Красавица и чудовище

Глава 3

Оказывается, один маленький котенок в доме может шуметь, как стадо слонов. Днем мелкий негодник выспался, зато до позднего вечера носился, играя газетами. Шуршал, скакал, выгнув спинку, шипел и распушал хвостик ершиком. А в довершение всего благополучно напрудил огромную лужу в центре комнаты. Пришлось тыкать носом, внушать, что справлять делишки в доме можно только в одном месте – в лоточек.

Кот при этом имел такое несчастное выражение лица, что Даша не могла не смягчиться. Потом они помыли лапки, и только после этого улеглись спать. А ночью он топтался, вертелся, сопел, в конце концов, устроился спать у Даши на голове, свесив свой хвостик ей на нос. И опять, невозможно было не признать правоту Глеба. Ох, нажила бы она с ним…

Занимаясь делами в течение дня, Даша усиленно пыталась не думать о новом соседе. Но это как не думать о белых обезьянах – только на него и неконтролируемо сползали ее мысли. Во-первых, мужчина ну очень таинственный. Во-вторых, он что, на все руки мастер? В-третьих… Он что, живет там один? Ладно, это был нескромный вопрос.

Просто этот Глеб совершенно не подходил под тот тип парней, которые ей всегда нравились. И тем не менее – Даша пришла к выводу, что мужчина хорош собой. Далеко не красавец, но весь какой-то стальной и цельный. И эта его манера держаться с нескрываемым превосходством, что так выводила ее из себя. Еще и то, что он почему-то всегда оказывался прав.

Это и еще многое другое…

Короче, зацепил Глеб ее основательно.

Разнообразные дела, которых благодаря появлению в доме Марка Юния Брута стало невообразимо много, отвлекали днем. Да и вообще, неожиданная новизна восприятия. Вдруг выяснилось, что у них слишком много посуды, и эта посуда так неудачно стоит на самом краю. Все это отняло столько времени, что даже на собственные привычные занятия его почти не осталось. Однако ночью, после того как Брут наконец перестал вертеться и заснул, отвлекаться было уже не на что.

И противная мечтательная барышня, которую Даша безжалостно давила в себе днем, выбралась наружу, вспоминая разные моменты, прокручивая в голове фразы, смакуя интонации, пытаясь понять, что бы это значило.

Так она незаметно и уснула. А во сне снилось ей все какое-то непонятное, зыбкое. Как будто она парит в воздухе, а внизу…

Тьфууу!

Проснулась оттого, что мелкий паразит, сходив с утра в лоточек, влез после этого мокрыми лапками ей на голову. Возмущалась долго, но закончилось все веселой возней, которую они устроили в постели. После того как вымыли лапки и все остальное.

Да и вставать уже пора было, если честно. Половина десятого утра. Но, наверное, идти «в гости» рано, и Даша старательно занималась домашними делами, хотя ее же просто магнитом тянуло сходить к соседу.

В конце концов в половине одиннадцатого она решилась, понадеявшись, что тот в это время уж точно не будет спать. Впрочем, кто его знает, какой режим дня у писателя? Вдруг он пишет всю ночь, а потом спит до вечера? Но вчера-то он не спал. Вот на то Даша и надеялась.

А день был теплый, солнечный. Отчего-то ей захотелось одеться как-то понаряднее. Стоило осознать, что наряжаться она собирается для соседа, Даша тут же в сердцах фыркнула. Но яркую оранжевую маечку все-таки надела. Потом подхватила своего котика и вышла из дома.

И опять это ощущение, будто идет в клетку со львом.

Чем ближе подходила, тем это ощущение усиливалось. У самых соседских ворот Даша огляделась, поддавшись невольному желанию оттянуть момент встречи. Однако стоило ей оказаться напротив входа, калитка беззвучно отворилась.

Мужчина и его собака уже были на месте.

Получается, ее ждали?

Даша смутилась, покраснела под стать своей яркой майке. Пролепетала:

– Здрасьте…

Глеб коротко кивнул на приветствие, развернулся и пошел вглубь двора к флигелю. Собака потрусила за ним.

«Мог бы и поздороваться нормально», – сердито подумала про себя Даша. А он словно услышал ее мысли, проговорил не оборачиваясь:

– Здравствуйте, Даша. Проходите, посмотрим вашего римского сенатора.

Вот же… Но она уже пошла следом.

Сработал доводчик, медленно и почти беззвучно закрыл за ней калитку.

Даше от этого сделалось жутковато, она даже немного замешкалась. Мужчина невозмутимо продолжил идти, сворачивая к флигелю, а собака остановилась, обернулась к ней, всем своим видом как бы говоря:

«Ну, я жду».

– Марта, – донеслось до Даши. – Иди в дом.

Сказано было ровно и без эмоций. Но, похоже, Марта в отличие от Даши эмоции хозяина различала. Да и собственные эмоции испытывала, потому что смерила Дашу далеким от восхищения взглядом и бесшумно удалилась в сторону главного особняка.

– Даша, где вы? – раздался голос Глеба.

Все еще глядя вслед Марте, Даша заторопилась войти. И практически уткнулась носом мужчине в грудь, ахнув от неожиданности. Тот ее вовремя поймал, придержал за плечи. Секунду они так и стояли, а потом Даша решилась поднять глаза.

Что выражало лицо Глеба, она так и не поняла, но густые светлые брови его были чуть нахмурены, а взгляд держал Дашу не хуже силков. Секунда прошла.

– Осторожнее, – сказал Глеб и мягко отстранил ее от себя. – Кота придавите.

– Ой, Брутечка… – тут же спохватилась она и кинулась его осматривать.

– Давайте его сюда. Совсем, поди, кота, затискали.

С этими словами мужчина взял Брута и пошел к столу. А Даша недоумевала – это что сейчас было? Он что, пошутил? Как-то сами собой расправились плечи, а нижняя губка выпятилась. Видя, что Глеб занят осмотром, а на нее не обращает внимания, Даша сначала рассматривала его спину прищуренным глазом, потом подошла и встала рядом. Смотрела на его руки, смотрела, да и выдала вдруг:

– А можно вопрос?

Секундное молчание.

– Попробуйте.

– Вот вы писатель…

Молчание в ответ.

– А что вы сейчас пишете?

– Можно сказать, я сейчас в творческом отпуске, – ответил он ровным тоном.

Похоже, у него сегодня приступ откровенности, подумалось Даше, но ей и впрямь было интересно узнать побольше.

– А ваше увлечение скульптурой… – робко протянула она, особо не надеясь на ответ.

– Хотите посмотреть? – быстрый нечитаемый взгляд, усмешка.

– Да! Ой, извините, – смутилась она.

А мужчина слегка приподнял бровь, как бы удивляясь ее детской непосредственности. Негромко свистнул, тут же в дверях возникла Марта. Он указал собаке на котенка, коротко бросил:

– Сторожи.

И обернулся к Даше со словами:

– Теперь ваш римский сенатор отсюда никуда денется, – и отошел к мойке мыть руки. – Подождите, через минуту я буду готов.

Глядя на его такую выразительно невозмутимую спину, Даша подосадовала на себя, что не может так же вымороженно реагировать на все, как он. Но недовольство и досада меркли перед предвкушением.

Это было прямо как новенький детектив!

Ужасно неизвестно и ужасно интересно все, что этого загадочного мужика касалось. На языке вертелась сотня вопросов, но задавать их ему она робела. И дело даже не в том, что он взрослый. Даша с детства привыкла общаться с друзьями отца и брата, который был старше почти на четырнадцать лет.

Да и интересы у нее были довольно далекие от обычных интересов девушек в ее возрасте. Косметика, тряпки, парни – все это шло как-то мимо нее. Парни были, в основном друзья. И в силу природной непосредственности характера друзей у Даши было много. Имелся даже некоторый опыт отношений. Не то чтобы совсем неудачный, но…

Мужчина обернулся, вытирая руки полотенцем. Взглянул еще раз на животных, будто какой-то мысленный сигнал отдал, потом перевел взгляд на нее и сделал жест в сторону двери.

И Даша послушно последовала приглашению.

***

Пока шли рядом, она все же набралась храбрости и спросила:

– Глеб, а что вы делаете здесь? Ну, в деревне?

– Отдыхаю, – невозмутимо ответил тот.

Ответ исчерпывающий! Даша даже скривилась, понимая, что ее попытки завязать разговор разбиваются о стену его невозмутимости. Но тут мужчина, до того смотревший в сторону, повернулся, сосредоточив на ней свое внимание. Это было…

Да, она хотела привлечь его внимание, но кто ж знал, что теперь под его прямым взглядом начнет вот так краснеть и задыхаться. Собственная идиотская реакция Даше совсем не нравилась. Пришлось отводить глаза.

Она так и не заметила, когда подошли.

– Ну что, все еще хотите посмотреть?

– О? Да, конечно.

– Мы пришли, – сказал Глеб.

Потом открыл большие металлические двери сарая-бункера и вошел внутрь. А Даша остановилась на пороге. Странно, она всегда считала, что в мастерской скульптора должно быть очень светло. А тут темно как в погребе. Почему-то Глеб не спешил зажигать свет, а того, что проникало сквозь небольшие окна, хватало лишь на неясный полумрак. И сноп света от входных дверей, падающий на…

Нет, это, конечно, была скульптура, но довольно странная. Даша остановилась, отойдя чуть в тень, чтобы видеть ее отчетливо в лучах света. Мужчина, странно изломанный, будто распятый в позе на коленях. Лица как такового не было, нечто смазанное… И необычный материал для скульптуры. Бетон.

Такого Даше точно не приходилось видеть раньше. Судить о художественной ценности данного произведения ей было сложно. Ясно одно: скульптура вызывала весьма неоднозначные эмоции.

Углубившись в созерцание, Даша чуть не обмерла от неожиданности, когда мужчина неслышно подошел сзади. Он стоял теперь очень близко, почти касаясь ее своим телом. Первый мгновенный испуг сменился внезапным томлением, а этот человек положил ладони ей на плечи. Ладони ощущались на теле как печати, как знак власти. Ей вдруг почудилось, что она маленькая трепещущая птичка, пойманная в сеть.

Это было неправильно.

– Очень необычно, – смогла выдавить из себя Даша, стараясь стряхнуть странное оцепенение.

– Не разочарованы? – и после провел вдоль всей длины рук, остановившись у кистей.

– Нет, – смогла прошептать она, задыхаясь от мурашек, бегущих по коже вслед за его руками.

Вот теперь она точно ощутила себя птичкой в силках. Правда, сама еще толком не могла сказать, что именно чувствует. Но ей не хотелось вырываться, хотелось замереть в ожидании.

– Помнится, вы говорили, что должны мне? – спросил он, не повышая голоса.

– Да, я помню, – проговорила Даша.

Разочарование понемногу поднялось из глубины души, рассеивая наваждение.

Все с ним понятно. Понятно, как он сейчас предложит ей отработать. А мужчина, словно почувствовав перемену, отошел и включил свет. Помещение осветилось, волшебство исчезло окончательно. Но тут он заговорил снова:

– Мне бы хотелось получить нечто равное.

– Что именно? – прохладно спросила она, отходя от статуи.

– Ваше время.

– Время?

А Глеб уже ушел вглубь, отвечая из-за стеллажа с инструментами:

– Вы будете моделью для моей скульптуры.

Сперва хотелось возмутиться. Сказано это было так буднично и уверенно – ясно, что Глеб нисколько не сомневался в ее согласии. А потом пришло осознание. Она же ни за что не откажется, потому что попалась на эту удочку с потрохами. Коготок увяз, и уж как она себя чувствовала – как птичка в клетке или как заяц в силках, – неважно. Ей ужасно хотелось побыть моделью, потому что это предполагало дальнейшее общение.

Но в последний момент мозги включились, и Даша выпалила, спохватилась:

– Но я не буду позировать голой! – Потом смутилась и добавила: – Извините.

– Извинения приняты, – ровным тоном ответил Глеб, выходя из-за стеллажа уже в сером рабочем халате.

Смерил ее непонятным взглядом и добавил:

– Мне голой и ни к чему.

Вот кто бы ей объяснил, почему она от этого почувствовала разочарование. Она что же, мысленно настроилась, что он непременно станет ее домогаться? Бред какой-то на нее накатывает, а не эмоции.

– Не отвлекайтесь, Даша, лучше помогите убрать тут.

Ооо! Вот на это точно следовало разозлиться, зато и лишняя дурь из головы вылетела. Мысленно костеря себя за нервические всплески, Даша вдруг подумала, что цена-то неравнозначная, и возмутилась. Надо бы соблюсти баланс!

– Глеб, а вам не кажется, что теперь уже вы мне должны?

Он освобождал от пакетов круглую площадку, которую, видимо, собирался использовать для работы. От неожиданной реплики так и застыл в полусогнутом положении, а Даша, уверенная, что правда за ней, гордо выпрямилась, ожидая ответа.

Мужчина слегка нахмурился, потом его лицо разгладилось, пакеты опустились на пол рядом с площадкой. Он не спеша подошел к Даше, оказавшись близко, на расстоянии вытянутой руки.

– Позировать же больше времени отнимет, правда?

В этот момент Даша очень остро чувствовала, что они здесь только вдвоем, а потому провоцировать мужика, наверное, не стоило. Уже была не рада, что вообще подняла вчера эту тему. Мужик на нее действовал совсем как Каа на бандерлогов. Но поздно, слова сказаны, оставалось попытаться перевести все в шутку.

Он молча смотрел на нее, будто что-то решал про себя. Ситуация вдруг сделалась осязаемо опасной, и от простого вопроса сердце у нее понеслось вскачь.

– И что вы хотите в уплату долга? – спросил мужчина.

Глава 4

Ох, что с ней делал этот его негромкий ровный голос…

Волоски на теле поднялись, как наэлектризованные, глаза расширились, а рот приоткрылся, выдавая с головой ее состояние. А он просто смотрел, и ей казалось, видел насквозь все ее позорные мысли. Хуже, чем на разносе в деканате, блииин… Такого с самого детства не испытывала.

– Просто ответы на вопросы, – промямлила Даша, ощущая, что краснеет как рак.

Мужчина вдохнул полной грудью и выдохнул, сильное тело двигалось под одеждой, невольно приковывая к себе внимание. Потом коснулся ее щеки, отводя за ухо прядку, прилипшую к губам. У Даши на секунду непроизвольно прикрылись глаза, и все мысли из головы враз улетучились. Голос услышала издали, как из бочки:

– Разумеется. Я и не рассчитывал, что вы продержитесь целый час в полном молчании.

И отошел.

Способность соображать нормально постепенно возвращалась вместе с досадой на собственную беспросветную глупость. И с досадой, что она для него ничего собой не представляет. Так, физическое тело, с которого этот гений от скульптуры будет лепить очередного скрюченного безликого бетонного уродца. А она-то возомнила себе, бестолковка.

Но все же, как оно ни досадно, нельзя было не признать: «замороженный» Глеб ее эмоциональным состоянием манипулировал, как хотел. А вот понять, что скрывалось за его непроницаемым лицом, Даше казалось невозможным. Но в глазах нет-нет да и мелькало что-то…

Что-то мужское, человеческое и моментами страшное.

Однако сейчас, в этот конкретный момент, страшного в нем ничего не было. В своем сером халате Глеб напоминал Даше их школьного трудовика. Милейший был мужик, девочек обычно освобождал от занятий, а вот мальчикам долго вколачивал умение пользоваться разными полезными в быту навыками – например, унитаз поменять или пылесос разобрать на составляющие, но так, чтобы потом лишних деталей не оставалось.

Потому она и осмелела, глядя, как тот готовит место для работы. Мужчина двигался очень быстро, легко, ловко, не суетился. Его тело казалось совершенной машиной. Не в смысле красоты, хотя двигался он красиво, а в смысле четкости движений.

– Скажите, Глеб, а вы в армии случайно не служили? – ей еще вчера хотелось спросить.

– Почему вы спрашиваете? – ответил тот, не поднимая головы.

– Вы разрешили задавать вопросы.

– Служил, конечно же. Всегда считал: не по-мужски косить от армии.

Ну вот, узнала, называется. И вроде ответил, а ничего не сказал. Мало ли кто служил срочную, да не у каждого такое тело.

– А в горячих точках?

На сей раз он выпрямился, взглянул сквозь нее, будто о чем-то постороннем думал, и проговорил, указывая пальцем на центр освобожденной площадки:

– Даша, идите сюда. Становитесь.

Только она открыла рот, чтобы повторить свой вопрос, строго сказал:

– Не отвлекайтесь. Я сейчас вас зафиксирую, чтобы сделать прикидочные эскизы.

– Но…

– Несколько минут помолчать можно?

– Можно, – обиженно буркнула она.

Тот только кивнул в ответ, размещая на площадке несколько довольно странных подставок с упругой пружинящей поверхностью. Потом стал укладывать ее на них, отдавая команды:

– Так. Лицом вниз. На живот не опираться. Ногу сюда. Вторую согнуть в колене и сюда. Руки так. Хорошо.

Отошел на пару шагов, спросил:

– Достаточно удобно? Сможете некоторое время так продержаться?

Нельзя сказать чтобы было удобно, но продержаться некоторое время возможно. Поза, которую он заставил принять, удивительно напоминала вчерашние ее потуги вытащить кота из укрытия. Только тогда она корячилась по земле, а теперь была завешена на нескольких опорах. Такая поза требовала определенного владения своим телом, и хорошо, что Даша была худенькая и спортивная.

– Смогу, – ответила она, потихоньку начиная злиться.

– Хорошо, – он отошел к стеллажу и что-то оттуда взял. – Сейчас не пугайтесь, я вас зафиксирую, чтобы не упали с опор.

Ответить Даша не успела. Он быстро и ловко опустил сверху несколько конструкций, закрепил к подставкам, в итоге ее конечности и торс оказались четко зафиксированы. Она могла двигаться в креплениях, а вот выбраться самостоятельно, нет.

Внезапно стало страшно, дыхание сбилось и стало поверхностным.

Глеб, по-видимому, уловил этот момент, потому что успокаивающе погладил ее и проговорил:

– Ну-ну, все хорошо, не надо впадать в панику. Сейчас сделаю несколько снимков с разных ракурсов. Это нужно, чтобы правильно сварить каркас. Все хорошо, Даша, все хорошо.

Под его поглаживающей ладонью она странно расслабилась, действительно стало хорошо и как-то спокойно. А тот, удостоверившись, что с ней все в порядке, отошел, чтобы заняться своим делом. Что он делал, Даше видно не было, однако она слышала его голос, и голос держал ее в расслабленном состоянии, не позволяя снова скатиться в истерику.

Наконец она созрела задавать вопросы, и в первую очередь озвучила свое подозрение:

– А скажите на милость, почему такая странная поза?

Тут мужчина неопределенно хмыкнул – не поймешь, смеется он или просто так, потом выдал:

– Вы своими вчерашними подвигами вдохновили.

– Вы!.. Вы что, все заранее спланировали?!

– Нет, конечно, – ровно ответил он. – Перестаньте дергаться, снимаю.

Даша застыла, слушая, как щелкает затвор его фотоаппарата. Но невысказанное возмущение просилось наружу.

– И что, вы все свои модели фиксируете? – пропыхтела она.

Мужчина ответил просто:

– Да, – тон его был сухой, непреклонный и какой-то сдавленный.

Хотелось ей сказать, что странный он скульптор, но в этот момент его поглаживающие ладони снова коснулись ее, и опять наступило успокоение. Потом он еще несколько раз вращал платформу, на которой была закреплена Даша, снимал с разных ракурсов. Она стала уставать. Каким бы легким ни было ее тело, чтобы поддерживать его в той позе, приходилось напрягать мышцы. И этот момент Глеб немедленно заметил, потому что сразу прекратил работу и со словами: «Все-все, уже все» – стал снимать крепления.

А потом аккуратно помог подняться. Но от напряжения мышцы ныли и ноги не держали, тогда Глеб подхватил ее на руки и, продолжая шептать успокаивающие слова, понес вглубь помещения, туда, где оказалось кресло, которого она раньше не заметила.

В его руках было удивительно хорошо. Даша чувствовала себя одновременно и защищенной, и беспомощной, словно маленький ребенок. Но когда Глеб усадил ее в кресло, все еще не выпуская из рук, она вдруг ощутила в себе женщину. Его поджарое сильное тело влекло, вызывая неясные фантазии. Прикоснуться к его плечам, погладить казалось естественным, он же ее касался? Мужчина вздрогнул, а Даша подняла наконец на него взгляд.

Ей показалось или он действительно выглядел захваченным врасплох?

Грудная клетка поднималась от учащенного дыхания, сурово сжатые губы чуть приоткрылись, густые брови сошлись на переносице, а глаза словно омуты, в которые ее неумолимо затягивало. Кто знает, что бы вытворила Даша, но только Глеб очнулся первым. Посадил ее в кресло и отошел.

Стало как-то сиротливо и обидно. Не то чтобы она настроилась целоваться. Но да, она именно настроилась целоваться.

О-о. Стыд-то какой…

Однако он, похоже, всегда контролировал ситуацию, потому что сконфуженная Даша услышала:

– Ничего, не волнуйтесь, Даша, мышечная усталость скоро пройдет. Сейчас я вам соку налью.

Со злости на эту его невозмутимую заботливость так и тянуло сказать колкость, но Даша просто поблагодарила, пробурчав:

– Спасибо.

Пока она попивала яблочный сок, мужчина наводил порядок. И снова настало время задавать вопросы.

– Скажите, Глеб, о чем вы пишете?

– О войне.

– А в каком жанре? Фэнтези?

Тот обернулся, бросив на нее косой взгляд, ответил коротко:

– Я не Джордж Мартин.

Так и хотелось сказать: «Это я уже поняла».

Но Даша промолчала. Терпение, не все сразу.

– Нам пора возвращаться, – неожиданно проговорил Глеб. – А то Марта там с вашим римским сенатором, поди, настрадалась уже.

– Ой… Да-да! – заторопилась Даша. Про котика-то она совершенно забыла.

***

По дороге из мастерской Глеб молчал, а Даша не решалась о чем-то спрашивать, потому что вид у него был какой-то замкнутый и погруженный в себя. Ясно, что к общению он в данный момент не расположен. Это было как-то обидно, но гордость не позволяла Даша демонстрировать свою обиду.

Вернувшись во флигель, они застали потрясающую картину.

Марта с нескрываемым возмущением морщила нос, а Брут неуверенно топтался возле кучки какашек, которую навалял прямо под смотровым столом. Отходил в сторонку, чтобы убедиться, хорошо ли спрятал «драгоценность». Потом возвращался и начинал закапывать по новой, сгребая воздух растопыренной лапкой.

Немая сцена. Немая в буквальном смысле этого слова, потому что никто из присутствующих не издал ни звука.

Однако первым опомнился Брут, муркнул и как ни в чем не бывало пошел к Даше. Но тут вмешался Глеб. В итоге и Брут, и его хозяйка получили строгий нагоняй. Даша и без того места себе не находила, да еще и кот оконфузил. Хотелось уже сбежать к себе поскорее и больше сюда ни ногой.

Но в завершение своей разгромной речи, высказанной все тем же негромким ровным тоном, Глеб неожиданно сказал:

– И завтра пораньше приходите. Сегодня я вас с самого утра ждал.

– Хорошо! – пискнула Даша, не веря услышанному, и убежала домой.

***

Ночью у Глеба были гости. Две машины. Их фары в темноте были подобны появлению НЛО. В полупустой дачной деревне такое событие не могло пройти незамеченным. Даша проснулась от звука моторов, выглянула (не удалось сдержать любопытства), но потом устыдилась. В конце концов, какое ей дело до того, что сосед принимает гостей?

А вот заснуть сразу после этого не удалось.

Мешало неясное предчувствие.

Глава 5

Проснувшись утром от странного шебуршения под ухом, Даша какое-то время приходила в себя. Ей как раз перед этим снились куры. Куры, цыплята в большой загородке, затянутой сеткой рабица. Они толклись, галдели, рылись в песке, косили на нее круглыми глазами. Во сне было жутковато оказаться среди всех этих пернатых, и каково же было облегчение, когда выяснилось, что источником этого шума и копошения являлся ее кот.

Брутя тут же был затискан и зацелован, потом они завтракали.

А потом…

Чего уж от себя-то скрывать, ужасно хотелось пойти к Глебу в гости. Подсадил он ее на это странное общение. Правда, за два дня знакомства узнать о соседе удалось совсем немного, он был закрыт и, судя по всему, тщательно оберегал свои тайны. Но Даша была уверена: этот человек мог бы рассказать много интересного, если только его разговорить, добиться доверия.

Однако идти вот прямо сейчас? Она не была уверена, но, похоже, его вчерашние ночные гости все еще находились там. Потому что шума отъезжавших машин не слышала, а спала она этой ночью очень чутко. Просыпалась несколько раз. Из-за забора толком ничего не видно, но свет во дворе горел всю ночь.

Ей не хотелось нарваться там на посторонних. Неизвестно, как относился к их общению Глеб, но для Даши в этом было много такого… интимного, что ли. Чего-то такого, что она не хотела делить с другими. Это как личная тайна.

А как проверить – там гости или уже уехали?

Ну, как проверить – мысль пришла. Оставлять Брута одного в доме Даша опасалась: быстро порядок наведет. Потому она взяла кота с собой и пошла на разведку. Куда? Естественно, туда, где в соседском капитальном заборе была щель.

Пока пробиралась по собственному саду, стараясь не шуметь, трижды прокляла свою любопытную натуру. Как назло, то ветка под ногой хрустнет, то Брут заверещит. Да и вывозилась опять изрядно, волосы растрепались – чисто ведьма. Ну вот кто поверит, что барышня тут одна, в запустении на задворках огорода, просто гуляет? Все казалось, что сейчас ее застукают.

Как бы то ни было, а до заветной щели в заборе она добралась. Оставалось теперь исхитриться в эту щель что-то увидеть.

Увидела.

Первое, что она там увидела, был черный нос Марты. И ботинки знакомые рядом. А потом и услышала:

– Опять потеряли кота?

Даша готова была провалиться сквозь землю.