Проклятая школа Хокинс Рейчел

Глава 8

Длинные ноги Арчера шагали так быстро, что мне пришлось гнаться за ним рысью.

Наконец я его настигла, уже на середине лестницы.

— Кросс! — крикнула я.

Просто не могла себя заставить вслух назвать его «Арчер». Это как в какой-нибудь классической пьесе: «Арчер, старый дружище! А не выпить ли нам чайку?»

Он остановился и оглянулся. Удивительное дело — без всякой насмешки.

— Мерсер? — отозвался он, и я скорчила гримасу.

— Слушай, почему ты сказал «нечто новенькое»? Я думала, ты все это видел раньше.

Он спустился на несколько ступенек.

— Видел. Три года назад, когда только поступил сюда. Мне было четырнадцать лет. Но тогда было по-другому.

— Как по-другому?

Он сбросил школьный пиджак и повел плечами, как будто в пиджаке была невесть какая тяжесть.

— Про Чарльза Уолтона и раньше показывали. Это у них любимое. И как в оборотня стреляют, и, кажется, еще как сожгли парочку фей. Но картинок было гораздо меньше. И их не показывали вот так… все сразу.

Он оценивающе посмотрел на меня.

— И повешенных не показывали. А ты молодец, впечатляет.

Я нахмурилась и скрестила руки на груди. Мне не понравилось, как Арчер на меня смотрел.

— Что тебя впечатляет?

— Я тогда, три года назад, как увидел все это, еле добежал вон туда, — он показал на дверку в дальнем конце коридора, — и меня тут же вывернуло наизнанку. То, что мы видели сегодня, было намного хуже, а тебе хоть бы что. Не думал, что ты так крута.

Я с трудом подавила смех. Может, с виду я и казалась спокойной, но на самом деле в животе у меня до сих пор бушевала настоящая дискотека. Я представила собственные внутренности в драных джинсах и с подведенными глазами, и на секундочку мне стало смешно, хоть я и постаралась сохранить хладнокровный вид, отвечая Арчеру.

— Просто я во все это не верю.

Арчер выгнул бровь, и я чуть не скончалась от зависти. Сколько я ни билась — не получается у меня изогнуть одну бровь. Поднимаются сразу обе, и лицо становится не ироничным, как задумано, а удивленным и чуточку испуганным.

— Во что ты не веришь?

— Да вот, что люди мечтают всех нас убить разными нехорошими способами.

— Вообще-то, Мерсер, история подтверждает такую гипотезу. Черт возьми, да люди и себе подобных истребляли тысячами, лишь бы добраться до нас!

— Да, но это в прошлом, — возразила я. — Тогда и лечили кровопусканием или сверлили дырку в голове. Сейчас люди стали просвещеннее.

— Ты уверена?

Он опять усмехался. Может, у него мышцы лица начинают болеть, если долго не кривить губы?

Я сказала:

— Слушай, у меня мама — человек. Она очень хорошо относится к экстраординариям и ни за что не стала бы их обижать. Она даже…

— У нее дочка — из таких.

— А?

Он вздохнул и перекинул пиджак через плечо, подцепив его указательным пальцем. Я думала, так делают только фотомодели на снимках в журнале «Джи-Кью».

— Может, мама у тебя действительно замечательная, но скажи: ты правда думаешь, что она так нежно относилась бы к ведьмам, если бы у нее самой в семье не было подрастающей ведьмы?

Я хотела ответить «да». Очень хотела. Но он попал в точку. Ради меня мама стала специалистом по монстрам, но ведь она сбежала от папы, как только узнала, кто он на самом деле…

— Ты отчасти права, — чуть мягче сказал Арчер. — Люди изменились. Но все то, что нам сегодня показывали, было на самом деле, Мерсер. Люди всегда будут нас бояться, завидовать нашим способностям и ждать от нас подвоха.

— Не все, — сказала я, но прозвучало это довольно жалко, потому что я именно в этот момент вспомнила, как Фелиция визжала в истерике: «Это все она! Она ведьма!»

Арчер снова пожал плечами.

— Может, и не все. Но вечно сидеть между двух стульев невозможно. Сейчас ты в Геката-Холле.

Его слова меня просто оглушили. Я как-то никогда не задумывалась о том, что я — исключение, что большинство экстраординариев растут в семьях, где оба родителя такие же, как они. Здесь многие практически и не общались с людьми после того, как обрели магические способности. Сомнения мурашками забегали по коже, и все-таки я попробовала возразить:

— Да, но…

— Арч!

На верхней площадке стояла Элоди, уперев руку в тощий бок. Когда такую сцену показывают в кино, обычно подружка парня, позеленев от ревности, грозно смотрит на соперницу, но Элоди ведь — богиня, а я… в общем, далеко не, так что вид у нее был не возмущенный, а скорее скучающий.

— Сейчас иду, Эл! — крикнул Арчер.

Она изобразила то самое сочетание досадливой гримаски, встряхивания волосами и небрежного взмаха рукой, которое могут себе позволить только очень красивые девчонки, и двинулась дальше, на третий этаж. По-моему, она слишком уж заметно покачивала бедрами, но это только мое личное мнение.

— «Арч»? — переспросила я, когда она скрылась из виду.

Я попробовала все-таки выполнить тот фокус с бровью. Как обычно, ничего у меня не вышло. Наверное, физиономия получилась удивленная.

— Пока, Мерсер, — только и ответил он.

Я не удержалась и крикнула ему в спину:

— А тебе не кажется, что в чем-то они тоже правы?

Он обернулся.

— Кто?

Я осмотрелась — все уже разошлись.

— Да все эти — «Альянс» и те ирландки… И «Око». То, что мы видели, конечно, кошмар, но ведь и экстраординарии иногда бывают опасны, разве нет?

На мгновение мы застыли, глядя друг другу в глаза. Сначала я подумала, что Арчер разозлился, но потом поняла, что взгляд у него не злой. Скорее какой-то… не знаю… изучающий, что ли.

По мне вдруг словно прошла горячая волна, от живота поднимаясь к щекам. Не знаю, заметил что-нибудь Арчер или нет, но он улыбнулся мне — на сей раз по-настоящему, — и у меня в буквальном смысле слова дыхание застряло в груди. Точно такое же ощущение я испытала в четвертом классе, когда Сюзи Стрельжик вызвала меня на «слабо» дотронуться до дна в бассейне. Я это сделала, но пока поднималась на поверхность, было такое чувство, словно грудь сдавило мощным компрессором, а когда я вынырнула из воды, голова ужасно кружилась.

То же самое я чувствовала сейчас, глядя в глаза Арчера Кросса.

А он спустился еще на две ступеньки и оказался на одном уровне со мной. Правда, я все равно смотрела на него снизу вверх, но, по крайней мере, шея уже не болела. Он наклонился ко мне, и я опять почувствовала запах чистоты и мыла.

— На твоем месте, Мерсер, я бы не стал говорить такие вещи в этой школе, — прошептал он.

Я чувствовала на щеке его теплое дыхание. Кажется, я захлопала ресницами.

Самую чуточку.

Он умчался, прыгая через ступеньку, а я смотрела ему вслед и повторяла про себя, словно мантру: «Я не хочу влюбляться в Арчера Кросса, я не хочу влюбляться в Арчера Кросса, я не хочу…»

Дженна сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, и читала книжку.

Я с тяжелым вздохом захлопнула дверь и привалилась к ней спиной.

— В чем дело? Живые картинки доехали? — спросила Дженна, не отрываясь от книги.

— Нет… Ну, то есть да, конечно. Жуткое дело.

— Угум, — согласилась Дженна. — А что еще?

— Я влюбилась в Арчера Кросса.

Дженна расхохоталась:

— Как оригинально!

Я плюхнулась на постель и простонала в подушку:

— Ну почему?! — Перекатилась на спину и уставилась в потолок. — Ладно, он очень мил. Подумаешь! Он не один такой!

Видно, мои горестные вопли мешали Дженне читать. Она отложила книгу, подошла ближе и присела на край письменного стола.

— Арчер — не «очень мил», — поправила она. — Милыми бывают щенята. Грудные младенцы. Я очень мила. А Арчер Кросс неотразим. И это при том, что мне парни вообще не нравятся.

Да уж, Дженна мне не поможет справиться с ненужным чувством.

— Он придурок! — сообщила я. — Помнишь сегодня утром, с оборотнем?

— О да, — сухо отозвалась Дженна. — Он тебя спас от оборотня. Пижон.

— Помощи от тебя!

— Извини.

Мы немного помолчали. Я рассматривала пятно на потолке, подозрительно похожее на плесень. Дженна откинулась назад, опираясь на локти, и барабанила пятками по ящикам стола. За окном раздавался вой. Было полнолуние, и оборотни бегали на свободе по территории школы. Я подумала: интересно, и Тейлор с ними?

— О-о! — вскрикнула вдруг Дженна, выпрямляясь так резко, что опрокинула стаканчик с карандашами. — У него подружка — настоящая стерва!

— Да! Спасибо! — обрадовалась я и тоже села на кровати. — Кошмарная подружка, и притом она меня уже ненавидит. И вообще, если парню нравится общаться с Элоди, такой парень не заслуживает внимания.

— Истинная правда, — подтвердила Дженна, усиленно кивая.

На душе сразу стало легче! Я перевернулась на живот и взяла с тумбочки книгу.

— Странно это… — сказала Дженна.

— Что странно?

— Арчер с Элоди. Она весь прошлый год за ним бегала, а он на нее и смотреть не хотел. Вообще. Потом пропал, а когда вернулся — бац! Они уже вместе. Вот и странно.

— Ничего странного, — возразила я. — Она же потрясающе красивая. Наверное, у него наконец гормоны взыграли.

Дженна оперлась подбородком на руку.

— Может быть… А все-таки! Арчер, кроме того, что красавец, еще и умный, и веселый. А Элоди — нудная дура.

— И красотка, — дополнила я. — Самые умные мальчишки глупеют, когда сталкиваются с роскошной девушкой.

— Правда… — согласилась Дженна.

Я хотела еще расспросить ее о Холли, как вдруг в комнате раздался голос миссис Каснофф — как будто она говорила по громкой связи. Наверное, тут действовали какие-нибудь чары, усиливающие звук.

— Леди и джентльмены, ввиду того, что завтра нас ожидает напряженный учебный день, прошу всех пораньше лечь спать. Отбой — через десять минут.

Я глянула на часы и не поверила своим глазам.

— Сейчас восемь! Она что, хочет уложить нас в кроватку в восемь вечера?!

Дженна вздохнула и полезла в шкаф за пижамой.

— Добро пожаловать в Геката-Холл, Софи!

В туалете была дикая толкучка вокруг раковин — все спешили почистить зубы. Толпа состояла из оборотней и ведьм. Видимо, у фей зубы от природы чистые. Когда я вернулась к нам в комнату, оставалось всего три минуты, чтобы напялить пижаму и нырнуть в постель. Ровно в десять минут девятого свет замигал и погас.

У меня в голове мысли бегали по кругу. Разве тут заснешь?

Я спросила Дженну:

— А тебе не странно спать по ночам? Вроде, вампирам положено днем спать?

Она ответила:

— Угу. Но в школе свои правила. Вот когда меня отсюда выпустят, сложно будет переучиваться.

Я не стала спрашивать, когда она надеется вырваться отсюда. В принципе, нашу школу заканчивают в восемнадцать лет, но ведь мы взрослеем так же, как и обычные люди, а Дженне всегда будет пятнадцать.

Я устроилась поуютнее и постаралась думать сонные мысли. Кажется, только я закрыла глаза, как скрипнула, открываясь, дверь.

Я быстро села. Сердце колотилось, как сумасшедшее. На будильнике было чуть больше полуночи.

В комнату проскользнула какая-то тень.

Я ахнула.

— Успокойся, — пробормотала Дженна. — Это, наверно, привидение. Они иногда забредают в комнаты.

Тихонько чиркнула спичка, и крошечная лужица света озарила темную фигуру.

Элоди.

В лиловой шелковой пижаме, с черной свечой в руке. Вспыхнули еще две свечи — рядом с Элоди стояли Честон и Анна, тоже в пижамах.

— София Мерсер, — нараспев продекламировала Элоди, — мы пришли, чтобы принять тебя в наш ковен, как сестру. Произнеси пять слов, которыми начинается посвящение.

Я только глазами хлопала.

— Девчонки, вы издеваетесь, что ли?

Анна нетерпеливо вздохнула.

— Нет, другие пять слов. «Я принимаю ваше приглашение, сестры»!

Я отвела спутанные волосы с лица.

— Я же говорила, что еще не уверена, захочется ли мне вступать в ваш ковен. Не буду я участвовать ни в каких посвящениях!

— Эти пять слов не значат, что ты автоматически будешь принята, — вмешалась Честон. — Просто после них можно начинать ритуал. Ты можешь отказаться в любой момент.

— Да сделай уже, что они хотят, а то не отстанут! — сказала Дженна.

Я видела, как она сидит на своей постели и глаза настороженно поблескивают при свете свечей.

Элоди сжала губы, но промолчала.

— Ну ладно! — Я отбросила одеяло и встала с кровати. — Я принимаю ваше приглашение, сестры…

Глава 9

Девчонки привели меня в комнату Анны и Элоди.

Я спросила шепотом:

— А как это вы так устроились, чтобы жить вместе? Вроде, главная идея «Гекаты» — учиться сосуществовать с экстраординариями другого типа?

Элоди рылась в письменном столе и как будто не слышала, так что ответила мне Честон.

— Ведьмам иногда приходится селиться вместе, потому что нас больше, чем фей и оборотней.

— Почему это?

Анна сказала, зажигая еще свечи, мягким светом озарившие комнату:

— Феи и оборотни реже сталкиваются с миром людей. У них меньше вероятности попасть сюда.

Элоди нашла у себя в столе кусочек мела и деловито принялась рисовать пентаграмму на паркете. Потом обвела круг, в который заключила пентаграмму.

— Обычно ритуал посвящения проводят на природе, лучше всего — если вокруг кольцом растут деревья, — объявила она, усевшись во главе пентаграммы.

Честон и Анна сели по бокам, а я устроилась напротив.

— Но в лес ходить не разрешается. На этот счет миссис Каснофф жутко строга.

Мы все четверо взялись за руки, сидя вокруг пентаграммы. Я подумала: сейчас запоем.

Элоди спросила:

— Софи, какой была первая магия, которую ты подарила Вселенной?

— Что-что?

— Первое заклинание, которые ты наколдовала, — пояснила Честон, подавшись вперед, так что белокурые волосы рассыпались по плечам. — Первые чары — это священно для ведьмы. Когда мне было двенадцать лет, я вызвала грозу, которая не утихала три дня! Анна остановила время… На сколько?

— На десять часов, — ответила Анна.

Я посмотрела на Элоди. В ее глазах отражались мерцающие огоньки свечей.

Я спросила:

— А ты?

— Я превратила день в ночь.

— О-о…

— А ты какие чары вызвала, Софи? — с жадным любопытством спросила Честон.

Я подумала: может, соврать? Скажу, что превратила кого-нибудь в камень или еще что… С другой стороны, если они поймут, какая из меня фиговая ведьма, может, раздумают принимать меня в свой дурацкий ковен.

— Я покрасила себе волосы в фиолетовый цвет.

Девчонки совершенно одинаково уставились на меня.

— В фиолетовый цвет? — повторила Анна.

— Я не нарочно… Я хотела их распрямить, но, видно, что-то напутала. Они не распрямились, зато полиловели. Правда, цвет всего три недели продержался. Ну вот… Это и было мое первое в жизни колдовство.

Все молчали. Потом Анна и Честон переглянулись.

Я сказала:

— Наверное, я пойду…

— Нет! — Честон схватила меня за руку.

— Да-да, не уходи! — подхватила Анна. — Пусть первое колдовство у тебя было… ну, довольно глупым. С тех пор ты, наверное, наводила и более серьезные чары?

Она ободряюще мне кивнула.

— За что тебя отправили сюда? — спросила Элоди. Она сидела абсолютно неподвижно, только глаза сверкали. — Наверное, не за какой-нибудь пустяк?

Я посмотрела ей прямо в лицо.

— За любовные чары.

Анна и Честон с тяжким вздохом одновременно выпустили мои руки.

— Любовные чары? — фыркнула Элоди.

— А вы? — спросила я, обводя их взглядом. — За что вы здесь?

Первой ответила Анна:

— Я превратила одного мальчика из моего класса в крысу.

Честон пожала плечами.

— Я уже сказала — я вызвала грозу, которая продолжалась три дня.

Элоди на миг опустила глаза. Мне показалось, что она собирается с духом, но когда она подняла глаза, то выглядела совершенно спокойной и сказала непринужденно:

— Я сделала так, что одна девочка исчезла.

Я аж поперхнулась.

— Надолго?

— Навсегда.

Теперь уже я глотала воздух.

— Значит, вы все творили чары, которые причиняли зло людям?

— Нет, — ответила Анна. — Мы творили могущественные заклинания, достойные темных ведьм. А люди… просто сунулись не вовремя.

Больше разговаривать было не о чем.

Я встала.

— В общем, спасибо за приглашение, но… По-моему, ничего у нас не получится.

Честон приподнялась и снова схватила меня за руку.

— Нет, не уходи!

Глаза у нее стали огромными и блестели при свете свечей.

— Да пусть идет. — В голосе Элоди звучало отвращение. — Видно, она считает, что она лучше нас.

— Я этого не говорила…

— Но нам нужна четвертая участница! — перебила Честон.

— Такая — не нужна, — отрезала Элоди. — Она будет мертвым грузом.

— Кроме нее в школе нет больше темных ведьм! Она нам нужна, — тихо сказала Анна. — Если нас будет меньше четырех, мы не удержим — сил не хватит.

Я спросила:

— Что не удержите?

И в ту же секунду Элоди зашипела:

— Анна, помолчи!

— Все равно же не вышло, — мрачно сказала Честон.

— Серьезно, девчонки, вы что, шифром разговариваете? — спросила я.

— Нет. — Элоди встала. — Они говорят о вещах, связанных с ковеном. Тебя это не касается.

Кажется, никто и никогда не смотрел на меня с такой злобой. Я даже растерялась. Конечно, я отказалась от их приглашения, но ведь не то, чтобы в лицо плюнула.