Дикий Волк Диксон Гордон
Прекрасная Тэрэния. Тэрэния в его объятиях; пока он губами щекотал ее губы — смеющаяся, и переставшая смеяться, когда он целовал ее. Тэрэния, не подозревавшая, как он ненавидел ее, как глубоко ранили его чувствительную гордость ее детские насмешки, как неистово хотел он ее сокрушить.
Тэрэния, верившая в то, что он говорил и делал, верившая в его любовь, — это было легко, потому что кто мог не любить Тэрэнию, не быть ее добровольным рабом? — допустившая его в закрытые подвалы, где хранились древние архивы и в них — потерянный, забытый, спрятанный ключ к тайнам Валькаров.
Воспоминания… о звуках и цветках, о прикосновениях к шелку и женскому телу, к коже и металлу, к неразрушимому пластику древних, древних книг.
Развалины тронного зала, открытые небу, задумчивое озеро, звезды, ночь и отец. Скорее полубог, чем человек, далекий и могущественный, бородатый, с глазами сокола. В ту ночь отец — рядом с ним, указывающий на звезды.
Указывая на Скопление Лебедя, говоривший:
— Сын мой, Молот Валькаров…
ВОСПОМИНАНИЯ, ВОСПОМИНАНИЯ — РЕВУЩИЕ, ГРОХОЧУЩИЕ СЛОВА И НАЗВАНИЯ!
Слова и поступки, факты — все аккуратно упаковано, а потом — пустота, провал. Словно завеса опустилась в лаборатории Джоммо, Одна жизнь кончилась и началась другая. Валькар умер, родился Нейл Беннинг.
Теперь, через десять долгих лет, Валькар родился снова. И не исчезли ни Нейл Беннинг, ни те десять лет, когда он один был реален. Эти десять лет теперь принадлежали им обоим.
Валькар и Беннинг закричали вместе, как один человек:
— Я вспомнил! Я вспомнил! О, боже, я знаю, что такое Молот!
Он очнулся.
Теперь он знал, кто же он. Он — Кайл Валькар. НО ОН ТАКЖЕ, ПО-ПРЕЖНЕМУ, НЕЙЛ БЕННИНГ! Воспоминания Беннинга, настоящие воспоминания последних десяти лет, по-прежнему оставались у него, причем гораздо более сильные и живые, чем воспоминания Валькара о двадцати предшествующих годах!
Невозможно в один миг отбросить свое «я» последних десяти лет. Он продолжал думать о себе, как о Нейле Беннинге.
— Кайл! — голос Рольфа, хриплый от волнения. — Кайл!?
Беннинг открыл глаза. Шлема на голове не было и он увидел склонившееся над ним встревоженное лицо Рольфа. Чуть поодаль стоял, пристально глядевший на него, Джоммо. На его лице невозможно было что-либо прочесть.
— Кайл, ты вспомнил о Молоте?! — Рольф кричал. — Где он? Как добраться? Что это?
Беннинг почувствовал, как его охватывает ужас. Да, он вспомнил, вспомнил слишком хорошо! Он вспомнил своего отца, Валькара древних лет, обучавшего его по звездной карте, висевшей на стене разрушенного дворца.
«…желтое солнце по соседству с тройной звездой, что сразу за дальней границей Мрака. Только приближайся с зенита, иначе пыль изрешетит твой корабль…»
Да, он вспомнил это. И не только это. Он вспомнил то, о чем предпочел бы забыть, — тайну Молота, о которой во всей Галактике знал только он.
Часть его, оставшаяся Нейлом Беннингом, в ужасе отшатнулась от того, о чем помнил Валькар. Нет, человек не мог задумать и создать такое предназначенное для разрушения основ Галактики, для разрушения…
Не следует думать об этом, иначе его и так перегруженный мозг не выдержит. Да это и не могло быть правдой. Даже Валькары древности, шагавшие по Галактике, как полубоги, даже они не могли отважиться на попытку овладеть такой мощью!
Рольф встряхнул его за плечи.
— Кайл, опомнись! Мы подходим к Скоплению, остались минуты и все зависит от тебя. ТЫ ВСПОМНИЛ?
Беннинг заставил себя говорить, с трудом шевеля неповинующимися губами:
— Да… Я вспомнил… Достаточно, думаю, чтобы провести корабль через Скопление… Я так думаю…
Рольф поднял его на ноги.
— Тогда идем! Ты необходим в рубке!
Беннинг, все еще не полностью оправившийся, ковылял вслед за Рольфом, но когда они вошли в рубку, вид на переднем экране потряс его. Он понял всю опасность их положения и необходимость немедленных действий.
Пока его разум был затерян во тьме водоворота времени, «Солнечное пламя» мчалось на предельной скорости к Скоплению Лебедя, и теперь они уже вошли в его дальние окраины. Миллионы солнц поглотили корабль и он затерялся среди них, как пылинка теряется в огромном пчелином рое.
К счастью, Мрак был в этом квадрате, Мрак, за которым — тройная звезда, а рядом с ней желтое солнце, а на одной из планет желтого солнца — вещь, настолько ужасная, что…
Нет. Сейчас для этого нет времени, нет времени дрожать в тисках страха. Позже, если ты останешься жив, позже ты сможешь взглянуть в лицо немыслимому.
НО СМОЖЕШЬ ЛИ? И ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ДЕЛАТЬ, КОГДА НЕЛЬЗЯ БУДЕТ И ДАЛЬШЕ УКЛОНЯТЬСЯ И ОТКЛАДЫВАТЬ, КОГДА ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ ВЗЯТЬ В РУКУ МОЛОТ И…
Бехрент посмотрел на него. На него смотрел и Рольф, и техники, и их лица странно блестели в сиянии Скопления.
— Корабль ваш, — тихо сказал Бехрент.
Беннинг кивнул. На миг его часть, бывшая Нейлом Беннингом, отпрянула в ужасе и неведении, но Валькар — вновь разбуженная часть — сначала бросил взгляд на окружавшее корабль множество звезд, а потом на экран в рубке, на котором выводились данные о полете. Мужчина, сидевший за пультом, смотрел на Беннинга, по его лбу текли крупные капли ледяного пота.
— Встань, — приказал ему Беннинг и занял место мужчины.
И память вернула его прошлое, оживила умершие навыки и позабытые знания. Ожили пальцы и ощутили каждую клавишу, пульс и дрожание корабля.
Он знал, что делать. Он снова стал Валькаром. Он снова был молод и швырял бешено мчавшийся корабль между дикими солнцами Геркулеса, несясь через туманность Ориона, обучался мгновенно и хладнокровно вычислять и принимать единственно правильное решение, обучался всему, что когда-либо поможет ему пройти через Скопление Лебедя и…
Нет! Не думай об этом! Управляй кораблем, веди его вперед. Теперь на тебе долг и тебе нельзя умереть. Твоя смерть обеспечит настоящее, но не будущее. Это создали Валькары и теперь на тебе долг. И, кроме того, здесь Тэрэния. Ты ведешь корабль, на котором находится и она. Отвечаешь также и за ее жизнь.
Управляй кораблем! Веди его вперед!
«Солнечное пламя» летело вперед, крошечная пылинка устремилась в горнило Скопления. Там, снаружи, за звездами, окаймлявшими Скопление, корабли имперских сил замедлили ходи неподвижно повисли в пустоте, В сотнях командных рубок сотни капитанов бессильно смотрели, как маленькая блестка уходит с экранов их радаров, теряясь в звездном урагане.
Под руками Беннинга-Валькара напряжение силового поля, несшего крейсер, то возрастало, то уменьшалось, непрерывно компенсируя ужасное тяготение звезд-чудовищ, горящих зеленым, красным, золотым пламенем, мчавшихся в диком танце за иллюминатором. Тишину нарушали лишь пульсация генераторов и биение человеческих сердец, а корабль тем временем плыл в гравитационном потоке. Понемногу толчея звезд уходила в сторону и перед ним открылся Мрак — черное облако, глубоко врезавшееся в тело Скопления.
Валькар вспоминал. Трехмерные координаты с поправкой в четвертом измерении на миновавшие девяносто тысячелетий. Повороты, спирали, возвращения назад — сложная вязь окольного пути в Скоплении, каждый компонент которого неизгладимо отпечатался в его мозгу. Он слышал, как Рольф сказал:
— Неудивительно, что до сих пор никто не проник сюда! Даже просто войти в Скопление — самоубийство, а дальше еще такой танец…
Корабль вышел к дальней границе Мрака и появился новый ряд звезд, и среди них — тройная звезда, красный гигант с двумя спутниками: изумрудно-зеленым и сапфирно-синим. А там, за тройной звездой, желтое солнце.
«…только приближайся с зенита, иначе пыль изрешетит корабль…»
Звезда типа С при нормальных условиях должна иметь по крайней мере одну планету земного типа. И такая планета вращалась вокруг желтого солнца. Беннинг направил к ней корабль, думая о жесткой иронии совпадения: эта звезда, затерявшаяся в глубинах дикого Скопления Лебедя, так напоминала Солнце, а зеленая планета, плывущая вокруг своего светила, так похожа на Землю…
Корабль погружался в атмосферу, как камень в воду, и под ним проплывало западное полушарие планеты, ощетинившееся горными пиками.
Горной гряды раньше не было. Но сразу за ней половину полушария занимало плато очень древней формации, если вообще что-нибудь может быть стабильным в этой изменчивой вселенной. Плато было ровным и пустым, а в центре его стояло сооружение.
Беннинг посадил «Солнечное пламя» рядом с сооружением. Он почувствовал себя старым, как время, и таким же усталым. Искра всеобщего возбуждения пробежала по кораблю, раздались слегка истерические голоса людей, радующихся избавлению от гибели. Бехрент, Рольф, техники и другие люди столпились вокруг Беннинга. Он поднялся, тряхнул головой и отстранил собравшихся. Рольф начал быстро выкрикивать какие-то слова триумфа, но Беннинг посмотрел на него и тот умолк.
— Возьми Джоммо и Тэрэнию, — сказал ему Беннинг. — Они имеют право увидеть конец. Они проделали долгий путь, чтобы увидеть его.
Беннинг повернулся и пошел по коридору к воздушному шлюзу, один, не считая своей двойной тени — обоих Арраков. Он приказал открыть люк и шагнул наружу, в свежий аромат девственного воздуха мира, которым никогда не пользовался человек.
За исключением одного раза.
Беннинг пошел по бесплодной равнине. Солнце высоко висело в чистом голубом небе, на котором кое-где виднелись пятнышки небольших облаков. Именно такое небо, подумал он, было на Земле в тот день под Гринвилем. Он содрогнулся, когда воздух вдруг показался холодным. Перед ним плывущим облаком возвышалось мрачное и могучее сооружение, тысячелетие назад созданное человеком.
— Конечно человеком, — негромко повторил Сомхсей, эхом отзываясь на мысли Беннинга. — Какое еще существо способно додуматься до такого?
Беннинг повернулся к нему:
— Теперь я знаю, что значит увиденное тобой в огне небо. — Лицо Беннинга было совершенно белым. На его плечах лежала тяжесть миров — миров, звезд, жизни людей, полулюдей — всех живых существ в Галактике.
Сомхсей склонил голову.
— Ты знаешь, что делаешь.
Из корабля в сопровождении Джоммо и Тэрэнии вышел Рольф. Они направились к Беннингу. Свежий ветер развевал их волосы и трепал одежду.
Лицо Беннинга исказилось, словно в агонии. Он снова двинулся к Молоту.
Тот вздымался ввысь, стоя высоко на платформе величиной с Манхэттэн, по крайней мере, такой она показалась ошеломленному Беннингу. Чем-то Молот походил на орудие, чем-то на… Нет, он ни на что не походил. Только на себя. Он был первым и единственным Молотом, началом, экспериментом в затерянном секретном месте, где было достаточно материала для его создания и откуда он мог достичь…
Беннинг поднялся на платформу по лестнице, изготовленной каким-то колдуном из сплава металла с керамикой и способной просуществовать дольше, чем планета, на которой она стояла. Платформа тоже была сделана из материала, на который не повлияли ни выветривания, ни коррозия.
Внутрь Молота вела дверь из металлокерамического сплава и за ней были пульты управления и могучие механизмы, черпавшие энергию из магнитного поля самой планеты.
Повернувшись к Сомхсею, Беннинг резко приказал:
— Не впускай их сюда!
Арраки посмотрели на него. Что — любовь, вера, отвращение, ужас — светилось в его странных глазах? У самого Беннинга в мыслях не было определенности.
Его горло болезненно сжималось, руки тряслись, как у старого паралитика.
Сейчас, теперь! Быть Старой Империи и трону Валькаров под сенью знамен, под изображением пылающего солнца? Или отдать на милость Джоммо и Тэрэнии не только себя, но и Рольфа, Бехрента и всех остальных?
Беннинг положил руку на грудь и нащупал на тунике сверкающий драгоценными камнями символ — пылающее солнце. И внезапно рванулся в тишину комнаты, прямо к рычагам древних машин, удерживающих в своих недрах мощь Молота.
Он помнил все, тысячелетиями передававшееся от^т-ца к сыну, и все записи древних книг архивов. Все горело в его мозгу, глубоко вытравленное жгучей кислотой честолюбия и алчности. Он помнил все и руки его работали быстро.
Вскоре он вышел из комнаты и спустился вниз по лестнице, где его ждали Джоммо, Тэрэния, Рольф и Арраки — пятеро свидетелей конца мира.
Рольф начал задавать вопросы, но Беннинг сказал: «Подожди». Он смотрел вверх. С колоссального указательного пальца Молота сорвалась длинная молния угрюмого темно-красного цвета. Гигантская молния метнулась к ярко сиявшему в небесах солнцу и исчезла.
И больше ничего.
Беннинг почувствовал, что ноги его становятся ватными. Он понял ужас свершения великого святотатства. Он сделал это, чего никогда не делал ни один человек, — и ужаснулся.
К нему повернулся Рольф, его лицо выражало дикое нетерпение. Тэрэния и Джоммо выглядели расстроенными и недоумевающими.
— Что, он не работает? — спросил Рольф, лицо которого выражало дикое нетерпение. — Молот, он…
Беннинг заставил себя говорить. Он не смотрел на Рольфа, он смотрел на растущее пятно, появившееся на желтом диске и как-то особенно подчеркивающее яркость солнечного пламени. В нем рос ужас от своего поступка.
— Он работает, Рольф. О, боже, он работает…
— Но как!? Что…
— Молот, — хрипло сказал Беннинг, — этот Молот разбивает звезды…
Они не могли разумом воспринять открывшееся им — так дико и страшно оно было. Да и как могли бы они сделать это, если собственный разум Беннинга отшатывался от него все эти жуткие часы.
Он должен заставить их поверить. Жизнь или смерть теперь зависят от этого.
— Звезды, — с трудом начал он, — практически любая из них потенциально нестабильна. Ее ядре служит топкой, где в ядерных реакциях горит главным образом водород. Ядро окружает массивная оболочка гораздо более холодной материи с высоким содержанием водорода. Рвущаяся наружу энергия центральной топки удерживает холодную оболочку от коллапсирования.
Они слушали, но их лица ничего не выражали, они не понимали, а он должен заставить их понять — или погибнуть.
Беннинг закричал:
— Молот выбрасывает открывающий луч — почти ничто в сравнении с массой звезды, но его укола достаточно, чтобы открыть путь энергии ядра на поверхность. А без давления, создаваемого этой энергией и удерживающей оболочку…
Выражение понимания, смешанного с благоговейным страхом, появилось на лице Джоммо.
— Оболочка обрушится внутрь, — прошептал он.
— Да. Да, и ты знаешь, что будет потом.
Губы Джоммо двигались с видимым усилием. Холодная оболочка, обрушивающаяся в сверхгорящее ядро — причина появления Новой…
— Новой!? — Рольф, наконец, понял и по его глазам было видно, как это ошеломило его. — Так Молот может одолеть любую звезду Новой!?
— Да!
Несколько секунд ужасающая дерзость этой мысли не позволяла Рольфу думать о чем-либо еще,
— Господи, Молот Валькаров… Он может уничтожить звезду и все ее планеты…
Джоммо уже пришел в себя от первой реакции и вернулся к реальности. Он смотрел на Беннинга.
— Ты использовал его для этой звезды? И эта звезда станет Новой?
— Да. Коллапс, должно быть, уже начался. У нас в запасе несколько часов, не больше. К тому времени нам надо быть как можно дальше от этой системы.
Теперь Рольф понял все. Он смотрел на Беннинга так, словно увидел его впервые.
— Кайл… Молот… Мы не можем взять его, он слишком огромен… значит, он погибнет, когда погибнет планета?
— Да, Рольф.
— Ты… уничтожил Молот?
— Да, когда этот мир погибнет — через несколько часов, — вместе с ним погибнет и Молот.
Беннинг ждал от Рольфа крика, отчаянных упреков, удара, даже смерти. Ведь то, что он уничтожил, было жизнью Рольфа, жизнью, проведенной в услужении Валькарам, жизнью, стержнем которой была надежда достигнуть Молота, который поможет вложить власть в руки древней династии. И все вышло прахом — все горькие годы адского труда, поисков и борьбы.
Широкие плечи Рольфа понуро опустились. На его массивном, как-то враз постаревшем лице мгновенно появилось выражение печали. Голос звучал безжизненно и тускло, когда он произнес:
— Ты должен был сделать так, Кайл.
Сердце Беннинга подпрыгнуло.
— Рольф, ты понял?
Рольф кивнул медленно и тяжело.
— Древние Валькары зашли слишком далеко. Боже, неудивительно, что Галактика восстала против Старой Империи! Убивать звезды — слишком ужасно, слишком НЕПРАВИЛЬНО… — После секундного молчания он с трудом добавил: — Но это нелегко — отказаться от мечты…
Тэрэния смотрела на него широко открытыми, изумленными глазами и краска волнения вспыхнула на ее подвижном лице. Она шагнула вперед и схватила руку Беннинга.
— Кайл Валькар, — нерешительно сказал Джоммо, — не отказался бы от такой мечты. Но ты сейчас также и другой человек — землянин. Вот единственное, на что я надеялся, восстанавливая твою память.
За это время, такое краткое, но показавшееся таким долгим, вокруг потемнело.
Беннинг посмотрел вверх.
Вид желтого солнца становился угрожающим. Оно потускнело, как будто на него набросили вуаль, — так облачко служит предвестником бури. Лица людей посерели в меркнувшем свете. Сомхсей и Киш, уродливые и спокойные, молча ждали. Очертания зловещей громады безжалостного Молота теряли свою четкость.
— У нас мало времени, — заставил себя говорить Беннинг. — Его может оказаться меньше, чем я рассчитывал. Нам лучше улететь поскорее.
Они поспешили к «Солнечному пламени». И вдруг страх охватил Беннинга, страх, которого никогда не приходилось испытывать человеку. Звезда вот-вот взорвется и тогда планета, по которой они сейчас идут, сгорит в расширяющейся оболочке умирающего светила, как бабочка в пламени камина. К кораблю они уже подбегали.
Беннинг, едва сев за руль, рванул крейсер вверх с сумасшедшей скоростью. Усилием воли он унял дрожь в руках, от которых снова зависели жизни всех людей на корабле Он вел корабль все дальше и дальше, а желтое солнце все сильнее туманилось, тускнело и…
— Не смотреть! — крикнул Джоммо. — Светофильтры на экраны! Светофильтры! Быстро!
Гигантская волна неистовой энергии хлестнула по силовому полю и корабль вышел из повиновения. Беннинг, яростно нажимавший на клавиши, мельком увидел звезды, в безумном хороводе мчавшиеся через затемненные экраны. И по мере того, как корабль вращался, в поле зрения попадала оставленная ими желтая звезда.
Она росла — космический огненный цветок, раскрывающий свой смертоносный бутон с поражающей быстротой. Она заставила поблекнуть сияние Скопления, а Мрак дико вспыхнул отраженным светом. Казалось, вся Галактика, содрогаясь, отшатнулась от нестерпимого блеска взрывающейся звезды.
Звезды, которую он убил…
Корабль продолжало крутить, швырять, трясти, как лодку в бурю, и страшное зрелище исчезло из вида.
Тройка звезд — зеленая, красная, голубая — возникла в грозной близости, и крейсер неслона них. Беннинг ударил по клавишам и рванул корабль вверх, но крейсер сорвался обратно, и снова Беннинг дрался за освобождение, и снова, и снова…
Ему казалось, что он обречен вечно сражаться с клавишами, с обезумевшими и бесполезными символами на экране, с мощью разрушенной звезды, которая как будто пыталась догнать и уничтожить человека, взорвавшего ее, как она уже уничтожила свои планеты и Молот.
Медленно-медленно сознание Беннинга начало воспринимать еще что-то, кроме клавиш под пальцами, он начал сознавать, что самые сильные волны энергии прошли, что «Солнечное пламя» практически обрело устойчивость и удаляется от внушающего трепет пожара, охватившего небо позади них.
Рольф заговорил с ним, но он не слышал ни слова. Рольф схватил его за плечи, закричал прямо в ухо, но по-прежнему Беннинг его не слышал. С ним заговорила женщина, но и для нее он оставался слеп и глух.
Но, наконец, Беннинг все же услышал голос — голос из древних-древних времен, всего лишь шепот, но этот шепот проник сквозь броню, которую не могли пробить крики других.
— Все свершилось, господин. И корабль в безопасности.
Беннинг медленно повернулся и увидел мудрые и любящие глаза Сомхсея. Он перевел взгляд на видеоэкран. Крейсер мчался через окраины Скопления и впереди открылись широкие просторы свободного космоса.
За его спиной встревоженно суетился Бехрент, готовый принять управление. Беннинг понял: они боялись, что он слегка помешался.
Он поднялся и за пульт сел Бехрент. Беннинг обвел взглядом белые лица вокруг него и посмотрел на задний видеоэкран. Там, позади, теперь далеко позади, он увидел за дальней границей Мрака великолепный погребальный костер.
— Кайл, — хрипло сказал Рольф, — Кайл, послушай…
Беннинг не слушал. Он убил звезду и теперь на нем бремя космической вины и ему было невыносимо видеть их лица и слушать их голоса. Он прошел мимо них, проковылял по коридору в каюту и закрыл иллюминатор, чтобы не видеть там, позади, дело своих рук.
Он сидел, ни о чем не думая и не пытаясь думать. Крейсер мчался вперед. Казалось, прошли долгие годы, прежде чем открылась дверь и вошла Тэрэния.
— Кайл, Кайл!
Он поднял взгляд. Ее лицо было бледным и странным, вся ненависть, весь гнев куда-то исчезли. Он вспомнил, что должен поговорить с ней.
— Тэрэния… Рольф и Хорик, и все остальные…
— Да, Кайл?
— Они пошли за мной. А я обманул их ожидания, уничтожил их единственную надежду.
— Они должны понять, что ты не мог поступить иначе! Ты сделал это для своей Галактики!
— Знаю. Но я был их вождем. Я хочу кое-что предложить. Ты и Джоммо перейдете на корабль вашего флота, который ждет нас там. Я пойду с вами. А всем остальным — полное прощение.
— Пусть будет так, Кайл.
— Тэрэния, скажи об этом Рольфу сама.
Она вышла из каюты. Когда она вернулась, с ней были Рольф, Джоммо, Сомхсей. Рольф быстро взглянул на Беннинга и вздохнул.
Тэрэния заговорила с ним и брови Рольфа сдвинулись.
— Пощада нам и смерть Валькару? Нет!
— В своих мыслях она не желает смерти Валькару, — шепнул Сомхсей.
— Нет, — сказала Тэрэния. — О, нет!
Беннинг посмотрел на нее. Он в первый раз за это время разглядел ее лицо и увидел в нем то, что показалось ему невероятным.
— Могут ли минувшие годы, может ли человек из прошлого вернуться обратно, Тэрэния?
В ее глазах появились слезы, но голос остался твердым.
— Не человек из прошлого, не Кайл Валькар. Его я не смогла бы полюбить снова, но…
Джоммо вздохнул.
— Ну что ж… — он отвернулся с опечаленным лицом, потом повернулся обратно и протянул руку. — Я ненавидел Валькара. Но я сделал его другим человеком и думаю, что с этим человеком я смог бы сотрудничать.
Рольф изумленно смотрел на них — на Беннинга, на Тэрэнию.
— Но я думал, что в лучшем случае вы отправите его обратно на Землю!
— Оставим пока Землю, — сказала Тэрэния. — Когда-нибудь — не так уж долго осталось ждать — Империя придет туда с дружбой. Но не сейчас. И не Валькар. Он человек звезд, как и все вы. И добро пожаловать, если возвратитесь к себе домой, в Империю. Не в Старую Империю, не в Новую Империю, а просто в Империю.
— Клянусь небесами! — воскликнул Рольф. — Так, значит, Валькар все же может сесть на трон?
Старая имперская гордость вспыхнула в глазах Тэрэнии.
— Не на трон, нет! — На ее лице, обращенном к Беннингу, было написано волнение.
Беннинг взял Тэрэнию за руку. Они не были влюбленными, пока они были лишь незнакомцами, ведь теперь он не тот человек, которого она когда-то любила. Но, может быть, новый человек, Беннинг-Валькар, сможет завоевать то, что завоевал и отбросил Валькар.
Какими далекими казались теперь Земля и годы, проведенные там! Эти годы изменили его и, как он думал, не в худшую сторону. Но здесь, в сияющих межзвездных просторах, была его родина, его будущее, его дом.
Г.Диксон
ДИКИЙ ВОЛК
Бык нападать не желал.
Джеймс Кейл выставил ногу и закричал, но зверь оставался неподвижным, хотя должен был нападать. Вернее на этой стадии боя у него должно было оставаться еще немного сил.
Ничего не поделаешь. Самые точные анализы не могли точно определить вероятной выносливости и храбрости быка. Этот уже устал. Значит, надо было заколоть его сейчас.
Джим сделал шаг к быку, вновь выставил ногу вперед и закричал, вынуждая усталого зверя к атаке. Когда рог промелькнул мимо, едва не скользнув по бедру и талии, он быстро втянул живот, чувствуя невольный холодок, пробежавший по его спине.
Как и у быка, у человека была своя программа, и пока они действовали по этим программам, он находился в безопасности. Но он стал тореадором только после шести месяцев усиленных тренировок, и у него была свободная воля — то, чего не было у быка, а свободная воля давала ему возможность нарушать программу и делать ошибки.
Но если он сделает ошибку, бык убьет его.
И потому он был очень осторожен — даже сейчас, когда силы быка были на исходе. Он сделал несколько осторожных пассов и, выхватив шпагу, сделал молниеносный выпад.
Бык упал на колени, заваливаясь на бок, когда Джеймс уже вытащил клинок. Пока он бесстрастно смотрел на агонию животного, перед упавшим быком на песке арены появилась женщина.
Он повернулся к ней. Это была принцесса Афуан, из рода Высокородных — глава делегации Высокородных, которые занимали официальную ложу у края арены.
Афуан была высокого роста. Одеждой ей служило, если можно было это назвать одеждой, своеобразное подобие белого облака, закрывающее все тело от шеи до пят. Руки ее оставались обнаженными, а ноги обрисовывались только при ходьбе. Над этим облаком одежды виднелась белая кожа, но совсем не такая белая, как у землянина Джима.
Кожа Афуан была цвета слоновой кости, и Джим мог легко видеть ее синие вены, чуть пульсирующие у основания шеи. У нее было узкое лицо и огромные глаза неожиданно желто-лимонного цвета под белыми веками и ресницами; их разрез чем-то напоминал кошачий, хотя в ее облике не было ничего восточного. Она была прекрасна, как скульптура, и ее рост ничуть не уступал росту Джима — шесть футов и шесть дюймов.
— Очень забавно, — сказала она, — обращаясь к Джиму на языке Империи, с едва уловимым шипящим акцентом. — Да, мы, конечно, возьмем тебя с собой, ах… Как называют твой мир, Дикий Волк?
— Я — землянин, Высокородная, — ответил Джим.
— Да, да…приходи к нам на корабль, землянин, Тронный Мир будет рад твоему присутствию, — сказала она.
Афуан бросила мимо него взгляд на остальных членов квадрильи.
— Этих твоих помощников нечего брать на корабль. Как только ты прибудешь в Тронный Мир, мы предоставим тебе все, что необходимо.
Она стала поворачиваться, чтобы уйти, но в это время Джим заговорил:
— Извини меня, Высокородная, — сказал он. — Ты можешь дать мне новых помощников, ноты не сможешь дать боевых быков. Они являются результатом генетического отбора нескольких поколений. Здесь в стойлах осталось шесть быков. Я хотел бы взять их с собой.
Принцесса остановилась и посмотрела на него. Лицо ее оставалось совершенно бесстрастным. На мгновение Джиму показалось, что он рассердил Афуан своей речью и сейчас рухнет кропотливая пятилетняя работа, она не возьмет его с собой. Но тут Афуан заговорила:
— Очень хорошо, — сказала она. — Кто бы ни взял тебя на борт корабля, скажи ему, что надо погрузить этих животных. Так я сказала — быть по сему!
Она вновь повернулась, уже окончательно, к лежащему на песке быку. Как будто это движение было сигналом, рядом возникли остальные члены ее свиты и тоже стали разглядывать быка, костюмы и вооружение тореро.
Рост женщин был не более чем на дюйм или два меньше, чем у Афуан, рост ловких белокожих мужчин — от шести футов десяти дюймов до семи футов.
В отличие от Высокородных женщин мужчины носили короткие юбки и туники. Почти во всех случаях цвет их одежды был белым, за исключением серебристых полосок, нашитых спереди или сзади.
Никто не выразил желания осмотреть Джима, все рассматривали остальных членов квадрильи. Он повернулся и пошел прочь, пряча шпагу в ножны, направляясь между трибунами в широкий проход, стены которого светились сами по себе — одно из удивительных изобретений Империи, которыми пользовались гуманоиды Альфа Центавра, даже не задумываясь, как это происходит.
Он открыл дверь и вошел в свою комнату. Там не было ни одного окна, но зато целых два сюрприза,
Первым был Макс Холланд, человек из специального комитета при ООН. Вторым — два чемодана, которые Джим запаковал заранее в надежде, что его мечта о путешествии в Тронный Мир станет реальностью. Точнее не сами чемоданы, а то, что их содержимое было разбросано по всей комнате.
— Что это означает? — спросил Джим, останавливаясь и глядя на маленького человека сверху вниз.
Лицо Холланда потемнело от злобы.
— Не думайте… — начал он, ломающимся от ярости голосом, но тут же взял себя в руки и заговорил спокойно. — То, что Афуан согласилась взять вас с собой, еще не значит, что вы возьмете в Тронный Мир все эти вещи!
— Значит, вы уже знаете, что я приглашен?
— Я хорошо умею читать по губам, — самодовольно ответил Макс, — и я наблюдал за вами в бинокль с самого начала поединка.
— И поэтому вы решили наведаться сюда раньше меня и осмотреть мой багаж? — спросил Джим.
— Вот именно! — заявил Холланд.
Он резко обернулся и взял в руки две вещи, лежавшие на кровати: шотландскую юбку, у пояса которой в ножнах висел небольшой кинжал и наплечную кобуру с пистолетом двадцать пятого калибра. Макс начал трясти вещами перед самым носом Джима.
Читать бесплатно другие книги:
