Груз 209-А Слобожанский Илья

15

Максим с остатками взвода брел через болото по пояс в холодной, мутной воде. Местами, где ил был более мягким и податливым, люди проваливались по грудь, а то и глубже. Дурной запах и миллионы мелких досаждающих мошек, колючие плавающие растения, а еще краканы. Но не такие, как на озере – огромные и зубастые, а маленькие, с ладонь. Молодняк цеплялся за одежду, шипел, но не мог причинить большого вреда. Разве что ухватить зеваку за палец, немного оцарапать кожу, но не больше.

Раненых и мертвых солдат несли кайцы из племени хайга, аборигены шли впереди, указывали дорогу. За стеной болотной травы появились высокие деревья и бело-розовые шапки кустов китойя.

– Почти пришли. Там, на берегу, Настена и детвора с женщинами уктуров, – сообщил Тофик. – Выберемся, а потом…

– Командир! – окликнул Максима рыжеволосый боец. – Марил тайник нашел. Колян прощупал, сказал: можно поднимать. Вроде, все чисто.

– Так вроде или чисто?

– Чисто, точно чисто. Один ящик вскрыли случайно.

– Где нашли, как?

– Там, – солдат махнул на пройденный путь. – Марил взобрался на кочку, его какая-то дрянь за ногу цапнула, запрыгнул и грохнулся. А там воды по колено и дно твердое. Мы пошарили, ну и…

– Что за тайник, что в ящике?

– Оружие, наши стволы, патроны и взрывчатка. Что в других – не знаю. Черными дисками придавили, под водой заныкали. Хрен заметишь.

– Странно. – Тофик пожевал губу. – Кто это такой смелый на кайских землях тайники устраивать?

– Вытащим на берег, может, и узнаем. Оружие не помешает, да и взрывчатка пригодится. Мы почти пустые. Осар, показывай дорогу.

– Понял, – Осар подмигнул Тофику. – Ну что, ты с нами?

Минут через сорок четыре больших, плоских ящика и два раздутых бочонка-контейнера были доставлены на берег и снесены в неглубокий овраг. Солдаты снимали одежду, развешивали на кустах, а ботинки на колышках вдали от огня. Шесть костров потрескивали прогорающими ветками – а на одном, вдвое больше остальных, приваленном зелеными побегами травы, коптились обитатели болота, молодь краканов и с десяток длинных толстых не то змей с когтистыми лапками плавников, не то ящериц с длинными хвостами, ушастыми головами. Воины хайга следили за огнем, уктуры куховарили.

– Как-то все странно и непонятно. – Максим не торопился снимать мокрую гимнастерку, наблюдая со стороны за слаженной работой аборигенов. – Совсем недавно друг другу глотки резали, а сейчас…

– Кайцы умеют признавать свои ошибки и прощать, – Анастасия подняла взгляд, заглянула Максиму в глаза. – Я не удивлюсь, если в скором будущем женщины хайга обреют головы и станут кикта уктуров.

– Зачем? Кикта – это рабство.

– Вам не понять, вы из другого мира.

– Да, – Максим кивнул. – Мой мир отличается от вашего.

– Ваш сложней и грубее. Много крови и смертей. Здесь все проще.

– Я бы так не сказал. Но мне у вас нравится.

– Оставайся, – тут же предложила Настя. – Ой, оставайтесь, господин старший лейтенант!

– Пока идет война – не могу. Мое место там… – взводный задрал голову, посмотрел в ясное небо. – Где-то там, далеко-далеко мой дом.

– А там… – Анастасия тоже посмотрела в небо. – Ну… дома, у вас есть девушка?

– Нет. Как-то не довелось. Встречался, но недолго.

– Это хорошо. – Настя улыбнулась, но тут же смутилась и покраснела. – Я хотела сказать… плохо, что вас не ждет девушка.

– А давай… те перейдем на ты. Если не возражаешь?

– Не возражаю. В конце концов, мы муж и жена. Правда, только для кайцев.

– Ну да, для кайцев. – Максим потрогал ухо, посиневший глаз. – А рука у тебя тяжелая. Откуда такая силища?

– Не знаю.

– Командир! – окликнули взводного. – Ну что, открывать будем или?..

– Извини. Нужно идти.

– Можно и я с тобой?

– Думаю, это плохая идея. Вот откроем, тогда пожалуйста.

– Ладно. Я буду возле раненых. Позовешь?

– Ага. – Максим подмигнул здоровым глазом и побежал к ящикам и раздутым бочонкам.

Двое солдат и взводный еще раз осмотрели ящики. Заглянули под магнитные замки, прошлись щупом-сканером по стыкам крышек.

– Похоже, все чисто, – заключил бритоголовый боец.

– Николай, – взводный присел у ящика. – Как-то все просто и гладко. Может…

– Макс, я сто раз все осмотрел. В каждую щель заглянул. Можно вскрывать.

– А первый, как вы первый ящик открыли?

– Да мы и не открывали, точнее… – Николай тоже присел, погладил гладкую крышку черного ящика. – На нем не было замков. И ручек не было. Начали поднимать, крышка и открылась.

– Сама открылась?

– Почему же? На стыке резинку поддел, воздух попал. Она и…

– Не будем торопиться. Давай еще раз все осмотрим.

– Да что на них смотреть? – Рыжеволосый Осар прихлопнул на плече мошку, скривился и прошипел: – Собьем замки, и все дела.

– Погоди. – Николай дунул в прорезь под замком, обстучал боковину. – Боюсь, нельзя их сбивать. Стенки толстые, да и гудит как-то странно. Или забит под завязку, или…

– Или стенки с сюрпризом, – добавил взводный. – Прикопаем, отметим на карте. Позже вернемся, вот тогда…

– Как скажешь. – Осар разочарованно развел руками, оглянулся. В ярок опускался Тофик в одних трусах, но с ружьем. – Ну что, охотник? – спросил солдат и уселся на ящик. – Пришел нас проведать?

– Ага, на тебя посмотреть. Ты читать умеешь? – Тофик протянул пластиковую карточку. – Там… – охотник указал на ящик. – Щель имеется. Вот я и подумал, а если…

– И что это такое? – Солдат скривил кислое лицо и прочитал: – Старший закон-упредитель. Чин-пристав Заречья Егор Николаевич Шаров. И что с того? Ну пристав, так пристав, нашел чем удивить. У нас…

– Туповат ты, парень. – Тофик присел, заглянул в щель под замком. – Дай сюда. – Карточка без проблем вошла и провалилась.

– Туповат, говоришь? – просиял Осар. – А ты какой? Ну запихал, что дальше? Эх ты, деревня. А я говорю, сбивать нужно. Пару раз долбану прикладом… по замку и…

В ящике что-то зажужжало. Замки мигнули красными лампочками, карточка выползла и упала на траву.

– Опочки… – изрек Николай, заглянул под приподнявшуюся на сантиметр крышку. – Так, мужики, а теперь топайте отсюда. – Солдат вытер резко вспотевший лоб, облизал губы. – Две пружинки, примитивно, но неприятно.

– Пошли. – Максим толкнул Осара. – Топай наверх. Долбатель хренов. Долбанул бы я тебя… прикладом да по башке. Умник, чтоб тебя…

– Подумаешь, пружинки. Понту-то от них… – Осар поднял автомат. – Да Колян эту шнягу… с закрытыми глазами. Что ему пружинки, он ежи обезвреживал, под пулями, в грязи и ночью.

– Что за пружинки? – спросил Тофик, когда ящики остались далеко за спиной.

– Наша хрень, ловушка для особо любопытных. – Взводный присел, поглядывая в низину. – Убить не убьет, но покалечит. Откроешь крышку, шарахнет, да так, что родная мать не узнает, полезешь руками, пальцы оторвет.

– Ага, улетят пальчики. – Осар прилег на траву. – Видал я одного любителя порыться в чужих бумагах. Один мой знакомый…

– Заткнись, – прошипел взводный. – Еще раз вякнешь… – Офицер сжал кулаки. – Слава богу, обошлось, не дали долбануть.

– Ты чего? – Солдат перекатился в сторону. – Я же не стукнул.

– А если бы стукнул? – Тофик бережно положил ружье и выглянул из-за куста. Сапер что-то делал у ящика, но что именно – охотник не видел. – Так что?

– А ничего. Ящик в хлам, а всем, кто был рядом, вечная память. Металл толстый, взрывчатка, понимаешь?

– Макс! – окликнул Колян. – Порядок, давай сюда! Тут такое…

Взводный сидел на корточках – рассматривал закрытую крышку штабного виртуал-проектора. Двуглавый орел правящего дома раскинул крылья, сурово взирал на офицера. Тут же, возле проектора, установленного на пластиковой подставке, лежали с десяток пластмассовых коробок с гнездами разъемов и штекеров неизвестного назначения.

– Ну и что это такое? – окинув взглядом всех присутствующих, спросил офицер. – Какие будут мнения?

– Похоже, командир… – Николай плюнул на ладони. – Мы залезли в чужой огород. Как бы не измараться. Коробочки-то наши. Зуб даю – наши!

– Может… – осторожно заговорил Осар. – Спецы свое барахло заныкали. Ну-у-у… разведка или нюхачи из госбезопасности.

– Ты еще скажи, Зареченская контора ящики утопила. – Тофик вынул из приемника пластиковую карточку. – Вот вам и старший закон-упредитель. Дорогой наш лазутчик, Егор Николаевич Шаров. Эх, жаль грохнули, а мог бы много чего интересного рассказать.

– А давайте остальные вскроем? – Осар забрал у Тофика карточку. – Ну так что, открываем?

– Завянь. – Николай зыркнул на бойца. – Пусть командир решает. А ты… – сапер отобрал карточку и передал взводному. – Осар, ты топай отсюда, да смотри языком не трепись.

– Нормально, – Осар округлил глаза. – А ты чего командуешь?

– Отставить! – Офицер повертел в руках гладкий пластик. – А если… – пальцы пробежали по псевдоклавишам на крышке проектора. Максим вводил цифры, считывая их с удостоверения личности несуществующего пристава. Под крышкой что-то пикнуло, и на одной из коробок мигнул зеленый огонек.

– Я бы… – сапер пожевал губу. – Я бы этого не делал. Тут спецы нужны.

– Согласен. – Командир оглянулся на ящики. – А давай еще один откроем, может, там что-то попроще?

– Без проблем. – Николай потер ладони. – Щас сделаем.

16

Вахалий неторопливо, вразвалочку подошел к солдатам. Женька Босонец курил, развалившись на травке, пускал к небу дым. Санчо, привалившись спиной к упавшему дереву, тыкал палочкой в большого синего жука. Насекомое лежало к верху брюхом, шипело, тщетно пытаясь ухватиться лапками за палочку в руках человека.

– Ну что, хухушки-кукушки, не притомились бездельничать?

– Отдыхать – не окопы копать, – выпалил Женька и тут же спросил: – А чего ты нас хухушками обзываешь? Что оно такое – эти хухушки-кукушки? Наверняка что-то из местной дряни.

– Почему же дряни? – Призрак поскреб щеку, улыбнулся. – Болотная курочка. Головка красная, крылышки синие, а животик желтенький. Хухукает на гнезде, а кукукает, когда кормится. Отсюда и название хухушок-кукушок.

– Ну ты даешь! – Женька плюнул на окурок. – Спасибо хоть не… – солдат посмотрел на жука, тот шипел, прижатый палочкой. – Ты чего к нему привязался? Тебя бы так. Отпусти.

– Да пожалуйста! – Санчо щелчком отправил насекомое в траву. – Доволен?

– Куда пойдем? – Женька поднялся, отряхнул штаны.

– К реке. – Призрак посмотрел в небо. – Если все получится, как я задумал, к вечеру будем в Заречье.

– А если не получится? – Санчо стряхнул с шеи зеленую муху и выругался: – Вот зараза! Чуть не цапнула.

– Это тебе за жука, – Женька хохотнул. – А куда… ну, ушли… эти… Меченый и его приятели?

– Куда нужно, туда и ушли. Все, перекур закончен, топайте вперед, хухушки. Прямехонько вон к тем деревьям, только тихо. Под ноги смотрите да не болтайте. Лес шума не любит.

Шли долго, петляли, обходили затопленные болотной водой низины, поднимались на холмы и, царапая руки, продирались через колючие кусты.

– Привал, – объявил Вахалий и уселся на траву. – Перекурим и снова пойдем.

– Странный ты какой-то. – Босонец забросил на плечо автомат, осмотрелся. – За два часа третий привал. Сам-то, как медведь, по лесу бродишь, ветки ломаешь. А говоришь, лес шума не любит.

– А куда Семен подевался? – Санчо взмахнул рукой, отгоняя муху. – Как на первом привале ушел, так и не появлялся. Где твой дружок?

– А твое какое дело? – Вахалий хмурился. – Делай, что велено, и не хухукай.

– Да кто ты вообще такой? – Женька вышел вперед. – Тоже мне – командир…

– Смирно! – рявкнул Призрак. – Да, командир… Будут еще вопросы?

– Будут. – Санчо сжимал винтовку, глядел с прищуром. – Думаешь, мы слепые? Не видим, что ты делаешь?

– И что же я делаю? – ухмыльнулся Вахалий.

– Может, объяснишь… – Санчо как-то сурово взглянул на охотника. – Зачем ветки ломаешь, на деревьях зарубки делаешь?

– И кругами нас водишь, – добавил Босонец. – Река там, – Женька указал большим пальцем себе за спину. – А там, – солдат кивнул в сторону деревьев. – Там болото.

– Глазастые. – Охотник пригладил усы, широко улыбнулся. – Как заметили, что я ветки подламываю? На вашем пути они не встречались.

– Тут много ума не нужно. – Санчо держал винтовку стволом вниз, по направлению к Вахалию. Палец на курке, флажок предохранителя опущен. – Ну так что, будем говорить или… – ствол медленно пополз вверх.

– Угомонись, вояка. – Призрак плюнул на ладони, растер. – Глазастые – это хорошо. А вот то, что мне не доверяете – это плохо. – От кустов, тех, что остались позади, дважды крякнули. – Опусти ствол и садись. Семен знак подает, хвост за нами. Опусти винтовку, хухушок, мать твою! – прошипел охотник. – Спрячьтесь. Идут за нами, понятно?

– Кто? – Женька присел, но Санчо продолжал стоять. – Кто идет? – спросил Босонец, глазея на Вахалия. Тот из-под бровей смотрел на Санчо.

– Сядь, болван, – Вахалий заскрипел зубами. – Этого лишенца, что второй час за нами бредет, живым нужно брать. Я его на Семена вываживаю. От того и ходим кругами. Хитрый, сволочь, за кустами прячется.

– Не ведись, Женек, – это уловка. Зубы заговаривает!

– Ну и черт с тобой! – Вахалий перемахнул через поваленное дерево.

– Сбежал, гад! – выкрикнул Санчо, ойкнул, качнулся как от легкого толчка в спину. Ноги подкосились, солдат опустился на колени, посмотрел на Босонца широко открытыми глазами и упал лицом в траву.

Из-за поваленного дерева высунулось ружье. Грянул выстрел, дробь ударила по кустам. Туда, где, по словам охотника, прятался враг. В трухлявый ствол, срывая кору, что-то стукнуло, разлетелась сухая древесина. Женька дал длинную очередь «наугад, примерно туда же, куда стрелял Вахалий», отстрелялся и пополз к Санчо. Громыхнул разрыв. Близко, очень близко. Горячая, колючая взрывная волна ударила по ушам, мир закружился, перевернулся с ног на голову, и все стихло. Пропали, растворились в этой нереальной, серой тишине все звуки. Только звон, колокольный гулкий звон в затылке, там, где волосы слиплись от крови.

Земля содрогнулась еще раз, с неба посыпались щепки, песок, разодранная паутинка травы койя. Босонец вскочил на ноги. Из ушей и носа текла кровь, а на левом предплечье расползалось алое пятно. Солдат схватил автомат за горячий ствол и рванул вперед к бело-розовым шапкам кустов.

Орудуя автоматом как дубиной, Женька ударил по китойя. Куст затрещал, паутина втянулась, оголяя острые колючие шипы. Кто-то кричал надрывно, обреченно.

– Получай-получай, сука! – орал Босонец, не слыша своего голоса. Солдат крушил, уродовал беззащитный куст. Сыпались колючие ветки, рваными клочьями разлеталась паутина. Приклад снова и снова взмывал к небу и падал, громил, рубил, уничтожал.

– Тащи! – гаркнул Вахалий, сгребая Женьку в охапку. – Убьет же. Давай, Сема… давай, пока не поздно! – Колода ухватил за воротник армейской куртки окровавленное бесчувственное тело и поволок в низину, подальше от обезумевшего Босонца. Солдат трепыхался в руках Призрака, сучил ногами, пытался достать, дотянуться, хоть как-то, но ударить врага.

– Да уж, – выдохнул Семен, вытирая мокрой тряпицей кровь на Женькином лице. Солдат, связанный по рукам и ногам, сидел под поваленным деревом, скрипел зубами зло, с ненавистью смотрел куда-то под куст. – Ну и силен же ты, малый. – Тряпка стерла остаток присохшей крови под носом. Солдат дернулся и прошипел:

– Развяжи, гад! Развяжи, сука!

– Напои его, – вылезая из ямы, посоветовал Призрак. – У лишенца во фляге самогонка. Дрянь редкая, но… – Охотник уселся на отвалы земли, снял сапог, высыпал землю. – Захмелеет – угомонится. Шума от него много.

– Самогонка? – Семен посмотрел на пленного. Тот лежал на животе, рядом с кустом, руки связаны за спиной, лежит, не шевелится. – Откуда самогонка?

– Развяжи! – напомнил о себе Босонец. – Не развяжете – я вас…

– Ага, щас! – Семен поднял флягу, свинтил крышку. – Фу… что за дрянь?

– Убью! – сквозь зубы процедил Женька. – Всех убью… а тебя… – Солдат плюнул кровавой слюной в сторону Вахалия.

– Ты смотри, – Призрак отряхнул руки. – От горшка два вершка… Контуженый, в башке дыра, сидел бы тихо, а он угрожает. Я такого еще не видал.

– Геройский малый. – Семен встал у Женьки за спиной, взял за подбородок и поднес к губам флягу. Босонец разразился отборной бранью, завертел головой. – Помоги, как бы зубы не выбить.

Как ни сопротивлялся солдат, но двое дюжих мужиков взяли. После трех-четырех принудительных глотков самогонки Женька сдался. Еще два сделал самостоятельно, запил водой и даже закусил пресной галетой из сухпайка.

– Вот и молодец… – Вахалий заглянул Босонцу в глаза. – Потерпи немного. Сковырнем железку, станет легче. Ну что, Сема, готов?

– Щас, только волосы обрею.

– Уроды, сволочи, – заплетающимся языком ругался солдат. – Мы вам верили, а вы… вы… у-у-у! – взвыл Женька, Семен дернул за осколок, потянул. Солдат напрягся и потерял сознание.

– Готово! – Семен показал Вахалию остроугольную железку, черный кусочек металла чуть больше ногтя. – Думал, что-то серьезное, а оказалось… кожу на черепушке проткнул, ну чуток кость оцарапал. Повезло парню.

– Этот пацан какой-то заговоренный. Десантный бот хоть и с дуру, но спалил. Если бы сам не видал, как машина у леса грохнулась, не поверил. По хухушку из пушек и пулеметов лупят, и ни одной царапины. А граната? – Вахалий разгладил усы. – Перед ним рванула – и вот! – На ладони лежал осколок. – Чудеса!

– Ну что, давай руку посмотрим, – предложил Семен, промывая самогонкой рану на голове Босонца. – Надо бы поторопиться, пока наш герой в отключке. Оклемается – драться полезет. А нам это нужно?

– Не нужно, – согласился Призрак. – А с этим что будем делать? – Вахалий глядел на пленного. Тот приходил в себя, слышались стоны, тихие, протяжные.

– Живучий, гад.

– Может, придушить, зачем он нам? – Призрак плюнул под ноги.

– Давай, чего с ним таскаться?

– А вдруг он что-то знает? Мы его грохнем, и…

– Пусть живет… – Сема взял Женьку за предплечье. – Ну что, начнем?

– Ага, начнем. Я подержу, а ты режь, вспарывай рукав. Может, и там ничего серьезного?

– Скорее всего, так и будет. – Нож безжалостно и быстро вспорол добротную армейскую ткань. – Так и есть. – Семен полил на рану самогонкой и без особого усилия вырвал небольшую древесную щепку. – Точно заговоренный.

– Дальше – сам. Я солдатика схороню, – Вахалий вздохнул и побрел к яме. Санчо лежал в двух шагах от будущей могилы, накрытый с головой плащом Семена. – Место здесь хорошее, тихое, – поведал охотник. – Койя нарежу, голову оберну, полежит, пока свои не заберут. А потом…

– А если не заберут? – Семен поверх мокрого клочка травы койя мотал бинтом руку Босонца. Трава сползала, охотник ее поправлял, отчего бинт ложился неровно.

– Не заберут – мы присмотрим. Не бросим.

– Глориков тоже закопаем? Там… – Семен кивнул куда-то влево. – И откуда они взялись? Один был, за вами шел. Своими глазами видел, а тут еще четверо. Откуда?

– Придет в себя – спросим.

– Ну так что, – Семен уложил Женьку. – Лишенцев хоронить будем?

– Нет. Пусть зверье пирует.

– Тоже правильно. – Семен Колода закурил и пошел помогать Вахалию.

Подполковник лежал на краю обрывистого склона, смотрел в бинокль. Впереди из низины, обильно поросшей зеленью, поднимался легкий дымок. Выкрученные, будто кто-то специально согнул, завязал в узел, склоненные к земле деревца с растопыренными, как пальцы на руках, листьями, скрывали далекий костерок и людей возле него. Именно костерок, слабенький, едва пробивающийся из-под шапок деревьев.

– Сергей, – окликнул Виктор Павлович.

– Я! – тут же отозвался «меченый», выполз из под раскидистого куста.

– На, взгляни, – офицер протянул бинокль. – Может, дикари? Пару раз, кажется, мелькнула голая спина. Вроде как аборигены, точно не скажу. Разве отсюда разглядишь?

– Согласен… – Сергей нажимал кнопки режимов, смотрел на стену зелени с красными, размытыми пятнами теплокровных организмов. Узкая, петляющая у подножия холма змейка ручья пряталась за кустами и снова появлялась совсем близко от струйки дыма. Но и ручей не меньше, а может, и больше, чем лес, был испещрен красными, розовыми и желтыми точками водоплавающих, ползающих и совсем неподвижных обитателей местной фауны. Изобилие живности и большое удаление интересующего объекта рассеивали сетку режимов, сводили к нулю возможности устройства. – Далековато, – заключил Сергей, выключил панель наведения, перевел бинокль в обычный режим, тепловизор пикнул, пропали посторонние цвета. Лес стал зеленым, ручей голубым, местами черным. – А давайте… я тихонько, на цыпочках… мотнусь туда и обратно?

– Наслышан я про твое тихонько. Но… другого выхода нет. Нельзя нахрапом.

– Ну… – Сергей вернул бинокль. – Я пошел?

– Угу, иди. – Виктор Павлович протянул руку. – Автомат оставь. Вот, держи пистолет. Нам баталии не нужны. На цыпочках, как и обещал. Посмотрел, оценил и назад. Я доходчиво изъясняюсь?

– Так точно!

– Ну, раз так, давай, топай. Я за тобой отсюда присмотрю. Пробку связи в ухо и… – офицер пригрозил пальцем. – Попробуй только скажи, потерял или еще что нибудь. Пробку в ухо, и чтобы я тебя все время видел.

– Слушаюсь! – Сергей сунул за пояс пистолет, демонстративно запихал в ухо пробку. – Я пошел?

– Валяй! – Подполковник отвернулся, положил автомат. – Ты, ну… это… – офицер запнулся: ни шороха, ни звука, а Сереги и след простыл.

– Командир, – прошептал Сашка. – Вот, Серега просил передать. – Санек протянул пистолет. – Серый сказал: нам баталии не нужны.

– Так и сказал? – Виктор Павлович оглянулся. Куст, где прятались бойцы, был далеко сзади. – Шутишь. Когда сказал-то?

– Только что, – Сашка хлопал глазами. – Подполз, сунул пистолет и…

– Слышь, Санек. – Командир взял оружие, спрятал в кобуру. – Может, хоть ты мне расскажешь, что с ним было? Откуда такие способности?

– А какие у него способности? – Сашка пристукнул на лбу большую зеленую муху. – Вот гадость, ужалила.

– Ничего страшного, переживешь. Рассказывай.

– Ну да, ничего страшного. Меня как-то на болоте, ну… – Санек поскреб лоб. – На Зета-четыре кусака грызанул, до самого утра не мог уснуть, чесалось. Я вам скажу это…

– Да знаю я, что ты скажешь. Забыл, с кем из одного котла Тартагоновскую похлебку сербал?

– Вот блин. – Сашка широко улыбнулся. – Тут такое дело, нам молодых прислали, зеленых, необстрелянных. Вот и приходится по сто раз одно и то же, кто да что, с кем и когда? Ну… как мы на Зета-четыре воевали? Вот я и…

– Я тебя о чем спрашивал? – подполковник не моргая смотрел на Сашку. – Что, проблемы с памятью? А может, прав был Сафролыч, когда остолопом тебя называл?

– Это он по-доброму, не со зла. Я долго думаю – от того… – Сашка отвернулся. – А про Серегу Андрюха больше знает. Не было меня на переправе, когда мордастые ворожбу устроили. После того и творится с Серым всякая чертовщина. Во сне рычит, как дурклак. Силища в нем огромная, а еще… – Сашка понизил голос. – Чутье на опасность.

– Чутье – это хорошо. Только ворожба тут ни при чем. – Подполковник глядел в бинокль. Дымок по-прежнему поднимался в небо, лес хранил тишину и покой. – В спецах Серега ходил, диверсант. Таких, как он, долго натаскивают, а потом…

– На бойню посылают. – Сашка потянул носом воздух, пахло ванилью и еще чем-то неизвестным, холодно-кислым до пощипывания в носу и на языке. – Странный аромат, – громко сопя, сообщил Сашка, подтянул ближе громоздкий пулемет. – Живой запах, стойкий.

– Что значит живой? – Виктор Павлович продолжал осматривать лес и узкую змейку ручья. Ничего не менялось, разве что пара больших птиц вспорхнула от воды.

– Здесь кто-то есть. – Санек встал на колени, опустил флажок предохранителя. – Что-то опасное, большое.

– Что? – офицер убрал бинокль, взялся за пистолет. – Ты уверен, может… – слова застряли в горле.

Из-за кустов, глядя на людей большими голубыми глазами, высунулась зеленая морда. Зубастый зверь издал шипяще-клокочущий звук, оскалился. Небольшие, чуть изогнутые клыки блеснули холодной синевой. Прозрачные, словно сделанные изо льда острые клыки медленно увеличивались в размерах. Зверь утробно клекотал, смотрел на людей и не двигался. По крайней мере, так казалось. Голубизна глаз завораживала, успокаивала, предупреждала, «одно движение, и смерть».

Зеленая голова опущена, гладкая кожа, усеянный шипами панцирь прикрывает подвижными пластинами лопатки, спину. Хищник зашипел, переминаясь с ноги на ногу, еще ниже опустил голову, изготовился к прыжку.

– Брысь отсюда! И приятеля своего забирай! – гаркнул Сергей. – Кому сказано, пошел прочь!

Первым вышел из ступора Сашка. Боец тряхнул головой, потер глаза.

– Ты кто? – глядя на Сергея, как на что-то потустороннее, чужое, спросил Санек.

– Чумной, что ли? – Разведчик ногой, от греха подальше, с трудом, но отодвинул лежащий в траве пулемет. – Не узнаешь или тупильник включил?

– А где… – Виктор Павлович вертел головой. – Где зверюга? Ты видел эту… ну… ту.

– Видел. – Сергей отпихнул под куст пистолет. – Почуял неладное, вот и вернулся. Похоже, вовремя. Вы чего, мужики? Дурачитесь или на солнышке перегрелись?

– Что это было? – подползая на четвереньках, спросил Андрей. – Вы… вы это видели? Глазищи, зубищи, мо-о-орда… жу-у-уть.

– Нет никого. Ушли. – Сергей осмотрелся, прислушался. По спине прошел холодок, кольнуло под левой лопаткой. «Значит, не ушли? Ладно, по-хорошему не понимаете, будет по-плохому. Считаю до трех, если не уберетесь…» – мысленно пригрозил Сергей. Две пары голубых глаз смотрели в затылок, может, и не смотрели, но ощущения были именно такими, что смотрят. Жаждущий крови взгляд, холодный, испытывающий. Глубоко в подсознании слышались шипение, урчание и что-то отдаленно похожее на клекот голосов. – Раз… два… – Вслух сосчитал Сергей, руки коснулись клинков, шипение и урчание стихли, клекот остался, но стал другим. Мягким, даже нежным. – «Вы не причините нам зла? – более мягко, без нажима, спросил человек, убрал руки с оружия. Где-то глубоко, в подсознании слышались новые, теплые тональности, поплыли образы. Размытые зеленые пятна, с десяток больших и три маленьких, непоседливых, шустрых. – Мы зашли на вашу территорию?»

– Чимтаа чим-та-а… – ответили голоса.

– Чимта..а..а… – повторил Сергей и закрыл глаза. Лес предстал в других красках, серые, белые, черные цвета и оттенки. Большая дружная стая хищников, три совсем маленьких, крохотных комка, пушистых, мягких.

– Чего это с ним? – Виктор Павлович смотрел на Сергея. Боец стоял на коленях, опустил голову, опирался ладонями на траву.

– Это то, о чем я вам говорил. – Сашка уселся, уложил на ноги пулемет. – Сейчас его лучше не трогать.

– Ага, – Андрюха кивнул. – Хоть стреляй, все равно ничего не услышит. И с места не сдвинешь.

– Минут десять таким будет, а потом… потом оклемается. – Санек отстегнул пулеметный короб, дунул на тупоносые патроны и вернул на место. – А еще рычит, точь-в-точь как дурклак. Правда, такое редко бывает, но бывает.

– А нам-то что делать? – подполковник завертел головой. – А вдруг зверюга вернется?

– А чего ей возвращаться. – Андрей принюхался. – Она и не уходила. Где-то здесь прячется.

– Рядышком сидит, зараза. – Сашка поскреб щеку. – И откуда она взялась?

– Рядом говоришь? – Виктор Павлович на четвереньках перебрался к Сашке. – Ты чего не стрелял?

– А вы чего?

– Не смог.

– Вот и я не смог. – Санек потер нос. – Спиной чую. Прячется зараза, ждет.

– И чего она ждет? – Подполковник метнулся за пистолетом, вернулся обратно. – Чего таращишься? – офицер пригладил коротко стриженные волосы, вытер лицо. – Чего уставились, остолопы? Может, у меня… ну, это… лицо грязное?

– Та-ам, за-а-а спиной… – с трудом выдавил Санек.