Коронный дознатчик. Сыскарь. Легавый. Агент Ильин Сергей

Что-то не хотелось мне помирать даже при равном счёте. Ну их нафиг такие расклады!

– В общем, выход один, – констатировал я, подводя итоги, и заорал: – Слышь, любезный?! Не знаю, как там тебя! Давай побеседуем!

– Надумал сдаться? – тут же отозвался главарь.

– Ещё думаю, – не стал я его сильно радовать, – хочу условия обсудить?

– Что вы такое удумали, – тревожно вскинулся ротмистр, – господин Штольц?

– Да есть одна задумка, – поспешил я его успокоить. – Не переживай, вас я не предам.

– Какие ещё условия?! – весело поинтересовались из леса.

– Хочу обсудить вопрос сохранения жизни моим спутникам! – решительно прокричал я. – Без этого я не сдамся!

– Обманут, – нахмурился ротмистр, – как есть обманут.

– Знаю, – кивнул я и снова закричал: – Ну так что, поговорим?!

– Ну давай, поговорим! Иди сюда!

– Далеко не пойду! – упрямо заявил я. – Подходи тоже, мы не будем стрелять.

Соколов ухмыльнулся и заверил меня:

– Не сомневайтесь, снесу, едва покажется.

Но вожак бандитов оказался предусмотрительным.

– Только при условии, – прокричал он, – что дротовик ваш человек поставит на виду, прислонив к дереву! Увидим, что оружие хоть чуть-чуть шелохнется, наделаем в тебе дырок.

– Хитрый гад, – покачал головой ротмистр. – Так он окажется в более выгодном положении.

– Это мы ещё посмотрим, – я почему-то был уверен в своей затее и постарался успокоить ребят: – За меня не переживайте. Выкручусь. Соколов, сделай, как он сказал. Только сначала перезаряди дротовик, чтоб обойма полная была. Как только я уложу главаря, хватай своё ружьё и прикрывай меня.

– Понял, – кивнул парень.

А Пехов удивлённо спросил:

– Уложите? Как?

– Есть средство, – ухмыльнулся я, вытаскивая из-за пояса пистолет, передёргивая затвор и взводя курок. – Ротмистр, не одолжите мне вашу фуражку? Только мне придётся её испортить.

– Да забирайте. Мне уже всё равно, – махнул рукой Пехов. – Даже если выберемся отсюда, обмундирование выбрасывать придётся.

Это точно, видок у мужика ещё тот был. Теперь он в своей безрукавке, напрочь изгвазданной кровью, грязью и соком травы, больше на разбойника походил, чем на жандарма. Ну да нам и не на параде маршировать.

Нет, не подойдёт мне офицерская фуражка ротмистра. Слишком жёсткие околыш с тульёй. А вот у Соколова унтер-офицерский головной убор куда мягче будет. Не фуражка, а форменная панама с козырьком и кокардой. Картуз, одним словом.

Парень, как и его командир, жадничать и упираться не стал. Позволил прихватизировать фуражку без лишних слов. Хороший пацан, правильный. В лепёшку расшибусь, но выбью ему повышение. Потом.

А пока я аккуратно, чтоб не нажать случайно на спусковой крючок, сунул снятый с предохранителя пистолет внутрь мягкой фуражки, запихав его в уширение тульи.

Наложив указательный палец на защитную спусковую скобу, взялся за рукоять пистолета, прихватывая заодно и околыш фуражки. Теперь есть шанс, что бандит «макарку» не заметит. Проверил, чтоб при выстреле пуля случаем в кокарду не угодила, траекторию изменив. Всё, отлично.

Хотел я поначалу оставить пистолет за поясом или в задний карман штанов спрятать. Но подумал, что любая моя попытка сунуть руку под джемпер или себе за спину может насторожить оппонента раньше времени. А оно мне не нужно.

– Ладно, пошёл, – сообщил я ребятам и громко оповестил бандитов: – Я выхожу! Не стреляйте!

Не стану врать, страшно было до колик в боку. Коленки исходились мелкой дрожью, а сердце трепыхалось, словно сумасшедшее. Потому как уверенности в том, что переговорщик не врёт, а я нужен его нанимателю живым, не имелось, от слова совсем. Так, теплилась малюсенькая надежда, что решит этот засранец всё-таки поболтать со мной, хотя бы просто ради-для поиздеваться, а не прикажет пристрелить, едва я выйду на открытую местность. Но страх был куда сильнее.

Так что, встав на ноги, вынужден я был ухватиться за спасительный ствол берёзы. Иначе рухнул бы, к позору своему, обратно на землю.

Соколов уже дозарядил дротовик и выставил его напоказ, прислонив к стволу дерева.

– Я иду! – проорал я, стараясь, чтоб мой голос откровенно не дрожал. – Давай, где ты там, вылезай из своей норы!

Глава 11

Раненая нога затекла и онемела. Спина тоже не добавляла радости, обжигая резкой болью при каждом движении. Вот и какой из меня, такого хромого да кривого, герой? Уверен, со стороны это гораздо больше на глупое самопожертвование походило.

Хотя мне это было, наверное, только на руку – пускай противник видит перед собой лишь обессиленного калеку, от которого можно не ожидать угрозы. Так что я на всякий случай даже ещё сильнее захромал, скорчил морду поизнурённее и начал слегка постанывать при ходьбе.

Переговорщик нарисовался не сразу. Лишь когда я уже порядочно отошёл от нашего с жандармами укрытия, этот фрукт появился из-за деревьев и неспешно двинулся мне навстречу.

Человек вроде. Ростом чуть ниже меня и сложением похлипче. Но походочка разухабисто-наглая, и ухмылка на физиономии соответствующая.

На носу выпендрёжные тёмные очки, за которыми совсем не видно глаз. На башке шляпа-котелок. Ещё и длинные бакенбарды пушатся и топорщатся на щеках. Такое ощущение, будто он свой образ с Кота Базилио слизал. Разве что тросточки слепца не хватало.

Зато её отсутствие прекрасно восполнял монструозного вида пистолет. Точно такой же, какой я видел у Снежина – здоровенный, словно сорок четвёртый Магнум, даже больше, и с зелёными стекляшками патронов. Не удивлюсь, если это пистолет князя и был.

Главарь бандитов держал оружие поднятым перед собой, видимо, специально для устрашения, чтоб я не рыпался и не питал напрасных иллюзий.

Не дойдя до меня шагов пять или шесть, он остановился. Чуть развернулся, немного выставив правую ногу вперёд, подбоченился свободной рукой и направил на меня дуло пистолета. Ни дать, ни взять, дуэлянт хренов. Что ж, пусть думает, что эта игра в одни ворота. Не стит его разочаровывать раньше времени.

Я чуть развёл в стороны руки и выпучил глаза, стараясь показать, как мне страшно. А бандит скомандовал:

– Стой. Ближе не подходи.

– Хорошо, хорошо, – согласился я немного нервно, хотя тут мне даже играть не пришлось. Адреналин и так уже вовсю гулял по жилам, наполняя руки и ноги мелкой противной дрожью. А сердце так и вовсе, казалось, вот-вот готово было выскочить из груди.

– Так что ты там хотел со мной обсудить, дознатчик, – этот гад меня откуда-то знал, и моё состояние его, похоже, вполне устраивало. Довольный увиденным, бандит усмехнулся, вытянул шею, видимо, заглядывая мне за спину, и немного сдвинулся. Скорее всего, чтобы лучше видеть ружьё Соколова, а заодно и прикрыться мной от жандармов, если вдруг у них ещё что-то из оружия припасено.

А ведь была такая мысль. Хорошо, что я пистолет унтеру не оставил. Не факт, что тот, даже разобравшись с конструкцией, сумел бы попасть в переговорщика с такого расстояния. Короткоствол – это вам не ружьё.

Жалко, из-за почти непрозрачных стёкол очков совсем не было видно глаз моего ушлого собеседника. Не то, что бы мне сильно интересно было, какого они цвета. Просто малость подбешивало, что я не могу видеть, куда этот проходимец в данный момент пялится и что ощущает. Может, он сейчас не меньше моего очкует, а потому и глазки свои бегающие прячет.

– Не хочешь для начала представиться? – по-еврейски, вопросом на вопрос, ответил я. Забавно, но мужик щеголял в практически такой же синей жилетке, как и у меня. Возможно даже, имеющей подобную моей кольчужную подкладку.

Это несколько осложняло задачу. Ведь времени прицелиться у меня не будет, а в голову я могу и промазать. Стрелять однозначно нужно в корпус, а значит, убить наглеца с первого раза вряд ли получится. Плохо, но заднюю передачу уже не включить. Как говорится, сам погибай, а товарища нагибай. Будем импровизировать.

– Можешь звать меня Хлыстом, дознатчик, – снизошёл до знакомства бандюк.

– Могу, – кивнул я, – Хлыст так Хлыст. А что это за странный значок у тебя на груди?

– Это? – бандит постучал дулом пистолета по поблескивающей на груди крупной золотой брошке в виде шестерёнки. Шикарный был шанс пристрелить гада, но я затупил, благополучно этот самый шанс просрав. – Что в нём странного? Обычный знак Луннитов. Хотя ты, наверное, ещё не в курсе местных столкновений интересов.

– Нет, – покачал я головой. – Просветишь?

– И не подумаю, – ухмыльнулся Хлыст. – По крайней мере пока ты не согласишься работать на моего нанимателя. Так что же у тебя за блажь такая? К чему тебе заботиться о каких-то там золотопогонниках? И для чего ты притащил мне их фуражку?

– Напомнить, что мы на территории герцогства и ваши действия, господа Лунниты, противоправны, – пожал я плечами и почесал небритую щёку. Это чтоб не стоять совсем уж столбом и показать бандиту, что я вроде как вполне миролюбиво настроен. А то и он, меня отзеркаливая, чересчур напряжён был. Пусть гадёныш расслабится чутка. Ради такого можно даже и боязливую улыбочку из себя выдавить. – Я ведь вроде как теперь представитель закона и работаю на самого герцога.

– Ты что, решил, что он тут пуп земли, – ни с того, ни с сего развеселился вдруг Хлыст. – Разочарую тебя, дознатчик, есть люди, – он поднял левую руку и покрутил указательным пальцем в воздухе, – повлиятельнее этого твоего провинциального царька. Их интересы куда шире и значительнее, а их благосклонность может стать для тебя, – он ткнул в мою сторону пистолетом, – намного полезнее и приятнее, чем обещания какого-то герцога.

– А он мне ничего пока ещё и не обещал, – вновь пожал я плечами. – К тому же я его до сих пор даже и не видел.

– Тем более! Зачем пропадать неведомо за что и кого? А согласишься, я тебя и без герцога с такими людьми сведу, что, глазом моргнуть не успеешь, будешь вращаться в самых высших кругах, – устремив взор в небеса и взмахнув обеими руками, Хлыст, похоже, решил показать всю высоту моего грядущего взлёта.

Тупить во второй раз я не стал. Сделав шаг вправо, чтоб противник не стоял ко мне боком, резко вскинул руку с фуражкой и нажал на спусковой крючок пистолета.

Этот гад что-то почувствовал в последний момент и, переменившись в лице, начал наводить на меня ствол. Но я буквально на мгновение опередил его. Вот только, не удержав дёрнувшийся пистолет, попал не в живот, куда целился, а намного выше, прямо под левую ключицу.

Бандита изрядно тряхнуло, закручивая и отбрасывая прочь.

Его выстрел последовал сразу за моим. Шарахнуло и ярко полыхнуло белым так, что в ушах зазвенело, а зрение почти полностью пропало.

Я грохнулся на землю, но не потому, что этот урод в меня попал, а для того, чтоб его лесные друзья не превратили мою тушку в подушечку для булавок, издырявив дротиками.

Хлыст вновь выстрелил, и, судя по ветерку, слегка взъерошившему волосы, пуля прошла в опасной близости от моей головы.

Чёрт! Перекатившись в сторону и лёжа на пузе, я выставил перед собой пистолет.

Ещё бы видеть, куда целиться!

Перед глазами одни только размытые пятна да мельтешение разноцветных звёздочек. Не палить же в белый свет, как в копеечку.

Где ж залёг этот гондурас? И чем он в меня пальнул?! Не показалось мне. Явно не пороховые заряды у этого пистолетного монстра. Теперь понятно, что бандюк очки не просто так ради форса таскал – сверкануло почище свето-шумовой гранаты.

На всякий случай ещё раз катнулся в сторону и принялся отчаянно тереть глаза кулаками, надеясь поскорее прозреть. И со страхом ожидая очередного выстрела.

Но повезло – на этот раз главаря бандитов опередил Соколов. Щёлкнул дротовик, и по короткому вскрику Хлыста я догадался, что унтер, к моему счастью, не промазал.

Минуту пришлось ещё полежать неподвижно, прежде чем я вновь стал хоть что-то видеть. Никто в меня не стрелял, никто не бежал в мою сторону. Вряд ли смерть Хлыста, даже если он и на самом деле являлся главарём банды, надолго сможет удержать в бездействии остальных его людей. Но пока их замешательство играло мне на руку.

Ползком добравшись до трупа, очень удачно украшенного торчащим из башки дротиком, я первым делом вырвал из мёртвой руки пистолет. Пошарил по карманам. Вдруг найду что-нибудь полезное для расследования. Записную книжку там или визитницу, которые будут способны указать на заказчика преступления. Или хотя бы патроны к пистолету. Но нет, пусто. Несколько смятых денежных купюр, россыпь монет, связка ключей и всё.

На всякий случай забрал ключи и сорвал с груди луннитский значок. Рядом в траве подобрал слетевшие с покойника очки и, вскочив на ноги, со всей прыти ломанул к нашему укрытию.

Очнулись дружки Хлыста и открыли яростный огонь. По крайней мере, мне так показалось.

Максимально втянув голову в плечи, пригнувшись и отчаянно вихляя между деревьями, я понёсся к своим под непрерывный свист пролетающих мимо дротиков и звонкий перестук их попаданий в редкие стволы берёз.

За спасительную кочку я практически занырнул рыбкой, чуть не напоровшись на саблю ротмистра. Отдышавшись, сунул Соколову его подпорченный картуз, а Пехову трофейный пистолет:

– Держите, ротмистр. Справитесь с этим монстром?

– «Громобой»?! Конечно! – восторженно заявил тот, заодно принимая из моих рук и тёмные защитные очки. – Даже одной левой рукой.

Вот это он сказанул! У меня Макаров в руке прыгает, как живой, а у такой хреновины, как этот «Громобой» отдача и вовсе должна быть запредельной. Ну да его проблемы, пусть хоть из артиллерийской пушки одной левой стреляет. Лишь бы не впустую.

– Соколов, – повернулся я к жандармёнышу, – красавчик! Спасибо тебе! Век не забуду! Как вы тут, ребята? По сторонам смотрели?

– Поглядывали, – ответил Пехов, цепляя на нос очки и отворачиваясь к лесу, – не было пока никого.

Соколов поддержал ротмистра активным мотанием головы:

– Не замечен никто, господин Дознатчик. Я вот тут прикинул, – он состроил умное лицо, – выстрелы посчитал и вот, что думаю, – унтер замолк, словно выдерживая театральную паузу, но, скорее, просто пытался сформулировать мысль. – По интенсивности стрельбы если судить, наврал нам главарь их, не два там у него взвода. Человек пять в вас всего палило, не больше. А то и меньше, если стрелки все хорошие да ловкие.

– Если там стрелки хорошие, – скептически заявил ротмистр, не оборачиваясь к нам, – они нас и вчетвером побьют.

– Согласен, – кивнул я, – но шансов на спасение это нам всё равно добавляет. Раз мало их, на рожон особо лезть не станут. Так что давайте, братцы, будем думать. Ведь оставаться нам здесь однозначно нельзя. По темноте они нас всё равно, как волчья стая, с разных сторон окружат и растерзают. В открытую же на нас точно уже не полезут. Показали мы этим засранцам, что огрызаться умеем. Особенно Соколов показал, – я уважительно похлопал парня по плечу. – Давайте решать, что дальше делать будем.

– Надо вам, господин Дознатчик, – пожал плечами жандармёныш, – к лошадям бежать. А мы уж прикроем.

– Ага, щас! – не понравилась мне такая идея. – Вы тут поляжете, а я один спасусь? Нет, ребята, не пойдёт так. Давайте лучше из вас кто-нибудь за лошадьми сгоняет и к лесу поближе подведёт.

– Я одной рукой, – ротмистр, всё так же не отрывая взгляда от леса, помахал пистолетом, – с лошадьми всё равно не управлюсь. Мне, получается, хоть как вас прикрывать.

– А я лучше вас всех стреляю, – твёрдо заявил Соколов.

Детский сад – штаны на лямках! Эта парочка явно нацелилась на звание героя герцогства, присвоенное обоим посмертно. Ведь дураку понятно, что добежать им потом до меня не судьба. Постреляют их, как в тире. Это не на бумажке задачку решать про волка и козу с капустой.

– Давайте тогда, – подытожил я результаты мозгового штурма, – сделаем по уму. Отползать будем все вместе, но по очереди. Один переместился на десяток метров и остановился прикрывать других. Второй пусть метров на двадцать уже отползает и там оборону занимает. Так постепенно до границы леса и доберёмся. А там уже один из нас лошадей подгонит, пусть даже и я.

– А если лошадей подстрелят? – внёс ротмистр ложку дёгтя в мой план.

– Попробуем до второго экипажа добраться, – нахмурился я. – Но оставаться здесь и бездействовать – это заранее себя похоронить. Не забывайте, что нам всем ещё нормальную медицинскую помощь получить нужно.

– Согласен, – ротмистр на миг оторвался от наблюдения, кинув на меня быстрый взгляд. – Давайте так и сделаем. Кто первым ползёт? Вы?

– Соколов, – решил я. – Ему тогда не весь путь сразу ползти придётся. И отдохнуть успеет, и прикрыть нас на такой дистанции он лучше всех сможет. Давай, Соколиный Глаз, двигай.

Мнение самого парня на этот раз никто уже учитывать не стал. Всё, закончилась демократия в наших рядах, наступило время приказов. И жандармёныш это интуитивно осознал и принял беспрекословно. Разве что, подумав, выдал:

– Я ползком, наверное, не смогу. Больно. Добежать попробую.

– Удачи, – кивнул я. – Надеемся на тебя.

Ротмистр же только и сказал:

– Доложить не забудь.

После чего вновь переключил всё внимание на лес. Да и я тоже, заняв место усеменившего Соколова, выглянул из-за деревьев.

Младший унтер за моей спиной даже на несколько шагов не успел удалиться, как ротмистр произнёс:

– Есть движение. Зашевелились, гады.

– У меня тоже, – справа между стволами я заметил мелькнувший тёмный силуэт.

Ухватив пистолет обеими руками, прицелился, но выстрелить не успел – за спиной бабахнул «Громобой» ротмистра.

Твою ж мать! Как же к такому можно привыкнуть?! Хорошо хоть, смотрел я в другую сторону, да берёзы глаза мои от вспышки немного прикрыли, спасли. Иначе опять ослеп бы на какое-то время. А так только в ушах звон пошёл. Но он целиться никак не мешал. Поэтому, едва мой подопечный вновь появился в поле зрения, я нажал на спуск.

Да уж! Макаров по сравнению с княжеским монстром стрелял практически шёпотом. И без всякой грёбаной иллюминации.

Попасть я не попал, но это и не мудрено, на такой-то дистанции. Это только у Тома Круза в киношках на каждую пулю по трупу, а мне такое счастье не по зубам.

Выстрелил ещё раз, как только засёк очередное движение. И снова промазал. Но пуля выбила щепы из ствола дерева рядом с башкой бандита и заставила лиходея притормозить, укрывшись за стволом.

– На месте, – донеслось от Соколова. Значит, жандармёныш занял позицию.

– Ротмистр, двигайте следующим, – я привстал с земли, чтобы, высунувшись между берёз, увеличить сектор обзора. И надо сказать, не зря.

Видя наше отступление, бандиты активизировались, начав перемещаться сразу с обеих от меня сторон. Я сперва пальнул в одного наглеца, того, что был справа. Быстро развернулся и выстрелил в другого, слева.

Позади раздались щелчки выстрелов, чередующиеся с трескучими звуками взводящегося дротовика. Соколов внёс свой вклад в дело обороны, правда, тоже пока не очень успешный – выстрелы наши лишь немного задерживали продвижение врага, да и только. Хоть бы одного положили, но нет. Унтер кого-то ранил, но и то не тяжело. И дело было не в том, что жандармёныш стрелять хуже стал или я прямо совсем уж мазила. Просто бандиты поосмотрительнее перемещаться стали, стараясь больше не подставляться глупо под наши выстрелы.

К тому моменту, когда меня окликнули, чтоб уносил ноги, я успел расстрелять весь магазин, так толком ни в кого и не попав. Может, и подранил кого, но лесные злодеи никак меня об этом не известили. Ну и ладно. Всё равно, хоть немного да сдержал я их наступление, заставляя чаще прятаться и реже перебегать вперёд.

Перезарядил пистолет, отшвырнув прочь пустой магазин. Пополнение боезапаса, один чёрт, не предвиделось. Едва затвор снялся с задержки, я метнулся прочь.

Вновь шандарахнул ротмистр, залёгший на самой кромке леса. Я сунулся было к нему, но передумал и пристроился на земле шагах в десяти от этого громовержца. А не то, если опять устроюсь рядом, очень сильно увеличится риск остаться слепым и глухим на всю оставшуюся жизнь.

Пока к нам добирался Соколов, я раза три выстрелил и, кажется, сумел наконец кого-то зацепить. А едва младший унтер выбежал из леса и повалился рядом в траву, я с низкого старта махнул к брошенному посреди луга экипажу.

Подогнать его к кромке леса оказалось делом несложным. Но вот дождаться, пока ротмистр с унтером заберутся в коляску, – это было то ещё испытание. Мне показалось, время замедлило свой бег и парни двигаются ну очень уж неспешно, словно и не было никакой нужды поторапливаться.

Натянув поводья, чтобы удержать на месте нетерпеливо сучивших копытами лошадей, я еле дотерпел до того момента, когда Пехов с Соколовым окажутся внутри экипажа, и даже не стал дожидаться, пока они рассядутся по диванам. Подстёгнутые хлыстом кони рванули с места не хуже какого-нибудь Феррари. Так, что я сам чуть кубарем не скатился с облучка, насилу удержавшись.

Из леса по нам тут же открыли стрельбу. Огонь, пусть и не шквальный, но довольно беглый – не удалось нам сократить число стрелков, как мы ни старались.

Не удалось и уехать сильно далеко. Правый конь, оказавшись ближе к лесу, очень быстро охромел, получив несколько ранений. А после того, как словил дротик в голову, повалился наземь, едва не кувыркнувшись и чуть не опрокинув коляску.

Мне тоже хорошенько прилетело в бок, прямо по почкам, свалив с облучка под колёса, слава богу, уже остановившегося экипажа. Лишь жандармам, прикрытым бортами коляски, пока везло. Но тут уж и им пришлось высовываться и открывать ответный огонь.

Щёлкал дротовик Соколова, пару раз грохотнул пистолет Пехова. Я тоже, кое-как прочухавшись, прямо с земли, спрятавшись под коляску, стал выцеливать подобравшихся к самой кромке леса разбойников. Выстрелил всего два раза и услышал где-то далеко позади задорно прорезавшие пространство трубные раскаты боевого горна.

Глава 12

– Газаги! – чуть ли не фальцетом радостно воскликнул Соколов. – Разъезд конный!

Но я и сам уже о том догадался по приближающемуся гулкому топоту множества копыт.

– Вовремя подоспели, – поддержал унтера Пехов. – У меня как раз патроны закончились. Господин Дознатчик, подмога!

Лично я не раздеял их ликования. Ну вот и не факт, что это подмога. Стрельба по нам из леса, конечно, утихла. Но, с другой стороны, это вовсе не означало, что разбойники сбежали. Может, это как раз к ним подкрепление прибыло. Ведь если орками командовал Бронев, ничего хорошего нам такой расклад не сулил. Скажет комиссар своим оркам в капусту нас порубить, те и рады будут стараться. Может, лесные разбойники потому и не стреляли, что просто решили заряды не тратить, предоставив возможность с нами покончить газагам.

Что ж, очень скоро всё само собой разрешится.

– Соколов, – коляска надо мной заскрипела, покачнувшись, и ротмистр спрыгнул с подножки на землю, – а ну давай-ка ко мне. И на вот, фуражку мою нацепи вместо дырявой своей. Пусть видят, что жандарм перед ними, а не абы кто. А то я-то в своём кителе больше на разбойника похож.

Младший унтер поторопился выполнить указания своего командира, а вот я решил пока из-под коляски не выбираться. Ну его на фиг. Если газаги нам враги, жандармам уже ничем не помочь. Их уже хоть как заметили и на прицел взяли. Тут никакое моё геройство парней не спасёт. Тем более, что у меня, я проверил, всего пара патронов-то и осталась. Разве что на застрелиться хватит. Да только надо это мне?

Сейчас единственный мой шанс на спасение – это затихариться, ветошью прикинувшись, и пока не отсвечивать. А там дальше уже как ветер подует. Ну а если орки нам всё же союзники, скажу, что за лесом продолжал наблюдать, потому мол и не выползал из укрытия.

– Лешко, ты, что ли? – спросил ротмистр, когда часть всадников проскочила мимо нас, а другая, поменьше, остановилась возле жандармов.

– Я, Ваше Благородие, – пробасил в ответ один из газагов.

– Ты даже не представляешь, урядник, как вовремя вы подоспели, – в голосе Пехова слышалось немалое облегчение. Ну да, испытаний на его долю сегодня предостаточно выпало. Да и унтеру привалило. – Вас сюда каким ветром занесло?

– Стреляли, – этого флегматично пожавшего плечами орка нужно было не Лешко называть, а Саидом. – Услышали, как «громобой» грохочет, и свернули на звук.

– Это я по разбойникам палил, – сообщил Пехов. – А район вроде же не ваш?

– Ну дык депеша пришла об усилении патрулирования по Томинской волости. Вроде как взрыв где-то здесь был, и волостной комиссар пропал. Вот наш дозор и перекинули в помощь.

– Волостной комиссар? – расстреливать нас, похоже, не собирались, так что я выкарабкался из-под повозки, предварительно спрятав пистолет за пояс. – Это не Валяй ли Силович, случаем?

– Он, – кивнул восседающий на мощном жеребце зубастый детина в ковбойской шляпе, очень при этом удивлённо и подозрительно на меня пялясь. – А ты кто ж будешь, мил человек?

– Это наш новый помощник дознатчика, – вместо меня ответил ротмистр. – По чину он Коллежский Советник. Это примерно, как есаул у вас. Так что ты, братец, уж попочтительнее к нему.

– Виноват, ваше благородие, – козырнул мне орк и развёл своими здоровенными лапищами, – да только видок у вас такой, что краше в гроб кладут. Да и наряд на вас… Лихие людишки и то поприличнее одеваются.

– Лешко, ты за языком-то следи, – осадил норовистого ковбоя-казака Пехов, но я примирительно махнул рукой:

– Да полно вам, ротмистр, не до субординации сейчас. Мы с вами и впрямь, как из ж… отхожего места вылезли.

– Не соглашусь, господин дознатчик, – ротмистр не то, чтобы неудовольствие проявил, но позицию свою довольно твёрдым голосом обозначил. – Должно уважению у низшего чина к высшему завсегда присутствовать.

Фу ты ну ты, палки гнуты! Это надо же, в парне вновь лакированный офицер проклюнулся! Вон даже усы горделивее топорщиться начали.

Я то думал, Пехов моей простотой душевной проникся и харизмой неотразимой, а он, оказывается, уважение, как к старшему по званию проявлял. Потому и командовать собой на пару с Соколовым позволял. Ротмистр-то по современным меркам всего лишь капитан, а я в табеле о рангах вроде как где-то между майором и полковником. Точнее не скажу, не вспомню, но всяко выше капитана.

Впрочем, обижаться на Пехова я и не собирался. Ему виднее. Он-то настоящий офицер, хоть и жандармский. А я – так, не пришей рукав к звезде. Опять-таки, как ни крути, вполне героически мужик себя проявил, как, собственно, и унтер-офицер его. А я куда больше их обоих, да даже если вместе взятых, труса праздновал.

– Не буду с вами спорить, ротмистр, – кивнул я Пехову и оглянулся на лесок.

Газаги, что туда ускакали, успели уже спешиться и среди деревьев затеряться, периодически постреливая. Погнали, значит, бандитов прочь.

– Послушайте, урядник, – повернулся я к командиру орочьего разъезда, – взрыв как раз тут рядом и был. Так что нам необходимо вернуться в лесок, подобрать тело погибшего князя Снежина и труп главаря разбойников, потому как тот явно в этом деле замешан. Для этого понадобится помощь ваших парней. И если они ещё кого из погибших обнаружат, пусть тоже к нам волокут. И, да, пошлите ещё кого-нибудь овраг осмотреть. Там, мне кажется, тоже могут бандиты скрываться.

Не скажу, чтоб орк проявил радостное рвение, выслушав мои распоряжения. Судя по его кислой физиономии, он вообще с большим удовольствием послал бы меня. И в самом лучшем случае – лесом. Но вслух перечить не стал, отправился выполнять.

Мне кажется, он принял меня за мажорика. Если не ошибаюсь, у нас раньше любой даже самый захудалый дворянин, при поступлению на службу, априори погоны прапорщика получал. И чем родовитее да богаче был, тем выше чин мог заиметь. Вот урядник меня и принял за такого выскочку из знатных бездельников, который не иначе как купил себе должность и теперь лезет командовать настоящими воинами типа него. В то время, как сам, подлец такой, после боя из-под повозки вылез, где, наверняка, опасность пересидеть пытался.

Что ж, вполне его понимаю. Тем более, в принципе, так оно и было. Разве что должность я не покупал, а мне её чуть ли не насильно навязали. Знал бы я, что с первых дней исполнения своих новых служебных обязанностей в такую передрягу попаду, хрен бы согласился на предложение князя.

В овраге орки никого не обнаружили. Даже если и сидел там кто из злодеев в засаде, то, заметив приближение газагов, благополучно успел ретироваться.

Пара пристреленных жандармов найдена была возле второй повозки. Мужики лежали на травке с ранениями, что называется, несовместимыми с жизнью. Но откуда по ним стреляли, понять было невозможно. Может и из леска снайпер какой расстарался.

Бедолаг погрузили на их же тарантайку. Князя тоже к ним определили. Мёртвых разбойников, которых, не считая Хлыста, газаги в количестве пяти штук приволокли из леса, решили с собой не забирать, а быстренько прикопать прямо здесь. И пока парочка орков рыла братскую могилу для лихоимцев, я успел быстренько пообщаться с их энергетическими оболочками. Ничего интересного не обнаружил. Почти. Заглянув в недавнее прошлое Хлыста, я увидел, как непосредственно перед беседой со мной имел тот удовольствие пошептаться с уже знакомым мне товарищем. И был это не Валяй Силович, а зеленомордый Чингачгук Рваное Ухо. Среди убитых разбойников этого эльфийского Джеймса Бонда, увы, не оказалось. Сбежал стервец. Значит, можно было ждать от него новых гадостей.

Всё складывалось один к одному. Тут, к гадалке не ходи, прямая связь между происшествием на заводе, гибелью князя и устроенной засадой на меня. Ну а на кого ещё? Не на ротмистра же.

А если принять во внимание разглагольствования Хлыста о неких высокопоставленных особах, заинтересованных, пусть не в моей лояльности, ну так хоть в молчании, становилось ясно, что против герцога ведётся какая-то игра, а то и война. Неизвестно, политика тут замешана или экономика. Возможно даже, что первое вытекало из второго. Ясно было одно – убивать на этой войне будут по-настоящему. И я со своими дурацкими способностями невольно оказывался на самой, сука, передовой. И ведь не сбежишь, и не скроешься никуда. Это у себя в городе можно было ещё потеряться среди миллионов суетящихся людей. А в этой грёбаной Селябе я буду весь как на ладони. Тут же, как в деревне, все, похоже, друг друг знают. А в другой город бежать и иномирность свою не выказывать – что я тогда буду там делать? Бомжевать?

Управлять повозкой с покойниками отправился ротмистр. Его собственный экипаж, обедневший на одну подстреленную лошадиную силу, достался нам с Соколовым. Павшую лошадь кинули на растерзание воронам, хотя, как сказали газаги, в этих местах и волков хватало.

В сопровождение нашей кавалькады урядник Лешко любезно выделил четверых всадников. И я сильно надеялся, что этого будет достаточно для обеспечения сохранности моей драгоценной тушки. Где одна засада, там и для другой место может найтись.

Но повезло, до города добрались благополучно, без новых эксцессов, и прямиком направились в управление. Разгружаться, докладывать и, что хуже всего, строчить отчёты обо всём произошедшем. И если первые два пункта заняли не так уж и много времени, с последним пришлось провозиться чуть ли не до вечера.

С Пеховым и Соколовым мы разделились с самого начала. Жандармерия располагалась в другом крыле здания и даже имела свой отдельный вход. Так что мои друзья-подранки быстренько со мной распрощались и поскакали держать ответ перед собственным начальством. Меня же сопроводили в просторную приёмную, а затем и в ещё более просторный кабинет главы Управления Коронного Сыска, действительного тайного советника графа Миассова Зигмунда Поликарповича.

Солидный такой оказался дядечка плотного телосложения, с огромной залысиной на седой голове, будёновскими усами и пушистыми бакенбардами. Золотые погоны на его тёмно-синем мундире продольными зигзагами перечёркивали лазурные молнии. На груди, подвешенный на чёрной с красным кантом ленте, блестел какой-то орден, скорее всего, статусный. Не за боевые же заслуги такие вручают. Хотя кто его знает, как тут принято?

Граф, сидя за своим огромным столом, внимательно выслушал мой торопливый и сбивчивый доклад, сурово при этом нахмурив кустистые брови и плотно сжав пухловатые губы. Под конец расстроенно покачал головой, сетуя на огромную потерю, понесённую его управлением и даже всем герцогством в целом и сказал, что на мне теперь лежит огромная ответственность за судьбу государства.

Я уже думал, что на этом мы с советником и распрощаемся, но дверь неожиданно распахнулась и в кабинет стремительным шагом ворвался какой-то юный шкет в сопровождении двух дюжих кирасиров.

– Ваш Светлейшество! – выскочил из-за стола Зигмунд Поликарпович и вновь сокрушённо закачал головой: – Потеря-то для нас какая!

– Рассказывайте, – после взаимного представления, усевшись за стол графа, скомандовал юнец, оказавшийся самим герцогом Рудольфом Селябским. А я-то думал, что он куда старше должен быть.

Лет четырнадцать-пятнадцать. Ну, может, чуть старше. Курносый веснушчатый пацан с чуть рыжеватыми волосами. Довольно высокая, немного угловатая и нескладная, как это часто бывает у подростков, фигура. Изящества ей не в силах был прибавить даже щеголеватый светло-светло-фиолетовый узко приталенный костюм-тройка. На ногах офицерские сапоги, на голове высокий цилиндр, того же цвета, что и костюм. Пышный ярко-фиолетовый галстук-бант стягивал ворот сорочки так, что пацан вынужден был вытягивать шею, как любопытный сурикат. Осанка его, даже сидящего за столом, впечатляла горделивой несгибаемостью. Но вот во взгляде не ощущалось никакой манерности или надменности. Один лишь живой интерес.

Что ж, пришлось рассказывать по новой о своих приключениях, причём даже не с сегодняшнего утра, а со вчерашнего дневного посещения взорвавшейся котельной. Поведал я герцогу во всех подробностях и о том, что увидел, общаясь с покойниками, и об услышанном от разбойника Хлыста. В доказательство своих слов выложил луннитский значок на стол перед внимательно слушавшим меня мальчишкой.

– Существует предположение, Ваше Светлейшество, – по окончании моего рассказа высказался граф, – что в герцогстве зреет заговор, подкрепляемый заинтересованными лицами извне.

– Я тоже предполагал это, – согласно кивнул Рудольф. – Вполне закономерная реакция людишек с закостенелым мышлением на нововведения, которые обязательно затронут их кошельки.

В этот момент в кабинет, постучав, торопливо вошёл невысокий полный человек в коротком чёрном, еле сходящемся на пузе, сюртуке. Обозначив вежливый поклон, он семенящим шагом направился прямиком к герцогу и, склонившись к самому его уху, что-то активно принялся нашептывать.

Когда он закончил, юный правитель удовлетворённо кивнул и лёгким взмахом кисти позволил толстяку удалиться.

– Как мне доложили, – взглянул на меня Рудольф Селябский, – во всей этой истории вы отменно проявили себя, дав героический отпор бандитам. Ваше участие в расследовании, несомненно, также стало весьма полезным, принеся важные результаты. Я хотел бы, чтобы вы, сударь, и дальше занимались этим делом государственной важности. Найдите заговорщиков и не позвольте им воспрепятствовать великому делу прогресса. Но только будьте поосторожнее. Вы для нас несомненный кладезь информации. Я думаю, вы ведь не откажетесь поделиться знаниями вашего мира с нашими учёными? Представители Министерства Развития примут вас и обязательно выслушают.

– Боюсь, не сильно смогу их порадовать, – робко возразил я. – Я ведь не технарь, знания мои весьма поверхностны.

– Даже толика почерпнутых новых знаний приблизит нас к прогрессу и будет способствовать укреплению государства, – из уст этого юнца слышать подобные фразы было весьма странно. – Мы будем рады любой полученной от вас информации. Но и ваш вклад в дело усиления безопасности герцогства весьма важен. Мы ценим это и готовы всячески способствовать вашей деятельности.

В ответ на эту длинную и пафосную речь я уныло кивнул, понимая, что, как бы мне не хотелось, отвертеться от опасной работы всё равно не получится. Вот только отсутствие энтузиазма в моей реакции мальчишка расценил по-своему:

– Я вижу, вам хорошенько досталось во время расследования. Поэтому намерен отблагодарить и вознаградить вас. Я отдам распоряжение о повышении вашего чина до статского советника. Жалование, соответственно, тоже будет увеличено. И, поскольку деятельность ваша сопряжена с опасностями, благоразумно будет выделить вам охрану. Руководство, – герцог покосился на моего непосредственного начальника, тут же выразившего согласие активным катанием, – отдаст соответствующие распоряжения. Но, возможно, у вас будут какие-то свои пожелания? Говорите, я постараюсь их выполнить.

Вот это да, два дня в новой должности, ещё даже аванс не отработал, а уже получил прибавку к зарплате и звёздочку на погон. А я себе даже китель форменный заказать не успел.

Я удивлённо глянул на Зигмунда Поликарповича. Дед таращил глаза и чуть заметно мотал головой. Понятно, конечно, что его не Паркинсон внезапно одолел, и граф просто запрещает мне выклянчивать что-либо у правителя. Но у меня имелись свои резоны и свои долги перед товарищами.

– Ваше Светлейшество, если мне будет дозволено, я бы хотел выразить маленькую просьбу, – задумчиво произнёс я. При этом брови герцога поползли вверх, а надувший щёки и покрасневший советник, как я заметил краем глаза, чуть не взорвался от напряжения. – Речь о моих соратниках, проявивших в нынешнем деле ничуть не меньший, а то и больший героизм. Будучи серьёзно раненными и оставшись наедине с бандой злодеев, они мужественно защищали меня, понимая всю важность этого расследования. Я бы просил вас отметить их героизм повышением звания вместо меня. Потому как они заслужили того куда больше.

– Ах, сударь, – тихонько похлопав в ладоши, улыбнулся Рудольф, – вы меня порадовали. Вы действительно удачное и кроме того достойное новоприобретение для моей короны. Рад, что судьба забросила вас к нам в самое подходящее время.

Блин, если честно, я думал ровно наоборот и об этой грёбаной судьбе, и об удаче, и о подходящем времени. Однако, высказывать свои мысли вслух, я конечно не стал. Не совсем дебил.

– Поэтому относительно вас, – продолжил тем временем юный правитель, – моё решение останется прежним. Чин статского советника вы получите завтра же, как только все документы будут должным образом оформлены. Что касается ваших товарищей, я отдам распоряжение. Заслужили.

Прихлопнув обеими руками по крышке стола, герцог встал и, не прощаясь, удалился так же стремительно, как до того и появился в кабинете графа.

– Ну-с, батенька, – как только дверь за мальчишкой закрылась, облегчённо стравил воздух ртом и повернулся ко мне Миассов, до сих пор не сменивший цвет лица на нормальный, – из-за вас меня чуть удар не хватил.

Граф прошёл к своему столу и уселся, оправляя китель и приглаживая свои шикарные усы. Ухмыльнулся:

– Хорошо хоть хватило у вас ума для себя ничего не испросить. Герцог-то у нас хоть и доброхот, но корыстолюбцев при себе не терпит.

– Да мне, собственно, ничего и не нужно, – пожал я плечами. – Разве что какое-нибудь средство передвижения казённое, чтоб при необходимости по пол дня куда-нибудь не добираться, да бронежилет новый. А то этот мне бандиты попортили.

– За жилетом зайдёте к оружейнику. Знаете ведь уже, куда? – посмотрел он на меня, чуть прищурившись. – С охраной пока помочь не могу, не хватает людей. Ну а как вы хотели? Такое творится в герцогстве: теракт на заводе, убийство Коронного Дознатчика, лунниты эти. Ко всему, в Коркинской и Копейской волостях гоблины бесчинства затеяли, бузят окаянные.

– А чего бузят-то? – заинтересовался я.

– Дак гнилое племя, ленивое, – хмуро пояснил граф. – Работать не хотят, вот и бузят. Приходится людей посылать утихомиривать иродов, пока совсем в раж не войдут и за погромы не возьмутся. Одних жандармов с газагами на то порой и не хватает. Требуют и с меня народец прислать. А где мне лишних людей взять? Нет их. Посему, батенька, как только будет возможность, обязательно приставлю к вам кого-нибудь, и не сомневайтесь. И с транспортным средством решим. Я отдам распоряжение, получите потом на выходе. Пока же зайдёте в канцелярию, составите подробный рапорт о своих действиях за два дня. И не забудьте приложить свои выводы и соображения по поводу произошедшего. Пусть аналитический отдел этим займётся. А после обязательно, батенька, в госпиталь отправляйтесь. Не хватало, чтоб из-за ваших ран управление ещё одного ценного сотрудника лишилось. И оденьтесь уже подобающим образом. А то на вид бандит бандитом.

– Слушаюсь, Ваше Сиятельство, – обозначив кивком поклон, шаркнул я ножкой. – Всё сделаю.

– И гадость эту с моего стола уберите, – он указал на луннитский значок, тут же перекочевавший обратно ко мне в карман. – А про слова Его Светлейшества, хоть и недолжно так говорить, забудьте. Ему всюду заговорщики с революционерами мерещатся. Там, где их нет в помине. Увидели вы злодеев, поведали о них, вот и довольно. Сыском да поимкой другие займутся. А у вас и иных дел в избытке найдётся. Не раз успеется способности свои проявить в полной мере. Ступайте, батенька, вызовем вас при нужде.

В канцелярии я под надзором дотошного гоблина просидел чуть ли не пару часов, пытаясь составить отчёты. Кучу бумаги перевёл, скребя по бумаге корявой перьевой ручкой и заляпывая всё кляксами. Что обиднее всего, прочитать мои каракули этот ушастый хмырь всё равно не смог бы. Да он и не пытался. Ему главное, чтоб аккуратно написано было, а затем пронумеровано и в соответствующую папочку убрано. Еле вырвался из этого рассадника бюрократии, весь перепачканный чернилами и в полном эмоциональном раздрае. Ещё б немного, и я просветил бы гоблина на предмет особенностей русского разговорного языка при составлении сложносочинённых предложений путём использования ненормативной лексики.

А вот в каморке оружейника я почувствовал себя гораздо комфортнее. Может быть потому, что хаос, царивший в мастерских, был мне куда ближе строгого канцелярского формализма. А может, и потому, что Вениамин Архипович проявлял к моей персоне неподдельный интерес, в отличии от гоблина, что задавал вопросы ради проформы да необходимости заполнить дебильные формуляры.

Усадив меня за один из столов, тот, что был поменьше завален барахлом, Рогов предложил испить чаю с баранками. Естественно, я отказываться не стал, потому как и позавтракать-то толком не успел. И если в лесу мне было не до мыслей о перекусах, то по дороге в город аппетит разыгрался зверский. Как говориться, слона бы съел.