – Слушаю!

– Денис Дмитриевич! Здравствуйте, дорогой! – Этот голос, тягучий и глуховатый, сразу же вызвал у меня ассоциацию с удавом Каа из мультфильма про Маугли. – Вы даже не представляете, какая для меня огромная честь беседовать с вами. Скажите, а Оля Латынина, случайно, не рядом?

Меня прошиб пот! У меня затряслись руки!

Я понял, с кем сейчас говорю!!!

– Нумератор, паскуда! – процедил я. – Какого черта! Откуда знаешь мой номер?

У Латыниной отвисла челюсть и округлились глаза. Я подскочил к ней и, не церемонясь, выдернул за руку из кресла. Зажал микрофон трубки ладонью и зашептал стремительно:

– Делай, что хочешь, но надо записать его голос. Хоть одно слово. Я затяну разговор, как смогу.

Ольга кивнула и рванула из кабинета. Я вновь прижал трубку к уху.

– …куда вы пропали?

– Я тебя слушаю, гадина!

– Ну-у-у, зачем же так грубо, Денис Дмитриевич? Я вас представлял воспитанным человеком. А вы меня разочаровываете. Так куда вы пропали? Отдавали распоряжения, чтобы записали наш разговор? Не получится. Не успеют. У меня слишком мало денег на счете. Потому говорить буду кратко. Алло, алло, вы меня слышите?

– Да, слушаю. – Я решил больше не хамить, держаться с ним корректно и спокойно. Главное сейчас втянуть его в разговор, выиграть время. А там, глядишь, Латынина и успеет что-нибудь изобрести насчет записи голоса (хотя б одно словечко, чтоб иметь образец!) Впрочем, шансы на это практически равнялись нулю.

– Денис Дмитриевич, у меня для вас новый подарок. Номер седьмой.

«Ах, ты ж скотина!» – скрипнул я зубами. Но сдержался. Только коротко выплюнул: —Где?

– К сожалению, немного далековато. Впрочем, расстояние – понятие относительное. При желании вы доберетесь до этого места всего за полчаса. Это Пушкин. Знаете такой городок?

– Да.

– Конечно-конечно. А как же иначе? В Пушкине есть Баболовский парк. На границе парка цветочный питомник. Вот за питомником в лесочке она вас и ждет. Красивая девочка. Мы с ней так мило беседовали! Она так удивилась, когда я сказал, что я Нумератор! И подумала, что я шучу. Но я ее убедил. И тогда она заплакала, она очень просила ее не убивать. Она даже обещала, что никому не расскажет про наше знакомство. Но кто ж такому поверит?

– Ты ее изнасиловал?

– Обижаете! Я же не педофил. Этой девочке исполнилось шестнадцать позавчера. Она сама рассказала об этом, когда просила ее не убивать. Но я ей объяснил, что иначе никак не могу.

«Этот подонок копирует клонируемых из одного дешевого триллера в другой дешевый триллер маньяков, – пришел к выводу я. – Во всяком случае, что касается манеры речи, все один к одному. Содержание то же. И интонации те же – голливудские».

– А потом?

– А потом я дал ей немного поплакать. И свернул ее цыплячью шейку. Она хрустнула! – Ублюдок наслаждался, смакуя в памяти подробности своего нового зверства. И наслаждался вдвойне, делясь ими со мной.

«Пожалуй, я первый, кому он об этом рассказывает, – решил я. – Раньше у этой скотины благодарных слушателей не было».

– И как давно это произошло? – Я откопал в бардаке, царящем у меня на рабочем столе, визитку, которую сегодня оставил Гордеев, снял с базы трубку городского телефона и принялся набирать номер.

– Всего какие-то пятнадцать минут назад. Она совсем свеженькая, Денис. Ничего, что я буду обращаться к вам по-простецки: Денис? А то по имени-отчеству как-то слишком уж длинно.

– Ничего не имею против. А как к тебе обращаться?

– Алло, – раздался в трубке городского телефона голос Гордеева.

– Нумератор. Как же еще?

Я прижал сотовый микрофоном к бедру и затараторил по городскому:

– Это Забродин. Нумератор, возможно, сейчас в Пушкине. Четверть часа назад он убил еще одну. В Ба-боловском парке. За цветочным питомником. Я сейчас разговариваю с ним по мобильнику. Затягиваю разговор, как могу. Пока все. Остаюсь на связи. – Я поднес к уху сотовый.

– …все пропадаешь куда-то, Денис.

– Я ж на работе. Меня отвлекают.

– Конечно-конечно. Приношу извинения, я не учел, что ты работаешь допоздна. Ну что же, не буду тебе мешать. Приезжайте за девочкой… Номер седьмой!

Тянуть разговор!

– Погоди. Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос.

– Конечно, Денис. Только кратко.

– Я знаю всех твоих девочек, начиная с номера два. А кто была первой?

– О! – Он усмехнулся. Как же он, негодяй, усмехнулся! Пожалуй, воспоминания о номере первом доставляли ему особенное удовольствие. – Это долгая история, Денис, а у меня мало денег на счете. Поэтому как-нибудь в другой раз. А сейчас, извини, я с тобой попрощаюсь. Только скажу напоследок, что жду, не дождусь, когда познакомлюсь с вашим «объектом насилия». Ведь я даже не знаю, как ее звать, эту красавицу. Но ничего, скоро узнаю. Я уже близко. Очень близко! До свидания, Денис.

– Погоди! Тянуть разговор!!!

– Что еще?

– Тот лесок за цветочным питомником, он, наверное, большой. А если мы не найдем номер семь? Опиши поподробнее место.

– Захотите, найдете. Не так уж это и сложно. До встречи, Денис. Я уже бли-и-изко!

И он прервал соединение.

– Вот дерьмо! – Рукавом я провел по влажному от пота лбу. – Павел, ты на связи?

Какие сейчас могут быть, к черту, условности?!! На «ты» с «важняком» из прокуратуры? Почему бы и нет!

– Да, Денис. Я слушаю.

– Он отсоединился. Я старался, как мог, но заболтать его не удалось. Записать хотя бы часть разговора, думаю, тоже. Хотя я сразу отдал распоряжение, но у нас не было времени. Да и не знаем мы, как это делается.

– У тебя в сотовом разве нет диктофона? – Гордеев тоже перешел на «ты».

Оно и к лучшему. Так легче общаться.

– У меня телефон древний, как мамонт. В нем нет ничего. – Трясущейся рукой я наконец сумел извлечь из внутреннего кармана платок, принялся вытирать лицо. Рубашка на спине намокла, хоть выжимай. Ощущение не из приятных. – Как думаешь, удастся блокировать его в Пушкине?

– Сомневаюсь, Денис. Прошло двадцать минут. Он уже уехал.

– Проклятье!

– Согласен. Ты можешь сейчас по свежей памяти передать в деталях весь ваш разговор? Я запишу.

– Конечно… – излишне самоуверенно заявил я. Но тут же поспешил смягчить формулировку своего обещания. – Я постараюсь.

– Прямо в лицах, Денис. Что говорит он, что отвечаешь ты.

– Я понял.

– Тогда поехали.

Я посмотрел на часы (без пятнадцати восемь). Подумал, что надо бы сказать «новостникам», чтобы высылали в Пушкин дежурную группу, но решил, что десять минут роли не играют. Сосредоточился. И…

Это был театр одного актера. Плохого актера, надо признать. Но уж тут Гордееву выбирать не приходилось.

– Короче, зазвонил телефон. Я такой: «Алло». Нумератор: «Денис Забродин. Здравствуйте. Вы даже не представляете, какая это для меня честь с вами разговаривать. Скажите, а Оля Латынина, случайно не рядом»?..

На часах было без двадцати пяти девять.

Дежурная группа редакции новостей умчалась в Пушкин полчаса назад, но до места пока не добралась. Мне только что отзвонился Жорж Таваури, сообщил, что дороги им еще минут на пятнадцать. И это при условии, что повезет сразу найти в незнакомом Баболовском парке место преступления.

С выездным корреспондентом мы договорились, что он постоянно будет держать меня в курсе событий, выходить на связь каждые тридцать минут. Сначала у меня было серьезное намерение отправиться с группой, но я решил, что гораздо важнее мое присутствие в десять часов на предстартовом инструктаже «Объекта насилия». Кроме того, сегодняшнюю ночь я собирался провести в монтажке на своем «электрическом стуле». Так же как и все последующие ночи – по крайней мере, до тех пор, пока не изловят маньяка. Я очень надеялся, что это произойдет очень скоро. Больно уж он нахален; слишком уж лезет на рожон.

Но пока этот монстр разгуливает по городу, нельзя расслабляться ни на секунду!

Я был уверен, что его угрозы познакомиться с «объектом насилия» не голословны. И не сомневался, что гадина найдет способ претворить свои намерения в жизнь, причем ударит с самой неожиданной стороны.

Так что, покой нам теперь может только сниться!

В кабинет проскользнула Латынина, подошла ко мне, обняла, ткнулась губами в макушку.

– Забродин, у меня есть бутерброды. Я отрицательно покачал головой.

– Тебе надо пожрать. Не хочешь бутиков, давай позвоню, закажу пиццу? Или сгоняю по-быстрому в магазин?

– Заказывай. Сгоняй, – безразлично сказал я. – Тебе дать кредитку?

– Иди ты! Обращение к телезрителям, насколько я понимаю, накрылось?

– Естественно. Оно уже не актуально.

– Ну, вот. А я так старалась! – с наигранным разочарованием в голосе посетовала Латынина. – Три часа корпела над текстом. Ладно, я побежала, подсуечусь насчет провианта. – Ольга отлипла от меня и устремилась из кабинета. Заказывать пиццу.

– Два часа прокорпела! Вовсе не три! – смеясь, крикнул я ей вслед.

Скотина маньяк! И какой же сюрприз он нам преподнесет?

Я взял телефон и еще раз попытался дозвониться до Борщ – глухой номер!

До Антона – тот же результат!

До Марины – «аппарат вызываемого абонента выключен…», черт побери!!! До Василисы…

– Алло.

Наконец-то хоть что-то!

– Привет. Это я.

– О! Зайка!

– Зайка издох, Василиса! – И все-таки я был рад слышать ее голосок. И этого, оставшегося в истории, «зайку». – Я весь день пытаюсь до тебя дозвониться. И по домашнему, и по сотовому.

– Да? – В ее голосе мне послышались радостные нотки. Или удивленные? – А у меня мобильник отключен. А домашний не слышу. Я все время в наушниках. Зай, ты прочитал мое письмецо?

– Еще в понедельник.

– А звонишь только сейчас, – произнесла она с легким укором. – Денис… – пауза. – Денис, мне надо с тобой поговорить.

– Говори.

– Это нельзя по телефону. В общем… – Василиса шмыгнула носиком. – В общем, я тут долго думала… Мне сейчас очень непросто… Нет, не по телефону. Зай, давай завтра встретимся.

– Сегодня встретимся, – отрезал я. – В десять. В офисе. Не опаздывай. Это важно. Обстоятельства изменились, жизнь усложняется…

– Что такое? – перебила она меня.

– Нумератор.

– Опять Нумератор?

«А ведь ей ничего не известно о втором письме, – подумал я. – И, само собой, о звонке. Она же не включает телевизор, не слушает новости. У нее в наушниках только музыка. А значит, не знает о трупе в Ржевском лесопарке. Не говоря уже об убийстве в Пушкине».

– Подонок активизировался. За последние сутки еще две убитые девушки. Мало того, он набрался наглости позвонить мне на мобильник. Угрожает, что обязательно до тебя доберется. И мне кажется, это не пустые угрозы.

– Доберется? – беспечно хмыкнула Василиса. – Что ж, пусть попробует!

– Не будь так самонадеянна, детка. Мы даже не представляем, с кем имеем дело. В общем, подъезжай к десяти. Тогда и поговорим.

– Что, только о Нумераторе? А…

– Остальное потом, – резко отрезал я.

– Давай, я приеду пораньше? Хотя бы на полчасика.

– Я сказал, потом.

– За-а-айка! – Она не просила, она откровенно ныла. И такая она была мне сейчас противна!

– Все! Не опаздывай! – Я нажал на «сброс» и поставил трубку на базу.

И тут же принял эстафету мой сотовый.

– Слушаю.

– Денис, мы на месте, – доложил Таваури. – Убита девочка. Молоденькая. Очень красивая. Здесь уже куча народу. Прокуратура, ФСБ, чиновники. И все еще подъезжают. Из телевидения мы первые. Но сейчас набегут.

– Понятно, Жорж. Работайте. Не буду вас отвлекать. Спасибо за звонок, – поблагодарил я, захлопнул крышечку и перебрался из-за стола в кресло. Закурил, поудобнее откинулся на спинку.

И чем же ты, погань такая, нас удивишь?!! А ведь удивишь, это точно.

В кабинете опять нарисовалась Латынина. Обрадовалась, узрев, что я не за столом, а в кресле. Тут же взгромоздилась мне на колени. Принялась докладывать:

– Заказала две пиццы. Большие. Одна с ветчиной, вторая с грибами. Привезут через сорок минут. В «новостях» есть микроволновка. Схожу к ним, разогрею… Забродин, да расслабься же ты, наконец! – Она откинулась чуть назад и довольно чувствительно двинула меня в грудь кулачком. – Хватит себя нахлобучивать! Если этот ублюдок что-то и выкинет, то уж никак не сегодня. За последние сутки он насосался крови достаточно. Теперь залег в логово и отдыхает.

Тревожное предчувствие не отпускало ни на мгновение!

– Оля, а что если мы сделаем перерыв?

– Ты о каком перерыве, Забродин? – Латынина уставилась на меня с наигранным удивлением, хотя отлично понимала, что я имею в виду «Объект насилия».

– Я о том, что сейчас позвоню Василисе и скажу, что сегодня у нее выходной.

– А завтра? Еще один выходной? Я пожал плечами.

– Вот видишь? Не-е-ет, милый, откладывай, не откладывай, а от смерти не убежишь… Ой, прости! Сморозила глупость!.. Короче, Забродин, ты, и правда, рехнулся, если всерьез думаешь о подобных вещах.

– Или устал.

– Точно, – вспомнила Ольга наш недавний разговор, – либо устал, либо рехнулся. А поэтому надо или идти к психиатру, или напиться. Кстати о птичках, у меня есть бренди. Почти полная бутылка.

– Тащи.

– Подождем пиццу.

– Тащи, я сказал!

– Вот таким ты мне нравишься больше, – оживилась Латынина, соскочила с моих колен и разве что не бегом рванула из кабинета.

А я достал из пачки еще одну сигарету. Поглубже откинулся на спинку кресла и щелкнул зажигалкой.

А может быть, и права мудрая Ольга. Пора прекращать себя нахлобучивать. Нумератор за последние сутки насытился кровью и давно сладко спит в своем логове. И уж сегодня-то его можно не опасаться.

Хотя пес его знает, мерзавца!

Глава 4 …ВАСИЛИСА!

Василиса меня не послушалась. Приперлась все-таки на полчаса раньше. И в результате проскучала эти полчаса в приемной. К себе я ее не пустил. И, тем более, не стал с ней ни о чем разговаривать. Просто бросил весьма нелюбезно:

– У меня дела. Не мешай. – И скрылся в кабинете, где меня дожидалась Оля Латынина.

До начала собрания мы с ней прикончили бренди и доели пиццу с ветчиной и грибами. Настроение, вроде, улучшилось. Тревожное состояние отпустило.

Я позвонил Катерине.

– Как самочувствие, детка? Как настроение?

– Скучаю. Приезжай поскорей.

– Мне очень жаль, – расстроил я Катю, – но я должен остаться на ночь.

Я не кривил душой. Мне, действительно, было очень жаль. С большей охотой я провел бы часок с бутылкой холодного пива в джакузи или посидел бы перед телевизором, чем всю ночь насиживал бы геморрой на «электрическом стуле» в монтажке, беспокоясь за Василису.

Но выбирать не приходилось.

Сволота Нумератор!!!

К десяти подтянулись Квачков и Никита, чуть опоздали Василисины телохранители – совсем немного, не страшно. Ольга быстренько убрала с журнального столика остатки нашего ужина.

Я обвел взглядом кабинет: «Ну что, помолясь, начинаем?»

Квачков и Никита устроились за приставным столиком.

Василиса, как обычно, не поленилась утащить стул в самый дальний угол и оттуда поедала меня фирменным взглядом исподлобья.

Олег и Никита скромненько пристроились возле двери.

Рядом на стуле Латынина, – интересно, что когда в кабинете много народу, в любимое кресло ее не заманишь и калачом.

– Господа, я собрал вас с тем, чтобы сообщить вам принеприятнейшее известие, – улыбнувшись, начал я. – Наш общий недобрый знакомый маньяк Нумератор не ограничился письмом, которое отправил мне по электронной почте, и с содержанием которого, думаю, все вы знакомы. Угрозы обязательно дотянуть свои грязные лапы до Василисы негодяй сегодня подтвердил по телефону. Эта погань каким-то образом сумела разнюхать мой сотовый номер. В том же телефонном разговоре мерзавец объяснил мне, где искать труп его очередной жертвы, седьмой по счету. Шестнадцатилетнюю девочку он убил в Пушкине сегодня приблизительно в семь часов вечера. Это уже вторая на его совести за текущие сутки. И останавливаться мразь, естественно, не собирается. Я очень опасаюсь, что он всерьез готовится к нападению на Василису.

– А не к тому ли мы и стремились? – прервал мой монолог Никита. – Изловить кровавую гадину на живца.

– Именно к тому. И от этого намерения отказываться, надеюсь, никто не намерен? – Я кивнул затаившейся в своем уголке Василисе. – Ты как?

– Вперед! – Коротко и ясно.

– Семен, – посмотрел я на Квачкова. – Не боязно?

– Кого бояться-то?

– Олега с Данилой не спрашиваю, чтобы не обидеть.

Олег одарил меня недоброй ухмылкой. – Я эту сволочь порву, как Тузик грелку! До приезда милиции он не доживет!

– Олег, недооценка противника до добра не доводит, – назидательным тоном изрек я прописную истину. – Так же, как и излишняя самоуверенность. Я об этом сегодня уже говорил Василисе. В том, что Нумератор обязательно предпримет попытку добраться до «объекта насилия», у меня нет ни капли сомнений. Мы задели его за живое, мы сами навязали ему эту идею, и теперь, пока он не успокоится, ее не осуществит. Только не ждите, что он попрет на вас с шашкой наголо. Ждите сюрприза, притом настолько неожиданного, что просчитать его наперед почти нереально. Он псих. А психи в своих пакостях очень изобретательны.

– В пакостях? Хм! – ухмыльнулся Никита. – Хороши пакости!

– Я имею в виду психов вообще, а не этого гада в частности. Итак, надо быть готовыми к самому неожиданному сюрпризу, а то и не к одному…

– Какой бы там ни был сюрприз, – уверенно перебил меня Олег, – принципалке этот мерзавец не причинит никакого вреда.

– А Катя? – напомнил я телохранителю недавний прокол. – Что, никакого вреда?

Олег не стал оправдываться, мямлить что-либо тина: «Экстремальная Василиса не неженка Катя». Он просто заткнулся. Зато неожиданно подал голос обычно молчаливый Квачков:

– А не может этот дебил просто взять и кокнуть Василису из-за угла из какого-нибудь обреза?

– Нет, – покачал я головой. – Он никогда не применит оружия, потому что убийство для него – это ритуал. Должен быть строго соблюден определенный сценарий. И основная составляющая этого сценария: жертве должна быть свернута шея. Он выбрал этот способ убийства, и от него уже не откажется. Так что обреза можно не опасаться.

– Василиса может не опасаться, – не унимался Квачков. – А мы? Если он решит сперва перебить охрану?

– Резонно, – заметил Данила.

И они принялись спорить с Олегом о том, может ли Нумератор набраться наглости напасть на них с огнестрельным оружием. А я облегченно откинулся на спинку кресла, предоставив профессионалам самим решать, какие дополнительные меры надо принять, какие коррективы следует внести в охрану «объекта насилия» в связи с усложнившейся окружающей обстановкой.

Они все решили сами: Данила, Олег и Василиса. Я за сорок минут не встрял в их дискуссию ни единым словечком. И лишь когда стрелка часов перевалила за одиннадцать, подвел итог.

– Короче, так. В любых условиях, хоть в парке, хоть в лесу, хоть на улице, хоть на помойке – везде! – дистанция между одним из охранников и «объектом насилия» теперь не должна превышать полета метров. Если Василису сопровождаете на машине, один из вас обязательно идет пешком. Если машина не используется, схема такая: Олег с Семеном в пятидесяти метрах позади «объекта насилия», Данила по возможности ведет скрытное сопровождение сбоку, так сказать, параллельным курсом. Через кусты, через клумбы, через буреломы. Надеюсь, прорвется. Если такое сопровождение невозможно, он уходит вперед Василисы. И тоже соблюдает дистанцию в пятьдесят метров. Пусть при такой схеме мы распугаем всех потенциальных насильников. Наплевать! Сейчас на первом месте не сюжеты «Объекта насилия», а безопасность Васюты. И Нумератор. И черт с ним, что «Объект» может резко проиграть в зрелищности! Если повезет схватить или ликвидировать маньяка, нам воздастся сторицей! – Я обвел взглядом кабинет: Олег и Данила меня внимательно слушали; Никита откровенно дремал; Квачков ковырялся с мобильником, то ли играл, то ли отправлял SMS; Ольга тщательно обрабатывала пилочкой ногти; Василиса пожирала меня взглядом исподлобья. – Все верно сказал?

– Все верно, Денис, – кивнул Олег. – Ни о чем не волнуйся. Проколов, как с Катериной, больше не будет.

– Надеюсь. Какой сегодня маршрут?

– Оставляем машину на Коломяжском проспекте. Гуляем по Удельному парку. Если там ничего, Василиса пешком идет в Озерки. Уж там-то точно найдет себе приключений.

Я кивнул:

– Тогда вперед. Уже половина двенадцатого. И еще раз прошу, не расслабляйтесь ни на секунду. Удачи.

Никита тут же встрепенулся и, счастливый, что закончился этот клятый, навевающий сон инструктаж, поспешил из кабинета в свою любимую монтажку. Квачков спрятал в карман телефон. Данила с Олегом одновременно поднялись, у обоих чуть оттопыривались на левом боку пиджаки. Латынина, как ни в чем не бывало, продолжала возиться с ногтями. Василиса отнесла на место стул и подошла ко мне.

– Зайка, – произнесла она почти шепотом, так, чтобы слышал только я. – А завтра мы встретимся, поговорим?

– Там будет видно, – довольно сухо ответил я и поймал себя на нехорошей мысли: «До завтра еще надо дожить».