Вселенная. Маффей Токарев Денис

Глава 3. Яна. 23:17, 24.10.2073 г.

Как там у великого классика говорится? Кажется, так: «С корабля на бал». К сожалению, я не могла вспомнить, кому именно принадлежит это крылатое выражение. Оно как-то само собой пришло на ум, стоило мне попрощаться с Мишей, выйдя из его далеко не бюджетной машины после ужина в ресторане, в котором он заплатил за нас бешеные деньги. Примерно столько же составляли три месячных пособия по безработице.

Но всё хорошее имеет тенденцию рано или поздно заканчиваться, и приходится возвращаться к истокам, то есть домой. Кто-то называет эти кварталы «гетто», кто-то – «трущобами», при этом жутко корча брезгливую гримасу. Я чётко знала одно: тот, кто вырос в этих местах, подобных слов никогда не скажет, а людей, с высоко поднятой головой воображающих из себя жителей элитных кварталов, здесь запросто могут ограбить или покалечить – это как повезёт.

Но не успела я додумать эту мысль, меня как ледяной водой из ведра окатили. Сейчас всё вышеперечисленное относится ко мне, потому что в шикарном вечернем платье, на высоких каблуках, с длинными позолоченными серьгами и цепочкой, проходящей над линией декольте, с притягательным, но не вульгарным мэйкапом и окружённая цветущим букетом дорогих духов, в бедных районах, – да ещё в тёмное время суток, – положительных эмоций у местных я точно не вызову. Специально попросила Мишу высадить меня за два квартала от дома, зная, что он очень спешит, и, чтобы не тратить его время, сослалась на то, что мне ещё надо зайти в круглосуточный магазин, которых тут отродясь не было.

К моему удивлению, улица была пустынна, а пройти два квартала – это не так уж и много: метров пятьсот, не больше. Первой мыслью было снять туфли и пробежаться в стайерском стиле до дома. Но, поразмыслив, я пришла к выводу, что тротуар – далеко не беговая дорожка. А босые ноги тут можно неслабо изрезать об битые бутылочные стекла и бог весть что ещё валяющееся в тёмных переулках. Поэтому взяв себя в руки и предельно сконцентрировавшись на всяких подозрительно-посторонних звуков, я и направилась к дому.

Уличные фонари местами не работали, создавая в переулке тёмные непроглядные зоны. Впрочем, дома не выглядели безжизненно: в окнах многоэтажек горел свет, слышалась музыка. Проходя мимо одного из окон, я услышала доносившийся оттуда скандал, видимо, разгоревшийся у супругов или сожителей. Женщина кричала: «Я тебе говорила, я тебя предупреждала, а ты опять за старое», ей втрил басистый голос подвыпившего мужика: «Да пошла ты, Люська…» и всё в таком духе с матом и от души. Видимо, накипело у обоих.

Пройдя уже полпути и размышляя о такой несчастной семейной жизни, где муж каждый день пьёт, а жена орет на него. Мысли в голове потекли в другое русло: «Как супружество сложится у меня? Всё ли будет, как мечтается? Что-то мне подсказывает, что нет».

Но стоило мне на минуту отвлечься, ослабить бдительность и внимание, как тут же судьба-злодейка дала о себе знать раздавшимися за спиной неровными шагами и голосом настолько нахальным и хамоватым, что я и оборачиваться не стала. Такой тон явно не сулит ничего хорошего. Лишь мельком глянув через плечо, заметила трёх короткостриженых парней. Видимо, тот, что кричал, значился в этой шайке за главного – здоровый детина в чёрной кожаной куртке, с какой-то палкой в руках или битой; в полумраке не разглядеть.

– Эй, красавица! Дай прикурить.

Я и дала, со всей пртью, намереваясь быстро добежать до подъезда, до которого оставалось рукой подать. А в спину этот же грубый голос раздался вновь, но более раздражённо:

– Стой, дура! Догоню – хуже будет!

Они не сразу бросились в погоню, предоставив мне существенную фору. В голове билась одна-единственная мысль: только бы не споткнуться, не упасть. Вот уже и мой двор виднеется, в котором, как нарочно, перегорел фонарь. А возле подъезда придомовое освещение, как нарочно, тоже не работало. И только оп памяти я знала, что тут должна находится железная дверь, открывавшаяся универсальной картой ДвоЧ. Её я уже нащупала в сумочке и на ощупь искала, куда прислонить. Из-за недостатка освещения, – почему-то окна нижних этажей были черны, а с верхних этажей света поступало недостаточно, – вся подъездная территория скорее напоминала зев бездны, в котором почти ничего не видно, и это выглядело довольно странно. Обычно дверной считыватель карт горел ровным синим светом – как раз для таких случаев. Сейчас же тут чёрт ногу сломит в кромешной тьме.

Набравшись храбрости (а деваться было некуда) я шагнула в эту обволакивающую тьму, решив на ощупь попытаться найти считыватель и открыть дверь.

Тут же я почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Бывает такое поганое ощущение, как будто от постороннего взгляда начинает свербеть затылок. Я машинально повернула голову. Только зачем? Что хотела разглядеть?.. Вряд ли я смогу когда-либо дать нормальный ответ на этот вопрос, да только увидела я, как темнота возле меня шевелится, как живая. Но наверху всего этого шевеления на меня не моргая смотрели глаза! Да, именно глаза: словно чёрные дыры, немигающими зрачками уставились на меня, пылая крохотными светящимися точками внутри.

Непередаваемый ужас парализовал меня. Я попыталась заорать, но крик потонул в горле, лишь немой хрип вырвался изо рта, и он был очень похож на предсмертный. То, что стояло рядом со мной, было намного страшнее той троицы, что гналась за мной. Я чувствовала это каждой клеточкой тела, мысленно пытаясь сопротивляться, но мозг и тело как будто стали ватными и перестали мне принадлежать.

Где-то очень далеко, будто через толщу воды, услышала голоса: «Кажется, она сюда забежала», «Чёрт, тут же ничего не видно!..», «Включи фонарь на браслете». А вот дальше произошло самое удивительное: моё сознание, которое столь стремительно угасало, словно впадая в кому, стало ко мне возвращаться. Я видела, как парни приближаются всё ближе и ближе, их наручные браслеты почему-то не включились в режим фонарей, зато я заметила лёгкий синевой горящий дверной считыватель.

Недолго думая мигом прислонила к нему ДВоЧ, тот вспыхнул мягким зелёным светом. «Ну давай, прошу тебя, быстрее открывайся!» – внутренне молила я, и тут дверь поддалась, мелодично заиграв. Изо всех сил потянув ручку двери на себя, я всё ждала, что меня схватят за плечо или руку, но ничего такого не произошло. Вместо этого в лицо ударил яркий сноп света от лестничной клетки. Я пулей влетела внутрь, потянув за собой дверь, которая с лёгким щелчком закрылась за мной.

Мне почему-то казалось: сейчас с внешней стороны двери должны забарабанить кулаками, и оттуда начнут раздаваться грозные крики. Не став дожидаться ни того ни другого, я медленно, на цыпочках поднялась на лифтовую площадку и, подумав посмотрела вверх: все ли лестничные пролёты освещены. Оказалось – все.

На лифте решила не ехать, а крадучись, как кошка, на цыпочках поднялась на свой этаж. Откуда посмотрела вниз и прислушалась. Всё по-прежнему было тихо, за мной никто не гнался, по двери внизу не колотили и не орали. Может, мне всё это только почудилось? Не знаю. Мне хватило сил только на то, чтобы открыть дверь в коммунальную квартиру, снять туфли и рухнуть на кровать в своей маленькой комнатёнке. Причём провалилась в сон я мгновенно, едва только коснулась головой подушки.

Меня разбудил стук в дверь. При этом колотивший явно собирался довести начатое до логического конца. А именно – во что бы то ни стало поднять меня. Разлепив веки, я удивилась, увидев высоко висящее солнце, его лучи проникали сквозь полузакрытые жалюзи моего единственного окна. Мне показалось, что я только совсем не давно легла, а, выходит, проспала всю ночь и почти полдня, а это на меня совсем не похоже. Только после того, как, поднимаясь с кровати, крикнула: «Иду, иду!», назойливый стук в дверь наконец прекратился.

За дверью оказалась моя соседка по коммунальной квартире Дарья, стоявшая в домашнем потёртом халате, с банным полотенцем на голове. Увидев меня, она удивлённо выпучила глаза и выпалила, развратно улыбаясь:

– Милочка, у кого-то была бурная ночь? Впрочем, мне нет до этого никакого дела, а вот то, что с утра обнаружены трупы трёх молодых людей, и теперь полиция ходит по квартирам и всех опрашивает – меня беспокоит. Следователь, – рукой она указала в сторону коридора, – ждёт там.

– Скажи ему – я через пять минут буду. Дай только себя в порядок привести.

Даша лишь пожала плечами и удалилась. А я побежала в ванную комнату, на ходу ускоренно соображая: «Что же такое мне вчера почудилось?.. И действительно ли почудилось?..».

Глава 4. Коронер. 08:30, 25.10.2073 г.

За последние два дня Олегу удалось поспать от силы всего лишь часа полтора, вообще он планировал два, но его разбудил звонок в полдевятого утра.

– Спишь? У нас сразу три «глухаря», почерк похож на «Нашего». Но при этом есть отличия. Тут два варианта: либо появился подражатель маньяка, либо «Наш» настолько оборзел от безнаказанности, что принялся кромсать народ пачками, – это говорил полковник Лебянский, по усталому голосу которого было понятно: он сам без сна около двух суток, если не больше.

Олег встал с небольшого диванчика, расположенного прямо у него в кабинете (ездить домой только лишь поспать было непростительной роскошью, на которую он не имел ни времени, ни сил). Трудно судить о пользе короткого сна, да ещё свернувшись в позу эмбриона, но всё равно это лучше, чем вообще ничего. Размяв затекшую шею и наскоро позавтракав, он выехал на место преступления.

В общем и целом, вся картина событий значительно отличалась от ранее увиденных. Во-первых, жертв – три, самый здоровый из которых был со свернутой шеей, и вытаращенными глазами, в них застыл неподдельный ужас. Во-вторых, третьему парню досталось больше всех. Только его труп имел следы почерка серийного убийцы. Тело было почти полностью обескровлено, как и у предыдущих жертв, но вот сердце никто не трогал, оно располагалось на своём месте. Правда, на нём нашли тонкий прокол в самом центре. Медэксперты говорят: через него и произведена перекачка около пяти литров крови. Причём интересный факт: судя по остаточным следам в ране пострадавшего, игла (или полый шип, которым прокололи грудину и сердце) – органического происхождения.

Хоть это и не входило в прямые обязанности следователя, но он сам захотел провести опрос жильцов этого дома. В корпусе только этого подъезда находилось 179 квартир, большинство из которых сдавалось в аренду. А это серьёзно усложняло задачу. Потому как постоянные хозяева квартиры более трепетно относятся к своему жилищу и происходящему рядом. А вот квартиранты по своей природе более халатны и, как правило, предпочитают ничего не видеть и не слышать, даже когда преступление происходит у них под носом.

Шестое чувство подсказывало ему: не может в таком доме что-либо остаться незамеченным. И у стен есть уши, а порой и глаза. Главное – их найти.

Жильцы охотно делились всем, что знали. А именно – ничем. Майор прошерстил уже семь этажей и не услышал ровным счётом ничего. Складывалось впечатление, что на момент убийства все вдруг разом оглохли и ослепли. «Ничего, это тоже кое-что в нашем деле, – пронеслось в голове. – Может, наш потрошитель – не только хирург-недоучка, но и работал или даже продолжает работать в органах. О, это много бы объяснило!..».

Из коммуналки на седьмом этаже к нему вышла девушка. Он определённо уже где-то её видел, вот только где?.. Молодая женщина примерно двадцати лет с пышной копной огненно-рыжих волос, спортивного телосложения и с проницательным взглядом нежно-зелёных глаз. «Семён Семёныч!..». Ну, конечно! Это же её он чуть-чуть не задавил на днях. Ещё тогда подумал: эта юная леди – из обеспеченных кварталов. Оказывается, совсем нет, живёт в этих трущобах.

Он повернулся к ней и произнёс избитую фразу, которую сегодня уже говорил сотню раз и которая теперь будет преследовать его во сне, если, конечно, ему повезёт поспать.

– Здравствуйте, меня зовут Олег Викторович. Я из полиции. – И после короткой паузы добавил: – Это ведь вы чуть не попали ко мне под колёса? Точно вы! Можете не отвечать, я вас вспомнил.

Он показал ей жетон, на котором внимательный взгляд мог прочесть фамилию и имя-отчество, номер и код подразделения полиции. Ещё в пятидесятых годах в министерстве посчитали пережитком прошлого красные корочки и заменили их жетонами, который каждый сотрудник при исполнении должен непременно носить с собой и предъявлять при первом требовании. Девушка кивнула, и майор продолжил:

– Вчера вечером с восьми до полуночи, где вы были?

– Вчера весь вечер я провела с молодым человеком в ресторане Splendeur5, а потом он довез меня до дома.

Такой ответ удивил Олега. «Странно: живёт в такой хибаре, а ездит по ресторанам, на которые мне пришлось бы полгода копить. Может, промискуитетом занимается? Хотя нет, не похоже… На взгляд вроде бы приличная. „Ночные бабочки“ совсем по-другому выглядят и взирают на мужчин по-особому». Он знал это по собственному опыту.

– Возле дома вы не заметили ничего странного, может, слышали что-то?

– Боюсь, что нет. Что произошло?

– Трёх молодых людей обнаружили сегодня в клумбах у подъезда. Все они мертвы.

– Господи, какой ужас! Кто это мог сделать? Вы найдёте убийцу?

– Не волнуйтесь, от правосудия никто не уйдёт.

Майор потянулся было дать визитку, но, вспомнив, произнёс:

– У вас ведь осталась моя визитка?

– Да есть: по-моему, она лежит в сумочке.

– Хорошо! Если что-то узнаете или вспомните, даже самую незначительную мелочь, обязательно позвоните мне.

Глава 5. Академик. 21:40, 25.10.2073 г.

Многие люди ассоциируют боязнь летать с катастрофически большим количеством жертв в случае авиационного инцидента. А страх полёта заложен у них глубоко на подкорке головного мозга. Если такому человеку предоставить все статистические данные и факты о погибших в авиакатастрофах (а они ничтожно малы по сравнению с другими видами транспорта), в 99,9% случаев – как об стенку горохом: доказать ничего не получится. При этом не важно, какие аргументы и факты вы будете им приводить. Человек останется при своём мнении. И даже в случае, если самый ныне безопасный вид транспорта преодолеет психологическую отметку и достигнет ста процентов безопасности, люди всё равно будут говорить: «Я боюсь летать» и выбирать другие виды транспорта. Потому что дело тут совсем не в безопасности, а в совершенно иных вещах.

«Если будет время – обязательно напишу на эту тему статью», – подумал Боженников, глядя в иллюминатор, за которым тяжёлые грозовые облака яркими всполохами расчерчивали ночное столичное небо. Его размышления прервал голос командира воздушного судна:

– Уважаемые пассажиры! Приносим свои извинения, но посадка в Шереметьево невозможна по погодным условиям. Мы вынуждены уйти на запасной аэродром в Нижний Новгород. Благодарим за понимание!

Первой мыслью было немедленно информировать Главный центр об уходе на запасной, но, видимо, пилот уже заранее предупредил ЦУП, Центр управления полётами. А те, в свою очередь, передали информацию дальше. Потому что профессору пришло короткое, но вполне доходчивое сообщение: «После прилёта в Нижний Новгород не принимайте никаких попыток самостоятельно добраться до нас. Как только появится первая возможность прилететь в Главный центр, вас сразу же проинформируют». «Значит, придётся ждать, опять… Уметь ожидать, не перегорая изнутри, – это целая наука», – подумал учёный. Впрочем, он неплохо владел ею.

Помимо группы профессора, состоящей из девяти человек, в самолёте находилось ещё около тридцати пассажиров, которых Юрий никогда раньше не видел. Для здоровенной махины МС-21-800, в котором летели порядка сорока человек, салон выглядел довольно мрачным и безжизненным. Освещаемый лишь непрерывным каскадом молний, исходящих от надвигающегося грозового фронта.

– Будьте любезны: закройте, пожалуйста, шторку иллюминатора.

Говоривший сидел по правую руку от Боженникова и являлся ведущим микробиологом из Японии (видимо, с русскими корнями, потому как говорил вполне сносно, хоть и с сильным акцентом). Его звали Мэзэру Симидзу6. И как только профессор опустил шторку иллюминатора, японский коллега тут же добавил:

– Простите, я боюсь летать. А вид «развёрзшихся небес, испускающих молнии» пугает меня ещё больше. Как думаете: творящееся сейчас по всему миру быстро утихнет?

– Мэзэру, что именно вы имеете в виду?

– Вы разве не слышали? Сейчас везде неспокойно! После того как внезапно целые страны перекрыли свои границы, люди оказались заперты внутри других государств и не могут вернуться домой, к семьям. В городах повсеместно стали вводить ограничения по передвижению населения, по сути, объявив для всех жителей домашний арест. Со смехотворным заявлением, что все принятые меры идут исключительно на борьбу с «вымышленным вирусом». Народ не поверил в очередную байку. И протестующие вышли на улицы, громя всё на своём пути.

Мэзэру Симидзу и в самом деле очень волновался. Это заметно невооружённым глазом по его мимике. Поэтому Боженников решил с ним не откровенничать, а избрать совсем другую тактику, говоря не совсем то, о чём действительно думает. Попытаться успокоить коллегу было намного важнее, чем с маниакальным хладнокровием объяснять, какая опасность грозит человечеству. Японский коллега в своей области являлся специалистом с большой буквы. Его знания ещё очень помогут в будущем, но при условии, что у него будет полная уверенность в завтрашнем дне, и его ничто не будет отвлекать и тревожить. Вот почему Юрий ответил именно так:

– Я нисколько не сомневаюсь – это только временные меры, скоро всё наладится, и будет как прежде. Власти не допустят бессмысленных жертв среди населения и быстро примут правильные решения. Не беспокойтесь. Всё будет хорошо.

Он сказал это уверенным тоном и даже сам себе поверил. «Вероятно, из меня вышел бы прекрасный оратор», – подумал Юрий. Но тут же в памяти всплыла старая история, случившаяся лет двадцать назад. В ту пору когда он был ещё молодым, но уже амбициозно настроенным на великие открытия.

Произошло это в Чернобыле во время одной из командировок. Там располагался жутко засекреченный научно-исследовательский институт, изучающий самые передовые технологии в области строения гигантских двигателей, работающих на тёмной энергии, теоретически способных обеспечить энергией все мыслимые и немыслимые потребности человечества. Именно в этом НИИ Юрий и познакомился со многими светилами науки – такими, как академик Круглов Евгений Александрович, в свои 67 лет создавший теорию, благодаря которой можно было перевести все реакторы на потребление тёмной энергией, что сулило космические выгоды для бюджета страны. Однако не Круглова впоследствии стали называть Отцом основателем новой энергетики, а Билла Бриджа. Тот умудрился украсть идею и впоследствии реализовать её как свою, находясь за кордоном. Возможно, этого бы не случилось, если бы не строжайшая секретность, царившая на постсоветском пространстве, из-за неё Круглов не сумел получить патент.

А примерно в то же самое время произошёл вопиющий случай в Чернобыльском НИИ, в результате которого половину персонала пересажали, а остальных уволили по сокращению штатов или перевели на абсолютно иную работу. События тех лет уже давно канули в засекреченные архивы. И наверняка лежали пыльными стопками папок в подвалах госбезопасности. Юрий знал эту историю, но никогда и ни с кем ею не делился. Справедливо полагая, что такое лучше держать при себе. Мало ли чего…

В 2053 году молодой тридцатилетний Боженников стал свидетелем потрясающего феномена. Тогда в НИИ под грифом «особой важности» сконструировали первый гиперформер, который в режиме передачи мог переносить различные физические предметы. Правда, куда именно те телепортируются, никто не знал, как ни пытались это выяснить. В основном телепортации подвергались очень мощные станции, способные передать обратный сигнал на Землю теоретически с любого места в Солнечной системе. Во всяком случае, если бы они телепортировались в её пределах, сигнал, излучаемый неповреждённой станцией, непременно бы вернулся на Землю. А новейшие антенны могли бы запеленговать излучение и легко рассчитать удаление и направление до станции. Вот только ответного сигнала так никто не разу не зафиксировал. Единого мнения на этот счет ученые не могли дать, полагая что станцию телепортировало очень далеко, возможно, в другую галактику, или, что вероятнее, она подвергалась непреодолимому внешнему разрушающему воздействию. Например, температура или гравитация близкой звезды.

Скорее всего, так бы рутинно и продолжались эти испытания, если бы в один прекрасный день гиперформер, работающий в режиме приёма не зафиксировал о новом биологическом объекте, что стало настоящей сенсацией. Нет, конечно, и раньше, когда установка работала на приём, на специальной приёмной платформе время от времени оказывался всякий космический хлам вроде обломков различных пород и минералов размером от пылевых частиц до литифицированных горных пород (брекчий) в несколько дециметров в поперечнике; фрагментов метеоритов и тому подобного, пришедшего невесть из каких космических глубин…

Однажды даже появилась отполированная пластинка из обладающего необычными свойствами чёрного, доселе неизвестного материала явно неземного происхождения. Но тот день, когда впервые за много лет работы на стартово-приёмной платформе было зафиксировано биологическое существо, перевернул всю Юрину жизнь, и не только его. Эта самая платформа имела множество степеней защиты, а также не одну сотню разнообразных датчиков, которые принялись записывать все параметры инопланетного существа начиная от массы и заканчивая полным частотным спектром; а также всех издаваемых им звуков.

Уже через три часа на стол тогдашнего директора НИИ Павлову легла папка с документами под грифом «Совершенно секретно». Только очень узкому кругу работников довелось изучить её содержимое. На тот момент Боженникову такой чести не оказали, так как тогда он ещё не имел допусков секретности данного уровня. Но его друг Попов Геннадий Петрович был как раз в рядах тех учёных, на чью голову свалилось такое «счастье». Он-то и рассказал Юрию, что так называемый биологический объект, – он же объект №4, впоследствии переименованный в проект «Роксана», – оказался неземным ребёнком, который изначально находился на «синей пеленке», оказавшейся не куском обычной материи, а чем-то намного более сложным… Но эту «пеленку» быстро отдали другому комитету, и о ней больше никто не вспоминал.

Маленький инопланетянин внешне ничем не отличался от земного малыша. Весом восемь с половиной килограммов – это вполне соответствовало семи месяцам для обычного ребёнка. Единственное, что завораживало каждого, кто видел «Роксану», так это ярко-зелёные глаза, – совершенно обескураживающие, которые будто светились изнутри. Малышка по внешним признакам оказалась женского пола.

Как ни велик и могуч был НИИ, однако из тысячи сотрудников не имелось ни педиатра, ни няни, ни детского психолога, поэтому в срочном порядке из Главного московского центра переправили группу всех нужных специалистов.

Шло время. «Роксана» росла сравнительно быстро в условиях, приближённых к нормальным. Персонал уже привык к милашке, ласково называя её «Рокси». Она оказалась очень особенным «ребёнком», с совершенно уникальным генетическим происхождением. У неё обнаружили семьдесят семь пар хромосом вместо традиционных двадцати трёх, как у любого человека. Её кровь при слиянии с любой из четырёх групп мгновенно становилась той, с которой смешивалась. Невосприимчивость к земным вирусам необычные свойства кожи и костей делали её настоящим Клондайком для ученого мира. И чем старше становилась «Рокси», тем сложнее и болезненнее становились проводимые над ней эксперименты. Поскольку она не имела социального статуса человека, руководством было дано негласное разрешение на проведение абсолютно любых опытов.

Когда «малышке» – по земным меркам – исполнилось два с половиной года, случился первый скандал. Персонал состоял из учёных-операторов, они должны были погрузить «Роксану» в стеклянную ёмкость, внешне напоминающую детскую ванну, а после подключить к ней датчики и провода, с иглами на конце. После чего эта прозрачная ванна наполнялась бесцветной жидкостью, и «Роксана» напоминала уже не милого ребёнка, а скорее ежа, утыканного иглами, от которых тянулись тонкие провода. Ко всему прочему ей на голову надели маску, через неё поступал газ со снотворным, чтобы ребёнок мирно дремал во время всей процедуры.

Вот тут-то одного из ассистентов и «переклинило». Он должен был пускать ток разной величины через «Ребёнка», при этом беспристрастно фиксировать полученные данные, будто исследовал новый вид овощей… Но вместо этого учёный-ассистент по имени Марк, отец двух маленьких дочерей, закатил скандал. Тогда руководство перевело его на работу в другой город с сохранением должности. Это был первый звоночек, к которому никто не прислушался… Остальные сотрудники не решились вмешаться, но у каждого в душе остался тяжелый осадок.

Когда «Рокси» исполнилось три года, у руководства на самом верху родилась мысль, что пора заканчивать нянькаться с подопытной и переходить на более перспективную, а, самое главное, – прибыльную ветвь отношений. Забота заботой, но коммерцию никто не отменял. Тем более что основания для этого были, ещё и какие. Анализ костной ткани «малышки» показал просто феноменальные свойства. Оказалось, что несколько миллиграммов её костного вещества способны феноменальным образом устранять ошибку в генетическом коде человека, тем самым обращая факторы старения вспять. Учёные всего мира давным-давно пришли к выводу, что старение есть не что иное, как биологический процесс постепенной деградации частей и систем организма человека. Любой человек теоретически мог бы жить бесконечно долго, если бы все его клетки безошибочно копировались. Он бы просто не мог постареть, потому как каждая клетка организма обновляется в среднем раз в четыре года, копируя саму себя.

Вся проблема как раз заключалась в том, что клетки копировались с ошибкой, которая постепенно накапливалась, это и приводило к старению. И теперь в руках учёных, по сути, оказался «эликсир вечной молодости». Надо было всего лишь удалить часть костей из инопланетного ребёнка. Для любого правительства это сущая ерунда, один ребёнок для них – ничто, каким бы изуверствам его ни подвергли. В первую очередь это делалось для блага народа, и, совсем второстепенно, – для вечной жизни высшего руководства. В связи с чем учёным и отправили соответствующее распоряжение.

Тогдашний директор Павлов собрал весь персонал, участвовавший в проекте «Роксана», в котором состоял также и Попов Геннадий Петрович, где и услышал вместе со своими коллегами содержание приказа. Всем было очевидно, что, скорее всего, частичная ампутация костной ткани не убьёт «Рокси», и через время она полностью восстановится. Но на такой варварской и беспрецедентной по своей жестокости и циничности операции всё не закончится… Дальше аппетиты возрастут, в то время как маральные ценности напротив снизятся… Вследствие чего приняли решение составить коллективное обращение к вышестоящему руководству с целью создания законодательного оформления прав и свобод всех инопланетных существ, подобных «Рокси» и аналогичных человеческим.

С этим обращением директор НИИ Павлов и уехал в Главный центр. Отправлялся-то он в самом что ни на есть решительном, и, нужно сказать, боевом расположении духа, готовый до конца отстаивать интересы своего коллектива.

Можно только догадываться, с какими чудовищами в образе людей ему довелось пообщаться и какие кошмары выслушать в центре. Потому как вернулся он сломленным и, с виду, постаревшим лет на десять. Морщины на лице стали глубже, щёки впали, а седина на голове стала обильнее. В общем и целом, его словно подменили.

На следующий день после возвращения он собрал всех причастных к проекту «Роксана» и велел строго соблюдать приказы сверху и не противиться, если не хотят проблем. При этом на слове «проблемы» он сделал вполне недвусмысленный акцент.

После этого Геннадий Петрович несколько дней подряд ходил к директору, пытаясь узнать, что же ему такого наговорили в Центре. Однако добился лишь того, что Павлов ему очень толсто намекнул: «Знаешь такую поговорку: „Был бы человек, а статья найдётся!“? Приказы Центра будем выполнять безоговорочно. Поэтому иди и выполняй всё, что от тебя хотят. Вопросы?..».

Вопросы остались только к собственной совести и морали…

Часть 4. Глава 1. Олигарх. 00:05, 25.10.2073 г.