Ланселот, мой рыцарь Елисеева Оксана

– Ничего особенного, – с вызовом ответила Хелен. Он всегда подозревает ее в каких-то недобрых делах. А ведь она уже столько сделала и для него самого, и для рыцарей!

– Так что же все-таки?

– Мне просто скучно сидеть здесь одной.

– Вы можете спуститься.

– Я не могу. У меня болит нога. Особенно после того, как вы уронили ее на пол!

– Нужно было держать ее, а не пялиться на меня.

Хелен в ярости и возмущении вскочила, забыв про ногу.

– Ах вы напыщенный павлин! – вскричала она. – Вон из моей комнаты!

– Это пока еще мой замок! – ответил ей Ланселот, не двигаясь с места.

– Тогда уйду я!

– Посмотрим, далеко ли, – с насмешкой продолжил Ланселот, глядя, как она хромает.

– Я обошла пешком почти пол-Европы, так что не испугаюсь, будьте уверены.

Хелен уже дернула ручку двери, когда Ланселот остановил ее.

– Извините меня, – сказал он. – Я всегда говорю не то в вашем присутствии. Возможно, это ваша красота так действует на меня.

Хелен гневно обернулась. Он еще смеет делать ей комплименты, очевидно, для того, чтобы разжалобить ее!

– Вы действительно очень красивы, это невозможно отрицать. А я мужчина. И вы мне нравитесь. Но я не знаю, как к вам относиться. Возможно, поэтому я говорю все эти глупости.

– Это не глупости, а оскорбления, – сердито сказала Хелен.

– Прошу меня простить. Я постараюсь более не оскорблять вас.

– Верится с трудом.

– В знак моих извинений могу отнести вас на ваш стул.

– Не трогайте меня. – Хелен прохромала к своему креслу. – Вы уже в который раз оскорбляете меня. А разве я давала вам повод? Скажите.

Ланселот не мог думать, глядя в эти прекрасные глаза цвета заморской корицы, поэтому отвернулся. Все это слишком далеко заходит. Пора от нее избавляться. Он завтра же выступает в Камелот и сдаст ее там Артуру. А может, удастся отправить ее с Гавейном? Тот давно не был дома. Съездит, побудет со своей семьей и заодно отвезет Хелен. От этой мысли у Ланселота на душе стало одновременно и радостно, и грустно.

– Нет, – сказал он. – Это все я. Обещаю больше не оскорблять вас, потому что завтра вы едете в Камелот, ко двору Артура. Вас отвезет Гавейн.

Хелен в удивлении открыла рот. Он отправляет ее в Камелот? Да еще и не сам будет сопровождать, а поручит это Гавейну? Он так сильно хочет избавиться от нее? Что ж, у нее тоже есть гордость.

Она не смогла ничего сказать, лишь кивнула головой, стараясь держаться как можно прямее. Он снова оскорбил ее и даже не подозревает об этом.

– Увидимся за ужином, леди Хелен. Я надеюсь, к тому времени вы уже будете чувствовать себя лучше и сможете к нам присоединиться.

Гавейн покачал головой, когда Ланселот сказал о своем решении.

– Вряд ли она так спокойно согласится, чтобы я ее отвез, – заметил он.

– Она уже согласилась, – холодно бросил Ланселот.

– Ты научился наконец с ней обращаться? – поинтересовался Гавейн с улыбкой.

Ланселот нахмурился.

– Это не твое дело.

Гавейн удивился. Его друг никогда не был груб ни с ним, ни с кем другим. С появлением этой девушки Ланселот стал сам не свой.

– Да что с тобой? – схватил он друга за руку. – Она так охмурила тебя, что ты забываешь, кто друг, а кто враг?

Ланселот с силой сжал руку Гавейна и отвел ее от себя.

– Никто не охмурял меня. Но ты отвезешь ее. Это приказ.

– Извини, Ланселот, но это твое личное дело. Ты не можешь отдавать мне подобный приказ.

С этими словами Гавейн развернулся и ушел. Ланселот с минуту смотрел ему вслед. Что с ним происходит? Только что поссорился с лучшим другом. И все эта чертовка. Все встанет на свои места, когда она уедет.

Он направился вниз, в зал, на ходу приказав слуге подавать ужин. Сев на свое место за столом, он отметил, что Хелен нет. Значит, она будет сидеть в своей комнате, ссылаясь на боль в ноге? Трусиха. Но тут по залу прошел шепот, и Ланселот невольно поднял голову. Хелен спускалась по главной лестнице, одетая в такое красивое платье цвета красного вина, что все слуги и рыцари уставились на нее. Ее волосы против обыкновения были распущены и колыхались темным вересковым облаком. Глаза сверкали, как рубиновое ожерелье на шее. За ней шел Гавейн. Ланселот понял, что спокойно поужинать ему не дадут. Очевидно, Хелен снова взялась за свое.

– Добрый вечер, господа, – поздоровалась она с рыцарями, усаживаясь между Гавейном и Тристаном и посылая в зал ослепительную улыбку.

Ланселот, видя это, сжал золотую ложку, и она медленно согнулась.

– Не смейте заигрывать с моими рыцарями. Я не хочу, чтобы они потеряли голову из-за такой вертихвостки, как вы, – предупредил он, не поворачивая к ней головы.

– Как ты, Ланселот? – раздался насмешливый голос Гавейна.

Ланселот резко повернулся к нему.

– А может быть, ты? Это ведь ты защищаешь нашу дорогую леди Хелен всякий раз, когда она…

– Когда что? – вмешалась Хелен. – Я не сделала ничего во вред вам. Но вы по-прежнему видите во мне только врага. Я не собираюсь терпеть это и дальше.

– И что же вы сделаете?

– Я поеду в Камелот, когда закончу свои дела здесь.

– Это какие же? Разрушение моего замка и захват моих рыцарей?

– Я собираюсь изучить остатки поселения кельтов недалеко от вашей деревни, и вы не сможете мне помешать.

– Еще как помешаю. Если Гавейн не отвезет вас в Камелот, то это сделаю я. Возможно, мне придется провести в вашем несравненном обществе еще два-три дня, но потом мои мучения закончатся, и я стану самым счастливым человеком на свете.

Хелен с яростью бросила ложку на стол.

– Да как вы смеете? Вы снова оскорбляете меня, а ведь совсем недавно обещали не делать этого!

– Вы тоже оскорбляете меня.

– Интересно, чем же? Тем, что хочу осмотреть какие-то заброшенные остатки деревни?

Ланселот не нашел, что ответить, поэтому просто встал и ушел. Конечно, это выглядело как капитуляция. Куда ни повернись, всюду была права она, и это порядком начинало его бесить. Но зачем он сам все время придирается к ней? Почему в ее присутствии он говорит и делает не то?

Он стоял на балконе, выходящем на тренировочное поле, и вновь вспоминал, как она лежала на его руках, когда он нес ее, как ее лицо было так близко к нему, что надо было лишь чуть наклониться, чтобы коснуться ее мягкой щеки. Его руки до сих пор помнили упругость ее тела, а кончики пальцев горели, будто он касался ее лишь минуту назад. Что с ним делает эта ведьма? Он видел ее волосы распущенными тогда, в замке, но не представлял, что они так прекрасны. И неужели она надела это платье, чтобы подразнить его? Он вспомнил ее тонкую талию и огромные карие глаза с длинными, загнутыми кверху ресницами. С каких пор он запоминает такие подробности? Сзади кто-то подошел, и он резко обернулся. Опять Гавейн. Что же он хочет от него на этот раз?

– Ты даже не поужинал как следует, – проговорил его друг, вставая рядом.

Ланселот удивленно посмотрел на него. В походах они не едят как следует по нескольку дней, однако тогда это Гавейна не беспокоит. Что же сейчас?

– Зачем ты пришел? – с подозрением поинтересовался он.

– Чтобы услышать твои извинения и извиниться самому, – спокойно объяснил Гавейн.

– Извиниться?

– Да, мне не следовало вмешиваться в ваши отношения.

– У нас нет никаких отношений.

– Я не слепой, Ланселот. Ни с одной женщиной ты не вел себя так.

– Грубо и отвратительно? – Ланселоту вдруг захотелось все рассказать, посоветоваться с другом. И не просто другом, ведь Гавейн всю жизнь был ему вместо старшего брата. – Я сам не знаю, что на меня находит, – признался он. – Каждый раз, когда я заговариваю с ней, какой-то черт толкает меня сказать гадость, которая все портит. Только что мы беседуем совершенно спокойно, а потом раз – и я делаю глупость. Отчего так происходит?

Гавейн понимающе улыбнулся.

– Так к некоторым из нас приходит любовь.

– Любовь? Чушь.

– Мы злимся на самих себя, что не можем контролировать себя по-прежнему, и выплескиваем эту злость на других.

Ланселот недоуменно посмотрел на друга. Он не шутит? Его слова так похожи на то, что происходит с ним. Он протянул Гавейну руку.

– Извини меня. Я не должен был говорить, что это не твое дело. Похоже, ты разбираешься в этом лучше меня.

Гавейн рассмеялся и обнял его.

– Так-то лучше. Расскажи-ка мне еще, что случилось между вами? Почему ты решил так быстро избавиться от нее? Она так сильно тебя волнует?

Ланселот почувствовал, как начинает гореть лицо, что бывало с ним нечасто, если не сказать никогда, но, к счастью, темнота скрыла это, поэтому Гавейн услышал лишь его взволнованное дыхание:

– Еще как.

– Так в чем же дело? Почему ты не начнешь ухаживать за ней вместо того, чтобы отсылать от себя?

Ланселот вздохнул. Если он скажет, что Хелен утверждает, будто явилась из будущего, его друг посчитает ее сумасшедшей.

– Я не могу. Она мне не подходит.

– И как ты это понял? Из ваших ссор? – снова усмехнулся Гавейн.

– Я это знаю, – стоял на своем Ланселот.

– А я вижу, что вы оба похожи, как две капли воды. А для хорошего брака лучше и не придумаешь. Муж и жена должны быть из одного теста.

– Ты собрался меня женить?

– А что? Тебе уже тридцать лет, пора завести семью и подумать о наследниках.

Ланселот задумчиво потер подбородок. Конечно, он задумывался об этом, но редко. Все же постоянная война с саксами не оставляет времени на то, чтобы улаживать личную жизнь. Конечно, любая дама при дворе Артура с удовольствием примет его предложение, но готов ли он отдать кому-либо свое сердце? Ведь брак без любви – мучение для обоих супругов.

Сравнивая формальные браки многих рыцарей, включая Артура, со счастливым браком Гавейна, Ланселот понимал, что настоящая семья должна строиться на любви. Он еще помнил свое счастливое детство, помнил, какая теплая атмосфера царила в их доме, а это было возможно потому, что его родители любили друг друга. В браках по расчету любви не было, и Ланселоту даже со стороны было заметно напряжение, сквозившее между супругами. К тому же большинство женатых таким образом пар предпочитали жить раздельно, а Ланселот не одобрял этого. В его представлении идеальная семья была тем местом и теми людьми, к которым он мог бы обратиться в любое время с радостью или болью, с победой или поражением, которая бы поддержала его и порадовалась вместе с ним. А со стороны супруга, выбранного по расчету, вряд ли можно было всего этого ожидать. Такие союзы приносили деньги и связи, и этого было достаточно.

Но, несмотря на счастливый брак Гавейна и своих родителей, в женитьбу по любви для себя он не верил. Любовь – эфемерное, быстро проходящее чувство, он убедился в этом на собственном горьком опыте и лучше навек останется холостым, чем снова испытает ту боль и унижение. А наследники? Ланселот покачал головой. Чем больше он думал на эту тему, тем больше запутывался.

– Еще успею, – пробурчал он.

– Ты можешь погибнуть в любом бою, и тогда твой род прервется.

– Есть еще Галахад.

– Я говорю не о твоем брате, а о тебе. Неужели великий Ланселот не оставит после себя ничего? Если ты погибнешь, твой замок отойдет к Галахаду, это его семья будет здесь жить.

– Но это будет и моя кровь тоже.

Гавейн вздохнул. Как объяснить Ланселоту, что иметь племянников и иметь собственных детей – совершенно разные вещи? Видно, рана, оставленная Гвиниверой, все еще кровоточит, и можно лишь надеяться на то, что появление леди Хелен наконец вытеснит из его головы все мысли о прежних неудачах.

– Думаю, тебе все же стоит поразмыслить над этим. – Гавейн похлопал друга по плечу и удалился.

Ланселот еще некоторое время раздумывал над словами Гавейна. В них есть своя правда, но вступать в брак только для того, чтобы оставить наследников? При мысли о женитьбе он невольно вздрогнул. Он подумает об этом позже. А пока нужно снова идти просить прощения.

Нога у Хелен почти не болела, и она с удовольствием лазила по старым, развалившимся стенам. Когда вчера Ланселот постучался к ней в комнату и снова извинился, она не знала, как это воспринять. Днем он извинился, вечером вновь оскорбил, а сейчас снова просит прощения. Она не стала его слушать, а просто захлопнула дверь перед его носом, но Ланселот, против обыкновения, не стал ругаться дальше, а просто ушел. Затем вернулся, но не один. Он привел с собой Гавейна. Гавейну она доверяла. Ей сразу понравился этот спокойный рыцарь, в отличие от своего предводителя ни разу не усомнившийся в ее рассудке. И когда Гавейн попросил ее выслушать Ланселота, ей ничего не оставалось, как согласиться. Ланселот вновь извинился и сказал, что в знак этого предоставляет ей право жить в замке, сколько она захочет, и сам лично отвезет ее на те развалины, которые она так хотела увидеть. Хелен, конечно, подозревала, что этим дело не ограничится и он все равно найдет какую-нибудь зацепку, чтобы поругаться, но наука требует жертв. Если, вернувшись, она сможет написать новый научный труд, то небольшая ссора с Ланселотом, который к тому же научился извиняться, того стоит. Царственным кивком головы она согласилась.

И вот они сразу после завтрака отправились сюда. Ланселот был тих и ни к чему не придирался, только запретил Галахаду их сопровождать. А Гавейна, который выехал вместе с ними, чтобы, как он выразился, они не поубивали друг дружку, на полпути к развалинам отозвали, сообщив о прибытии гонца от жены. Хелен думала подождать его возвращения – она вовсе не хотела ехать с Ланселотом одна, прекрасно зная, что, если они не «поубивают друг дружку», то определенно могут заняться кое-чем другим, что страшило ее еще больше. Но Ланселот не стал ждать, и Хелен пришлось ехать следом. Она должна была догадаться, что ее безупречный план держаться от него подальше пойдет наперекосяк.

– Вас в самом деле интересуют эти развалины? – Ланселот сидел на камне и смотрел на Хелен, сосредоточенно ковырявшуюся в земле маленькой деревянной лопаткой, которую она взяла на кухне, несмотря на протесты кухарки, узнавшей, как именно Хелен собирается ее использовать.

– Конечно, – невнятно отозвалась Хелен, занятая своим делом. Кажется, она нашла что-то вроде глиняного горшка. Вряд ли горшок ей многое даст, кроме того, что она узнает, из какой посуды тогда ели. Но, как ни странно, это оказалась глиняная табличка, испещренная какими-то знаками. Вот это удача.

– Вы не знаете, кто конкретно здесь жил? Ремесленники? Купцы? Это был большой город? – Хелен засыпала Ланселота вопросами, не ожидая ответа. Она бы удивилась, если бы он смог ответить.

Ланселот покачал головой.

– Наверное, старые люди в деревнях еще хранят предания об этом, они могут вам рассказать.

– Где они живут? – встрепенулась Хелен. – Мы можем поехать туда?

– Леди, вы в самом деле хотите все это узнать?

Хелен вдруг опомнилась. С кем она разговаривает? Он ведь не знает, что такое археология. А еще она рассердилась, что он все время называет ее «леди», это звучало как кличка.

– Хватит называть меня «леди», – оборвала она его. – У меня есть имя. Если не хотите называть меня леди Хелен, можете называть «ваша светлость».

– Это еще что означает? Вы совсем не светлая.

– Это уважительное обращение к графине. Если вы еще не забыли – я графиня Невилл.

– Да, и ваш дедушка – граф.

– Я же вам все объяснила. Я так и думала, что вы не поверите мне. Зря я вам все это рассказала.

Ланселот вздохнул. Он думал о том, что она сказала, но не пришел ни к какому выводу.

– Значит, вы продолжаете утверждать, что прибыли к нам из… какого века?

– Из двадцатого.

– Я даже не предполагал, что в своей любви к войнам человечество сможет просуществовать так долго.

Хелен удивленно обернулась. А он вовсе не глуп, этот Ланселот.

– Значит, вы тоже против войны? – удивленно спросила она, забыв про свою работу.

– Конечно, – так же удивленно ответил Ланселот, – а вы думали, раз я сражаюсь с саксами, то люблю убивать?

– Нет. – Хелен слегка смутилась. Она не думала, что он воспримет ее слова как оскорбление, и поспешила объяснить: – Я не это имела в виду. В преданиях о вас осталась память как о великом воине, и Гавейн отзывается о вас так же. Поэтому я подумала, что война для вас – привычное дело…

– И кроме этого я ничего не умею? Вы это хотели сказать?

Хелен почувствовала, как краснеет. Да она в жизни столько не краснела! Даже в детстве. Слегка разозлившись на себя, она с вызовом ответила:

– Да, я так считаю.

Ланселот поднялся с камня, на котором просидел последние полчаса, пока она занималась своими «исследованиями», и залез на полуразрушенную стену. Развалины деревни кельтов стояли на небольшом возвышении, и отсюда хорошо было видно окружающую местность.

– Что вы там делаете? – Хелен подошла к нему, видя, что он не собирается ей отвечать.

– Что я делаю? – переспросил он, затем вдруг наклонился и подал ей руку. – Забирайтесь сюда.

Особо не задумываясь, она приняла его руку, и он помог ей забраться на стену. Отсюда открывался такой же великолепный вид, как из замка: золотистое поле ржи, которую скоро нужно будет убирать, зеленый лес вдалеке и голубое небо над головой. Легкий теплый ветерок касался их лиц, довершая идиллию.

– Мой отец правил этими землями много лет. Затем его место занял я.

– Вы неплохо управляетесь, – сказала Хелен, злясь на себя за то, что не может просто по-хорошему сделать ему комплимент. – Если и остальные земли так же ухожены, то остается только удивляться, как вам удалось так пренебрежительно относиться к вашему замку.

Ланселот рассмеялся и спрыгнул на землю, затем протянул ей руки.

– Спускайтесь, маленькая злючка. Не можете удержаться, чтобы не уколоть меня?

Хелен не взяла его руку, понимая, что если она спустится отсюда с его помощью, то буквально окажется в его объятиях. Она прошла немного дальше по стене и спустилась там, где стена почти врастала в землю. Ланселот, увидев это, сложил руки на груди и понимающе ухмыльнулся, но, к счастью, Хелен этого не видела.

Она думала над словами, что его отец правил этими землями. Но по легенде Ланселот родом из Бретани. Неужели легенда врет? Вот подходящий момент узнать настоящую историю первого рыцаря Британии. К тому же сегодня он в хорошем настроении. Тут она почему-то замялась. Очевидно, ему будет нелегко рассказывать о своей семье, ведь его родителей уже нет в живых. Но ей дан единственный в истории шанс узнать правду, и она не должна упустить его. Но Ланселот опередил ее.

– Вы все время говорите: «В преданиях о вас осталась память, о вас осталась слава». Хотелось бы узнать подробнее, – сказал он.

– Вы же мне не верите. Зачем мне вам что-то рассказывать? – возразила Хелен.

– Вы можете рассказать что-нибудь, что поможет мне вам поверить.

Хелен прищурилась и пристально посмотрела на него. Он снова смеется над ней или в самом деле хочет узнать? Что ж, в любом случае она ничего не теряет.

– Что конкретно вы хотите услышать?

– Ну, для начала объясните вот это: моя любовь к хорошеньким женщинам погубит целое королевство.

Хелен думала, что он уже забыл эти неосторожно брошенные слова. Но Ланселот продолжал смотреть на нее, и ей захотелось куда-нибудь скрыться. Ведь наверняка нельзя рассказывать человеку его будущее, от этого может измениться и его жизнь, и жизни других людей. Не приведет ли это к эффекту бабочки, как в рассказе Брэдбери?

– Ну же? Неужели ваша фантазия иссякла? – поддразнил ее Ланселот.

Хелен вздернула голову. Значит, он не верит ей. Ну хорошо, если нельзя рассказывать человеку его будущее, то ведь можно рассказать ему сказку? Почти все в легендах об Артуре и рыцарях Круглого стола Хелен считала вымыслом. Чего стоила одна только чудовищная выдумка о том, как Ланселот побеждал великанов, или о том, как его воспитала Дева Озера, поэтому ему дали прозвище – Озерный. Довольно несуразное и не харизматичное, на взгляд Хелен. Она вспомнила, как Гавейн упоминал как раз эту историю, и решила начать с развенчания этого мифа.

– Ну, могу сказать, что ваш друг сэр Гавейн прав насчет Девы Озера. В преданиях это сохранилось. Там вы проходите большей частью под прозвищем Озерный, – сказала она, внимательно глядя на него. Как он воспримет такую правду?

Ланселот фыркнул.

– Вы сами придумали это со слов Гавейна.

– Вовсе нет. В легенде ваша мать после бегства вашего отца Бана, кстати, в легенде вашего отца зовут Бан, а вашу страну – Бенвик, современная Бретань, это во Франции…

– Где?

– Во Франции, на континенте. – Хелен вспомнила, что Франции еще не существует. – В Галлии, – поправилась она.

– Зачем меня приписали к Галлии? – удивился он.

– Не знаю, может, потому, что многие бритты после… – Она замялась, ведь нельзя было говорить, что саксы завоюют Британию. – Многие бритты уехали туда и основали там новое королевство.

– После чего они туда уехали? – Ланселот был более внимателен, чем она думала.

– Не знаю, – отвертелась Хелен. – Вы будете слушать дальше или нет?

– Ладно, только давайте пойдем в тень.

Ланселот прошел к одной из стен и растянулся на траве. Хелен поколебалась, но присела недалеко от него.

– Рассказывайте дальше, – потребовал он.

– Так вот, после бегства вашего отца… – начала снова Хелен, но Ланселот прервал ее:

– От чего он бежал?

– В легенде об этом не говорится, – соврала Хелен. – После бегства вашего отца ваша мать отдала вас на воспитание Деве Озера. Я не знаю, почему Деве Озера и какое озеро это было, – поспешно произнесла Хелен, видя, что Ланселот снова хочет что-то спросить.

Но он сказал другое:

– Меня действительно воспитала женщина с озера. Она была моей кормилицей и жила в домике на озере, вон там. – Он показал на юго-запад. – Я тоже жил там вместе с ней, когда родители куда-то уезжали. Но мой отец никуда не убегал. Он умер зимой от лихорадки. Моя мать так сильно любила его, что не смогла этого вынести и вскоре заболела и отправилась вслед за ним. Галахад был тогда совсем младенцем.

Он замолчал и уставился вдаль, а у Хелен неожиданно для самой себя выступили слезы. Между братьями разница целых десять лет, и если Галахад был тогда младенцем, то сколько же лет было самому Ланселоту? Очевидно, он тоже был тогда всего лишь ребенком. Она украдкой посмотрела на него. Потерять родителей в столь юном возрасте, да еще заниматься всем этим: замком, маленьким братом, отражать бесконечные атаки саксов…

Но Ланселот вскоре пришел в себя и посмотрел на нее.

– Что с вами? Неужели всесильная Хелен плачет?

– Как вы меня назвали? – Хелен украдкой стерла слезинки с уголков глаз.

– Всесильная. Вы ведь все можете делать. Мужчина вам не нужен.

Тут Хелен не выдержала и рассмеялась. Ланселот с удовольствием смотрел на нее. С момента их знакомства она только и делает, что спорит и ругается с ним, и он не помнил, чтобы она так смеялась.

– Вы говорите, как моя подруга Рита. А вас обижает то, что я все могу делать сама? – вдруг спросила она.

– Немного, – тихо проговорил Ланселот, не сводя с нее глаз.

Хелен отвела взгляд, ощущая, как на нее вновь накатывают неуместные здесь чувства.

– Я не смогла сама дойти с тренировочного поля. Вам пришлось меня нести, – напомнила она ему.

– Это было незабываемое удовольствие для меня, – так же тихо проговорил он и потянулся к ней, но Хелен успела отдернуть подол своего платья.

– Вы будете слушать? – грубовато бросила она. Ей нужно держать его как можно дальше от себя.

Ланселот кивнул, и она продолжила:

– Вы считались самым храбрым и искусным воином, поэтому множество рыцарей мечтало сразиться с вами. Конечно, вы всех побеждали.

– Вот теперь вы говорите правду, – совсем по-мальчишески улыбнулся Ланселот. – Слишком много воинов хотят сразиться со мной, чтобы показать свою доблесть. Но я не сражаюсь с ними. Я считаю: хочешь показать свою доблесть – защищай свою страну.

– От скромности вы не умрете, – покачала головой Хелен и продолжила: – Также в легендах говорится о великанах, которых вы побеждали. Это тоже было?

– Не выдумывайте! – Ланселот приподнялся на одном локте. – Великанов не бывает. Это вы уже сами сочинили.

– Вовсе нет. Может, вспомните еще одно чудесное совпадение? Я ведь в Деву Озера тоже не верила.

Ланселот задумался, затем медленно начал говорить:

– Не знаю, великаны или нет, но давно, лет десять назад, я тогда был еще совсем юн, как сейчас Галахад, мы защищали одну крепость, почти на самой границе с саксами. К тому времени они уже захватили Кент и прорывались вперед. Саксы встали под нашими стенами и выслали три осадные башни. Нас, защитников крепости, было совсем мало, и, если бы они добрались до нас, нам пришел бы конец. Артур шел к нам на помощь, но не успевал.

Хелен слушала, обхватив колени руками. Она никогда не думала, что хоть что-то в этих легендах было правдой, кроме того, что действительно шла длительная борьба бриттов против саксов и ее возглавлял благородный и сильный человек, впоследствии получивший имя короля Артура. А сейчас история оживает перед ней.

– Меня послали в подземный ход, поскольку я был самый худой из всех.

Хелен посмотрела на него, спокойно разлегшегося на траве. Он и сейчас не толстый. Но, конечно, и не худой. Широкие плечи, стройный длинный торс, узкая талия, длинные, сильные ноги. Она вдруг вспомнила, как прижималось к ней это великолепное тело, и поспешно отвела глаза.

– Мне удалось вылезти перед самыми башнями и поджечь их. Не знаю, как я добрался до третьей башни, ведь она была самая дальняя, и когда я бежал к ней, то чувствовал, как стрелы свистят у меня над головой. Одна все же догнала меня. Хотите посмотреть шрам? – вдруг спросил он с хитрой улыбкой.

Перед мысленным взором Хелен автоматически предстало его сильное, мускулистое тело, наверняка оно и должно быть таким! Осознав, о чем ей только что подумалось, она залилась краской, что явилось для Ланселота очевидным доказательством направления ее мыслей. Он понимающе усмехнулся и вновь растянулся на траве. Опомнившаяся Хелен попыталась было вскрикнуть:

– Да как вы смеете… – но рыцарь прервал ее счастливым смехом, и Хелен, не выдержав такого позора, кинулась на него с кулаками.

Ланселот с готовностью схватил ее за руки и притянул к себе, отчего она упала прямо на него. Голова у нее закружилась от такой близости, и память услужливо подсказала, что произошло в прошлый раз, когда он так же держал ее в объятиях. Но сейчас они не стояли, а лежали…

Ланселот в один миг перевернул ее и оказался сверху. Хелен завороженно смотрела в его глаза, а его губы вновь приближались к ней. Она уже не могла выдержать эту сладкую пытку. Ее губы сами раскрылись навстречу ему, и тело выгнулось в немой просьбе. Ланселот не заставил себя ждать. Его губы накрыли ее рот, а руки – ее тело. Теперь уже нельзя было остановить это, и оба они накинулись друг на друга, целуясь так исступленно, словно от этого зависела их жизнь.

Но вдруг вдалеке отчетливо послышался стук конских копыт. Хелен едва успела поправить платье, а Ланселот – рубашку, когда всадник показался из-за деревьев на дороге. Это был Гавейн. Он издалека крикнул, словно предупреждая их, и Хелен подумала, что он знает, что здесь могло произойти, и не хочет их смущать. Наверное, именно поэтому он и вернулся в замок, сославшись на гонца. Она не успела рассердиться на Гавейна и Ланселота, что они подстроили ей такую ловушку, как рыцарь уже подъехал к ним.

– После вашего отъезда приехал еще один гонец – от Артура, – сказал Гавейн, вручая свернутое в трубочку письмо Ланселоту, и Хелен поняла, что это объяснение предназначалось ей. Она сразу перестала сердиться.

– Артур призывает нас с Гавейном к себе, и я собираюсь выехать завтра же. Если хотите, можете поехать с нами, леди Хелен, – сообщил Ланселот, сворачивая пергамент и отдавая обратно Гавейну.

– Конечно, – кивнула она, совершенно забыв о том, что только вчера артачилась и не хотела уезжать из замка. Увидеть Камелот своими глазами – что может быть важнее для историка?

Они въехали в Камелот ранним утром, и Хелен во все глаза глядела на невиданное зрелище. Вовсе не белоснежный каменный город, который так любили описывать средневековые романисты во главе с Мэлори, Камелот был, конечно, больше из дерева, нежели из мрамора, но все равно производил грандиозное впечатление. Увидев ее изумление при виде открывшегося вида, Ланселот довольно улыбнулся.

– Впечатляет, не так ли?

Хелен кивнула. Она сожалела, что с собой у нее не было фотоаппарата. Вряд ли кто-нибудь поверит ей, когда она начнет рассказывать, каким был настоящий Камелот.

Легендарный город был обнесен двумя стенами: каменной и деревянной. Ланселот объяснил, что со стороны реки стена только деревянная, но Артур собирается ее достроить. Перед стеной был ров, заполненный водой. На воротах и на стенах через равные промежутки были установлены многочисленные флаги, и Хелен в восхищении уставилась на них.

– Как будто какой-то праздник! – воскликнула она, а Гавейн, ехавший всю дорогу рядом, только ухмыльнулся. Она заметила это, и ему пришлось объяснить:

– Конечно, праздник. Ведь мы вернулись. До похода к вам мы ездили освобождать еще три замка.

Вскоре на стены высыпало огромное количество людей, которые махали и кричали им. Ланселот приказал развернуть флаги, чтобы стража видела, кто едет, и подъемный мост медленно опустился. Народ вышел на дорогу, чтобы приветствовать воинов.

– Ланселот! Великий Ланселот! – кричала толпа и совала цветы ему в руки, а женщины и девушки посылали ему воздушные поцелуи. Впрочем, некоторые поцелуи были вовсе не воздушными, но Ланселот совершенно этому не противился. Он принимал поцелуи, букеты и радостно улыбался и махал рукой.

Хелен удивилась тому, как встречают Ланселота. Все это торжество слегка напоминало древнеримские триумфальные вступления полководцев-победителей, не хватало лишь золотого лаврового венка и процессии сзади с захваченной добычей. Безусловно, Ланселот – великий рыцарь, но здесь все выглядело так, словно народ встречает своего короля с великой победой.

– Они так его любят? – Хелен удалось протиснуться к Гавейну. – Или здесь всех так встречают?