Помощники Ночи Кук Глен
Это был один из тех дней, когда ночные твари выбирались из своих укрытий и начинали озорничать.
Западные земли укротили много веков тому назад. Главные духи, спавшие беспробудным сном, стали местной достопримечательностью.
А вот в Святых Землях энергия Ирианских источников порождала и привлекала к себе Помощников Ночи. Потому Святые Земли просто кишели ими.
– Эй, Пайп! Что, черт возьми, с тобой такое?
– А? Э? Ой, Бо, я просто задумался. Ну и влипли же мы. Здешние места просто излучают опасность.
– Не паникуй. Просто не провоцируй их, и все будет хорошо. Наверно, нас попытаются завербовать. А ты где раньше служил, Пайп?
Элс вздохнул. Он совсем забыл, что ему надо размышлять, как одному из жителей западных земель. Даже в Святых Землях арнхандеры нанимали воинов из числа пленных. А в Руне поступали и того хуже. Тамошние правители заставляли целые племена поступать к ним на службу и патрулировать границы государства.
– Северная земля не такая дружелюбная, Пайп. Жители готовы принести тебя в жертву своим богам. Они сожгут, утопят или повесят тебя в зависимости от того, какому именно божеству предназначается подношение.
– Подношение?
– Да. Они молятся, поклоняются и приносят жертвы богам лишь для того, чтобы те оставили их в покое.
– Звучит весьма примитивно.
– Так оно и есть. На Великих Болотах Помощников Ночи куда больше, чем в укрощенных землях.
– Успокаиваешь себя, ха?
Горт знал о тенях, которые скрывались в тумане. Элс по-прежнему ничего не понимал. В случившемся не было никакого смысла. По крайней мере, пока.
– Ты скоро поймешь. Где-то лет через сто. Это политика.
Элс не разбирался в ней даже дома, где игроков было меньше, а мотивация их поступков более ясная.
Люди императора Иоанна оказались обычными профессиональными воинами. Они спокойно, умело и бесстрашно исполняли свои обязанности. Повседневная работа. Если им прикажут кого-нибудь убить, они сделают это хладнокровно и без сожалений. Горт был прав. Браункнэхты не пойдут на грубые меры, если их не провоцировать и не делать того, что могло оправдать их жестокость.
Дождь прекратился днем. Небо прояснилось.
Имперские воины сошли с главной дороги и устремились наверх через крутые, обрывистые, покрытые льдом известняковые горы. Ничего подобного Элс еще ни разу не видел. Утесы покрывала скудная растительность, а тропа, по которой шел отряд, почти не отличалась от звериной.
– Я знаю, где мы, Пайп. Это Онвидиев Узел. Воины сокращают путь. Еще двадцать миль, и мы окажемся в герцогстве Племенца.
Элс постарался припомнить все, что слышал о северной Фиралдии. Горт, видимо, был прав. Однако он ошибся с расстоянием. До Племенцы оставалось, скорее, сорок миль.
Епископ Сериф боялся высоты. Он заартачился, когда увидел, куда направлялись браункнэхты. Имперские воины пинками заставляли его двигаться вперед.
Постепенно день сменился ночью.
– Когда мы сделаем привал? – грубо спросил епископ.
– Мы бы уже давно пришли, если бы вы не упирались и не разводили сопли. Но вы продолжаете поступать по-своему. Поэтому нам все еще надо пройти три мили, – ответил солдат.
Епископ взорвался. Он отказался идти дальше.
– Ступайте. Еще достаточно светло. Я потолкую с епископом и догоню вас, – сказал капитан своим подчиненным.
– Плохо дело. Для туповатого епископа, – заметил Горт.
Элс заворчал.
– Ему зададут взбучку.
Элс заметил, что Донето стал спорить с капитаном, но тут же умолк, когда гвардеец грозно посмотрел на него. Затем на лице принципата появилась едва заметная чопорная улыбка. Словно он наконец получил долгожданный ответ на свои молитвы.
Малолетний любовник епископа остался со своим покровителем.
Чуть позже, когда отряд прошел около мили, Элс услышал крик. Короткий и резкий. Возможно, издал его орел. Или кто-то другой.
Когда капитан нагнал людей, епископа с ним не было. Арманд бежал впереди капитана, мрачный и напуганный.
– Ну и как тебе это? Мальчишка покинул своего хозяина, – удивился Пинкус Горт.
– Лучше считай, что пареньку просто удалось выжить, – возразил Бо Биогна.
– Думаю, нам следует смотреть в оба и быть начеку, Пайп. Этот капитан очевидно, уверен, что Хансел одобрит все его действия.
Утром все услышали рассказ любовника Серифа. Он объяснил, что епископ отказывался идти в горы, а затем попытался сбежать дорогой, по которой отряд пришел в горы. Его лошадь поскользнулась на льду. Епископ и животное сорвались со скалы, и лошадь при этом находилась сверху всадника.
Имперские гвардейцы отметили, что вот уже в течение полувека Онвидиев Узел продолжал покрываться льдом, который не таял даже летом.
– А парень-то хитрец. Заставил мальчонку рассказать о случившемся, – сказал Горт о браункхнэктском капитане, чье имя держалось в секрете.
Элс задумался. По утверждениям Осы, он работал и на императора. Может, мальчишка решил, что от епископа больше не будет никакой пользы.
Завтрак оказался скудным. Имперские воины поглотили большую часть съестных припасов в ожидании момента, когда придется захлопнуть ловушку. Сопровождение принципата рассчитывало, что они достигнут следующей епископской крепости еще до наступления ночи.
– А что произойдет, если мы не достигнем Доминаго сегодня вечером? – спросил Элс.
– Пошлют кого-нибудь на разведку. Если лазутчики не обнаружат нас, то вернутся домой и запаникуют. Что случилось? Ты дрожишь?
– Мне холодно. Надеюсь, просто холодно, и я не подцепил какую-нибудь заразу.
До сих пор Элсу везло. Его единственное столкновение с недугом произошло на борту «Вивиа Инфанти», когда ша-луга изводила морская болезнь.
Повторив свой рассказ несколько раз, Оса присоединился к остальным пленникам. Осторожно Элс спросил его:
– А что там на самом деле произошло?
– Практически то, что я сказал. Однако лошадь епископа могла передвигаться по льду. Помимо нас троих был там и еще кто-то. Существа, которых нельзя увидеть. Они и сейчас среди нас. Ночь проявляет к нам повышенный интерес.
С тех пор, как лед начал сползать вниз с горных вершин, редко кто заходил в дикий и необитаемый Онвидиев Узел. Это была одна из тех областей, куда с наступлением цивилизации бежали ночные твари. На дороге в ста шагах друг от друга располагались сигнальные флажки, и на каждый были наложены чары. Однако эти заклятия оставались еще с глубокой древности, и их оберегающая сила уменьшилась.
Элс продолжал испытывать приступы озноба. Он вздохнул с облегчением, когда услышал, что скоро отряд сделает привал. Ша-луг помог установить лагерь, а потом, съежившись, подсел к костру пленных.
Ужин вновь не утолил голод путников.
Просто Простой Джо разозлился, когда кто-то предложил использовать Стальные Мускулы в качестве гуляша.
– Прекратите, – вмешался Элс, когда обстановка накалилась до предела. – Бо, ты родился в сельской местности. – Зачастую Биогна рассказывал иные истории, по которым он происходил из благородного рода. – Что, если ты предложишь нашим похитителям поохотиться на диких козлов? Луна сегодня полная. – В течение дня Элс уже несколько раз видел диких животных.
– Не хотелось бы тебя разочаровывать, Пайп, но я умру от голода, прежде чем наступят сумерки, – ответил Бо Биогна.
– Понятно. В любом случае, мясо козлов, наверно, слишком жесткое.
– Черта с два! Оно гораздо вкуснее того, чем почуют нас гвардейцы. Но здесь так же темно и холодно, как в сердце блудницы. И вряд ли тебе захочется покинуть лагерь с заходом солнца. Думаю, ты со мной согласишься.
– Наверно, ты прав. – Элс дотронулся до амулета на запястье. И задумался, не он ли притупляет его способность здраво размышлять.
– Тогда попробуй покричать, как кричит коза во время брачного периода. Может, и прибежит какой-нибудь глупый козел.
– Из этого ничего не выйдет, Пайп. – Иногда Бо воспринимал все слова ша-луга буквально.
Элс рассматривал пленивших его воинов. Они были куда опытнее, чуть больше и чуть здоровее той толпы простолюдинов, которая планировала захватить Антекс. И все же солдаты шутили, ворчали и брюзжали, словно обычная чернь. Они сошлись во мнении, что, чем упорнее ты работал, тем больше приказов тебе отдавали.
Элс вновь ощутил приступ дрожи. Он поежился и придвинулся к огню.
Элс редко видел сны. По крайней мере, он их не помнил. Однако на сей раз сон все же приснился ему. И запечатлелся в сознании.
Тэгу снилось, что должно произойти нечто ужасное. Большая опасность надвигалась из-подо льда, из промозглых сумерек. Помощники Ночи сосредоточили свое внимание на Онвидиевом Узле. Из забытья приходило нечто древнее. И его внимание было полностью приковано к лагерю браункнэхтов.
Элс очнулся. Запястье ужасно болело. Амулет раскалился. Ша-луг ужасно замерз. Все в лагери спали. Часовые Элса и стражники имперцев дружно пускали пузыри. Костры почти потухли. Караульные, выставленные для охраны бивака, дремали, опираясь, словно пьяные, на оружие. Некоторые вообще упали на землю.
Даже Стальные Мускулы храпел. Плохо дело. Совсем плохо.
Не взирая на боль, Элс прополз через запорошенную снегом землю к принципату и попытался его разбудить. Он не знал, кто еще, кроме Донето, способен остановить надвигающуюся опасность. Ночь походила на ту, что Элс провел в Эстерском лесу, неподалеку от Ирианских источников. Но на сей раз у ша-луга не было ни фальконета, ни сундука с серебром и никакого желания сражаться с неизвестным.
Бронте Донето никак не хотел просыпаться. Элс продолжал трясти принципата. Боль в запястье с каждой минутой усиливалась. Принципат застонал, но не проснулся. Внезапно Элс почувствовал приближение еще одной беды, которая, возможно, была страшнее того мрака, что сгустился над лагерем. Элс стал щипать Донето в самые чувствительные места.
Безрезультатно. Тэг надавил большим пальцем на точку, расположенную между безымянным пальцем и серединой ладони. Наконец-то принципат очнулся.
Донето вскочил на ноги. Сон его немедленно прошел. Принципат сразу же ощутил опасность. – Уходи!
Элс отполз, нашел место, где лежал снег, и приложил его к запястью. Затем он обхватил живот и сосредоточился на боли, которая стала центром его существа. Постепенно она начала отступать. К ша-лугу возвратился рассудок.
Все еще держась за запястье, Элс приподнялся на колени и осмотрелся. Мало что изменилось. Повалил снег. Донето, пошатываясь, стоял на четвереньках. Его тошнило так, словно он попытался выпить за один присест галлон дешевого вина.
Ощущение надвигающейся опасности проходило. Неохотно. Кого-то ужасно разозлило то, что ему помешали. Нечто постепенно угасало.
Как и бывает в подобных столкновениях с ночными существами, в мгновение ока все встало на свои места.
Первым в себя пришел безымянный браункнэхтский капитан. Он обнаружил, что его часовые мирно посапывают, а защитные чары уничтожены, увидел, в каком состоянии находятся Элс и принципат. Еле держась на ногах, капитан пинками разбудил своих людей. Ощущение присутствия темных сил продолжало угасать.
– Что стряслось с охранниками? В этих местах нет таких существ, которым бы удалось сломить их дух.
Элс с огромным трудом разобрал слова браункнэхта.
И имперцам, и пленникам в эту ночь, как и Элсу, снились кошмары; они ощущали приближение угрозы, которой нельзя избежать.
– Но тебе удалось проснуться, – изрек Пинкус Горт. Он все еще не пришел в себя.
– Ты проснулся, Хэхт. Вовремя. Как ты сумел? – спросил Донето. Он, опершись на Просто Простого Джо, вновь пытался обрести свое величие.
– Не знаю. Думаю, все из-за желудка. У меня начались колики. Но, может, просто у меня хорошее чутье. Когда я открыл глаза, то ощутил приближение сверхъестественных сил. Я понятия не имел, что должен делать. Потому я и разбудил вас. Как вам удалось прогнать это нечто?
– Я молился. – По голосу Донето стало понятно, что не следует воспринимать его слова всерьез. Ни для кого не было секретом, что Донето входил в состав Коллегиума. Большинство членов данного ведомства имели непосредственное отношение к колдовству.
– Принципат, может, вы объясните все-таки, что здесь произошло? – вмешался в разговор капитан браункнэхтов.
– Сегодня пробудилось нечто, принадлежащее началу времен. Существо, которое, видимо, усыпили еще до возникновения Древней Империи. Но почему оно пробудилось именно сегодня? Может, его разбудили из-за нас? Но тогда, что в нас такого особенного? Или, к примеру, в тебе?
– На этот вопрос вам и предстоит ответить, не правда ли?
Элс прижал ноющее запястье к животу и скорчил гримасу. Ему не следует принимать участие в расследовании, которое касается сегодняшнего происшествия. Вряд ли при более тщательном осмотре его амулет ускользнет от глаз принципата.
– А может, причиной стал епископ? – предположил Горт.
– Что? – воскликнули сразу двенадцать человек.
– Я просто подумал, может, то, что собиралось напасть на нас, это один из древних богов, которым нужны человеческие жертвоприношения. Когда епископ упал и разбился, почти наступила ночь. Может, это и пробудило духа?
– Хорошая гипотеза, впрочем, как и все остальные, – сказал Донето. – Но мы только что пришли в себя. Подумаем об этом позже. Хэхт, у тебя все нормально?
– Я только что выпустил газы. Боль сейчас уже не такая сильная.
– Болотный мальчик выпускает газы. А все остальные пукают или пердят, – фыркнул Горт.
Несмотря на всеобщее желание побыстрее выбраться из чертового Узла, путь удалось продолжить лишь после полудня.
Всем надо было оправиться от ужасной ночи. Элс чувствовал, что в нем не осталось ни воли, ни силы.
Прошлой ночью странники столкнулись не просто с эльфом-проказником или второстепенным злобным духом. Существо было столь же ужасно, как и тварь в Эстерском лесу. И его не удалось уничтожить.
Прежде, чем отряд вышел из Онвидиева Узла и устремился на северо-восток, на землю вновь стала опускаться ночь.
– Не слышу предложений о потенциальном слиянии, – заметил Горт. После чего пленники и их захватчики пересмотрели отношение друг к другу.
В Племенце, в наблюдательной башне деревушки Тампас, находившейся неподалеку от Онвидиева Узла, располагался небольшой гарнизон. Здесь путников поджидала группа имперских воинов, охранявших военный арсенал.
Браункнэхтский капитан внезапно исчез. Опытный до мозга костей, он должен был предоставить доклад своему начальству. Собственные потребности капитан выполнит позже.
– Хэхт! Горт! Подойдите, – крикнул Донето после того, как покончил с порцией приготовленной еды.
Донето отвел их в сторону.
– Прошлой ночью случилось нечто потрясающее. За нами охотилось существо под названием богон. Нас спасло лишь Божье Провидение. Впрочем, это не важно. Помощники Ночи так сильно опасаются одного епископского принципата, что готовы пробудить древнюю тварь, дабы убить его. Такое в наши дни обычно не происходит. Моему изумлению нет предела. Мне довелось столкнуться с этим существом впервые в жизни. Раньше я лишь читал о нем на страницах Писания, – объявил Донето.
Элс обрадовался. Пусть принципат считает, что тварь охотилась на него. Впрочем, так оно и могло быть на самом деле.
– Вы уверены, что богона пробудила ночь? – осведомился ша-луг.
– Почему ты спрашиваешь, Хэхт?
– Я думал над тем, не может ли за событиями прошлой ночи стоять колдун.
Донето потребовалось некоторое время, чтобы обдумать слова ша-луга.
– Вполне вероятно. Но я не понимаю, как подобное можно устроить. Я не знаю ни одного колдуна, который бы обладал достаточной силой, дабы пробудить богона.
– Может, вы оскорбили одного из богов, – вмешался Горт.
Донето помрачнел. Он был принцем Церкви, которая признавал существование лишь одного Господа Бога.
– Простите, – поспешно добавил Горт. – Скажем, не Бог, а какой-нибудь дьявол или демон.
– Ловко, Пинкус, – кивнул Элс. Его собратья рассуждали о религии таким же образом. Существовал лишь один Бог, милосердный, истинный и единственный Бог, а все, что к нему не относилось, попадало в разряд огромной группы таинственных существ, которые присягнули на верность Врагу.
– Горт, в твоих словах есть смысл. Поскольку мы избежали смерти, нам не следует пренебрегать любой возможной версией, – успокоился Бронте Донето.
– У разума, не обремененного всякими предрассудками, есть шанс найти дорогу, которая ведет через мрак в безопасное место.
– Конечно. Всех детей этому учат.
Элс постарался скрыть свое замешательство, но у него ничего не вышло.
– Эта фраза из писем Келама к тоскансам.
– Полагаю, что этот материал я упустил.
– Так происходит с теми людьми, кто недостаточно времени проводит в семинарии.
Даже сейчас Элсу не удавалось уловить ход мыслей Донето.
– Подозреваю, что у брата Хэхта напрочь отсутствует понимание религии. Ведь он воспитывался на краю Великих Болот, – рассмеялся Донето.
Элс ухватился за эту соломинку.
– Моя семья никогда не отличалась особой набожностью. Не следует рассчитывать на то, что я пойму что-нибудь.
– Это не имеет никакого значения. Нам необходимо выжить и выполнить волю Господню, – изрек Донето.
– Сэр?
– Бог послал мне знак. Поначалу я его не понял. Ослепленный своим тщеславием, я отправился в Конек. Покушение на мою жизнь также не раскрыло мне глаз. Наш Господь был терпелив. Он послал мне вас. И вывел меня из Конека. Бог оградил нас от беды в Онвидиевом Узле. И теперь я готов услышать его глас. Готов выполнить его волю, – сказал Донето с жаром. – Это хорошо, но не думаю, что и на вас снизойдет то же прозрение. Однако мне необходимо обсудить с вами наше положение.
– Значит, мы остались без работы, – вымолвил Горт. – Мы не можем здесь исполнять роль ваших охранников. Они заточат вас в подземелье, и вам не понадобятся наши услуги. Даже если гвардейцы и не сделают этого, вы все равно не сможете нам платить.
– Не исключено. Однако Иоанн не отважится на такой шаг. Он просто посадит нас под домашний арест до тех пор, пока Великий не вызволит меня, выполнив все требования Иоанна. Все произойдет тихо. Затем я вновь отправлюсь в Брос, и мне понадобится охрана.
Элс пристально посмотрел на Донето. Он не знал, каким принципат был прежде, но ему удалось узнать кое-какие сведения о его характере от уцелевших охранников. Ша-луг не верил, что люди могут изменить свою сущность. Они просто притворяются, пока преследуют какие-то определенные цели.
– Я пытаюсь сказать, что хочу оставить вас при себе, несмотря на ваш промах.
– Я остаюсь. – Элс ухмыльнулся. Нет ничего лучше, чем занять положение в страже члена Коллегиума.
– Посмотрим, насколько невыносимым окажется наш плен Возможно, вы и не лишитесь ежедневного жалования – кивнул принципат.
Племенца была одним из самых зажиточных городов Фиоалдии. Все называли ее республикой, независимой городской областью.
Однако, как и в остальных городах Фиралдии, управляли Племенцой несколько влиятельных семей. Но их могущество ограничивалось присутствием куда более крупной птицы.
Император Грааля заключил брак с одной из дочерей Дома Трунселлы, семейства аристократов, чьи сыновья-первенцы неизменно становились графами Племенцы. Впрочем, они не играли в городе особой роли. До заключения брака Иоанн был небогатым дворянином. Электоры избрали его на должность императора, поскольку сочли подходящим кандидатом: казалось, им легко можно манипулировать, а в случае чего быстро низложить. Однако вскоре Иоанн раскрыл свой истинный характер. Он ревностно отстаивал свои убеждения и умел приводить в их пользу веские доводы. Ненасытная жадность Патриарха вынудила Хансела обратиться к фиралдийским дворянам, которые стремились избежать цепкой руки Церкви.
Император Грааля со своим сыном и двумя дочерьми обосновался в Туманном Дворце, в котором на протяжении нескольких столетий жили графы Трунселлы. Император не назвал точного срока окончания своего пребывания во Дворце.
Присутствие императора подчеркивало его интерес к Фиралдии. Враги Иоанна называли его поведение захватническим. Сам Хансел утверждал, что прибыл в Племенцу, дабы устроить здесь будущее своих дочерей. Здесь они могли бы повысить свою культуру и образование, что было невозможно в суровых сельскохозяйственных низинах кретиенского электората.
С политической точки зрения девушки представляли собой выгодную партию. Ни одной из них еще не подобрали мужа. Нежелание Иоанна принять какого-либо ухажера создавало напряжение среди электоров, каждый из которых тайно лелеял надежду занять место нынешнего императора.
Иоанн искал такого зятя – если уж ему пришлось стать отцом девочек – который принесет ему богатства, дополнительные войска и, прежде всего, воодушевится идеей борьбы против Патриарха. Таких поклонников, которые обладали бы достаточным положением в обществе и разделяли ненависть императора к Патриарху, было не так уж много. Но и они не внушали Ханселу доверия, поскольку стремились занять его место. Единственный сын Иоанна, Лотар, отличался слабым здоровьем и жить ему оставалось недолго.
Мать Лотара, сестры и няньки любили мальчишку до безумия, в основном, из-за того, что ему не суждено было пережить своего отца.
Хансел и сам обожал Лотара, но прекрасно понимал, какое будущее ожидает сына.
Все это рассказал Элсу Донето по пути в Племенцу.
– Пайп, а нам обязательно оставаться с этим пронырой? – прошептал Горт.
– Меня тоже можно назвать пронырой. Я собираюсь выбить из него более высокое жалование, – сдавленно засмеялся Элс.
– Когда ты принимаешь решения, не забудь, что от них зависит не только твоя судьба, – кивнул Пинкус.
– Что ты имеешь в виду?
– Отныне, куда бы ты ни пошел, Бо, Джо и Стальные Мускулы последуют за тобой. Ты один из тех, у кого есть задатки лидера. Стальные Мускулы, конечно, отличный боец. А вот остальные…
Стальные Мускулы действительно был прекрасным воином. Мул не только всегда исполнял свои обязанности, но и никогда не сетовал на свою долю, чего не скажешь о Джо и Бо. Животному просто было необходимо, чтобы поблизости находился и его хозяин.
Элс без особого труда представил, как интриганы подобные эр-Рашалу ал-Дулкварнену из кожи вон лезут, дабы создать расу воинов столь же спокойных и сговорчивых, как любимец Джо.
А разве ша-луги не были похожи на мула? Стальные Мускулы стал бы идеальным воином-рабом. Не таким эгоистичным, как Элс Тэг, который постоянно думал исключительно о своих интересах.
Пинкус, у меня появилась свежая идея. Вместо того чтобы беспокоиться о всякой ерунде, может, подумаем, как выбраться отсюда живыми?
– Черт, Пайп, не волнуйся. В данный момент все так плохо что, поверь моему слову, в скором времени наше положение изменится в лучшую сторону. Именно так заканчиваются все истории Пинкуса Горта.
Глава 16
Андорэйцы и резня у Черной горы
Кровь и смерть окружили андорэйцев. Конекийцы застали их врасплох. Но Шэгот и его товарищи находились в чужом времени, а потому все происходящее вызывало у них только удивление.
Андорэйцам пришлось признать, что они попали в мир, где внуки тех, кого им приказали вернуть в Скогафиорд, давно уже скончались в силу своего преклонного возраста. Андорэйцы повсюду наталкивались на доказательства, подтверждающие эту истину. Они никогда не принадлежали к войску арнхандеров. Их, конечно, терпели, однако арнхандеры воспринимали Шэгота и его товарищей как каких-то прилипал, которые докучают острозубым акулам.
С того дня, как андорэйцы вернулись в мир живых, их неизменно преследовали неприятности.
Что касается убийства Эрифа Эрелсона, Шэгот все больше и больше верил в то, что за ним стояли сами боги. Смерть полководца сыграла им на руку. Однако Грим не поделился догадками со своими товарищами. Его слова могут услышать Помощники Ночи.
Шэгот не имел ни малейшего представления, что он должен делать дальше. Грим лишь знал, что все поймет, когда наступит время.
Шэгот сомневался в тех выводах, которые сделал, исследуя свой внутренний мир. Его поражала глубина собственного цинизма.
Остальные члены отряда блуждали в потемках. Им оставалось лишь следовать за Шэготом, защищать его и надеяться что когда-нибудь они поймут, как им следует действовать дальше. Но восторга от возложенной на них миссии товарищи не испытывали.
Когда войско арнхандеров вошло в ущелье внизу Черной горы, расположенной в округе Штайгфайт, друзья Шэгота перестали проклинать свою судьбу. Они даже не разговаривали со своим лидером. Андорэйцы просто брели вперед, подчинившись воле богов, и с полным безразличием взирали на окружающий их мир, который не проявлял к ним никакого сочувствия.
Занятые собственными мыслями андорэйцы не успели как следует удивиться, когда на них налетели конекийцы.
– Они нас не видят, – заметил Шэгот.
Он оказался прав. Нападавшие пробегали мимо андорэйцев, не замечая их. Это длилось до тех пор, пока шайка под предводительством Шэгота не ринулась к деревьям, откуда вдруг неожиданно появились новые конекийцы. Их атаковала пара пехотинцев. Свэйвар и Финбога почти случайно отправили воинов на тот свет.
– Не двигайтесь, – приказал Шэгот. В их сторону направлялись еще несколько солдат. Но когда андорэйцы застыли, конекийцы тут же потеряли всякий интерес к этому направлению.
– Похожи на старого Трига, – изрек Холгрим. – Он всегда забывал, что собирался делать.
– Пойдемте. Они не смотрят сюда, – сказал Шэгот. Андорэйцы прошли около восьмидесяти футов, когда их атаковал одинокий всадник в тяжелых доспехах. Сигурдон метнул в него топор.
Пока кавалерист отражал удар, Шэгот при помощи двуручного меча перерубил лошади передние ноги, и та завалилась на землю. Товарищи Грима убили всадника, прежде чем он упал.
Методом проб и ошибок андорэйцы наконец сообразили, что короткие перебежки в двенадцать ярдов за раз, чередующиеся с моментами бездействия, позволяют им двигаться, не привлекая внимания нападавших.
– Грим, если тебя волнует мое мнение, то все это чертовски похоже на колдовство, – сказал Свэйвар.
– Которое оберегает твою вонючую задницу, не так ли? Как только мы доберемся до скал, то сразу же затаимся, покуда все не закончится.
Было ясно, кто одержит победу в этом сражении, которое больше походило на бойню.
На поле битвы все стихло. Конекийцы перестали грабить мертвых и добивать раненых. Теперь они пытались осознать ужас, который сами же и сотворили. Им это было куда сложнее, чем людям, которые жили в то время и в том месте, где родился Шэгот. Конекийцы ни разу не принимали участия в сражениях, они лишь слышали, как о них рассказывают отважные юноши, которые воевали в Святых Землях.
– Что будем делать, Грим? – поинтересовался Свэйвар.
Шэгот не знал. Боги не говорили ему, что произойдет сражение.
– Мне надо поспать. Я скажу вам утром. – Остальные не стали его ни о чем расспрашивать. У всех свои странности.
Андорэйцы побывали на небесах, и что самое удивительное, вернулись на землю.
А может, они побывали и не на небесах.
Впрочем в этом мире не стоило пренебрегать любыми предположениями. Сначала землей управляли боги, потом их место заняли люди, которые воссоздали образы древних небожителей.
Победители сражения удалились с поля боя. Уцелевшие арнхандеры и Грольшахи исчезли еще раньше. Шэгот и его товарищи воспользовались возможностью взять все, что могло им в будущем пригодиться.
Они практически ничего не нашли.
– Так, куда же мы все-таки направляемся, Грим?
– Назад. Нам придется держаться подальше от людей.
– Кто такой убийца богов? – поинтересовался Холгрим после того, как Шэгот поведал друзьям, что привиделось ему во сне.
– Не знаю.
– Ну и как же мы тогда поймем, что это именно он, когда встретим?
– Не знаю.
– Все это похоже на долбанную мозаику, Грим.
– Знаю.
– И все ответы мы получим в месте, которое называется Брос?
– Если Древние не передумают. А теперь, черт бы тебя побрал, заткнись. Нам предстоит долгий путь. И мы должны не попадаться на глаза местным жителям.
– Это еще почему?
– Древние не хотят, чтобы кто-нибудь заметил нас. Они не объяснили мне, почему именно. Обычная дребедень. Вероятно, мы должны трепетать от восторга, когда нас используют как свору гончих.
С каждым часом андорэйцы все больше разочаровывались в своих богах.
Боги андорэйцев пристально наблюдали за ними. Те буянили, выпивали, совершали глупые действия, опять выпивали, творили зверства, пили и проявляли недальновидность. Из-за чрезмерного употребления спиртного.
Их культура приобретала все эти черты на протяжении многих столетий.
Однако там, где сейчас находились Шэгот и его товарищи, никто уже не исповедовал подобные ценности.
– Мы найдем человека.
Остальные хмурились, но не осмеливались ослушаться. Воодушевление андорэйцев постепенно таяло.