Невезучие Устименко Татьяна
— Хорошо сказано! — сердечно похвалила Осса. — Докажи мне, что ты не боишься ничего, и я в свою очередь открою тебе страшные тайны. Но я потребую почти невозможного…
— Не пугай, пуганые уже, — добродушно поддразнила я. — Да я сама кого угодно до полусмерти напугаю! Хочешь?
— Хорошо! — повторила магичка, удовлетворенно потирая руки. — Тебе представится возможность проверить истинность этого утверждения. Я почти вылечила Витку, но ожоги Лизелотты весьма обширны, и моя магия не помогает. Лиззи умирает и…
— И? — Я выжидательно подалась вперед, не сводя с волшебницы зажегшихся надеждой глаз. — Но ведь есть последнее средство?
— Есть! — тяжело вздохнула Осса. — Мертвый жир, взятый с живого упыря, причем не с какого попало, а с верховного…
— Живой упырь — это как? — не поняла я. — Да они же все мертвые по определению.
— Ты не должна его убивать, — пояснила отшельница. — Вожак упырей должен находиться в сознании, когда ты станешь срезать с него кожу. Но на кладбище слишком много его подопечных, и они растерзают любого, неосторожно зашедшего на их территорию…
— Ну и задачка! — потерла лоб я. — Но, знаешь, у меня возникла забавная идея! Для ее реализации мне потребуется… — Я наклонилась к уху Смотрящей и шепнула несколько слов.
Осса звонко расхохоталась, по достоинству оценив мою просьбу, и пообещала достать все необходимое.
Пышная кладбищенская трава упруго прогибалась под ногами, мгновенно распрямляясь у меня за спиной и вновь принимая безупречно непримятый вид. Словно я тут и не проходила, будто и не впечатались в нее мои неторопливые шаги. А кто по собственной воле согласится пройти по жизни, не оставляя на ней своего следа — дурного или доброго? Кто хочет, чтобы память о нем замело пылью веков, не сохранив даже краткого упоминания в песне или балладе? Кто из нас не мечтает прославиться, внушая уважение уже вскользь произнесенным первым слогом своего овеянного подвигами имени? Кто не хочет стать героем, лишь бы не посмертно? Да чего уж тут притворяться, ведь все только этого и хотят!
Я подставила лицо последним поглаживающим прикосновениям клонящегося к горизонту солнца и невесело усмехнулась. На моем поясе интригующе погромыхивал тяжелый мешок, а на плече вальяжно расселась крыса Грымза, которой отводилась чрезвычайно важная роль в задуманной мною авантюре. Я насвистывала врезавшийся в память мотивчик, размеренно топая в сторону кладбища, а в мозгу крутилась ироничная мысль: «Вот так и становятся героями!» Те, кто выживает, естественно.
Вблизи полуразрушенные монастырские корпуса уже не казались столь величавыми, какими они выглядели издалека. Просто скопище обветшалых зданий, кое-где еще покрытых осыпающейся от старости штукатуркой. Медная звезда, символ богини Аолы, валялась на земле, заржавленная и жалкая. Удручающее зрелище. Но кусты шиповника, сплошь усеянные алыми, похожими на кровавые капли цветками, привносили в обманчиво мирный пейзаж нечто невыразимо зловещее, заставившее меня вздрогнуть.
Быстро справившись с тщательно продуманными подготовительными процедурами по предстоящему облапошиванию упырей, я ссадила Грымзу на обломок массивной мраморной плиты, сунула в ее загребущие лапки кусочек колбасы, а сама с аппетитом принялась за ломоть ржаного хлеба с салом, обильно посыпанный ядреным чесноком. Характерный едкий запах чеснока поплыл над кладбищем…
Тем временем солнце успело закатиться, и над мрачными надгробиями повисла густая пелена фиолетового полумрака. Я насчитала не менее трех десятков могил, чрезвычайно запущенных и заросших крапивой. Похоже, мне и впрямь придется столкнуться с организованной и многочисленной упыринной общиной, способной сожрать кого угодно, вплоть до средней упитанности дракона. Оставалось надеяться на свою оригинальную задумку да отчаянно импровизировать, причем так, как не снилось даже самому гениальному эльфийскому актеру.
Над волшебным котлом закручивалась спираль черного дымка. Гедрон лла-Аррастиг зачерпнул ее в ладони и, словно воду, вылил на вольт, изображавший девушку, вооруженную двумя чуть изогнутыми саблями. Губы чернокнижника искривились в судорожной улыбке, преисполненной нескрываемого торжества:
— Безмозглая дура! — злобно прошипел эльф, складывая пальцы в магическом жесте призыва темных сил. — Ты чудом избежала гибели в стычке с Армией Смерти, но тут же по собственной инициативе сунула голову в пасть новой, еще более страшной опасности. И на этот раз помощи тебе ждать уже неоткуда…
Его голос дробился под сводчатым потолком, вызывая гулкое эхо, смахивающее на вой шакала-трупоеда. Звуки нарастали и усиливались, переходя в оглушительную какофонию, способную разрушить толстые замковые стены. И вот наступил момент пика, почти рвущего барабанные перепонки.
— Проснитесь! — требовательно воззвал чернокнижник, взмахивая широкими рукавами и становясь похожим на ворона, кружащего над разрытыми могилами. — Властью, данной мне принцем демонов, я приказываю вам пробудиться от сна и убить дерзкую девчонку, осмелившуюся бросить вызов судьбе! Проснитесь, упыри!
Заскучать я не успела. Надгробный камень ближайшей могилы медленно приподнялся и, надсадно кракнув, повалился набок. Я зачарованно наблюдала, как вспучившуюся землю расколола глубокая трещина, из которой высунулась синюшная костлявая лапа, оканчивающаяся кривыми когтями. Следом за ней показался скрюченный торс в болтающихся на нем обрывках коричневой шерстяной рясы и непропорционально увеличенный череп, прикрытый лоскутом от капюшона.
— Фу-фу-фу, — не очень разборчиво проворчал упырь, принимая сидячее положение. — Ну и вонь! Никак, человеческим духом пахнет?
«Человеческим? — Я изумленно запихнула в рот остатки бутерброда. — Вроде бы упырям положено бояться чеснока?»
Одним рывком тварь выкарабкалась из земляной норы, откинула свисающую на лоб ткань и шумно повела приплюснутым носом. Я содрогнулась от омерзения. Упырь имел массивную морду, чем-то смахивающую на волчью, а из его угловатых челюстей выпирали подгнившие желтые клыки. Чудовище остановило на мне взгляд кроваво-красных зрачков и нехорошо усмехнулось.
— Братья, отгадайте, что это: зимой и летом одним цветом? — чуть пришепетывая, ехидно вопросила тварь.
Я потрясенно округлила глаза. Оказывается, не одна я люблю загадки!
— Кровищ-ща! — громогласно прокатилось над кладбищем.
Выбирающиеся из могил упыри окружили меня плотным кольцом, с любопытством наблюдая за нахальной девицей, непринужденно рассевшейся на осколке мрамора. Я чинно сложила руки на коленях и послала тварям свою самую лучезарную улыбку.
— Ты кто? — подозрительно спросил первый упырь. — Жратва? Почему тогда нас не боишься? Да и пахнешь ты как-то странно, невкусно…
— Девушка я! — торжественно провозгласила наглая я. — В самом что ни на есть собственном соку. Добрая, красивая и смелая. Намного смелее вас! И к тому же настоящий лидер.
Упыри возмущенно зароптали.
— А чего это смелее-то?! — донесся до меня чей-то возмущенный тонкий голосок, ломающийся и, похоже, совсем еще юношеский. — Бабы, они лидерами не бывают, на то они и бабы!
— Ага! — насмешливо парировала я. — Знаю я эти ваши мужские лозунги: лидеры мы, а не бабы, потому что мы — не бабы! Так?
— Девушка! — сурово прервал меня первый упырь. — Ты меня не путай и клыки мне не заговаривай, они у меня не болят.
— А мне оно надо? — как можно более стервозно фыркнула я. — Мне и дела нет до ваших кариозных клыков. Я вам не зубная фея, а лекарь-вирусолог. К тому же я всегда выступаю за равные права мужчин, тьфу, то есть упырей и женщин!
— А мы — за разные! — ехидно прилетело из толпы кровососов.
— Чем заразные? — так и подпрыгнула я. — Вот я же говорила, на этих кладбищах сплошные вирусы!
Упыри обиженно засопели, оскорбившись за свои родные могилы.
— Ну и малахольная же девка нам на этот раз попалась! — заржал любитель загадок. — Чего ты там про лидера вякала? Значит, станешь лидирующим блюдом нашего сегодняшнего ужина. Да мы сейчас тебя загрызем, даже косточки не останется!
— Фи, — брезгливо сморщила носик я, — как же это грубо, банально и примитивно. Вот поэтому вас трупоедами и называют!
— Мы не трупоеды! — многоголосо возмутились упыри. — Мы дети Тьмы, воинство ночи. Мы элита черных сил, самые умные и сильные.
— Не верю! — кокетливо протянула я, томно потягиваясь. — А я-то мечтала, что мою дворянскую кровь будут пить лишь избранные чудовища!
— А мы и есть избранные! — еще ближе подступали упыри, оголодало щелкая клыками.
— Не верю… — вредно тянула я.
— Ха! — насмешливо хмыкнул первый упырь. — Так я и знал, что в бабах-стервах есть эта маленькая сморщенная штучка!
— Это какая? — недогадливо захлопали глазищами его братья.
— Изюминка! — томным шепотом подсказала я.
Упырь довольно осклабился.
— Ой, да это еще что! — бурно всплеснула руками я. — Вот я одну загадку уже пятнадцать лет отгадать не могу.
— Какую? — заинтересовались упыри.
— Сколько упырей может войти в один церковный склеп?! — возбужденно выпалила я и тут же опечаленно добавила: — Уверена, что нисколько! Слабо им в освященное место залезть!
— И не слабо вовсе! — возмущенно взревели твари. — Мы не трусы!
— Ну да, помню, помню, — саркастично промурлыкала я, недоверчиво складывая губы бантиком. — Мы не бабы и бла-бла-бла…
— Братья, айда! Докажем этой дуре, что мы самые крутые! — героически взмахнул лапой первый упырь. — Пусть сама убедится!
— Да-да, мы круче всех! — слаженно проскандировала толпа тварей. — Самый лучший богатырь — это шустренький упырь!
— Пока не увижу — не поверю! — Я скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась.
Упырь-заводила возмущенно сплюнул сквозь клыки и решительно зашагал к развалинам церкви. За ним потянулись все остальные. Шествие замыкала я с Грымзой на руках.
Странная делегация приблизилась к прочной железной двери, ведущей в глубь церковного склепа.
— А ты вон там, в сторонке, постой! — приказал вожак. — Что-то я тебе не доверяю, психованная!
— Да пожалуйста! — высокомерно задрала нос я, отходя на десяток шагов.
Упыри начали медленно, один за другим, спускаться в склеп, передергиваясь и поохивая от энергии священного места, жалящей их почище роя лесных пчел. Последним в подвал сошел говорливый упырь:
— Ну, убедилась, дурочка?! — торжествующе крикнул он. — Мы все сюда вошли, еще и место свободное осталось. А сейчас мы снова выйдем наружу и выпьем твою кровь!
— Ага! — буркнула я. — Размечтались! — и махнула рукой.
Грымза спрыгнула с каменного бордюрчика, красиво опоясывающего вход в склеп, и выдернула вбитый за дверью колышек, удерживающий веревку установленного мной противовеса. Железная дверь с грохотом захлопнулась. Я молнией метнулась к склепу и задвинула массивный засов. В зарешеченное окно подвала тут же высунулось несколько растопыренных лап, бешено полосующих воздух выставленными когтями.
— Дрянь хитрая, выпусти нас отсюда немедленно! — обреченно орали упыри. — Это место жжется словно огонь!
— Вот еще! — жестоко хохотнула я, выхватила сабли и подошла к решетке. — Жаль, что я не успела загадать вам свою вторую загадку. Сколько упырей может поместиться в один гроб?
— И сколько?! — испуганно взвыли кровососы.
— Ну это смотря как нарубить! — оповестила я, взмахивая клинками…
И тут наконец-то произошло то, на что я и рассчитывала.
— Отец! — похоронным хором заревели плененные упыри. — Приди, спаси нас!
Самое красивое могильное надгробие, высеченное из серебристого мрамора, взметнулось вверх, разлетаясь на сотни мелких осколков. Из открывшегося провала начал подниматься кто-то огромный, закутанный в бесформенный черный балахон…
Тварь обладала поистине монументальными габаритами, возвышаясь надо мной на добрых полметра. Не иначе при жизни отец-настоятель отличался внушительной мужской статью, ничуть не уступавшей его расхваленным фрау Оссой умственным способностям, которые я и собиралась проверить. Великий упырь распахнул бездонную пасть и издал рык, заставивший полечь густую кладбищенскую траву. У меня чуть ленточку с волос не сдуло. Грымза сердито пискнула, зажала лапками уши и привычно юркнула в нагрудный карман моего кафтана. Похоже, с отцом-настоятелем мне придется разбираться один на один. Я хмыкнула, вложила сабли обратно в ножны и отвесила упырю галантный поклон. Тварь прихлопнула пасть и воззрилась на меня довольно благожелательно.
— Приветствую ваше сиятельное упырство! — пафосно выдала я, упирая руки в боки и принимая донельзя горделивую позу. — Я Рогнеда, знаменитая лекарка! Прослышала я о поразившей вас заразной болезни и срочно прибыла в это замогильное место, дабы милостиво избавить страждущих пациентов от мук нестерпимых!
— Э-э-э? — всерьез озадачился упырь, недоуменно почесывая под капюшоном балахона. — Ы-ы-ы?
— Вот-вот, и я о том же, — поторопилась поддержать я. — А ваши братья этот плачевнейший диагноз мертвячий, мною компетентно поставленный, подтвердили полностью! Так что, будем лечить? — В поисках поддержки я обернулась к подвальной решетке, откуда торчали скорбно выставленные упыриные лапы. — Или проще вас добить, болезные, чтобы зря не мучались? Если нет, то требую фигурального согласия на экстренное лечение…
Похоже, упыри не совсем уловили суть моих мудреных речей, но поняли главное — в случае несогласия я нарублю из них неплохое чахохбили.
— Офигеть! Фигасе! Фигу! На фиг?! — нестройно донеслось из подвала.
— О! — наставительно подняла палец я. — Что и требовалось доказать! Недаром я всегда утверждаю, что возможности медицины безграничны. Ограничены возможности пациентов!
— Э? — еще эмоциональнее выдал настоятель, усиливая нервное почесывание макушки.
— Так что, будем лечиться или помрем спокойно? — продолжала напористо приставать я, наступая на шокированного моей наглостью упыря.
— Предпочитаю нестандартные методы лечения сколиоза путем торжественного отправления ритуальных услуг! — басовито долетело из-под черного капюшона упыря.
Грымза насмешливо присвистнула и покрутила пальчиком у виска, намекая на умственное расстройство, поразившее настоятеля.
— Ну это ты, подруга, зря! — мягко попеняла я крысе. — Он пытался довести до нашего сведения, что горбатого могила исправит. Весьма точное замечание. Кстати, я предлагаю вам именно нетрадиционные методы лечения! — вежливо обратилась я к твари. — Испытаем?
Упырь хмыкнул весьма неопределенно, но, тем не менее, уселся на обломок плиты и выжидательно замолчал.
— Значит, так. — Я расхаживала перед ним с видом ученого лекаря, читающего свою коронную лекцию. — Медициной доказано, что вампиризм является не чем иным, как вирусом, передающимся строго через кровь и слюну пациента. Дабы излечить сию опасную заразу, требуется ввести в пораженный организм некоторую порцию естественного антисептика, такого как освященная вода, серебро или осиновый кол…
Внимательно слушающий меня настоятель протестующе всплеснул лапами:
— Наблюдаю бинарный характер высказываний индивидуума, уже утратившего свою социальную активность по геронтопризнаку!
— А это еще бабушка надвое сказала! — перевела я для озадаченной Грымзы. — Неправда ваша, уважаемый! Я гарантирую положительный результат. Смотрите сами. — Я извлекла из привешенной на пояс сумки бутылочку с освященной водой, откупорила и брызнула ее на лапу упыря.
Обожженная плоть задымилась, тварь взвыла от боли.
— Вот! — бурно возликовала я. — Реакция есть, но концентрация вируса в организме слишком велика, нужно более сильное снадобье!
— Налицо явный дуалистический принцип использования сельскохозяйственных орудий на гидроповерхности! — хмуро парировала тварь.
— А это вообще вилами на воде писано, — расшифровала я. — Фи, негоже столь могучему упырю бояться лекарских примочек. Ну как, проявите смелость и рискнете воспользоваться безотказным средством?
Настоятель нерешительно пожал квадратными плечами.
— Ага! — поощрила я. — Попытка не пытка! — С этими словами я выхватила из сумки остро отточенный осиновый кол и вогнала его в грудь упыря.
Тварь душераздирающе застонала и завалилась навзничь, судорожно скребя землю длиннющими когтями. На ее губах выступила пена, глаза закатились под лоб. Похоже, упырь впал в кому.
— Ну помереть он, может, от этого и не помрет, но помается изрядно! — оценивающе проворчала я, вытаскивая из голенища сапога тонкий ножичек и аккуратно срезая часть упыриной шкуры вместе со слоем подкожного жира. — Это я ему как лекарь, хм… как честный шарлатан обещаю!
Уже отойдя на некоторое расстояние от кладбища, я снова обратила внимание на слезные рыдания упырей, несущиеся из прочно запертого подвала. Я улыбнулась — поделом им, немало они безвинного народу загубили… Но тут я случайно вспомнила слова волшебницы, коротко обмолвившейся о том, что лучше сторожей Заповедной рощи ей не сыскать. Я разочарованно вздохнула.
— Беги назад, — попросила я Грымзу, — и перегрызи вторую веревку. Тогда прикрывающая окно решетка поднимется, и упыри выйдут на свободу.
Крыса шустро умчалась выполнять поручение.
— Вот так-то! — ликующе прищелкнула пальцами я. — Как это прозвучало бы в исполнении отца-настоятеля: антитезисные свойства умственно неполноценных субъектов в контексте выполнения государственных нормативных актов. А в моей вольной интерпретации это означает: дуракам закон не писан! Или еще проще! — Мой голос эхом разносился над почтительно затихшим кладбищем: — С женщинами не спорь, хуже будет!
Глава 9
Истосковавшийся по дружескому общению Орешек капризно прихватил мои пальцы своими мягкими губами, а потом и небольно сжал их зубами, требуя ласки и внимания. Я поцеловала белую звездочку, украшавшую лоб скакуна, и угостила круто посоленной горбушкой хлеба. В мгновение ока умявший угощение жеребец трогательно пихнул меня головой и подставил бок, приглашая вскочить в седло.
— Ишь как радуется, холера брыкливая! — буркнул Михась, даже и не пытавшийся скрыть собственного облегчения. — Быстро же вы возвертались, я и испужаться за вас не успел ишо! Да и девок не узнать. — Он указал пальцем на Витку и Лизелотту, суетившихся возле подвешенного над костром котелка. — Прямо будто заново на свет народились!
А вот в этом мой оруженосец действительно не ошибался. Про золотоволосую Витку не скажу, врать не стану, но вот молоденькую ведьмочку добытый мною упыриный жир и точно вернул с того света. Девушка еще покачивалась от слабости, да и уставала быстро, но с ее бледной кожи напрочь сошли уродливые ожоги, не оставив и следа. Обгорелые брови и ресницы потихоньку отрастали, и стало заметно, что скромная, тоненькая словно тростинка девушка весьма недурна собой. А уж когда улыбается, так и вовсе краше солнышка ясного выглядит! Правда, я пока сильно сомневалась в ее магических талантах, но фрау Осса, безмерно зауважавшая меня после вылазки в упыриный заповедник, с серьезным видом поклялась, что в походе на остров Ледница ее ученица нам весьма пригодится. Причем не раз и не два. А я и не спорила, успев всей душой прикипеть к спасенной мною ведьмочке. Я даже отдала восхищенно взвизгнувшей девчушке свою отважную крысу, втихомолку попросив Грымзу присмотреть за выздоравливающей магичкой. Геройская животинка понимающе кивнула и приложила лапку к своей серой голове. Наблюдавший за этими эскападами Михась шокированно открыл рот. Похоже, он уже успел позабыть о человеческом прошлом нашей хвостатой спутницы.
Повеселевший Тайлериан усиленно охмурял смущенно краснеющую Витку. Я вполне благожелательно относилась к его матримониальным планам, немного жалея болезненно переживавшую их любовь Кайру, в глубине души сходившую с ума от ревности. Впрочем, кареглазая эльфийка вела себя настолько сдержанно, что в ее сердечные переживания оказалась посвящена только одна я. Я, как могла, утешала телохранительницу принца, после битвы на болоте проникнувшись к ней самой искренней симпатией. Мы с Кайрой все же стали подругами. Несколько накалившуюся обстановку разрядила фрау Осса, с помощью Колоды Судьбы нагадавшая расстроенной девушке будущую неожиданную любовь и ослепительно красивого жениха, да к тому же еще и мага-некроманта. Я потрясенно присвистнула. Кайра вытерла мокрые глаза и немного приободрилась.
Витка, поначалу панически шарахавшаяся от горбатого принца, вскоре привыкла к его неординарной внешности и начала смотреть на него чуточку приветливее. Стало понятно, что все у них сладится, причем самым замечательным образом. А я, глядя на их улыбочки и ужимочки, уже не раз невольно вспоминала прочно запавшего мне в сердце эмпирского злодея, притягательного до одурения. «Вот ведь беда, — укоряюще хмыкала я, виня саму себя, — и как это тебя, милочка, угораздило влюбиться в мерзавца? Тебе бы ненавидеть его лютой ненавистью или бояться, ан нет…» И тут я не на шутку задумалась — а можно ли любить того, кто боится тебя, или же того, кого боишься ты? Подумала-подумала, да и пришла к неожиданному выводу: в любви никто никому ничего не должен. Любовь — это когда по-другому нельзя!
Я уже всунула в стремя носок сапожка, как вдруг увидела шедшую через поляну и призывно помахивающую рукой фрау Оссу. Высокий лоб волшебницы перерезала глубокая морщина озабоченности, глаза смотрели задумчиво. Я протяжно присвистнула и передала Михасю уздечку нетерпеливо приплясывающего скакуна. Судя по всему, магичка вполне созрела для обещанного мне разговора. Осса не останавливаясь прошла мимо меня и углубилась в лес, коротким повелительным взмахом ладони приказав следовать за собой. Пришлось подчиниться. Шагая по мокрой траве, оставлявшей пятна на голенищах моих светлых сапог, я пыталась разобраться в собственных эмоциях. С одной стороны — меня терзало жуткое любопытство, а с другой — я отлично понимала, что иногда информация становится не даром или благом, а обузой и наказанием. Ибо взваливает на владеющего ею человека тяжкий груз обязательств и обязанностей. И сейчас интуиция мне подсказывала, что поджидающие меня секреты окажутся чем-то чрезвычайно опасным, отнюдь не относящимся к невинным побасенкам.
Осса достигла уединенной лесной прогалины, красиво обрамленной раскидистыми кустами лещины, и опустилась на замшелый пенек, выжидательно поглядывая на меня снизу вверх. Сегодня ее прозрачные глаза казались неожиданно, почти по-детски наивными. Так может смотреть доверчивое дитя, пугливо ожидающее — вот к нему придет обещанный сказками герой и прогонит темные ночные страхи. Я нисколько не ожидала подобного от могучей волшебницы, поэтому недоуменно хмыкнула и растерянно отвернулась. А что мне оставалось делать? Мне почти насильно навязали роль спасительницы всего живого, объявив носительницей некоего смутного пророчества. При этом бесцеремонное провидение забыло одну существенную деталь — испросить моего согласия, хочется ли мне добровольно принимать на себя эти самые треклятые обязанности, навсегда отказавшись от возможности спокойно прожить отпущенный мне век. Ага, может, и спокойно… но при этом уныло, серо и никчемно. Право же, жизнь слишком коротка для того, чтобы попусту растратить ее на банальное выкорчевывание дерева, разрушение дома и рождение дочери, что бесспорно является важнейшими задачами каждой нормальной женщины. Быть нормальной так просто и понятно, но при этом — совершенно не интересно. Да и поздно уже отступать, ведь я решилась стать Воином Судьбы еще тогда, в шатре Смотрящей сквозь время. Можно слушаться увещеваний здравого рассудка, а можно — последовать зову сердца. Пусть глупого и взбалмошного, увлекающегося и рискующего, но четко различающего — этот риск обоснован, ведь он направлен во спасение сотен и тысяч невинных существ. И я поклялась себе, что никогда впредь, как бы тяжело мне ни пришлось на моем скорбном пути, я не пойду на сделку с собственной совестью, не поддамся страху и желанию отступить, струсить. Не предам друзей и не укроюсь за их спинами, не брошу слабого и не укорю нерешительного. А если мне придется погибнуть… что ж, это все-таки намного лучше, чем умереть от старости или болезней. Ибо лишь в этом случае я смогу сказать, что жила настоящей жизнью, я не прозябала где-то на задворках судьбы или влачила жалкое существование пришибленного невезением неудачника.
Я сорвала стебелек земляники и, прижимая языком к небу, с усилием раздавила едва начинавшую розоветь, еще твердую и недоспелую ягодку. Кислый, освежающий сок брызнул мне в рот, и замутненное колебаниями сознание прояснилось. Под моими ногами раскинулся ягодник, усеянный зреющими бусинками земляники. Мое лицо согревали теплые солнечные лучи, а где-то в самой глубине леса звонко чирикала неизвестная мне птица. Юркая белочка резво взбежала по ветке дерева и немного смущенно опустила в мою подставленную ладонь свой скромный дар — крупный орех, видимо извлеченный из ее личных запасов. Но боги, таким трогательным выглядел этот непритязательный подарок, что я растроганно вздохнула, проглатывая подступившее к горлу рыдание, и крепко сжала кулак, ощущая дискомфорт от впившегося в кожу остробокого плода. И с огромной болью, безмерно превосходящей боль от режущих граней ореха, я поняла — больше всего на свете я желаю спасти, оберечь, защитить эту земляничную полянку, малышку-белочку и золотые нити солнечных лучей. Весь этот мир — такой чудесный и удивительный. А если мне суждено отдать за их спасение всю себя, то пусть я растворюсь в нем, стану травой и землей, небом и водой, ветром и дождем. И тогда я уж точно останусь частью этого прекрасного мира, который должен жить вечно!
Думаю, Осса правильно расшифровала смену моего настроения, четко отразившуюся в мимике и блеске глаз, потому что вскочила на ноги и порывисто сжала мои испачканные зеленью пальцы. Наши взоры встретились…
— Все так плохо? — полуутвердительно-полувопросительно шепнула я, отвечая на ее крепкое рукопожатие и невысказанную просьбу о помощи.
Волшебница кивнула:
— Еще хуже, чем мы предполагали. В Долине мертвых, расположенной в самом центре далекого Айгюпта, находится жерло огромной воронки, некогда образовавшейся от действия чудовищно-разрушительного оружия, примененного ушедшими расами. О, это была страшная война, полностью уничтожившая человеческую цивилизацию. Великие Демиурги смогли воссоздать и возродить нашу планету, и сотни лет мы жили в мире и согласии. Но сейчас равновесие Зла и Добра нарушилось. В какой-то стране появился могучий черный маг, безудержно рвущийся к власти. Он непрерывно творит темную волшбу, выбрасывая в эфир массу негативной энергии. А поэтому тысячи мертвых душ — озлобленных и жаждущих мщения, веками спавших на дне воронки, — внезапно пробудились и вознамерились вновь вступить в битву. Их гложет зависть к живым, и они не успокоятся, пока не выпьют нашу кровь, не сожрут нашу плоть, не иссушат наш разум. Они есть сила Тьмы, оплот ненависти, сердце разрушения, а имя этой силе — Ветер Инферно. Могучий чернокнижник, ставший предателем и отщепенцем, сумел заручиться помощью демонов Нижнего уровня и этим вызывает мощный поток некромантической энергии, пробудившей Ветер Инферно. Теперь миру грозят неисчислимые беды: войны, голод, эпидемии, гибель. И боюсь, только сама королева Смерть способна изыскать способ утихомирить эту страшную силу…
Я печально улыбнулась, пытаясь постигнуть весь ужас произнесенных волшебницей слов:
— Я должна попасть на остров Ледница и просить поддержки богини?
— Да! — откликнулась Осса. — Если она сможет и захочет помочь. Для этого ей потребуетесь вы — все шестеро Воинов Судьбы, коим и придется вести бой с Чернокнижником, Невезением и Ветром Инферно. Будущее нашего мира в ваших руках.
— Мы уже говорили тебе о своей готовности исполнить предначертанное! — мягко напомнила я. — Наше решение неизменно!
— Нет, — отчаянно затрясла головой магичка, — вы пока даже не представляете, через какие опасности предстоит пройти тем, кто осмелится бросить вызов Ветру Инферно! Вас ожидают немыслимые испытания и муки, во много раз превосходящие самую жестокую пытку…
— Не пугай меня, волшебница! — прикрикнула я. — Откажись мы, и подобная участь постигнет всех!
— Верно! — всхлипнула Осса. — Все верно!
— Тогда не будем терять времени, — подвела итог я, отбрасывая ненужные сантименты. — Как попасть на Ледницу?
— О, это трудно, — посетовала Осса. — Остров состоит изо льда и не стоит на одном месте, а постоянно дрейфует по водам Холодного моря. Найти путь к острову способен лишь тот, кто видит не глазами, но сердцем, а открыть проход к Храму Смерти сможет только он один — Не знающий промаха стрелок.
— Ничего не понимаю, — криво усмехнулась я. — Ты говоришь загадками, Смотрящая.
Но вместо ответа Осса бессильно развела руками.
— Я рассказала тебе все, что мне поведали Карты Судьбы. Ищи этого проводника в портовом городе Рюнге. И еще — некогда я встречала твою мать и раскидывала для нее Расклад Судьбы. Провидение пообещало, что у нее родится дочь, способная спасти мир, и приказало отдать Феррис некую вещь, испокон веков хранившуюся в Храме Розы…
— Часть пророчества сбылась, — подтвердила я, извлекая из поясной сумки небольшой кожаный ларчик, доставшийся мне от матери. — Я Рогнеда, дочь Феррис. А заветная вещь… — Я откинула крышку шкатулки, Осса заглянула внутрь и со вздохом облегчения указала пальцем на одну из хранящихся в ларчике безделушек.
— Не знаю, что это и для чего оно предназначено, — улыбнулась магичка, — но артефакт не потерялся, а следовательно, он еще выполнит свое предназначение.
— Значит, Рюнге… — с оттенком самовнушения пробормотала я, мысленно уже настраиваясь на новый этап нашего затянувшегося путешествия.
— Рюнге! — подтвердила Осса и начертала в воздухе звезду, призывая на мою голову благословение богини Аолы. — Иди, дочь моя, да хранят вас Пресветлые боги!
Гедрон лла-Аррастиг уже не злился и не бесился. Возможно, по причине того, что все бьющееся в его лаборатории уже было разбито, все хрупкое — расколочено, рвущееся — разорвано, а податливое — разрушено. Чернокнижник сидел на обломке ранее удобного кресла и рассеянно выгрызал засевшие под кожей занозы. Меланхолично сплевывая мелкие щепочки, он совершенно не ощущал боли в обожженных, ставших нечувствительными ладонях, и неотрывно смотрел на разложенные перед ним фигурки Воинов Судьбы. В чем же он ошибся, где допустил промах? Скорее всего, он зря уделил столько внимания их предводителю — Светлой Деве. О-о-о, девчонка оказалась далеко не так проста! Сумела-таки понять, что суть преследующего людей невезения кроется отнюдь не во внешних причинах и факторах, а в людских мыслях и поступках. Поверила в себя, и вот итог — играючи обвела вокруг пальца целую ораву упырей, добыла лекарство и спасла умирающую ведьму.
Некромант заскрежетал зубами, но уже не осмелился даже прикоснуться к вольту Рогнеды, косясь на него с затаенным страхом. На душе кошками скреблась тревога, возвращаясь с пугающей навязчивостью и ехидно нашептывая: «Побежденное княжной невезение перешло на тебя!» Но чернокнижник глубоко вздохнул, расслабил сведенные судорогой мышцы и попытался взять себя в руки. Он не признавал себя побежденным!
«Ладно, — подумал эльф, успокаиваясь и возвращаясь к способности мыслить логически. — Пойду, пожалуй, другим путем! Займусь кем-нибудь менее сильным и находчивым… — Он немного подумал, взвешивая все „за“ и „против“, и выбрал куклу, изображающую маркграфа Вольдемара. — Начну все сначала и попытаю счастья с этим слюнтяем. — Гедрон мерзко усмехнулся, открыто презирая эмпира за его доброту и душевную деликатность. — Устрою ему чуток неприятностей, — он улыбнулся почти ласково, собственническим жестом поглаживая безответного вольта, — маленьких таких, со смертельным исходом!»
Конские копыта бойко цокали по усыпанной гравием дороге. Надо сказать, по дороге вполне ухоженной и добротной. Мы еще вчера пересекли отмеченную полосатыми столбиками границу, разделяющую два маркграфства — Эйсен и Рюнхен. Я с немалым облегчением распрощалась с болотистой родиной эмпиров, своей сыростью, пасмурностью и комарьем надоевшей нам всем до одурения. Рюнхенские же земли радовали зеленью роскошнейших лесов, ближе к побережью грозивших, по обещанию начитанного Тайлериана, перейти в жаркие, перенасыщенные запахом йода солончаки. Это маркграфство, управляемое твердой рукой вдовствующей графини Фриры де Майло, в основном жило поставленным на широкую ногу рыболовным промыслом, да еще торговлей лечебными солями и грязями, приносившими немалый доход. На территории Рюнхена располагался самый крупный антейский порт, город Рюнге — по словам очевидцев, весьма грязный, шумный и плотно населенный. Меня не очень-то прельщала опасная перспектива оказаться в столице маркграфства, ведь там вполне могли обнаружиться соглядатаи, выслеживающие нас с принцем, но, увы, именно туда нам и требовалось попасть. Закон подлости — один из самых живучих и часто применимых приемов, выбираемых коварной судьбой, напрочь аннулирующий все прочие правила. Впрочем, как это показали последние события, по части заковыристых приемчиков мы и сами оказались совсем не дураками.
Припекало. Я утерла потное лицо и тоскливо подняла глаза. Как назло — в небе ни облачка, лишь далеко в голубой выси радостно мельтешит распластанный драконий силуэт. Я завистливо вздохнула. Ему-то хорошо, поднялся повыше и всласть наслаждается свободой, ловит попутный ветерок. Нет чтобы спуститься пониже да и…
— Эй, змеюка летучая! — изо всех сил заорала я, привстав в стременах и изрядно напугав наш заморенный полуденным пеклом отряд. — А ну, подь сюда!
— Ась? — с готовностью ответствовал Трей, со всей дури чуть не грянувший оземь перед мордой испуганно поднявшегося на дыбы Орешка. — Чего изволишь?
— От басурман! — сурово рыкнула я, усмиряя жеребца. — Тебя заставь молиться Аоле, так ты от усердия и лоб себе расшибешь. Ни в чем ты меры не знаешь!
— Ага! — удачно скопировал мое любимое словечко летун, дурашливо ухмыляясь зубастой пастью. — Ну и вредная же ты девка, княжна! Тебя, наверное, мама в праздник строителей родила, вот ты и строишь всех по жизни…
— Цыц! — с напускной суровостью прикрикнула я, пряча улыбку. — Ты и сам не лучше, зело языкат! О боги, дайте мне мудрости и терпения, чтобы крылья раньше времени этому нахалу не оборвать!
— Мудрым и добрым можно считать того, кто, споткнувшись о дракона, называет его драконом, а не… — со вкусом ввернула неприличное словечко подъехавшая Кайра, с неприкрытым интересом внимавшая нашей беседе.
Трей задумчиво выкатил глаза, соображая, кого же сейчас обсмеяли, меня или его.
— Первый человек, бросивший ругательство вместо камня, стал творцом цивилизации, — глубокомысленно произнес Тай, подмигивая Кайре. — С тех пор ругательствами бросаются к месту и не к месту. И в этом заключается главная правда жизни!
— Ой, — иронично хмыкнула я, — ну что вы, эльфы, за раса такая въедливая? Так и норовите из любой ситуации развить несанкционированные философские дебаты. А я ведь только и хотела, что попросить выросшего в пустыне, а потому привыкшего к жаре дракона лететь пониже, чтобы прикрыть нас отбрасываемой им тенью…
— Нехорошо, — лицемерно ухмыльнулся принц, первым тут же пристраиваясь точно под летуном и невозмутимо продолжая путь, — извлекать выгоду из всего и всех! Надо же, решила использовать друзей. Какая же ты эгоистка, княжна!
— Может, и нехорошо, зато практично! — насмешливо буркнула я. — И это тоже правда жизни, еще почище чем твоя!
— А в чем она состоит на самом деле, эта ваша правда? — окликнул нас дракон.
— Правда в том, что все вокруг врут! — Я показала принцу язык, намекая на его заумные философские изыскания. — Всю жизнь!
— А в чем тогда смысл жизни? — совсем растерялся простодушный Трей.
— В том, чтобы своевременно научиться извлекать правду из всего, даже из вранья и неприятностей. Пока тебя не убили! — язвительно провозгласила я.
— Круто завернула! — припух дракон. — Жаль, что ты не драконица. Я бы тогда в тебя точно влюбился…
— Еще чего! — Я состроила Трею глазки.
Кайра обидно расхохоталась, бормотнув что-то про нашу нетрадиционную сексуальную ориентацию. Тайлериан недовольно фыркнул.
Невдалеке показалась опушка небольшого лесочка, обещающего долгожданную прохладу и отдых. Все облегченно вздохнули.
— Вот прикинь, — не желал сдаваться приободрившийся эльф, — например, кто-то вляпался в крупные неприятности и кричит: «Спасите, помогите!» Как ты собираешься извлекать выгоду из подобной нелегкой ситуации?
Я почесала в затылке и только открыла рот, собираясь выдать ехидный ответ, как неожиданно до нашего слуха донеслись хриплые вопли, без сомнения шедшие из того самого лесочка.
— Помогите, люди добрые, Аолой заклинаю! — жалобно выводил сиплый мужской голос. — Спасите, убивают!
Мы с принцем шокированно переглянулись.
Как уже неоднократно подтверждалось на практике — все законы подлого невезения писаны специально для неудачников. Для счастливчиков придуманы законы везения. Правда, я уже окончательно пришла к выводу, что границы везения и невезения весьма расплывчаты и подвержены смещению. Оставалось доказать это остальным.
Приглядевшись к кричавшему, я возмущенно охнула и, пришпорив Орешка, резвым галопом поскакала к лесу, ибо в призывающем на помощь мужчине я с первого взгляда опознала опального владыку славного града Эйсенвальда — Вольдемара Эйсенского. Честно говоря, сейчас молодой маркграф не производил впечатления грозного повелителя, а смотрелся тем, кем и являлся на самом деле — беззащитной жертвой. Толстые веревки, плотно обвивающие тело эмпира, удерживали его в отнюдь не самой удобной позе, плотно притиснув к шершавому стволу раскидистого бука. Из одежды на Вольдемаре оставались лишь кожаные штаны, выставляя на всеобщее обозрение не отличавшийся особо развитой мускулатурой торс. Плечи украшали ссадины, под глазом наливался синяк. Парадоксально, но при каждой нашей встрече эмпир неизменно носил следы побоев, при этом умудряясь оставаться вполне милым и привлекательным. Да он само невезение во плоти! Ходячая иллюстрация к фразе: за одного битого двух небитых дают. Во всяком случае, я бы дала, хотя Вольдемар совсем не выглядел тем долгожданным подарком судьбы, коим он на самом деле являлся для меня. Но это было неважно, потому что я наконец-то обрела пятого Воина Судьбы, на воссоединение с которым надеялась с тех пор, как фрау Осса рассказала мне про Храм Смерти на острове Ледница. Я ведь знала, что маркграф намеревался отправиться именно туда, а следовательно, неизбежное пересечение наших путей оставалось вопросом времени и ничего другого. При этом следовало помнить, что в недалеком будущем нас поджидала неминуемая встреча с еще одним избранным персонажем, правда, отнюдь не таким добрым и безобидным, как Вольдемар…
— Ах! — воскликнула Лизелотта, всплескивая руками и легкокрылой птичкой слетая с лошади. — Любимый мой!
Любимый ответил нечленораздельным мычанием. Отчасти по причине потери сил, отчасти из протеста.
Но девушка не обратила ни малейшего внимания на его возмущенные стоны и бросилась развязывать веревки, вгрызаясь в них чуть ли не зубами.
— Лиззи, ну зачем так-то?! — укорила я.
Магичка виновато покраснела, с ее ладони сорвался небольшой огненный сгусток, и спустя мгновение маркграф обрел свободу, неловко повалившись на руки подхватившего его принца.
— И кто же умудрился поймать высшего эмпира? — с недоумением спросила я, бродя вокруг дерева и пытаясь отыскать следы неведомых похитителей.
— Очевидно, у них имеются сильные защитные амулеты, — не оборачиваясь, просветила меня ведьмочка, склонившаяся над лишившимся сознания возлюбленным. — Они нейтрализуют его чары.
— А твои? — поинтересовалась Кайра, не убирая руки с рукояти рапиры.
Лизелотта пожала плечами:
— Возможно, но я…
— Не возможно, а точно! — Глумливый бас прервал ведьмочку на половине фразы. — И уж поверь, дорогуша, он не подделка. Куплен у знаменитого рюнхенского мага. Пришлось за эту побрякушку кучу золота отвалить, но она того стоила!
Кусты, начинавшиеся прямо за буком, раздвинулись, и из них вышли пятеро хорошо вооруженных мужчин, все как на подбор имевшие весьма внушительное телосложение.
— Отличную ловушку придумал наш атаман, — осклабился все тот же разговорчивый верзила. — Так я и знал, что на всхлипы этого красавчика откликнутся какие-нибудь не шибко осторожные путники. А тут мы их и цап-царап! — Разбойник довольно хохотнул. — Кошелек или жизнь, глупцы!
— Ну вот еще! — громко возмутилась Кайра, обнажая рапиру. — Вы вообще кто такие?
— Нас называют бандой Урфины, — почти галантно поклонился разбойник, — и мы самые известные в этих местах грабители. Можно сказать, рекордсмены по числу убитых путешественников. Хочешь присоединиться к нам, девочка? — Он сально подмигнул оторопевшей от подобной дерзости Витке, так и притягивающей похотливые взгляды разбойников. — Мы тебя славно отжарим, ласково. А за жизнь свою не бойся, обидеть такую красотку у меня рука не поднимется…
— А жарить вы ее, значит, ногами станете? — с намеком спросила я.
— Ой, а как это? — с нездоровым любопытством заинтересовался несовершеннолетний отрок Михась.
Кайра сердито нахмурилась:
— Мал еще таким интересоваться!
Разбойник окинул меня оценивающим взглядом и презрительно оттопырил губу:
— Ты, чернявая, тоже на что-нибудь сгодишься, например, горшки мыть!
— Ага, размечтался, уже бегу-спотыкаюсь! — пообещала я, вытаскивая сабли.
Увидев мои тонкие легкие клинки, разбойники разразились гомерическим хохотом, мгновенно извлекая из ножен здоровенные полуторники, а в руках у самого тощего появился отличный, уже заряженный, арбалет.
— О-хо-хо, — скорчив скорбную мину, тяжко вздохнул принц. — Откуда же вам знать, деревенщины неотесанные, что если побить рекорд никак не удается, то возникает желание побить его обладателя…
— Сам ты деревенщина! — не на шутку обиделся разбойник, поигрывая мечом. — Мочи его, ребята…
— Неправильно говоришь! — вдруг насмешливо прилетело сверху. — Вот лично мне больше по вкусу девиз: «Уходя — мочи всех!»
Разбойник посмотрел вверх, побледнел и издал сдавленный хрип. Над кроной высоченного бука завис злорадно ухмыляющийся дракон.
— Ты кто? Птичка? — с трогательной наивностью вопросил верзила, видимо не веря собственным глазам.
— Да нет, — подумав секунду, не согласился Трей, — я, кажись, малость покрупнее воробья буду. Но зато ужас как люблю птичек, рыбок и разбойничков, особенно под мальвазию да с гарнирчиком…
— А я это, костлявый! — обреченно приврал разбойник.
— Ага, верю-верю! — Дракон окинул плотоядным взглядом его упитанное тело. — Ничего, разжую!
— Клод, стреляй в гада крылатого! — словно опомнившись, отчаянно заорал грабитель.
Арбалетчик нажал на спусковой крючок… Увесистый болт свистнул в воздухе и… замер, на лету пойманный ловкой драконьей лапой. Трей сердито прищурил глаза и поковырялся в зубах железным наконечником болта.
— Я же говорил, с зубами у меня порядок! А вот с оскорблениями ты зря поторопился, — он оскалил внушительные клыки, — я ведь тоже жарить умею… ласково… — И из распахнувшейся драконьей пасти полился яркий огненный поток.
Разбойники истошно завизжали, словно поросята под ножом мясника, но было уже поздно…
Обожженные, закопченные рекордсмены робко отползали в кусты, побросав оружие и тихо подвывая от боли.
— Пусть живут, — великодушно разрешил дракон, — авось умнее станут!
Пошарившись в окрестностях малость подпорченной огнем полянки, я отыскала брошенную разбойниками добычу, среди которой нашлись и вещи, принадлежавшие Вольдемару. Сегодняшних приключений нам хватило с лихвой, поэтому, наскоро посовещавшись, мы решили устраиваться на ночлег, а путь в Рюнге продолжить следующим утром. Провозившись с одеялами, лошадьми и приготовлением немудреного ужина, мы как-то не заметили, что подкрались сумерки. Небо потемнело, обещая приближающийся дождь, и правда вскоре настойчиво забарабанивший по раскидистым ветвям могучего бука. Притулившись к его толстому стволу, мы снисходительно прислушивались к недолетающему до нас водяному стаккато.
— Под каким деревом сидит заяц во время дождя? — привычно спросила я.
— Под мокрым! — от души рассмеялся принц, любовно поглаживая золотые косы уснувшей у него на коленях Витки. — А я уже начинаю привыкать к твоим загадкам, Рогнеда! Кстати, вот тебе еще одна в коллекцию. — Он выудил из кармана и небрежно бросил мне в ладони крупный вишневый камень, прикрепленный к серебряной цепочке. — Разбойник обронил. Уверен, это и есть тот самый подавляющий магию амулет. Ну я и подобрал. Думаю, грех такому добру без дела пропадать.
Лизелотта, время от времени заботливо косившаяся на умотавшегося Вольдемара, мирно посапывающего под теплым эльфийским плащом, пальчиком потрогала камень и восхищенно пискнула:
— Тай, ты не ошибся, это он! Действительно старинный и очень сильный артефакт.
Я без лишних слов приняла дар Тайлериана и повесила его себе на шею.
Читать бесплатно другие книги:
