Эльфийский подменыш
Пока он придумывал хорошее возмездие, после которого Джеримэйн сразу признавал, что был не прав, и молил о прощении, Мартин с Орсоном тоже успели скрыться среди деревьев.
– Бесы вас раздери! – Элмерик вдруг понял, что остался на развилке совсем один.
И что теперь делать? Идти за Брендалин и Розмари в деревню? Сунуться в лес и попробовать догнать приятелей? После дождя на земле наверняка остались следы. А ещё можно исследовать поля самому. Наверное, они безопаснее, чем лес. Хотя… до опушки вон рукой подать. Что, если он встретит фейри, а у него с собой даже холодного железа нет?
Элмерик глубоко вдохнул, потом выдохнул. Так, без паники. Во-первых, таскать в лес меч – только злить болотных бесов. Они сочтут тебя опасным и непременно нападут. Не зря же говорят: если не хочешь войны – не разгуливай с видом, будто собрался на битву. Во-вторых, главное оружие барда – не меч, не нож, а флейта. А его верная флейта там, где ей положено быть – на поясе. В случае опасности выхватить её можно в один миг. И он кое-что понимал в защитных чарах. В-третьих, на его щеке всё ещё был оберег мастера Патрика. А вернуться на мельницу с пустыми руками он всегда успеет. Хуже будет, если друзья сочтут его трусом!
Эти мысли придали Элмерику уверенности, и он зашагал по полю. Примятые колосья и васильки выпрямлялись на глазах. Ещё немного – и станет незаметно, что здесь когда-то проходили люди…
Лес оказался совсем не страшным и жил своей жизнью. Элмерик прислушивался, но не слышал ничего необычного: только пение птиц, жужжание насекомых, шелест листьев в вышине и мерный скрип покачивающихся деревьев. Он вздрогнул, когда над головой раздался стук, но это оказался всего лишь дятел-красношапочник. В траве кто-то шуршал: полёвки или ещё какие-то мелкие зверьки. А, может, это были маленькие фейри размером с мышь? Теперь Элмерику стало казаться, будто за ним кто-то следит. На всякий случай он определил стороны света по солнцу, чтобы не заплутать – уж этому-то его странствия научили.
Элмерик родился в городе, они с родителями жили на самой окраине Тригорицы – столицы Холмогорья. У них был особняк со старинным ухоженным садом, в котором по слухам тоже водились фейри. А до ближайшего леса были мили пути. Даже став бродягой, он предпочитал не сворачивать с крупных трактов и останавливаться на ночлег не под кустом, а в сухой и тёплой таверне, где всегда найдётся местечко для хорошего музыканта. Зачем соваться в чащу? Не волкам же с медведями песни петь?
Когда опушка, а вместе с ней и поле скрылись за деревьями, Элмерик подумал, что поступил опрометчиво. Под сенью деревьев оказалось темнее, чем он ожидал. Ох, не зря лес прозвали Чёрным. Вокруг росли мрачные разлапистые ели, заслонявшие ветвями небо. Их стволы обвивал буйный плющ. Солнце спряталось за облаками, в воздухе запахло сырой землёй и затхлостью – будто из погреба – и ещё какими-то горькими травами, названий которых Элмерик не знал. Какая то мошка больно укусила его в ногу, колено сразу распухло и зачесалось.
Нет, хватит с него лесных приключений. Пора поворачивать к дому. И пусть его сочтут трусом, но хуже будет, если он тоже заблудится. Тогда искать придётся не только Келликейт.
Сперва Элмерику казалось, что он идёт верной дорогой и просвет между деревьями вот-вот появится. Но время шло, а лес светлее не становился. Как только он начинал узнавать места, тропу перегораживали заросли тёрна или ежевики. Ползучие кусты норовили вцепиться в одежду колючками. Элмерик вспотел, разодрал в кровь ладони и, вдобавок промочил ноги. Уже не раз он успел осыпать проклятиями кусачих мошек, острые шипы, скользкую глинистую дорогу и весь этот лес – таинственный и недружелюбный.
Хотелось пить, но ни одна из встреченных лужиц не вызывала доверия, а чистый родник на глаза не попадался. Когда живот подвело от голода, Элмерик сорвал несколько зрелых на вид ежевичин и отправил их в рот. Ну и кислятина! В лесу были и другие ягоды, но трогать их было боязно. А вдруг ядовитые? Впору было пожалеть, что он плохо учил все эти растения из свитков мастера Патрика.
В конце концов пришлось признать: он заблудился.
– Эй! – Элмерик завертел головой, озираясь. – Есть тут кто-нибудь? Мартин? Орсон? Помогите!
Он звал, пока не охрип, но никто не откликнулся. Птицы притихли. Может, их напугали крики? А может, недовольный шумом лес, приглушил все звуки и его зов не был слышен за пределами этой поляны? Элмерику казалось, что его уши набили ватой. Теперь он был уверен, что за ним следят. Присматриваются. Хихикают даже. Он был незваным гостем в этой тёмной чаще, полной опасностей.
Сейчас Элмерик был бы не прочь увидеть болотный огонёк. Конечно, те заманивают усталых путников в трясину, но можно было посмотреть, куда его поведут, и пойти в другую сторону. Ноги гудели, голова кружилась, а глаза слипались, как после бессонной ночи. А ведь он хорошо выспался накануне.
Оставалось положиться на бардовское везение и идти наугад. Так он и сделал.
Вскоре под ногами стало неприятно похлюпывать, подошвы сапог проваливались в вязкую почву, а каждый оставленный след мгновенно заполнялся тёмно-бурой водой. Деревья вокруг стали ниже и росли всё реже, земля покрылась бугристыми кочками, а болотные травы намекали, что в эту часть леса лучше не заходить. Элмерик выломал себе палку покрепче и теперь тыкал ею в каждую кочку прежде, чем наступить. Он попытался вернуться по собственным следам, но вместо этого забрался ещё дальше в торфяники – сам не понял, как так вышло.
Наверное, его заморочили болотные бесы, которых Орсон так любил поминать к месту и не к месту. Считалось, что им лишь дай волю – заведут в гиблое место, и поминай как звали.
Элмерик не знал, сколько времени прошло. Наверное, закат был уже не за горами. А наступление темноты не сулило ничего хорошего: с восходом луны, по слухам, сила злых фейри только возрастала.
Он достал флейту и сыграл простые чары поиска пути. Ничего не вышло. Может, он что-то напутал в мелодии? Обессилев, Элмерик опустился на поросший седым мхом валун, чтобы перевести дух.
«Когда что-то не получается, остановись и пережди, пока невезение пройдёт мимо», – так говорила прабабка Марджери, которая никогда не болтала попусту. Она ведь была дочерью Вилберри скрипача. Да, того самого! Чаропевца, известного не только в родном Холмогорье, но и в Объединённых Королевствах, на Ветряной гряде и Соляных островах, и даже при обоих эльфийских дворах. Элмерик очень гордился этим родством, но сейчас ему казалось, что знаменитый предок был бы разочарован его поведением.
Пока он пережидал свою «полосу невезения», в лесу заметно похолодало. Небо не предвещало дождя, но августовские ночи уже успели стать по-осеннему зябкими. Эх, зря он ещё утром отшнуровал рукава у старой замшевой куртки. Элмерик приподнял воротник и застегнулся на все пуговицы. Вздохнув, он встал, стряхнул прицепившийся репейник и собрался было идти дальше, но вдруг услышал странный звук, напоминавший плач. Бард настороженно замер, прислушиваясь.
Нет, ему не чудилось. Где-то неподалёку среди болот плакала женщина. Элмерик подобрал свою палку и поспешил на голос.
– Пусть я не рыцарь и не герой, – рассуждал он вслух, лихо перепрыгивая через поваленные деревья, – но оставлять деву в беде нельзя. А что, если бы Брендалин заблудилась? Нет, лучше не Брендалин. Может, это Келликейт упала и повредила ногу? Если найти подходящие ветки, можно сделать волокушу. А ночевать в лесу вместе не так страшно…
Звук собственного голоса успокаивал, даже придавал сил. Элмерик старался не думать, что женский голос в Чёрном лесу мог принадлежать вовсе не человеку, но всё же держал наготове как флейту, так и палку. И надеялся на лучшее.
Плач становился всё громче: Элмерик явно шёл в нужном направлении. Вот только небо потемнело, как перед грозой, в воздухе запахло тиной, грибами и вонючим болотным газом. На болотах зажглись огоньки. Они были повсюду: на пнях, торчавших, словно гнилые зубы посреди мха, на тёмных стволах поваленных деревьев среди поганок. И вряд ли указывали на клады…
– Эй! Есть тут кто живой?!
Гулкое эхо пронеслось между деревьями и, отразившись, вернулось назад – болото добавило в него издевательские нотки. Неподалёку что-то булькнуло. Кто-то тихо захихикал. В тот же миг плач прекратился, и испуганный дрожащий голос ответил:
– Я здеся, над водой. Рик, это ты, что ль?
– Розмари?
Этот чудной говор сложно было не узнать. И болотный морок вряд ли назвал бы его по имени.
Бард продрался сквозь бурелом, оставив на ветвях пару лоскутов рубахи и клок рыжих волос. Перед ним простиралось заболоченное лесное озеро – самое подходящее место для плотоядных фейри. Сквозь зелёный ковёр ряски проглядывала чёрная гладь воды, над поверхностью вздымались кривые коряги, повсюду плавали куски подгнившей коры, сплошь усеянные огоньками. Деревья сплели над озером настоящую паутину из ветвей. Это было бы даже красиво, если бы не смотрелось так зловеще.
А ещё они создали кокон, висящий над озером на стебле толщиной примерно в человеческую руку. Он покачивался, спускаясь всё ниже и ниже к воде. А Розмари находилась внутри.
Девушка без устали обрывала листья и шипастые ветки, но выбраться не могла. Знак сокола на её лице светился алым, отчего весь кокон окутывало слабое сияние. Похоже, оберег мастера Патрика не мог защитить от всего на свете.
Элмерик заметил, что кочки и коряги тянутся дорожкой почти до середины озера. Если осторожно перепрыгивать с одной на другую, до кокона можно было добраться, почти не замочив ног. А колдовская мелодия от сорняков на поле – да, в его репертуаре была и такая – поможет остановить рост стеблей.
Он уже приготовился ступить на первую кочку, когда пленница, разгадав его намерения, крикнула:
– А ну-ка стой! Мне всё равно уже не помочь, а так мы оба пропадём.
– Не говори глупостей, – Элмерик подтянул голенища сапог. – Если ты считаешь, что я могу тебя бросить, то знай: я крайне возмущён.
– Здесь полно болотных бесов, – всхлипнула Розмари. – А ещё я потеряла платок-та.
– И чем бы он помог от болотных бесов?
– Ничем. Но я такая растрёпа, божечки… На тыкву похожа, наверное.
Элмерик, не удержавшись, прыснул. Оранжевое платье среди буйной зелени… действительно, что-то есть.
– Мне плевать, как ты выглядишь. Почему ты об этом думаешь в такой момент? Ох уж эти женщины…
Он ткнул палкой в ближайшую кочку. Вроде, надёжная.
– Стой! Это западня! – Розмари вцепилась в стебли, словно в прутья решётки. – Уж больно любезно тебе тропку проложили. Эти твари умеют выжидать. Будешь думать-та, что почти справился, – вот тут-та они как выскочат! И как утащат тебя на глубину! И сожрут.
– Подавятся.
Элмерик храбрился. Но тут из болота вытянулась костлявая рука бледно-зелёного цвета. Длинные паучьи пальцы попытались вцепиться в кокон, но сокол на щеке Розмари вспыхнул ярче прежнего. Тварь взвыла дурным голосом и спряталась обратно в воду.
– Болотные бесы! – выдохнул Элмерик.
В кои то веки привычное ругательство в точности описывало происходящее.
– Получи, падлюка, – Розмари швырнула вслед твари оторванный стебель. – Шоб тебе птичка мастера Патрика поперёк глотки встала-та! И матушкин оберег рябиновый!
Под водой что то закрутилось, заметалось, будто пиявка перед дождём. Вот только пиявка эта была здоровенная, как сосновый ствол. Однако вскоре всё стихло.
– Думаю, они теряют терпение, – спокойным голосом сказала Розмари; её волнение выдавали только вздымающаяся от частого дыхания грудь и лихорадочный румянец на щеках. – Они не могут сюда взобраться, но и я-та не могу выбраться. Значится, бесы будут ждать, пока я не выбьюсь то из сил. Как думаешь: падаль-та они жрут?
– Н-не знаю… – от страха Элмерик заикаться не хуже Орсона.
Живот аж скрутило, к горлу подступила тошнота, но он старался не подавать виду. И тут в его голову закралась ужасная мысль.
– Брендалин же была с тобой! Где она?!
Буйное воображение Элмерика уже нарисовало картину страшной гибели девушки, но Розмари поспешила его успокоить:
– С ней всё в порядке. По крайней мере, было несколько часов назад, когда мы разошлись-та в разные стороны.
– Почему вы разделились?
– Поругалися, – нехотя, призналась Розмари. – Наговорили друг другу гадостей всяких.
– Ох… Из-за чего?
– Я по деревне-та хожу, всех расспрашиваю, а она стоит молчком, улыбается, колокольчики рвёт. Ну я и разозлилась-та. Грю, что это наша барышня работой брезгует. Я, грю, за тебя всё делать не буду. Давай тоже участвуй. А она нос зажимает. Мол, навозом ей пахнет. Неженка!
Элмерик подумал, что Брендалин, должно быть, растерялась в деревне, как он сам в лесу. Если она всю жизнь прожила в столице, ей должно быть оказались в новинку деревенские запахи. Тут с непривычки кого хочешь замутит.
– А как ты в лесу оказалась?
– Да сдуру. Брендалин всё время ныла: туда не ходи, сюда не ходи, пойдём домой-та. А как возвращаться с пустыми-та руками? Мы ж так ничего и не узнали. Ну я и сделала ей назло-та. Ещё трусишкой обозвала. А теперича выходит, что она была права, – Розмари горько вздохнула.
– Понимаю, – у Элмерика вырвался точно такой же вздох. – Я вот тоже… назло.
Он жалел, что в миг, когда он решил войти в лес, с ним рядом не оказалось Брендалин. Её бы он послушался. Наверное.
– Ты лучше беги на мельницу, Рик. Расскажи обо всём мастеру Патрику. Может, он успеет-та… – Розмари всхлипнула.
Элмерик воткнул палку в землю, обеими руками пригладил полные репьёв кудри и помассировал виски – так ему лучше думалось. Обернувшись, он обомлел. Палка в мгновение ока покрылась листьями, как будто всегда здесь и росла. Лес забрал то, что считал своим. И вдобавок собирался забрать их обоих.
– Я заблудился и не знаю, куда идти, – обречённо признался Элмерик. – К тому же до заката осталось всего ничего. Мне всё равно не успеть.
От этих слов на душе заметно полегчало. Он словно тащил с собой тяжёлый камень, а теперь вдруг выбросил.
Розмари в ответ вздохнула:
– Значится, нам остаётся лишь уповать на чудо и молиться. Авось пронесёт.
Но вряд ли она сама в это верила.
Глава третья
– Ха! Здорово же вы влипли, неудачники!
Элмерик вздрогнул, когда с противоположной стороны озера вдруг раздался знакомый насмешливый голос.
– Джеримэйн! Ты один? А где Мартин с Орсоном? Вы нашли Келликейт? – он даже обрадовался появлению недруга.
– Понятия не имею, они отстали.
Элмерик насторожился. А вдруг это вовсе не Джеримэйн, а болотный бес в его облике?
– Тогда чем докажешь, что ты тот, за кого себя выдаёшь, а не подменыш?
– Ой, Рыжий, ну не начинай. Я – это я, и точка.
– Нет уж, сперва скажи, какими словами ты меня встретил на мельнице?
– Сказал, что твоё место на койке у двери. И вышло по-моему. Видишь, я никогда не бросаю слов на ветер.
– Уф-ф, – Элмерик с облегчением выдохнул.
Действительно, зачем бы болотным бесам принимать облик этого неприятного типа. Им стоило бы превратиться в кого-то, кому Соколята больше доверяли. Например, в мастера Патрика.
– Тогда давайте я вас тоже проверю, что ли, – ухмыльнулся Джеримэйн. – Что было сегодня на мельнице на обед?
– Так мы не обедали.
– Рыжий прошёл проверку. А Розмари пусть скажет, как я её обзывал.
– Королевой свинарника, – вздохнула девушка.
– Ты ей это говорил? – вспылил Элмерик. Но весь его праведный гнев вмиг улетучился, когда корешок, высунувшийся из озера, обвил его щиколотку и дёрнул.
– Ай! – бард вырвался из хватки, и обиженный корешок убрался под воду.
– По моему, эти ребята из озера решили, что вы очень вкусные, – хохотнул Джеримэйн.
– А то без тебя мы не заметили!
Элмерик попытался отвоевать у болота свою палку, но тщетно: та уже пустила корни. Недруг, сложив руки на груди, с усмешкой наблюдал за его усилиями.
– Ла-а-адно, так уж и быть, попробую вам помочь. – Он достал из сапога нож, подышал на лезвие и протёр его рукавом. – Попробуем добраться до кокона вместе сразу с двух сторон. Я отвлеку бесов заклятием безопасного пути, пока ты будешь идти. Или струсишь?
А вот это уже был вызов!
– Я и без твоей помощи справлюсь, – Элмерик достал флейту. – Давай наперегонки – кто первым доберётся?
Джеримэйн лениво кивнул, но его глаза уже загорелись азартом. Розмари покачала головой и, прислонившись лбом к прутьям своей клетки, выдохнула:
– Вот идиоты-та! Куда вас несёт, малохольные?
Но соперников было уже не остановить.
Приложив серебряную флейту к губам, Элмерик заиграл зачарованную мелодию и ступил на скользкую корягу. Из воды высунулся всё тот же узловатый корешок, попытался обвить ногу барда под коленом, но, заслышав музыку, замер, а потом быстро скрылся в глубине, забрав с собой и корягу. Элмерик едва успел перепрыгнуть на следующую кочку, как к нему опять потянулись два зелёных стебля. Что ж, пути назад не было – теперь только вперёд. Каждый миг он рисковал упасть в тёмные воды, жаждущие добычи. Прекратить играть на флейте означало бы верную смерть.
Джеримэйн снова подышал на лезвие, чтобы то запотело, и начертил на нём пальцем какой то символ. Затем повернул нож рукоятью вперёд и выписал прямо перед собой в воздухе несколько фэд огама – магического алфавита, которым издревле пользовались смертные волшебники. Это была не дикая магия, а разрешённое колдовство, однако впечатляло оно ничуть не меньше. Фэды сияли, постепенно растворяясь и осыпаясь золотыми искрами по краям. Даже болотные огоньки потускнели от зависти. Стоило краям немного расплыться, Джеримэйн тут же обновлял знаки. Болотные бесы протянули руки, но обожглись и, ворча, уползли на глубину. Он добрался до середины озера первым, просунул руку внутрь клети, и Розмари отчаянно вцепилась в его ладонь.
Подоспевший немногим позже Элмерик ухватился за кокон с другой стороны – и как раз вовремя: путеводное заклятие окончательно рассеялось. Островок, на котором они стояли, дрогнул под ногами, собираясь уйти на дно.
– Быстрее залазьте наверх! – выкрикнула Розмари
Оба спасителя – один с флейтой за поясом, другой с ножом в зубах – поспешно последовали её совету.
Они успели в последний миг: островок погрузился в воду, выпустив несколько крупных пузырей. Один из них плюнул болотной тиной прямо в лицо Элмерику. Проклятье! Он наспех утёрся рукавом и, тяжело дыша, вскарабкался как можно выше. Под их весом кокон опустился, став ещё на несколько дюймов ближе к воде. Толстый стебель угрожающе затрещал, но выдержал. Знак Соколов на щеке отозвался неприятным жжением – будто крапивой по лицу полоснули.
Теперь он смог разглядеть поближе растение, захватившее Розмари и ахнул:
– Это что, плющ? Никогда не видел такого огромного.
– Добро пожаловать в Чёрный лес, детка, – фыркнул Джеримэйн.
Внизу что-то булькнуло. Сквозь мутную толщу воды Элмерик увидел, как бесы таращили покрытые белёсой плёнкой выпуклые глаза, играли длинными когтями, облизывали бледные губы тонким языком и щерили зубастые пасти. Было слышно даже их тихое шипение:
– С-с-скоро, с-с-совсем с-с-скоро. Не уйдёш-ш-шь.
– Теперь мы все трое влипли, – в голосе Джеримэйна слышался задор, даже радость.
– Тебе это нравится? – ужаснулся Элмерик.
– А что мне, плакать, что ли? Я в Соколы пошёл не для того, чтобы дома отсиживаться. Где ещё найдёшь такие приключения?
– Ты чокнутый!
– Спасибо, я польщён, – Джеримэйн, наверное, раскланялся бы, если бы мог. – А теперь давай, Рыжий, примени своё бардовское вдохновение. Есть идеи, как вызволить нашу глупую бабочку из кокона.
– Да иди ты к бесам! – Розмари обиделась на «глупую бабочку».
– Да уж, идти недалече. Вон они поджидают.
– Прости, я не в этом смысле, – смутилась девушка.
– Тогда следи за языком. Ты же будущая ведьма. Слова ого-го какую силу имеют. Не веришь, спроси у барда.
– Бард думает, что вы обалдели ругаться, когда наша жизнь висит на волоске.
– Вообще-то, на стебельке, – хохотнул Джеримэйн.
Он ещё и смеётся! В такой момент! Ну точно ненормальный.
– Не важно. Просто заткнись и режь, пока я буду играть на флейте. Есть одна идейка, как можно улучшить чары от сорняков. Думаю, так мы сможем вызволить Розмари.
– Вечно тебе достаётся работёнка полегче, – Джеримэйн лихо провернул нож и Элмерик только сейчас заметил, что сквозь дырочку в рукояти продета верёвка, обхватывающая запястье. Даже если выронишь – не потеряешь. Хм, может, этот придурок не настолько безрассуден, как кажется?
– Я тоже подсоблю, чем смогу, – Розмари оторвала несколько побегов, но на их месте сразу же выросли новые. – Не думайте, я не совсем беспомощная-та!
Элмерик только теперь разглядел следы её былых трудов – не только оборванные листья и черешки, но даже следы зубов на стеблях. Сок растения, похоже, был ядовитым – на ладонях у Розмари набухали волдыри.
– Не тратила бы ты силы понапрасну. Они растут быстрее, чем…
Он не договорил, потому что девушка сложила оторванные листочки крест накрест и что то зашептала. Быть может, Элмерик недооценил подругу? Всё-таки её взяли в Соколы, а не на кухню помогать.
Джеримэйн ловко орудовал ножом, и вскоре его руки тоже покрылись волдырями. Он не жаловался, лишь затейливо ругался.
Мелодия Элмерика хоть замедлила рост плюща но, увы, не остановила. Зато сработало заклинание Розмари: побеги, которых касалась девушка, покрывались жёлтыми пятнами, засыхали и отваливались, а новые на их месте не вырастали.
Они почти прорубили путь на свободу, когда Розмари вдруг выронила из рук сложенные листки.
– Ой, чёй-та мне нехорошо. Передохну немножко, – её голос был слабым, веки слипались.
– Эй, Роз, не вздумай спать! – Джеримэйн просунул руку в дыру и потряс её за плечо. – Без тебя нам крышка!
– Я не сплю, не сплю, – она приоткрыла глаза. – Говорила мне маменька: не занимайся, доча, порчей…
Так вот оно что! Элмерик едва не взял фальшивую ноту. Тех, кто занимался порчей и наведением болезней, обычно презирали. Ибо нехорошее это дело, дурное. Поговаривали, что самому колдуну или ведьме сотворённое зло возвращалось сторицей…
– Роз! Говори что-нибудь!
– Это называется мучнистая роса и жёлтая сухотка, – голос девушки был похож на шелест осенней листвы. – Так ведьмы заставляют рожь и ячмень хворать, а садовые деревья – сохнуть и сбрасывать недозрелые плоды. Так можно загубить весь урожай на корню. И шоб скот-та уморить, схожие наговоры творят. Моя матушка сильной ведьмой была. Могла такую ядрёную порчу навести, что не всякий учёный чародей сымет. А я ни-ни! Ток если очень надо.
– Но это же дикая магия, – пробормотал Джерри. – Самая настоящая! У тебя что, в роду эльфы были?
Розмари, заслышав неприкрытое восхищение в голосе, оживилась.
– А ты думал, она только эльфам даётся-та? Да деревенские бабы-та вовсю ею балуются… А ежели в верный день заговор читать, то и любая городская дурочка управится.
– Ты имеешь в виду лунный день?
– Ага. Хотя правильное место тоже важно. Одни упрочают волшбу, а другие, наоборот, сводят на нет. Все знахарки это знают.
– Вам не кажется, что сейчас не время устраивать встречу любителей запретной магии? – пробурчал Элмерик, отрываясь от игры на флейте.
– Заткнись и играй, – оскалился Джеримэйн. – Смотри, почки опять полезли, как бешеные.
– Сам бы поиграл! У меня уже губы онемели.
– Да пробовал я, – Джеримэйн нарочито широко развёл руками и едва не свалился в воду, но вовремя успел уцепиться за ветку, – не вышло. Думал податься в комедианты, да говорят нет ни слуха, ни голоса.
– От твоей мрачной рожи люди бы шарахались! – не удержался Элмерик, удивлённый неожиданным признанием.
– Вот я и говорю: нечего умножать ряды бесталанной шпаны, – неожиданно легко согласился Джеримэйн, подтягиваясь на ветках.
Элмерик решил не принимать этот выпад на свой счёт. Себе он цену знал: как никак целых пять лет зарабатывал на жизнь игрой на арфе и флейте. На его пути встречались и более выдающиеся музыканты, у которых и поучиться не грех, но безголосых неумех было гораздо больше.
В тишине, лишь изредка нарушаемой всплесками болотной воды, они продолжали войну с буйной растительностью, пока все трое окончательно не выбились из сил. Чарами и железом им удалось прорубить в коконе небольшую прореху, в которую могла бы протиснуться хрупкая Келликейт, но не пышка Розмари. Впрочем, она всё же попыталась. Платье предательски затрещало, нижняя рубашка съехала с плеча больше, чем следовало, и Элмерик, покраснев, поспешил отвернуться.
– Уходите! – Розмари подтянула рубаху. – Вы ещё можете вскарабкаться по стеблю, а там – оп-оп, и до земли. Только ветки выбирайте покрепче-та.
– Мы тебя не бросим!
– Рик, вы должны, – речь девушки звучала всё медленнее, она с трудом ворочала языком.
– Дело дрянь. Боюсь, ей уже не помочь.
За эти слова Элмерику сперва захотелось стукнуть Джеримэйна, но, проследив за его взглядом, бард охнул.
– О, боги!
Проклятые стебли всё это время не просто держали Розмари в плену. Они прорастали сквозь неё, прокалывали кожу шипами, вытягивая кровь, а вместе с ней и саму жизнь. Девушка смогла продержаться намного дольше, чем любой другой на её месте.
– Это упырья лоза. Наверное, нам отсюда не выбраться… – Джеримэйн сказал это очень спокойно. Таким тоном обычно интересуются, что вы будете мазать на хлеб: джем или масло?
И Элмерик сделал единственное, что было в его силах – продолжил играть на флейте. Он знал, что разрыдается, если перестанет.
Розмари уже не слышала его музыку. Она ещё дышала, но дыхание становилось всё слабей и прерывистей.
– Вот зараза! – Крючковатый шип впился в руку Джеримэйна чуть выше локтя, шнурок оборвался и нож плюхнулся в воду. Они остались ещё и без холодного железа.
Джеримэйн, сжав зубы, рванулся – и вырвался. Только рукав пропитался кровью.
– Рыжий, а ну лезь наверх!
– Нет, ты лезь первым!
Элмерик думал, что поступает благородно, пропуская приятеля вперёд, но тот почему-то не оценил:
– Иди ты лезешь, или я сброшу тебя к бесам в болото!
Элмерик вдруг понял, что Джеримэйн не шутит. Вот же бешеный! Обхватив скользкий извивающийся стебель обеими руками, бард подтянулся и получил пинка под зад.
– Давай быстрее!
– Я тебе это припомню!
Из глаз брызнули слёзы. Но злость и обида придали ему сил, помогая карабкаться наверх. Элмерик старался не смотреть вниз, но болото притягивало взгляд. Кокон просел ещё на несколько дюймов и теперь почти касался воды. Болотным бесам больше нечего было бояться. Добыча была почти у них в руках. Внизу хрустели ветки, и больше всего на свете Элмерик боялся услышать, как захрустят человеческие кости… Он зажмурился и заорал.
Да пропади они пропадом эти Соколы! Даже по кабакам петь было в разы безопаснее. Ну почему они все не послушались наставника и более мудрых друзей: Мартина, Брендалин…
– Да не ори ты! – Джеримэйн отвесил ему ещё один пинок.
Элмерик замолчал. И вдруг понял, что над болотом воцарилась гробовая тишина. Ни плеска воды, ни скрипа деревьев – ничего. Мир словно замер.
Он осмелился приоткрыть один глаз и тут же разинул рот от удивления. Многочисленные болотные огоньки медленно поднимались с кочек и трухлявых пней всё выше и выше, соединяясь в огромный шар.
Болотные бесы, распялив рты в безмолвном крике, пытаясь заслониться руками от яркого света. Некоторые успели нырнуть и зарыться в ил, другие остались плавать на поверхности воды, превратившись в безжизненные коряги.
Щека с оберегом мастера Патрика перестала полыхать. Неужели, опасность миновала?
Розмари сказала, что спасти их может только чудо, – и оно произошло. Кто-то невидимый глазу сотворил дикую магию небывалой красоты.
Обессилев, Элмерик разжал пальцы и съехал по стеблю прямо на голову Джеримэйну. Но тот даже не подумал возмущаться.
– Видишь, Рыжий? Вот она, настоящая эльфийская магия! Красота – глаз не оторвать.
Элмерик кивнул, и в тот же миг огоньки закружились ещё быстрее. А может, у него просто закружилась голова? Тело стало ватным и словно чужим. Он почувствовал, что падает – медленно, как осенний лист с дерева. Внизу была чёрная вода, но Элмерику было уже всё равно: он погрузился в глубокий сон, больше похожий на беспамятство.
Сознание вернулось вместе с гулким ударом колокола. Элмерик рывком сел и прижал руку к груди, пытаясь унять стук сердца.
За окном барабанил дождь.
Он был на мельнице, в своей постели. И понятия не имел, как здесь очутился.
Его не только принесли, но и переодели в чистую рубаху и забинтовали содранные в кровь ладони. Теперь в комнате пахло, как в лавке аптекаря.
– С добрым утром!
Элмерик повернулся на голос, и увидел Мартина. Тот сидел возле двери на табурете. Его волосы не были заплетены в привычную косу, а висели мокрыми сосульками.
– Под дождь попал, – объяснил Мартин, предугадав вопрос. – Ты лежи, лежи. Все ещё спят.
– Но колокол же уже прозвонил.
– Колокол? Наверное, это у тебя в голове звенит. Принести тебе воды? Или, может, хлеба?
– Не надо. Я скоро сам смогу встать.
– Ну, смотри.
– А где Розмари… она?.. – слова застряли у Элмерика в горле.
– Жива.
– Слава богам! – он откинулся на подушки. – А Джеримэйн?
– Ему досталось меньше яда, чем Роз, но тоже хватило. Мастер Патрик дал им обоим противоядие, так что они оправятся. Нам повезло, что никто не погиб. Но в следующий раз может не повезти. Поэтому больше никаких самовольных вылазок в Чёрный лес, ясно?
– Ты говоришь, как мастер Патрик. Даже интонации похожи, – Элмерик хотел усмехнуться, но охнул. Оказалось, он искусал все губы в кровь. – А Келликейт нашлась?
– Да. Я её нашёл.
Таким подвигом впору было гордиться, но Мартин отчего-то довольным не выглядел.
– И где она была?
Читать бесплатно другие книги:
