Ланселот, мой рыцарь Елисеева Оксана

– Нет, они еще долго враждовали, прежде чем он умер. Что было в легенде дальше?

– Дальше короли других стран начали войну с Артуром, оспаривая его право на трон Британии, но ему помогли короли Бан и Борс.

– Так и было, – подтвердил Ланселот. – Утер Пендрагон не был женат, и, когда объявился Артур, немногие приняли его сразу. Утер не хотел позорить Игрейн и говорил, что мать Артура была тайно обвенчана с ним и умерла при родах, чему большинство вождей, конечно, не верило. Они не желали отдавать трон какому-то пришельцу, ведь они сами претендовали на него. Если бы у Утера не было законного наследника, Логрию разорвали бы на части. Мой отец и его брат Борс, заключившие союз с Утером много лет назад, пришли Артуру на помощь после смерти его отца. Война продолжалась несколько лет, я тогда был совсем маленьким, поэтому почти не помню деталей. С тех пор Артур занимается объединением земель Британии, и мы все: я, Гавейн, Тристан, все мои рыцари – вместе с ним с самого начала, как и наши отцы. И до самого конца.

Ланселот вновь посмотрел на нее.

– И я должен вас просить более не рассказывать эту вашу легенду. Народ любит Артура и верит ему, но многие из вождей только и ждут, когда он оступится. Они будут рады узнать, что Артур – незаконнорожденный. Ведь тогда они смогут снова начать оспаривать его власть.

– Полагаете, из моего рассказа им все станет понятно? – Хелен не знала, что и думать. Если этих легенд еще нет, то получается, родоначальницей всей этой истории является она?

Ланселот подтвердил ее мысли.

– Все знали про страсть Утера к Игрейн, но никто не знал, что от этой связи родился ребенок и что этот ребенок – Артур. Теперь благодаря вашей прекрасной и запоминающейся истории многие получили возможность сложить два и два.

– Мне очень жаль… – прошептала она, представляя грядущие войны за трон. Теперь враги Артура получат еще один козырь в борьбе за власть.

– Ладно, хорошо, что вы рассказали об этом не в присутствии короля и тем более его союзников. Да и придворных сплетников за завтраком тоже не бывает. В основном в зале присутствовали мои рыцари и рыцари Гавейна. Я попрошу их держать языки за зубами. И если вы больше не будете рассказывать эту историю, то, возможно, она сама собой забудется, – попытался успокоить ее Ланселот, видя, как она расстроилась.

Но Хелен покачала головой. Слишком привлекательная была история, слишком яркая. Ведь недаром она прожила столько веков и до сих пор волнует умы не только простых людей, но и ученых.

– Не забудется, – возразила она.

– Да, – согласился с ней Ланселот. – Рассказывать вы умеете, даже я запомнил. Очень красиво. Особенно то, как Артур вытащил меч из камня, даже не задумываясь о его значении, и принес его своему названому брату. Очень похоже на Артура. Кстати, как имя названого брата Артура? И воспитателя?

– Воспитателем был старый рыцарь сэр Эктор. А названым братом – его сын Кей или Кай.

Ланселот задумался.

– Нет, сэров Экторов я не знаю, и Каи мне тоже не известны.

– Думаю, здесь вступает в игру народное воображение, населившее легенду великанами, феями и волшебниками, а также многочисленными мелкими рыцарями, которых вы побеждали одним взмахом руки, – попыталась пошутить Хелен. И увидела, как Ланселот улыбнулся.

– Рассказывайте дальше, – потребовал он. – Я хочу услышать все, что вы знаете. Может, парочку историй я все же разрешу вам поведать за ужином, и тогда все забудут утреннюю, – объяснил он.

– Честно говоря, легенды о вас мне не слишком нравились, поэтому не скажу, что я знаю много, – замялась Хелен, но Ланселот просто рассмеялся.

– Не верю. Вы – и чего-то не знаете. Мне кажется, вы знаете все на свете.

– Ну, не будете же вы слушать легенду том, как сэр Гавейн победил Зеленого рыцаря?

Ланселот снова рассмеялся и попросил все же рассказать. После рассказа о Зеленом рыцаре Хелен рассказала о поисках Святого Грааля и вообще выложила все, что помнила, включая и то, что у Ланселота появится сын, и будут его звать Галахад. Когда Хелен закончила рассказ, он покачал головой.

– Я вам говорил, что у вас богатая фантазия. Но чтобы такая! Я не ожидал.

Хелен понимала, что поведала Ланселоту лишь сказку, а не привела доказательства своего прихода из будущего.

– Но прошу вас все же не рассказывать их. Мало ли какие последствия они будут иметь.

Хелен хотела было разозлиться, но поняла, что если здесь не слышали этих легенд, то они появятся из-за нее, а не родятся в народной фантазии. Поэтому ей ничего не оставалось сделать, как согласно кивнуть.

– Вы рассказали все, что знали? – допытывался Ланселот, видя, с какой охотой согласилась Хелен.

Она хотела кивнуть, когда вдруг вспомнила, что рассказывала лишь самые безопасные и сказочные истории. Саму же легенду, состоящую из прелюбодеяния и предательства, она пропустила. Ланселот, увидев, как она запнулась, сел напротив.

– Так, что еще вы скрываете?

Хелен взглянула на него. Как она может сказать ему, что он погубит Артура своей страстью к королеве?

– Это все, что я знаю, – твердо проговорила она, но Ланселот не поверил.

Он взял ее за подбородок и силой заставил смотреть на себя.

– Вы не умеете лгать, леди Хелен, – сказал он, глядя ей в глаза.

– Вы правы, – парировала она, вырываясь из его рук. – Я не умею лгать и не лгу вам.

– Лжете! Говорите. Говорите же! – Он встряхнул ее за плечи.

– Вам не понравится то, что я скажу, – тихо сказала Хелен. – Но если это поможет предотвратить беду, что надвигается на вас, я сделаю это. Только обещайте…

– Что обещать?

– Не трогать меня.

– Не трогать вас?

– Не сажать в темницу, не кидаться на меня с кулаками…

– Я рыцарь, а не дикарь, – с недоумением проговорил Ланселот. – О какой беде вы говорите?

Хелен вздохнула и села в кресло. Как начать? Что бы она сама почувствовала, если бы ей сказали, что своей любовью она погубит дорогого ей человека? А ведь король дорог Ланселоту. Он сам сказал: он с Артуром с самого начала и до самого конца.

– Обещайте, – вновь потребовала Хелен.

– Клянусь. Выкладывайте.

Хелен посмотрела на него. Если половина легенды правда, то другая половина со временем тоже может стать правдой. И если она сможет отвести беду, то ее пребывание здесь принесет хоть какую-то пользу. Она решила все рассказать.

– Есть продолжение легенды, – начала она. – Вернее, конец. Все начинается с похищения королевы Гвиниверы. Вы спасете ее и пробудете наедине несколько дней. После этого королева влюбится в вас, а вы в нее. Она изменит Артуру с вами.

Ланселот при этих словах аж вскочил. Но Хелен, не обращая внимания на его пылающее от гнева лицо, продолжила:

– Об этом узнает Мордред, племянник Артура, и доложит королю. Король пошлет его с отрядом привести тебя и Гвиниверу и будет судить вас. На суде он велит казнить вас, но ты сбежишь из-под стражи и спасешь ее. Вы вместе покинете Британию. Артур кинется за вами вдогонку и оставит королевство на Мордреда. Но его племянник предпочтет захватить трон и объявить себя королем, нежели дожидаться возвращения Артура. Гавейн попытается остановить его, но будет убит. Король узнает обо всем и возвратится. Войска Артура и Мордреда встретятся в битве на Каммланском поле, и все воинство Британии падет там. Артур убьет предателя, но и сам будет смертельно ранен. Воины перенесут его на остров Авалон, где, по легенде, он дремлет, чтобы проснуться в час великой нужды Британии. Так заканчивается легенда.

Ланселот с минуту сидел молча, затем взглянул на Хелен.

– Все это неправда. У Артура нет племянника. Никто не собирается похищать Гвиниверу. А я не собираюсь ее соблазнять. Твоя легенда лжет.

– До сих пор она не лгала, – мягко возразила Хелен, представляя, как Ланселоту хочется сейчас придушить ее. Она прекрасно понимала его. Она ведь только что обвинила его в том, что он хочет соблазнить жену своего друга.

– До сих пор ты говорила правду, которую все знают, – твердо проговорил Ланселот, не желая верить ей.

Но Хелен не отступала. Ей нужно, чтобы он поверил ей. Нужно, чтобы он не совершил роковой ошибки. То, что будущее Британии и всего мира может измениться после этого, ее в данный момент не особо заботило.

– Но откуда тогда эта легенда о великой любви Ланселота и Гвиниверы? – снова возразила Хелен.

Ланселот резко вскочил, в его потемневших от гнева глазах промелькнула боль, а затем ненависть.

– Никакой великой любви нет. И никогда не было, – хрипло прорычал он и стремительно вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Хелен с изумлением посмотрела ему вслед. Никогда не было великой любви? Что это значит?

Время до обеда Хелен пришлось провести в будуаре королевы. Комнаты здесь, как и на первом этаже, располагались анфиладой, одна за другой, и соединялись длинным коридором. Розовая комната переходила в зеленую, зеленая в красную, красная – в голубую, голубая в оранжевую. От вызывающе яркого смешения красок у Хелен закружилась голова. Она поразилась явному отсутствию вкуса у королевы, хотя о ее нарядах этого нельзя было сказать. Похоже, китч был в моде, поскольку придворные дамы и кавалеры, насколько она успела заметить за ужином, придерживались такой же кричаще безвкусной цветовой гаммы, как и интерьер будуара. Хелен оставалось лишь радоваться тому, что королева не успела преобразить нижние залы, напоминавшие древнеримские дворцы. Или это Артур, увидев, во что превратила королева свои покои, запретил ей заниматься убранством остальной части дворца?

Гвинивера встретила Хелен довольно прохладно, поинтересовалась лишь, умеет ли она вышивать, и, получив отрицательный ответ, пошла перешептываться и хихикать с особо разряженными, наверняка и особо приближенными дамами. Хелен было здесь не только неуютно, но и неинтересно. Гораздо любопытнее было бы сидеть за Круглым столом, обсуждая с мужчинами политические вопросы. Но ее туда не пустили, и сэр Гавейн, который вышел к ней оттуда, любезно напомнил ей, что приглашение исходило от самой королевы и что после утреннего разговора неплохо было бы загладить свою вину приятной беседой. Попытки Хелен объяснить, что королева сама начала, были прерваны Ланселотом, который велел ей не вмешиваться в мужские дела. Обиженная Хелен надула губы и отправилась вслед за слугой в покои королевы. Лишь после обеда ей удалось отвязаться от скучных дам и ядовитой Гвиниверы.

Собираясь идти на ужин, Хелен в бешенстве перебирала платья. Ни одно из них, взятое Селиной из замка Ланселота, не подходило для подобного случая. Она уже два раза накричала на Селину и сейчас заводилась снова.

– Почему ты не взяла то прелестное розовое платье, что я надевала в замке сэра Ланселота? – кричала она на бедную служанку, почти забившуюся в угол.

– Я забыла, госпожа, – лепетала та, снова зарываясь в сундук и понимая, что все платья, что она переделывала из платьев матери Ланселота для леди Хелен, она уже показывала.

– Забыла! Ты голову свою забыла, а не платье, – проворчала Хелен, вспоминая, какой наряд вчера был на королеве. Единственное достойное платье, которое могло соперничать с нарядом Гвиниверы, было красное, но его Хелен уже надевала.

В отчаянии она плюхнулась на кровать, заваленную синими, зелеными и кремовыми платьями.

– Неужели ты не видишь, что кремовый – не мой цвет? – снова начала она, схватив платье и кидая его в сундук через голову служанки. – Я не выйду отсюда, пока у меня не будет достойного наряда. Так и передай сэру Ланселоту, если он вздумает послать за мной слугу.

– Но, госпожа, синее, например, очень идет вам, – снова попыталась возразить Селина, но Хелен даже не двинулась.

– Оно меня полнит. Ты плохо ушила его. А сиреневое я надевала сегодня днем. Почему ты взяла так мало платьев? Ведь сэр Ланселот разрешил мне пользоваться ими всеми. Я помню, там было еще несколько. И кстати, где мое прекрасное платье, которое ты взяла на починку?

Селина обрадованно кинулась к другому сундуку. Слава богу, она догадалась взять его!

Увидев свое платье, то, которое она нашла на чердаке Сент-Невилла, перед тем как попасть сюда, Хелен чуть не прослезилась. Ведь это единственная вещь, что связывает с ее настоящим временем. К тому же бархат еще не появился, и у королевы нет ничего похожего. Хелен поспешно оделась и села на стул, чтобы Селина могла сделать ей достойную прическу.

– И побольше лент, Селина, я хочу выглядеть как можно лучше.

– Лучше королевы все равно не удастся, – вдруг вырвалось у служанки, и она испуганно отпрянула, закрыв рукой рот.

Хелен в изумлении привстала.

– Что? – прошептала она. – Что ты сказала?

Селина вдруг кинулась ей в ноги.

– Простите, госпожа! Я нечаянно! Я не хотела этого говорить! Просто королева как солнце… – И она зарыдала.

Хелен постояла минуту в раздумье. Конечно, она не хотела сравниться с Гвиниверой, слишком яркая красота у королевы. Но ведь она тоже не уродина! И что плохого в том, что она хотела выглядеть как можно лучше? Почему же Селина, все время такая мягкая и добрая, вдруг так враждебно отреагировала на обычные слова?

– Иди отсюда, – сказала Хелен. – И остынь. Я сама спущусь вниз. Придешь, когда успокоишься.

Когда служанка вышла, Хелен распустила волосы. Без зеркала ей не удастся уложить волосы в хорошую прическу, а плохую она не хотела. К тому же замужние дамы в этом времени не могут распускать волосы, так что хоть в этом плане она будет в выигрыше перед Гвиниверой, вынужденной все время накидывать на волосы вуаль.

Хелен снова прошла к столам на помосте и уселась на стул между Гавейном и Ланселотом. Ей до смерти хотелось узнать, о чем они беседовали с королем, к тому же ей не терпелось поговорить с Гавейном о том, что происходит между королевой и Ланселотом. Но она понимала, что друг Ланселота вряд ли расскажет об этом ей, чужому человеку. От самого Ланселота этого тоже не узнаешь. Кто же может предоставить нужную информацию? Хелен внимательно оглядела зал. Но рыцари, заметив ее присутствие и засыпав комплиментами, тут же наперебой начали просить, чтобы она рассказала утреннюю историю. Она открыла было рот, когда перехватила предупреждающий взгляд Ланселота и вспомнила о запрете. Но король уже был подогрет к ее приходу рассказами рыцарей, и ей ничего не оставалось, как с улыбкой согласиться. Ланселот сжал ее руку, но она успела прошептать ему:

– Я расскажу им про Гавейна и Зеленого рыцаря. Вы же сказали, что такого никогда не было. Так что это будет просто сказка.

Ланселот, взглянув на Артура и убедившись, что тот решительно настроен выслушать сегодня интересную историю, хмуро кивнул.

– Я хочу рассказать кое-что более интересное, – начала Хелен.

Когда через несколько минут она закончила рассказ, не упоминая имени Гавейна, конечно, рыцари вдруг снова начали требовать утреннюю историю, Артур тоже неоднократно упомянул об этом, а королева ехидно улыбалась, видя замешательство Хелен.

– Наша дорогая леди Хелен что-то скрывает, дорогой супруг. Наверное, это была совершенно неблаговидная история, – елейным голоском проговорила она. – Что еще можно ожидать от племянницы леди Кассандры?

Хелен вскипела, но Ланселот сжал ее руку под столом, пытаясь предотвратить ссору. Его лицо застыло в каменной маске. Похоже, он все еще был сердит на нее.

– Что, сэр Ланселот, не можете удержать вашу новую пассию на коротком поводке? – засмеялась королева, и Хелен почувствовала, как Ланселот непроизвольно сжал ее руку еще сильнее. Она даже предположить не могла, что Гвинивера была такой отвратительной. – Думаю, вам следовало оставить ее саксам, в их обществе ей было бы привычнее, – добавила королева.

Хелен вскочила. Ланселот вскочил вслед за ней и, не отпуская ее руку, поволок из-за стола. Но Хелен вырвалась. Она не позволит публично оскорблять себя. А Артур сидит и лишь посмеивается. Вот тебе и благородный король!

– Во-первых, дорогая королева, не мешало бы вам освежить в памяти правила поведения в общественном месте, а особенно с гостями. А во-вторых, я не новая пассия вашего дорогого Ланселота. А вам, благородный король, желаю набраться наконец мужества и заняться воспитанием вашей супруги! – крикнула она, забывая, где находится.

Тут вскочил Артур, но Ланселот встал между ним и Хелен. Король яростно взглянул на него, но Ланселот не отступил, лишь проговорил через плечо:

– Гавейн, уведи ее. А с тобой, Артур, нам лучше поговорить без свидетелей.

Гавейн взял Хелен за руку и вывел из зала. Они шли по длинным коридорам, пока не вышли на балкон, засаженный цветами.

– Какая наглая эта королева… – начала было Хелен, но Гавейн остановил ее:

– Ничуть не хуже вас. Вы не замечаете, как обижаете людей, и она тоже. Если бы я не знал вас и увидел впервые вместе, я бы подумал, что вы сестры, несмотря на разный цвет волос. Королева любит унижать и обижать людей. Как и вы.

Хелен задохнулась от ярости. Это она-то обижает и унижает людей? Когда это было? Это самая настоящая клевета! Она повернулась, чтобы уйти, но Гавейн удержал ее за руку.

– Не хотите взглянуть правде в глаза? Сегодня ваша служанка приходила ко мне, потому что побоялась идти к Ланселоту и пожаловаться на вас. Она считает, что он будет выгораживать вас. Теперь я и сам это вижу. Он разговаривает сейчас с Артуром и, уверен, защищает вас. Леди Хелен, мы с вами происходим из старинных и благородных семей, но наше происхождение и знатное положение не позволяет нам быть грубыми и невежливыми с теми, кто ниже нас по положению. Наоборот, мы должны показывать пример благородства, порядочности и воспитания. Мы должны быть благородны со всеми, будь то человек, что работает на нас, наш король или наш враг.

Вы не должны были так невежливо вести себя с королем, ведь вы гость в его доме и королевстве. Что с того, что у него невоспитанная жена? Он сам разберется с ней, без ваших советов. Это он предоставляет вам жилье, еду и защиту. Хотя бы в благодарность за это вы могли бы вести себя вежливее.

Хелен попыталась что-то возразить, но разгоряченный Гавейн продолжал:

– Вспомните еще одно – как вы распоряжались в замке Ланселота, не спросив его разрешения. Каково это? А ваше поведение после того, как мы рисковали жизнью, освобождая замок леди Кассандры? Вы даже не поблагодарили нас и лишь чего-то требовали. Вы мне нравитесь, леди Хелен, но не в те минуты, когда бездумно обижаете людей. Я провожу вас в ваши покои и, надеюсь, сегодняшняя беседа хоть немного поможет вам осознать, в чем вы были неправы.

И теперь Хелен сидела одна у себя, и никто не приходил к ней. Даже Селина. Ей уже давно было пора ложиться спать, к тому же и свеча потухла, но она все еще надеялась, что кто-нибудь придет навестить ее. Ждала, конечно, Ланселота. Ведь они так хорошо разговаривали сегодня. Она вспомнила, как он защищал ее перед самим королем. Почему же он не приходит?

Сидя одна в темноте, Хелен невольно вспоминала обидные слова Гавейна. Она считала его самым дружелюбным из всех рыцарей! А он, оказывается, отмечал все ее промахи и в нужный момент нанес ей удар. Тут Хелен задумалась. Ведь он мог сказать ей все это публично, однако предпочел поговорить с ней наедине. Почему? Неужели пощадил ее гордость? На ум все время приходили его слова, что Селина приходила к нему жаловаться на нее. Что же она такого сказала или сделала, что обидела Селину? Она, наоборот, считала, что более лояльна к крестьянам и слугам, чем здешние бароны. Ведь они-то наверняка недалеко ушли от рабовладельческой системы ценностей, а она, как современный человек, давно уже научилась относиться к ним как к равным.

Но тут Хелен почему-то почувствовала укол совести. Нет. Она вовсе не относилась к ним как к равным. Вспомнить хотя бы Карен, ее помощницу. Почему Хелен относилась хорошо к Сьюзен Кармайкл с соседнего с Карен потока? Только лишь потому, что родители Сьюзен были богатыми и уважаемыми людьми в городе? А родители Карен были простыми рабочими на фабрике. Но тем не менее Карен по учебе шла намного впереди Сьюзен. И почему Хелен так сильно разделяла их? Возможно, потому, что Сьюзен покупала вещи в одном с ней бутике и ездила на красивой дорогой машине? Ведь она даже несколько раз говорила Карен, что еще одна ее ошибка – и вместо нее будет работать Сьюзен, иногда даже доводя до слез свою помощницу.

А как она завидовала их отношениям с Марком! Хелен не признавалась себе в этом вплоть до того дня, когда получила ту отвратительную записку от Дэвида. Она плакала тогда и от обиды на всех, и от жалости к себе. Ну почему у нее все не как у всех? Почему другие люди не могут понять ее? И почему эти люди, вроде бы глупее и некрасивее, и происхождение их оставляет желать лучшего, почему они счастливее ее? Хелен каждый раз злилась, когда думала об этом. Эти люди гораздо меньше достойны счастья, и все же у них все хорошо и в личной жизни, и в карьере. Ну ладно, на карьеру она до недавнего времени не могла жаловаться, но в личной жизни ей совсем не везло.

Тут она вспомнила, что ни один мужчина в мире не может соответствовать ее требованиям, ни один не может быть достаточно хорош для нее, и почувствовала грусть. Неужели ей так и суждено всю жизнь быть одной? Может быть, стоит снизить планку? Хелен гордо вздернула голову. Нет. Она никогда не купит нестоящий товар и никогда не снизит планку требований к мужчине. Если каждый раз при таких размышлениях снижать планку, то до чего же можно докатиться?

Хелен словно вновь услышала слова Гавейна о том, что они с Гвиниверой похожи. Любят обижать людей, показывая свое превосходство над ними. Она вдруг вспомнила, как кричала на Селину вечером. Если вдуматься, разве служанка была виновата в том, что здесь у Хелен нет подходящих платьев? Селина и так перешила почти все платья матери Ланселота и позаботилась отдать туфельки на переделку обувщику. Она также поговорила с Ланселотом о драгоценностях к каждому наряду. Конечно, Хелен должна была вернуть эти украшения, но какое удовольствие они доставляли ей, делая наряд законченным. И то, что Селина подумала об этом, многое сказало сейчас Хелен.

Она также вспомнила неосторожно брошенные ею слова, когда она приказала Селине присмотреть за Ланселотом. Вспомнила свои слова, сказанные здесь королеве, и ссоры с Ланселотом, причем с самого начала. И как она обращалась со слугами в замке Ланселота, и даже с его рыцарями. А как она обидела Риту, когда сказала ей, что той не стоило приезжать? Да и дедушке досталось от нее. Хелен вдруг изумилась. Она считала себя всегда и во всем правой, поэтому думала, что другие беспрекословно должны подчиняться ее решениям.

И когда она успела стать такой – тщеславной, эгоистичной, высокомерной? Грубой даже с самыми родными и близкими людьми? Она стала абсолютно невоспитанной, а ведь всегда считала себя истинной леди. Хелен вспомнила свое поведение за последние два года, с тех пор, как стала известной, и ей вдруг стало неимоверно стыдно. Как хорошо, что дедушка не знает всего этого! Не знает, как она зазналась и перестала общаться с людьми, помогавшими ей подняться на первые ступеньки к славе. Как отказывалась им помогать, когда они обращались к ней. Как обижала и унижала их, считая себя выше и лучше. Не потому ли многие профессора в университете стали обходить ее стороной и не звали на свои конференции? И на свадьбы, дни рождения, юбилеи и презентации ее тоже перестали приглашать.

Раньше Хелен думала, что они ведут себя так из зависти, ведь они не были такими удачливыми, как она. Их имена не печатали на первых страницах известных журналов, их не приглашали в шоу на телевидение, у них не брали интервью и автографы. А может быть, они просто не хотели видеть ее, ведь она при каждом удобном случае «ставила» их на место, кичась своей известностью и похваляясь тем, что она знаменита.

«Мисс Совершенство», так она называла себя. Гвинивера тоже была совершенством. Но настолько ядовитым, что никто не хотел с ней общаться, кроме таких же, как она сама. А у Хелен еще остались любящие друзья и близкие, если Рита и дедушка ее простят, конечно. Ей нужно, просто совершенно необходимо стать такой, какой она была раньше. Нет, Гавейн прекрасный друг. Он сказал ей все это лишь потому, что хотел помочь. Лишь настоящие друзья хотят, чтобы ты стал лучше. Но возможно ли это? Не слишком ли поздно?

Уже лежа в постели, Хелен вспомнила еще об одном человеке, которого обижала. Она относилась к Дэвиду, как к тряпке. По сути, он таким и был, но зачем она его выбрала и заставила быть с ней? Он мог спокойно найти себе подходящую пару, что и сделал сейчас. Ведь он был с ней несчастен. Она была слишком сильной личностью для него, и ему каждый раз приходилось прогибаться под нее, еще больше доказывая, что он ни на что не годен в сравнении с ней. Он просто не поспевал за ней – ни в принятии решений, ни в нахождении ответов, поэтому каждый шаг их совместной жизни просчитывала Хелен, а он все время оставался позади. Ей приходилось тащить его, и это иногда так бесило ее, что она готова была тут же порвать с Дэвидом. Она облегченно вздохнула. Хоть он и был мямлей, но все же сумел, в конце концов, принять правильное решение и не только освободился сам, но и освободил ее.

Утром Хелен проснулась от осторожных шагов. Она каждое утро теперь так просыпалась. Селина ходила по комнате, прибираясь, подбирая наряд на новый день, подготавливая воду для умывания. Увидев, что Хелен открыла глаза, Селина подошла к ней, но не улыбнулась, как делала это каждый день.

– Доброе утро, госпожа. Вода для умывания готова. Ваше платье на сегодняшний день тоже.

Она поклонилась и хотела выйти, но Хелен остановила ее. Ей показалось, что это Карен, которую она так же много раз и весьма незаслуженно обижала. Если она когда-нибудь вернется домой, то постарается загладить свою вину.

– Постой, – сказала Хелен. – Я обидела тебя и хочу извиниться. Я прошу прощения и за то, что накричала на тебя вчера, ведь ты не была виновата в том, что у меня здесь нет достаточного количества платьев. Если у тебя еще есть обиды, скажи мне, я попрошу прощения и за них.

Хелен постаралась, чтобы слова были как можно более искренними, но почувствовала, что у нее это довольно плохо получается. Возможно, потому, что она уже давно ни у кого не просила прощения.

– Я постараюсь быть внимательнее к тому, что я говорю. Но мне нелегко. Мне нужна будет поддержка. – Видя, как служанка в нерешительности застыла у двери, Хелен продолжила. – Я буду рада, если ты поможешь мне.

Селина посмотрела на нее.

– Я свободный человек, госпожа. Не раб.

– Я знаю. Но я считаю, что и рабства не должно быть. Все люди должны быть равны, независимо от происхождения и общественного положения.

Селина смутилась.

– Я не думала, леди Хелен, что вы так считаете.

– Просто я, наверное, не умею выражать эти свои взгляды, – сказала Хелен. – Но в дальнейшем я постараюсь не только так думать, но и действовать. Так ты прощаешь меня?

– Да, госпожа. – Селина улыбнулась. – Вот теперь вы такая же хорошая, когда выгоняли Хогана и повариху.

Хелен встала с кровати и пошла к стулу, на котором было разложено зеленое платье.

– Сегодня ты причешешь меня не хуже королевы?

Селина резко вскинула на нее испуганные глаза.

– Вы тоже простите меня, леди Хелен, что я так сказала. Сегодня я причешу вас так, что сама королева вам позавидует.

– Неужели? – с улыбкой обернулась Хелен.

За завтраком она не застала ни короля с королевой, ни Ланселота с Гавейном. За верхним столом сидел лишь Персиваль. Она посмотрела на него и постаралась вспомнить, не обижала ли она его тоже?

– Доброе утро, сэр Персиваль, – начала Хелен. – Я хочу поблагодарить вас за то, что вы спасли меня тогда, в замке леди Кассандры. Я так и не сделала этого, поэтому приношу свои извинения.

Суровый рыцарь заулыбался, и его лицо преобразилось, стало мягким и простодушным.

– Ну что вы, леди Хелен, для нас честь помочь такой прекрасной даме, как вы, – сказал он.

– Спасибо. – Ей было приятно, что рыцарь на нее не обижается. – А где сегодня сэр Ланселот и сэр Гавейн? И сэр Тристан?

– Они уже позавтракали, – объяснил Персиваль. – Артур собирает королей и вождей всех земель вокруг Британии с целью объединения против саксов.

– Разве он не сделал это много лет назад? – заинтересовалась Хелен.

– Союзников мало. Каждое королевство боится, что потеряет свою независимость, и не хочет присоединяться к нам. Саксам это только на руку. На прошлой неделе они захватили земли севернее Кента. Тамошний вождь много лет отказывался вступать в Союз, а сейчас приехал за помощью, – усмехнулся Персиваль.

Хелен решила на всякий случай уточнить, что он имел в виду.

– Если я правильно поняла, то и сэр Ланселот, и сэр Гавейн – короли? – спросила она.

Персиваль вновь усмехнулся и развалился на стуле, отчего тот слегка затрещал под его тяжестью.

– Вы, леди Хелен, иногда ведете себя так, будто ничего не знаете о наших делах. Но вчера вы рассказали историю, которая знакома каждому из нас. Вы, конечно, не называли имен, но все догадались, о ком она, – сказал рыцарь.

Хелен ужаснулась. Если все поняли, кто сын короля в этой истории с мечом в камне, то они должны сделать вывод, что Артур – незаконнорожденный, следовательно, не имеет права на трон. Что же ей делать? Как исправить эту ошибку?

– О чем вы? – сумела она прошептать. Ей нужно узнать, что известно рыцарям.

– Об Артуре, конечно. Ведь эта история с мечом о нем, не так ли?

Хелен схватила Персиваля за руку.

– Кто еще догадался об этом?

Персиваль изумленно посмотрел на нее.

– Не знаю. Но, по-моему, все.

– Но как? Я ведь не называла имен! Только хотела рассказать легенду… – Хелен в отчаянии посмотрела в зал, желая, чтобы сейчас появился Ланселот и спас ее. Ей даже в голову не пришло, как он будет это делать, но он должен был ее спасти. – И что же говорят рыцари? – продолжила она шепотом.

– Ничего не говорят. Они просто восхищены вашей фантазией.

– И все?

Хелен внимательно посмотрела на Персиваля, но, не найдя признаков лжи на добродушном бородатом лице, с облегчением вздохнула. Они поняли, что история про Артура, но не поняли, что он незаконнорожденный. Она откинулась на спинку кресла и взяла кубок слегка дрожащими руками.

– Сэр Персиваль, убедительно вас прошу, не рассказывайте больше эту историю никому. И попросите рыцарей, тех, кому вы доверяете, тоже никому ее не рассказывать. Это была тайна, а я ненароком ее выдала. Сэр Ланселот меня убьет, – взмолилась она.

– Клянусь, – серьезно ответил Персиваль. – Но как быть с теми, кому я не могу запретить рассказывать эту историю?

– Будем надеяться, они сами ее забудут, – предположила она, но рыцарь с сомнением покачал головой.

После завтрака Хелен решила погулять в саду и заодно посмотреть на город. Селина, как и раньше, везде ходила вместе с ней и вела себя так же мило. Она рассказывала, сколько сортов роз цветет в этом саду, и Хелен просто диву давалась, как во время беспрестанных войн с саксами Камелоту удается выглядеть таким процветающим городом.

Хелен полюбовалась видом города со стены вокруг дворца и спустилась в сад. Многочисленные дорожки терялись среди яблонь, слив и вишен. Цветочные клумбы пестрели яркими осенними цветами. Листва кое-где уже начала желтеть, и на дорожках лежали первые опавшие листья, шуршавшие под ногами. Хелен вспомнила, что, когда она попала сюда, в ее времени было двадцать первое августа, день ее рождения. С тех прошло уже… сколько дней?

– Какое сегодня число, Селина? – поинтересовалась она.

– Двадцать девятое августа, леди Хелен.

Она тут уже девять дней? Хелен изумилась. Ей казалось, что она только вчера попала сюда, таким все было ненастоящим. Ощущение, что она на огромной съемочной площадке, не покидало ее почти все время, и, возможно, именно поэтому она не боялась спорить с самой королевой и давать указания королю. И лишь когда она была наедине с Ланселотом, чувство иллюзорности происходящего исчезало. Может, поэтому ей хочется быть рядом с ним?

Из раздумий ее вывела Селина, неожиданно дернувшая ее за рукав. Она уже не трепетала перед ней и вела себя вполне естественно и свободно, что нравилось Хелен гораздо больше, чем поклоны до земли и раболепное обращение «госпожа».

– Что случилось, Селина?

Служанка приложила палец к губам и указала на стоявшую под раскидистой яблоней беседку, увитую плющом и почти со всех сторон скрытую от чужих взглядов высоким кустарником. «Хорошее убежище для влюбленных», – успела подумать Хелен, когда услышала знакомый голос.

– Ты не можешь требовать от меня того же отношения, что было раньше, – мягкий бархатистый голос врезался в уши Хелен острым ножом.

Ланселот! Но с кем он встречается? Она сразу вспомнила, как он целовал ее в кабинете, как целовал в поле, на развалинах среди цветов. Неужели он такой же ловелас, как утверждают легенды? Нет, легенды этого не утверждают. Наоборот, предания говорят, что он любит только одну женщину на свете – Гвиниверу.

Тут до них донесся еще один знакомый голос. Серебристый, как звон колокольчика.

– Я же вижу, Ланселот, что ты по-прежнему ко мне неравнодушен. Так почему бы нам не продолжить встречаться?

– Как ты можешь так говорить? – уже в полный голос крикнул рыцарь, но Гвинивера на него зашикала.

– Что ты кричишь, дурачок? Лучше поцелуй меня.

Хелен не сомневалась, что Гвинивера выглядит, как всегда, божественно, и не просто божественно, а божественно сексуально. Она даже представила, как королева поводит тонким белым плечиком – и прозрачная ткань ползет вниз.

– Артур мне как брат. Я не могу…

Слова Ланселота утонули в каком-то звуке, весьма похожем на поцелуй. Такого Хелен выдержать не могла. Раз уж он строит из себя дурака, пожалуйста, но при чем здесь Артур? Ведь именно из-за шашней этих двоих величайший и благороднейший король в истории (по крайней мере, так говорят легенды) может умереть! Хелен более не стала терпеть этих звуков из-за цветочной ширмы и решительно направилась туда. Селина, испуганно ойкнув, попыталась ее удержать, но она вырвалась.

Хелен специально прошла сквозь ломкий кустарник, создавая как можно больше шума, и к тому моменту, как добралась до беседки, застала там только Ланселота. Правда, со слегка затуманенными глазами, горящими после поцелуя губами и полурасстегнутой рубашкой. Увидев ее, он вскочил.

– Ага, – ехидно протянула Хелен. – Значит, никакой великой любви? С кем же вы тут обжимались?

Ланселот немного замялся, но Хелен его остановила:

– Не надо ничего придумывать. Я все слышала. Вы что, не помните, о чем я вам вчера рассказывала? А еще говорили, что не собираетесь никого соблазнять. Посмотрите на себя! – Она указала на его полурасстегнутую рубашку. – Не думаете о себе, об Артуре, подумайте хотя бы, что станет с Британией после того, как король умрет.

Ланселот прервал эту тираду и схватил ее за плечи.

– Что за чушь вы несете? Зачем вы шпионили за мной?

Хелен возмутилась. Она спасает его шкуру и, возможно, всю Британию, а ее обвиняют в шпионаже!

– Да кому вы нужны! – вскипела она. – Неужели нельзя просто выйти в сад прогуляться? И я не виновата, что вы так громко шептались! Вас было слышно на целую милю вокруг!

– То, что здесь происходило, вас не касается. Могли пройти мимо, – огрызнулся Ланселот, поправляя рубашку.

– Очень даже касается, – парировала Хелен. – Будущее всего мира – в моих руках. И если вы мне не верите – ваше дело, но я буду продолжать в том же духе. Вы что, думаете, я сюда просто так попала? А вдруг моя миссия как раз в этом?

– В чем? Чтобы шпионить за мной?

– Чтобы спасти Британию!

– Все, что вы рассказали мне вчера, не более чем ваша выдумка!

– Никакая не выдумка! Из-за ваших шашней с королевой Артур умрет, а Британию завоюют саксы!

– Британию завоюют? – взревел Ланселот, вновь схватив ее за плечи. Он так крепко сжал ее, что ей казалось – его пальцы продавят ее насквозь. Черные глаза буравили ее с такой ненавистью, что Хелен по-настоящему испугалась. – Пока я жив, никто не завоюет Британию!

Он оттолкнул ее и ушел, даже не оглянувшись. Селина тут же примчалась в беседку и помогла ей сесть на скамейку.

– Британию завоюют, – сказала Хелен скорее самой себе, чем ушедшему и не имевшему возможности ее слышать Ланселоту. – Сюда вторгнутся орды сакских племен. Бритты вынуждены будут бежать в Ирландию и на континент, в Арморику. Лишь жалкие остатки их останутся на Британских островах, бесследно растворившись в племенах завоевателей.

Селина потрогала ее лоб.

– С вами все в порядке, леди Хелен? Вы говорите что-то не то.

– Нет, Селина, я говорю то. Самое то. Так и будет, если я не остановлю Ланселота и Гвиниверу. А если остановлю? Что будет тогда?

Она сидела и размышляла вслух, не замечая, что Селина ушла.

Как сложится история Британии, если сейчас саксы не сумеют завоевать страну? Возможно ли такое? Если Артур с помощью Ланселота сдерживает их натиск в течение десяти лет, то сейчас, объединив еще несколько королевств, не сможет ли он и вовсе выгнать их с острова? А если ему это удастся, то как повернет история дальше? Ведь вряд ли сакские племена успокоятся и прекратят свои притязания на остров.

Экспансия саксов, как знала Хелен, продолжалась более двух веков, пока почти вся территория современной Англии не оказалась в их руках. Бритты были постепенно оттеснены в Уэльс, Корнуолл, на север, откуда их впоследствии также вытеснили. Остатки бриттских племен переселились в Ирландию и на территорию нынешней Бретани, а большинство были попросту уничтожены и порабощены.

Так что же будет, если сейчас она предотвратит смерть Артура? Хелен с грустью подумала: вряд ли что-то глобально изменится. Британия будет завоевана, ведь прекрасно известно: как только умирает сильный лидер, объединявший своей властью множество окружающих земель, на смену его правлению приходят хаос и раздор. Каждое мелкое королевство будет стремиться либо захватить власть себе, либо снова станет независимым, а следовательно, уязвимым для иностранной экспансии. И пройдет еще довольно много времени, прежде чем появится новый сильный лидер, способный объединить их всех.

Пока Хелен размышляла над судьбой Британии, находящейся в ее руках, и, соответственно, над судьбой всего мира, поскольку Британия – наверное, единственная страна, так существенно повлиявшая на весь мир в целом, Селина ходила за Гавейном. Они застали Хелен сидящей в беседке и вертящей в руках цветок.

Гавейн сел рядом с ней и потрогал ее лоб.

– Вы нездоровы, леди Хелен? Селина обеспокоена вашим состоянием. Она утверждает, будто вы говорили какие-то странные вещи.

Хелен вздохнула. Неужели ей снова придется все повторять?

– А еще она сообщила мне, что вы с Ланселотом вновь поссорились.

Хелен согласно кивнула. Разве бывает день без ссор с Ланселотом? Гавейн усмехнулся.