Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы Валентинов Андрей
– Благодарю, гэгхэн, – вновь кивнул Шендерович. – Я тут кое-что тут набросал…
Он достал старую записную книжку, перелистал несколько страниц.
– Вот… Предлагаю, для начала, создать Совет при гэгхэне. Исторический прецедент имеется, такой Совет был когда-то при Фроате Мхаге. Так сказать, с законосовещательными правами…
– Политбюро, что ли? – покосился на него Фрол.
Асха слегка передернуло.
– Фрол Афанасьевич, я все понимаю, я ведь и сам демократ. Но сейчас такое время…
– Ну как, единогласно? – поинтересовался дхар, взглянув на сидящих за столом. – Аплодировать будем?
– Совет нужен, – неторопливо проговорил Вар, – он и вправду был когда-то при гэгхэне…
Остальные молча кивнули.
– Насчет, так сказать, состава, – продолжал Асх. – Прежде всего, это здесь присутствующие. Вы, гэгхэн, естественно, председатель. Затем думаю включить еще двоих. Одну кандидатуру предложит товарищ… То есть, извините, эд-эрх Вар, а вторую я…
– А я чего? – поинтересовался дхар, смутно вспоминая слышанное в школе о принципах конституционной монархии.
– Вы гэгхэн, – не особо уверенно ответил Асх. – По традиции, каждое ваше слово – закон…
– Значит, елы, закон? Ну так вот что! Прежде чем пятилетку разрабатывать начнем, я… Как это правильно будет? Указываю?
– Повелеваю, – без тени насмешки подсказал Вар.
– Повелеваю… – Фрол помолчал. – Все дхары: серые, белые и черные – с этого дня становятся равными. Никаких там, елы, традиций! Понятно? И чтобы никто не смел называть другого «чугом»!..
– Воля ваша, гэгхэн, – пожал плечами Асх, – я сам за демократию, даже пострадал при застое… Но как отреагирует на это эмиграция? Мы нарушим старый закон…
– Закон? – удивился Фроат. – А я его, елы, отменяю. Теперь ясно?
Все, кроме Сержа, выглядели несколько озабоченными. Рыжий, напротив, весь сиял.
– Дальше, – продолжал Фрол. – Все оружие, что есть в лесу, сдать на хранение эд-эрху Вару и без разрешения никому не выдавать. Это тоже, елы, понятно?
Все вновь не стали спорить, но Серж был на этот раз явно расстроен.
– Ну, а теперь давай, эд-эрх Асх, – предложил Фрол, – чего там у тебя в пятилетнем плане?
Шендерович вновь встал, правда, на этот раз записная книжка осталась невостребованной.
– Вчера на Собрании, – начал он, – было принято решение о немедленном восстановлении Дхори Арха. Я, правда, предлагал начать с выдвижения политических требований оккупационным властям, но воля, так сказать, народа…
– Дхори Арх… – Фроату вспомнились слова Варфоломея Кирилловича. – Ну, если решили… А насчет политических требований ты, эд-эрх Асх, не спеши, а то, знаешь, революция – революцией…
– Конечно, конечно, – подтвердил Шендерович не без грусти, – тактика политической борьбы, понимаю. Восстановление Дхори Арха станет символом. А через некоторое время… У меня уже разработан подробный план. Прежде всего мы должны организовать необходимое информационное обеспечение. Начать следует с западных средств массовой информации…
– Постой-ка, – прервал его Фрол, – как там по закону? Я могу закрыть Совет? Ну, елы, прервать заседание?
– Да, – несколько растерялся Асх, – конечно, гэгхэн.
– Ну так вот. Заседать пока не будем, успеем еще. А сейчас я хочу поговорить с эд-эрх Варом и эд-эрх Асхом…
Через минуту в комнате остались только Фрол, хозяин дома и Шендерович.
– Вот что, мужики, – помолчав немного, заговорил дхар, – вы тут теперь главные. Ты, Александр, к тому же, человек ученый. Хочу вам рассказать…
И он, стараясь говорить как можно понятнее и яснее, поведал о предсказании Варфоломея Кирилловича. Фролу было неловко, он был уверен, что видавший жизнь Вар и начитавшийся книг Шендерович попросту посмеются. Однако его выслушали очень внимательно.
– Гэгхэн… Фрол Афанасьевич… – задумался Асх. – Знаете, я атеист, даже в приметы, честно говоря, не верю. Но к этому предупреждению следует отнестись серьезно. Если вам грозит опасность, мы сможем обеспечить охрану…
– Погоди, – прервал его Вар, – мы тут не советчики, Фроат, решать тебе. Но ты знаешь, без Дхори Арха дхарский никогда не воскреснет…
– Дхори Арх – символ, – вставил Шендерович.
– Нет, – покачал головой Вар. – Дхори Арх не только символ. Он – наша сила. Дхори Арх спасал дхаров в самые страшные дни, но только гэгхэн властен над ним, и только потомок Фроата сумеет его восстановить. Конечно, Александр прав, мы будем тебя охранять, но решать все равно тебе. Понимаешь, Фроат, без тебя мы останемся маленькой горсткой беглецов, даже если мосхоты… русские позволят нам выйти из леса. Что мы сможем сделать? Восстановить несколько деревень на старых пепелищах? Дхары не станут нас слушать, если не поверят, что эннор-гэгхэн с нами и Сердце дхаров снова бьется…
Фрол молчал, понимая, что старый Вар прав.
– Ты думаешь, Фроат, достоин ли ты такого титула, имеешь ли право разделить давнюю славы наших князей? На твоем месте я бы тоже сомневался. Но узнать об этом можно только одним путем. Высокое Небо рассудило, так, что от тебя, а не от другого, зависит судьба народа.
– Значит, решили, – Фрол резко выдохнул воздух и встал, – завтра сходим на разведку, поглядим, чего там нужно. Я все-таки, елы, строитель, как-нибудь уж…
– Да все в порядке будет, Фрол Афанасьевич! – загорячился Асх. – У нас же все есть! Инструменты, взрывчатка, даже грузовик. Мы же готовились…
Ладонь Вара предостерегающе легла на его плечо, и новый кна-гэгхэн послушно умолк.
Весь следующий день Фроат бродил по лесу, не обращая внимания на суету в поселке. Серж пригнал откуда-то новенький военный грузовик с сорванными номерами, остальные готовили инструменты, Вар, запершись в доме, изучал какие-то древние рукописи. Фрола же беспокоило совсем иное. Он понимал, что поставить на место камни древнего святилища будет несложно, но от него ждали не только этого. Гэгхэн должен вызвать древнюю силу, таившуюся в Дхори Архе. И не просто вызвать, но и сокрушить легендарного Сумх-гэгхэна, от которого Фрола отделяли почти пять столетий. Но чтобы лишить князя Семена смертоносных «молний», следовало прервать работу Первого канала в Институте Тернема. А для этого существовал лишь один способ – уничтожить скантр, тот самый, что светил живым пламенем в глубине катакомб. Как говорил Келюс, обрубить щупальце. Очевидно, у хозяев скантра нет в запасе такого же устройства, поэтому таинственное Око Силы потеряет связь со Столицей на месяцы, а то и на годы. Правда, оставался еще какой-то Филиал в Крыму…
Фрол слыхал от деда, что дхарские князья с помощью Теплого Камня сокрушали самых могучих врагов, но что могли сделать два кольца каменных глыб? Дхар вспомнил Варфоломея Кирилловича, как-то называвшего его мудрым, и горько усмехнулся. Келюс на его месте обязательно что-нибудь бы сообразил, даже шкодливый Мик, учившийся в Бауманке, разобрался бы быстрее!
Фрол долго стоял у громадной глыбы на поляне, но черный камень был холоден и мертв. Если бы не странный знак, он ничем не отличался бы от обыкновенных валунов, которые в незапамятные годы занес в северные леса наступавший от берегов холодного океана ледник.
Вечером Фроат вернулся в лагерь и первым делом зашел к старому Вару, поделившись с ним своими сомнениями. Тот, ничуть не удившись, положил на стол потемневший от времени свиток. Дхар взял его в руки и невольно удивился: это оказалась не бумага и даже не береста, а толстый пергамент, на котором выцветшими за долгие годы чернилами был нарисован какой-то план, издалека напоминающий неровное колесо. Фрол всмотрелся и понял – неведомый ему чертежник изобразил два круга камней, внутри которых находился еще один, синий.
Это был план Дхори Арха. Фрол быстро понял несложную конструкцию святилища. Возле каждого камня имелся особый знак, подобный тому, который был выбит на уже виденной им глыбе. Итак, порядок камней становился ясен. В сопроводительном тексте, который Вар поспешил перевести, были указаны расстояния в шагах, а также диаметр внешнего и внутреннего кругов. Наконец Фрол обратил внимание на плохо сохранившийся рисунок в верхнем углу свитка – маленький кружок и нечто, напоминающее кисть человеческой руки.
– Не знаю, что это, – заметил Вар. – Тут была подпись, но от нее уцелело лишь несколько букв. Я долго пытался понять, но так и не смог. Здесь три строчки, по-моему, в первой сказано: «Ур Монху»…
– Сила Луны, – перевел Фрол. – Луна, которая имеет силу? Елы, да это же полнолуние!
Старик кивнул.
– Да, мне тоже так кажется. А вот дальше… «Ур гаху-рман»…
– Сила руки и птицы? – удивился Фроат. – А дальше? Там только две буквы уцелело.
– Три, – поправил Вар, – слово «Аку», а перед ним, наверное, тоже стояло «ур». «Ур аку».
– Сила меча, – повторил Фрол. – Ур Монху, ур гаху-рман, ур аку… Сила Луны, Сила руки и птицы, Сила меча… Вот елы, накрутили предки!
На следующее утро отряд разведчиков был готов к выступлению. Шли налегке, все необходимые вещи, включая инструмент, вез грузовик. За рулем сидел гордый Серж, потративший накануне полдня, чтобы разминировать участок просеки. Правда, автомата у него на этот раз не было – приказ Фроата действовал.
Фрол шел вместе с остальными. Он пытался затеряться где-то посередине, но быстро заметил, что все тут же пристраивались за его спиной. Пришлось идти первым. Рядом с ним шли Рох и Асх, следя за тем, чтобы отряд не сбился с пути и не угодил в ловушку, предназначенную для незваных гостей. У опушки отряд остановился. Впервые за много лет дхары покидали лес открыто, при ярком свете дня. Фрол понимал, что от него ждут каких-то слов, но ничего подходящего в голову не приходило, и он просто махнул рукой и первым шагнул на просеку.
Лес был по-прежнему пуст и безлюден. Перевалив седловину, они вышли на неровный каменистый склон. Отряд сделал лишь первые шаги вниз, в долину, когда откуда-то справа послышался отдаленный собачий лай. Фрол вспомнил – за невысоким холмом находился лагерь призраков.
…Все в лесу знали о таинственном лагере, где живут лишь голоса «Мэгху Вагри» – злых духов, но, услышав лай, разведчики поневоле ускорили шаг. С лиц исчезли улыбки. Здесь начиналась земля врагов, тут по-прежнему были души тех, кто уничтожил Дхори Арх…
Не доходя до лагерной ограды, отряд повернул направо. Там, в полукилометре от дороги, на уступе невысокого горного хребта находилась небольшая ровная площадка. Она была пуста, если не считать редких кустов с краю и ровной нетронутой травы. Ничто не напоминало о том, что именно здесь стояли когда-то камни Дхори Арха.
Фрол, бегло оглядевших и просмотрев старый план, понял, что работы предстоит немало. В поселке среди прочего добра нашелся компас, и разобраться с прежним расположением камней не составляло особого труда. Но до этого было еще далеко. Фроат прошелся по площадке, велев выкосить траву и срубить кустарник. Между тем, подъехал грузовик, и дхары принялись выгружать инструмент. Фрол не стал ждать и, оставив старшим Роха, зашагал вниз – туда, где темнели полуразрушенные бараки.
При его приближении звуки, доносившиеся из-за серой ограды, постепенно стихали. Фрол уже не удивлялся – невидимых зэков загоняли в бараки, а охрана сдерживала готовых залаять собак. Он уже готов был войти в один из широких проемов в развалившейся ограде, но передумал, вспомнив слова майора о порядке, существующем даже в аду. Да и перспектива снова оказаться среди застывших в молчании призраков совсем не радовала, поэтому дхар повернул к воротам.
Ворота были по-прежнему открыты, их полусорванные створки, казалось, вот-вот упадут на землю, а за ними виднелось море высокой травы, над которой летали белые бабочки. Фрол хотел окликнуть невидимого часового, но так и не решился и принялся ждать. Минуты три было тихо, и дхару начало казаться, что в лагере и в самом деле пусто, но вдруг где-то совсем рядом он уловил сдавленное покашливание.
– Че, простудился, служба? – поинтересовался Фрол, прикидывая, где может стоять часовой. – Чего молчишь?
– Он действует по уставу, товарищ Соломатин, – ответил знакомый голос. – Здравствуйте!
– Здорово, майор, – вздохнул Фроат. – Вот, елы, никак не привыкну!
– Признаться, я тоже… Вы, я вижу, не один. Это, как я понимаю, ваши друзья?
– Ага, – охотно согласился дхар. – Враги народа, елы, и их потомки. Кулацко-байская банда, стало быть.
Пустота долго молчала – очевидно начальнику лагеря требовалось время, чтобы переварить «кулацко-байскую банду».
– Вы хотите восстановить ваше святилище? – наконец, поинтересовался он. – А у вас имеется соответствующее разрешение правительства?
– Камни, – Фрол отвернулся. – Там было два ряда камней. Просто гранитные и черные – базальтовые.
– Мы свалили их неподалеку, метрах в сорока за площадкой, в ложбине. Думали использовать для фундамента… Но… Товарищ Соломатин, что будет с нами? Среди осужденных ходят странные слухи. Я, как атеист и член партии…
– Вот и скучайте тут, елы, если атеист! – не выдержал дхар. – А невинно репрессированным товарищам передайте, что слухи такие имеются. Если Дхори Арх будет восстановлен, с вас снимется проклятие, а куда уж после попадете, сами увидите.
– Я хотел вам сказать… – нерешительно кашлянул Евдокимов. – Когда мы выкапывали камни, то нашли несколько могил. Неподалеку – метрах в двадцати. Мы сложили все кости в одну яму, она справа от площадки, сверху положили небольшой валун, вы найдете…
– Вот кой-кого бы тоже… в одну яму да камнем придавить! – не оборачиваясь, бросил Фрол.
– Товарищ Соломатин, понимаю ваши чувства, но мы выполняли приказ. Я даже звонил в Сыктывкар по поводу этих камней, мне сказали, что объект не представляет культурно-исторической ценности! Вы сейчас живете в другое время…
– Ага, – вновь согласился дхар, – другое, это верно. Не скучно столько лет зэков охранять, начальник? Вот елы, я думал, привидения только по кладбищам ходят да пацанов пугают!
– Вам не понять, – помолчав, негромко отозвался голос. – Меня поставила сюда партия. Я был лишь простым ее бойцом…
Фрол ничего не ответил и, повернувшись, пошел обратно. В спину ударил собачий лай, а следом – многоголосый вой. Голоса неслись отовсюду, из разрушенных бараков, из-за ограды и даже, как показалось дхару, из-под земли.
Когда Фрол вернулся, работа на площадке кипела. Дхары косили траву и рубили кусты, Рох время от времени отдавал короткие распоряжения, а задумчивый Асх рассматривал пергамент, который незадолго до этого дал ему дхар. Фрол коротко рассказал о том, что удалось узнать. Мрачные взгляды, устремленные в сторону лагеря, говорили лучше любых слов – ничто, даже полувековое проклятие, не могло заставить дхаров простить тех, кто разрушил Дхори Арх. Фролу даже показалось, будто его слова о том, что души врагов могут наконец, обрести покой, понравились далеко не всем.
Через час площадка была очищена. Чуть в стороне был действительно найден небольшой покатый валун, лежавший на квадрате едва заметно просевшей земли. Фроат приказал не трогать это место. Он не знал, какие обряды нужны для того, чтобы кости дхарских богатырей, потревоженные много лет назад, вновь упокоились в священной земле.
Фрол обошел площадку, внимательно осматривая обнажившуюся землю. Как он и думал, места, где когда-то стояли камни, можно было заметить сразу – грунт просел, и расположение глыб сразу стало понятным. Ложбину тоже нашли быстро. Она заросла кустарником и деревьями, сквозь которые были заметны местами прикрытые высокой травой неровные бока гигантских темных камней.
Серж, съездив в поселок, вернулся с подмогой – двумя десятками крепких парней. С ними прибыл и старый Вар. Грузовик привез с собой палатки и запас еды – у склона горы решили разбить временный лагерь. После ужина Фроат собрал прямо на очищенной площадке совет, предложив трудиться по сменам, чтобы не останавливать работ на лесных огородах. По его расчетам, в этом случае Дхори Арх удастся восстановить за две недели. Все согласились, но старый Вар неодобрительно покачал головой.
– Надо спешить, гэгхэн, – пояснил он. – Полнолуние – через шесть дней, это главное полнолуние года. Нам надо успеть. Вспомните: «Сила Луны».
– Но, товарищ Вар! – вмешался Асх, – даже если соберутся все мужчины, мы не справимся. Камни – по несколько тонн. Был бы кран…
В ответ послышался дружный смех. Фрол понял – дхарам не нужна современная техника.
Наутро он первым взял лопату и направился к ближайшему углублению в земле, где когда-то стоял камень. Оглянувшись, Фрол увидел, что дхары стоят сзади, ожидая его слов. Но ораторствовать Фроат был не любил, а посему расстегнул ворот рубашки, неожиданно для самого себя перекрестился и вонзил лопату в затвердевшую за долгие годы землю. Через минуту десятки лопат выбрасывали серый грунт наружу. Фрол копал быстро, не глядя по сторонам и не замечая взглядов, которые то и дело бросали на него соплеменники.
Ямы закончили к вечеру. Настал час заняться самым трудным – камнями.
На следующий день Фрол, вновь не сказав ни слова, сбросил куртку, снял сапоги и неторопливо направился к ложбине. Он не оборачивался, но слышал за собой шаги своих товарищей: на работу, как в давние годы в бой, дхары шли молча. У самого края ложбины к Фроата догнали Асх и старый Вар.
– Фрол Афанасьевич, – нерешительно проговорил Шендерович, – вы бы не таскали эти каменюки!..
– Ты первым начал работу, Фроат, – добавил Вар, – так и должен был поступить эннор-гэгхэн. Но здесь мы справимся без тебя. Это опасно…
– Точно, – кивнул Фрол, – особенно если технику безопасности нарушать. У меня на участке с этим всегда строго. Так откуда начнем?
Он расстегнул рубашку, закрыл глаза, протянул руки вперед и хотел хмыкнуть, но услыхал низкий рык. Открыв глаза, он увидел огромные, покрытые темной густой шерстью лапы. Рядом с ним уже стояло десятка два дхаров, принявших Истинный Лик. Асх, которому такое было недоступно, казался по сравнению с ними пигмеем. Фроат хотел подбодрить растерянного Шендеровича, но вместо слов послышался рев, и Асх испуганно отшатнулся. Фроат махнул когтистой лапой и шагнул вперед. Остальные уже вырывали с корнями вросшие за долгие годы деревья, а кое-кто пытался расшатать вросшую в землю глыбу.
Даже Истинный Лик помог не сразу. Много времени ушло на расчистку ложбины. Переплетенные корни мешали работе, на кустах росли такие колючки, так что даже толстая шкура чувствовала уколы. Фрол неторопливо расшатывал ближайший камень, думая о том, как теперь общаться с соплеменниками. То, что говорить он не сможет, дхар понял уже давно.
– Гэгхэн, не спеши, – услыхал он чей-то голос и удивленно замер. Слова доносились не со стороны, а сами собой возникали в мозгу. Фроат оглянулся и увидел заросшего шерстью гиганта. Это был Анх, его троюродный брат. Фрол и сам не понял, каким образом он сумел узнать его в этом облике, но быстро убедился, что может распознать и всех остальных. А затем он услыхал голоса – дхары переговаривались, но не вслух, а мысленно.
– Давай вместе, Фроат-гэгхэн, – предложил Анх, и они вдвоем принялись раскачивать гранитную глыбу.
– Ну надо же! – растерянно подумал Фроат. – Это, как его… телепатия, что ли?
– Мы называем это «гэлло-дхэн» – голос племени, – пояснил Анх. – Так говорили когда-то все дхары.
Фроат почесал острыми когтями затылок и навалился на камень. Вскоре первая глыба была освобожден от земли, и десяток дхаров стал неторопливо катить черную громаду наверх. Гигантская глыба неторопливо ползла по склону. Наконец камень перевалили через гребень.
– Сизифов труд! – «услыхал» внезапно Фроат. Оглянувшись, он вновь удивился. Рядом стоял Асх.
– Ну уж нет, – не согласился дхар. – Мне про этого Сизифа еще в школе рассказывали. У него, елы, хуже получалось! А ты что, Александр, тоже можешь это… Гэлло-дхэн?
– К сожалению, только это, – Шендерович развел руками. – Меня Вар научил. Вот если б Истинный Лик! Конечно, это в какой-то мере пережиток старины…
– Это уж точно! – махнул лапой Фроат и направился вниз, где его ждала следующая глыба.
Камни оказались практически неповрежденными, и на каждом был хорошо различим замысловатый знак, отмеченный на плане. Глыбы сразу же подкатывали к заранее заготовленным ямам. Асх, держа в руках старый пергамент, указывал нужное место, сразу напомнив Фролу неопытного регулировщика на перекрестке. Остальные, не занятые тасканием камней, засыпали ямы землей. Некоторые глыбы перекашивало, и дхарам, которые приняли Истинный Лик, приходилось долго их выравнивать.
Вечером, когда все вновь приобрели привычный вид и устало черпали деревянными ложками похлебку, к Фроату подошел неугомонный Асх.
– Ну че, начальник, – подмигнул ему Фрол. – Ругать будешь? Так ведь без магарыча, елы, вкалываем!
– Опять вы глумитесь! – обиженно заметил Шендерович.
– Чего я делаю? – Фроат отложил ложку.
– Глумитесь, – повторил Асх, – издеваетесь.
– Это регулярно, – согласился дхар, вновь принимаясь за похлебку. – Не надо было, елы, монархию устанавливать. А еще демократ!
– В Англии тоже монархия, – вздохнул Шендерович. – Наверное, у меня просто нет чувства юмора… Тут такое дело, Фрол Афанасьевич. Мы пересчитали камни, всего их двадцать. Завтра мы привезем двадцать первый, тот, что у нас в лесу. Но должен быть еще один. Кажется, его называют Синий Камень, Ирга-Арх.
Фроат кивнул. Если верить легендам, без Ирга-Арха остальные камни – просто диковинный памятник старины.
– Вот, елы, – расстроился он, – и вправду. Где же его искать-то?
На следующий день работа пошла быстрее. Дхары уже наловчились, и глыбы одна за другой ползли вверх по склону, чтобы занять свои места в одном из кругов Дхори Арха. Камни вырастали словно из-под земли. Теперь площадка уже не выглядела пустынной и заброшенной, все заметнее становились два гигантских кольца: внешнее – темно-розовое, гранитное, и черное, словно облитое смолой – внутреннее. Фрол, то и дело лично проверявший установку камней, обратил внимание, что в их верхней части, имеются глубокие пазы – в давние годы вертикально стоящие глыбы были перекрыты плоскими каменными плитами. Когда он рассказал об этом Вару и Асху, то старик, задумавшись, сказал, что слыхал об этом, но Дхори Арх был частично разрушен еще при Сумх-гэгхэне и с тех пор полностью не восстанавливался. Асх же заметил, что в этом случае Сердце Дхаров очень напоминает знаменитый Стоунхэдж. Фроат не слышал о таинственном памятнике британской старины, и Асх принялся рассказывать о дольменах и менгирах, а затем, хлопнув себя по лбу, заявил, что, вероятно, главная загадка Стоунхэджа состоит как раз в том, что он выстроен их соплеменниками, жившими в Британии и предложил в ближайшее же время попытаться установить контакт с дхарами Соединенного Королевства.
Еще день ушел на завершение работ. Все камни, включая привезенный из лесу, были установлены на местах. Правда, отсутствие строительного опыта сказалось: некоторые глыбы оказались закопанными на неодинаковую глубину, а часть, несмотря на все старания Фроата, накренилась. Весь следующий день пришлось исправлять огрехи. Тем временем те, кто не был занят установкой камней, насыпали над ямой, куда был сброшен прах дхарских витязей, большой курган. По указаниям Вара, вокруг кургана было выложено каменное кольцо, а сверху сделана небольшая площадка. На ней предстояло провести поминальную тризну, а затем установить памятник. К концу дня Фроат, Вар и Асх обошли воссозданное святилище, придирчиво рассматривая каждый камень. Заодно старик рассказал Фролу о смысле двух колец. Во время священнодействия члены племени имели право стоять в промежутке между первым и вторым каменными кругами, гости, прибывшие на торжество, могли находиться только снаружи, а в центре, у Синего Камня стоял гэгхэн. Даже дхармэ, жрецы Дхори Арха, могли находиться лишь во втором ряду камней, между базальтовыми глыбами, и оттуда в случае необходимости давать князю советы. Приходить к Ирга-Арху во время обряда запрещалось под страхом смерти.
Теперь центр святилища пустовал. Тут под наблюдением Вара, помнившего разрушенное святилище, строилось возвышение из небольших камней – место для пропавшего Синего Камня.
…Фроату, изрядно уставшему за день, не спалось. До полнолуния оставались всего сутки, а святилище так и не было закончено. Не выдержав, он спустился в ложбину. Вдалеке лаяли собаки, и Фроат, обернувшись, увидел яркий свет прожекторов над лагерем.
В ложбине, уже перекопанной не один раз, было тихо. Фрол еще раз прошелся по рыхлой земле, прикидывая, куда мог деться пропавший камень. Те, кто ломал святилище, могли взять его с собой или попросту разбить, но майор Евдокимов уверял, что все глыбы скатили вниз с холма…
Луна стояла высоко, и вся ложбина, а также пустой каменистый склон были залиты ровным белесым светом. Фрол прикрыл глаза, почему-то вспомнив катакомбы Столицы. Там было куда темнее, но он шел на ощупь, чувствуя след яртов. Дхар даже видел его – холодный, сине-белый, обжигающий. Он видел холод. Но Дхори Арх звали Теплым Камнем. Значит, Ирга-Арх…
Фрол закрыл глаза и протянув ладони вперед, но под веками было черно и пусто. Тогда он выбрался из ложбины и огляделся. Вокруг все заросло густой травой, а дальше расстилался пустой склон. Трава росла ровно, но вдруг Фролу показалось, что в одном месте травяная поверхность словно ныряет вниз. Еще ни на что не надеясь, просто из привычки доводить любое дело до конца, дхар подошел ближе и вновь протянул ладони. И тут же кожу обожгло, а под веками вспыхнул оранжевый огонь. Фрол ойкнул, взмахнул руками, сбрасывая липкий жар, а затем, сев поблизости, закрыл глаза. Под веками плавали яркие пятна, но вот они исчезли, и Фроату показалось, что земля стала прозрачной, а в глубине засветился синеватый кристалл неправильной формы, немного похожий на грубо отесанный топорами пень. Свет шел изнутри, сразу же напомнив дхару что-то уже виденное. Он задумался и тут же вспомнил – скантр Тернема! Только цвет его был не синий, а бело-желтый. Фроат всмотрелся и вдруг заметил, что на верхней поверхности Синего Камня находится надпись. Буквы, похожие на те, что были в дхарской летописи, шли странной спиралью. Рядом с надписью было углубление странной формы, чем-то напоминающее отпечаток ладони.
Дхар открыл глаза. В лицо ударил лунный свет, перед ним была лишь высокая трава, казавшаяся в лучах ночного светила белой.
Фроат неторопливо возвращался в лагерь, обдумывая виденное. Ему могло просто почудиться, но если все же нет… Ладонь, отпечатанная в камне была левой, значит, те, кто стоял у Ирга-Арха, клали в углубление левую руку. Фрол совершенно не разбирался в магии, но прикинул, что будь Дхори Арх обычным механизмом, там могла находиться кнопка «пуск». Итак, левая ладонь включает «установку»… А правая? Фрол вспомнил, как диктовал Виктору Ухтомскому эпос о Ранхае. Там были строчки, которые он так и не смог объяснить любопытному поручику. Ранхай спросил совета у волшебника Рхаса, а тот посоветовал:
- Сан Ранхай-о схому рмани
- Гаху йасха бхата аку.
Ухтомский, выслушав перевод, с ходу предложил русский вариант:
- Ты, Ранхай, взлети, как птица,
- В руку меч возьми свой черный.
Итак, птица. Ур гаху-рман – Сила руки и птицы… Левая рука должна лежать в углублении Ирга-Арха, а правая… Ур аку! Меч! В правой должен быть меч! Черный меч, если верить легенде о Ранхае. Но ни Рох, ни старый Вар, ничего не говорили о мече…
Наутро Фроат подозвал к себе Роха, велев ему взять десяток дхаров и внимательно осмотреть все вокруг ложбины, а также заглянуть в увиденное им ночью углубление. Затем он подошел к Вару. Старик собирался обратно в лес: хозяйство, оставленное на женщин и детей, требовало присмотра. Фроат, попросив его на минуту задержаться, спросил о мече. Тот удивился, и дхар уточнил, что речь идет о Черном мече. Старик взглянув на него как-то странно, а затем предложил съездить в лес вместе.
Всю дорогу Вар молчал и только в лесу, когда они вдвоем шагали по узенькой тропинке, поинтересовался, откуда и что именно знает Фрол о Черном мече. Фроат сослался на «Песнь о Ранхае», рассказав заодно об отпечатке ладони на камне. Вар долго молчал, затем покачал головой.
– Я виноват перед тобою, гэгхэн. Я говорил людям о тебе, а сам не верил до конца. И теперь мне стыдно… Никто, кроме меня, не помнил о следе ладони Фроата Мхага и о Черном мече! Ты узнал сам, без меня, гэгхэн. Я думал рассказать об этом позже, когда найдем Ирга-Арх…
Они дошли до поселка, но не стали там задерживаться, и старик повел Фрола куда-то вглубь леса. Они шли по узким тропам, то и дело обходя спрятанные в ветвях деревьев самострелы. Наконец они добрались до поляны, на противоположном конце которой росла огромная ель. Вар подошел к дереву и, нагнувшись, отбросил толстый слой старых иголок, устилавший землю. Обнажилась крышка большого деревянного люка.
– Подними ее, гэгхэн, – велел он и на всякий случай оглянулся.
Фроат, откинув крышку, покачал головой. Открылся темный погреб, в котором стояли несколько больших старых сундуков, обитых полосами темной меди.
– Ты, наверное, догадался, что это? – тихо сказал Вар.
– Ну не золото же! – удивился Фроат.
– Скажем так, не только, – улыбнулся старик. – Все, что осталось от наших сокровищ. Я – последний хранитель достояния племени. Теперь ты понимаешь, откуда у нас оружие, грузовик и другие вещи. Но я тратил мало. Это понадобится нам сейчас, когда мы вышли из лесу. Теперь об этом знаешь и ты. А меч… Сейчас увидишь.
Он спустился в погреб, открыл один из сундуков и достал оттуда что-то завернутое в темную ткань.
– Вот… Разверни!
Фроат снял толстое старое полотно, из-под которого виднелось что-то темное. Ткань упала на землю, и руках у дхара оказался длинный меч в потрескавшихся кожаных ножнах с рукоятью, отделанной пожелтевшей резной костью. Фрол осторожно вынул клинок из ножен и присвистнул: лезвие было черное. Он потрогал пальцем металл и понял, что меч изготовлен не из железа.
– Надо же! Бронза, но с какими-то добавками. Вот, елы, начудили!
– Это и есть Черный меч, – кивнул Вар, – он принадлежал Фроату Мхагу. Не знаю, из чего он сделан, но металл крепче железа и не ржавеет. Попробуй!
Фрол никогда не держал в руках не то что меча, но даже спортивной рапиры. Подумав и вспомнив кое-что виденное в кино, он подбросил вверх ткань, неловко взмахнул мечом – клинок прошел сквозь материю, словно через паутину.
– И чего с ним делать? – поинтересовался дхар, аккуратно вкладывая меч в ножны.
– Он твой, – строго заметил старик. – Это меч гэгхэна.
– Это понятно, – вздохнул Фрол, вспомнив слова Асха о пережитках старины. – Так не людей же им, елы, пластать! А ежели чего, я лучше автомат возьму…
– Он не для боя. Меч брали только в дни новолуния, когда гэгхэн совершал обряд у Синего Камня.
Фроат взвесил меч в руке.
– Чего же выходит, эд-эрх Вар? Силы руки и сила птицы – это значит, я должен положить руку в углубление, чтобы камень меня вроде как опознал… А птица откуда? То есть, елы, почему?
– Не знаю, – покачал головой старик. – Говорили, что гэгхэн мог взлететь и поразить врага Черным мечом. Но это сказка, во время обряда князья не отходили от Синего Камня ни на шаг.
Меч Фрол нес в руке. Вначале дхар хотел подвесить его к поясу, но пояса не нашлось, кроме того он представил себя с мечом у бедра и решил, что в таком виде его засмеют.
Возле Дхори Арха его ждала целая толпа. Увидев Фрола все смолкли и начали переглядываться.
– Эннор-гэгхэн, – донеслось до него, – эннор-гэгхэн!..
От собственного титула Фролу стало кисло, и он решил было провести разъяснительную работу о преимуществах республиканского строя, но тут толпа расступилась, и дхар понял. На земле лежал камень, виденный им ночью. Только он не светился, а был черен – но чернота отливала синевой.
Все молчали. Фроат, подойдя поближе, заметил на верхней поверхности камня витую надпись и глубокий отпечаток ладони. Он удовлетворенно вздохнул – что бы ни случилось, Синий Камень найден.
– Мы увидели его сразу, – заговорил наконец Рох, – он был в той самой яме, гэгхэн. Его лишь чуть засыпало землей…
Фроат хотел рассказать, как было дело, но понял, что в этом случае его окончательно примут за кудесника. Поэтому дхар произнес нечто неопределенно-ободряющее, заметив, что камень нужно поставить на место. Он хотел сам взяться за дело, но Рох мягко, но твердо отстранил его, и несколько десятков рук покатили камень к центру Дхори Арха. Через некоторое время к Фролу подошел Асх.
– Мы… мы установили его, Фрол Афанасьевич, – произнес он несколько неуверенно. – Они… Мы теперь поняли, что вы действительно эннор-гэгхэн. Мы ведь искали Ирга-Арх три дня…
– Искали – вот и нашли! – усмехнулся Фрол. – А с гэгхэном этим… Ты же атеист! Ну, почувствовал я его. Он же теплый, то есть не он, а его это… поле. Про экстрасенсов слыхал?
– Я слыхал про экстрасенсов, Фрол Афанасьевич, только… Вчера я лично осматривал эту яму. Камня там не было!
– Да? – почему-то не удивился Фроат. – Такой я, видать, шутник. Нашел ночью камень да и закопал. Для пущего авторитету.
– Вы все шутите, Фрол Афанасьевич, – поморщился Шендерович. – Вы не могли его закопать, и поднять тоже не смогли бы. Не в этом дело. Сверху была трава, там не копали уже много лет. Можно подумать, что камень вроде как всплыл!
– И что? – невозмутимым тоном отреагировал дхар.
– Как что?! Фрол Афанасьевич, будем серьезны! Мы же с вами современные люди, а ваши… наши соплеменники всю жизнь прожили в лесу, им только шамана с бубном не хватает!..
Фрол пожал плечами:
– Раз не хватает, так бери бубен и действуй!
Шендерович отвернулся и обиженно засопел.
– Ты мне другое скажи, – продолжал Фроат, – раз мы с тобой, елы, современные. Что это за камень? Может, там внутри что-то есть, механизм какой-нибудь? Говорят, с его помощью летать можно.
– Летать? – поразился Асх. – Ну знаете, левитация – это больше для цирка. А камень самый обыкновенный. Я, правда, не геолог, но такие уже видел. Нечто вроде порфира или нефрита… Я осматривал его и уверен, что внутри ничего нет – камень сплошной. Но вы не объяснили мне…
– Да я и сам точно не знаю, – всерьез задумался дхар. – По теплу, думаю, и нашел.
– Тут что-то не так, – мотнул головой Шендерович, – вы что-то скрываете или вас просто обманывают. Как я понял, готовится какой-то обряд, чуть ли не камлание. Но ведь это же смешно – с помощью древнего обряда воздействовать на предмет, находящийся в нескольких тысячах километров! Совершенно напрасная трата времени! На вашем месте я бы не стал участвовать ни в чем подобном. Пока ваш авторитет высок, но представьте, что будет…
Дальше слушать Фрол не стал. Отмахнувшись от разгорячившегося демократа он поднялся по склону, добрался до ближайших деревьев и лег прямо на усыпанную хвоей землю. На душе скребли кошки. Фрол понимал, что говорливый Асх прав. Более того, дхар не представлял, что будет, когда наступит час положить ладонь на Синий Камень. Он вспомнил о Келюсе, которому так и не смог помочь и только вздохнул. Все шло не так. Здесь, в дхарском лесу, нужен не он, а кто-то другой, куда более толковый и образованный. Угораздило же его попасть к соплеменникам именно в Гхелов день! Да, Шендерович прав – в него, Соломатина, верят, но тем страшнее будет разочарование. Ведь он не Фроат Мхаг!
Фрол представил, как он стоит возле Синего Камня с древним мечом в руке и в который раз почувствовал себя самозванцем. Конечно, можно отказаться. Его считают гэгхэном, а гэгхэн вправе поступить по-своему. Ведь Фрол не собирался никем править, а тем более творить чудеса! Вот уж точно, шаман с бубном!
– Ну хоть бы посоветовал кто! – с отчаянием вздохнул Фроат. – Ну, чего, елы, делать?
– Не бойся, воин Фроат, – почудился ему знакомый голос. Дхар даже обернулся, но вокруг было пусто.
– Эх, Варфоломей Кирилыч! – Фрол вновь оглянулся, словно надеясь увидеть старика где-нибудь рядом. – Не бояться! А если ничего не умеешь, не знаешь, а тебя, елы, чуть ли не пророком считают?
– Не бойся, – вновь донесся до него голос старика, – не бойся, князь Фрол!..
Фроат только вздохнул. Князь! Вот уж почудилось!
Между тем, начинало темнеть. Над разрушенными бараками смутно светились еле заметные лучи прожекторов, над дальним лесом поднималась луна, по земле полз вечерний холод. Фрол почувствовал, что замерз. Он встал, отряхнул прилипшие к рубашке иголки, посмотрел на часы и побрел обратно.
У Дхори Арха кипела работа. Из леса вернулся старый Вар и отдавал последние распоряжения. Дхары раскладывали большой костер, на высоком дереве, выросшем неподалеку от временного лагеря, была повешена большая лошадиная шкура, еще одна лежала с другой стороны лагеря на нескольких специально принесенных камнях. Фрол хотел расспросить Вара о смысле этих жутковатых приготовлений, но затем решил ни во что не вмешиваться.
Старик подошел к нему сам и протянул какой-то тяжелый сверток. Фрол, уже ничему не удивляясь, развернул его и обнаружил нечто тяжелое, тихо звенящая стальными кольцами. Кольчуга… Вар пояснил, что таков обычай – гэгхэны всегда надевали доспех перед тем, как идти к Дхори Арху. Тут уж дхар не выдержал и запротестовал, не желая самому себе казаться пугалом. Меч – еще ладно…
Когда солнце опустилось за горы, в небо взлетели языки пламени – это разгорался костер. Фрол вновь взглянул на часы и понял, что времен для размышлений уже не осталось – близилась полночь.
Глава 11. Черный меч
Возле костра собрались почти все, кто жил в дхарском лесу. Фрол заметил черные платки женщин и даже несколько притихших детей, жмущихся поближе к родителям. Издалека то и дело доносился собачий лай – лагерь призраков, залитый белым светом прожекторов, жил своей страшной непонятной жизнью. И над всем этим светила огромная, неправдоподобно яркая Луна.
– Пора, – тихо сказал Вар. Фрол кивнул и оглянулся, понимая, что отступать поздно. Дхары смотрели на него, молча, в спокойном ожидании, в тишине слышался лишь треск сгоравших в огне сучьев. Вар поднял руку. Молчаливый насупленный Лхаст, поклонившись, подал Фроату Черный меч. Его ножны уже успели приторочить к широкому офицерскому ремню. Фрол застегнул пряжку и, чуть подумав, поклонился. Над толпой пронеслось: «Эннах, гэгхэн!» – и все вновь стихло. Дхар вздохнул и не спеша направился через внешнее кольцо, мимо гранитных глыб, к центру Дхори Арха. За спиной осталось второе кольцо из черных базальтов, Фрол оказался в центральном круге. Сзади послышался негромкий шум – дхары шли за ним, чтобы согласно обычаю занять место между гранитным и базальтовым глыбами.
В центре, на возвышении из небольших, наскоро пригнанных серых камней стоял Ирга-Арх. В лунном свете он вновь показался не синим, а черным, таким же, как глыба базальта. Фроат поднялся на каменное возвышение и взглянул на часы. До полуночи оставалось две минуты. Лунный свет заливал Дхори Арх, дхары, стоявшие за базальтовым кольцом, походили на черные тени. Фроат взглянул на равнодушную бесстрастную Луну, прикинул, не перекреститься ли на всякий случай, но раздумал и вложил левую руку в углубление Ирга-Арха.
В первый миг он ничего не почувствовал, только свет Луны стал как будто ярче и плотнее, проникая жгучим холодным огнем даже через кожу. Фроат успел подумать, что на этом все и кончится, но внезапно Ирга-Арх дрогнул. От неожиданности дхар едва не отдернул руку. Твердая холодная поверхность вибрировала, дрожала, становясь с каждой секундой теплее. Вспыхнул огонек, как будто под толстым слоем синего стекла, зажглась маленькая электрическая лампочка…
Синий Камень признал потомка гэгхэнов.
…Огонь внутри камня становился все заметнее, разливаясь вширь, словно под твердью пульсировала теплая светящаяся жидкость. Синие волны переливались, то и дело вспыхивая маленькими белыми искрами. Фроат вновь подумал, что уже видел нечто подобное – так переливалось живое пламя внутри Скантра Тернема. Теперь от камня шло ровное спокойное тепло, синее пятно ширилось, переливы живого огня завораживали, не давая оторвать взгляд.
Стоять было не очень удобно. Фроат попробовал, не отнимая руки, немного повернуться и внезапно замер – площадка у Синего Камня, еще минуту назад пустая, наполнилась людьми. Дхару почудилось, что лунный свет скользнул по неровной стали старинных доспехов, отразился от высоких островерхих шлемов. Те, что пришли, стояли молча, глядя прямо на Фроата. Он почему-то не удивился, лишь обратив внимание, что все остальные, собравшиеся за первым кольцом, тоже смотрят на него, не замечая нежданных гостей. Вероятно, их мог заметить только тот, чья рука лежала на поверхности Синего Камня. И Фроат вновь принял это, как должное.
– Эннах! – произнес он мысленно, надеясь, что его услышат.
– Энна, гэгхэн!
Гости подняли вверх руки в старинном дхарском приветствии.
Фроат хотел спросить кто пришел к нему, но так и не решился. Ближе всего к Синему Камню стоял высокий широкоплечий человек в сверкающей кольчуге, украшенной большим круглым зерцалом. На голове его был шлем, с плеч свисал плащ, из-под которого виднелись ножны длинного меча. Лицо гостя внезапно напомнило Фроату старые отцовские фотографии, только глаза незнакомца смотрели неулыбчиво и строго, да под подбородком виднелась небольшая светлая бородка.
– Эннах, – беззвучно шевельнул губами дхар. – Вы тут, поди главный?
Тот, кто был похож на отца внезапно улыбнулся:
– Нет, Урхотаг. Главный здесь ты, мы лишь пришли почтить эннор-гэгхэна. Когда-то я построил то, что ты возродил…
– Вы… Фроат Мхаг? – поразился Фрол. – Значит, все это правда? Тогда скажите, что мне нужно делать? Я ведь…
– Ты и сам все знаешь, Урхотаг!
Только сейчас Фрол вспомнил значение этого слова. «Урхотаг» – «Восстановитель».
– Мы, твои предки, гэгхэны народа дхарского, будем рядом. Час настал!
И в ту же секунду пространство возле Ирга-Арха опустело, витязи в блестящих кольчугах исчезли, только под луной чуть заметно колыхались едва различимые тени. Фроату стало ясно, почему никому не разрешалось заходить в центр Дхори Арха, пока гэгхэн стоял у Синего Камня…
Он взглянул на Ирга-Арх и увидел, что вместо глыбы под его рукой пульсирует светящийся ярко-синим цветом кристалл. Напряжение в теле исчезло, оно стало легким и сильным. Фроат глубоко вздохнул, почувствовав, что готов к чему-то. Но к чему? На мгновение он растерялся, но затем вспомнил то, что написано на старом пергаменте: Ур-Монху, ур гаху-рман, ур аку…
– Сила луны, сила руки и птицы, сила меча, – повторил он по-русски…
Полнолуние наступило, его рука лежит на Синем Камне. Значит, сила птицы… «Сан Ранхай-о схому рмани…» Ты, Ранхай, взлети, как птица!..
И в ту же секунду Фрол почувствовал, что его ноги отрываются от земли и он уже не стоит, а парит в воздухе, залитый бешеным светом Луны. Дхори Арх, светящийся Синий Камень, молчаливая толпа – все осталось внизу. Дхар вдруг понял, что перестал вдыхать воздух, но тут же сообразил, что это уже не требуется. Холодный ночной ветер заполнил невесомое тело и готов был нести его в любую даль. Свет Луны внезапно стал теплым и плотным, казалось, лучи ночного светила затвердели, и по этим узким светящимся тропинкам можно идти вверх, до самого лунного диска.
Фроат глянул вниз, увидел синее пятно Ирга-Арха, и вдруг заметил, что рядом с камнем кто-то стоит. Он удивился и только потом понял – у Ирга-Арха, положив левую руку в углубление, был он сам. Дхар попытался взглянуть на себя-другого, взлетевшего в небо, и увидел, что его тело светится, словно сотканное из лунных лучей. Но Черный меч – Бхата Ак – по-прежнему оттягивал пояс, и, потрогав его рукой, Фрол ощутил вес неведомого металла.