Мадам Гали – 3. Охота на «Сокола» (F-16) Барышев Юрий
Два дня прошло в томительном ожидании решения Председателя КГБ Юрия Владимировича Андропова.
Анатолий за это время успел проводить Гали в Шереметьево, откуда она отбывала в Париж, и встретиться с агентурой, которая была у него на связи. Ничего интересного они ему не сообщили. В сравнении с делом «Хоупа» все остальные оперативные дела как-то поблекли и стали не интересны. Связь со Стивом должна была осуществляться через Гали.
Гали ежедневно названивала Анатолию из Парижа и нервничала.
Анатолий почти физически чувствовал стремительный бег времени, но сделать ничего не мог. Машина была запущена, и скорость вращения ее колесиков никто был не в силах ни ускорить, ни остановить.
Сколько перспективных дел было загублено из-за медлительности огромной бюрократической системы. Каждый начальник требовал согласования с ним всех важных мероприятий. Каждому хотелось быть причастным. Что уж говорить об угоне F-16?
Однажды Анатолий в деле оперативной разработки иностранца видел документ, на котором насчитал двенадцать подписей — из них шесть генеральских! Коль скоро под каждой подписью обязательно ставилась дата, он прикинул, что бумага ходила по кабинетам полтора месяца.
Тулин как будто забыл о существовании Баркова. За три дня командировки в Бангкок накопилась гора документов, требующих его решения.
Начальник управления генерал Крутов наконец доложил Андропову об установлении контакта оперработником с Гриффитом и согласии последнего перегнать F-16 на нашу базу. Юрий Владимирович внимательно слушал, не проронив ни слова.
— Что ж, Виктор Иванович… — задумчиво произнес Андропов, потом замолчал на некоторое время. Крутов терпеливо ждал. Андропов продолжил:
— Задумка интересная. Хорошо бы показать американцам, что в наших отношениях мы всегда находимся на улице с двусторонним движением. Если действительно удастся заполучить самолет, то помимо ценной военно-технической информации, мы смогли бы использовать большой пропагандистский эффект, который нам не помешал бы после истории с Беленко. Вы, я смотрю, продвинулись вплотную к реализации разработки, однако, я не стал бы спешить. Необходимо будет все еще раз детально проанализировать и продумать: нет ли где недоработок. Не выдаем ли мы желаемое за действительное? Что конкретно мы знаем или можем узнать о личности этого пилота? Насколько можно полагаться на информацию и выводы вашего источника? Считаю, следует привлечь и военных — без их специалистов мы не сможем решить многие технические вопросы, связанные с пересечением самолетом государственной границы. Давайте, Виктор Иванович, поработайте, и представьте мне рапорт с учетом нашего сегодняшнего разговора. Сколько вам надо времени на подготовку проекта записки в ЦК партии? Дело, при любом исходе, может имеет большой политический резонанс в мире. Следует получить добро у Леонида Ильича.
— До конца недели подготовлю, Юрий Владимирович.
— Ну вот и хорошо.
Андропов поднялся из-за стола и, как всегда, проводил Крутова до дверей своего кабинета. Главный чекист страны всегда был чрезвычайно вежлив с работниками аппарата, да и со всеми, с кем ему приходилось общаться по долгу службы.
Проводив Крутова, Юрий Владимирович нажал кнопку звонка и в кабинете моментально появился помощник.
— Владимир Александрович, я помню, семь лет назад ГРУ пыталось добыть натовский самолет из Ливана. Закончилось дело крупным провалом. Подготовьте мне коротенькую справку по этому вопросу. — Хорошо, Юрий Владимирович. Увидев, что Андропов уже склонил голову над лежащими на столе бумагами, он также быстро исчез, как и появился.
Через два часа на стол Председателя КГБ легла информационная справка, которую Юрий Владимирович быстро пробежал глазами.
Сов. секретно
Экз. единственный Председателю КГБ СССР т. Андропову Ю. В.
Информационная справка
В конце сентября 1969 года Бейрутская резидентура ГРУ проводила операцию по угону ливанского истребителя-перехватчика французского производства «Мираж» ЕIII. С этой целью был завербован летчик ливанских ВВС лейтенант Махмуд Маттар. Вербовка была проведена на материальной основе. Летчику было обещано вознаграждение в размере 2 миллионов долларов США. Маршрут полета и другие технические вопросы были заранее оговорены с летчиком во время последней личной встречи перед полетом. Встречу проводили два оперативных офицера резидентуры ГРУ… Во время встречи в квартиру ворвалась полиция. Началась стрельба в ходе которой четверо полицейских были убиты. Два сотрудника ГРУ тяжело ранены. Пилот оказался агентом ливанской контрразведки.
Операция с треском провалилась. Андропов вспомнил заседание Политбюро ЦК на котором досталось всем силовикам. Руководитель ГРУ Ивашутин готов был провалиться сквозь землю.
Член Политбюро Маршал Гречко молча сидел рядом с ним, поджав губы, и не отрывал взгляда от поверхности стола заседания, понимая, что вся нелицеприятная критика была направлена в первую очередь на него, как ответственного за оборону страны… Что касается Комитета государственной безопасности, то он имел только косвенное отношение к операции.
А при нейтрализации последствий бейрутского провала, ведомство Андропова оказалось на высоте. Задействованная агентура влияния в арабских странах не дала этой истории разрастись в международный скандал и распространиться в печати. Ни одно западное агентство не получило никакой официальной информации от ливанских властей и вскоре инцидент был практически забыт.
Андропов поднял голову и опять вызвал помощника.
— Владимир Александрович, свяжитесь с ведомством Ивашутина и запросите материалы служебного расследования, проведенного по итогам операции… Да, еще разыщите мне «героя» этой справки. Мне бы хотелось с ним побеседовать.
Через пять минут помощник снова вошел в кабинет.
— Юрий Владимирович, материалы служебного расследования через час получим. Что касается резидента ГРУ в Бейруте, то он был уволен по состоянию здоровья и в прошлом году скоропостижно умер. — Помощник стоял у стола, ожидая дальнейших указаний. — Очень жаль, уходят из жизни лучшие люди. Пока все, можете быть свободны — сказал Андропов и принялся за чтение документов.
Однако память упорно возвращала Юрия Владимировича к событиям семилетний давности.
В национальном характере русских, рассуждал хозяин кабинета, может быть еще со времен дохристианской Руси, сформировались две базовые черты — одна любовь к риску, граничащая с шапкозакидательством. Любимые пословицы на все времена: «семь бед — один ответ», «где наша не пропадала» — тому подтверждение.
Вторая, уравновешивающая первую — осторожность, граничащая с трусостью. Социологи и психологи, изучающие национальные особенности, неустойчивость русских, как характерную черту, мягко ретушировали, чтобы не навлечь на себя гнев властей. Даже Питирим Сорокин профессор Петербургского Университета, основатель американской социологической школы, не избежал этого. Русский солдат поражает врагов невероятной выносливостью и готовностью отдать жизнь «за други своя», когда отступать некуда.
Войдя в кабинет, Андропов подошел к окну и остановился у стоящего на специальной подставке старого кактуса по форме и величине напоминающий добротный астраханский арбуз. Несколько мгновений он смотрел на панораму площади, ансамбль которой венчал памятник основателю ЧК Феликсу Дзержинскому и на цепочку черных Волг и Чаек, двигающихся по направлению к зданиям ЦК. Затем, заметив рядом с окном оставленную дежурной уборщицей небольшую лейку с водой, он стал неторопливо поливать кактус.
Оставленная лейка означала, что по законам ботаники пришло время полить это неприхотливое растение. Этим всегда занимался сам хозяин кабинета в соответствии с тридцатилетним ритуалом. По словам старожилов, этот редкий вид мексиканского кактуса был преподнесен Лаврентию Берия Наумом Эйтингоном, заместителем начальника Особого Бюро НКВД, или как его между собой называли чекисты «Бюро мокрых дел».
Эйтингон лично руководил операцией по ликвидации Троцкого в Мексике. Говорили также, что кактус перед этим был подарен Эйтингону — страстному любителю экзотических растений, самим Рамоном Меркадером — непосредственным исполнителем террористического акта. До этого кактус спокойно рос в саду виллы Троцкого, который вероятно его изредка и поливал. Меркадер, памятуя об экзотическом хобби своего шефа, осторожно выкопал кактус во время одного из своих ознакомительных посещений виллы и преподнес его Эйтингону на их встрече накануне убийства Троцкого.
В Москве, после доклада о проведенной «литерной» операции, Эйтингон вместе со своим начальником Павлом Судоплатовым и Каридад Меркадер — матерью Рамона, в свою очередь, преподнес кактус Берия, поведав тому его историю.
Если придерживаться исторической правды, то кактус в руках держала Каридад Меркадер. Из-за конфигурации растения, акт передачи очень напоминал известную картину Джорджеоне «Юдифь с головой Олоферна», написанную по библейскому сюжету. С тех пор кактус не покидал председательского кабинета, и за ним лично ухаживали все последующие преемники Лаврентия Павловича.
Андропов подошел к огромному письменному столу, медленно обошел его, сел в кресло и взглянул на часы — ровно девять. Пора начинать рабочий день. Он нажал кнопку звонка: тут же вошел его неизменный помощник, еще со времен работы послом в Венгрии, Владимир Крючков. Исполнительный и аскетичный Крючков был его «талисманом» — он тащил его везде за собой. Из Венгрии в ЦК, из ЦК в КГБ. После краткого доклада помощника о событиях в стране и за рубежом прошедшего дня и ночи, ознакомления с донесениями из резидентур КГБ, чья деятельность охватывала весь земной шар, Юрий Владимирович погрузился в глубокое раздумье.
Из головы никак не выходил недавний разговор на даче с Министром обороны СССР маршалом Андреем Антоновичем Гречко. Как всегда начали с обсуждения международной обстановки.
— Знаешь, Юра, после ввода наших войск в Чехословакию ситуация в мире осложнилась и угроза войны возросла. А с другой стороны, как нам было туда не входить. Это же наш союзник, мы за его свободу двадцать миллионов положили. Наладим все, вот тогда и выведем, — с деланным оптимизмом закончил Гречко. Андропов с усмешкой добавил:
— Мы как мужчины, Андрей, прекрасно знаем, что порой ввести значительно проще, чем вывести. Гречко гоготнул, давая понять, что шутку оценил.
— А что было делать? Не мы, так пришли бы немцы. А дело к этому шло. Представь себе, немцы уже стали милей этим Швейкам, чем мы… Ты вот смотри, что происходит сейчас, и Гречко рассказал Андропову о последних полномасштабных маневрах НАТО, проведенных блоком после принятия стратегии «гибкого реагирования». — Послушай только, что потом заявил Генеральный секретарь НАТО. — Гречко вытащил из кармана кителя записную книжку, куда он вносил различную информацию, которой при случае пользовался: — Вот, слушай — «предварительный период (период подготовки к нанесению первого удара) существует постоянно, и что к возможной войне следует быть готовым без проведения каких-либо значительных подготовительных мероприятий». Во как! К тому же наши ребята из ГРУ раздобыли два совершенно секретных документа: «Основные положения новой стратегии НАТО» и «Меморандум для членов Военного комитета НАТО». Ты помнишь, я докладывал об этом на Политбюро. Это же просто руководство к тому, как развязать и вести современную войну с применением ядерного оружия!
Для советского руководства вся эта информация в очередной раз подтверждала чрезвычайную хрупкость мира и возможность возникновения полномасштабного ядерного конфликта в любое время.
Как Андропов, так и Гречко понимали, что первостепенной задачей КГБ и ГРУ является вскрытие на самой ранней стадии даже той минимальной подготовки, которая необходима главному противнику для развязывания войны против СССР.
Внезапность начала Великой Отечественной Войны, и возможность повторения подобного сценария, постоянным кошмаром преследовала советских лидеров…
При этом, как считал Андропов, было важно не только не поддаться на провокации противника, но и не спровоцировать его, не дать ему возможность воспользоваться каким-либо поводом для развязывания войны. Поэтому, Андропова так беспокоила предстоящая острая спецоперация, которую планировали провести «соседи».
Учитывая особую важность и политическую остроту операции, санкцию на ее проведение дало Политбюро, поручив КГБ совместно с Минобороны обеспечить ее завершающий этап. Он заключался в беспрепятственном перелете государственной границы угнанного французского истребителя «Мираж» с ливанскими опознавательными знаками.
КГБ также было необходимо провести ряд других мероприятий, организация которых не вызывала у Андропова большого беспокойства. Как обычно в подобных случаях, следовало ожидать обострения общей оперативной обстановки в Ливане, и в связи с этим нужно будет временно приостановить там всякую активность по линии разведки. Его ведомству следует также принять участие в разработке официального сообщения по линии МИД или ТАСС на случай огласки инцидента с угоном. Такая огласка может возникнуть только при провале операции. И даже в этом случае у СССР в арабском мире есть достаточно друзей для того, чтобы нейтрализовать возможные антисоветские пропагандистские акции.
Андропова больше всего беспокоила поспешность и неподготовленность операции, которую он интуитивно ощущал. Ему не хотелось, да он и не мог вмешиваться в разработку плана ее проведения, так как это не было в традициях двух независимых служб — КГБ и ГРУ. Тем паче, что общее руководство операции осуществлял бывший первый заместитель Председателя КГБ генерал полковник (позднее генерал армии) Петр Иванович Ивашутин, переведенный в свое время в ГРУ для укрепления руководства военной разведки.
Тогда, назначение Ивашутина было встречено аппаратом ГРУ молчаливым недовольством. Военные расценили этот шаг, как усиление контроля КГБ над ГРУ, что обычно происходило, когда партийные органы были неудовлетворенны работой ведомства. К тому же, по мнению некоторых руководителей управлений ГРУ, Ивашутин мало что понимал в военном деле, да и вообще в работе внешней разведки. Зато он был сильным организатором, жестким руководителем и опытным контрразведчиком, получившим закалку еще во время войны в «СМЕРШЕ».
Прошло совсем немного времени, и работники ГРУ изменили свое мнение о начальнике, отмечая в Ивашутине огромную работоспособность, умение быстро схватывать суть проблемы и отстаивать точку зрения ведомства в директивных органах. (Читателю, вероятно, небезынтересно будет узнать, что Ивашутин проработал на должности начальника ГРУ без малого 25 лет, что является абсолютным рекордом пребывания на этом посту).
Андропов прекрасно понимал, что после разоблачения в ГРУ таких предателей как Попова, а позднее Пеньковского, военное ведомство дискредитировало себя в глазах ЦК партии. Снятие Серова и его разжалование, чистка руководящего аппарата ГРУ были в то время своевременными и вполне оправданными мерами.
Это, естественно, вызывало стремление нового руководства ГРУ вновь заявить о себе, показать, высокий профессионализм и результативность. Та бейрутская история на несколько лет отбила охоту, даже у самых горячих голов в ГРУ лезть на рожон. Как бы еще раз не обжечься, теперь уже с F-16. Но если операция провалится, отвечать придется ему. А с другой стороны, когда еще представится такая возможность?
Глава 16
Ожидая, пока мудрое начальство тщательно взвесив все «pro» и «contra» даст отмашку на проведение второго этапа операции, Анатолий совершенно извелся. Дни тянулись, как никогда, медленно. А, в это же время, невидимые часы, запущенные прощальным рукопожатием Баркова и Гриффита, стремительно отсчитывали минуты, часы, дни, недели, отпущенные Провидением.
Наконец, раздался звонок начальника отдела: «Иди, тебя вызывает Тулин». Анатолий, бросив недоеденный бутерброд, помчался по коридору.
Тулин как всегда встретил Анатолия с видом мрачной занятости, мельком оглядев вошедшего Баркова поверх очков, шеф указал глазами на кресло напротив, приглашая тем самым сесть.
— На, читай, — коротко бросил Станислав Владимирович, протягивая Баркову через стол документ.
Тулин посчитал лишним знакомить Анатолия с докладной запиской, и сделал это после того, как ее подписал начальник управления. Анатолий, собравшись с духом, начал читать.
Сов. Секретно Экз. единственный
«Согласен»
Доложено в инстанции.
Операцию подготовить совместно с ПГУ,
Министерством обороны.
Согласовать с МИД СССР.
План доложить 15.11.1976 г.
Андропов Ю. В. 24.10.1976 г.
Докладная записка.
Управлением КГБ по г. Москва и Московской области с сентября 1976 г. ведется разработка Гриффита Стивена (Griffit Stiven), 1941 г.р., гражданина США, майора ВВС США, в настоящее время проходящего службу на базе ВВС США на о. Окинава, Япония. В дальнейшем — «Гриф».
Изучение «Грифа» осуществляется через проверенного агента «Гвоздика», л.д. № 24643, бывшая гражданка СССР, в настоящее время проживает во Франции. «Гвоздика» установила с «Грифом» интимные отношения по его инициативе. Знакомство состоялось в сентябре 1976 г. в г. Бангкоке (Таиланд), где «Гриф» находился в краткосрочном отпуске. О себе «Гриф» агенту «Гвоздике» сообщил следующее: на базе ВВС служит три года, летает на истребителе F-16, женат, имеет двух детей, которые проживают в г. Каха на Окинаве, находящемся в 5 км от базы в Кадене.
В июле 1976 года в автомобильной аварии трагически погибли отец и мать «Грифа». Он вылетал в США в «г. Феникс» для прощания с родителями, смерть которых потрясла его. В личных вещах жены, которые находились в доме погибших родителей, «Гриф» обнаружил письмо. Содержание письма не оставляло никаких сомнений в том, что жена его не любит и мечтает о другом, с «Грифом» живет ради спокойствия детей. Медицинская служба временно отстранила «Грифа» от полетов с учетом его депрессивного состояния. Дальнейшую службу в ВВС он считает бесперспективной. В г. Бангкок «Гриф» прибыл для ведения переговоров с руководством авиакомпании «Таи интернейшенл» с целью возможного устройства к ним на работу.
«Гриф» испытывает сильные чувства к «Гвоздике». Признался ей, что готов ради нее порвать с семьей и уехать куда-нибудь в третью страну. Высказал мысль о возможном перелете на F-16 в Советский Союз с целью решения финансовых проблем.
19 октября 1976 года начальник 2 службы УКГБ по г. Москва и МО подполковник Тулин С. В. и зам. начальника 1 отделения 2 службы капитан Барков А. И. вылетели в г. Бангкок для встречи с «Грифом». Встреча была организована агентом «Гвоздика». «Гриф» подтвердил свою готовность посадить истребитель F-16 на базе ВВС СССР в районе Находки. За предоставление самолета F-16 с полным боекомплектом, кодами и шифрами он рассчитывает получить 3 миллиона долларов США наличными, из них — 250.000 до перелета.
С «Грифом» оговорены условия конспиративной связи, и назначена следующая встреча.
Принимая во внимание большую заинтересованность Министерства обороны СССР в приобретении новейшего истребителя F-16, просим разрешения на закрепление отношений с «Грифом» и проработку в Министерстве обороны СССР технических вопросов, связанных с посадкой американского истребителя на территории СССР.
Начальник Управления КГБ СССР по г. Москва и Московской области генерал-лейтенант Крутов В. И. 23 октября 1976 г.
Дочитав, Анатолий коротко хмыкнул. Тулин вопросительно посмотрел на него.
— Живую подпись Председателя видел? То — то… Тулин осторожно, как сокровище, взял двумя руками документ и положил в папку. На папке красовалась выведенная каллиграфическим почерком надпись «СОКОЛ».
— Ладно. Дело на «Хоупа» я оставляю у себя, — тоном, исключающим возражения, изрек начальник службы. — Сегодня в 17.00 проведем совещание рабочей группы, которая будет заниматься подготовкой операции. Ваша задача — Гали и организация надежной связи с «Хоупом». Гали улетела?
— Да.
— Ну вот и хорошо, — почему то с облечением проговорил Тулин. — Обеспечьте с ней постоянную и надежную связь. Проработайте вопрос связи с ней через парижскую резидентуру. Но это на самый крайний случай. Категорически запретите ей звонить в Москву с домашнего телефона. Попросите ее в ближайшие 10–12 дней не покидать Париж.
«Это и ежу понятно», — подумал Анатолий. Баркову до конца не хотелось в это верить, но происходило то, что обычно и происходит — его, фактически оттеснили от дела, оставив функции «связного». Дело на янки уплывало из рук.
Барков хорошо понимал, что такие сложные дела доводятся до финала сплоченной командой опытных оперативников. Группа создается иногда из сотрудников разных управлений Комитета — каждый профи в своей области. А собранные в одном месте они формируют интеллектуальный таран, против которого никто не устоит. Конечно, он далеко не профи, «он не волшебник, он только учится». Ну, а с другой стороны, только участие в таких делах и позволяет стать мастером своего дела.
Подумав, Анатолий вежливо кашлянул и стараясь быть максимально тактичным начал:
— Станислав Владимирович, я хотел бы предупредить…, что привлечение к делу большого количества людей, тем более из Министерства обороны и МИДа может привести к утечке информации. Особенно это касается МИДа. Вы сами говорили на совещании о вербовочных подходах цэрэушников к нашим дипломатам. Ведь достаточно агентам ЦРУ добыть только три — четыре слова, ну, навскидку: «F-16», «Окинава», «перелет», «Находка», контрразведка тут же вычислит «Хоупа».
Тулин несколько секунд пристально разглядывал Баркова, как будто видел его впервые.
«Хмм… Умыл. Но «красавчик» прав. Растреплют», — подумал Тулин. Он, про себя называл Баркова «красавчиком». Тулин прекрасно понимал, что надо исхитриться так, чтобы и рыбку съесть и сохранить невинность собственной задницы. Здесь мог особенно пригодиться его иезуитский опыт.
Впрочем вслух Тулин сказал совсем другое:
— Вы, Анатолий Иванович, майор, а замах у вас… Вы что, умнее начальника управления? Не рано ли берете на себя функции арбитра? Вот дорастете хотя бы до звания подполковника, а пока «бери на лопату больше, кидай дальше»… Я ясно выражаю свою мысль?
Анатолий кивнул.
— Ну вот и хорошо. Ваше дело обес-пе-чи-вать связь с «Гвоздикой», и чтобы она куда-нибудь не усвистела с очередным любовником.
Начальник службы, для усиления воздействия в такт словам бил указательным пальцем по краю стола, да так, что ложка в пустой чашке из-под кофе стала синкопировать.
Получилось совсем не плохо.
В кабинет без стука вошел заместитель начальника службы.
— Все, идите, Анатолий Иванович. Я занят, дел не впроворот. Подготовьте письма по существу дела. Пусть ПГУ, 3-й Главк и ГРУ выскажут свои соображения, — подумав, Тулин добавил, давая понять что замечания Анатолия все-таки не пропали втуне. — В МИД пока ничего посылать не будем.
Три миллиона долларов в конце семидесятых годов были большими деньгами. Но, русские за ценой никогда не стояли — 3 миллиона так 3. Нужно было решение на уровне правительства. В КГБ бывали расходы и покруче. Заковыка заключалась в том, что 250.000 зеленых, нужно было отправить какому-то дяде, а потом ждать и надеяться, что он слово свое сдержит. А если не сдержит? На секретной бумаге, которая пришла в Минфин из Секретариата КГБ, появилась резолюция «Согласовано. Под Вашу личную ответственность».
Барков получил команду при очередном телефонном разговоре с «Хоупом» получить страну и реквизиты банка, куда должны быть отправлены деньги. Через пару дней «Хоуп» сообщил номер ячейки, которую он арендовал в одном из швейцарских банков на предъявителя. Анонимность владельца ячейки гарантировалась незапятнанной репутацией банка, отпраздновавшего 120-ти летний юбилей. Договорились, что трансфер должен быть сделан за трое суток до дня Х, т. е. перелета F-16.
И снова рутина. Беготня по коридорам и кабинетам. Завтраки и обеды, анекдоты в столовой. Прошло еще несколько суматошных дней. Поздно вечером Тулин собирался уже уезжать с работы домой, когда на столе зазвонила «кремлевка». Начальник второй службы нехотя поднял трубку.
— Слушаю.
— Добрый вечер, Станислав Владимирович. Вас беспокоит полковник Кругляков Игорь Викторович из ГРУ. Мы получили Ваше сообщение об F-16. Очень, очень интересное дело! Мы готовы подключиться хоть с завтрашнего дня. По нашим учетам «Гриф» не проходит. А что, «москвичи» давно стали заниматься военной тематикой? У вас есть специалисты с военно-академическим образованием?
В интонациях полковника зазвучали знакомые нотки — ревность военной разведки к Комитету. КГБ частенько нарушало установленные секретными решениями Политбюро границы разделения полномочий. В переводе на простой язык «ГРУшник» говорил: «Снова вы, комитетчики, капусту таскаете с нашего огорода?»
«Проснулись», — с некоторым ехидством подумал Тулин. Звонка из ГРУ он ждал едва ли не сразу по прилету. Тулин закурил очередную сигарету, дождался, когда в трубке замолчат, и выдал давно заготовленную отповедь:
— Нет, Игорь Викторович, у нас таких специалистов нет, да они нам и ненужны. А вот высококлассные вербовщики у нас есть. И они свое дело делают хорошо.
Кого он имел в виду, знал только сам Тулин. В его голосе появились стальные нотки. На том конце провода помолчали, и, видимо, решив не ссориться раньше времени, продолжили тем же панибратским тоном.
— Да нет, Станислав Владимирович, я просто к слову. Хорошо бы сыграть с американцами вничью 1:1. К ним удрал Беленко, а к нам «Хоуп».
— А вот с этим я согласен. — Тулин даже кивнул, хотя видеть его не могли — Хорошо, запишите телефон руководителя рабочей группы — Никитенко Леонида Ефремовича… Пусть завтра кто-то из ваших товарищей свяжется с ним и установит рабочий контакт.
— Ну, вот и хорошо, — довольным голосом закончил Кругляков. — Рад, что мы договорились.
— До свиданья. — Тулин положил трубку. «С вами пожалуй договоришься», — глубоко затянувшись, подумал он. Через секунду раздался следующий телефонный звонок.
— Здравствуй, Станислав Владимирович! — раздался в трубке знакомый голос начальника отдела Юго-Восточной Азии ПГУ. До поздна засиживаетесь, москвичи, по кремлевке в 21.00 до вас не дозвониться. Видимо, есть над чем трудиться? Полковник Анатолий Никитич Кудряшов обычно называл Тулина просто «Стасом», обращение по имени-отчеству свидетельствовало о сильной обиде.
— Ну, вы, мужики, даете, — с ходу и без обиняков начал он. — В Бангкок смотались, заарканили американца, хотите свистнуть истребитель! А потом что?! Пригласишь к столу стаканы сдвинуть за ваши звезды героев?! Не по-соседски поступаешь, Стас…
Если так дальше пойдет, Вы собственные нелегальные резидентуры начнете открывать в натовских странах! Без нашего разрешения, это же грубое нарушение приказов Председателя, не говоря уже о моральной стороне дела. Попробуй теперь, Станислав Владимирович, направить к нам срочный запрос по какому-нибудь вашему объекту интереса. Уж мы так постараемся, так надорвемся его выполнять, что после дождичка в четверг ответ и получите.
Холерик по темпераменту, полковник Кудряшов еще долго выплескивал свое негодование. Станислав даже трубку отставил от уха, потому что и так было хорошо слышно. Гнев Кудряшова был справедлив, и надо было терпеть его выговоры.
— Забрались в наш курятник, понимаешь, наворовали кур! — все еще гремел рассерженный голос в трубке.
— Анатоль Никитич! — старался перекричать Тулин. — Да, погоди ты ерепениться! Ну чего ты сразу?! Никто не забыт, ничто не забыто!
К талантам Тулина можно было отнести то, что он умел искусно снижать давление в конфликтных ситуациях. В конце разговора, проходившего уже в более спокойных тонах, договорились встретиться и подготовить совместный план проведения операции. Каждый остался доволен собой — Тулин, тем что дело на Хоупа осталось у него, Кудряшов — тем, что его фамилия будет фигурировать в докладной записке Председателю КГБ. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Дело было сделано. Московское управление КГБ обскакало ПГУ и ГРУ, доложило председателю КГБ о результатах своей перспективной разработки и услышало в свой адрес: «Молодцы!».
Еще несколько дней прошли для Анатолия в ожидании хоть каких-нибудь сдвигов по делу. Наконец, позвонила Гали:
— У меня все хорошо. Ваш друг пока не объявлялся.
Анатолий не выдержал:
— Ну, так позвони сама! — Узнай, как он себя чувствует, выясни его настроение.
Гали обиженно помолчала:
— Хорошо. А у вас то есть движение, ну понимаете о чем я?
Гали наступала на больную мозоль. Анатолий еле сдержался, чтобы не выругаться вслух. — Позвони ему, и сразу же перезвони мне.
— Ладно-ладно, — недовольно пробурчала Гали и положила трубку.
Глава 17
…Она позвонила. Говорили, как будто бы ни о чем. О том, как они соскучились друг по другу, как прошел ее день и день Стива. Так, обычно общаются пары, прожившие много лет вместе…
Стив окунулся в ощущения, которые нахлынули на него — просто говорить, просто скучать, ждать встречи, волноваться и знать, что она тоже волнуется за тебя.
Он вспоминал ее нежные длинные пальцы с миндалевидными ногтями, шелковистые волосы, излучавшие волшебное сияние глаза, окаймленные длинными ресницами.
Положив трубку, Стив еще долго оставался под впечатлением разговора с любимой. Он вспомнил, как они обсуждали планы — планы будущей, совместной жизни, когда им уже не нужно будет расставаться. Они купят домик… например, где-нибудь в Аргентине. Хорошая страна, тихая, спокойная.
Конечно, они купят домик, удобный и вместительный, так, чтобы никому там не было тесно, появятся дети…
Стив очень хотел, чтобы Гали родила ему сына… У него уже все это было: и рождение дочери, и бессонные ночи, когда она болела, и первая елка на Рождество. Он три года ждал появления сына и испытал, ни с чем не сравнимое, чувство благодарности жене за его появление на свет. По прошествии десятка лет острота этих переживаний сгладилась. Он все также любил своих детей, но после письма жены сомнения в его отцовстве сидели занозой в его сердце.
Когда-то давно, отец сказал ему, еще совсем молодому — если ты, по-настоящему, полюбишь женщину, то захочешь, чтобы дети были похожи на тебя… Он любил свою жену, мечтал о детях, мечтал увидеть в них себя, свое продолжение…
Увидеть ту же улыбку, тот же исполненный невыразимого очарования поворот головы. Повторить, увековечить, продолжить…
Перед ним лежал весь мир… за исключением собственной родины, разве что. С солидными деньгами можно было укрыться и в солнечной Испании, и в Португалии, да где угодно.
Стив представил просторный дом, окруженный тенистым садом, себя и Гали в жезлонгах около небольшого бассейна. Они о чем-то неторопливо беседуют, любуясь заходящим солнцем…
А может, махнуть в Швейцарию. Купить двухэтажный старинный дом, где-нибудь в глухой горной деревушке. Отсидеться там пару-тройку лет, пока не осядет пыль, которую он поднимет на аэродроме в Окинаве. Правда, захочет ли такую жизнь Гали, дитя больших городов, постоянно ищущая новых впечатлений.
На полученные деньги, можно купить себе крошечный островок, где-нибудь в Тихом океане на широте экватора. Сбежать от всего мира — так сбежать по-настоящему — «робинзонами» на остров — он, Гали, и их дети. Никакого радио, телевидения, политики и идеологии, подальше от СССР и США, ФБР и КГБ, мешающих им жить.
Конечно, Гали на это не согласится, она привыкла к цивилизации, она хочет ежедневно принимать ванну с какими-нибудь экзотическими добавками, или солями мертвого моря. Она не умеет готовить, да и вообще ее трудно было представить в образе многодетной островитянки. Но, Стив может хотя бы помечтать? Конечно, может.
Стив залпом выпил бутылку пива и возвратился из мечтаний в сегодняшний день. Пословицу про «шкуру неубитого медведя» он не знал, но нутром чувствовал, что мечтать еще рано.
За семь дней, по давно заведенному правилу, Гриффит получает график своих тренировочных полетов. Может быть, последних в его жизни летчика ВВС США. Итак, вылеты 13-го и 16-го ноября. У него есть еще целых семь дней, чтобы подготовиться к прыжку в новую жизнь, или к полету в пучину океана, или в камеру смертников… как знать. Нужно быть готовым к любому варианту.
Мысли беспорядочно метались по кругу в его мозгу, закручиваясь в болезненные жгуты — дети, жена, Гали, F-16, деньги, свобода, камера смертников, честь, позор…
А в это время, вокруг Стива шла размеренная жизнь военного аэродрома. Энди Бакли, командир третьего авиа-звена, проходя мимо, хлопнул дружески по плечу.
— О чем задумался, приятель?
— Да вот, — только и успел выдавить Гриффит — 13-ое число, чертова дюжина.
— Ну и что? Первый раз, что ли? Ты слышал новость? Твигги, жена Пола, родила ему двойню девчонок. Завтра он всех собирает у себя отметить это событие. Не забудь придти.
— Так у него же уже есть две. Да, не повезло бедняге. Надо смотаться в город, купить какие-нибудь подарки.
— Надо что-нибудь придумать, в нашем магазине нет ничего оригинального.
Энди поспешил на командный пункт.
В конце рабочего дня, Гриффит сел в свой, видавший виды «Форд» и помчался в город. За рулем он сразу успокоился, голова прояснилась, и, как на экране, высветился modus operandi [5] — сначала звонок Николаю, затем Гали. 11 ноября звоню в банк и получаю подтверждение, что деньги на счете. Если деньги перечислены, то у него уже нет никакого выбора — только вперед.
Набрав номер Николая, и услышав его протяжное “Yes”, Стив телеграфным стилем сообщил — «Ухожу в короткий отпуск с 21-го по 23-е ноября, если 19-го получу подтверждение. Это мой последний звонок. Храни тебя Господь, Николай, а звезды пусть благоволят мне».
Оставшиеся дни Гриффит старался ничем не выдавать своего волнения. Веселился вместе со всеми в баре, поздравляя Пола и его, только что оправившуюся после родов, Твигги. Вечерами, все свободное время проводил с детьми, жене старался помочь по хозяйству, навел порядок в гараже.
Барков тут же связался с Тулиным.
— Станислав Владимирович, звонил «Хоуп», назвал 21-е и 23-е числа, минус семь, как условились, выходит, 13-го и 16-го ноября — это дни его учебных полетов. 11 числа он будет ждать подтверждения из банка, что валюта зачислена на его подставной счет.
— Так, так, так — застрекотал шеф. Очень, о-о-очень хорошо. Все, поезд пошел, опоздавших просим не беспокоиться — в необычной для себя манере пошутил начальник Службы — завтра с утра соберемся обсудить детали, надо приготовиться к всевозможным накладкам. Без них не проходит ни одна большая операция, по своему опыту в Германии знаю. Да, вот что, за своевременной отправкой денег я прослежу лично. Ауффидерзейн.
Утром, на совещании, от хорошего настроения Тулина не осталось и следа. Одна накладка уже, оказывается, произошла. В указанные Стивом дни, в Москву с делегацией мэров городов из ФРГ, приезжал ценный агент, который был на связи у Тулина. Его командировка по делу «Хоупа» накрывалась.
— Вот надо же такому случиться, с сожалением в голосе, расчувствовавшись, жаловался он Баркову, но, собственно, продолжал он, главное мы с тобой сделали в Бангкоке. А сейчас твоя задача — никто из конкурирующих фирм — ПГУ и ГРУ не должен перехватить летчика. С этим ты справишься, покровительственно похлопал опера по плечу. А не справишься — смотри у меня, и он выразительно чиркнул большим пальцем по горлу.
Оперативная группа по делу «Хоупа» теперь работала, как хорошо смазанный и отлаженный механизм. Все впряглись в общее дело, все работали на победу, не сговариваясь, думая про себя, — «Если повезет, такое выпадает сотруднику ЧК только раз в жизни».
11 ноября группа оперработников из трех человек уже распаковывала дорожные сумки в комнатах офицерского общежития на военном аэродроме. Приезд из столицы людей в штатском, которых расселяли в общежитии, уплотнив других постояльцев, сразу же привлек внимание жителей небольшого гарнизона. Уже вечером военный городок только и полнился слухами. Вообще-то, первый слушок о приезде каких-то шишек из Москвы, под большим секретом узнал комендант общежития от зама командира части по тылу. Нужно было выскоблить комнаты, сменить занавески на окнах, постелить чистое белье и вообще навести марафет. Коменданту следовало даже оставить сапожные щетки с кремом в прихожей и, что больше всего его напрягло, найти туалетную бумагу, для сортира, которую он никогда и в глаза не видел.
Ну, это уж было слишком, но приказ надо выполнять. Встречал гостей начальник особого отдела части молодой майор Валерий Охлопков. В столовой припозднившихся командировочных ждал стол со свежей скатертью и обедом из трех блюд. В «амбразуры», так называются раздаточные окна в армейских столовых, москвичей обстреливали взглядами дородные поварихи. С дороги обед показался гостям не хуже московского, борщ со сметаной и пампушками вообще «шел на ура». Охлопков сообщил, что в 18.00 москвичей ждет командир части и начштаба.
Протокольная часть встречи свелась к представлению командиру части офицеров КГБ и стандартным вопросом, как устроились, хорошо ли накормили, есть ли какие просьбы. Гости, по давно заведенной традиции, выставили три бутылки «Лимонной» и столько же «Посольской», пару батонов «брауншвейга» и пол — головки голландского сыра. Рыбу и крабов везти не стали, потому что, кто же ездит в Тулу со своим самоваром.
Выпили по сто грамм, и решили рабочие вопросы обсудить утром на свежую голову. Конечно, местному начальству не терпелось внести ясность в ожидаемые на днях в их вотчине события, которые имели, как минимум, государственную важность. Уставшие москвичи, уже клевали носом, когда Валерий, заговорщически подмигнув, сообщил, что для гостей приготовлена банька.
Тулин в конец измотал Баркова частыми звонками из Москвы по телефону засекреченной связи «ВЧ». Указания сыпались, как семечки подсолнуха из прохудившегося мешка. Анатолий был вынужден постоянно находиться около телефона. Охлопков предоставил ему для работы свой кабинет, временно перебравшись в соседний. Наконец, Москва сообщила — деньги в «кубышке».
Так, шаг за шагом, дело двигалось к развязке, но какой?
Ближе к полудню 13-го числа два МиГа-25 поднялись с аэродрома и, стремительно набрав скорость, исчезли за ближайшими сопками. Через десять минут, они должны были встретить у государственной границы F-16 и сопроводить его на аэродром. Когда томительно ждешь что-то очень важное, время начинает безжалостно замедлять свой ход. Великий Эйнштейн объясняя теорию относительности для непосвященных, приводил наглядный пример замедления и ускорения времени. Он говорил, — «для мужчины, сидящего голой задницей на раскаленной плите несколько секунд покажутся вечностью. А, если он уединился с красоткой, даже час ему покажется мгновением».
Анатолий с коллегами испытывал муки ожидания. Как назло, пошел мелкий, противный дождь. Они стояли под навесом и всматривались в линию горизонта. Вышел начальник штаба, глухо сказал: «Наши возвращаются одни. Ваш… клиент не отвечает на наши запросы, в заданном коридоре его нет».
— А может, у него что-то случилось, и он опаздывает? Можно его подождать в воздухе? С надеждой в голосе спросил Барков.
— Можно, если бы мы его ждали на трамвайной остановке и под зонтиком. Я должен получить на это разрешение командира части. Эти «чистоплюи», «комитетчики», чертыхался он про себя. Изображают из себя, а на поверку…
Пара МиГов внезапно вынырнула из-за низких облаков, прошла на бреющем полете над аэродромом и также мгновенно исчезла за плотной завесой дождя. Вернулись пустые.
Нужно докладывать ситуацию в Москву, — решился Барков. В это время в кабинет, без стука, вошел Охлопков, в руках он держал метеосводку на 14.00.
— Анатолий Иванович, — обнадеживающе сказал он. Нашим судам в японском море дано штормовое предупреждение. Около берегов Японии бушует шторм 6–7 баллов. Полеты гражданской авиации запрещены. Может быть, в этом причина?
— Может быть, и в этом, но это мало утешает.
Тулин молча выслушал доклад Баркова на удивление без комментариев.
— Ладно, будем считать предварительно, что «Хоупу» помешала погода. Я так и доложу генералу. Это ваше единственное оправдание, Анатолий Иванович, которое может быть принято во внимание. Но, я чувствую, что операция под угрозой срыва.
— В случае сбоя, «Хоуп» должен предупредить условной фразой «Гвоздику», она сообщит нам.
— Позвоните мне сразу же после разговора с «Гвоздикой», если он состоится.
Не дождавшись ответа, Тулин в сердцах бросил трубку.
Сочувствующие взгляды сотоварищей только добавляли горечи. Валерий принес с кухни термос с крепким чаем и лимоном. Кто-то оставил на столе пачку печенья.
— Идите спать, ребята, спасибо. Вы свое отработали.
Быстро темнело. Надо было раскинуть мозгами и приготовиться к самому непредвиденному развороту событий.
Итак, что мы имеем? 250 тыс. долларов на предъявителя в швейцарском банке. Как факт, констатируем отсутствие F-16 на нашей территории. Где сейчас Стив, и что с ним? Может быть, его уже повязали, и он дает показания. — «Коммунисты устроили мне медовую ловушку и т. д.»
Если 250 тысяч будут сняты со счета, а Гриффит не прилетит — тогда наступает полная ясность — нас кинули на четверть миллиона долларов, заработанных рабочими и крестьянами и «профуканных» людьми с Лубянки.
Правда, такое уже случалось и раньше. Однажды, научно-техническая разведка купила, по случаю, американский танк «Abrams» с новейшей системой стабилизации орудия при стрельбе и прибором ночного видения. Тяжеленный контейнер погрузили в нейтральном порту на наш теплоход. Расплатились. Уже в море открыли контейнер, а там….чугунные чушки и кирпичи. Правда, обожженные, а по стоимости, золотые. Принцип «утром стулья, вечером деньги» — все-таки самый надежный в торговле деликатными изделиями. Анатолий, шутя говорил друзьям, что Остап Бендер никак не мог пройти мимо НКВД, и в архиве где-то пылится на него агентурное дело.
Неужели Стив объехал нас на козе? Вот будет-то шуму, стыда не оберешься, хоть застрелись. Прогремим с этим делом на весь Комитет. А ведь и погнать могут, и в звании понизить и «строгача» по партийной линии влепить. Тяжелые думы Баркова прервал резкий телефонный звонок. Сонный голос местной телефонистки тем не менее взбодрил Анатолия.
— Алло, вы меня слышите? Сквозь треск и шум с другого края Земли раздался знакомый голос.
— Говори быстрее, пока есть связь.
— Он сдал билет на самолет, заболел сын, высокая температура. Попытается улететь, когда минует кризис. Доктор сказал через два дня. Вы меня поняли?
— Понял, понял! Спасибо! При случае, скажи, что все остается в силе, прощай!
Значит, не все еще потеряно. Dum spiro spero [6].
Анатолий посмотрел на часы, сейчас в Москве четыре утра. Почему-то стало жалко будить шефа в такую рань. Измученного почками, дураками подчиненными, к коим Анатолий себя тоже причислял. Пусть поспит, утром позвоню.
От сердца отлегло, захотелось поесть и даже выпить. Согретый горячим чаем, а главное, разговором с «Гвоздикой», провалился в забытье. Барков проснулся от того, что его за плечо тормошил Охлопков. Анатолий Иванович, давайте я посижу у телефона. «Подожди, Анатолий бросил взгляд на настенные часы — мать твою за ногу! В Москве уже девять утра. Шеф садится в кресло и закуривает первую сигарету. Надо немедленно звонить».
Передав разговор с «Гвоздикой» слово в слово, Барков услышал.
— В каком часу она звонила?
— В четыре по Москве.
— А почему вы мне сообщаете важную информацию с пяти часовым опозданием? Зашипел, как гусак Тулин.
— Жалко было вас будить среди ночи, Станислав Владимирович.
— Я вам объявляю выговор, пока устный.
Частые гудки в трубке подтвердили, что начальник не шутит.
Гриффит не прилетел и 16-го ноября. Настроение у москвичей было подавленным. Проводы, которые пытались организовать начштаба и «особист» не состоялись. Хотя, несколько банок крабов, красной икры и балыка было небольшим, но все-таки утешением для отъезжающих.
Последние несколько ночей Гали почти не спала. Возбуждение достигло предела. — Если Стив решился и самолет уже в Союзе, то это будет большая победа, ее личная победа! Подумать только — кто в истории «рыцарей плаща и кинжала» может похвастаться таким достижением? Что-то, она не припомнит ничего подобного. КГБ будет на нее молиться и теперь, наконец, придет время, когда она будет заказывать музыку. А с такими деньжищами… Она заслужила жизнь, о которой мечтала. А Стив, ну что Стив, он решил свою судьбу сам…
В Москву прилетели на самолете командующего округом, который летел на совещание. Генерал был в курсе осечки и пятизвездочным коньяком, поднимал нам настроение. Видно было, что к нашему брату он относится хорошо, что было приятно.
— Не грустите, бойцы, сегодня не повезло, подфартит завтра. Вот, была у меня недавно история. Приехал я в гарнизон с проверкой боевой готовности полка. Полк уже построен на плацу, оркестр играет встречный марш. Командир полка полковник Волощенко Александр Васильевич отдает рапорт. Даю команду — Вольно! Идем с командиром полка вдоль строя. Солдаты рослые, плечистые, сытые, морда кирпича просит. Вдруг слышу какой то шум и хрюканье. Оборачиваюсь — и глазам своим не верю — вдоль плаца прытко семенят штук двадцать откормленных свиней, в колону по две.
— Это что еще за цирк — спрашиваю комполка?
Читать бесплатно другие книги:
