Дикий Волк Диксон Гордон

— Я этого никогда не читала. Кроме игры на сцене и в кино, меня ничего не интересует, и я ничем другим не занимаюсь с тех пор, как оставила приют.

Я был крайне удивлен и отпил добрый глоток бренди.

— Вы сирота?

— Да. Я забыла сказать об этом. Мои родители погибли в авиационной катастрофе, когда мне было девять лет. Меня нашли около обломков. Никто не мог понять, как я могла уцелеть. Я была в шоке и полностью потеряла память.

— У вас нет других родственников?

— Адвокаты не смогли найти ни одного. Мои родители, очевидно, были некоммуникабельны, не сказать бы хуже. Они провели в Европе большую часть своей жизни, путешествуя с ирландскими паспортами, но никакого отношения к Ирландии не имели.

— Такая таинственность вашего прошлого придает рассказу ваших друзей убедительность и делает его интересным.

— Или пугающим.

— Есть еще кое-что, что меня интригует. Ваше имя.

— Мое имя? — озадаченно спросила она.

— Имя Морган может быть связано с Морганой Фей из легенд о короле Артуре или с феями, предвещающими смерть, которые населяют водные просторы, но Морриган была великой королевой ирландских легенд и символом ее был труп вороны. Она могла быть женой Театра, властителя Фомориан.

— Вы заговорили так, будто верите во все это.

— Нет, но во всем этом есть какая-то странная последовательность.

— Я еще не рассказала вам о другой женщине.

— Да? Она тоже уговаривала вас вернуться в Лохлэнн?

— Нет. Она угрожала убить меня колдовством, так как она является истинной претенденткой на престол, а я — узурпатор.

— Ну, хорошо, — сказал я, закрыв лицо руками. — Расскажите мне о ней.

— Это высокая, прекрасно сложенная девушка лет двадцати с небольшим, волосы черные, а глаза еще чернее. Однажды вечером я выходила из телестудии после одного интервью и вдруг передо мной появилась эта девушка. Казалось, она была в страшном гневе, ее голос прерывался от ненависти, когда она говорила: «Как я поняла, эти два дурака объявили тебя королевой и хотят забрать тебя с собой в Лохлэнн!» Я ответила, что не знаю, о чем она говорит. Она засмеялась: «Ты лжешь! Лорд Сион и его тупая жена два года искали тебя на Земле. Они думают, что нашли истинную королеву, но мы-то знаем лучше, не так ли, дорогая сестричка?» Она испугала меня. Я попыталась бежать, но она стиснула мою руку. «Ты умрешь, если попытаешься попасть в Кэр Ригор. Это говорю я… я, Аннис, и ты знаешь, что на мне печать Бранвен и у меня ее могущество. Если попытаешься украсть у меня трон — умрешь. Если будешь слушать Сиона и его жену — умрешь. И способ, которым я убью тебя, будет крайне неприятен!» — Морган Лейси остановилась и оглядела комнату, будто желая увидеть тени, подкрадывающиеся к ней. Потом она посмотрела на меня и продолжила: — А потом… потом она как будто растворилась… исчезла…

— Может быть, она растворилась в толпе?

— Может быть, но не в такое время суток.

— Или, возможно, это был фит-фат, заклинание невидимости?

— Так вы во все это верите? — спросила Морган и ее зеленые глаза потемнели от страха.

— Не совсем, но несколько вопросов у меня появилось. Например… — я поднялся и достал книгу «Малые традиции британской мифологии» Льюиса Спенса. Я открыл ее на странице 26 и прочел до страницы 28, потом посмотрел на нее. — Вот имена кельтских богов и богинь, как-то связанных с морем. Давайте я вам немного почитаю. — Начав со страницы 27, я стал читать: — Ллир, король моря, его жена Ирландия. От своего брака они имели дочь Бранвен — прекрасная грудь, богиня любви, что-то вроде пенорожденной Афродиты. — Я посмотрел на нее и засмеялся: — Если есть правда в том, что вы говорили, то девушка, которую вы встретили, это Бранвен — Прекрасная грудь, дочь Ллира, о которых говорил вам Сион.

— Значит, Аннис имела в виду, что на ней печать моря и оно дает ей могущество?

— Возможно. Но не забывайте, что Бранвен также и богиня любви, а в мифологии Афродита, в частности — Иштар, могут быть богинями колдовства.

— А что написано о моем имени?

— Опять же в связи с морем, — ответил я и прочел: — «Средневековые легенды рассказывают о явлении, известном под названием «Фата Моргана». Это мираж, который наблюдался многими рыбаками в летние месяцы. Когда появляется мираж, видны берега, гигантские колонны, скрывающиеся в облаках башни, грандиозные дворцы, плавающие на краю горизонта».

— Этот мираж и есть Лохлэнн?

— Если предположить, что Лохлэнн подводная страна, затонувшая страна, то «Фата Моргана» — как бы ее отражение.

— Но мое имя Морган, а не Моргана, так что со мной это не связано.

— Моргана — просто другая форма от Морган.

— Но прямого упоминания о Морган в книге нет?

Я прочел дальше: «…но слово Морган в кельтских языках имеет, несомненно, смысл «морской». В Британии Морган означает «женщина моря». Морганы островов Ушант живут в подводных дворцах, где простые смертные, которых они любят, могут жить с ними. Согласно французскому фольклору морганы испытывают бешеное влечение к смертным мужчинам, но удовлетворить своих желаний не могут, так как мужчины умирают от их прикосновений».

— О, боже!

— Как ваша интимная жизнь, мисс Лейси?

— Я…, нормально… А почему нет? — спросила она, но глаза ее потемнели.

— Не знаю. Думаю, вы мне расскажете.

— Хорошо… хотя я думаю, что это просто совпадение. Год назад я вышла замуж. Через два дня после свадьбы Поль, Поль Гюнтер, сценарист, умер. Я только ушла от него после интимного вечера… Доктора потом сказали, что это сердце, сердечный приступ.

— И вы поверили?

— Полю было всего тридцать четыре года., у него было отличное здоровье.

— А другие? Другие, кого вы любили?

— Их было всего двое. Билл Эллис, актер… У нас было всего одно интимное свидание. Он умер от заражения крови. Заражение крови — странная причина смерти в наш век антибиотиков и пенициллина, не так ли, мистер Дженюэр? Потом был Дэвид Кинг. Он покончил жизнь самоубийством после того, как мы были… вместе…

— Три человека, и все умерли, — заметил я и вдруг обнаружил, что начал сопротивляться притягательности Лейси, так как мне стало не по себе, когда подумал о том, что три человека умерли после того, когда совершили то, о чем я грезил. Я увидел, что она вся дрожит и чуть не плачет, и взял ее за руку.

— Все это чепуха, чистейшая чепуха!

— И то, что эта женщина угрожает мне смертью, тоже чепуха?

— Конечно, потому что заклинания здесь не действуют.

Она с удивлением посмотрела на меня.

— Что вы имеете в виду?

— Мы живем в странном мире, мире, полном опасности, которую несут механические вещи, окружающие нас. Самолеты, летающие без видимых причин, автомобили, подкрадывающиеся к вам сзади…

Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего.

— Вы параноик? Вполне понятно, почему летают самолеты, а автомобили ни к кому не подкрадываются, вне зависимости от того, смотрят на них или нет.

— Я не параноик, а вот наш мир — вполне возможно. Моя магия здесь не действует. Еще когда я был мальчиком, я знал, что обладаю могуществом, но никогда не мог применить его. Ничто не действовало, независимо от того, как упорно я учился, как много прочел древних книг, как глубоко проник в оккультные науки, с каким совершенством выполнял все ритуалы.

Она осмотрела меня с ног до головы.

— Думаю, вам нужна помощь еще в большей степени, чем мне.

— Подождите, я только сказал вам, что эта девушка, которая называет себя Аннис, никак не может повредить вам в этом мире, во всяком случае, с помощью своей магии.

Морган опять выпрямилась.

— Знаю, что не может. Но есть что-то очень угрожающее… искреннее в том, что она говорит.

— Несомненно, она искренна, и угроза реальна. Колдовство — это психологический терроризм. Оно не имеет другой реальной силы, кроме внушения. Вот почему нельзя позволять страху овладевать вами. Колдовство можно назвать примером отрицательного мышления. Если вы поддадитесь страху, то только поможете тому, кто хочет вас уничтожить. Морган улыбнулась, но беспокойство в ее глазах осталось.

— Колдовство, — продолжал я, — рассчитано на слабые точки в эмоциях человека. Чтобы уничтожить человека, оно использует веру, часто подсознательную. Предположим, что кому-то сказали, что его околдовали. Сначала это воспринимается как шутка, а затем, после частых повторений, что колдовство действует, жертва относится к этому более серьезно. Это овладевает ее мозгом, разрушает пищеварение, нарушает рассудок.

— И вы говорите, что нет никакой опасности?

— Нет. Все, что я сказал, это только то, что в колдовстве нет ничего сверхъестественного. Но это не означает, что оно не опасно. Оно чрезвычайно опасно, оно убило миллионы, а убьет еще больше.

Ее глаза снова широко раскрылись, а чувственные губы крепко сжались. Меня охватило острое желание помочь им расслабиться, прижавшись к ним своими губами, не думая о том, Морган она или нет.

— Но относительно тех, кто убит колдовством, — сказал я, продолжая лекцию, — никто из них не умер от колдовства как от такового. Никто не умер от протыкания восковой куклы, из-за заговоров, не зная о том, что является предметом колдовства. То есть… они умерли от страха.

Морган немного расслабилась, откинулась на спинку кресла и вытянула свои длинные, красиво очерченные ноги.

— Несмотря на ваши странные рассуждения, вы мне уже помогли. Не могу передать, как я была напугана. Страх был главным чувством в течение нескольких последних дней моей жизни.

— Страх может стать самым главным в жизни, но всегда есть способ его преодолеть. — Я опять налил по глотку бренди. — Это первый способ, — сказал я. — А это — второй. — Я полез в ящик стола и достал маленький амулет на золотой цепочке. Она выпила бренди, глядя на меня поверх бокала.

— Вы вовсе не такой, каким я вас себе представляла. Я думала, что вы узкоплечий, тощий, подслеповатый, с бородавкой на носу… В общем, настоящий книжный червь. Вы же оказались высоким, а плечи — как у киногероев.

— А я и играл в кино. И вообще люблю спорт, но только те виды, где не используются механические приспособления. Например, футбол.

— Вы сумасшедший! — улыбнулась она. — Но здесь я чувствую себя в безопасности. Впервые после того, как все это произошло, мне спокойно.

— Все правильно. Это место защищено всеми заклинаниями и магией, какие только мне известны.

— Но вы же сказали, что колдовства не существует!

— Правильно, но магия — это игра, и если вы хотите ее выиграть, нужно пользоваться ее правилами.

Ее улыбка исчезла, она снова задрожала. Я понял, что Лейси очень суеверна и чрезвычайно впечатлительна, так что опасность вполне реально угрожает ей. Я взял амулет, вынутый из стола.

— Позвольте надеть это вам на шею.

— Что это? — спросила она, рассматривая надпись.

— Вы слышали о камне Соломона? Камне мудрости и могущества?

— Кажется, нет.

Я накинул цепь ей на шею и наклонился, чтобы закрыть защелку. Сильный запах ее волос, их мягкое прикосновение возбуждали меня. Я возился с защелкой и старался, чтобы мой голос не выдавал волнения, когда я говорил о камне:

— Старые легенды утверждают, что даже крохотная часть камня Соломона защищает от всех заклинаний и заговоров.

Я, конечно, не сказал ей, что у меня полный ящик таких камней и что я пополняю их запасы у знакомого ювелира в Лос-Анджелесе. Ей вовсе необязательно было знать, что я использую их для лечения суеверной части своей клиентуры, пытаясь воздействовать на их разум. Она была чрезвычайно красива и возбуждала желание, я же был молод и силен. Ее близость волновала меня, но то, что она Морган и ее история останавливали. Мне хотелось поцеловать ее, и она, кажется, ничего не имела против, но я, овладев собой, отстранился от нее.

— Виделись ли вы с Сионом и его женой после того, как встретились с девушкой, называющей себя истинной королевой?

— Нет, но я слышала зов.

— Зов?

— Да. Это как будто голос у меня в голове, но не очень разборчивый. Я не могла понять слов, но понимала, что меня зовут в Лохлэнн. И каждый раз я старалась сопротивляться этому, так как помнила, что Аннис постарается убить меня, если я соглашусь.

— Нет никакого Лохлэнна, нет никакой магии. Доверьтесь камню Соломона.

— Да, да, я именно так и сделаю, как вы советуете, — ответила она, сжав амулет. — Я доверюсь камню, но что мы еще должны сделать?

— Во-первых, нужно выяснить, что кроется за всем этим. Я хорошо знаком с оккультными науками, их миром и его служителями. Попытаюсь через них выяснить что-нибудь о людях, которые вас беспокоят. Далее я постараюсь узнать, в какую игру они играют, а затем покажу им, что тоже могу играть в магию.

Она встала, собираясь идти, а я, глядя на нее, очень сожалел, что ее зовут Морган. Я не верю в магию, но, помогай мне сейчас все боги, я не стал бы испытывать судьбу.

После того, как она ушла, я немного постоял, оглядывая ряды стеллажей с книгами, и собственные проблемы стали овладевать моими мыслями. Я подумал о большом двуручном мече, хранящемся в моей квартире, и о кольчуге, висящей в шкафу вместе с большим боевым шлемом. Я нашел этот меч в древнем шотландском захоронении еще тогда, когда был студентом и изучал археологию, и с тех пор он был моей самой большой драгоценностью. Я ненавижу мир, в котором живу, и мечтаю о том мире, где я мог бы одевать эту кольчугу и носить этот меч. Мир, где враги честно относятся друг к другу, стоят в битве лицом к лицу, где борются мечом против меча и заклинанием против заклинания. Я ненавижу этот мир с его автомобилями, самолетами, атомными бомбами и нервно-паралитическими газами. Я возненавидел его с детских лет, когда впервые понял, каков он. И с удовольствием обменял бы его, если бы мне предложили, на любой другой, а в особенности на Лохлэнн, где управляет магия, действуют заклинания.

Но других миров нет, есть только этот больной мир. Только этот, и мне нужно работать, чтобы получать деньги. Мне нужно расследовать историю, рассказанную мне Морган Лейси, но завершать расследование мне будет очень жаль, ведь все это превратится в чью-то игру ума и растает, как башни и дворцы Фата Моргана. А мне снова придется продавать книги и предметы ритуала, остерегаться автомобилей и добиваться благосклонности девушек типа Пегги О’Ши.

Воспоминание о Пегги напомнило о человеке со шлемовидной головой, пытавшемся заполучить мои волосы. Да, это открывало интересную перспективу… Но кто же мог подослать его?

В своем расследовании дела Морган Лейси в течение нескольких следующих дней я не сделал существенных открытий, хотя оббегал весь город и обзвонил всех астрологов и знахарей. Я посетил пульт Мазды и говорил с самим образом Мазды. Он ничего не смог мне сообщить, несмотря на свою божественную репутацию. Я позвонил главе местного союза ведьм, который знал меня и относился ко мне с доверием.

— Есть что-нибудь новое? — спросил я, услышав в трубке его голос.

— В дамском белье? Ничего. А что?

— Вы же знаете, что я имею в виду другое.

— А что вас интересует?

— Что-нибудь новое в городе. Три человека, которые прибыли сюда недавно… Пара, одетая как хиппи и называющая себя лорд Сион и миссис Крейрви, а также девушка, которую зовут Аннис или Бранвейн.

— А кто они? Актеры?

Очевидно, он ничего не знал, так что я немного поболтал о заклинаниях и черной магии, а потом выслушал его жалобы по поводу того, как трудно было достать отрезанную руку осужденного на смерть убийцы, чтобы использовать ее как Руку Славы в Черной Мессе.

— Это все Верховный Суд, — жаловался он. — Они сейчас нянчатся с преступниками и никого не приговаривают к смерти. Я посочувствовал ему и положил трубку. Думаю, он больше напоминает председателя общества Джона Берча, чем главу союза ведьм. Впрочем, особой разницы между ними нет. И те, и другие живут в обособленном мирке нереальности, как и я. Затем я позвонил Морган Лейси и сообщил, что недалеко продвинулся в своем расследовании относительно ее странных друзей. Морган чуть слышно что-то проговорила, и меня это обеспокоило.

— Они навещали вас?

— Нет, были только голоса.

— Игнорируйте их. Не слушайте, доверьтесь камню Соломона.

Она пообещала, что так и будет делать, и я положил трубку. Был уже восьмой час, я устал и решил пойти немного выпить. Заперев дверь магазина, я подождал минут двадцать, пока поблизости не оказалось ни одного автомобиля, а потом пересек бульвар, направляясь в «Медный Колокол» для серьезной выпивки. Я попал туда не так быстро, как собирался, потому что наткнулся на человека со шлемовидной головой. Я уже хотел войти в боковую дверь бара, как увидел поджидавшего меня мужчину. И сразу же узнал его по точному описанию Анджело. Он тоже увидел меня и подошел, наклонив голову и сжимая в руке кастет.

Я никогда не ношу оружия, ненавижу пистолеты, а мой большой меч, перекинутый через плечо, выглядел бы смешно в комплексе с костюмом от братьев Брукс. Но я научился в совершенстве владеть рукопашным боем и, когда мне приходилось драться, стремился покончить с противником как можно быстрей. Я не так силен, чтобы разорвать противника на клочки одним ударом или толчком, поэтому стремлюсь сразу же оглушить его. Это самое лучшее и безболезненное, что можно придумать для всех участников драки.

Шлемоголовый намеревался ударить меня сбоку в голову, и я понял, что все двести фунтов его веса будут в этом ударе. Я отклонил голову, он промахнулся, но попал мне в плечо. Я не стал уходить в сторону от его натиска, а просто ударил коленом в пах, а когда он пошатнулся, приемом карате свалил его. Он потерял сознание еще до того, как выражение удивления исчезло с его лица.

Я наклонился над ним, перекатил на спину и, обыскав карманы, достал бумажник. Из его водительских прав следовало, что его зовут Вильям Стедман. Кроме пятидесяти долларов я ничего больше не обнаружил — ни амулетов, ни паспорта. В другом кармане был маленький пистолет. Морщась от брезгливости, я достал обойму, вынул из нее патроны и положил пистолет назад в карман. Патроны, конечно, выбросил. Потом поднял Стедмана за лацканы и начал бить по щекам.

— Вставай, Стедман! Пора просыпаться!

Он зашевелился. Глаза полуоткрылись и превратились в голубые щелочки ненависти.

— Кто тебя послал? Что тебе надо?

— Пошел к черту!

Я ударил его в лицо и треснул головой о тротуар. Стедман попытался ударить меня коленом, но я перехватил удар и еще дважды достаточно сильно ударил головой о тротуар. Даже твердый череп должен был это почувствовать.

— Стой! Будь проклят! Ты хочешь убить меня?

— Этого мне не нужно. Все, что я хочу, несколько ответов на мои вопросы.

Он упрямо затряс головой и даже после нескольких ударов отказался говорить. Тогда я кое-что вспомнил, улыбнулся, полез в карман и достал конверт, полученный по почте сегодня утром.

— Ты сегодня был в парикмахерской, да?

— Что? О чем ты говоришь?

— Твои волосы, — ответил я, показывая несколько прядей его белокурых волос, которые мне послал Анджело.

— Это мои?

— Конечно. А моих у тебя нет.

Даже при слабом свете луны было видно, как он смертельно побледнел.

— Что… Что ты хочешь узнать?

— Кто тебя послал?

— Лорд Сион.

— Зачем?

— Я должен был что-нибудь добыть, чтобы использовать против тебя. У леди Крейрви было видение. Она узнала, что королева Морриган обратилась к тебе за помощью. Мы хотели получить против тебя магическое оружие.

— Все это по-любительски. Вы никогда не подниметесь до профессионалов.

Он посмотрел на меня.

— Мои волосы… Ты мне их вернешь?

— Конечно! Зачем они мне? — И я швырнул конверт ему в лицо. Он встал и вытер кровь.

— Я еще доберусь до тебя рано или поздно, Дженюэр!

— Иди отсюда, пока у тебя еще осталось несколько зубов! — сказал я, шагнув в его сторону.

Он отскочил, рука его скользнула в карман, появившись назад с пистолетом. Я врезал ему, и он свалился на колени. Быстро — было противно снова брать в руки пистолет — я вывернул ему руку. Пистолет выпал, и я швырнул его в лицо Стедману.

— Он же разряжен, идиот! Пуст, как твоя башка! Пошел вон отсюда! Ругаясь, он с трудом поднялся и пошел прочь, бросая через плечо взгляды, которые должны были казаться свирепыми, а на самом деле были смешными, особенно когда ему пришлось побежать, спасаясь от пинка под зад, который я хотел ему дать.

— И чтобы я больше тебя не видел, не то заставлю съесть этот пистолет! — крикнул я ему в след.

Когда он исчез, я нагнулся и поднял платок, который он уронил. На нем была кровь, его кровь. Я аккуратно сложил платок и положил в карман. Кровь мужчины, как считают колдуны, является лучшим оружием против него. Если дело дойдет до борьбы заклинаний, у меня уже есть большое преимущество. С радостными мыслями я открыл дверь бара и вошел.

Минуту я осматривался, пока не нашел место, которое искал. Оно находилось далеко от кондиционера, от музыкального и сигаретного автоматов, на противоположном конце бара. Когда я проходил, кондиционер угрожающе зашипел, а сигаретный автомат несколько раз щелкнул, демонстрируя свою злобу. Я заказал первую выпивку и, прежде чем выпить, посмотрел на автоматы.

— Как поживаете, Дженюэр? — спросил бармен, который принес вторую порцию, не дожидаясь заказа, зная, что три первые порции у меня проходят в режиме нон-стоп. — Сегодня вечером будете пить?

— Да. Я обнаружил, что алкоголь в крови — прекрасное средство против расширяющейся угрозы машинного века.

— Простите, не понял.

— Вы слышали, как зашипел кондиционер, когда я вошел?

— Зашипел на вас? Наверное, там что-то испортилось. Я распоряжусь, чтобы его починили.

— Не надо. Я знаю, что от них нужно быть подальше и не хочу быть причиной чьей-либо смерти, даже если это один из колдунов, которые связаны с этими штуками.

Озадаченный бармен удалился, произнеся:

— Да, мистер Дженюэр, конечно. Сейчас я принесу еще порцию. С несколькими алкогольными бомбами под ремнем я почувствовал себя гораздо лучше. Настолько лучше, что стал даже думать о музыкальных автоматах, как о чем-то, что играет музыку по вечерам, а не охотится по ночам за своими жертвами. Через несколько минут я достаточно хорошо освоился в этом мире, так что даже мог встать, подойти к автомату и опустить монету. К сожалению, я не нашел в списке «Танец Смерти» или другую хорошую песню ведьм и мне пришлось довольствоваться «битлами». Пока я, натыкаясь на стулья, с трудом прокладывал путь к своему месту, какая-то девушка встала и подошла ко мне.

— Прошу прощения, — сказал я. — Кажется я не совсем в порядке. Меня может свалить даже ребенок.

Молодая леди почти вываливалась из своего короткого платья с очень большим декольте. Платье было сшито из какого-то полупрозрачного сверхлегкого материала и оно могло держаться на теле женщины только с помощью очень сильных заклинаний.

— Вы в этом не виноваты, — сказала она, откидывая назад черные волосы и глядя на меня черными глазами. — Я специально подошла к вам. Я наблюдала за вами с того момента, как вы вошли.

— Если вы из Охраны Здоровья, то не беспокойтесь, у меня все нормально. Просто я все понял о них.

— О них? — удивилась и немного встревожилась она.

— Об этих механических штучках вокруг нас — автомобилях, аэропланах и прочем. Я понял, что они все творения колдунов и некроманов.

— Теперь я вижу, что вы пьяны, — засмеялась она.

— А я тоже вижу. Когда я пьян, то нечеткие очертания предметов в окружающем мире, который считается реальным, становятся более отчетливыми… Как вы сказали, откуда вы? Из Камариллои или Сономской больницы?

— А я ничего подобного не говорила и вовсе не состояние вашего рассудка интересует меня в вас.

Девушка посмотрела на меня так, как будто только что вышла из зеркала. Черт возьми, именно это я все время и чувствовал в ней, и именно это давало ей способность быть такой красивой. Я попытался сфокусировать на ней свой взгляд. Она исчезала и пропадала, проходя сквозь туман четырех двойных виски.

— И что же во мне интересует вас? — спросил я, стараясь держаться с достоинством.

Она так наклонилась ко мне, что ее острые груди коснулись моего пиджака.

— Хотите пойти со мной и узнать все?

Все стало понятным даже для моей затуманенной виски головы, и тогда она встала и направилась к выходу, покачивая маленьким упругим задом. Я последовал за ней, последовал, как примерный солдат. Спустя некоторое время я уже стоял на улице, озираясь в темноте. Благодаря магии бармена Бена, грозные механические монстры, несущиеся вверх и вниз по Голливудскому бульвару и издающие зловещий лай, словно гончие собаки, казались дружелюбными мастифами, которые могут случайно укусить за руку, но никогда не схватят за горло.

Вот в этом и есть магия этого мира. Она в самых обычных вещах — в хорошем виски, в снотворных таблетках, которые заглушают рев реактивных двигателей внушающих ужас самолетов под облаками. Поэтому мои заклинания здесь не действуют. Самые сильные заклинания заключены в бутылки, которые есть в любом баре. Девушка быстро продолжала путь и была так уверена во мне, что даже ни разу не оглянулась. Я пожал плечами и пошел за ней.

— Что все это значит? — спросил я, догнав ее.

— Моя машина находится здесь недалеко, — ответила она низким хрипловатым голосом.

Даже в состоянии алкогольной эйфории при упоминании об автомобиле у меня по спине пробежали мурашки. Не из этих ли она ведьм?

— Чего вы от меня хотите?

— Разве ты не знаешь? — шепнула она, толкнув меня в тень домов.

— Я… — начал я, но она оборвала меня прижавшись ко мне и приникнув своими губами к моим.

— А теперь знаешь?

— Да… Думаю, что да, — ответил я, чувствуя учащение своего пульса и зная, чего она хочет, но будучи не в состоянии понять, почему именно от меня, и все ли это, чего она хочет.

— Тогда пойдем, — сказала девушка и взяла меня за руку.

— Но смотри, у меня с собой нет денег. Я только что оставил все в «Медном Колоколе», мой кошелек пуст.

— Дурак! Мне не нужны твои деньги, Я не проститутка! — раздраженно воскликнула она, и глаза ее потемнели. — Я сама могу дать тебе денег, если тебе нужно!

Я замолчал. Что за странная история? Такие красивые женщины не ходят по барам завлекать мужчин, они всегда окружены толпой телохранителей, готовыми выстрелить в каждого. Тут что-то другое…

Ее машина, припаркованная в боковой улице, оказалась большой, низкосидящей скотиной с огрызающейся тигриной мордой. Как только я ее увидел, тут же покрылся холодным потом.

— Я… Давайте увидимся как-нибудь в следующий раз, когда вы будете одни, — сказал я, отступая назад.

— Садись! — сказала она, открывая дверцу и проскальзывая на сидение водителя, показав на мгновение красоту ног, покрытым шелком.

— Нет, не могу, — с сожалением сказал я, так как женщины с такими ногами обычно имеют красивую душу, а мне очень нравится дружба и общение с такими женщинами.

— В чем дело? — с раздражением спросила она.

— Я… Я только что вспомнил, что моя жена ждет меня к ужину. Она приготовила что-нибудь вкусное, и мне не хотелось бы огорчать ее.

— Вас смущает автомобиль? Похоже, вы боитесь его.

— Я? Я боюсь эту кошечку? — Я протянул руку и, так как он не зарычал, осторожно дотронулся до его блестящей шкуры. — Я совсем не боюсь.

— Тогда, может быть, дело во мне? — спросила она, откидываясь на сидение. — Может, вам не нравится, как я выгляжу?

— На женщин с такими ногами всегда приятно смотреть.

— Тогда в чем же дело? — Она ухватила меня за голову и притянула к себе.

Когда ее рот прижался к моему, я почувствовал вишнево-яблочно-апельсиновый вкус ее помады. Ее поцелуй, казалось, длился вечно и вынул всю душу из моего тела.

— Может, ты думаешь, что я буду недостаточно хороша? — прошептала она, не отрывая своих губ от моих. — Может ты думаешь, что я не знаю, как доставить мужчине удовольствие?

— Да нет, не думаю, — ответил я, пытаясь вздохнуть. — Уверен, что вы совершенны во всех отношениях.

— Тогда быстро садись! — приказала она.

Единственное, чем я могу объяснить случившееся, так это тем, что я находился под заклинанием. Заклинанием, самым сильным из тех, которые когда-либо произносились ведьмой или колдуном… заклинанием самой матери-природы — Сексом. Оно было такой силы, что меня швырнуло в автомобиль. Впервые с тех пор, как я был ребенком, я совершил такое безрассудство.

Я сел рядом с ней и затаил дыхание. Ничего не произошло, скотина была хорошо тренированной, а, может быть, даже ручной. Я почувствовал себя лучше и попытался обнять девушку.

— Не здесь, — отстранилась она. — Я знаю местечко, куда мы можем поехать.

— О’кей! Надеюсь, это не далеко.

Мысль о том, что меня понесет этот мурлыкающий монстр, расплавила мой позвоночник и превратила его в желтую кашу.

— Недалеко, — обнадежила она, тронула с места машину и выехала на улицу. — Это по пути на холмы.

Через несколько минут мы уже были на шоссе и я вжался в сидение, пытаясь скрыться от сверкающих глаз других монстров, которые рыча мчались сзади нас. Я видел отражение одного из них, внезапно почуявшего меня и атаковавшего создание, на котором мы ехали. Я почти видел, как они присели на задние шины, как доисторические животные, щелкали челюстями, и их световые хвосты били по бокам, когда они боролись за мою кровь.

Затем мы свернули с шоссе и по извилистой дороге поехали в горы Санта Моники.

— Что это за место? Что-то вроде «Приюта Любовников»?

— Нет, гораздо лучше. — В ее голосе слышались напряжение и возбуждение. — Это место создано для любви.

Через некоторое время мы свернули с извилистой дороги и поехали по грязной неровной тропе.

— Ну, где же оно?

— Теперь недолго, — утешила меня она.