В плену у призраков Херберт Джеймс
— Еще одну большую порцию.
Хозяин взял из его рук стакан и настороженно взглянул на посетителя. Пьянство в обычном смысле этого слова не свойственно такого рода людям. Должно быть, у него есть для этого какие-то очень серьезные основания. Он повернулся к Эшу спиной и стал наливать в стакан водку.
— И пива? — спросил он через плечо.
— А почему бы и нет, — ответил Эш, туша в пепельнице сигарету, — я не за рулем.
Посетителей в кабачке прибавилось, хотя он был далеко не полон. В такую погоду людям не хотелось покидать уютные дома и выходить на улицу. Беседы велись вполголоса, и в баре слышался лишь приглушенный гул, изредка прерываемый криками и руганью, доносившимися из соседнего, меньших размеров бара, завсегдатаями которого были местные пьяницы.
Хозяин поставил перед Эшем стакан с водкой и открыл пивной кран, искоса поглядывая на взъерошенного гостя.
— Вы говорили, что остановились неподалеку?.. — осмелился наконец спросить он.
— Поблизости, — кивнул Эш, запуская руку в ведерко для льда. — Но пешком оттуда идти оказалось чертовски долго. — Он бросил лед в стакан с водкой.
— Стало быть, где-то за пределами городка? — снова задал вопрос хозяин, медленно закрывая кран.
— Да, примерно милях в ста отсюда, — Эш изобразил на лице некое подобие улыбки, желая показать тем самым, что это всего лишь шутка. — Нет, конечно, милях в двух, я думаю. Но мне они кажутся сотней. В Эдбруке. Вы знаете это поместье?
— Эдбрук? — переспросил хозяин, и в голосе его слышался интерес. — Да, я знаю этот дом.
— В гостях у семьи Мариэллов. — Эш покачал головой и улыбнулся про себя.
Хозяин поставил на салфетку пинту пива и чуть наклонился к стойке.
— Довольно уединенное местечко. Вы долго собираетесь жить там?
— Нет, если это будет зависеть от меня. — Дэвид протянул хозяину два фунта. — Я собираюсь, если получится, уже сегодня ночью сесть в поезд до Лондона. — Если бы не… — Он пожал плечами и сделал большой глоток водки.
— Похоже, этот визит не доставляет вам удовольствия, — фамильярным тоном сказал хозяин и был весьма удивлен, когда Эш мрачно расхохотался в ответ.
— Я бы сказал, что Мариэллы довольно эксцентричные люди, — пьяно улыбаясь и покачивая головой, заявил Эш.
— Мариэллы?
— Да, все они — Роберт и Саймон, милая старая няня Тесс и даже… даже Кристина.
Хозяин выпрямился, и тон его вдруг утратил все свое дружелюбие.
— Мне кажется, вам не следует пить столько водки. Если вы собираетесь возвращаться туда сегодня вечером… — Он не закончил и направился к кассе. Кладя перед Эшем на стойку сдачу, он добавил: — Конечно, если вы действительно живете именно там.
С этими словами хозяин отошел. Оставшись в одиночестве, Эш хмуро посмотрел ему вслед, пожал плечами и принялся за пиво. Перебрав пальцем лежавшие на стойке монетки, он отыскал десятипенсовик, залпом допил водку и направился к выходу. Походку Дэвида нельзя было назвать нетвердой, но это стоило ему немалых усилий.
Отыскав в вестибюле телефон-автомат, он опустил в щель монетку и поднял трубку. Набрав номер, Дэвид стал ждать.
— Ну давай же, Кейт, — бормотал он, не слыша ответа. — Почему тебя нет именно тогда, когда ты нужна мне?
Но на том конце провода никто не отвечал. Нетерпеливо вздыхая, Дэвид прислонился к стене, заметив вдруг, что шатается.
Телефон звонил и звонил, и вот наконец в двери кабинета Кейт Маккэррик повернулся ключ. Дверь распахнулась, и Кейт, бросив у порога на пол сумку, подбежала к столу и схватила трубку.
— Алло! — задыхаясь крикнула Кейт.
Послышался щелчок, и связь прервалась.
— Черт… — проворчала Кейт.
Эш чертыхнулся и бросил на рычаг трубку.
Он прислонился головой к стене и уставился в потолок. В висках стучало, от выпитого спиртного кружилась голова. Какое-то время он стоял, не двигаясь с места, потирая пальцами лоб и глаза. «Ну и черт с ними, Эш, — уговаривал он сам себя. — Пусть проделывают свои чертовы трюки и играют в дьявольские игры с кем-нибудь другим. Какое тебе до всего этого дело?»
— Вот именно, какого дьявола! — произнес он уже вслух.
Неужели он просто болезненно реагирует на происходящее? Неужели все дело в том, что он разозлился на Кристину за то, что она сбежала от него, не оставив даже записки, как будто то, что было между ними ночью, не имеет для нее ровным счетом никакого значения? Он вспомнил, как она хотела его, быть может, даже сильнее, чем он ее, с какой страстью прижималась она к нему всем телом. Он вспомнил, как в конце концов откликнулась на ее призыв его плоть, и он, поначалу растерявшийся и ошеломленный, занимался с ней любовью с таким же всепоглощающим желанием и страстью, как и она. Даже воспоминание об этих минутах было возбуждающим.
Но пожар! Эта мысль пронзила его и мгновенно вытеснила из головы сладострастные воспоминания. Получается, что огонь был не более чем плодом его воображения. Но этого не может быть, это невозможно! Он не мог выдумать эту жару, клубы едкого дыма. Господи! Что же в действительности произошло с ним в этом подвале?! «Выброси все это из головы, — настойчиво убеждал его внутренний голос. — Пусть они купаются в собственных несчастьях».
Эш оттолкнулся от стены и нетвердой походкой направился к двери, стремясь поскорее оказаться на улице и вдохнуть холодного свежего воздуха. Он уже взялся было за ручку двери, но в этот момент она открылась и в вестибюль вошли двое — парень обнимал молодую девушку. Эш отступил в сторону, и парень, даже не взглянув на него, кивнул в знак благодарности. Они направились к бару — парень что-то шептал на ухо своей спутнице, а та тихо смеялась.
Эш вышел на улицу и поднял воротник, спасаясь от пронизывающего холода. Дверь за ним захлопнулась, отрезав от улицы уютный свет и тепло холла.
Увидев припаркованный к тротуару старый «Уолсли», Эш буквально застыл на месте. Из темноты салона сквозь ветровое стекло на него пристально смотрела Кристина.
Он в нерешительности помедлил Потом обошел машину и распахнул пассажирскую дверь. От резкого движения металлические петли заскрежетали. Дэвид наклонился и заглянул внутрь.
— Почему вы уехали? — в голосе Кристины слышался гнев.
Эш ушам своим не поверил.
— Почему я?.. Господи! Что я слышу?
— Вы никому не сказали, куда отправились.
Кипя от злости, Дэвид сел в машину.
— Мне некому было говорить! Что происходит, Кристина? Почему дом был совершенно пуст?
Кристина повернула ключ зажигания.
— Я задал вам вопрос, — резко сказал Эш.
— Мне хотелось, чтобы вы как следует выспались, я же видела, что вы совершенно измучены.
— Я спрашиваю вас, где вы были? — настойчиво повторил Дэвид.
Кристина нажала на сцепление, и «Уолсли» тронулся от поребрика.
— Подождите, куда это вы поехали?
— Обратно в Эдбрук, конечно, — ответила она, не отрывая взгляда от дороги.
— Я не уверен…
Кристина бросила на него быстрый взгляд.
— Но вы же не собираетесь сбежать? После этой ночи, я имею в виду.
Дэвид сжал пальцами разрывавшиеся от боли виски.
— То, что произошло между нами…
— Было весьма приятно. Разве сами вы не помните, как нам было хорошо?
— Мне трудно… Я очень неловко себя чувствую, Кристина… Я был так измотан, я, право, смущен…
Машина быстро проскочила по городку, миновала окраину и окунулась в царившую под деревьями буквально осязаемую тьму. Сквозь густые кроны не проникал даже лунный свет.
Эш устроился на сиденье вполоборота, так, чтобы видеть Кристину.
— Что все-таки происходит в Эдбруке, Кристина? Я не понимаю, что там творится. Вы и ваши братья устраиваете какие-то безумные игры по ночам?
Она молчала, пристально вглядываясь в дорогу, а «Уолсли» все набирал и набирал скорость. Теперь он отчетливо чувствовал исходивший от машины запах старости и ржавого металла.
— В Эдбруке нет никаких призраков, не так ли? — продолжал расспрашивать Дэвид. — Вы все это придумали? По какой-то причине вам необходимо было добраться до меня? Объясните мне, почему. Пожалуйста, объясните, зачем вам это.
Машина с такой скоростью вписалась в поворот, что завизжали шины.
— Бога ради, ответьте мне! Что вы задумали, Кристина?
Ее нога с еще большей силой нажала на акселератор.
— У вас ведь никогда не было сестры-близнеца, правда? Вся эта ложь была лишь частью вашей игры.
— Вы хотели уехать, не закончив расследование, — ответила Кристина.
— Вы что, не слушаете меня? Вы не слышали ни слова из того, что я говорил? У вас никогда не было сестры-близнеца, умершей в детстве. Правда, я верю, что в семье Мариэллов действительно был шизофреник. — Машина вновь резко накренилась на повороте, и Эш крепко схватился за спинку сиденья. — Это ведь вы, Кристина, не так ли?
Она вся напряглась. В струящемся сквозь ветровое стекло лунном свете лицо ее казалось бледным и совершенно чистым, в тени оставался лишь лоб.
Испытывая разочарование и горечь из-за отсутствия какой-либо реакции с ее стороны, Эш в отчаянии полез в карман за сигаретами и зажигалкой. При этом он ухитрился даже улыбнуться, но улыбка вышла сардонической.
— Мне давно следовало бы догадаться. Все эти разговоры о том, что Мариэллы из поколения в поколение хранят свои семейные тайны… Безумие кого-либо из членов вашей семьи вы не только обсуждать не желаете, но даже признать не хотите.
Он щелкнул зажигалкой и заметил, что Кристина отпрянула от языка пламени. Нервозность, явственно сквозившая в ее искоса бросаемых на него взглядах, позабавила его и доставила почти детскую радость. Что ж, пусть огонь горит.
— Саймон и Роберт всегда защищали и оберегали вас, Кристина? И няня Тесс тоже?
Он поднес зажигалку ближе к ее лицу, не то для того, чтобы разглядеть его получше, не то для того, чтобы помучить. Машина замедлила ход и свернула на боковую дорогу, проехав мимо будки, из которой Эш перед тем безуспешно пытался позвонить в Лондон.
Кристина отодвинулась от него, упорно продолжая смотреть вперед. «Уолсли» снова начал набирать скорость. Время от времени она косилась на огонек зажигалки, словно тот против ее воли притягивал ее взгляд, оказывал на нее магическое действие. Но это длилось лишь доли секунды, потом глаза ее вновь обращались к дороге.
— Не знаю, каким образом вам и вашим братьям удавалось проделывать все эти фокусы — пожар в подвале и… — Он безнадежно махнул другой рукой в воздухе. — И эта девушка… которую, как мне показалось, я видел в пруду. Ну конечно, вы все такие умные, такие хитрые… Но это не совсем так…
Он придвинул язычок пламени ближе к ее щеке.
Кристина отшатнулась и отвернула в сторону лицо, машина при этом опасно вильнула. Свободной рукой Эш схватил ее за запястье, пытаясь выровнять руль, — ему показалось, что они сейчас разобьются.
Когда он коснулся руки Кристины, у него вдруг возникло какое-то странное ощущение.
Он взглянул на ее руку, и незажженная сигарета выпала у него изо рта. Вместо сжимавших руль пальцев девушки он увидел почерневшие кости с видневшимися кое-где сморщенными и засохшими остатками плоти. Он непроизвольно сжал руку, отчего хрящи суставов, как ему показалось, хрустнули и посыпались.
Голова Кристины медленно отодвигалась от бокового окна, и Эш мог видеть в профиль ее улыбку. Потом она повернулась к нему, и лунный свет упал на вторую половину лица.
Он закричал.
Кожа была сморщенной и обугленной, в глазных впадинах начисто отсутствовала плоть, отчего глазное яблоко казалось огромным и смотрело на него, как будто повиснув в пустоте. Череп с этой стороны был совершенно голым и блестящим, лишь кое-где с него свисали длинные пряди волос. Губы в уголках рта сгорели, их просто не было — торчали лишь зубы и видны были темные десны. То, что прежде показалось Эшу улыбкой, превратилось в ужасную гримасу.
Эш выронил из руки зажигалку, и пламя тут же погасло. Он в шоке смотрел на обращенное к нему огромное глазное яблоко и на освещенное лунным светом уродливое подобие человеческого лица.
27
«Уолсли», не снижая скорости, мчался по узкой дороге среди долины. Тонкие ветки деревьев и кустов хлестали по боковым стеклам машины, колеса оставляли глубокие следы в траве. Но Кристина — точнее говоря, то существо, в которое она превратилась, — не снимала ногу с педали акселератора.
Эш отпрянул от нее так резко, что ударился спиной о дверцу. Голова ее вновь повернулась в профиль, и его глазам опять предстала милая улыбка. Но перед мысленным взором Эша по-прежнему стоял кошмар, только что увиденный им по другую сторону.
Впереди показались каменные столбы, высившиеся при въезде в Эдбрук. Не снижая скорости, «Уолсли» проскочил мимо них. Эша бросило вперед, он ударился головой о ветровое стекло, но боли не почувствовал. Черная громада дома стремительно приближалась и вырастала на глазах.
Они мчались по дорожке, но обе стороны которой темнели деревья парка. Эш открыл было рот, чтобы крикнуть, а может быть, чтобы попросить ее остановиться, но в горле пересохло, и он не смог издать ни звука.
«Уолсли» вдруг резко развернулся и остановился. Из-под колес во все стороны полетел гравий, барабанной дробью простучав по каменной стене дома, а Эш едва не свалился с сиденья на пол.
Он круто повернулся и стал нащупывать на двери ручку, не осмеливаясь еще раз взглянуть на сидевшее рядом с ним в машине ужасное существо, отчаянно стремясь поскорее избавиться от близкого соседства с ним в тесном пространстве машины. Найдя наконец ручку, он громко втянул в себя воздух и издал какой-то звук, очень похожий на всхлип.
Эш почти вывалился из машины и, не разбирая дороги, бросился бежать, спотыкаясь и пошатываясь. В панике он не заметил, что в дальнем конце двора под низко нависавшими ветками дерева стоит еще одна машина. Ему показалось, что он услышал несущийся ему вслед из «Уолсли» сухой и скрипучий смех, вырывавшийся из обожженного горла существа, сидевшего на водительском месте.
Он почти взлетел по каменным ступеням, но на последней споткнулся и больно ударился о тяжелую входную дверь. Ухватившись за одну из медных ручек, он снова поднялся, опираясь другой рукой о деревянную створку.
Эш оглянулся через плечо и увидел, что водительская дверца машины открывается. До него донесся хриплый смех.
Он обоими кулаками забарабанил в дверь, не обращая внимания на распространяющуюся по рукам боль. Он хотел закричать, но горло перехватило, и из него не вырывалось ни звука.
Он не осмеливался смотреть назад, но голова его против воли поворачивалась в — сторону машины, и боковым зрением он видел, что Кристина выходит из «Уолсли».
В груди появилась невыносимая тяжесть, Эш едва не взвыл от ужаса, но продолжал молотить кулаками по двери, хотя уже почти потерял всякую надежду. Ему хотелось убежать отсюда как можно дальше, прежде чем эта страшная фигура приблизится к нему. Но неожиданно он ощутил такую слабость и усталость, словно силы вмиг покинули его. Ноги стали тяжелыми и как будто ватными. Даже не глядя назад, он чувствовал, что она уже возле первой ступеньки, слышал скрип ее туфель по камню. Крик ужаса замер в его груди.
Когда створка двери открылась внутрь, он едва не потерял равновесие.
Поведение и выражение лица няни Тесс едва ли можно было назвать гостеприимным. Она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но он, оттолкнув ее, влетел в холл и захлопнул за собой дверь. Женщина буквально застыла от удивления, и все приготовленные слова выскочили у нее из головы.
Дрожа с головы до ног, Эш трясущимися руками повернул ключ и с удовлетворением услышал щелчок замка. Однако и это его не успокоило. Он наклонился и опустил задвижку в специально сделанное отверстие в полу, потом проделал то же самое со второй створкой и привалился всем телом к двери, словно пытаясь таким образом укрепить преграду.
Увидев, как изменился Эдбрук, Эш не смог удержаться от стона.
Освещение стало еще более тусклым, словно и оно тоже подверглось всеобщему разрушению. Однако света все же было еще достаточно, чтобы разглядеть черноту закопченного потолка и стен, пыльную паутину и плесень во всех нишах и углах, длинные темные трещины на деревянных панелях, над которыми клочьями свисали куски рваных обоев. Пол был усыпан кусками отвалившейся штукатурки. И над всем этим витал дух пустоты, повсюду царил едкий запах разложения.
Стоя на ступенях лестницы, на него смотрели Саймон и Роберт Мариэллы.
— Ради Бога… Кристина! — выдохнул Эш, наконец обретя дар речи.
Братья улыбались.
За его спиной раздалось тихое постукивание.
Он резко обернулся, словно кто-то тронул его за плечо, и отошел в сторону от двери.
Стук прекратился.
И вдруг дверь затряслась от мощных ударов, раздался страшный грохот. Эш громко закричал Створки, казалось, вот-вот готовы были сорваться с петель, дерево выгибалось внутрь под чьим-то мощным давлением с другой стороны, на его поверхности, образуя причудливый узор, появились трещины.
Не отрывая взгляда от двери, Эш медленно попятился назад, в ушах у него стоял нестерпимо громкий гул.
Давление снаружи вдруг прекратилось, и наступила полная тишина.
— Няня, открой, пожалуйста, дверь, — послышался в этой тишине голос Роберта.
К великому ужасу Эша тетушка Мариэллов подошла к двери и повернула в замке ключ.
— Нет! Не впускайте ее! — умоляющим тоном закричал Эш.
Няня Тесс колебалась, неуверенно глядя то на Дэвида, то на своего племянника. Роберт все с той же спокойной улыбкой кивнул головой. Няня Тесс наклонилась, чтобы поднять задвижку.
Удивительно быстрым движением она распахнула створку двери, за которой стояла скрытая тенью фигура.
Эш почувствовал, как изнутри него что-то уходит, из него словно вытягивали все тепло, отчего кровь и тело становились ледяными и застывали. Он хотел убежать, но двигался при этом медленно и неуверенно, с трудом переставляя ноги. Лестница показалась ему бесконечной, и подъем по ней стоил ему больших усилий.
Когда он пробирался мимо братьев, Роберт все так же улыбался, а Саймон посмеивался, глубоко засунув руки в карманы брюк.
Чтобы удержаться на ногах, Эш крепко держался за перила. Но постепенно к нему возвращалась способность соображать, он сознавал, что необходимо бежать, и чувство самосохранения брало верх над страхом, с каждым шагом прибавляя ему сил. Почти у самого верха он все же упал, но не остановился и на четвереньках дополз до последней ступеньки, потом поднялся на ноги и шатаясь побежал по коридору к той комнате, которая была отведена ему хозяевами.
Дверь была открыта, он влетел внутрь и с грохотом захлопнул ее за собой, а потом резко повернул ключ в замке. Прислонившись влажным лбом к прохладному крашеному дереву, он попытался взять себя в руки и отдышаться. Он прислушался к доносившимся из-за двери звукам, и ему показалось, что слышны чьи-то приближающиеся шаги.
Эш закрыл глаза, словно собираясь молиться.
Но вдруг он бросился к стоявшему неподалеку комоду. Крепко вцепившись в него, Эш начал подтаскивать его к двери, дергая то в одну, то в другую сторону, чтобы легче было двигать, и наконец вплотную приставил комод к двери, надеясь, что такую баррикаду преодолеть не удастся никому. Он стукнул ладонью по выключателю, и лампа под потолком, несколько раз мигнув, слабо осветила комнату тусклым светом.
Ни на секунду не сводя взгляда с двери, он попятился в другой конец комнаты, стараясь оказаться как можно дальше от воздвигнутой баррикады.
Вскоре послышался уже знакомый ему тихий стук.
Кто-то прошептал его имя.
— Оставьте меня в покое! — взвизгнул Эш, доведенный едва ли не до истерики. — Оставьте меня в покое!
Крик его превратился в стон, и он бессильно рухнул в стоявшее напротив двери кресло.
— Оставьте же меня в покое…
Шепот прекратился.
28
Эдбрук застыл в холодном безмолвии. В темных коридорах и холлах не слышно было шагов, ничто не шевелилось в пыльных комнатах, слышалось только шуршание разного рода паразитов, поселившихся под обивкой продавленных диванов, или легкий шелест паучьих лапок. Даже слабый ветерок не тревожил шторы на окнах. Каменные стены охраняли покой этого дома. В окна заглядывал лишенный красок рассвет.
В комнате наверху, сидя в кресле лицом к забаррикадированной двери, беспокойно спал человек.
На Дэвиде Эше по-прежнему было помятое пальто, поднятый воротник которого закрывал шею. Небритый, заросший щетиной подбородок покоился на груди. В тусклом утреннем свете лицо его казалось отекшим и усталым, по нему пробегали тени, лоб время от времени хмурился. Он видел сон…
…Мальчик просыпается и прислушивается. Кто-то зовет его шепотом.
— Дэвид…
Он выходит из спальни и, следуя зову этого нежного голоса, спускается вниз, в комнату, освещенную множеством свечей. В дальнем конце длинной комнаты стоит гроб.
С расширенными от страха глазами мальчик подходит ближе, заглядывает в обитый шелком ящик.
Лежащая в нем девочка вовсе не его сестра.
Она намного старше и даже в смерти очень красива.
Глаза ее открываются.
На лице появляется улыбка.
Эта улыбка превращается в гримасу.
Кристина протягивает руки, словно собираясь обнять его.
Она шепчет:
— Дэвид…
Испуганно вскрикнув, Эш проснулся. От его резкого движения валявшаяся возле ног пустая бутылка из-под водки покатилась по полу. Он стал оглядываться вокруг, словно не понимая, где находится. Тусклый утренний свет, проникавший через окно, странным образом смешивался с электрическим, льющимся с потолка, отчего все в комнате казалось необычным — не было ни густых теней в углах, ни ярких красок. Он несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от рези в глазах. Даже не глядя в зеркало, он знал, что они опухли и покраснели. В горле пересохло. Эш несколько раз провел рукой по растрепанным волосам и попытался сглотнуть.
Но тут он вспомнил свой сон, и рука замерла на полпути. Взгляд его упал на тяжелый комод, придвинутый к двери, и Эш застонал, вспомнив, почему он стоит именно там.
Затаив дыхание, крепко вцепившись трясущимися руками в подлокотники, он заставил себя прислушаться. За дверью было абсолютно тихо, у Эша возникло почему-то ощущение, что не, только в коридоре, но и во всем доме царит вакуум, абсолютная пустота, словно дом, как и Эш, затаил дыхание в ожидании чего-то.
Он с трудом поднялся с кресла, подошел к воздвигнутой баррикаде и, опершись на комод, снова начал прислушиваться, не раздастся ли тихое шарканье ног или шелест проносящегося по дому сквозняка Ничего.
Он нетвердой походкой направился к окну, чувствуя, что координация движений полностью отсутствует, что ему пока еще трудно определить собственные ощущения. Дэвид выглянул в парк. Моросил дождь, от земли поднимался сырой туман, отчего стоявшие в саду скульптуры утратили четкость очертаний и были трудноразличимы.
По мере того как отступали вызванные тяжелым сном неприятные ощущения, к Эшу возвращалась решимость.
Достав из шкафа портплед, он принялся швырять в него одежду и прочие свои вещи, ничуть не заботясь об аккуратности и запихивая все как попало, лишь бы хватило места. Движения его стали резкими и постепенно обретали быстроту.
Под конец он бросил в портплед свои записи и диаграммы, вытащив их из бюро, служившего ему письменным столом, потом дернул молнию и выругался, когда машинка прижала, торчащую изнутри ткань. Не желая больше тратить ни минуты, он оставил все как есть. Встав на цыпочки, он достал со шкафа чемодан и положил его на кровать. Несколько минут он молча смотрел на него, сознавая, что, для того чтобы заполнить его, ему необходимо пройти по всему дому и собрать оставленное в различных местах оборудование.
Он снова оглянулся на дверь.
Потом осторожно приблизился к ней и, собрав все силы, оттащил комод в сторону. После чего постарался отдышаться, не сводя при этом взгляда с торчавшего в замке ключа. Он не мог найти в себе силы повернуть этот ключ и открыть дверь…
…За дверью стояла няня Тесс.
— Господи Иисусе! — едва слышно вскрикнул Эш.
Она шагнула на свет. Лицо ее казалось еще более постаревшим, глубокие морщины избороздили кожу, а в его смущенном выражении было нечто безумное. Такие серые, совершенно лишенные красок лица бывают у людей после долгой и тяжелой болезни.
Она заговорила с ним очень тихо, словно боясь, что ее могут услышать, однако голос звучал чрезвычайно настойчиво.
— Вам следует уехать немедленно. Бегите отсюда, мистер Эш.
— Где они? — так же тихо спросил он.
— Неважно, — резко, словно упрекая его, ответила она — Не спрашивайте меня ни о чем и немедленно покиньте этот дом. Это уже перестало быть игрой и превратилось в нечто гораздо большее. Случилось нечто такое, что в корне изменило ситуацию. Они сердятся на вас, мистер Эш. Они ужасно сердиты.
Она чуть отклонилась назад и оглядела коридор, словно желая убедиться в том, что он пуст. Потом снова приблизилась к Эшу и тихо зашептала почти ему в ухо:
— Рано утром на станции останавливается почтовый поезд. Вы еще можете успеть попасть на него, если поторопитесь.
Уговаривать Эша не потребовалось. Он вернулся к кровати за портпледом, и в это время взгляд его упал на раскрытый пустой чемодан. Однако он так и оставил его лежать, отвернулся и пошел прочь. Все приборы и оборудование, неотъемлемая часть его работы, почему-то вдруг перестали представлять для него какой-либо интерес.
Схватив портплед, он бросился к двери и был неприятно удивлен, обнаружив, что пожилая леди исчезла Он вышел в коридор. И застыл на месте.
В дальнем конце коридора, не сводя с него пристального взгляда, в угрожающей позе стоял Охотник.
Эш начал медленно отходить, ступая очень осторожно, опасаясь, что любое резкое движение, малейший признак охватившего его страха спровоцируют нападение ужасного чудовища. Он усилием воли заставлял себя не торопиться и не делать ничего, что могло бы возбудить собаку.
Охотник крадущейся походкой следовал за ним.
Эш крепче сжал ручку портпледа. Если этот зверь бросится на него, он сунет ему в морду портплед, воспользуется им как щитом. А что потом? Сколько времени сможет он сдерживать собаку? Если он вернется обратно в спальню, то окажется в ловушке. Может быть, ему следует позвать няню Тесс? Она, наверное, сумеет справиться с Охотником. Но почему она не подождала его? Или все это было лишь частью их плана — выманить его из комнаты и оставить на милость этого чудовища? О Господи! Да они что, все в этом доме сумасшедшие?
Охотник все время держался на расстоянии, но упорно следовал за своей жертвой. В темном коридоре Дэвид видел лишь две тускло светящиеся точки его глаз и бесформенную массу туловища с втянутой в плечи головой, бесшумно скользившую вперед.
Эш не отрывал взгляда от собаки и не осмеливался смотреть по сторонам, но чувствовал, что находится уже совсем рядом с галереей на верхней площадке лестницы. Если бы он в этот момент оглянулся, то увидел бы поднимавшуюся по лестнице фигуру. Только услышав за своей спиной характерный хрипловатый смех, он осмелился бросить через плечо взгляд.
Саймон был уже на верхней ступеньке. Но это был не совсем Саймон.
Даже в полумраке Эш мог видеть, что брат Кристины смертельно бледен, как будто его лицо и руки густо посыпаны белой пудрой. Полусгнившая, сморщенная, вся в пятнах кожа свисала клочьями. Видневшаяся в открытом воротнике рубашки шея была покрыта багровыми шрамами, резко контрастировавшими с неестественно белой кожей, на теле зияли раны и порезы, а голова уродливо перекосилась на сторону.
Несмотря на столь ужасный вид, Саймон улыбался.
Вне себя от ужаса Эш швырнул портплед в стоявшую на верхней ступеньке фигуру. Резкое движение заставило пса броситься вперед.
Эш слышал, как за его спиной лязгнули челюсти и раздалось грозное рычание. Даже не обернувшись, он, не тратя даром времени, перемахнул через перила и успел ухватиться за перекладину с другой стороны. Он висел, болтая ногами в воздухе, пока над его головой не появилась морда Охотника и он не услышал клацанье его страшных челюстей. Пальцы Эша ослабли, он выпустил перекладину, успел еще ухватиться за выступ балкона, но руки соскользнули. Он тяжело рухнул на пол и задохнулся от ужасной боли в лодыжке.
Эш лежал на спине, хватая ртом воздух и чувствуя, что все тело онемело от сильного удара Постепенно онемение прошло, уступив место мучительной болезненности, и тогда Эш заметил витавшие в воздухе облачка дыма, услышал треск огня и почувствовал, — хотя, конечно, это могло ему только показаться, — как охватывает жаром его лицо.
Потом до него донесся топот лап по ступеням.
Эш быстро перевернулся, встал на колени, потом с трудом поднялся на ноги и застонал от нестерпимой боли в лодыжке. Он увидел, как Охотник обогнул столбик лестницы возле нижней ступеньки, поскользнулся на давно не метенном полу, но быстро обрел равновесие и бросился вперед.
Эш, прихрамывая, побежал, понимая, что его единственное спасение — преграда между ним и разъяренным зверем. Кухня далеко, в другом конце холла, — ему ни за что не добраться туда. И Эш распахнул ближайшую дверь. Дверь в подвал.
Стена ослепившего его пламени заставила Эша попятиться. Защищаясь от жара, он поднял к лицу руки.
Тем не менее он успел заметить, что внизу среди моря огня мечется какая-то фигура. Словно не замечая нестерпимого жара, человек стал подниматься по лестнице. Эш опустил слегка руки и, пораженный, не веря своим глазам, снова заглянул в подвал.
Охваченная пламенем фигура почти добралась до верхней ступеньки. Несмотря на то что она ослепительно пылала, что-то в ней — в ее облике, в превратившемся в кипящую массу лице — показалось Эшу знакомым.
Выбирающийся из подвала живой факел оказался не кем иным, как Робертом Мариэллом.
29
Охотник остановился. В глазах его, словно близнецы, отразились две пляшущие огненные фигурки, словно человек горел внутри собачьего черепа. Пес трусливо задрожал и жалобно завыл.
Эш не стал больше ждать. Он бросился прочь от адского пекла, в которое превратился подвал, от объятой сверкающим пламенем фигуры, источавшей отвратительный запах горелого мяса.
Заметив, что жертва готова вот-вот улизнуть, пес пришел в себя и встряхнулся. Низко пригнув к полу голову, он осторожно обогнул горящего человека и вновь бросился в погоню.
Эш остановился лишь затем, чтобы швырнуть в своего преследователя один из стоявших в холле стульев, который упал прямо перед носом Охотника, заставив пса на мгновение прервать гонку. Саймон Мариэлл уже успел спуститься вниз. Пламя, сжигавшее его брата, причудливым образом освещало Саймона, делая облик еще более фантастическим. Из горла его вырывался сдавленный и тем не менее ядовитый смех.
Эш буквально ввалился в кухню и обернулся, чтобы захлопнуть за собой дверь. Это ему почти удалось, но в последний момент челюсти Охотника вцепились в рукав его пальто.
Наваливаясь всем телом на дверь, Эш пытался вырвать из собачьей пасти руку, изо всех сил прижимая дверью морду пса. Наконец ему это удалось, и пес с зажатым в зубах лоскутом материи отлетел обратно в холл. Эш запер дверь и отступил назад, в то время как Охотник бросался на нее с другой стороны. Деревянные панели стонали, но, к счастью, выдерживали его натиск. Пес в ярости царапал лапами дерево.
Эш устремился к выходу через грязную и захламленную кухню, при каждом шаге морщась от невыносимой боли в лодыжке. Наконец он добрался до задней двери и распахнул ее настежь.
Холодный утренний воздух охватил его с ног до головы, словно поздравляя с обретением долгожданной свободы. Эш, ковыляя, выбрался наружу, радостно подставляя лицо под моросящий дождик и полной грудью вдыхая свежий и чистый воздух, стремясь как можно скорее освободить легкие от затхлости и плесени Эдбрука. Ему удалось вырваться оттуда, и сознание, что он избавился от всех этих ужасов, наполняло его энергией. Ему хотелось кричать и одновременно плакать и смеяться от распиравшей его изнутри радости.
Только добравшись до края террасы, он осмелился оглянуться на оставшийся позади дом Намокшие от дождя стены казались еще темнее, а окна грязнее и чернее. И все же на первый взгляд это был обычный дом, построенный руками людей из кирпича, дерева и стекла. Старое здание словно устало от долгой жизни, и в нем нет ничего зловещего, подумал Эш, если не знать, что творится за его стенами. Дэвид смахнул с ресниц капли дождя. Все, что произошло, не могло быть реальным, и все же это не было сном.
Тем временем кошмар, как оказалось, еще не закончился, — одно из стекол в окнах нижнего этажа разлетелось вдребезги, и в образовавшемся проеме возникла дьявольская морда Охотника.
Эш с трудом, припадая на одну ногу, спустился по ступенькам террасы в парк и заковылял по выложенной каменными плитами дорожке, понимая, что ему ни за что не убежать от своего преследователя. Оглянувшись через плечо, Эш увидел, что пес уже добежал до верха ведущей в парк лестницы и стал неторопливо спускаться по ней, словно сознавая, что его жертва никуда не денется. Из собачьей пасти текла слюна, с морды клочьями падала белая пена; опустив голову, дрожа от сдерживаемой ярости, Охотник с утробным рычанием стелющимся аллюром бежал по дорожке.
Эш повернулся лицом к приближавшемуся чудовищу, как делал это уже раньше, вынужденный играть с ним в смертельно опасную игру, потому что бежать было еще страшнее. В том, что пес его серьезно покалечит, Эш не сомневался, вопрос состоял в другом: будут ли эти раны достаточно серьезными, быть может даже смертельными. Несмотря на холодный дождь, Эш вспотел — ему было жарко.
Охотник был от него всего лишь в нескольких ярдах, и расстояние между ними стремительно сокращалось. Эш скорчившись продолжал пятиться — он был одновременно испуган и зол, оттого что не может справиться со своим страхом перед этой собакой.
Читать бесплатно другие книги:
