Мадам Гали – 3. Охота на «Сокола» (F-16) Барышев Юрий

Глава 14

Двухпалубный Боинг, казавшийся на земле толстым и неповоротливым, после короткого разбега, легко взмыл в небо и сделав прощальный круг над аэродромом устремился на северо-запад. Стюардессы предлагали пассажирам напитки — Тулин все еще мучался от боли в почках и пил только минералку, Гали с удовольствием попивала белое вино, Анатолий посасывал через трубочку приятно холодивший сок манго со льдом. Каждый думал о чем-то своем.

К почечным коликам Тулина добавился неприятный осадок от его неудавшегося наскока на янки, да еще в присутствии этого выскочки Баркова. Уж этот «Билли Бонс» растрезвонит среди своих приятелей как шеф лажанулся и чуть не сорвал важную операцию. Кличка «Билли Бонс» прилипла к Анатолию с легкой руки, или языка Володи Миронова, который был в этом деле большим мастером. Когда Барков однажды в спортивной раздевалке спросил почему он Билли, а не Джеймс Бонд, Володя ответил, что «Билли Бонс» легче произносится и все присутствующие согласно закивали головами.

А Барков думал о сыне. Какую дорогу в жизни он выберет? Отцу хотелось, чтобы он пошел по его стопам. Дед Аркашин закончил службу в МГБ подполковником, отец — дай бог, может дослужиться до полковника, а сын, имея такую прочную стартовую площадку, может дорастет и до генеральских звезд. Да, чуть не забыл прадеда, родом из семиреченских казаков, которые еще до революции охраняли границу российской империи с Китаем.

Убаюканные мерным гулом двигателей пассажиры погрузились в сон. Все, кроме Гали. Ее мучила одна мысль, от которой она всячески старалась отмахнуться, но безуспешно. Гали мучила совесть.

Со стороны могло показаться, что мадам Гали находилась вообще вне каких-либо морально-нравственных категорий и руководствовалась лишь соображениями собственной выгоды? Может быть… Но ей все же было жалко Стива.

«Но Стив же счастлив? — пыталась успокоить себя Гали. — Пусть это продлится недолго, но он окрылен, теперь у него есть цель в жизни, теперь он снова может дышать полной грудью…»

«А что будет когда все закончится?» — гадливо спрашивал внутри бес противоречия.

«Оклемается. Получит деньги. Найдет себе другую…» — Гали неожиданно для себя почувствовала укол ревности, представив что Стив может влюбиться еще в кого-нибудь. Мы с ним все равно никогда не смогли бы быть вместе. Стив — милый, хороший, но круг его интересов так ограничен. А я дура, вечно ищу приключения на свою задницу.

«А что будет, если наши расп-дяи с Лубянки напутают что-то, как это бывает, или, он сам даст маху. И вместо Акапулько или Капокабана окажется за решеткой в Штатах», — нашептывал дъявольский голос.

«Сколько людей за свою жизнь ты уже подвела под монастырь? Стив, наверное, не последний в этой очереди?»

«Я никогда не извлекала для себя личной выгоды, — слабо защищалась она. Я старалась всю жизнь помочь людям, кто бы они ни были. Да взять того же Стива, — лежал же на острых камнях, как Икар с переломанными крыльями. А что я сделала? Я вернула его к жизни! А что такое Жизнь? — Это сплошной риск потерять ее в любой момент. За что силы небесные наказывают людей? Особенно невинных младенцев, совсем безгрешных. Сотни людей теряют самое дорогое, погибая в авиакатастрофах, тонут в морях, под колесами автомашин. А их кто-нибудь спросил, хотят ли они исчезнуть с Земли, да еще в муках и страданиях. Гали вспомнила случай, который заставил ее несколько дней мучаться в поисках ответа на вопрос о неотвратимости судьбы. Машина скорой помощи с тяжело раненым на борту неслась в больницу с места авто аварии. Врачи делали все чтобы довести его до операционной живым. Хрен вам в глотку! Через 10 минут, на перекрестке, под красный светофор, в них врезается самосвал. Машина скорой помощи всмятку и все, кто там был, тоже.

Удобно устроившись в кресле самолета, Гали закрыла глаза и через некоторое время погрузилась в дремоту. Отрывочные, несвязанные друг с другом видения появлялись и тут же исчезали. Неожиданно на ее внутреннем экране она увидела четко и ясно лицо Отто Моргенштерна, который улыбался ей и что-то беззвучно говорил. Из глубин ее памяти всплыла история с немцем, в судьбе которого она сыграла роль медовой ловушки.

Отто Моргенштерн — сорокалетний немец из Западной Германии по документам значился представителем мощного концерна по производству грузовых автомобилей. Однако его военная выправка, аккуратная стрижка, пунктуальность, манера четко и ясно излагать мысли наводила комитетчиков на определённые подозрения о его связи с Бундесвером.

На Отто обратила внимание стюардесса самолета Аэрофлота, которым он первый раз летел в Москву. В информации, появившейся на следующий день на Лубянке, отмечалось его несколько странное поведение. Аккуратно подстриженный Моргенштерн в безукоризненно отутюженном костюме, сидя около иллюминатора, время от времени приставлял карандаш к обшивке самолета и манипулировал какой-то бумажной лентой, поглядывая на часы. От острых глаз стюардессы Леночки не ускользнуло, что после нескольких операций у «Ганса» — как она окрестила Отто — на бумаге появились оставленные грифелем точки, которые он начал скрупулезно подсчитывать. Возвращая поднос после ланча, «Ганс» поинтересовался, с какой скоростью летит самолет.

Второй раз Отто попался на глаза сотрудникам «девятки», так на сленге чекистов называлось девятое управление КГБ, охраняющее членов Политбюро КПСС. 9 Мая, перед парадом военной техники, в ожидании марша разместившейся на огромной площади перед гостиницей «Москва», неизвестный гражданин, похожий на иностранца, останавливался около темных пятен масла, оставленных на асфальте, и внимательно их рассматривал. Делал он это без особой маскировки, и со стороны могло показаться, что человек что-то обронил и теперь ищет. На всякий случай сотрудники «девятки» вызвали дежурную бригаду наружного наблюдения и передали его «из рук в руки». Отто вернулся в номер гостиницы, где его быстро установили.

Утром следующего дня горничная передала, дежурившему в гостинице сотруднику КГБ, рваные клочки бумаги, которые она обнаружила в корзине для мусора. Когда разрозненные обрывки были склеены, оказалось, что это профессионально сделанные наброски боевой техники с указанием мест, откуда подтекало масло и бензин. Подобных материалов с лихвой хватило для того, чтобы Отто обложили со всех сторон флажками. Во всем остальном немец ничем не отличался от обычных бизнесменов: мотался по министерствам, заводил знакомства с чиновниками, дарил им мелкие сувениры, приглашал на ланчи. Время от времени посещал посольство, но в основном общался с сотрудниками экономического отдела. Вечера коротал в театрах или оставался в гостиничном номере. Кроме информации, полученной от стюардессы и из «девятки», ничего нового, подкрепляющего подозрения, что Отто — сотрудник Бундесвера, получено не было.

Когда к старшему оперу Сергею К. попало «дело Ганса», он несказанно обрадовался. Сергей был опытным сотрудником, который ждал присвоения очередного воинского звания майора, и ему как нельзя кстати могло бы пригодиться пресечение подрывной деятельности настоящего сотрудника разведки НАТО на территории Советского государства. Но воодушевлённый вначале, через три месяца безуспешных усилий, Сергей загрустил. Результатов не было. Тот случай в самолёте ребята из оперативно-технического управления объяснили так — «Ганс» определял число оборотов двигателей. Но, это не секретная информация, к стенке ею не припрёшь. Тогда Сергей принял соломоново решение — «обложить» «Ганса» агентурой и терпеливо ждать, когда он сам себя проявит. Если он, вдруг, окажется «чистым», то попробовать с ним подружиться в интересах КГБ.

Но, подкопаться под немца оказалось делом не простым. Выдержанный, хладнокровный, спокойный. От «наружки» шли сообщения, что Отто очень умеренно употребляет спиртное и крайне осторожен, избегая контактов с женщинами, часто посещающих ресторан. Однако природа, конечно, берет свое — по сообщениям «наружки», немец все чаще и чаще оборачивался вслед девицам на улице Горького, щеголяющим в ультра мини-юбках таких, что, как говорится, дальше некуда.

Тут-то его и брать бы, думал Сергей. Пора подставить сексуально-озабоченному немцу какую-нибудь сладкую русскую девочку, которая снимет с него трехмесячное напряжение от воздержания. А заодно и разузнает, что к чему.

Сергей давно слышал, что у Анатолия Баркова есть агентесса, которая, имея умопомрачительные внешние данные, еще и очень неплохо соображает… И он напросился на встречу Анатолия с Гали, которая состоялась на одной из конспиративных квартир.

Гали была одета в прозрачную шифоновую блузку, шелковые брюки, подчеркивающие изгиб ее бедер, и легкие босоножки на шпильках. Сергей, не устававший повторять, что красивее его жены никого нет, был ошарашен. Гали обворожила его с первой же минуты. Анатолий представил ей Сергея и вышел на кухню приготовить кофе.

Сергей сидел в кресле напротив Гали и пытался что-то говорить о происках германского империализма. Глазами же он, в наглую, раздевал ее.

Гали это нравилось. Ей было интересно следить за тем, как мужчина, пойманный в ловушку ее чар, барахтается, пытается сделать вид, что все в порядке и он контролирует свои эмоции. Она чувствовала себя исследователем-естествоиспытателем, ставящим любопытный эксперимент.

Сергею, все-таки удалось через некоторое время взять себя в руки, и подключиться к разговору.

Через пару дней план ввода агента «Гвоздика» в разработку Отто был готов и утвержден, естественно, после некоторых исправлений и дополнений, которые так любят делать руководители.

Как усыпить бдительность Отто? Как сделать так, чтобы он поверил, что «Гвоздика» не связана с КГБ?

В первую очередь, Анатолий рассчитывал на природную хватку Гали. Уж кого — кого, а мужчин она видела насквозь. Так как Отто не шел на контакты с женщинами в Москве, оперы решили организовать ему знакомство с «Гвоздикой» вдали от московского ЧК.

Вскоре немец заказал билет на самолет для поездки в городок N. Из Германии прибыли первые 300 грузовиков, и Отто должен был организовать их доставку на БАМ.

В ресторане гостиницы «Сибирские зори», заказав завтрак, Отто обратил внимание на молодую, необыкновенно красивую женщину, сидевшую за столиком у окна. Лучи утреннего солнца золотили ее пышные огненные волосы, Гали на этот раз покрасилась в рыжий цвет.

Женщина читала какое-то письмо, машинально поднося к губам чашечку кофе. «Кто она? Что она здесь делает? Явно не местная, скорее приезжая, у русских не принято ходить на завтрак в гостиницы. Но, до чего же красива… И от кого, интересно, это письмо?» — думал немец.

Неожиданно незнакомка быстро встала из-за стола, взяла с соседнего стула сумочку и направилась к выходу. Будто какая-то пружина подкинула немца, и он устремился вслед удаляющейся красавице. Сейчас он хотел только одного — познакомиться с ней, а там будь что будет. Женщина спускалась по деревянной лестнице в холл, но вдруг неожиданно оступилась, вскрикнула и упала. Отто, перепрыгивая через три ступеньки, подбежал к ней, помог подняться. Ступенькой ниже валялись сумочка и отвалившийся каблук-шпилька. Женщина, не обращая внимания на Моргенштерна, пыталась, сдерживая брызнувшие слезы, прикрепить каблук к туфельке. «Что же мне теперь делать? — повторяла она.

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — по-немецки произнёс Отто, но осёкся и повторил вопрос: — Вы говорите по-английски? Чем я могу вам помочь? Только теперь Гали подняла на него растерянный взгляд, оперлась на его плечо и, морщась от боли, произнесла: — 316 номер. Лифта в гостинице не было. Отто легко поднял Гали на руки.

В номере, положив ее на кровать, поспешил в ресторан за льдом. «Нужно вызвать врача и сделать рентген лодыжки», — почти скомандовал Отто и исчез за дверью. Через несколько минут, тяжело дыша, он, стоя, на коленях, обвязывал полотенцем кусочки льда вокруг лодыжки. Гали полулежала на кровати, позволив Отто придерживать ногу.

— Я не хочу вызывать врача, мне значительно лучше. Спасибо. Вы англичанин? — Нет. Позвольте представиться — Отто Моргенштерн. Я из Германии, представитель фирмы.

— Из ГДР?

— Нет, я живу и работаю в Западной Германии.

— Очень приятно. Меня зовут Гали. Я здесь в командировке и через несколько дней возвращаюсь в Москву.

— Так вы живете в Москве! — с нескрываемой радостью воскликнул Отто.

— Да, а что здесь особенного?

— Да нет, просто забавно, что мы познакомились в каком-то сибирском захолустье.

Руки Отто как бы машинально гладили ее ступню. Гали были приятны эти легкие прикосновения. Неожиданно для себя они громко рассмеялись.

— Почему бы нам не отметить знакомство бокалом шампанского? — спросил Отто. С удовольствием, — откликнулась Гали.

— Только давайте не будем это афишировать перед сотрудниками гостиницы. Ведь за вами, наверно, здесь следят, как за иностранцем. А мне совсем не хочется неприятностей. Отто внимательно посмотрел на Гали, которая успела забраться с ногами в единственное мягкое кресло около журнального столика.

— Я вдруг захотела есть. Вы что-нибудь прихватите к шампанскому?

В 12.00 у Сергея была назначена встреча с «Гвоздикой». Гали появилась в дверях в точно назначенное время, одетая в легкий плащ и брючный костюм.

— Все прошло как нельзя лучше, — скороговоркой выпалила она. Выражение ее лица говорило красноречивее слов. — Правда, пришлось сломать каблук и немного потянуть ногу. Но чего не сделаешь ради любимой Родины? А каблук запишите в графу «непредвиденные расходы», — она рассмеялась и без всякого перехода вдруг спросила — У вас найдется что-нибудь выпить? Хорошо бы коньячку и шоколадку, добавила она. Сергей достал из буфета початую бутылку «юбилейного» и коробку конфет. У меня, правда, больше ничего нет, — извиняющимся тоном начал он. Пустое, — почти пропела Гали и, взяв бутылку, стала разливать коричневую жидкость.

— Может быть, мы сначала обсудим детали проведенного мероприятия? — неуверенно начал Сергей. — Надо написать сообщение, вечером я должен звонить в Москву… Гали села так близко к нему, что он почувствовал локтем прикосновение ее груди и жар разгоряченного тела.

— Обсудим, а как же. Но сначала — за успех нашего общего дела, — прошептала она.

Сергей чувствовал, как вместе с коньяком в него вливается неконтролируемое желание зацеловать, заласкать этого дьявола в юбке. Где-то в подсознании Сергей слышал свой собственный голос, повторяющий, как буддист мантру: «Этого делать нельзя, этого делать нельзя». Гали охватил кураж. Она видела, как мечется Сергей, как он торопливо встает, чтобы достать сигареты из кармана пиджака. Закурив сигарету и нервно затянувшись, он решил пересесть подальше от Гали. Подняв бокал, она вопросительно-насмешливо посмотрела на него.

— Какой тост может предложить офицер в штатском? — промурлыкала она.

Сергей встал, вытянулся и, по-гусарски оттянув локоть, произнес: «За прекрасную даму!» Гали, подождав, пока он залихватски опрокинет коньяк, и неожиданно глубоким грудным голосом произнесла:

— А теперь, по традиции, офицер должен выполнить любое желание дамы, не так ли?

Сергей растерялся, не зная, что ему ожидать в следующий момент. Гали, продолжая неотрывно смотреть ему в глаза, вдруг гибкой змейкой скользнула под стол, накрытый видавшей виды скатертью. Через секунду он почувствовал, как ее руки быстро расстегивают его брючный ремень и, потеряв способность соображать, закрыл глаза…

…Когда Сергей пришел в себя, Гали как ни в чем не бывало сидела за столом, и подкрашивала губы. Весь ее вид говорил о том, что она здесь не причем, и вообще…

— Сергей Николаевич, — перешла она на «вы», — через два часа у меня встреча с Отто, мне необходимо к ней подготовиться, жду ваши рекомендации. В таком дурацком положении Сергею бывать ещё не доводилось. Как мог, он постарался собраться и перейти на официальный тон, под стать Гали. Хриплый голос срывался:

— Расскажи… расскажите, заметили ли вы подозрительные моменты в поведении объекта?.

— С пристрастием меня допрашивал откуда я, что в этой глуши делаю. Сказал, после того как выпил, что боится вашу контору. В Москве в гостинице девицы не дают ему прохода, но он знает, что все они работают на Лубянку. У меня сложилось впечатление, что в отношении меня он ничего не заподозрил. Но мне нужно знать, как себя вести, — продолжала Гали, — если сегодня вечером ему захочется… ну, Вы понимаете, о чем я говорю. На Сергея как будто вылили ушат холодной воды. Услужливое воображение мгновенно во всех подробностях показало ему обнаженную Гали в объятиях мерзкого немца. Неожиданно Сергей опустил голову и закрыл лицо руками, пытаясь отогнать видение. Инстинктивно Гали наклонилась к нему:

— Ты что? Что с тобой? — она стала осторожно гладить его по голове. Сергей попытался обнять ее и привлечь к себе.

— Нет, нет, — решительно отстранилась Гали. — Мне пора. Завтра позвоню часов в 11–12. Буду действовать по обстановке. Как я поняла, главное — создать условия для встреч в Москве, так ведь? Сергей не ответил, лишь несколько раз утвердительно кивнул.

Он подошел к столу, налил себе коньяку, выпил и со стоном повалился на диван. В его памяти снова и снова всплывали ощущения, которые он испытал всего двадцать минут назад. Воспоминания причиняли ему физическую боль. Сергей не верил ни в Бога, ни в черта. Служба в армии, затем учеба в «Вышке», членство в партии — сформировали из него стойкого бойца «вооруженного отряда партии», как часто говорилось с высоких трибун партийных съездов. Его научили многому, но как себя вести в сложившейся ситуации он не знал. Священники в таких случаях говорят — бес попутал.

В ресторане было шумно, играл оркестр, кто-то танцевал на небольшой площадке. Сделав заказ, Отто начал форменный допрос. Улыбаясь, он стал расспрашивать Гали, кто она, чем занимается, по каким делам оказалась в этом захолустье, кто ее родители, замужем ли она и прочее, и прочее. Гали спокойно отвечала, попивая минеральную воду и не задавая ни одного встречного вопроса. Лишь когда Отто на секунду задержался со следующим вопросом, она спокойно и вполне дружелюбно произнесла: «Может быть, вам сразу показать паспорт, командировочное удостоверение и справку из вендиспансера?» На последнем она запнулась, так как не знала, как будет на английском слово «диспансер».

Отто, тем не менее, оценил ее шутку и громко рассмеялся. Извиняющимся тоном он сказал, что не хотел ее обидеть, просто он находится в чужой стране, населенной странными и непонятными людьми. Немцы, побывавшие в Москве, рассказывали ему ужасные вещи о кознях КГБ.

— Вы меня в чем-то подозреваете? Может, вы считаете меня агентом КГБ? А почему у вас задрожали пальцы? Вы чего-то боитесь? Вам что, есть, что скрывать от советских властей?

Гали «расстреливала» немчуру вопросами и каждый раз попадала в десятку.

В это время оркестр заиграл слоу фокс. Высокий, молодой парень, пяливший на нее глаза из-за соседнего столика, нетвердой походкой подошел к ней.

— Вы разрешите станцевать с вами? Спросил он, нарушая известные рамки приличия. Отто быстро встал и заслонил собой Гали.

— Дама уже приглашена на танец, извините. На ломаном русском языке произнес кавалер.

Гали любила танцевать и, хотя нигде не училась, очень хорошо двигалась, интуитивно подчиняясь и партнеру, и ритму танца. По опыту она знала, что «немчура», как правило, хорошо танцует. И действительно, они легко и непринужденно закружились на небольшом пятачке. «Вот такой он, наверное, и в постели» — предположила Гали. Напористый, властный, но подчёркнуто тактичный и помнящий о партнёрше.

Вечер удался на славу. Пора было возвращаться в гостиницу. Гали с нетерпением ждала продолжения. Ей было интересно, как поведет себя Отто, что предложит, пригласит ли к себе в номер или предпочтет ее апартаменты.

Голова немца была занята тем же самым. Истосковавшись по женскому телу, он хотел, наконец, расслабиться, забыться в объятиях этой очаровательной женщины. В нем проснулся инстинкт охотника, преследующего добычу. Поднявшись на третий этаж гостиницы, Гали стала благодарить Отто за чудесный вечер, как бы давая ему понять, что пора прощаться. Она «тестировала» его, ожидая, что он предпримет. Отто поцеловал руку Гали и неожиданно для себя сказал, что если она захочет выпить чашечку кофе с коньяком, он будет ее ждать у себя в номере. Тем более что она еще не была у него в гостях. «Хитрый какой», — подумала про себя Гали и, поцеловав его в щеку, пошла к себе. Оставшись одна, Гали закрыла дверь на ключ, разделась и долго стояла под горячим душем. Она была довольна — ей удалось разгадать тактику поведения немца. Теперь время работало на неё.

Завернувшись в мягкое махровое полотенце, она забралась в постель и мгновенно заснула. Разбудил ее неуверенный стук в дверь. Гали открыла глаза и посмотрела на часы: 22.15. Она проспала около часу. «Ага, все-таки пришел», — подумала Гали, накидывая на голое тело халатик. Тихо щелкнул замок, в проеме двери маячила шатающаяся фигура… Сергея.

— Ты с ума сошел! — прошептала она и втащила его, плотно прикрыв дверь.

— Ты нужна мне, я хочу тебя, я умру без тебя! — бубнил Сергей.

— Что ты мелешь! Я жду Отто, он может с минуты на минуту прийти. Ты срываешь операцию! Тебя же с работы попрут! И мне достанется.

— Пусть попрут. Я хочу тебя… Сергей крепко прижал ее к себе и стал целовать в шею. От него пахло спиртным, табаком, желанием. В таком состоянии, когда логика и чувство самосохранения у мужика отключены, спорить с ним, уговаривать, умолять бесполезно.

— Ладно, ладно. Но, через десять минут, чтоб духу твоего здесь не было! Сергей молча схватил ее и почти бросил на кровать.

Гали любила заниматься сексом самыми необычными способами, и в самых неподходящих, казалось бы, для этого местах: подоконники, лестничные клетки подъездов, подвалы, скамейки, лодки в парках, биллиардные столы и даже кресло дантиста. Позже задние сиденья шикарных авто, корма яхты, ковры и шкуры на полу у каминов.

Но, сейчас было не до выбора позы и места. Через несколько минут, она почти силой вытолкала его из номера гостиницы. Гали прислушалась, стоя у закрытой двери. В коридоре было тихо. Она привела себя в порядок и вышла на балкон. Ночной прохладный воздух остудил ее и вернул контроль над телом и мыслями.

«Интересно, — подумала она, — чем закончится для меня этот день?»

Удивительно, но внезапный кавалерийский налет Сергея доставил ей особое удовольствие. На классику не хватило бы времени, поэтому она ограничилась фелляцией. Страх, что в любой момент в дверь может постучать Отто, добавил в ощущения перца.

Гали пыталась оправдать Сергея. Парень питался всю жизнь сухарями, а тут ему предложили воздушное пирожное. Вряд ли можно было ожидать чего-то другого. Зверь, которого она разбудила в нем, жаждал ее.

Гали уже пожалела о своем легкомысленном поступке на дневной встрече с Сергеем. Что будет дальше? Что сказать Анатолию? А что, если Сергей будет ее домогаться и в Москве? — Дура! Сама виновата, теперь попробуй вывернуться. Гали поплотнее запахнула халатик и вернулась в номер.

Отто сидел в потертом и видавшем виды кресле около окна и рассуждал. Кто она? Что у нее на уме? И главное — не связана ли она с КГБ? Он пока не мог найти ответы на эти вопросы. Женщины, связанные с КГБ, в Москве легко себя выдавали: они были навязчивы, легко шли на сближение, не боясь последствий интима с иностранцами. Они были жадными и недалекими. Некоторых из них он уже знал, по фото и описанию внешности еще при подготовке к командировке в Москву.

Гали была, как говорят русские, из другого теста. Это чувствовалось. Он еще и еще раз прокрутил, как кинопленку, все события сегодняшнего дня. А может быть, она агент классом выше тех, кого ему уже подставляли? Ну что ж, время покажет. Он посмотрел на часы: без двадцати минут полночь. Отто загадал: вот если Гали сейчас постучит и попросит какие-нибудь таблетки от бессонницы, это её и выдаст.

Гали посмотрела на часы. Похоже, Отто решил не форсировать события. Пойти к нему в номер за таблетками от бессонницы? Дешевый прием, описанный в десятках шпионских романов. Нет, она будет строго выполнять инструкции — никакой инициативы. Ловушка должна быть невидимой. Ведь главное — не затащить Отто в постель, а установить прочные и, если удастся, долговременные отношения. Успокоив себя таким образом, Гали выпила стакан сока, внимательно осмотрела себя в зеркале и осталась довольна отражением. Через минуту она крепко заснула.

Утром следующего дня Гали решила не идти на завтрак. У Отто появится повод проведать ее и убедиться, все ли с ней в порядке. На его стук в дверь никто не ответил. Он постучал еще раз — опять тишина. «Может быть, она в ресторане», — подумал Отто и спустился на первый этаж.

— Отто! — вдруг услышал он знакомый голос. Гали стояла у него за спиной.

— Как дела? Как ваша нога? — торопливо зачастил он.

— Все нормально. Я сейчас целый час гуляла в парке за гостиницей.

— Вы не боитесь ходить одна в незнакомом городе?

— А что со мной может случиться? У нас в стране безопасно, — улыбнулась Гали и добавила — Если вы не устали, давайте еще немного погуляем.

— Охотно.

Гали взяла Отто за руку и повела за собой. Действительно, прямо за гостиницей начинался не то сад, не то парк. Узкая тропинка, по которой они шли, привела их к увитой плющом беседке, окруженной со всех сторон кустами акации. Гали первая нырнула между кустами, увлекая за собой Отто.

Они присели на скамью. Вокруг не было ни души. Гали вытянула ушибленную ногу и капризным тоном произнесла:

— Все-таки, немного побаливает…

«Я сделала все, что нужно, констатировала она, — увела тебя от глаз дежурных администраторов, от микрофонов в твоем номере, нашла этот укромный уголок. Теперь твоя очередь. Действуй!»

… Гали охотно отдавалась ему. После двухмесячного сухостоя немец был неудержим. Тише, ты тише, шептала Гали, прикрывая ладонью ему рот. Отто рычал, как раненный хищник.

Некоторое время спустя, Отто стал приходить в себя. «Пора возвращаться, — прошептала Гали, запихивая трусики в сумочку, — я пойду первой, а ты через десять минут». Поцеловав его в губы, она исчезла. Тело Отто переполняло знакомое ощущение легкости и гордости. За десять лет супружеской жизни, из которых восемь Отто разъезжал по странам Европы по делам фирмы, он позволял себе легкие, ни к чему не обязывающие связи. В списке его побед были француженки, датчанки, испанки, но славянок не было, хотя они ему очень нравились. Он был в восторге от Гали.

Наутро в отдел 2 Главного управления поступила телеграмма: «В соответствии с утвержденным руководством 2 ГУ планом агентурно — оперативных мероприятий по делу оперативной разработки «Ганс», агент «Гвоздика» установила с ним близкие отношения. Объект разработки проявил заинтересованность в продолжении знакомства в Москве. Агент «Гвоздика» проинструктирована о линии поведения во время возможных встреч с «Гансом» в Москве. Агентурное сообщение «Гвоздики», сводки наружного наблюдения за объектом, материалы оперативно-технических мероприятий направлены в ваш адрес».

На следующий же день Гали получила указание срочно возвращаться в столицу. Она уезжает, не попрощавшись с Отто — лишь оставляет ему записку в конверте у администратора: «Благодарю за прекрасно проведённое время. Возвращаюсь в Москву. Удачи. Гали»

Ни телефона, ни адреса.

Отто, вернувшись в гостиницу в предвкушении свидания, стучится в дверь номера Гали.

— Входите, открыто, — слышит он громкий, хриплый мужской голос.

— А вот и третий, — вторит ему партнер по застолью.

В номере Гали за столом сидят два крупных мужика с одной уже выпитой бутылкой водки под столом.

— Простите, — удивленно спрашивает Отто, — но здесь жила женщина.

— Она, видимо, уже уехала. Нас только что поселили, прописываемся. Бери стул и подсаживайся. Ты кто будешь?

— Нет, нет, спасибо, я тороплюсь. Отто поспешно ретировался.

За коробку конфет и бутылку шампанского он узнает у администратора паспортные данные, а главное, домашний адрес Гали в Москве. Отто приехал в Москву через неделю и начал поиски Гали.

Отто «случайно» встретил ее на Арбате. Казалось, оба были бесконечно рады этой «случайности». Гали, получив инструкции Анатолия и Сергея, увлекла его в специально подготовленную для этого квартиру. Любовные сцены документируются сотрудниками оперативно-технического управления КГБ с использованием самой современной по тем временам техники. КГБ накапливает компрматериал на «Ганса», чтобы потом, в подходящий момент, использовать как фактор давления.

Анатолий стал замечать какую-то раздвоенность в поведении Сергея. С одной стороны, он очень доволен полученными результатами. Руководство отдела на оперативке отметило его умелые действия по разработке «Ганса». С другой — от внимания Анатолия не ускользнул тот факт, что Сергей избегал всяких разговоров о Гали. При упоминании ее имени, он цепенел и сразу переводил разговор на другую тему. Анатолий всерьёз опасался за психологическое состояние своего коллеги. Но подобной развязки не мог предвидеть никто.

Однажды Анатолий пригласил Сергея в 40-ой гастроном выпить кофе. Гастроном находился через дорогу от дома 2, штаб — квартиры КГБ. Оперработники часто сюда заглядывали, если не успевали пообедать. Выпив кофе, они вышли на улицу.

— Сейчас ты будешь меня пытать, что со мной происходит? — неожиданно первым начал атаку Сергей. Анатолий действительно приготовившийся расспросить приятеля, опешил от неожиданности.

— Сразу тебе отвечаю на незаданный вопрос — ничего! Переходный возраст, понимаешь, брат. Живешь, живешь себе, работаешь, любишь жену, рожаешь детей, помогаешь родителям, платишь партвзносы, ждешь отпуска, очередного звания, реже — медали, еще реже — ордена. А потом — случайно пролетает стрекоза или майский жук, не рассчитав траекторию приземления, падает в лужу и тонет.

— Ничего не понимаю, ты о чем? — спросил Анатолий.

— Подожди, не перебивай, майский жук тонет и нарушает хрупкое равновесие во всем мире! Понимаешь, дурило? И не хочется работать, трахать жену, растить детей, ждать зарплаты… Но, это так, ты не принимай всерьез. Просто я начитался всяких современных теорий. А так, все путем, не волнуйся за меня. Он взглянул на часы.

— Ой, я забыл! Через 10 минут совещание, пока.

Он быстро побежал в четвертый подъезд дома 2. Разговор не успокоил Анатолия, интуиция ему подсказывала, что что-то произошло в командировке. Гали — ее надо как следует расспросить. Но, это будет очень непросто сделать. Он сам обучил ее искусству лжи.

Было воскресенье, Сергей находился дома. Рано утром раздался звонок из ОТУ. Дежурный сообщил, что сегодня объект «Ганс» будет на известной квартире, а сотрудник, отвечающий за технику, заболел и не может приехать на пункт контроля. Подмены у него нет, и он не знает, что делать.

Сергей, поколебавшись, сказал:

— Я сейчас сам приеду. Ждите. Надо только заехать за ключами от ПК. Дежурный поблагодарил, облегченно вздохнул и повесил трубку.

Контрольный пункт был организован этажом выше квартиры, где Гали встречалась с Отто. Оперативная техника в те времена была не ахти какая, но позволяла негласно фиксировать действия объекта.

Гали была уже в квартире, когда Сергей одел наушники и включил аппаратуру. Она вышла из ванной комнаты обнаженная с повязанным на бедрах махровым полотенцем. Сергей впился в серый бесцветный экран телевизора. Господи, до чего же хороша! Как колышется грудь, какой красивый изгиб спины, как будто ожившая картина. Гали подошла к платяному шкафу, открыла дверцу и одела коротенький халатик. Подошла к зеркалу, повертелась, видимо, осталась довольна собой, подошла к кровати, расправила простынь и посмотрела на часы. Сергей невольно перевел взгляд на свои. Без пяти минут восемь. Сейчас придет немец. Как Сергей ненавидел его в эту минуту! «Хоть бы он сломал себе ногу, а еще лучше — шею», — молил он всех святых. Он не знал, как ему быть — уйти сейчас и не видеть всего того, что здесь будет происходить? Поставить запись на автомат и уйти. А, если фриц начнет ее подвербовывать? А секс — всего лишь прелюдия и совсем не главное для Отто? Какая-то сила придавила его к стулу, он остался.

В 70-е годы прошлого века даже сотрудники Лубянки, имевшие доступ к западным газетам, журналам, не были избалованны порнофильмами. То, что Гали вытворяла в течение двух часов с немцем — не поддается описанию. Отто выдохся уже к концу первого часа, а Гали, похоже, только-только разогрелась. У Сергея загудела голова, зашумело в ушах, пересохло горло. Его состояние было близко к коллапсу. «Его» (как он считал) Гали извивалась под немчурой, оглашая спальню страстными стонами. Он выключил звук, потом щелкнул кнопкой «Выкл». Дальше присутствовать при этом не было никаких сил. Захотелось выжрать стакан водки и забыться. На КП кроме чая, сахара и печенья ничего не было. Стало тяжело дышать, тело болело, как будто его проткнули десятками спиц. Одна застряла в сердце… Надо освободиться от этой невыносимой боли.

…В понедельник рано утром дежурный по Главку услышал истошный крик уборщицы. Выскочив в коридор, он увидел пожилую женщину, хватающую воздух широко открытым ртом. Коридоры на Лубянке длинные, но дежурный, подгоняемый нехорошим предчувствием, одолел 30 метров за несколько секунд и ворвался в кабинет.

Безжизненное тело Сергея сползло под стол. Вокруг его головы по обшарпанному паркету нимбом расплывалось потемневшее красное пятно. Глаза Сергея, уже помутневшие, смотрели прямо перед собой. Пистолет валялся рядом на полу…

Открытая дверца сейфа. На столе — пустая бутылка водки и граненый стакан. Короткая записка, придавленная пачкой сигарет: «Во всем виноват только я один. Простите. Сергей».

Примерно через месяц расследование было закончено и начальников отделов ознакомили с документом следующего содержания:

«Проведенным расследованием установлено, что старший оперуполномоченный К. Сергей Николаевич с 19.30 до 22.35 находился на пункте контроля за объектом «Ганс». В 22.20, отключив аппаратуру и сделав соответствующие записи в журнале ПК, покинул помещение и в 23.20 прошел в дом 2 через подъезд № 4 и поднялся к себе в кабинет на четвертом этаже. После этого из своего кабинета не выходил.

Труп К. Сергея Николаевича был обнаружен в 8.25 в его рабочем кабинете уборщицей Субботиной Н.И. и оперативным дежурным по 2 Главному Управлению подполковником Репиным В.И.

В процессе расследования были опрошены все сотрудники отдела и других подразделений 2 Главка, поддерживающие с ним служебные и дружеские отношения. Опрошены также его ближайшие родственники и соседи по дому. С агентурой, находящейся на связи у К.С.Н., проведены контрольные встречи без раскрытия существа дела. Материалов, прямо свидетельствующих о причинах самоубийства, не получено.

С учетом того, что ст. оперуполномоченный К.С.Н., член КПСС с 1962 г., характеризовался всегда исключительно положительно, был хорошим товарищем, пользовался в коллективе заслуженным авторитетом, считаем целесообразным официальной причиной гибели К.С.Н. считать неосторожное обращение с табельным оружием во время чистки, повлекшее за собой смерть. Жене и сыну погибшего назначить пенсию в соответствии с имеющимися приказами Председателя КГБ СССР».

Анатолий, который в пятницу разговаривал с Сергеем по телефону, никак не мог понять, что его уже больше нет в живых. Он мучительно размышлял.

Скоропостижная смерть человека, которого близко знаешь, всегда нелепа. Что могло произойти? Что могло толкнуть его на уход из жизни? Собственное расследование Барков начал с просмотра видеозаписи встречи Гали с «Гансом» — Готовый порнофильм, без дублей. Сергей эту вальпургиеву ночь видел в живую. Через час он застрелился! Вывод напрашивался сам собою.

Анатолий вызвал Гали на срочную встречу и, ничего не говоря о случившемся, начал «закидывать невод» — расспрашивать о воскресном свидании с Отто. Гали знала, что Анатолий не любит слушать в подробностях о том, как и с кем она занималась сексом. Но, сейчас Анатолий попросил рассказать, что она творила с объектом. Гали удивилась, но не подала вида….

Наконец, Анатолий, глядя ей прямо в глаза, спросил:

— Что у тебя было с Сергеем в командировке? Это был не вопрос, скорее констатация факта.

Не успев даже дослушать вопроса до конца, Гали начинает яростно выкрикивать:

— Нет! Нет! И нет! С чего это вы взяли? Я была занята Отто. За кого вы меня принимаете? Что я последняя сука какая-то? У меня тоже есть свои принципы! «Значит, было», — убедился в своих предположениях Анатолий.

В эту минуту он возненавидел эту стерву смертным боем «Тварь! Такого парня сгубила! Как же тебя земля носит? Избить тебя до полусмерти и то, будет мало».

Барков молчал, пытаясь справиться с овладевшими им чувствами. Это молчание для Гали было хуже, чем отборная площадная брань.

По поведению куратора она чувствовала что, что-то случилось с Сергеем. Но, что? Спросить она не решалась, может быть из-за страха услышать правду.

— На сегодня все, можете идти, — не поднимая глаз выдохнул Барков.

Гали решила не испытывать судьбу, молча ушла, осторожно прикрыв за собою дверь.

Дальше все стало рушиться, как карточный домик.

«Ганс» неожиданно засобирался в Германию, в отпуск, откуда он, почему-то не вернулся. Оставшиеся одежду, вещи, купленные русские сувениры, его сменьщик отправлял через посольство.

На Лубянке выкурили не одну пачку сигарет, размышляя о том, что же произошло? В конце концов, пришли к выводу, что где-то вылезли «наши уши», на чем-то прокололись. Немецкая контрразведка тоже неплохо работает.

Но история с «Гансом» на этом не закончилась, вернее, закончился только ее московский этап. Досье легло на полку, в стальной сейф… до лучших времен…

Почему она вдруг вспомнила Отто? Нет, Стив совсем на него не похож. Другое воспитание, другая среда, другая культура, другие чувства, другая судьба. А Отто так неожиданно исчез, как корова языком слизала. И Барков ни разу не упомянул в разговорах, как-будто его вообще не было. И Сергей ни разу не позвонил. Спросить у Анатолия она не решалась. Он изменился. Стал холодным и предельно официальным. Потребовалось несколько месяцев, чтобы он вернулся в прежнее расположение духа. Гали удобно устроилась в кресле, закрыла глаза, и память вновь унесла ее на крыльях воспоминаний в прошлое… 

Глава 15

Самолет подлетал к Москве глубокой ночью. Огромный город спал, освещенный тысячами огней. Самолет тряхнуло, видимо выпустили шасси.

— Наш самолет через двадцать минут совершит посадку в аэропорту Шереметьево. Температура воздуха в Москве плюс пять градусов — послышался приятный голос из динамика.

Анатолий, проснулся и поудобнее устроился у иллюминатора. Он любил летать.

Земля так красива с высоты. Над городом висело желтое марево, светящийся темный купол покрывал его, как бы защищая от космических холодов.

Над головой его, в недрах полки для ручной клади лежал запакованный в нарядную изрисованную иероглифами бумагу подарок для сына.

Кадровики долго не хотели выпускать Анатолия за границу из-за старшего брата, пропавшего без вести, когда Анатолий еще учился в Высшей Школе.

А вдруг Олег ушел за кордон? А вдруг Барков сам останется? Потом отвечай за него.

За Баркова поручился «дважды генерал» Родин Александр Петрович. Он был знаменит в КГБ тем, что ему дважды присваивали звание генерала. Контр-адмирал Родин А.П. был разжалован до подполковника из-за отказа уехать из Москвы на север. На новое место службы. Врачи предупредили, что тяжело больную супругу контр-адмирала могут выходить только столичные светила медицины. Александр Петрович из армейской контрразведки был переведен в московское управление КГБ. Свалившиеся на него служебные невзгоды, он переносил с большим достоинством. Сотрудники МЧК знали его историю и молча оправдывали его поступок. Через несколько лет за блестящее проведение ряда оперативных комбинаций против разведок противника, полковнику Родину было вторично присвоено звание генерал-майора. Сам натерпевшийся всякой несправедливости Александр Петрович, как никто другой понимал опера, который оказывался в сложной житейской или служебной ситуации. Генерал находил всегда верные решения. Любили его, как отца родного. Сотрудники были готовы разбиться в лепешку, но выполнить его поручения в самом лучше виде. Барков был одним из них.

Так что, первая загранкомандировка — это на самом деле большое событие в семье Барковых. И дома ждут его возвращения с нетерпением.

К покупке сувениров Анатолий отнесся серьезно. Магазин игрушек, конечно нельзя было сравнить с «Детским миром» по площади, но ассортимент просто ошарашил. Тут было все, по крайней мере, так казалось — бес их разберет, что скрывается за всеми этими иероглифами.

Анатолий протискивался между рядов игрушек, невольно вспоминая свое военное детство. Заводских игрушек, кроме наганов, которые стреляли пороховыми зарядами, маленький Толя вообще не видел. Игрушки делались руками взрослых или ребятами постарше. Из огрызков досок мастерились кораблики. С одной или двумя мачтами, с парусами из рваных простыней. Из гильз делались орудия, которые заряжались соскобленной со спичек смесью. В битве участвовали два, или три корабля. Сражение проходило в арыке, протекающем рядом с домами. Побеждал тот, кто поджигал паруса противника. Сгоревший корабль доставался победителю.

После того, как одному из ребят при стрельбе вышибло глаз, отцы, собравшись во дворе, что-то обсудили и, разойдясь по домам, заставили всю детвору «сдать оружие». Разоружение окончилось грандиозным костром во дворе.

Отдел оружия был особенно впечатляющим. Тут было все. Пистолеты, пулеметы, всех существующих и несуществующих модификаций, включая оружие будущего — лазеры, бластеры и еще, черт знает что.

В стране, возраст которой едва перевалил за двухсотлетний рубеж, не могло возникнуть полноценного фольклора — сказок, преданий, легенд, и их место заменили комиксы — человек-паук, Бэтмэн, Супермен…

Отдел «Супергероев» Анатолий пропустил сразу. Заметив некоторую озабоченность покупателя, к нему подошел один из продавцов.

Подобострастно поклонившись, спросил на ломаном английском, что хочет господин?.. Барков попытался объяснить продавцу, что хочет купить подарок сыну. Анатолий показал примерный рост Аркаши.

Таец заулыбался пуще прежнего, но, похоже, ничего не понял.

Анатолий поблагодарил продавца и продолжил путешествие по магазину. Вскоре он остановился у прилавка с моделями самолетов и кораблей, танков и подводных лодок… Барков было уже направился к выходу, но тут… в глаза ему бросились три символа, вокруг которых вращались все события последних дней — буква и две цифры — F-16.

С документальной точностью исполненная модель истребителя, что может быть лучше? Своего рода «чучело самолета». Трофей.

Анатолий минуту разглядывал собранную и стоящую рядом модель истребителя. Потом, взял коробку и прошел к кассе.

Подарок сыну он нашел просто потрясающий.

Сейчас, вспомнив об этой покупке, Барков помрачнел. Внутри шевельнулось какое-то нехорошее предчувствие. Не сглазить бы — рано заказывать чучело зверя до того, как убил. Рановато вертеть дырки в кителе, пока самолет находится еще на территории американской базы… Даже не глупо, а самонадеянно. Анатолий отогнал от себя дурные мысли и начал собирать вещи. Самолет мягко приземлился и зарулил на стоянку. Загранпоездка закончилась, начиналась проза жизни. В глазах Тулина появился привычный начальственный блеск. Поднявшись первым, он молча забрал свои вещи и, не оборачиваясь, направился к выходу. Дежурный сотрудник в аэропорту, встретил начальника второй службы, и повел сразу же к машине.

Не выспавшаяся Гали все еще зевала, Ей удалось быстро взять такси и, попрощавшись, она умчалась в гостиницу.

Анатолий добрался домой после того, как довезли Тулина.

— Завтра в 9.00 у меня в кабинете, — сухо попрощался шеф.

— Спокойной ночи, Станислав Bладимирович.

Тулин кивнул и вышел из машины. Баркову стало понятно что шеф затаил на него обиду. Анатолию, впрочем, уже было все равно, ему очень сильно хотелось домой.

Жена радостно обвив руками шею мужа, шепотом попросила того не шуметь. Аркаша спал. Приняв душ, Анатолий прошел на кухню, где уже дымилась тарелка борща, после командировочной снеди или деликатесов Бангкока, показавшимся самым вкусным блюдом в мире.

Утром Тулин сразу приступил к подготовке рапорта о результатах проведенных мероприятий по установлению контакта с майором ВВС США.

На это у него ушел весь рабочий день. Измученная бесконечными поправками дежурная машинистка, последний отредактированный вариант документа передала Тулину уже поздно вечером и поспешила домой.

Начальник управления Крутов, выслушав устный доклад начальника второй службы и прочитав рапорт, попросил подготовить к завтрашнему дню проект докладной записки на имя Председателя КГБ. Генерал был скуп на похвалу, да и хвалиться пока было нечем.

Пока Тулин занимался бумажной возней, за что Анатолий был даже ему благодарен, так как очень этого не любил.

Во многих кабинетах Лубянки еще с послевоенных времен около телефонов висел плакат. Женщина в красной косынке держит указательный палец около рта. Внизу: «не болтай, враг подслушивает!». Слухом земля полнится. Когда в кабинете работают четыре-пять оперработников, трудно соблюсти абсолютную конспирацию. Особенно, если кто-то уезжает за границу и не с группой туристов, а по конкретному делу, да еще с начальником отдела. Поэтому, как только Барков появился в кабинете, его сразу же обступили приятели:

— Рассказывай! Завербовал американца?

— Какого американца?

— Да ладно тебе! Конспиратор хренов… У тебя же на роже все написано!

— Таиландки красивые? Ну? Колись! Было чего-нибудь?!

— Не таиландки, а тайки. Нет, не красивые — все на одно лицо и маленькие. Метр пятьдесят максимум.

— Маленькие? Орут значит громко!

— Ну, а американец?

Хотя конспирация была и будет основой работы всех спецслужб, информация о более — менее интересных мероприятиях имеет обыкновение находить щели, через которые утекает в соседние кабинеты.

Анатолий отделывался стандартными ответами, переводил разговор на красоты Юго-Восточной Азии и Бангкока в частности. По заведенному еще в ВЧК обычаю — привозить что-нибудь из командировок для сослуживцев, он принес большую бутылку виски, несколько пакетиков местных деликатесов и после работы угостил ребят. По настроению и партизанскому молчанию Анатолия ребята поняли, что дело серьезное и, видимо, с хорошей перспективой.

Тулин все это время с упорством, достойным Данилы-мастера, высекающего каменную чашу, сидел, закрывшись у себя в кабинете, и шлифовал докладную записку.

По заведенному порядку она должна быть не более полутора — двух страниц. Председателю КГБ докладывали только самую суть дела и испрашивали разрешение на проведение операций, которые иногда могли повлиять даже на ход холодной войны в мире.

Сообщение Гали о Стиве Гриффите и его готовности к сотрудничеству запустило огромный бюрократический маховик, который медленно, со скрипом начал набирать обороты.