История Глории. Трилогия в одном томе Крамер Стейс
– Понятия не имею. Главное, как можно дальше от этого места.
– А как же Беккс, Стив, Джей?
– Я же сказал, они выберутся. Сейчас нам нужно думать только о себе.
Мой лоб соприкасается со стеклом. Вся эта мертвая обстановка за пределами машины только омрачает нашу ситуацию. Мы едем в неизвестность. Полиция будет нас искать. Если найдет, то меня и Ребекку направят обратно во Флориду, а там уже и приговор будут выносить. Тюрьма хуже самоубийства. Лучше доживать последние свои дни на свободе, общаясь с людьми, чем провести их в четырех стенах, медленно сходя с ума.
От всех этих мыслей мои веки смыкаются. Я прекрасно понимаю, что спать мне сейчас ни в коем случае нельзя, но усталость берет свое.
Я не слышу звук мотора, и мой лоб не бьется о стекло из-за движения. Я открываю глаза. Машина стоит у обочины. Рядом находится фонарный столб. Свет противный и тусклый. Я замечаю, что Алекса нет на месте. Выхожу из автомобиля. Ноги ужасно затекли. Я вижу Алекса. Он сидит на асфальте и делает глубокий вдох.
– Почему мы остановились?
– Меня начало накрывать.
Я сажусь рядом с ним. Челюсти нервно соприкасаются из-за холода. Я начинаю дышать на ладони, но это плохо помогает согреться.
– Раньше я думала, что моя жизнь дерьмо и если я убегу, то все изменится… Черт возьми, как же я ошибалась.
– Мы выберемся из этого дерьма, я обещаю.
– Да дело не в этом, – вскакиваю я, – дело в том, кем стала я. Я хотела измениться в лучшую сторону, а получилось только хуже. Хотела стать сильнее, а стала еще слабее. Я хотела встретить хороших людей, но на самом деле всех хороших я уже давно оттолкнула от себя.
– Ты сейчас несешь бред.
– …я переспала со Стивом, – не знаю зачем я это сказала. Но я просто не могу в себе ничего таить. Пусть он знает правду.
– И что? С ним полштата переспало.
Это вызывает во мне недоумение.
– То есть… для тебя это ничего не значит?
– Конечно, нет.
Его слова словно удар ножом в спину. Стив был прав. Я действительно для Алекса никто и ничто. Я чувствую, как начинаю ему надоедать и скоро он от меня избавится. Господи, ну сколько можно уже ошибаться в людях?! Пора бы давно понять, что все люди – твари, которые только пользуются тобой.
– Ладно, нужно ехать.
Алекс садится в машину, а я продолжаю стоять с неимоверно гадким чувством на душе.
– Ты еще долго будешь там стоять?
Как же хочется сорваться и убежать, но я знаю, что одна я пропаду, и поэтому мне некуда деваться.
Я залезаю в салон. Машина трогается с места.
Пытаюсь вглядеться в темноту, но все равно ничего не вижу. Освещения на дороге нет. Лишь старые фары машины нас спасают. Меня снова начинает клонить в сон, но на этот раз я не собираюсь ему поддаваться. Автомобиль внезапно начинает вилять в разные стороны. Я смотрю на Алекса. У него красные глаза, пот струится по лицу, вид довольно жуткий.
– Тебе плохо? – спрашиваю я.
– Нет. Все нормально.
– Может, еще остановимся?
– Я же сказал, все нормально!
Я замолкаю. Его конкретно накрывает. Машина резко сворачивает на встречную полосу.
– Алекс, смотри на дорогу! – он меня не слышит, я чувствую, как его сознание постепенно исчезает. В следующий миг автомобиль съезжает с дороги, я ощущаю некую невесомость, сквозь темноту я пытаюсь понять, что происходит, и наконец до меня доходит – мы падаем.
– Алекс!!! – кричу я.
Колеса машины со всей силы ударяются о землю, и автомобиль с огромной скоростью скатывается со склона. Алекс пытается нажать на тормоз, но техника ему не подчиняется. В следующую минуту автомобиль во что-то врезается и переворачивается.
Мое сознание мгновенно отключается.
Day 35
Глубина. Вода ледяная, мышцы сковывает моментально. Все черное. Я ничего не вижу вокруг. Внутри меня еще есть немного воздуха, но его едва ли хватит, чтобы выжить. Я парю в воде. Еще минута, и воздуха не останется. В моих легких окажется вода. Я умру. Я смотрю вверх. Там светло и вода кажется теплее. Я помогаю себе руками и ногами, чтобы добраться до поверхности. Воздух предательски меня покидает, но еще немного, и я выберусь из этой проклятой глубины. Одна секунда, вторая, я захватываю ртом воздух, я наконец-то вынырнула. Я жива.
Резко открываю глаза, тяжело дышу. Пройдет несколько минут перед тем, как я пойму, что нахожусь вверх тормашками. Малейшее движение вызывает противный скрип металла. Я в машине, в подвешенном состоянии, меня удерживает лишь ремень безопасности. На моих руках кровь и порезы из-за разбитого лобового стекла. Я делаю усилие и поворачиваю голову – Алекс до сих пор без сознания. Я с трудом протягиваю к нему руку, снова раздается этот противный скрип.
– Алекс…
Я не чувствую никакой боли. Слышу лишь громкое биение своего сердца. Я жива. Я снова выжила. Мы находимся в этой машине давно, еще немного, и произойдет взрыв. Нужно выбираться. Отстегиваю ремень безопасности, ногой начинаю вышибать заклинившуюся дверь. С первого раза не получается, со второго тоже. Но на третий мне удается подчинить себе эту железяку. Я в прямом смысле выползаю из-под груды металла. Хватаюсь руками за землю, перестаю чувствовать едкий запах бензина, в нос ударяет чистый холодный воздух. Я еще долго лежу на земле, свернувшись калачиком. Мною одолевает чувство паники. Из-за долгого пребывания в перевернутом состоянии кровь бешено стучит в висках. Голова кружится. Ко рту подбирается рвота.
Я нахожу в себе силы, чтобы подняться. Осматриваюсь вокруг. Ни души. Ни звука. Здесь только я, Алекс и обломки машины. А что, если я уже умерла? Ведь после такой аварии я не чувствую совсем ничего. Хотя это, возможно, просто шок. Я, прихрамывая, обхожу автомобиль. Кое-как открываю водительскую дверь. Алекс тоже покрыт слоем запекшейся крови. На минуту мне показалось, что он совсем не дышит. Чувство паники накатывает с новой силой. Я цепляюсь за Алекса и начинаю вытаскивать его из машины. Это оказывается сложнее, чем я думала. Мне кажется, что еще немного, и мои сухожилия разорвутся от такой тяжести. Я закрываю глаза и мысленно себе говорю, что я обязана это сделать. Я тащу его. Голова начинает кружиться еще сильнее. Я сажусь возле него, и вот сейчас мне становится действительно страшно. Вся эта ситуация сама по себе ужасна. Мы разбились из-за того, что были под кайфом. Лучше бы я умерла, ведь теперь только от меня зависит жизнь Алекса.
– Алекс, очнись, – говорю я, ударяя его по щекам, – пожалуйста, очнись! – я чувствую, как из моих глаз потекли слезы. Он не дышит. Его грудь совсем не движется.
Я, не раздумывая, кладу одну ладонь на другую в области сердца Алекса и начинаю делать непрямой массаж. Одновременно заглатываю порцию воздуха и вдыхаю ему в рот. Когда-то в школе нас учили оказывать первую помощь. У меня просто безвыходная ситуация.
– Очнись! – делаю пятнадцать нажатий на грудину с двумя вдохами, движения получаются очень неумелыми.
– Очнись!!! – кричу я, не переставая делать нажатия. Теперь я начинаю чувствовать боль в запястьях, но мне все равно.
– Очнись!!!
Я кладу пальцы на шею и проверяю его пульс – я его ощущаю. Снова делаю искусственное дыхание. В этот же момент он открывает глаза.
– Алекс, ты жив! Слава богу! – я обнимаю его, слезы не прекращают скатываться со щек.
Я смотрю на него и ощущаю его боль. Он медленно дышит ртом, поворачивает голову, смотрит на машину. Я вижу в его глазах страх.
– Черт побери… – тихо говорит он, затем я замечаю, что ему становится еще больнее, – кажется, я вывихнул плечо.
Я аккуратно дотрагиваюсь до его руки, нащупываю на плече головку сустава, на лбу Алекса появляется холодный пот.
– Да… нужно его вправить.
– …сможешь?
– Я постараюсь, – неуверенно говорю я.
Крепко держу его запястье одной рукой, плечо другой и на счет «три» резко дергаю его руку. Алекс издает душераздирающий крик. Я не знаю, как я смогла это сделать. В меня будто вселился кто-то другой. Кто-то более сильный и отважный.
– Ну и сила у тебя, – говорит Алекс с зажмуренными от боли глазами, – …спасибо. Ты-то как?
– Нормально. В таких случаях обычно говорят, что мы родились в рубашке.
Мы оба чувствуем, как запах бензина становится еще более заметным.
– Черт! Сейчас здесь все рванет! – кричит Алекс.
– Давай, – я помогаю ему подняться, медленными шагами мы отдаляемся от машины, но через мгновение за нашими спинами раздается взрыв. Мы падаем. Уши моментально закладывает. Все заволокло черным дымом. Я смотрю на Алекса. Мы оба не по-детски дрожим.
– С добрым утром, – говорит он.
У меня начинается истерический смех. Мы смеемся в унисон. Не описать, какие чувства мы испытываем на данный момент. Это хуже, чем страх, паника и все, вместе взятое.
Сейчас мы похожи на девяностолетних старичков, хотя даже они намного здоровее и активнее нас. Мы держимся друг за друга, помогаем друг другу идти, хромаем в унисон. Кое-как я и Алекс добрались до дороги. Это очередная мертвая зона. За столько времени, сколько мы идем, не попалось еще ни одной машины. На улице серо и сыро. Не думала, что в Оклахоме настолько мрачно.
– Джей, я не знаю, где мы находимся. Мы отъехали, наверное, миль на сто… – говорит Алекс по едва уцелевшему после аварии телефону.
– Спроси, как там Ребекка.
– Мелкая с вами? – они называют Беккс мелкой? Очень мило. – Да, она с ними и через каждую секунду спрашивает о тебе, – я улыбаюсь и с облегчением выдыхаю. – Молодцы, что забрали все вещи, за вами не было хвоста?.. Отлично. Как только мы доберемся до какого-нибудь населенного пункта, то сразу позвоним вам, – Алекс отключает телефон, чтобы сэкономить батарею.
Мы идем посередине дороги. Дует сквозной ветер. Мое тело, перепачканное кровью из-за множества царапин, облачено всего лишь в то самое платье со стразами. Мне очень холодно.
– О чем думаешь? – спрашивает Алекс.
– О д-ду2ше, теплой воде, постели и горячем чае, – стуча зубами, говорю я.
Алекс останавливается и отдает мне свою кожаную куртку.
– Надень.
– Тебе тоже холодно.
– Перестань, – он аккуратно надевает на меня куртку. Мне становится чуть-чуть теплее, – с тобой точно все в порядке?
– Я же сказала, да. Только царапины.
Мы продолжаем идти. Серость погоды начинает угнетать меня.
– Знаешь, я тут подумал… тебе нужно вернуться домой.
У меня вмиг пересыхает во рту.
– Почему?..
– Я тебя чуть не угробил.
– Это был несчастный случай.
– Глория…
– Что?! – мы останавливаемся и смотрим друг другу в глаза. – Ты хочешь избавиться от меня? Я теперь тебе больше не нужна?
– Ты еще мала, чтобы это понять.
– Хватит! Не говори со мной так, будто я маленькая девочка.
– А разве это не так? Ты поссорилась с отцом, сбежала из дома – это поступок обычного подростка.
– …ты же сам сказал, что мне нужна новая жизнь?
– Я ошибся, – Алекс снова идет вперед, – найдем населенный пункт, поймаешь машину и уедешь.
Я продолжаю стоять на месте.
– Я никуда не поеду.
– Тогда мне придется тебя заставить.
– А Ребекка? Она будет с вами?
– С ней мы тоже разберемся. Глория, пойми, я не хочу больше тебя калечить. Из-за этой аварии мы чуть не погибли.
– Да я лучше бы сто раз сдохла в той машине, но я никогда не вернусь к своему отцу! Я его ненавижу! Ты слышишь меня? Я его ненавижу!!! – Внезапно вся моя чувствительность снова ко мне возвращается. Я ощущаю острую боль в боку, будто кто-то воткнул туда нож и вертит его по часовой стрелке.
– Что с тобой?
– …ничего, – нахожу в себе силы ответить я.
Холодные капли с неба падают мне на лицо и постепенно скатываются по подбородку.
– Ну, отлично! Дождя нам еще не хватало, – говорит Алекс.
Мы продолжаем путь. Редкие капли с каждой секундой учащаются, и небольшой дождь превращается в ливень. С каждым шагом становится все труднее и труднее идти. Капли ледяного дождя с ветром – это убийственная смесь. Раны начинают сильно щипать. Кажется, что кто-то их расковыривает иголками. Машин нет. Мы одни в забытом богом месте. Начинает урчать в животе от голода, я забыла, когда последний раз клала крошку хлеба в рот. Голова кружится. Силы постепенно покидают нас.
Через некоторое время мы уходим с дороги, находим высокое дерево с обширной кроной и садимся у его ствола. Боль растет с каждым мгновением. Мне трудно дышать, и я до сих не понимаю, от чего она исходит.
– По-моему, он никогда не закончится, – говорит Алекс.
Я смотрю в никуда, пытаюсь забыть о том мучении, которое я испытываю сейчас.
– Так и будешь молчать?
– Стив был прав…
– В смысле?
– Ты со всеми так поступаешь. Со всеми девушками. Сначала ты их находишь, играешь в героя, а потом выбрасываешь. Теперь я одна из них.
– Это бред, – Алекс садится рядом со мной. – Стив так сказал лишь потому, что ревнует тебя ко мне.
– Ревнует? Он просто похотливый самец, для него ревность и любовь неприемлемые вещи.
– Ошибаешься…
Я немею. Неужели я нравлюсь Стиву? Да быть такого не может. Он не способен любить. Его жизнь – это минутные перепихоны в уборных клуба.
– Глория, я думал, что если ты поедешь со мной и познаешь, когда жизнь действительно называется дерьмом, то ты вернешься домой и у тебя все будет хорошо.
– Дома у меня никогда не будет хорошо.
– А как же Чед?
– Забудь о нем! Помимо Чеда меня там ждет мать, которой еще лет пять жить на транквилизаторах, папуля-тиран и мачеха. Я не хочу туда возвращаться. Мне хорошо с вами, и мне не нужна больше моя семья.
– …когда-то я тоже так сказал. Знаешь, мой отец был намного хуже твоего. Он избивал меня, маму, сестру. Мать почти каждые полгода лежала в реанимации с пробитым черепом. Мне надоела эта жизнь, и я сбежал из дома. Познакомился со Стивом и Джеем. Нас объединила музыка. Мы решили уехать из города и сочинять песни. Сначала все было круто, но потом я понял, какая же я скотина. Я бросил маму и сестру с этим чудовищем. Я вернулся… но вместо дома я увидел руины. Случился пожар, мама с отцом сгорели заживо. И вот тогда я понял, каким же я был идиотом, когда сказал: «Мне не нужна моя семья».
Я пребываю в потрясении от услышанного.
– А сестра? Где она?
– Соседи сказали, что после пожара она уехала в неизвестном направлении. Все, что у меня от нее осталось, – это фотографии.
– То есть… та девушка – это и есть твоя сестра?
– Данна. Она чем-то похожа на тебя. Такая же глупая… но сильная.
Наконец-то я теперь все о нем знаю. Всю его жизнь, боль и потери. Все его слабые места.
– Алекс, наши семьи разные. С моей такого не произойдет. Они, наоборот, будут только рады жить без меня. Я хочу остаться с вами.
Солист молчит. Я не слышу от него ответной реакции.
– Дождь закончился. Нужно идти, – резко говорит он.
И правда, стало так тихо, даже ветра не слышно.
Земля превратилась в месиво. Кеды разъезжаются, идти очень сложно. Боль продолжает меня сопровождать. Очень трудно отвлечься от нее, она сковывает все движения. Я пытаюсь делать вид, что со мной все в порядке.
– Можно спросить? – говорю я.
– Сегодня день вопросов?
Я смеюсь, это вызывает новый приступ боли.
– Сколько тебе лет?
– Ну что ж, пора раскрыть все карты. Двадцать шесть.
– Ну ты и старикашка! – говорю со смехом я.
– Спасибо.
– Я шучу. Двадцать шесть… десять лет разницы… так вот почему рядом с тобой я себя чувствую как-то по-другому, будто ты мой учитель или даже отец.
Он останавливается.
– Я с тобой тоже себя чувствую иначе. Кажется, что ты моя сестра. Самое родное, что у меня осталось в этом мире.
Его слова застают меня врасплох.
– Ты пытался ее найти?
– Смысла нет. Я уже никогда не смогу разыскать ее.
– А что, если попытаться?
В следующий момент мы глазам своим не верим – появляется машина! Мы становимся посреди дороги и начинаем голосовать, чтоб наверняка.
На наше счастье, автомобиль останавливается.
– Эй, что вы здесь делаете в такую погоду? – спрашивает водитель, мужчина лет пятидесяти.
– У нас машина сломалась. Довезешь до города? – говорит Алекс.
– Садитесь.
Здесь тепло. Играет радио. Я чувствую, как меня начинает уже тошнить от сырости и запаха дождя. Машина заводится. Я обхватываю себя руками. Хочется завизжать от боли в боку, но я терплю, делаю глубокие вдохи и смотрю в окно.
– Да уж. Оклахома – это вам не рай. Дожди идут круглые сутки. Вы слушали синоптиков?
– Нет, – отвечает Алекс.
– По вам видно. Значит, вы не местные.
– Полиция продолжает поиски группы подростков, продававших наркотики. По предположительным данным, в группу входят две девушки и трое юношей. Фотороботы пока не составлены. Следите за развитием событий, – сообщает диктор по радио.
У меня мурашки побежали по коже. Мы с Алексом переглядываемся.
– Что этим подросткам спокойно не живется? Вечно они ищут приключения на свою задницу.
Через некоторое время мы оказываемся в каком-то маленьком городке. Я боюсь смотреть в глаза людям, потому что мне кажется, что они сразу поймут, кто я, и позвонят в полицию. Алекс несколько минут разговаривает по телефону, затем подходит ко мне.
– Я позвонил Джею, сообщил наши координаты. Они скоро будут.
– Я так хочу есть, сейчас с ума сойду.
– Я видел неподалеку кафе. Пойдем.
Он и я сидим друг напротив друга, едим гамбургеры на деньги, которые я заработала, продавая наркоту. Еда немного заставляет меня забыть о спазме в боку.
– Алекс…
– Что? Опять хочешь о чем-то меня спросить?
– Угадал… Ты любил когда-нибудь?
– Да. Музыку.
– А если серьезно?
– Может быть. Я всегда стараюсь избегать этого чувства. Оно делает людей слабее.
– По-моему, лучше быть слабым, но кем-то любимым, чем всегда одиноким.
– Вот когда повзрослеешь, поймешь, что это не так.
– Опять начинаешь? Я уже взрослая и все прекрасно понимаю.
– Да?
– Да.
– А бургер нормально есть еще не научилась, – он протягивает руку и стирает со щеки майонез.
– Научишь меня, папочка? – говорю я, убирая его руку.
– Ну, что это за угрюмое лицо? Улыбнись. Я приказываю тебе улыбнуться!
– Еще чего!
Алекс привстает, обеими руками дотрагивается до моего лица и пальцами раздвигает уголки моего рта. Мне становится щекотно, и я смеюсь.
– Так-то лучше, – говорит он.
Боль в боку резко становится в три раза сильнее. Я не могу уже себя сдерживать. Чувствую, что еще немного, и из моих глаз непроизвольно пойдут слезы.
– Я сейчас приду.
Еле-еле встаю и направляюсь в туалет. Слава богу, что здесь никого нет. Я подхожу к зеркалу. Снимаю куртку и замечаю, что она вся пропитана кровью. Затем смотрю в зеркало, половина моего платья в крови. Я медленно расстегиваю молнию на боку и вижу, что у меня чуть ниже ребер торчит осколок от лобового стекла! Боль из сильной превращается в адскую. Я зажмуриваюсь, хватаюсь за осколок и резко вынимаю его из тела. Я вскрикиваю от боли. Кровь льет струей. Осколок вошел не слишком глубоко, хотя по размерам он где-то около шести сантиметров. Я хватаюсь за бумажные полотенца, пытаюсь остановить кровь, но у меня ничего не получается. Я рыдаю навзрыд от боли. Поражаюсь себе, как я столько могла терпеть. Шок сыграл свою роль. Бумага пропитывается алой кровью. Я застегиваю платье. Мою руки и заставляю себя стать хоть немного сильнее. Утешаю себя только тем, что еще немного, и я смогу умереть от кровопотери. Нужно продержаться еще несколько часов. Алекс ничего не должен заподозрить, и, возможно, уже сегодня я обрету вечный покой.
Я подхожу к столику. Куртка на мне застегнута, чтобы Алекс не увидел испачканного кровью платья.
– Ты еще что-нибудь будешь? – спрашивает он.
– Нет. Я сыта, – тихо отвечаю я.
– Вид у тебя какой-то бледный.
– Я просто устала.
– Предлагаю найти какой-нибудь мотель и отдохнуть до приезда наших.
В глазах темнеет, голова кружится, но я стараюсь не терять сознание. Алекс берет меня за руку.
Спросив у прохожих, мы находим мотель. Он больше похож на заброшенную ферму, но выбора у нас все равно не остается. Сейчас я ощущаю какую-то легкость, боли нет, ну, может, она и есть, вот только я почему-то ее больше не чувствую. Лишь силы уходят с каждой секундой. Смотрю вниз и вижу, как по ноге потекла струйка крови. Она все темнее и темнее. Я сажусь на корточки. Алекс все еще идет вперед.
– Ты чего там?
– Шнурки развязались.
– Догоняй.
Он отворачивается, а я быстро стираю кровь с ноги рукавом куртки. У меня ничего не выходит, нога становится только краснее. Я поднимаюсь, иду медленно, мне кажется, что я парю. Все передо мной кружится, в голове стоит непонятный гул. Наверное, это чувствует человек перед тем, как он умрет. Ни страха, ни боли, только легкость и предчувствие покоя.
Я еще держусь на ногах, когда Алекс покупает номер и берет ключи у портье. Но когда мы оказываемся в номере, я понимаю, что мне остается существовать недолго. Сил нет, даже чтобы сделать глубокий вдох.
– Ну что ж, здесь неплохо, – Алекс идет осматривать ванную, а я падаю на кровать. Я закрываю глаза. Глория, все хорошо. Еще немного, и тебя уже здесь не будет. Только жалко Алекса, ему придется прятать мое тело. Хотя мне уже будет все равно.
– Ты первая пойдешь в душ, или… – Алекс смотрит на меня. Мое состояние предательски выдает меня, – Глория… – солист подходит ко мне с испуганным взглядом.
– Я… п-потом.
Алекс дотрагивается до моего лба.
– Господи, да ты вся горишь…
– Все нормально, мне нужно немного поспать.
Алекс расстегивает на мне куртку, я вижу в его лице самый настоящий ужас.
– Твою мать! Почему ты мне сразу не сказала?!
– Это всего лишь царапина.
Солист быстрыми шагами направляется к двери.
– Куда ты идешь?
– На ресепшен, пусть они вызовут доктора.