Измена. Твои (не)желанные Николаева Ольга

Глава 1

– О, наконец-то! Я думал, придется уже отменять заказ… – Парень за стойкой смотрел сквозь меня. Его совсем не волновало, как я добиралась по улицам, затопленным июньским ливнем. Наверное, уже отправил парочку жалоб… – Обещали же за час все доставить?

С моих штанов уже натекла небольшая лужица – грязное пятно на идеальном мраморном полу вестибюля.

– Дим, что ты пристал к человеку? Ты смотрел за окно-то?

Струйка холода проползла по позвоночнику. Разлилась в районе поясницы, замораживая все, что было ниже. Теперь устоять бы на ногах: осложнение после неудачной анестезии, и теперь любое волнение отдавало жуткой болью.

Нет. Нет. Пожалуйста! Пускай, мне это просто показалось! Пусть это будет фантомная боль, ошибка, только не реальность!

– Это не человек. Это девушка. – Тот, кого назвали Димой, плюнул в меня своим презрением.

Уже не важно. Главное, чтобы мужчина за моей спиной – был кем угодно, только не Женей! Не моим Женечкой!

– Ты что несешь, малолетка? Извинись. – Женя. Точно он. Смотреть назад не обязательно: жесткий металл в обманчиво мягком голосе – так умел и умеет только он.

И не ругается, а на место ставит одной лишь своей интонацией… Я когда-то млела от этой его способности, мечтала когда-то суметь делать так же…

– Если не можешь выполнять свою работу как следует, значит, не берись. – Заносчивый сноб не хотел сдаваться. – Куда вот она лезет? Зачем таскать огромные рюкзаки, если на это сил нету?!

Я готова была согласиться сейчас с чем угодно. С любым обвинением. Только бы сбежать отсюда побыстрее! Только бы не встретиться глазами с Евгением!

– Уйди отсюда. Просто уйди. Иначе вышвырну, к чертям. И будешь до старости ишачить в курьерах, понял?!

– Ну, Евгений Петрович. Ну, что вы? Разве я не прав? – Задор молодого сноба резко угас, но он еще не хотел сдаваться.

Не теряя времени, подсунула ему терминал для оплаты. Вдруг, мне повезет, и получится сбежать быстрее, чем Женя поймет, кто прячется под мокрой спецовкой службы доставки?

Натянула кепку на лоб, как можно глубже.

Холод давно прошел, меня всю обдавало жаром. Еще чуть-чуть – и от насквозь мокрой одежды начнет подыматься пар.

Нечаянно шмыгнула носом.

– Ушел отсюда, я сказал! – От этого окрика мы вздрогнули одновременно – и я, и молодой пацан. Господи. Я бы с удовольствием унесла ноги. Только сначала нужно принять оплату…

– Девушка, давайте сюда свой терминал. – Не глядя в накладную, не сверяя ни сумм, ни содержимого коробок, Женя провел карточкой, как фокусник, тут же легко убрал ее…

Все это время я изучала шнурки на его лакированных туфлях.

– Приятного аппетита. – Проскрипела дежурную фразу не своим голосом. Могла бы совсем притвориться немой – но нельзя, за такое можно и выгрести штраф…

– Постойте.

Один шаг мне оставался до свободы! Один лишь шаг – и я смогла бы снова дышать спокойно и ровно. И навсегда забыть этот адрес – вернее, запомнить. Чтобы никогда, ни за какие бонусы, больше не брать сюда заказы!

Этот шаг не случился.

Женя схватил меня за рукав. И так надежно, что вырваться я могла бы, только оставив ему куртку вместе с рукавами. Хотя… Сердце уже оставила когда-то… Куртку могла бы подарить и подавно…

Только за окном: ливень, плюс пять и штормовое предупреждение. И если я опять заболею, меня выгонят, и мы снова останемся без еды.

– Девушка. Вы же промокли, остановитесь. Тут есть подсобка, можно согреться, попить чаю, переждать непогоду… – Он говорил мне в спину, ничуть не смущаясь такого положения. И так мягко, так настойчиво, так добро… Хотелось растаять, послушаться, смириться…

– Мне некогда. – Охрипшее горло опять спасло: сейчас никто и ни за что не узнал бы мой настоящий голос.

– Я хочу оставить вам чаевые. Скажите номер карты или телефона.

И, конечно же, не случайно ( у Жени ничего случайного не возможно), он зацепил мой рюкзак. Попросту стащил с моих плеч и уронил на пол.

– Простите. За это неудобство я тоже заплачу.

– Оно того не стоит. Я спешу.

Присев, уронила кепку. Мокрые волосы сосульками облепили щеки, лоб, полезли в глаза.

– Я помогу.

За каким-то лешим уселся рядом тоже. Сердце ухало, как кузнечный молот, от его близости. От того, как он пах: уже совсем иначе, по-взрослому, незнакомо. И в то же время: такой родной аромат, что в носу защипало от накипающих слез.

За что мне это все, Господи?!

– Олеся?

Узнал. Все-таки, узнал.

Плевать на рюкзак. Отдам за него из зарплаты.

Вскочила на ноги, рванула к дверям…

Позорно поскользнулась: мокрые кеды и мраморный пол никак не сочетаются. С ужасом наблюдала, как нос приближается к холодным плитам. Даже успела представить, как будет больно и стыдно…

Поймал.

Он снова меня поймал.

– Постой же, куда ты? – Сильные руки поперек талии – никакого шанса вывернуться. Прижал к своей спине так, словно от этого жизнь зависела.

– У вас костюм промокнет, отпустите. – Последняя надежда сбежать иссякла. Совсем уже жалобно пискнула: – пожалуйста.

– Евгений Петрович, у вас все нормально? – Молодой зазнайка тут же подскочил, горя желанием выслужиться. Подрагивал от старательности, заглядывал Жене в глаза.

– Уйди, я сказал! Забери еду и проваливай. Там парни уже заждались!

От стали в его голосе вздрогнула даже я. А молодой оглянулся, прежде чем уйти… И борзой походкой удалился. Как же я ему завидовала.

– Олеся, ну, это же ты? Правда?

– Отпустите. Мне, действительно, очень нужно спешить!

– Нет. Я тебя не отпущу, Олеся!

Глава 2

Несколько лет назад. В другой жизни

– Привет. Чего тут мерзнешь одна?

Я недоверчиво оглянулась по сторонам. Нет. Никакой ошибки: на крыльце института – никого, кроме нас.

Это что, получается, главный красавчик курса, мечта всех девчонок, сейчас обратился ко мне?

– Я? – Уточнила на всякий случай. Ну, вдруг, он с кем-то по телефону общается? А тут я вылезла…

– А здесь, поблизости, есть еще прекрасные снегурочки?

От смущения захотелось провалиться сквозь землю…

А Женька, Евген, Джек – как его имя только ни коверкали – приближался ко мне своим неспешным, кошачьим шагом.

Сыпал снег. Хлопьями, которые беззвучно покрывали все поверхности. Густой, пушистый, больше похожий на чей-то мех, этот первый настоящий снегопад сделал всю округу сказочной.

Но я? Какая из меня Снегурочка? В тонких джинсах, осенних ботиночках и такой же холодной куртке?

Мохнатые ресницы Женьки тоже успели поймать пару снежинок, и теперь так забавно с ними смотрелись…

– Ау? Красавица? Ты с земными людьми не общаешься?

Он, наверное, обладал даром гипноза… В ярко-карих, глубоких, бархатных глазах пряталось и танцевало мое отражение. Засмотрелась на него – забыла, о чем парень спрашивал…

– Что? – Теперь осталось только провалиться под землю от стыда.

Мало того, что выгляжу рядом с ним, как нищенка! Так еще и туплю по-страшному!

– Тебе же холодно, малыш? – Когда он успел подкрасться так близко? Только что стоял у нижней ступени крыльца – и вот уже вплотную ко мне, на самой верхней.

– Нет. – Как назло, вздрагиваю. Зуб на зуб не попадает.

А руководитель практики опаздывает. Ненадолго. Всего-то на полчасика… Это же не он теперь торчит на морозе!

– Я вижу, как тебе не холодно. – Секунда – и я внезапно укрыта полами его добротной куртки. А нос утыкается в мужскую грудь, затянутую в теплый свитер…

Внутри бушует ураган и вьюга. Не знаю, что теперь делать-то: хочется оттолкнуть его, чтобы не распускал руки, не наглел… но больше тянет прижаться еще крепче!

– Отпусти. Не нужно так делать! – Гордость пересиливает. Сглотнув комок в горле, пытаюсь спорить…

Но выходит совсем уж позорно: зубы снова стучат от холода, а все тело колотит крупной дрожью.

– Ага. Так я тебя и послушал.

– Это же неприлично, Жень! – Пришибленная стыдом, еле слышно шепчу ему, куда-то в крупную вязку свитера…

Но он все равно слышит: в ответ усмехается, а я щекой чувствую, как шевелятся все его грудные мышцы при этом.

– Неприлично быть такой красивой, Олесь. И стоять тут в холоде и одиночестве!

Он еще и мое имя знает? Боже. Вот это совсем уже чудо!

Кто я и кто – он?

– Как ты здесь, вообще, оказался? – Между прочим, сегодня воскресенье. И все нормальные студенты спят, а не торчат под закрытыми дверьми универа… Ну, такие, как я, могут еще тащиться на работу…

Женьке работать не нужно, и насиловать себя всякими отработками тоже: у него и с деньгами все круто, и с учебой…

– Пришел спасать тебя, принцесса. – И ни тени насмешки в голосе. Вообще не похоже, что он шутит…

– Если это розыгрыш, то пора уже остановить его. Не нужно меня обнимать, это нехорошо!

Спорю, а сама все льну и льну к нему ближе… И глаза закрываются от удовольствия. От тепла. От парфюма, которым пропитана каждая его клеточка… Загадываю глупое желание: хочу, чтобы моя одежда тоже ухватила капельку этого аромата… Чтобы хоть ненадолго, но я могла бы чувствовать, что он рядом.

Два года безнадежной влюбленности издалека. Заветные мечты. Полная безнадега… И вдруг – мой идеал меня обнимает, греет своим телом, сдувает снежинки с моих волос…

– Что ты делаешь?! – Женька чмокнул меня в нос. Похоже, я потеряла сознание на холоде, и теперь брежу.

И Евгений Аверченко, мечта всех женщин курса, обнимающий меня и целующий, – это галлюцинация.

Сейчас я приду в себя где-нибудь в приемном покое с отмороженными пальцами или руками…

– У тебя кончик носа стал красным. Я подумал, что так помогу ему прийти в порядок.

– Ты пьяный? Или еще под чем-то?

– Ага. – Он снова улыбается, глаза – шальные, красивые губы насмешливо гнутся…

– Тогда уходи быстрее! Скоро препод появится! Не нужно, чтобы он тебя таким видел! Ты же в курсе, с ним шутки плохи – очень принципиальный!

– Только с тобой, Олесь!

– Тебе нельзя показываться в таком виде, Женя! – Смакую его имя, перекатываю на языке. Хочется еще раз повторить… Но стесняюсь до онемения. Зубы не разжимаются.

С силой вырываюсь из его рук – и тут же попадаю в плен леденящего душу холода. Тянет спрятаться снова. Но не могу – волнуюсь за его будущее.

– Я из-за тебя пьяный, Олесь. Моя снегурочка. Поймал, наконец-то… – Снова стискивает в объятиях, не дает пошевельнуться.

– Да что происходит-то? – Волнение достигает предела. Вдруг, ему нужен доктор? Может, у человека уже интоксикация? А если ему станет плохо?!

– Пойдем, в машине посидим? Хоть немного согреешься?

–Ты еще и на машине?!

Синдром спасателя просыпается с удвоенной силой.

– Пойдем. Только ты за руль не садись! Позвони кому-нибудь, чтобы приехали и отвезли тебя домой, хорошо?

Он согласно кивает и тянет меня за собой. Так и не выпуская из рук. Греет своим теплом.

В принципе, все становится на свои места: и его такое нежное поведение, и ласковые глаза… Одного понять не могу: откуда он знает и помнит мое имя?!

Глава 3

Настоящее

– Мне нужно работать. – Я уже не верила в успех, но все еще упрямо отбивалась. Вдруг, получится, и Женя расслабит руки, и выйдет сбежать?

– Нет. Посмотри, что творится на улице! Куда ты сейчас? Тебя же ветром сдует или смоет ливнем!

Вообще-то, он был прав. И, если бы не эта дурацкая встреча, я бы ни за что не вышла наружу, пока непогода не стихнет хотя бы чуть-чуть.

– Хорошо. – Он был горячим. Во всяком случае, ладони прожигали насквозь – даже сквозь мокрую куртку.

– Вот и славно. – Слегка ослабил хватку. Ровно для того, чтобы можно было развернуть меня и посмотреть в лицо. Но не настолько, чтобы я могла сделать хотя бы шаг в сторону…

– Не прижимайся. Ты весь костюм сейчас испортишь! – На нас уже криво поглядывали девочки со стойки ресепшена. Их неприязненное любопытство заставляло нервничать. Можно подумать, я и сама не знаю, как нелепо и дешево выгляжу на фоне красивого, нарядного, такого успешного Евгения.

– Плевать. У меня есть запасной в кабинете. – Он отмахнулся от аргумента, как от мошки.

– Тогда иди. – Мне нужно было от него отделаться. Срочно. Хоть как-нибудь! Внутри все дрожало – не от холода, от подступающего отчаяния. Эта встреча – худшее, что могло сегодня случиться.

Этакая вишенка на тортике из самого неудачного дня, который только можно было придумать.

– Куда же я пойду без тебя, Олесь? Ты с ума сошла? – Бархатные карие глаза – все такие же теплые, добрые, глубокие. И, как будто бы, наполнены искренней радостью – от того, что может меня созерцать.

И только мне известно, какие они лживые, эти карие очи! Ненавижу их! Ненавижу! Еще больше, чем их обладателя!

– Тебя там люди ждут. – Упрямо отвела взгляд в сторону.

– Никуда не денутся. Я их едой обеспечил, дальше – сами.

И потянул меня куда-то вглубь. В святая святых – туда, куда посторонних, простых курьеров вроде меня, никто никуда не пускает.

Там было ярко, светло и тепло. И ужасно. Потому, что мне там – не место. И еще никогда так это не ощущалось, как сейчас – в грязной, сырой, воняющей каким-то болотом одежде.

– Девочки, у кого-нибудь есть тут сменная форма? Поделитесь, мне нужно человека приодеть. Я возмещу, конечно, в двойном объеме.

Пока я плелась, еле переставляя ноги, будто меня вели не в рабочие помещения, а сразу – на плаху, Евгений уже успел надавать распоряжений, о чем-то договориться…

И все вокруг забегали, засуетились… Это вызвало горькую усмешку: харизма Женькина никуда не делась, а только стала сильнее. Он все так же заставлял людей подчиняться, без всяких сомнений…

Вот и я подчинилась. Насилуя себя. Сходя с ума от клокочущих в горле ругательств – шла следом. И не сворачивала.

Лифт – огромный, светящийся, как новогодняя елка, благоухающий каким-то дорогим ароматом… Все в этом здании говорило о роскоши, благополучии, богатстве… И Евгений был частью этого всего.

А я… Опять попала куда-то не в свое седло. Но теперь уж точно знала, что мне здесь – не место, и просто ждала момента, чтобы уйти и не возвращаться больше.

– Присядь, Олесь. Ты чего хочешь, кофе или чая? Чай, наверное, лучше согреет… – Он молчал всю дорогу до своего кабинета, только внимательно меня рассматривал. Ни одна мышца не дрогнула на его лице. Ничто не показало ни жалости, ни отвращения, ни недовольства… Хотя я прекрасно знала, о чем Аверченко думает: зеркальные стенки лифта все прекрасно показывали. Не нужно было обладать даром ясновидения, чтобы прочесть его мысли.

Только закрыв за собой дверь, он задал первый вопрос.

– Ты присаживайся, Олесь. – Так и не выпустил мою руку, подвел к огромному кожаному дивану.

– Постою, спасибо.

Это прозвучало грубо. Наверное, можно было бы и помягче, помня, что человек пытается заботиться обо мне…

Но к черту эту заботу! И плевать, если Женька обидится. Мне от него ничего не нужно, даже такая мелочь!

– Олесь, ты что? Посиди, попей чаю. Сейчас тебе что-нибудь сухое принесут. Согреешься, ливень утихнет, я тебя подвезу, куда скажешь…

– Не нужно меня никуда подвозить! – Выкрикнула, а не сказала. Зря. Он не стоит моих эмоций. И знать о моих обидах ему тоже не нужно. Равнодушие и безразличие – максимум, который Женька должен от меня получить.

– Да… Что-то ты совсем не в духе. Присаживайся, это кожа, с ней ничего не случится, даже если вылить пару ведер воды. Поверь, на этом диване чего только не плескалось уже. И кипяток, и простая вода, и напитки покрепче…

– Оставь себе эти подробности. Мне не интересно.

– Ладно, можешь пока поершить свои иголки. Я уже забыл, какая ты бываешь…

Не вынесла его взгляда: ласкового, нежного… Такого, словно между нами ничего не случалось. Будто мы все еще там – в юности, где даже воздух сладок и искрит от нашей влюбленности. Где все невзгоды мира – мимо нас.

Отвернулась, подошла к окну. Вроде как, по делу: проверить, стала ли прозрачнее стена дождя. По факту – спряталась. И можно было спокойно сглотнуть и проморгаться. Отчего-то вода с волос продолжала течь на лицо, заливать глаза. Мешала, в общем.

– Олесь. Ты можешь притворяться, сколько хочешь…– Он опять незаметно подкрался. Заставил вздрогнуть, заговорив у меня прямо за спиной. Обдал шею горячим воздухом – своим дыханием и голосом.

Сердце остановилось. И никак не хотело идти снова. А мне нельзя умирать! Нельзя! Я не имею на это права!

– Я не притворяюсь, Жень. Прошлое закончилось. А теперь – я не хочу с тобой ни о чем разговаривать!

Стук в дверь заставил его отпрянуть от меня. Слишком резко, так, что волной холода обдало от этого движения. Хотя, куда уж холоднее? Даже здесь, в теплом и уютном кабинете, мои мышцы сводило от озноба и напряжения…

– Вы просили сменную одежду, Евгений Петрович… – Скромная девушка незаметной мышкой юркнула внутрь. Но я даже через плечо успела заметить ее любопытный взгляд: на меня, на Женьку, обратно… Бедная. Наверное, всю голову сломала, что это за нищенку решил подобрать их такой крутой, холеный шеф…

– Оставьте здесь. – Он, не глядя, вынул из бумажника пачку купюр, вручил девчонке, даже не пересчитывая. – Здесь должно хватить на компенсацию…

Красивый жест, ничего не скажешь. Такой же широкий и впечатляющий, как все, что когда-либо делал Женька… Он и красивое, и ужасное совершал с одинаковым размахом. И с таким же выражением лица: словно для него это ничего не значит.

Черт. На эту сумму можно было бы купить мне несколько комплектов зимней одежды. А ребнка одеть на пару лет вперед…

Сжала покрепче зубы, чтобы ничего лишнего не вырвалось. Ни к чему это. Мне от Женьки ничего не нужно!

– Это слишком много. – Девушка проблеяла неуверенно, даже попыталась вернуть половину… Глупая. Дают – бери. А бьют – беги. Истина, которую во мне каленым железом выжгла жизнь. И Евгений Петрович ее ненаглядный!

– Оставьте. Это за вашу отзывчивость и беспокойство. – Не слушая возражений, он просто вытолкал девушку за дверь.

И зачем-то ее запер.

– Держи, тебе нужно срочно переодеться. – Протянул мне сверток, пахнущий порошком и чьими-то чужими духами.

– Здесь негде.

– Ты меня стесняешься? – Белозубая улыбка. Такая открытая и беззаботная…

– Я не привыкла раздеваться перед чужими.

– А разве мы чужие, Олесь? – Он снова был чересчур близко ко мне. Настолько близко, что я ощущала запах мяты от его дыхания. И снова – аромат парфюма. Будоражащий, волнующий, разбередивший самые горькие и самые сладкие воспоминания…

– Конечно.

Демонстрируя, что сам ничего стесняться не планирует, он скинул пиджак. Расстегнул один манжет на рубашке, второй… Потянулся к пуговкам на рубашке…. Все это – не сводя с меня глаз.

– У меня нет времени наблюдать стриптиз. Там, кажется, дождь заканчивается. Пора идти. Спасибо за одежду, я в туалете переоденусь…

– Да брось ты, Олесь. Ну, я же не без штанов перед тобой стою… Отворачивается… Совсем смешно…

– А мне – нет. Выпусти меня, пожалуйста. Зачем ты закрыл дверь?

– Тебя это напрягает? – Он оглянулся, но даже не дернулся, чтобы открыть замок.

– Да.

– Послушай, Лесь… – В груди царапнуло от этого нежного «Лесь». Меня так мало кто называет. Только бабушка и он, Женька… – Что происходит? Почему ты так ершишься?

– Мне нужно идти. Ты меня задерживаешь. Все.

– Я так рад тебя видеть. Хотел поговорить, узнать обо всем… Неужели, ты не рада?! – И так искренне, с легкой обидой в голосе…

– Мне нечего тебе рассказывать. – Выплюнула эту фразу и снова до боли сжала зубы. Зажмурилась даже.

Внутри все клокотало и рвалось наружу. Мне так многое хотелось бы ему сказать! Столько слов, столько жалящих претензий, обид, вопросов! Думала, что это все уже умерло давно… Давно уже не вспоминала… Но стоило только увидеть его – и на тебе. Как бы не взорваться от этого кипения внутри.

Он все равно не поймет. И уже не изменит, наверное.

Главное, что я теперь знаю: нельзя. Нельзя ему верить! Ни единому слову, взгляду, жесту! Только держаться подальше!

– Почему ты выбрала эту работу? – Он уже скинул рубашку и теперь поигрывал мышцами груди. Не для того, чтобы меня впечатлить. Просто так двигался, а тело его само себя демонстрировало. И соблазняло: даже мне, даже сейчас, после всего, было сложно глаза отвести…

– Я работаю, а не ворую. И на панели не стою. Что не так? – Знал, куда бить. И как унизить. Сразу в самое больное попал.

– У тебя же голова была золотая. Такие перспективы все рисовали! Почему так?! Зачем ты гробишь здоровье, таская тяжелые рюкзаки, по холоду и непогоде? Ты же достойна большего, Лесь!

Тварь. Какая же он тварь, все-таки!

Губы дрогнули. Пришлось прикусить, чтобы не выдать свою обиду и слабость.

– Спасибо, что напомнил. Завтра пойду, приму предложение какой-нибудь крупной корпорации. Все стеснялась до этого, теперь – не буду.

Он тяжело вздохнул. Мой ответ не понравился.

– Хочешь, выйду, а ты переоденешься?

Претила сама идея, что мне придется что-то от него принять…

Но чем я смогу помочь Артемке, если заболею? Только сделаю еще хуже…

– Будь добр.

Как понять поведение этого человека? Как сложить его заботу и доброту с тем, что пришлось вынести несколько лет назад? Может, он был не в себе тогда? Может, забыл, что сделал? Или не понимал, как меня ломает?!

В крайнем недоумении наблюдала, как Женька выходит, как тихо прикрывает кабинет… Не поверила до конца: сама защелкнула замок, и только тогда решилась скинуть мокрую насквозь одежду… Грязный кулек – вот и все. Хорошо, если получится просушить и отгладить, а не выбрасывать, ко всем чертям… Новые расходы мне совсем ни к чему. А новый комплект мне так быстро никто не выдаст…

– Все. – Сама распахнула дверь, почему-то готовая к тому, что там уже никто и не ждет.

Ошиблась – Женька сидел на диванчике, рядом стоял поднос с чайником, приборами и какими-то пирожными.

– Я тебя не отпущу, пока не съешь хоть что-нибудь.

Пирожные… Их бы Тёмке… Он таких и не видел никогда…

– Можно, я попью чай, а сладости возьму с собой? Сразу все не смогу в себя затолкать. – Тут и коробочка красивая стояла. Прямо в нее сложить и унести. Очень удобно!

– Я тебе другую дам с собой. А эти, пожалуйста, съешь здесь, со мной. Пожалуйста.

Что-то в этом «пожалуйста» заставило меня согласиться.

То ли тоска по прошлому, которое уже никогда не повторится… То ли я просто была голодная…

Глава 4

Прошлое. Несколько лет назад

Мне никто еще не открывал дверь, чтобы помочь усесться в машину. И не поправлял куртку, чтобы ее не зажало дверью…

Женька был первым, кто проявил повадки джентльмена. Первым, кто заставил ощутить себя настоящей леди.

– Это тебе. Держи. – Стаканчик кофе в картонной подставке благоухал, щекотал своим ароматом, как только я оказалась внутри.

– Мне? За что?

– Просто так. За то, что ты есть. – Все такие же глаза… как будто влюбленные? Как будто преданные, желающие просто смотреть на меня?