Бухгалтер Шекли Роберт

— Слава тебе, Господи, хоть в этом повезло! — пробормотала Алика.

Когда стемнело и стало заметно холоднее, все трое спустились вниз. Василий на всякий случай подобрал палку, но она не понадобилась. Старик решительно шел первым, совершенно не опасаясь никаких змей. Ловко забрался на стену и предложил до утра оставаться здесь. Все вынужденно согласились.

Утром Алика проснулась первой и сразу вскочила, проверяя, нет вокруг змей. Растолкала мужчин и решительно заявила, что не хочет оставаться здесь ни одной лишней секунды. Все согласились и уже через несколько минут шли по джунглям. Мужчины по очереди прорубали проход в сплошных зарослях. Где-то через час выбрались наконец из чащи и вышли в нормальный, по здешним меркам, лес. Старик стал оглядываться по сторонам, хотел поохотиться. Алика совсем было решила остановиться на привал, когда со всех сторон завыли и закричали обезьяны.

— Опять свадьба, что ли? — предположил Василий. В людей полетели палки, комья земли и подозрительно пахнущие куски чего-то темного. Целое стадо коричневых краснозадых обезьян бесновалось за кустами. Сначала это рассмешило, но когда в людей полетели здоровые палки и камни, а какая-то гадина опоносилась с дерева на тропу, смеяться перестали. Невыносимое зловоние распространилось по лесу. Закрывая головы, люди бросились прочь. Василий подхватил Алику под руку, побежал за стариком. Он что-то крикнул, не разобрать в обезьяньих воплях, резко свернул. Навстречу Василию и Алике из зарослей вылезла здоровенная обезьяна, лысая и злобно орущая. Смешно размахивая длинными руками, быстро заковыляла к ним. Василий знал, какими сильными бывают крупные обезьяны и потому был предельно серьезен. Когда обезьяна приблизилась, оттолкнул девушку и сильно ударил ногой в лоб. Обезьяна, наверно вождь, никак не ожидала сопротивления и с размаха села на землю. Удар, которым можно убить человека, обезьяньего вождя только разозлил. Он вскочил и заревел, аж шею раздулась. Орал так, что слюни летели веером и губы хлопали.

Тем временем Василий, оценив толщину рук вождя, решил не рисковать рукопашной схваткой. Сорвал со спины автомат. Когда самец ринулся в атаку, повернулся полубоком и с размаха врезал прикладом в лоб. Окованный железом приклад АКМ — это не мягкая подошва кроссовки. Круглая лысая башка обезьяньего вожака глухо хрустнула, вождь уткнулся в траву. Стадо продолжало беситься, но гибель вождя быстро охладила страсти и вопли начали стихать. Вскоре обезьяны стали уходить, крики смолкли. Василий не стал стрелять, хотя очень хотелось убить ту заразу, что нагадила с дерева. Он взял Алику за руку и пошел прямо. Хо наблюдал из-за дерева за боем с обезьяной. Показал большой палец Василию и одобрительно щелкнул языком. Посмотрел вопросительно. Василий сразу все понял, кивнул, но указал глазами на девушку. Алика заметила, что старик уходит и спросила Василия.

— На охоту пошел, — объяснил он, — мы ж еще не завтракали. Скоро догонит.

Старик действительно догнал через несколько минут. Остановились возле ручья. Алик ушла мыться а Василий и Хо занялись приготовлением мяса. Барабанщиков объяснил, что у них дома обезьян не едят. На человека слишком похожа. Ему, как мужчине, все равно, что есть, а вот Алика слабая женщина, ах, ох, то да се … В общем, готовить надо быстро, пока ее нет. Вдвоем быстро срезали мясо с костей, разложили на плоских камнях и поджарили. Старик хорошо знал местные травы. Переложил куски мяса листьями какого-то растения так, что мясо не подгорело и напиталось соком листьев. От костра пошел такой запах, что девушка прибежала раньше, чем рассчитывали. Услышав, как торопливо идет через кусты, Василий поспешно схватил кости и шкуру и забросил подальше.

— Чье это мясо? — спросила после еды девушка.

— Антилопы, — невозмутимо ответил Хо, — здесь живут антилопы…

Лес казался замерзшим в тишине. Где-то высоко шелестел ветер, порхали птицы. Солнце светило изо всех сил. Внизу, у земли, царила торжественная прохлада. Крикливая и шумная жизнь устроилась на вершинах и не собиралась спускаться вниз. Земля не была ровной. Пологие подъемы утомляли своей бесконечностью. Под ноги лезли гнилые сучья, твердые, как железо, корни. Все покрывал слой сопревших прошлогодних листьев.

После очередного бесконечного подъема присели передохнуть на поваленное дерево. Хо склонился над обувью, проверяя, все ли в порядке. Алика закинула руки за голову и стала рассматривать далекие верхушки деревьев. Василий сложил вещи на землю, лег, ноги положил повыше, чтобы кровь немного отошла от ступней. Заметил какое-то движение слева. Не рассуждая, резко согнул ноги в коленях и резко выбросил их вперед и вверх, поднимаясь одним движением… Сильный удар сзади глушит сознание.

В себя приходил медленно, словно нагревается древняя лампа накаливания, неторопливо включая все чувства. Его тащат по земле. Лежит лицом вниз на большой ветке. Видит ноги в синих рваных кедах. Это старик Хо. Скосил глаза, рассмотрел вторую пару ног. Эти в ботинках, незнакомых. Вокруг слышится много мужских голосов. Быстро говорят, смеются. Девушку не слышно. Когда организм полностью восстановился, хотел вскочить и разом решить все проблемы, но передумал. Рядом идет человек с автоматом, стволом вниз; этот не страшен, но другие могут быть не так беспечны. Его считают не совсем живым и потому тащат. Дорога пошла под уклон. Протащили еще немного и остановились. Играть дальше в притворяшку глупо. Василий медленно, будто обессилено, начал переворачиваться. Двигался, как человек, перепуганный до полусмерти, утративший и способность к сопротивлению, и силы. С трудом перевернулся, сел, держа голову набок, будто что-то сломано и болит, (шея и правда, сильно болит. Крепко двинул, гад!)

Осторожно огляделся. Вокруг стоит полтора десятка мужчин в странной военной форме, все с оружием. На головах кепки, как у Ленина. «Маоисты! — догадался Василий, — эти, как их, красные кхмеры»! рядом сидят на корточках старик и девушка. «Испуганы, но крови нет», — автоматом отметил про себя Василий. Медленно подошел человек. По нарочитой важности и выражению лица похож на командира. Один подскочил и стал что-то торопливо докладывать. Командир слушал, внимательно рассматривал пленников. Задал несколько вопросов. Повернулся, бросил несколько слов. Старика привязали к дереву. Василию и девушке пинками предложили идти. Пинки так разозлили Барабанщикова, что сдерживается с превеликим трудом. Делает испуганное лицо, беспомощно-трусливо ковыляет к хижине командира. Один из солдат отвесил ему пинок. Василий сделал вид, что ему очень больно и упал. Из-под руки взглянул, запомнил лицо. Торопливо встал, заковылял дальше.

Сцена удалась, даже Алика удивленно смотрит и отворачивается. «Хорошо, только верьте мне, гады, что я вас боюсь, верьте», — твердит про себя, как заклинание и неловко ковыляет к хижине. Ему видно, как смеется часовой у входа. Вокруг только ухмыляющиеся рожи и никто не боится обосравшегося от страха белого, большого и трусливого. Стволы автоматов смотрят в землю, пальцы убраны со спусковых крючков. «Отлично, Васенька, просто прекрасно, только бы не сорваться раньше времени!» На коленях переползает порог хижины, замирает. Мимо проходит Алика, больно наступает на пальцы. Часовой пренебрежительно пихает его и закрывает дверь. Он остался снаружи!

Василий поднимает глаза от пола. У стены стоят двое, презрительно смотрят. Рядом, на низком столике, стоят сумки. Его и Алики. Деньги аккуратно разложены на столе. За столом сидит тот, которому докладывали. Один из командиров с сильным акцентом командует на английском:

— Встать!

Василий поспешно встает и, беспрерывно кланяясь и улыбаясь, топчется на месте. Незаметно приближается.

— Твои деньги?

Василий изобразил полное непонимание от испуга перед такими грозными воинами, трясет головой, вроде как соглашаясь. Или нет?

— Подойди! — рявкнуло от стола. Командир потерял терпение…

«Все, начали!» — крикнул про себя Василий. Хватает связанными руками голову сидящего за столом и, используя как опору, прыгает ногами вперед. Двойной удар разбивает головы обоим стоящим. Шея офицера выворачивается, хрустит. Василий в одно движение разрывает прелую веревку, вытаскивает нож у командира. На всякий случай втыкает ему в основание черепа. Клинок пробивает мягкие ткани, вонзается в стол. Аккуратно собирает деньги, оружие. Поворачивается к девушке. Та ничего не успела понять, стоит с открытым ртом.

— Чего смотришь? Дело сделано, надо убираться отсюда. Алика все также мола смотрит, глаза округляются.

— Быстрее соображай! — шипит Василий, словно трехглавый змей…

Девушка только сейчас поняла, что Барабанщиков всего лишь играл, изображая перепуганного. Переход был настолько разительным, что она только смогла потрясти головой, изображая согласие и развести руки. Василий чуть не зарычал от злости на такое торможение. Метнулся к стене, прислушался. Часовой все так же топчется возле двери. Потянуло дымом сигареты. Послышался тихий скрип. Это часовой прислонился к тонкой стенке. Не рассуждая, Василий подхватил с пола автомат, бьет штыком. Солдат охнул, надетый на штык, как на вилку, приклад ползет вверх.

— У нас один шанс из ста, — повернул Василий яростное лицо к Алике, — поэтому двигайся быстро и делай то, что я скажу.

Девушка квадратными глазами молча смотрит на него.

— Ну! — рявкнул Барабанщиков.

— Да! — торопливо пискнула.

Василий осторожно открыл дверь. Выждал секунду, окинул взглядом пустую поляну. Бросился в лес, за хижину. Бежит быстро, не оглядываясь. Алика рядом, как коза на веревке. Бежали, пока лагерь бандитов не скрылся за деревьями. Василий выбрал дерево с густой кроной и отрывисто скомандовал:

— Марш на дерево, пересидишь на нем до моего возвращения!

— А ты?

— Обратно, за стариком. Вещички с грошами надо забрать. Рассчитаться опять же … — кровожадно прорычал Василий и исчез в зарослях.

Девушка вздохнула, осмотрелась и неловко полезла на разлапистое дерево. Выбрала удобное место, уселась и приготовилась ждать.

Василий оббежал лагерь по большой дуге. Он радовался и злился одновременно. Радовался, что девушку освободил и сам ушел, а злился, что пришлось глупый спектакль разыгрывать. Изображать труса всегда противно, но что делать? Их застали врасплох, вообще могли убить и не возиться. Было необходимо усыпить настороженность неизвестного противника. Сделал все правильно, но все равно противно, да еще на глазах у женщины. Почувствовал, что лагерь близко. Перешел на бесшумный охотничий шаг. Подобрался ближе, прислушался. Тишина удивила и насторожила. Неужели никто не хватился часового, никого не вызвали к командиру? Взглянул на часы. Ну конечно, чего удивляться? Прошло всего десять минут от начала допроса. Осмотрел лагерь. Хорошо замаскирован, хижины покрыты свежей зеленью, везде много травы, кустов. Разглядеть, что это поселок, в котором постоянно живут люди, непросто, а с воздуха вовсе невозможно. Часовых нет, да они и не нужны. Густой лес без дорог охраняет лучше.

Крадучись, направился к самому большому дому. Через щели в стенах почувствовал запах людей, тянет сладковатым дымком. Очень медленно, как охотящаяся кобра, вполз на порог и замер. Внутри на циновках лежит пятеро. Вся комната затянута голубым наркотическим дымом. Люди не шевелятся. Василий медленно поднимается и вдруг видит, что крайний в упор смотрит на него!

Напрягся, готовый уже броситься, потом понял — бандит не видит. Опиум увел его в другой мир. Василий облегченно вздохнул и … поспешно выдохнул отравленный воздух! Тошнота сразу поднялась к горлу, голова закружилась и пришлось опереться на стенку. Чувствуя, что еще немного и ему самому станет «лучше», быстро заколол всех пятерых, как свиней в деревнях осенью. Повернулся, на ходу схватил сумку с гранатами и поспешно выскочил на воздух. Минуту стоял, не двигаясь, только глубоко дышал.

Старик по-прежнему сидел, привязанный к дереву. Василий прополз к столбу, разрезал веревки. Старик медленно заваливается на бок, шепчет:

— Остальные во второй хижине. Они не курят опиум.

Василий кивнул, уполз. Возле хижины встал, швырнул внутрь гранаты. Взрывы один за другим в клочья разорвали бамбуковую хижину, высоко, до вершин деревьев взлетели клочья тряпок, оторванные руки, ноги. Пыль еще не осела, как Василий выпустил весь магазин автомата по остаткам хижины. Подошел старик. Растирая затекшие руки, равнодушно предложил:

— Сжечь все?

— Валяй! — согласился Барабанщиков. Из командирского дома забрал с сумки. Выходя, швырнул на пол керосиновую лампу и зажженную спичку.

Лагерь горел. Бледное пламя бежит по высохшему бамбуку с травой, жадно пожирает тряпки, сухой мусор и грязные трупы бандитов. Василий и Хо скрылись в зарослях, когда из кустов вылез испуганный человечек. Дрожащими руками застегнул штаны, бросился в лес…

Алика услышала шум и выстрелы. Торопливо слезла с дерева, остановилась в нерешительности: и сидеть на дереве страшно, и навстречу идти боязно. Потопталась на месте, оглядываясь во все стороны. В кустах сильно зашумело, ветки затряслись. Алика судорожно дернулась обратно к дереву, но поздно — из кустов вышли люди — Василий и Хо. Девушка облегченно вздохнула, бросилась навстречу. Василий подмигнул, мол, все путем и показал кулак — зачем слезла с дерева раньше времени? Хо широко улыбнулся и беспечно махнул рукой. Алика сразу ухватила свою сумку, спряталась за спиной деда. Теперь лес не казался таким мирным, как в начале. Василий не снимал автомат с предохранителя и даже девушка шла, готовая стрелять. Свой автомат держала в руках.

— А мы не слишком нашумели, Хо? — спросил Барабанщиков.

— Слишком, — лаконично ответил дед.

Василий вздохнул, поправил ремень автомата и взял так, чтобы стрелять не секунды не мешкая. Алика это заметила и тоже сжала оружие.

Лес молчит. Тишина зализала раны от взрывов, снова воцарилась в джунглях. Только пичужкам разрешила чирикать, и то негромко. Шли быстро, стремясь уйти от разгромленного лагеря как можно дальше. Постепенно джунгли стали редеть, появились поляны. Густой кустарник исчез, видимость возросла до приличного расстояния — десяти шагов. Под ногами стало влажно, почва начала пружинить и брызгать. Вышли к болоту.

Небольшое, шагов в сто. Старик повел в обход. Почему-то начинает встревожено озираться, чего-то бормотать. Почти бежит, насколько это вообще возможно на болоте. Вдруг резко бросается в сторону, за камень и машет рукой.

— А… — успевает сказать Алика, как ее подхватывает жесткая рука и дергает к земле.

— Цыц! Не шевелись, представь, что ты колода, — прошептал на ухо Василий.

— Сам колода! — зашипела в ответ девушка, но замерла.

Навстречу неторопливо двигается отряд вооруженных людей в десяток стволов. Идут налегке, только с оружием. Уходить или прятаться поздно. Василий и старик переглянулись:

— Расстреливаем и прорываемся, — предложил Барабанщиков.

— Да, — согласился Хо, — не потеряй девушку.

— Я не кошелек, не потеряюсь! — сердито зашипела она.

Василий выждал, пока весь отряд не вышел из зарослей. Махнул старику и дед открыл огонь в упор. Длинными очередями сразу уничтожил командиров, шагавших первыми, остальных пули косили всех без разбора. Бандиты шли в полной уверенности, что они хозяева и бояться в лесу им некого. Паника поднялась страшная — люди шарахнулись кто куда, но где прятаться на болоте? Те, кого не достали пули, попали в топь и только несколько везучих сумели упасть за кочки и открыть огонь в ответ. Их расстрелял Барабанщиков. Короткими, по два патрона, очередями быстро добил всех умных и вскоре вся тропа завалена трупами. Стрельба прекратилась. Несколько секунд выжидали. Потом осторожно поднялись. Патроны кончились у обоих и Василий со стариком одновременно отстегнули пустые магазины. Тотчас кучка самых хитрых или самых дурных партизан с шумом бросилась вперед. У всех примкнуты штыки и до них несколько шагов. Ни Василий, ни Хо не успели ничего сделать, как вдруг из-за спины Барабанщикова загремела длиннющая автоматная очередь. Пули смели партизан в грязь, посекли кусты и траву. Вода и грязь смешались вместе и в этой черно-зеленой каше пропали последние живые бандиты.

Василий медленно обернулся. Алика, как ни в чем ни бывало, пытается отстегнуть пустой магазин. Не получается, обратилась к нему:

— Вась, что-то заело, помоги?

Барабанщиков молча меняет магазин и девушка лихо забрасывает АКМ за спину. Идет вперед, оборачивается. Раздается тоненький голосок:

— Так мы прорываемся или нет?

— …не может быть, чтобы убили всех, — задумчиво произнес Василий, — оставшиеся пойдут за нами.

Они уже далеко отошли от места боя и теперь быстро уходят дальше в лес. Старик пожимает плечами:

— Из тех нет, боятся. А вот другие могут.

— Какие такие другие? — удивилась Алика.

— Мы столкнулись с дозором, — пояснил Василий, — за ним идут остальные.

— А чего они тут бродят? — еще больше удивилась девушка.

— Места глухие и «красные кхмеры» прячутся именно здесь, — ответил Хо, — мы сильно пошумели, много убили. Нас ищут.

— Мы отобьемся? — спросила сразу ставшая серьезной Алика.

— Возможно, если патронов хватит. Сколько у тебя магазинов?

— Три.

— И у меня три, — развел руки Василий, — маловато будет!

— Ничего, у меня восемь, — улыбнулся Хо, — всем хватит.

— Когда ты успел?

— На ходу собрать — дело простое. Выходят на холм, видят спешащих навстречу людей с оружием.

— К бою! — свистящим шепотом командует Василий.

Стреляли экономно, сберегая патроны. Уже привычно отстрелили командиров, потом самых энергичных и инициативных солдат. Работали слаженно, как команда профессионалов. Через несколько секунд растерянные партизаны стали пятиться, некоторые откровенно побежали.

Неожиданность, как всегда, помогла. Привыкнув воевать с безоружными крестьянами, «красные кхмеры» впали в панику и бросились, кто куда. Пока Василий поливал огнем джунгли, старик и девушка подобрали магазины убитых. Хо крикнул: «Готов»! Все трое поднялись во весь рост и, стреляя на ходу, бросились вперед. Алика мчалась по джунглям, не чувствуя ног под собой. Непрерывно стреляя по всему, что движется или шевелится, бежала и бежала. Она остановилась, когда кто-то большой и очень сильный схватил в объятия и знакомый голос проревел на ухо:

— Остановись!

Опомнилась, выдралась из рук и обалдело огляделась: вокруг лес, рядом стоит Барабанщиков, улыбается. Хо качает головой и тоже бесшумно смеется.

— Да, увлеклась! Ну и что? — сказала Алика, вытирая пот со лба.

— Да нет, ничего, — ответил Василий и восхищенно покрутил головой…

Над головами тонко пропела пуля, посыпались листья. Донесся звук автоматной очереди.

— Упрямые, блин, заразы! — пробормотал Барабанщиков. Все без команды бросаются к ближайшей высотке. Уничтожить всех командиров не удалось. Оставшиеся кое-как организовали живых и теперь идут по следам. Кхмеры развернулись небольшой цепью, быстро приближаются.

— Стреляй одиночными, — шепнул Василий, — в самых толстых.

— Я и в коротышек попаду! — оскорбилась Алика.

Когда неровная цепь солдат приблизилась так, что стали видны лица, Барабанщиков скомандовал:

— Огонь!

Три ствола одновременно плюнули огнем. Падает несколько человек, остальные залегают. Гребень высотки покрывается разрывами от пуль, как будто град идет. Вверх взлетают сучья, листья, земля сыпется мелким дождем. Воздух наполняется визгом рикошетирующих пуль, осколков камней. Кхмеры быстро пристрелялись и пули начинают ложиться опасно близко. Пришлось переползать с места на место. Василий увидел, как несколько групп кхмеров выходят из боя, подались в сторону. «Обходят!» — понял. Знаками показал старику, что на минутку отлучиться.

Перебежками, от дерева к дереву, двинулся наперерез. Заметил кхмеров первым, затаился над обрывом. Кхмеры искали место, где можно подняться. Василий дождался, когда вся группа собралась у подножия. Первый лезет наверх с веревкой за спиной. Достает гранаты. Взрывы грохочут один за другим, раздаются крики. Прыгает с обрыва, добивает всех оставшихся. Быстро собирает магазины. У Алики и старика уже оставались последние патроны, когда Василий на бегу швыряет запасные. Бой продолжился с неослабевающим накалом. Озлобленные неудачей, кхмеры несколько раз пытались пойти в атаку, но каждый раз отступали — слишком хорошие мишени они представляли собой сверху.

Наконец, решили больше не атаковать, а продолжать стрелять и понемногу продвигаться вперед. Все понимали, что скоро конец. У обороняющихся закончатся патроны и на этом все. Когда Василий вставил последний магазин, посмотрел на старика. Тот развел руки. Алика давно сидела пустая. Выглянул за край. Кхмеры почувствовали по ослаблению огня, что дело идет к концу, смелели. Стали перебегать, приближаясь к обрыву. Василий прикинул на глаз, сколько их. Арифметика выходила хреновая. На секунду задумался, крикнул:

— Сумку!

Алика бросила обе. Торопливо открыл, достал пачки долларов. Надорвал обертки, привстал и начал швырять их, как ручные гранаты. Зеленые бумажки запорхали по лесу, как мотыльки. Бросил еще и еще …

Стрельба стихла. Раздался удивленный крик. Василий осторожно выглянул — внизу мечутся радостные кхмеры, собирают деньги. Доллары усыпали склон, застряли на ветках, запутались в густой траве. Бандиты как сумасшедшие ползают по земле, прыгают на ветки и трясут деревья. Один, видимо командир, что-то кричал, тряс автоматом. Требовал продолжать бой. Куда там! Мимо него пробежал радостный кхмер с ворохом денег. Он отобрал у командира автомат и дал по морде, чтоб не орал понапрасну. Смотреть дальше на цирк было некогда. Василий крикнул:

— Уходим!

Все трое бросились прочь от обрыва. Быстро спустились с другой стороны и понеслись, как стадо оленей от волков. Бежали, перепрыгивая через камни, не замечая их, продирались сквозь кусты, не обращая внимания на царапины и клочья одежды. Хо начал задыхаться и тогда перешли на шаг. Так двигались без остановок, пока на джунгли не легли сумерки. От усталости ни Алике, ни Хо не хотелось есть. Девушка хоть и падала с ног, но спать на голой земле наотрез отказалась. Василий подумал и согласился. Каждый выбрал дерево и в переплетении веток изготовил себе лежак. Старик рассказал, что такие лежаки делают обезьяны. Они никогда не остаются на земле на ночь. Василий и Алика полностью согласились с разумными обезьянами. Через полчаса, тщательно уничтожив все следы на земле, все трое спали по-обезьяньи на деревьях.

Утро разбудило птичьими воплями и слепящими лучами солнца. Все прекрасно выспались в безопасности и отдохнули. Только с непривычки болели бока, но это мелочи. Старик ловко слез на землю и с усмешкой наблюдал, как двое европейцев сползают вниз, стараясь не сорваться и не порвать остатки одежды. Завтракать нечем, но осознание победы над превосходящим врагом заставило замолкнуть презренный желудок. Еда — не главное, найдется. Обсуждая на ходу вчерашние события, отправились дальше.

Старик все чаще доставал карту, всматривался и огорченно хмыкал.

— Что не так? — не вытерпел Василий, — снова лезем в очередную бодягу?

— Мы не идем в «бодягу», мы отклонились от маршрута, когда уходили от кхмеров, — обстоятельно ответил Хо, — теперь пойдем по дуге и к вечеру выйдем на дорогу.

— Так мы шли по дороге? — удивилась Алика.

— Да, по дороге. Только очень старой. Поэтому ее трудно отличить от …ну, обычного леса.

— А почему ей не пользуются, что она так заросла?

— По ней ходили партизаны на войне с американцами. Война кончилась и она стала не нужна.

— Раз ты так хорошо знаешь дорогу, значит, тоже был партизаном?

— Да, — коротко ответил Хо и больше говорить не захотел.

К полудню вышли к озеру, заросшему по берегу высокой травой. Василий и Алика, как обычно, занялись костром. Старик ушел в лес за едой.

— Что он сегодня притащит на обед? — с тревогой сказала Алика, — опять какое ни будь чудо-юдо лесное.

— Мясо! — твердо ответил Барабанщиков.

Дед принес молодого питона. Алика с плохо скрываемым ужасом наблюдала, как Хо вспорол брюхо, выбросил оттуда полупереваренного енота, обрубил голову и хвост. Выпотрошил, вымыл. Разложил окровавленную тушу на ветках, достал котелок и пошел за водой. Но сразу остановился и огорченно покачал головой — котелок оказался пробит пулями. Пришлось разрезать питона на куски, закатать в глину и испечь в углях. Пока Хо готовил змея на обед, Василий исподтишка наблюдал за девушкой. Он ожидал, что сейчас поднимется возмущенный писк, но не тут-то было! Алика или привыкла, или поняла, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Спокойно ковыряла прутиком в костре, только старалась не смотреть на потрошение змеи. Ну нет тут другой еды, нет! Жареный или вареный змей это у нас экзотика, а здесь повседневная еда. Люди живут бедно, курица — роскошь, колбаса — еда богачей, а сосиски и вовсе диво дивное! Рис едят во всех видах, если повезет — с вареной обезьяниной или змеятиной. Все остальное — заграничное чудо!

Когда Хо кивнул, девушка достала свой кусок, разбила палкой глину. Подождала, пока остынет и преспокойно съела мясо. Показала язык разочарованному Василию, который все же надеялся найти повод для ехидства. Едва не подавился от горя. После обеда старик долго рассматривал карту, вертел так и сяк. Вид у него был такой, будто ее подменили и он видит такую карту первый раз. Подсел к Василию, будничным тоном сообщил:

— На карте нет озера.

— Значит, карта неточная, — пожал плечами Василий.

— Нет, карта точная. Ее делали американцы по снимкам с самолета, — возразил Хо.

— Тогда что? — удивился Василий.

— Не знаю. Откуда-то появилась вода. И давно, лет двадцать назад.

— Мы его переплывем? — спросила девушка. Старик посмотрел на озеро, подумал, мотнул головой:

— Нет, обойдем. Оно не может быть большим.

— Ну, тогда пошли, — вздохнула Алика.

Озеро пришлось обходить по широкой дуге. Вблизи воды заросло особенно густо. Попадались места сплошных зарослей из травы, кустов и маленьких лианоподобных растений. Они так густо переплетались, что пришлось прорубать проход. Движение очень замедлилось и вскоре вовсе остановилось. Молча сидели на куче свежесрубленных веток. Старик снова достал карту, а Василий занялся самым нужным делом — чисткой автомата. Алика почти не устала, она не махала ножом, поэтому любопытно вертела головой во все стороны. Ей показалось, что в сплошной серо-зеленой каше ветвей и листьев мелькнуло светлое пятно. Вскарабкалась на корягу и вытянулась на носки, разглядывая, что там впереди. Не удержалась, спрыгнула.

— Какие новости? — улыбнулся Василий.

— Прогал в зарослях. Как поляна или лес кончается.

Василий вздохнул, быстро собрал автомат и поднялся. С коряги и правда видно поляну. Большая или маленькая не определишь, надо подходить. Он взял секач из рук старика и принялся рубить ход. Через пять-шесть шагов последний раз махнул острым лезвием. Открылся край глубокой котловины. Сплошь покрыта зарослями густой тропической травы. Рощицы маленьких корявых деревьев беспорядочно расположились по земле, пустили длинные бугристые корни по камням. Котловина довольно просторная — кромка леса темнеет километрах в двух с половиной. Василий почувствовал за спиной дыхание Алики. Не оборачиваясь, спросил:

— Вещи собрала?

Вместо ответа на плече повисла сумка. Поправил автомат и все трое спустились в котловину. Спуск не занял много времени. По дороге с удивлением рассматривали каменные развалины древних строений. В центре котловины, как обычно, комплекс разрушенных башен, соединенных стенами. Что-то вроде крепости или храма. Развалины очень старые, не выше полутора-двух метров. Все скрыто травой, а самых разнообразных цветов столько, что кажется, попал в заброшенный ботанический сад. Не сговариваясь, оба повернулись к Хо. Тот непонимающе развел руки и покачал головой.

— Опять древний храм, — вздохнула Алика.

— И со змеями. Толстыми и вкусными! — мечтательно произнес Василий.

Покосился на девушку. Та как ни в чем ни бывало рассматривала живописные развалины и ни как не отреагировала. Или умело сделала вид. Барабанщиков коротко вздохнул. Ему очень не нравились всякие древности, предания старины далекой и прочие ветхие заветы. Он был твердо уверен, что от них только неприятности. Сморщившись, как от кислого яблока, обратился к Хо:

— Обойдем?

Старик расстелил карту, поводил по ней пальцем и пожал плечами. Поднял растерянное лицо:

— На карте ничего. Снова врет или американцы совсем слепые на своих самолетах. Летали бы пониже.

— Ну да, — усмехнулся Василий, — полетаешь с вами. Вы же их сбивали ракетами, как воробьев из рогатки.

Старик вздохнул и хитро глянул снизу вверх:

— Это ваши сбивали, а наши только пыль с ракет вытирали, да комаров отгоняли…

— Вы можете определить координаты развалин? — нетерпеливо вмешалась в разговор Алика. Василий сразу расправил плечи:

— Да раз плюнуть! А что?

— Давай. В смысле определяй, а не плюй.

Барабанщиков хмыкнул, склонился над картой. Полминуты поколдовал. Удивленно поднял голову:

— Как ты поняла?

— Я математик, ты забыл? Я умею думать, анализировать факты и внимательно наблюдать, — четко и раздельно произнесла девушка.

— Это — то место, на которое указывала голова, верно?

— Возможно, но может быть просто совпадение, — тихо ответил изумленный Хо.

— Так пошли, проверим?

Старик убрал бесполезную карту. Шустро двинулся первым, за ним Алика. Василий покачал головой, проверил под одеждой диск. Хмыкнул и с неохотой отправился за ними. Старик вел, петляя между развалинами, к центру. Василий недоверчиво рассматривал развалины, прислушивался к тишине безлюдного места. Поют птицы на разные голоса, шумит легкий ветер. Настороженность не оставляла, но вокруг все спокойно и он поспешил за остальными. К разочарованию Алики, в разрушенном полукруглом здании в центре ничего интересного не оказалось. Пока Василий и Хо сидели на старых каменных плитах перед входом, она излазила все. Вернулась мокрая от пота, с грязными руками и расстроенная.

— Не нашла сокровищ, Лара Крофт? — невинно спросил Василий.

— Не нашла! — огрызнулась Алика.

— Наверно, плохо искала, — лицемерно посочувствовал он, — древние же не дураки были, умели прятать.

— Да я и не думала увидеть золото, рассыпанное кучами по полу, но голова не зря сюда указывает!

— Во-первых, не указывает, а всего лишь смотрит в этом направлении, — начал занудливо рассуждать Барабанщиков, — у нас вон Ленин на постаментах тоже смотрит, еще и рукой показывает. Иногда прямо на пивную. Во-вторых, это может быть простое совпадение. Линия на карте доходит до здешней столицы и идет дальше. В-третьих, изображение божества не обязательно показывает на сокровища. Божество вполне может указывать путь к священному месту, где мы сейчас и находимся.

— Теоретик! — фыркнула Алика.

— А что? Я не математик, как некоторые тут, но рассуждать тоже умею. И вообще, опровергни меня, найди хоть что ни будь, ну хотя бы горшок битый!

Василий с победной улыбкой поднялся с камня и начал прыгать на одной ноге по плитам дворика, изображая детскую игру в классики. Наконец, прыгнул на обе ноги, завершая игру, снова подпрыгнул, повернулся в воздухе и встал на ноги лицом к девушке и старику.

— Кстати, грабительница могил не должна быть такой …

Плита громко хрустнула, нога провалилась в пустоту. Василий не растерялся, откинулся на спину и раскинул руки в стороны, пытаясь удержаться, как на весеннем льду. Громкий хруст ударил по тишине, как хлыст пастуха. Плиты обломились и Василий исчезает в черной огромной дыре. Мгновение никто не двигался, только ошеломленно смотрели на клубы пыли над дырой. Алика вскрикнула, бросилась к провалу. Старик метнулся наперерез, схватил за одежду:

— Стой, провалишься вместе с ним! — крикнул Хо, едва удерживая вырывающуюся Алику…

Василий пролетел несколько метров и так грюкнулся, что на несколько мгновений потерял сознание. Очнулся, громко чихнул. Поднялось облако пыли, как от взрыва. Вскочил на ноги, огляделся. Вокруг темнота. Под ногами валяются обломки каменных плит. Одна, самая большая, от удара раскололась по диагонали. Обе половинки лежат на наклонной поверхности, словно огромные клещи без рукояти. Василий всмотрелся внимательнее и понял, что именно на этой плите он упал. Удачно попал на крутой склон. Именно поэтому уцелел после падения с такой высоты. Только вспухающая шишка на лбу и боль в заднице напоминали, что бодался с громадным булыжником.

Василий отряхнулся, выбивая огромные клубы пыли, снова чихнул. Отошел в сторону от дыры и стал присматриваться, куда попал. Рядом падающий из пролома столб солнечного света. До дыры метров десять, не меньше. Не допрыгнешь. Вокруг пыльная тьма. Стен подземелья не видать, стоит могильная тишина. Невольно вспомнились виденные раньше фильмы ужасов про оживших мертвецов, ходячих мумий и монстров подземелий. Медленно потянул из-за спины автомат. «Ну да, неприятно мне, и что? — сказал про себя Василий, — я же не дикий обитатель лесов и полей, я цивилизованный городской житель. Мне в детстве рассказывали на ночь сказку, как Баба Яга сажала в печь дебильного ребенка Иванушку, чтобы испечь и скушать. Потом мультики всякие про волков и козлят, Колобки и прочие „Ну погоди“! Все жрать хотят, одни монстры голодные кругом. Вот наследие такого детства и дает результаты. Вдруг и здесь … земляные червяки-людоеды живут»!

Сверху не слышно голосов Алики и старика, но они наверняка где-то рядом. Ищут, как помочь. Столб света был отличным ориентиром и Василий немного отошел в сторону. Двигался осторожно, на ощупь, все время тыча вокруг штыком. На полусогнутых, горбатый от раздутого рюкзака и нелепо разведенными руками похож на огромного краба-мутанта.

— Ну и ладно, — негромко сказал в полной тишине пещеры Василий, — никто ж не видит. А увидит, так испугается.

Нерешительно потоптавшись на месте, решил вернуться и начать обследовать пещеру вдоль стены против часовой стрелки. Вдруг прямо за спиной раздался громкий звук падения на камень чего-то тяжелого и шорох. В замкнутом пространстве подземелья словно гром грянул! Василий, как ужаленный, обернулся … и в последний момент подбросил ствол вверх.

— Блин, так же обделаться можно! — крикнул он. От отверстия протянулась связка лиан. Импровизированный канат затрясся, показались ноги. Старик ловко спустился по лиане, встал на плиту и слепо уставился в темноту, беспомощно моргая узкими глазами. Развел руки, начал шевелить пальцами и смешно махать во все стороны. Василий не удержался и громко, как конь, фыркнул. Старик удивительно быстро выхватил из-за спины автомат. В тишине громко лязгнул затвор.

— Эй, эй, не стреляй, это я! — заорал Барабанщиков.

— Точно ты? — дрожащим голосом уточнил Хо.

— Точно, точно, кто же еще?

— А кто рычал?

— Никто не рычал, это я чихнул. Пыльно тут, понимаешь? — объяснил Василий, поспешно выходя на свет.

Старик опустил автомат и недоверчиво уставился на Барабанщикова.

— Да ты что, Хо? Неужели не признаешь? — удивленно спросил Василий, — я вот башкой треснулся, вон видишь, плита расколота, и ничего, тебя сразу узнал. А с тобой что? Никак, мухоморов наелся?

— Я не ем мухоморов. Я не знаю, что это такое, — ответил старик и убрал автомат. — Мало ли что может быть в таком месте.

— Да какое место, — отмахнулся Василий, — просто яма. Придумал уже Бог знает что. А где Алика?

Старик молча ткнул пальцем вверх. По сплетению лиан уже спускалась девушка, на ходу выворачивая шею, чтобы разглядеть, что на дне.

— Я слышу ваши голоса, значит, все целы, верно? — крикнула она.

— Верно, верно, грабительница могил, — ответил Василий, — спускайся быстрей. Подземному чудовищу будет кем пообедать!

— Что за дурацкие шутки! — сердито закричала Алика. Она перестала спускаться и вцепилась всеми четырьмя в лианы.

— Не обращайте внимания, уважаемый математик, — подал голос Хо, — это глупые мужские остроты.

Алика сползла по лианам на камни и обратилась к Хо, игнорируя Барабанщикова:

— Дедушка, это остряк цел?

— Да.

— Какая жалость! Хоть бы язык прикусил.

После короткого совещания решили обследовать подземелье, раз уж сюда попали. Теперь Василий шел первым, за ним Алика, последним Хо. Он оказался удивительно суеверным и боялся сделать лишний шаг в темноту. Василий осторожно продвигался вдоль стены, часто останавливался, прислушивался. Алика каждый раз натыкалась на него и недовольно сопела в спину. Василию надоело и он предложил девушке идти первой. Она согласилась и теперь осторожно кралась в полной темноте, прислушиваясь к шагам за спиной.

Девушка увидела впереди слабое пятно света. Бледное, едва видимое, оно все-таки послужило ориентиром. Через минуту вошли в зал. Так, по крайней мере, показалось по изменившемуся звуку шагов. Под ногами чувствовался камень. Василий легонько стукнул прикладом автомата — сухой, четкий звук удара железа о камень разлетелся по сторонам.

— Опять плиты, — предостерегающе прошептал старик.

Василий сумел увидеть три слабо светящихся столба. Их нельзя увидеть, если смотреть прямо, только глядя в сторону, как бы боковым зрением. Первый проходит над головами, второй, чуть-чуть ярче, стоит вертикально. Последний, из противоположной стены, почти не виден. Заметно только светлое пятно, откуда оно начинается. Все три луча сходятся в центре зала. Там, в середине тьмы, что-то бесформенное не то стояло на постаменте, не то висело в воздухе без опоры. Пока все трое нерешительно стояли на краю каменного пола, в подземелье происходили изменения. Светлое пятно в потолке стало белеть. Медленно-медленно пятно расширяется, усиливается свет. Из тьмы вырисовываются мрачные каменные колонны, поддерживающие потолок. Едва заметно, на пределе видимости выступили углы, неровности, обозначились размеры подземелья. Тишина словно стала гуще, плотнее и черной рукой сдавливала пространство зала. Люди даже почти перестали дышать, чувствуя что-то необыкновенное. Страх перед неведомым чужим приблизился, холодно дохнул в лица.

Пятно в потолке вдруг пролилось ярким солнечным светом. Бело-желтый поток залил подземелье, стало светло, как днем. В центре круглого зала на мраморном постаменте возвышается трехголовое божество. Три головы смотрят в разные стороны: левая в землю, правая в небо, средняя прямо. Но теперь это был не каменный болван, а искусно сделанное из мрамора, горного хрусталя и золота изваяние неизвестного божества! Три золотых нечеловеческих головы вырастали прямо из мраморного облака, искусно украшенного крупными кусками хрусталя. Глаза левой головы сделаны из целых рубинов величиной с детскую голову. Свет каким-то образом попадал внутрь и глаза горели адским багровым огнем.

В глазницы средней вставлены изумруды. Ярко-зеленый свет бьет прямо по глазам людей. Глаза третьей выточены из голубого нефрита, они холодно и безучастно смотрят в небо. Разинутые пасти горят красно-черным. Белоснежные фарфоровые клыки торчат ровным частоколом и словно не дают вырваться адскому пламени из чрева бога. Куски хрусталя в глыбе мрамора отражают весь поток солнечного света, преломляют во все цвета спектра и мрачное подземелье освещается, как зал дискотеки на новый год. После грязной, пыльной тьмы зрелище сияющего бога бьет по нервам, как ядерный взрыв. Все глядели на необыкновенное зрелище, не моргая и не шевелясь. Никто не в силах оторвать взгляд от пронзительно изумрудных глаз средней головы. Старик медленно стал на колени, склонился. В абсолютной тишине пещеры Василий и Алика ясно услышали его голос:

— Рубины смотрят в преисподнюю, голубой нефрит в небесные чертоги, изумруды — в сердце!

Звук обычного человеческого голоса привел в чувство Василия. Он увидел, как Алика, словно завороженная, нетвердыми ногами шагнула вперед. Василий сжал плечо девушки:

— Остановись, — глухо забился под сводами его голос, — боги охраняют себя. Пропадешь.

— Какая красота! — медленно произнесла Алика деревянными губами, — никогда не видела подобного!

Блеск хрусталя заливал ее всю, с ног до головы. Она не моргала и не закрывала глаза рукой. Не чувствовала.

Внезапно потускнело. Свет глаз стал гаснуть и вскоре исчез. Божество снова скрылось во тьме.

— Это солнце, — забормотала девушка, — солнце в зените освещает среднюю голову сильнее всего. На закате лучи попадают в другое отверстие и горят рубины!

Она повернулась к Василию:

— А голова с голубым нефритом?

— Есть третье отверстие, — ответил Барабанщиков, — восходящее солнце светит голубым.

Василий еще держал девушку за плечо. Убрал руку и легонько хлопнул по спине Хо:

— Идем. На закате солнце попадет в третью голову. Она смотрит в ад. Бог знает, что тут будет.

Старик вздрогнул, будто очнулся и быстро встал с колен:

— Ты прав, надо убираться!

Медленно пошли вдоль стены, еще под впечатлением от увиденного. Натыкались на камни, выступы, спотыкались. И каждый, думая, что его не видно в темноте, оглядывался назад.

Бродить по развалинам наверху никому не хотелось. Все трое забрались в тень под густую крону дерева и расселись по камням.