Расовый смысл русской идеи. Выпуск 1 Авдеев В.

Раса и русская идея (предисловие)

В научной и политической среде споры вокруг термина «РАСА» разгораются уже не первую сотню лет, однако в XX веке накал страстей достиг своего предела. И если в первой его половине это слово стало модным и его применяли все кому ни лень – от социал-демократов до правых радикалов, то после известных событий Второй мировой войны его с аналогичным усердием попытались изгнать из научного и повседневного лексикона. Те, кто хотел использовать этот термин в своих целях, придали негативную окраску самому слову РАСА. Одни желали видеть в нем лишь базовую биологическую категорию, другие, напротив старательно насыщали его политическими смыслами, которых в нем до этого не было.

В целях научной беспристрастности попытаемся восстановить первоначальное значение термина.

Слово RASA пришло из санскрита – древнейшего языка индоариев времен начала формирования этой общности, когда еще не было народов в их современном социальном понимании и когда еще не было множества национальных языков, ныне эту общность представляющих. Именно биологическое единство крови и ареала обитания являлось тогда связующей основой между людьми. Социальные, политические, культурные, религиозные различия возникли много позже и нарушили эту общность.

Таким образом, возникновение слова RASA относится к эпохе протоистории.

В наиболее авторитетном на сегодняшний день оксфордском словаре под редакцией сэра Моньера-Вильямса слово RASA трактуется как «лучшая часть чего-либо, эссенция, сок из фруктов, сироп, микстура, эликсир» – словом, концентрированное вкусовое выражение. От корневой основы образуется еще несколько десятков производных слов, несущих в себе тот же главный принципиальный смысл: RASA – это основополагающая оценочная категория причем не только в материальной сфере, но также и в области трансцендентальных идей и понятий. RASA – это атом, неизменная единица вкусового и, шире, оценочного мировосприятия вообще. Образно говоря, RASA – это эталон, соизмеряющий бытие во всем множестве его проявлений: от цвета, запаха, вкуса и прикосновения вплоть до тончайших флюидов чувственного религиозного состояния и свободного от эмоций чистого разума.

RASA – универсальный критерий, на основе которого затем складываются более сложные и конкретные оценочные категории. Таким образом, термин RASA обозначает одно из основополагающих понятий древнейшего на земле языка, ибо восходит к самым началам формирования языка как такового. Когда древнейший индоевропеец принялся сравнивать различные вещи, ему понадобилась некая изначальная оценочная категория, желаемый эталон совершенства. По-видимому, так в глубинах архетипа и запечатлелось слово RАSА.

Совершенно очевидно, что, рассуждая о качестве окружающего мира, человек начал применять это слово в первую очередь к своим собственным собратьям, оценивая с его помощью людей из соседних и дальних племен. Именно так этот термин и наполнился антропологическим, а затем и социальным смыслом.

В Европу санскритское слово RАSА первыми привезли португальцы после открытия Индии, но в обиход оно вошло лишь в 1672 году с подачи известного французского путешественника Франсуа Бернье. Французское LA RАСЕ имело вначале сугубо этнографический смысл. В англосаксонской литературе, впрочем, предпочитают не упоминать имени француза, закрепляя первенство за собой и датируя появление слова RАСЕ концом XVII века. Как бы там ни было, но весьма симптоматично, что и французы, и англичане обладают вкусом, а потому не случайно первыми воспользовались этим древнейшим критериям оценки в соответствии с его глубинным смыслом. XVII век в этих странах был веком формирования буржуазных отношений, веком создания наций и современного социального мышления. В Англии уже произошла буржуазная революция, а во Франции она еще только назревала, но при этом обе страны были великими морскими державами и испытали на себе в полной мере общение с людьми разных национальностей. XVII век – это также начало развития современной медицины. Естественные науки делают первые робкие шаги и в XVIII все эти процессы усиленно развиваются.

В самом начале XIX века с ростом этнического самосознания у континентальных народов Европы усилиями Иоганна Готфрида Гердера термин «RАSSЕ» появляется и в немецком языке. Наконец, уже в середине XIX века, объединенными усилиями археологии, лингвистики, антропологии и сравнительного религиоведения образуется научная картина возникновения человечества, а ветхозаветный миф о творении мира отходит в область преданий. Учение Дарвина, а затем Моргана-Вейсмана на фоне бурного развития общественных институтов власти и социально-экономических потрясений рубежа веков окончательно придали термину РАСА его современное значение, включающее в себя антропологический, социологический и политический аспекты.

Однако весьма важно отметить, что в целом расовая теория в Европе также возникла как этическая система ценностей, как квинтэссенция метафизической философии. Иоганн Готлиб Фихте писал: «Я только инструмент, только орудие нравственного закона, но не цель». Иммануил Кант отмечал: «Личность не может быть конечной целью этики». И лишь Артуром Шопенгауэром центр тяжести новой философской системы обозначается со всей ясностью: «Глубочайшей сутью каждого животного, а также человека является вид, к которому он принадлежит. Именно в нем, а не в индивидуальности коренится столь могучая воля к жизни». Феликс Дан говорил: «Главное богатство человека – его народ». Основоположник расовой гигиены Альфред Плетц уже совершенно точно сформулировал и выделил приоритеты: «Всюду, где этик ищет расположенную вне личности, не трансцендентную опорную точку человеческих действий, где политик берется за основные жизненные интересы, конечным объектом, сознательно или бессознательно, всегда является органическое целое жизни, представленное расой».

Один из ведущих расовых философов XX века – Фриц Ленц в своей программной работе «Раса как ценностный принцип», продолжая магистральную линию немецкой метафизики, определял главную идею данной философии так: «Раса – носитель всего, и личности, и государства, и народа, из нее исходит все существенное, и она сама – суть. Она не организация, а организм… Вне нашей воли к ценностям понятие ценности теряет свое значение. Звезды нашей судьбы – внутри нас. Обоснования нашего высшего идеала – в нашей собственной сущности… Как для счастья отдельных людей, так и для всеобщего счастья постоянной основой служит здоровье расы. Выродившийся народ неизбежно несчастен, даже обладая всеми сокровищами мира. Не раса нужна нам ради счастья, а счастье ради расы».

Таким образом, РАСА – это понятие, которое, имея глубинное архетипическое происхождение, приобретает политическую окраску. Именно в силу своей вне историчности оно при этом обречено на вечную молодость. Зародившись до исторического процесса как такового, оно не подвержено тлену времени.

В начале XX века целая плеяда европейских ученых стала разрабатывать расовую теорию. Немецкий психолог. Эрих Рудольф Енш так определял основное ядро новой философии: «Кровь и раса определяют чистоту идей. Раса и кровь – это лежит в основе всего. От строения капиллярной сети до мировоззрения протягивается единая прямолинейная нить». Аналогично мыслил Эрнст Крик: «Не индивид вырабатывает мировоззрение, самостоятельно и произвольно отбирая и обрабатывая факты, а, наоборот, в нем заложены силы, вырабатывающие мировоззрение. Эти силы – естественные задатки в крови и земле, господствующие над индивидом в лице «народа» и «целого»». Фридрих Штиве также отмечал: «Два элемента определяют судьбу любого народа: «его характер», то есть раса и «пространство». Адольф Пфаллер говорил еще короче и образнее: «Наследственность – это судьба».

Большевистская революция с ее проповедью коммунистического интернационализма смогла победить только в расово-инфантильной среде. Этнический и, естественно, психосоматический компонент первого советского правительства – наглядное тому доказательство. Такое правительство могло возникнуть только у народа, который не способен квалифицировать что перед ним находится, ибо главный критерий оценки под названием «РАСА» у большинства русских был атрофирован. Лишь малая часть российского общества ответила на революцию вырожденцев гражданской войной, «белым» движением и заплатила за свою непокорность сотнями тысяч жизней.

Этнографическая вакханалия советского братания с кем ни попадя из нулевой величины расового мышления создала просто отрицательную величину. «Кто был ничем, тот станет всем», – это уже лозунг открытой контрселекции, под маской прогрессивного строителя коммунизма прячущий дегенерата, перечеркнувшего всю историю культурного человечества. Закрепление результатов контрселекции в доктрине «дружбы народов» было предназначено, чтобы окончательно добить русскую природу и подменить ее советской контрприродой.

Русский архетип, позволивший антигуманным экспериментаторам сжать до предела пружину природного сопротивления, сегодня начал постепенно оказывать противодействие давлению. Но отсутствие расовой элиты, отсутствие ясного расового мышления сделали свое дело – на смену одним вырожденцам пришли другие. Родственная большевистской «демократическая революция» 1991 года поставила у власти все тот же вырожденческий тип – продукт кровосмесительных экспериментов. Но на этот раз русские, оживающие от векового сна, не приняли издевательств над собственной природой. Наше сопротивление становится все жестче и непримиримей. Русские еще не в силах сбросить со своей шеи «князей мира сего», но уже готовы к сопротивлению и пробуждению расового сознания.

Для создания расовой теории необходимо, чтобы идея крови переросла идею почвы, и при необъятных размерах России это, естественно, было невозможно. Расовый инфантилизм тормозил формирование мифа крови и на огромных пространствах этот процесс затянулся до наших дней. Англия и Франция создали свой миф крови на рубеже XVIII и XIX веков, Германия – на рубеже XIX и XX, Россия же еще только готовится создать собственную уникальную расовую теорию на пороге третьего тысячелетия.

Расовая теория родилась на основе синтеза естественных и гуманитарных наук, именно на стыке биологического и социального мышления и расцвела расовая философия во всем своем многообразии. Ведущие европейские индустриальные державы, вступив в пору формирования наций, создали свои расовые концепции, свои «мифы крови». Россия в силу географической уникальности, на наш взгляд, только вступает в пору формирования нации. Русским еще предстоит пережить эту социобиологическую мутацию сознания. Основания для уверенности в том, что соответствующее изменение мировоззрения будет успешным, имеются как в истории русского народа, так и в русском философском наследии.

Вся история России есть история размежевания с другими народами – в особенности с народами инорасовыми. Вопреки распространенному убеждению, русские колонисты на просторах Сибири, Средней Азии и Дальнего Востока вовсе не растворялись в массах аборигенов, не калечили свой род метисацией. Наоборот, в инородческом окружении русские, подчас более жестко следовали инстинкту расовой гигиены, чем в своих священных родовых землях.

Русские геополитические победы были возможны только потому, что русские колонисты были сильнее, трудолюбивее, умнее, сплоченнее, чем туземцы. Их жизнеродная сила и производительность труда были выше, чем преимущественно и объясняется беспрерывное раздвижение границ Российской Империи вплоть до соприкосновения с великими цивилизациями.

Иноземцы-завоеватели никогда не получали среди русских верноподданного населения, готового на ассимиляцию. Даже татаро-монгольское иго, которым нам тычут в лицо нечистоплотные историки, ничуть не сказалось на русской этнической обособленности. С врагом если и роднились, то только вынужденно и только в княжеских верхах. Россия могла склонить голову перед силой, но русские никогда не делали свой дом проходным двором, в котором смешиваются разноликие племена. В этом смысле Россия выгодно отличается от Европы, не говоря уже об Америке.

Русская мудрость, русская идея в самой своей сердцевине всегда были обоснованием сохранения расовой чистоты. Войны с туретчиной, татарщиной и латинством – главное тому свидетельство. Русские религиозные и светские доктрины всегда определяли за русскими особую миссию, которая играла просветляющую и цивилизующую роль в отношении других племен. Ощущение избранности всегда присутствовало в русских, когда они имели дело с другими народами, что хранило их от массовых помесей с басурманами и латинянами.

Русская социальная философия и критическая публицистика многое сделали для осознания пути России в прошлом, для разоблачения уродств социалистической и либеральной мысли. Но беда и вина русской философии в том, что она пренебрегала материально-биологическими условиями жизни народа, собственным народом как таковым – его телесной сущностью, измерениями его характера, порожденными природными факторами и самой историей. Этика русской идеи во многом лежала за пределами самого русского народа как органического целого. В этом смысле русская философия, говоря о всечеловечности, все время пренебрегала необходимостью зафиксировать природное (а не только духовное) отличие русских от прочих народов. Федор Михайлович Достоевский, к примеру, только в записках помянул, что «всечеловечность» для него – это власть русских.

Русская философия со всех сторон анализировала истоки и смысл российской государственности. Она вплотную походила к осознанию роли русского народа в государственном строительстве и постановке задачи выделения русского национального ядра как государствообразующего. Николай Александрович Бердяев писал: «Всякая империя, исторически жизнепригодная, должна иметь пребывающее национальное ядро, из которого и вокруг которого совершается ее всемирно-историческая работа».

Но, даже подходя к этой меже, отделяющей абстрактную философию от национальной, русские философы продолжали говорить о вселенском характере русской исторической миссии. Тот же Бердяев писал, что наш «национализм должен выражать русский всечеловеческий народный характер». Современные задачи выживания русских требуют иной ориентации – не на общемировые задачи, а на национальный эгоизм, цивилизованный расовой идеей и теорией социальной корпоративности.

Диалектика национальной души и национального тела оказались для русской философии камнем преткновения. Лишь немногие выдающиеся мыслители преодолевали внутренний конфликт, отказывались от той самой болезни, в которой они сами изобличали русскую интеллигенцию – от беспочвенности.

Одним из таких философов был Сергей Николаевич Булгаков, который нашел в себе силы заявить: «Родовое начало, психея есть для человека непреложный факт его собственной природы, от которого он онтологически не может, а аксиологически не должен освободиться, ибо это означало бы развоплотиться, перестать быть в своем собственном человеческом чине. Это люциферическое восстание против Творца». Он признал, что здравому национальному самосознанию должно понимать, что «национальность есть для нас и страсть, и бремя, и судьба, и долг, и дар, и призвание, и жизнь. Ей должна быть являема верность, к ней должна быть хранима любовь, но она нуждается в воспитании, просветлении, преображении. Космополитический гомункул вольтеровского и коммунистического образца в жизни не существует… Только национальное есть и вселенское, и только во вселенском существует национальное». Нация, как ее понял Булгаков, опирается на инстинкт, переживаемый как чувство национальной идентичности. Лишь затем «инстинкт переходит в сознание, а сознание становится самопознанием. А отсюда может родиться и новое национальное творчество. …Национальное сознание и чувство могут известным образом (несмотря на подсознательный характер национальности) воспитываться, и, конечно, также и извращаться».

Извращения начинаются с безразличия к национальному, с мифологии «многонациональности», а кончаются открытой злобной русофобией. За бессчетными повторениями нелепиц о «многонациональности» России и правах «национальностей» на племенной сепаратизм, требующий все больших и больших прав и свобод, стоит «союз интеллигентщины с татарщиной» против русского народа.

В противовес этому союзу Булгаков ясно и недвусмысленно заявлял: «Даже те государства, которые в своем окончательном виде состоят из многих племен и народностей, возникли в результате государственной деятельности одного народа, который являлся в этом смысле «господствующим», или державным. Можно идти как угодно далеко в признании политического равенства разных наций, – их исторической равноценности в государстве это все равно не установит. В этом смысле Россия, конечно, остается и останется русским государством».

Прерванный большевистским переворотом полет русской мысли мог и должен был прийти к расовым идеям. Неслучайно в советское время (20-е годы) возникло понимание необходимости евгенических законов, а изучение антропологических различий между народностями страны велось на самом высоком уровне. О многом говорит и метод элитного отбора, отсекающий от власти дегенератов и выродков (см. приложение к настоящему сборнику).

Вторая мировая война и последующая волна «денацификации» отложили неизбежное возвращение к идеям качественного улучшения человеческой природы и сохранения генетического здоровья русского народа. Мы возвращаемся к русской идее и возвращаем ей природно-телесную составляющую, которой ей так не хватало в прошлом. Мы избавляем русскую философию от безродности, понимая, что «самым безобразным детищем того, что называется современной культурой, является именно ее плоскостность, ее отрицание времени, рода и племени. Безродность, как осуществляемое начало, есть начало неосуществимое, и в этом заключается осуждение всех окрашенных им течений мысли».

Мы намереваемся осуществить будущую Россию, обеспечить в ней будущее русского народа, а потому отказываемся от безродности. Мы – русские, русская идея – апология нашего прошлого и обоснование нашего будущего. Мы ее никому не навязываем и отдавать не собираемся. Но все, что пытаются выдать за русскую идею, подмешивая в нее интернационализм и «общечеловеческие ценности» мы отвергаем как пошлое извращение. Наша идея чиста, как чиста должна быть кровь нации.

Мы не можем принять космополитизма в православии. «Денацификация» православия есть гнусная клевета на Русскую Церковь, подмена ее традиционных основ либеральными выдумками последних лет. Вопреки глупым попыткам «вычистить» нацию из православия, мы говорим: «нация в православии есть, и она богоугодна». Нация, как писал Георгий Петрович Федотов, в христианстве оправдана, как оправдана и человеческая телесность. Утверждать иное – значит соучаствовать в сатанинском восстании против Создателя.

Замечательный русский философ Алексей Федорович Лосев отмечал, что «тело – не просто выдумка, не случайное явление, не иллюзия только, не пустяки. Оно всегда проявление души, ее след. В каком-то смысле сама душа». Именно поэтому национальное тело неотделимо от национальной души. Последняя превращается в отвлеченную выдумку, когда толкуют о праведности, произнося вне контекста и понимания «нет ни эллина, ни иудея». Национальная, расовая предопределенность бытия человека в прошлом и будущем обоснована в православии, как ни хотелось бы кому-то выдать каждую мировую религию за религию всесмешения и повесить на православие этот содомский грех.

Мы должны сослаться на глубоко религиозную идею Николая Федоровича Федорова, изложенную в его «Философии общего дела» – на идею воскрешения отцов во плоти и крови, соответствующую христианской эсхатологии и ищущую пути соработничества Богу в деле победы человеческой телесности над смертью. Причем речь идет не о выведении «общечеловека», а о воссоздании ушедших поколений во всей их национальной, расовой, культурной конкретности.

Вслед за Константином Николаевичем Леонтьевым мы осознаем, что «идея всечеловеческого блага, религия всеобщей пользы, – самая холодная, прозаическая и вдобавок самая невероятная, неосновательная из всех религий». Наша религия и наша философия – это религия и философия блага русского народа.

Вместе с тем, современная русская идея не может замыкаться в исключительно почвеннических интеллектуальных изысканиях. Русская национальная идея может быть основана только на самом современном знании.

Основоположник русского национализма, Иван Александрович Ильин писал: «Самобытность русского народа вовсе не в том, чтобы пребывать в безволии, наслаждаться бесформенностью и прозябать в хаосе; но в том, чтобы выращивать вторичные силы русской культуры (волю, мысль, форму и организацию) из ее первичных сил (из сердца, из созерцания, из свободы и совести)».

Философы русского зарубежья точнее всех предсказали главные болезни России, которые выступят на поверхность с крахом коммунистического режима. Об этом писал и Иван Ильин, и Георгий Федотов. Они предупреждали, что счет за коммунизм будет предъявлен сепаратистами всех племенных мастей русской народу. Мы видим, что этот прогноз оправдался в полной мере и принес самые ужасные последствия для страны. Если предъявленный нам счет не будет опротестован, если мы не ответим предъявлением своего счета латышским стрелкам, еврейской нигилистической интеллигенции, чеченским бандитам и прочей тьме тьмущей русофобов, старающихся переложить на нас свою вину, русские исчезнут с лица земли.

Георгий Федотов говорил, что спасение России состоит в преодолении центробежных сил, которое только и возможно в опоре на «живой, мощный, культурно царствующий центр – великорусское сердце своего тела». Восстановления «царствующего центра» не только в культуре, но и в политике и экономике, составляет будущее для русского народа, да и для всех народов, живущих рядом с нами.

Раса – величина неизменная и генетически обусловленная, поэтому ни какофония социальных потрясений, ни чехарда политических извращений, ни оскорбления национального духа не способны заглушить голос вскипающей крови. Поэтому русская расовая теория возникнет с неизбежностью закономерной биологической реакции организма на инфекцию.

Санскритологи всего мира сходятся во мнении, что санскрит появился на территории современной России. Из современных живых языков именно русский ближе всего к санскриту, и это также неоспоримый факт. Поэтому чередование гласных букв в корнях РУС-РОС-РАС говорит само за себя. Немецкий расовый теоретик и этнограф Отто Рехе справедливо писал по поводу исторического соотношения расы и языка: «Некогда расы и язык покрывали друг друга. Язык был одним из духовных свойств расы… И если в позднейшие времена расселение и смешение рас стерло эту первоначальную ясную картину, то основной вывод о духовных взаимоотношениях между расой и языком от этого не изменился: язык представляет часть расового духа».

Самой логикой русского языка, этимологией самоназвания мы, русские, имеем полное моральное право на создание собственной расовой теории в первоначальном, чистом, незамутненном смысле этого древнего архетипического понятия времен создания индоевропейской общности. Совершенно очевидно также, что наше русское написание слова «РАСА» точно воспроизводит санскритский термин «RASA», в то время как английский, французский и немецкий варианты отступают от санскритского канона, отдаляясь тем самым и от первоначального индоевропейского смысла. «Раса» – это глубоко русское по смыслу и по звучанию слово, и не нужно быть филологом, чтобы это понять. Слово «РАСА» полностью соответствует нашему архетипу, и нам совершенно ничего не нужно выдумывать, чтобы оправдать логику самоназвания РУССКОЙ РАСОВОЙ ТЕОРИИ, ведь наш язык говорит само за себя: РУС-РОС-РАС – это изначальная смысло-звуковая матрица древнейшего языка индоариев. Имя Бога солнца Pa – также означает сопричастность к этой архетипической матрице нашего сознания. «РАСА» как оценочная категория происходит от имени солнечного Бога Ра. Оценивать свой род и всех других людей на основе солнечной квинтэссенции, эликсира жизни, сока фруктов, произрастающих под живительными лучами солнца, то есть на основе расы – что может быть естественнее и проще?! Именно поэтому солярные символы являются непременными составляющими арийских религий и поныне. Язык в данном случае красноречив, ибо быть точным и отражать суть вещей – его главная задача. Он бережно передает нам смыслы, которые впитал в себя тысячи лет назад.

Отто Рехе, суммируя естественнонаучные и гуманитарные знания, дал такое определение этого термина, которое и поныне остается наиболее точным: «Раса – является понятием естественнонаучной систематики. Раса – это группа живых существ, которая развилась в изоляции и благодаря естественному отбору из одного корня и без примеси чужеродных элементов, эта группа благодаря большинству физических и духовных наследственных признаков, образующих в своем соединении некоторое единство, а также благодаря форме своего прояв ления вовне существенно отличается от других групп этого рода и всегда воспроизводит лишь себе подобных. Раса тем самым обозначает «гармонию», «жизненный стиль» и «характер». Раса – это подгруппа вида».

Данный коллективный сборник является первым концептуальным изложением русской расовой теории. Впервые русская идея спускается с заоблачных высей богословской и атеистической схоластики, обретая плоть и кровь, получая расовое измерение. Поэтому наша методология не имеет ничего общего с советским историзмом, преподававшимся у на протяжении всей коммунистической эпохи и заводившем научную мысль в тупик.

Один из корифеев советской антропологии Аркадий Исаакович Ярхо в своей работе «Очередные задачи советского расоведения» в 1934 году предельно ясно обозначил: «Борьба с расовыми теориями предполагает наличие совершенно определенной тактики и стратегии. Только при условии, если в противовес тезисам расовых теорий нами будет выставляться концепция исторического материализма, если мы перенесем центр тяжести критики из плоскости биологии в плоскость социологии, наша критика будет действенна. Поэтому первое и основное – это систематическое разоблачение роли расового фактора в историческом процессе».

Другой мэтр советской антропологии Виктор Валерианович Бунак в своей программной статье «Раса, как историческое понятие» вообще договорился до того, что «раса – абстрактное понятие» и что «расы возникают в результате мутаций». Мало того, «раса не абсолютная категория, а историческая, некоторый этап формообразования. Каждая эпоха имеет свои расы в их конкретном проявлении».

Получается, что различия между белым и черным людьми абстрактны, временны, и что изначально чистых белых и черных не бывает. А крещение Руси, петровские реформы, а также большевистская революция изменили в одночасье расовый состав и даже расовые признаки нашего народа. В результате «демократических реформ» последнего времени нас, очевидно, также ожидают многочисленные «мутации».

При такой логике мышления, всем, кто стремится запретить свободное обсуждение расовой проблемы, мы предложили бы для начала запретить цвета радуги.

Ни редколлегия, ни авторы статей сборника не могут придерживаться взглядов «объективной советской науки». Преодолеть тяжелые последствия марксистско-ленинского влияния на антропологию – вот наша цель. Время советской классовой антропологии окончилось, так же, как окончилось время советской историософии.

Придворный коммунистический историк Валентин Фердинандович Асмус уже во введении к своей книге «Маркс и буржуазный историзм» в 1933 году писал, что «биологизм и историзм несовместимы». Что ж, перефразируя известную цитату Гегеля, скажем, что, если биологизм и историзм несовместимы, то тем хуже для историзма. Наша историософия – это расовая историософия. Если бы расы были абстрактны или неустойчивы, то и данный сборник не имел бы смысла.

Что же касается разговоров о пресловутом расовом смешении, то мы не стали бы в названии использовать древнейший арийский термин, если бы расовое смешение было бы неизбежным или уже состоялось. Мы знаем, вопреки домыслам либеральных теоретиков, в природе действует один из важнейших биологических законов – закон автоматического очищения вида.

Задача составителей предлагаемого сборника и состояла, таким образом, в восстановлении естественнонаучного баланса при рассмотрении самой русской идеи и в возвращении ее смыслового акцента с абстрактно-социальных факторов на биологические. Никогда еще в отечественной философии и критической литературе проблема не ставилась под таким углом зрения. В советский период неизменно превалировали социальный и исторический аспекты, а в дореволюционной России упор делался на сверхисторические и провиденциальные факторы. И тут и там отсутствовала всякая органическая, то есть подлинно расовая основа исторического процесса, формирующего уникальное древо русской философии.

Один из пионеров расового осмысления истории – польский ученый Людвик Крживицкий давал такое обоснование данного метода: «Расовая историософия доискивается причинной связи между расой, с одной, и проявлениями общественной жизни, с другой стороны, по мнению расовой историософии, если бы не было данной расы, то не существовало бы соответственных цивилизаций. Раса в этом случае является не только покровительницей общественных процессов, но их источником, силой, созидающей учреждения. В то время как обыкновенная история описывает лишь то, что совершила данная раса, не разбирая причинной зависимости».

Основоположник политической антропологии немецкий философ Людвиг Вольтман также подчеркивал: «Ход исследования должен таким образом выполнить одинаково два научных требования: с одной стороны – представить как биолого-антропологические, так и историко-политические факты, а с другой – раскрыть внутреннюю причинную связь между обоими рядами фактов, в общей и специальной истории народов и государств».

Ввиду вышеизложенного в данном сборнике применен принципиально новый для указанной области метод исследования русской идеи. Обычно историками толковались следствия социальных процессов, мы же хотим вскрыть причины, коренящиеся в русских как биологическом виде – расовые корни русской идеи. Как справедливо писал немецкий расовый теоретик Лотар Готлиб Тирала: «В противоположность вульгарному историзму следует показать, что голос крови и расы продолжает действовать вплоть до тончайших извивов мысли и оказывает решающее влияние на направление мышления. Наследственные духовные наклонности являются причиной того, что у народов снова и снова вырабатывается одно и то же мировоззрение».

Основная сила расовой философии состоит в том, что она моментально выявляет фальшь и расставляет все по местам, внося гармонию и ясность в мировоззрение. Немецкий теоретик Лотар Штенгель фон Рутковски пророчески изрек: «Это слово, которое неумолимо разделяет между собой мировоззрения и одним предрекает конец их эпохи, а другим – непрерывное распространение их жизненно важных, свежих идей, – слово РАСА».

Народ, нация, этнос – это явления социальной и, следовательно, более поздней истории человечества. Только понятие расы и никакое другое восходит к досоциальной биологической общности человечества и структурирует прочие научные термины в систему. Оно обладает несокрушимой психической силой, ибо, пронзая временную толщу веков организованной социально-политической жизни, оно напрямую активизирует архетип человека – неслабеющий зов его предков.

Не в либеральных откровениях и не в классовой борьбе мы должны искать истоки русской философской самобытности, но напротив, именно на расово-биологической основе следует толковать исторический путь русского народа, его этику и его волю.

«Расовый смысл русской идеи» – это первый сборник статей, наиболее разнообразно излагающий основные проблемы России в ее прошлом, настоящем и будущем с использованием биологических факторов развития общества и индивида.

Мы произносим каждый день слова «РУССКИЕ», «РОССИЯ», но при этом не должны забывать третье важное слово, время которого уже пришло, – РАСА.

В. Авдеев А. Савельев

Русские в истории расы

© Владимир Ларионов Расовые и генетические аспекты этнической истории русского народа

В ХIX-ХХ вв. в работах ученых и публицистов, как в России, так и в Европе, стали появляться концепции, призванные доказать разнородность русского этноса. В наше время адептов этой идеи стало значительно больше. Все чаще в прессе появляются статьи разных авторов, которые с завидным постоянством развивают эту концепцию, не утруждая себя научными доказательствами.

Важность всестороннего анализа указанной проблемы очевидна. В то время как идея об этноисторической неоднородности русских приняла ярко выраженную политическую окраску, стало необходимым привести ряд фактов, призванных пролить свет на эту «загадку». Тем более, что в наше время появляются и совсем уже чудовищные теории. Один писатель, например, утверждает, что ни один русский не может точно сказать, где были его предки на Куликовом поле – то ли в русском войске, то ли под бунчуками Мамая.

Определенная сложность данной работы заключается в том, что логически выстроенная цепочка научных фактов, противоречащая концепции неоднородности, встречает часто полное непонимание, а иногда и агрессивность ряда людей, особенно приверженных устоявшимся стереотипам мышления.

Именно из этой среды стали раздаваться голоса, призывающие вообще избегать разговора о русском этносе, в связи с его якобы отсутствием. Авторы этого круга в ряде статей выдвинули тезис о том, что географическое пространство от Балтики и Карпат до Тихого океана занимает не русский народ, а группы населения, генетически между собой не связанные, а лишь случайно объединенные русским языком. Этому разнородному населению присвоен «научный» термин «русскоязычные».

Конечно, можно было бы и не реагировать на подобные глупости авторов, не получивших должного образования, если бы их идеи не занимали определенного места в последовательности политических шагов, направленных на разрушение России как единого государства.

Синхронность появления идей расчленения Российского государства и этнической разнородности русский проявляется уже третий раз за столетие. Два предыдущих раза муссирование подобных идей в европейской прессе предшествовало мировым войнам. Что же нам ждать от третьего раза? Какие новые доказательства приводятся нашими европейскими оппонентами и их российскими почитателями в пользу расчленения России? По сравнению с началом века, ничего нового и умного не слышно.

Рассмотрим же подробнее ряд вопросов, которые затрагивают основные проблемы этнической истории русского народа.

Славянский этногенез

Прежде всего, мы должны четко усвоить непреложный исторический факт: последнее тысячелетие человеческой истории равнину от Карпат до Урала, от Белого моря до Черного занимает Русский этнос, православный по религии, славянский по языку и крепко спаянный единой исторической памятью и этнической историей. Неумолимые факты свидетельствуют о том, что различие между тремя ветвями русского народа (великороссами, малороссами и белорусами) по данным лингвистики и антропологии, меньше, например, чем различия немцев, живущих в Баварии, от немцев, живущих в Гамбурге.

Единство восточных славян фиксируется письменными источниками, начиная с XI века. В «Повести временных лет» св. Нестор-летописец пишет: «По-славянски же говорят на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане». Св. Нестор отразил не просто языковое единство, но и осознание этого единства славянами.

Далее, св. Нестор приводит данные, с точки зрения антропологии, культурной и физической, которые будут приведены ниже: «…А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, Литва, замигала, корсь, парова, дивы, эти говорят на своих языках, они потомство Иафета, живущие в северных странах». Этот отрывок интересен не только тем, что очерчивает границы Руси в конце XI века, или тем, что впервые в истории дано геополитическое определение Руси как «Север», который потомство Иафета получило в удел. Дело в том, что подобная геополитическая ориентация России бытовала в научных трудах, в политических трактатах и художественной литературе до XX века, когда была сменена на «Восток». Подмена произошла не случайно, и шла она параллельно с внедрением идей о «татарскости» или «азиатскости» России, о расовой разнородности русских и их государственной и цивилизационной несостоятельности. Для своих целей ориентацию «Россия-Восток» приняли и русские евразийцы в 20-30-х годах нашего столетия.

Однако в этих строках летописи нам интересно и другое. Св. Нестор определяет все неславянские народы, дающие дань Руси, как потомство Иафета. Потомками младшего сына Ноя по Библейской историософии являются все европейские народы и славяне в их числе. Здесь мы видим не просто дань Библейской традиции, но и факт того, что кроме языковых различий св. Нестор не усматривал резкой грани между славянами, болтами и финнами. Можно допустить, что если бы различия по внешним признакам этих этносов были явными, св. Нестор обязательно отметил бы этот факт.

Конечно, это лишь предположение, которое, однако, имеет некоторые подтверждения на базе антропологических данных.

Русская, а затем и советская школа антропологии, являясь ведущей в мире, дает очень интересный материал о расовом типе славян и их соседей. Рамки данной работы не достаточны для более широкого антропологического анализа, поэтому мы ограничимся данными из работ наиболее известных наших антропологов с мировым именем: А.П.Богданова, А.А.Башмакова, В.П.Алексеева, Г.В.Лебединской.

В своей докторской диссертации по палеоантропологии славян, а также в ряде других исследований А.П.Богданов установил факт кардинальной значимости различий в форме черепной коробки между длинноголовым курганным населением древней Руси и, в основном, круглоголовыми современными представителями русского народа (А.П.Богданов, 1879 год). В последней работе, которая подводит итог всем исследованиям ученого, А.П.Богданов пришел к выводу о брахикефализации современного населения под воздействием развития цивилизации (Bogdanov, 1892 год). Сходные процессы наблюдались не только в России, но и в Германии, Чехии, Швейцарии. Этот вывод русского антрополога, чрезвычайно передовой для своего времени, получил потом многочисленные подтверждения на самых разных материалах и прочно вошел в золотой фонд достижений Русской антропологии.

Очень важную для нас информацию мы можем почерпнуть в статьях И.А.Ильина, великого русского мыслителя нашего столетия, где он приводит данные известного русского антрополога первой половины XX века профессора А.А.Башмакова, который подытоживает процесс расового образования на территории всей России как органическое «единообразие в различии».

А.А.Башмаков пишет: «Вот эта формула. Русский народ … представляет собою в настоящее время некую однородность, ярко выраженную в черепоизмерительных данных и весьма ограниченную в объеме уклонений от центрального и среднего типа представляемой им расы. В противоположность тому, что все воображают, русская однородность есть самая установившаяся и самая ярко выраженная во всей Европе!»

Американские антропологи исчислили, что вариации в строении черепа у населения России не превышает 5 пунктов на сто, тогда как французское население варьирует в пределах 9 пунктов, объявленные идеологами национал-социализма расово чистыми, немцы насчитывают около 7 антропологических типов, а итальянцы – 14.

Профессор И.А.Ильин приводит в одной из своих статей данные А.А.Башмакова о том, что «средний череповой тип чисто русского населения занимает почти середину между нерусифицированными народами Империи». И.А.Ильин также пишет о том, что напрасно говорят о «татаризации» русского народа. «На самом деле, в истории происходило обратное, то есть русификация иноплеменных народов: ибо иноплеменники на протяжении веков «умыкали» русских женщин, которые рожали им полурусских детей, а русские, строго придерживающиеся национальной близости, не брали себе жен из иноплеменниц (чужой веры! чужого языка! чужого нрава!); напуганные татарским игом, они держались своего и соблюдали этим свое органически-центральное чистокровие. Весь этот вековой процесс создал в русском типе пункт сосредоточения всех творческих сил, присущих народам его территории» (см. труд А.А.Башмакова, вышедший на французском языке в 1937 году в Париже «Пятьдесят веков этнической эволюции вокруг Черного моря»). Видимо, процесс угона большого количества русского населения в Казань и стал решающим фактором нынешней европеоидности поволжских татар, наряду, конечно, с угро-финским субстратом.

Известно, что население Волжской Булгарии в средние века, до татарского разгрома, было в основном европеоидным с незначительной монголоидной примесью. Слово «татары» окончательно стало самоназванием поволжских татар лишь в начале нашего столетия. До конца прошлого века они «рекомендовали» себя как болгарлы (булгары). Исконные носители этнонима «татары» жили в Восточной Монголии и не имели ничего общего с теми, которые живут сейчас в России. Они говорили на древне-монгольском языке и обладали характерной монголоидной внешностью.

Татаро-монгольское нашествие имело большое значение для этнической истории племен Восточной Европы. Но в отношении русского народа нашествие имело принципиально отличный характер последствий в сравнении с угро-финскими племенами Поволжья.

Карамзин пишет: «…несмотря на унижение рабства, мы чувствовали свое гражданское превосходство в отношении к народу кочующему. Следствием было, что Россияне вышли из-под ига более с Европейским, нежели Азиатским характером. Европа нас не узнавала: но для того, что она в сие 250 лет изменилась, а мы остались как были. Ее путешественники XIII века не находили даже никакого различия в одежде нашей и Западных народов: то же, без сомнения, могли бы сказать и в рассуждении других обычаев». Историк А.Сахаров продолжает эту мысль: «Ни в законодательстве, ни в общественной мысли, ни в литературе, ни в живописи нельзя заметить ничего такого, что было бы заимствовано у монголо-татар. Вернейший показатель в этом отношении оценка монголо-татарского вторжения и ига самим народом. Все, что нам известно об устном народном творчестве ХIV-ХV вв., совершенно определенно и категорически свидетельствуют о резко негативной оценке, данной народом монголо-татарскому вторжению и игу». Поэтому можно с уверенностью сказать, что тюрко-славянского этнического и культурного симбиоза, столь милого евразийцам всех степеней и посвящений, просто не существовало. Это плод недобросовестных фантазий или, в лучшем случае, заблуждений.

Разделяли эти заблуждения в России в основном доморощенные социал-демократы. Например, еще Н.Чернышевский писал о народной русской душе: «Азиатского и византийского в нее вошло чрезвычайно много, так что народный дух совершенно изнемогал под игом чуждых влияний… Красивая славянская организация, миловидное славянское лицо искажались, сообразно восточным понятиям о красоте, так что русский мужчина и русская женщина, могшие следовать требованиям тогдашнего хорошего тона, придавали себе совершенно азиатскую наружность и совершенно монгольское безобразие».

Справедливости ради отметим, что в отличие от евразийцев Чернышевский резко отрицательно относится к восточной стихии и воспевает чистый славянский тип. С другой стороны, потрясает безграмотность и неразборчивость в терминах. Поставить в один ряд два культурных мира Азиатский и Византийский совершенно невозможно. Византия питала своими живительными соками не только Россию, но и Европейское Возрождение.

Теперь обратимся к работам современных антропологов В.П.Алексеева и Г.В.Лебединской.

Исследования В.П.Алексеева об этнической истории восточных славян особенно интересны. При рассмотрении краниологического типа русских серий В.П.Алексеев подчеркивал исключительное морфологическое сходство, которое проявилось при сопоставлении всех находившихся в его распоряжении материалов.

«Сравнительное однообразие, – пишет В.П.Алексеев, говоря о географической обстановке ареала русского народа, распространено на огромной территории единого языка, хотя и распадающегося на диалекты, но близкородственные и понятные на всей территории расселения русских. К этому надо добавить отсутствие социальной изоляции внутри групп русского населения. Все эти факты привели к тому, что характерная для русского населения комбинация краниологических признаков распространилась на огромной территории от Архангельска до Курска и от Смоленска до Вологды и Пензы».

Здесь речь идет, конечно, о великорусском населении европейской России, которое является очень устойчивым во времени и однородным генетическим ядром русского этноса. Вернемся к тому факту, что русские насчитывают 5 основных антропологических типов, с учетом белорусов и малороссов. Это свидетельствует о еще большей однородности именно великорусской ветви русского народа.

Далее В.П.Алексеев в своей работе «Краниология народов Восточной Европы и Кавказа в связи с проблемами их происхождения» (Москва, 1967), фактически выносит приговор несостоятельным попыткам представить русский народ как случайное сочетание этнических групп, ничем, кроме языка, не объединенных. В частности, В.П.Алексеев пишет, что различия между группами русских не зависят от расстояния между ними: различия между территориально близкими сериями ничуть не меньше, чем между удаленными.

Очевидно, в этих обстоятельствах особую роль играет изменчивость от случайных причин. Поразительным фактом является и относительная сохранность в русской среде антропологического типа восточных славян раннего средневековья. Этот факт позволяет восстановить преемственность в антропологическом типе русских с конкретными восточнославянскими племенами. Например, при сопоставлении белорусов со средневековыми краниологическими сериями радимичей и дреговичей позволительно говорить о преемственности антропологического типа. Для малороссийского населения устанавливается факт генетической преемственности древлян и современного населения Украины. Великорусы сложились на основе славен, кривичей и вятичей, включив в свой состав на западе радмичей, а на юге – северян.

Долгое время ученые считали, что в состав великорусов вошли и угро-финские племена веси, мори и муромы. В таком случае, казалось бы, плосколицый и плосконосый тип, который связывается в основном с финским населением, должен был сохраниться и проявляться в великорусах. Однако современные русские сближаются скорее даже с тем гипотетическим типом, который был характерен для предков восточных славян до столкновения с финским субстратом.

Важно и то, что современные краниологические серии восточных славян больше сближаются с западнославянскими и южнославянскими группами, чем даже средневековые восточнославянские серии, имеющиеся в распоряжении антропологов. Больше всего это сходство характерно для великорусов. Факты убедительно свидетельствуют о сходстве всех славянских народов не только по языку, но и по антропологическому типу.

Этническая история русского народа, славян связана тесно с проблемой прародины народов-носителей индоевропейских языков, которых далее мы будем называть арийскими, как это было принято в научном мире XIX – начала XX столетий. Термин этот более удобный, и не нарушает преемственности научной мысли.

Сейчас учеными разрабатываются вопросы арийской прародины с широким привлечением исторического, археологического, лингвистического, антропологического и других материалов. Большая роль отводится географии и истории эволюции земного климата.

На данный момент существуют три основных версии географической локализации прародины арийских народов. Часть ученых считает прародиной Центральную Европу, часть – Северное Причерноморье. Самой интересной является гипотеза о полярной прародине арийцев. Эта идея нашла большое количество приверженцев в ученом мире. Высказанная впервые индийским ученым Б.Г.Тилаком (1856–1920), она находит большое число прямых и косвенных научных подтверждений в наши дни.

Б.Г.Тилак не был первым, кто указал на Арктику как на прародину человечества. Но его заслуга в том, что он провел глубокий анализ Ригведы, священной и древней книги арьев, и индийских эпических поэм – в первую очередь Махабхараты. Будучи непосредственным носителем Традиции (Б.Г.Тилак был брахманом), ученый нашел в Ведах и эпосе большое количество фактов, указывающих на Арктику как на прародину арийских племен [1] .

Тема арктической прародины затронута здесь не случайно. Она тесным образом связана с проблемой этнической истории не только славян, но и их ближайших соседей на севере угро-финнов.

И в этой связи очень важными являются факты, установленные советским антропологом В.В.Бунаком. В своей статье «Происхождение русского народа по антропологическим данным» он в частности пишет: «Кроме того, выяснилось, что ни одна русская группа не воспроизводит полностью комплекс особенностей, свойственных центральным вариантам балтийского, уральского или неопонтийского расовых типов. Этот факт и многие другие привели к выводу, что в основе русских антропологических вариантов и некоторых дославянских (?) лежит один общий антропологический слой, очень древний, восходящий к ранненеолитическому и мезолитическому времени. Исходный общий тип, названный древним восточноевропейским, отчетливо выступает в суммарной характеристике современных групп русского населения. В расово-таксономическом отношении восточноевропейский тип, не выделенный в прежних работах, входит в круг разновидностей европейской группы как особая раса». Эти факты являются важнейшим доказательством того, что славянорусы являются древнейшими, исконными обитателями Русской равнины. Вопрос о древних миграциях отпадает.

Удивительным является и факт сохранения древнейшего особого расового типа, не соотносимого ни с расовым типом прибалтийских народов, ни с угро-финнами Приуралья. Следовательно, вопрос о расовых мутациях русских тоже отпадает как антинаучный.

Но самое главное, антропологическая наука определяет тот расовый тип древней арийской прародины по Тилаку, который арьи принесли в Индию и Иран, а племена культуры боевых топоров в Западную Европу. Везде этот тип подвергся изменениям и остался чистым на древней арийской прародине на Русской равнине от Белого до Черного морей. Факт существования древней восточноевропейской расы по-новому высвечивает этногенетическую историю финнов.

Славяне и угро-финны

Необходимо учитывать то, что антропология как наука до середины XX века серьезно не привлекалась для воссоздания истинной этнической истории русских. Даже столпы русской исторической мысли имели по этому вопросу смутное представление. Большинство их них отдали дань столь модной тогда теории о финском субстрате как одной из составляющей великорусской народности.

Например, В.Ключевский считал, что встреча Руси и Чуди носила мирный характер. Действительно, ни в письменных памятниках, ни в народных преданиях великорусов нет упоминаний о борьбе с финскими туземцами. Безусловно, этому способствовал и характер финнов. В европейской историографии финны отмечены общими характеристическими чертами – миролюбием, робостью, даже забитостью. Русские, встретив финнов, сразу почувствовали свое превосходство над ними и прозвали их общим собирательным именем: чудь, что значит чудные. Чудью называли и эстов и зырян.

Однако абсолютно мирной картины взаимоотношений, конечно, не было. Финны отнюдь не стремились перейти в православие. Коми зыряне и пермяки еще в XIV веке не проявляли особого рвения к перемене веры. Святому Стефону Пермскому пришлось приложить немало трудов к их обращению. Основная же масса была в «поганстве».

Финны-охотники отнюдь не были оседлыми племенами. Города Ростов, Муром и Белоозеро были построены славянами, а не финскими охотниками и рыболовами. Основная масса финнов, конечно, откочевывала на северо-восток. Поскольку финское население было немногочисленным, оставшиеся без следа растворились в русском море.

Важно отметить, что конфликты с финнами все же имели место на религиозной почве. По житию св. Леонтия Ростовского, все ростовские язычники упорно боролись против христианских проповедников. Ростовская Русь, почитавшая Белеса, встала на сторону мерян. Сохранилось предание, записанное в XVII веке, что язычники меряне и Русь ростовского края, убегая «от русского крещения», выселились в пределы Болгарского царства на Волгу к родственным мере черемисам. Конечно, это была не чисто племенная борьба Руси и Чуди, а религиозная. Но носителями антагонистических духовных констант христианства и язычества выступали Русь и Финны. Причем часть славян-язычников уходила с финнами на восток. Так, и часть вятичей еще в XI веке ушла с Оки на Вятку, противясь христианизации.

Таким образом, вопрос о слиянии финнов и славян должен решаться в другой плоскости, а именно, должен рассматриваться вопрос о славянском компоненте у финнов Восточной Европы. Изначальные финские черты: скуластость, смуглый цвет лица, широкий нос и темные волосы встречаются у угро-финнов не так уже часто благодаря славянскому влиянию – преобладают светлоокрашенные типы.

У русских людей не было расового фанатизма, и они охотно шли на смешанные браки. Но феномен славянства состоит в том, что от смешанных браков дети очень часто остаются в лоне малых народов. Русские с удивительным спокойствием смотрят на то, что их дети становятся по воспитанию и культуре зырянами, мордвою, пермяками – главное, чтобы они были православными. Это во многом объясняет тот факт, что славянский расовый тип сохранился у великорусов в первозданной чистоте, и, вместе с тем, расовый тип окружающих русских соседей воспринял в себя славянский компонент.

После принятия православия все угро-финские народы стали полноправными участниками строительства Русского государства. Но самое интересное, что даже татарские поселения Рязанской, Костромской, Московской губерний до XX века сохранили свое народное лицо, культуру и даже ислам.

Однако важно сказать, что, уживаясь с татарами, русские люди не стремились слиться с ними этнически. И если на уровне элиты в среду дворянства входили представители местных элит и в итоге сливались с дворянством чисто русским, то в народных низах сохранялись различные барьеры, не позволявшие к слиянию с иноверными.

Если сейчас в свете новых данных антропологии, лингвистики и истории эти процессы становятся понятными, то в прошлом веке они вызывали недоумение. С одной стороны, было общепринятым считать великорусов губернии Московской, Владимирской, Ярославской и Костромской бесспорно лучшими представителями северо-славянского типа в его первоначальной чистоте. С другой стороны, не знали, что делать с тем фактом, что на землях этих губерний обитали меря и мурома. Отсутствие этих племен на данных территориях с XII века озадачивало.

Предполагалось два возможных варианта решения задачи. Первый: пришлая Русь, селясь среди туземной чуди, заимствовала многое из этнических черт и быта финнов. Второй: чудь, постепенно русея, всею своею массою, со всеми антропологическими особенностями, языком и верованиями входила в состав русских. Трудность, однако, состояла в том, что выделить антропологические черты финнов у заведомо чистых русских не удавалось. Следы языка и верований не обнаружились. Многих это мало смущало, и в книгах продолжали рисовать великоруса как некого славяно-монгольского метиса.

Прусский чиновник XIX века барон Гакстгаузен считал чистыми славянами лишь малороссов. В частности, по его теории чистые народы никогда в истории не могли возглавить великих империй. Именно поэтому «чистые» малороссы уступили пальму первенства «нечистыми» великорусам.

Нелепым является и утверждение о «нечистых великорусах», и убеждение в неспособности чистых этносов строить империи. История говорит о другом. И греки, и римляне начинали свою стройку великих империй, будучи народами несмешанными. Именно смешение с иноплеменными явилось главной причиной гибели и империи Александра, и гордого имперского Рима. В конечном счете, и полиэтничность Византии, ромеев, ослабила империю христианских императоров.

Русские остаются племенем достаточно чистым и однородным. И в прошлом веке об этом уже начинали говорить. Тот же Гакстгаузен удивлялся, что значительное финское племя зырян живет без всякого стеснения рядом с русскими и занимается своим извечным промыслом – охотой. Другие же финские племена, – пишет прусский барон, – мало-помалу вымерли, как и многие племена американских индейцев. Некоторые, приняв православие, слились с русскими.

Трудно согласиться с Гакстгаузеном, когда он пишет о вымирании финнов подобно американским индейцам. За тысячелетие с карты Восточной Европы исчезло не так уж и много племен. В местах компактного проживания русского племени мы не найдем лишь мерю и мурому.

Долгое время в ученом мире признавали за твердо установленный факт процесс смешения славян и угро-финнов в лесной полосе Восточной Европы. Нет сомнения в том, что определенные контакты между славянами и угро-финнами были, но в расовом становлении русских они уже не играли значительной роли.

Для рассмотрения антропологического типа финнов в нашем распоряжении есть факты исторического и археологического характера.

Проблема угро-финских племен состоит в том, что антропологический тип прибалтийских финнов и угро-финнов Зауралья весьма различен. Как уже отмечалось выше, на территории Восточной. Европы славяне жили рядом с ижорой, весью, муромой и мерью. В учебниках отечественной истории рисуют картину включения этих народностей в политическую орбиту Русского государства и их быстрого растворения в славянской среде.

Повторим, что антропологически подтвердить этот факт трудно. Конечно, есть материал, свидетельствующий о том, что контакты были, но они были весьма незначительными. Если бы процесс, описанный в учебниках истории России, имел место, то мы бы говорили о веси и ижоре как об исчезнувших народах, слившихся со славянами. Однако и весь, и ижора, и карелы продолжают жить между великорусами, не слившись с ними за тысячелетнюю историю Российской государственности.

В этой связи показателен пример того, что карелы более двухсот лет живут в центре России, в Тверской области, и до сих пор сохранили свой этнический и культурный облик, не слившись с великорусами. А ведь Восточная Европа – это центр формирования великорусской народности, и процессы ассимиляции должны были, по логике вещей, происходить здесь с особой интенсивностью.

Самым поразительным является факт православного вероисповедания и карелами, и вепсами, а также использование в быту, наряду с родным, русского языка. Казалось бы, основных барьеров для полной ассимиляции не было. Если учитывать факт современной секуляризации общества, отмирание старых традиций и социальных различий, то на сегодняшний день их еще меньше. Тем не менее, мы скорее наблюдаем возрождение национального самосознания у карелов, ижорцев и вепсов.

Сложнее обстоит дело с двумя другими угро-финскими племенами – мерью и муромой. С конца XI века названия этих племен пропадают из русских летописей. Ученые в дореволюционной России, а затем и в СССР, почти единодушно пришли к выводу о полном растворении мери и муромы в славянской среде. Последние археологические открытия не позволяют делать столь категоричных выводов.

В 1071 году в Суздальской земле в Ростове, на Волге, Шексне, Белоозере вспыхивает восстание, которое носило яркую антихристианскую направленность. Восстание было очень жестко подавлено воеводой Дном Вышатичем. Основную роль в поднятии восстания играли язычники меряне. По ним и был нанесен основной удар. С этого момента археологически можно проследить отток угро-финского населения на восток, и именно с этого момента меря пропадает из поля видимости русских летописей. Это же подтверждает и сказание XVII века. Очевидно, меря была включена в состав марийцев, а мурома сыграла важную роль в этногенезе мордвы.

Важно отметить, что для процесса полной ассимиляции мелких групп угро-финского населения в Восточной Европе просто не было необходимых предпосылок. Редкая заселенность огромного пространства, принципиальное различие в хозяйствовании земледельцев славян и лесных охотников финнов, религиозная и этническая разнородность и масса других, в том числе и социальных, преград мешали процессу массового смешения. Русские, кроме того, за свою более чем тысячелетнюю государственную историю доказали свою поразительную уживчивость без посягательств на историческое бытие других народов. Сколько народов и народностей включила в себя Российская империя, столько она и донесла до наших дней Случай в истории становления и развития империй уникальный. Империи Римская, Византийская, Германская и Британская прекратили историческую жизнь огромного количества народов.

Велико значение того факта, что в строительстве Русского государства с самого начала его зарождения выступали полноправными субъектами и весь, и карелы, и чудь.

Таким образом, судьба Русского государства – это не только судьба славян, но и союзных и равноправных с ними финских народов.

В этой связи необходимо осветить и вопросы этнической истории финнов. Тем более, что в этой проблеме содержатся интересные свидетельства, которые могут стать ключом в дальнейших исследованиях, связанных с поисками прародины арийцев.

Вернемся к работам антрополога В.П.Алексеева. Вот, что он пишет: «Наиболее четко комплекс признаков, характерный для прибалтийских финнов, представлен в составе эстонцев и собственно финнов. Это, безусловно, европеоидные народы, монголоидная примесь в составе которых составляет ничтожный процент. По-видимому, этот же комплекс краниологических особенностей является преобладающим и среди других прибалтийско-финских народов: ижорцев и карелов.

Отличия лопарской серии от всех перечисленных заключаются в высоком черепном указателе, несколько более низком и заметно более широком лице. По другим признакам лопарские черепа мало отличаются от эстонских и финских».

Дело в том, что смешение древних представителей северной ветви европеоидов с какими-то низколицыми монголоидами, отличавшимися низкорослостью и темной пигментацией, стали этнической основой современных саамов. Рассматривая другие финские племена, соседствующие славянам, мы должны отметить резкую европеоидную выраженность ижорцев.

Многие антропологические особенности позволяют исключить мордву из числа представителей субуральского типа и рассматривать ее, как и русских восточных районов европейской части России, в качестве населения, антропологические особенности которого сложились на основе европеоидных вариантов переходной зоны между северными и южными европеоидами.

Очень важно отметить факт сохранения мордвой особенностей европеоидной расы, находясь в зоне постоянных контактов с тюркскими племенами и являясь буфером между Русью и Степью.

Говоря о северной части европейской России, мы должны упомянуть еще одну финскую народность: коми-зырян.

В своей монографии ученый В.Н.Белицер (1958) привел примеры мощного влияния русской культуры на культуру и быт коми и даже их полного обрусения. Весьма вероятно, что при колонизации европейского Севера потомки словен новгородских частично растворились в массе коми-зырян, что потом облегчило их обрусение. Тем не менее, коми и сейчас имеют значительные монголоидные признаки. По крайней мере у современных пермских угро-финнов монголоидная примесь более отчетлива, чем у прибалтийских финнов.

Современными антропологическими исследованиями доказано, что русское население ряда районов Перми – не «низкорослые пермяки», а имеет рост выше среднего, мезокефалию, лица узкие, волосы русые, мягкие, прямые и волнистые и т. д., то есть сохраняют северноевропейский тип, вариантом которого на Европейском Севере является беломорский тип поморов.

По материалам карельских могильников выяснилось, что формирование карелов, как следует из одонтологического анализа, происходило на основе не одного, а двух одонтологических типов: северного грациального и более древнего – североевропейского реликтового, который этнически связывается с саамами. Согласно самой общей характеристике, карелы относятся к европеоидным народам, монголоидная примесь у которых составляет ничтожный процент.

Заканчивая антропологический обзор угро-финских народов европейской России, заглянем в энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, где сказано следующее:

«Финны среднего Поволжья (мордва, черемисы) сливаются в своих антропологических признаках с соседними великорусами.

Татары среднего Поволжья, резко отличающиеся ныне своей религией (магометанством), значительно менее разнятся от русских в своем типе, несмотря на воспринятый ими элемент монголоизма; в массе они представляют собой скорее отатарившихся финнов, что еще вернее относительно чуваш, усвоивших себе даже язык татарский».

О самоназвании татар до начала нашего столетия уже писалось выше, что лишний раз подтверждает мысль о финском субстрате поволжских тюрков.

Указанные выше антропологические особенности финнов позволяют ученым допустить возможность единого антропологического прототипа для славян, балтов и прибалтийских финнов, существовавшего на пространствах Восточной Европы и обладавшего ярко выраженными европеоидными чертами.

В сборнике «Антропологические типы древнего населения на территории СССР» (1988), соавтором которого является известный антрополог Г.В. Лебединская, рассматривается древний европеоидный тип, резко долихокранный со среднешироким, высоким, сильно профилированным лицом и выступающим носом. Этот тип был распространен на обширной территории от Поднепровья до Рейна в VIII–V тыс. до Р.Х. Видимо, этот антропологический тип лежит в основе этнической истории германцев, болтов, славян и прибалтийских финнов.

Подводя итоги всему вышесказанному, необходимо еще раз отметить неоспоримый факт расового единства русского народа. Вместе с тем, мы должны отметить и то, что расовые контакты с угро-финнами на периферии расселения русских, особенно в Приуралье, имели место, но это не затрагивало генетическое ядро русского народа, обладающего устойчивым генофондом.

Г.Л.Хить в работе «Дерматоглифика народов СССР» (М.: Наука, 1983) приходит к заключению, основанному на тщательном анализе рисунков отпечатков пальцев: «Установлено, что русские однородны в отношение кожного рельефа и являются носителями наиболее европеоидного комплекса наряду с белорусами, латышами, украинцами, вепсами, коми и мордвой».

К сходным выводам пришли и ученые в Германии в 30-х годах. По немецким данным, дерматоглифический комплекс с ярко выраженным нордическим типом прослеживается не только у норвежцев, англичан и немцев, но и у русских. Партийная элита Третьего Рейха не пожелала считаться с учеными и понять, что на Восточном фронте немцам будут противостоять не гунны, а нордические братья.

Добавим, что в своем исследовании Г.Л.Хить также отмечает огромное отличие в дерматоглифическом материале русских, с одной стороны, и казанских татар, марийцев и чувашей, с другой. Следовательно, ни о какой метисации русских не может быть и речи, если, освободившись от интернациональных и либеральных мифов, встать на твердые научные позиции антропологической науки.

Антропология и политика

После ознакомления со столь обширным фактологическим материалом, совершенно справедливо возникает вопрос, как могла появиться легенда о монголоидности и «азиатскости» русского этноса, какими реалиями исторического процесса она оправдывалась, где ее корни?

Следует признать, что истоки этой легенды, в основном, политические – этот миф служил исключительно неблаговидным политическим целям исторических врагов России.

У современного читателя может возникнуть недоумение, почему антропологическим и этнографическим знаниям придается столь особое внимание в вопросах толкования исторических процессов и в политической жизни. Более того, многие чистосердечно считают, что начало такому подходу к политике и истории было положено в 30-х годах нашего столетия в нацистской Германии. Именно с этим связано явное предубеждение не только простых людей, но и многих ученых к антропологической науке.

На самом деле, уже в XIX веке антропология становится наукой очень сильно политизированной. Большое влияние на европейскую мысль XIX века оказали работы француза А. де Гобино, в которых он на основе антропологической науки доказывал неравенство человеческих рас. А. де Гобино так и вошел в историю как отец расистской идеологии. Однако это нисколько не скомпрометировало антропологию ни в ее чисто научном аспекте, ни в политическом переосмыслении.

В работах славянофила Н.Я.Данилевского антропологии западных и восточных славян уделяется особое внимание в свете перспективы перехода центра мировой культуры из Западной Европы в Славянский мир. Первый президент независимой Чехословакии Т.Г.Масарик также отдал дань антропологии в ее политическом аспекте. В одной из бесед с К.Чапеком он сказал следующее: «В трудах немецких антропологов я нахожу данные измерений черепа, по которому нас (чехов – авт .) относят к числу первых народов: мы талантливы, что правда, то правда». Нужно особо отметить, что в те годы подобный подход не вызывал отрицательных эмоций.

Вершиной политизации антропологии является деятельность «научных» институтов Третьего Рейха. Антропология была поставлена в прислужницы бредовым идеям о расовом превосходстве немцев. Немыслимые человеческие жертвы, принесенные на черный алтарь нацизма, сделали антропологию в глазах многих людей зловещей наукой. Реабилитация ее – дело будущего. Но на антропологии объективно не может быть вины за преступления нацистов. Тем более, история и современность демонстрируют нам примеры, когда массы людей уничтожались и без привлечения антропологических знаний, а просто во имя «светлых идеалов»: построения коммунизма в отдельно взятой стране, создания еврейского государства на землях арабов или во имя «нового мирового порядка», где не отведено места независимым Сербии и Ираку.

Вернемся к проблеме антропологической истории русского народа и возникновения на Западе убежденности в «азиатскости» и расовой неполноценности населения Российской империи, опасности азиатских орд для Западной цивилизации.

Начало хождению этой легенды положили «просветители с Запада», которые с начала ХVIII века подвязались на ниве молодой Российской светской науки. Легко заметить, что мысли о расовой неоднородности, монголоидности и, как следствие двух первых признаков, неполноценности – социальной и политической, появляются одновременно с «норманской» теорией происхождения Русского государства. Обе идеи призваны были дополнить одна другую. По причине выраженной необоснованности той и другой, их сторонниками было приложено немало усилий, чтобы обе легенды воспринимались в ученом мире как научные аксиомы.

Успех подобных усилий налицо. Начиная с середины XVIII века, любой европейский путешественник при описании русских пользовался «татарским» штампом даже и тогда, когда факты, увиденные им, этому противоречили. Большинство пользовалось «остроумным» французским советом: «Поскребите русского, и вы найдете татарина». И вот, более двух веков нас «скребут» и ищут в нас азиатов.

Справедливости ради надо отметить, что не все европейцы занимались подобными поисками. Некоторые путешественники, не питавшие предубеждений в отношении России и русских, оставили нам замечания иного рода. Француз Леруа-Колье писал: «Снимите налет татарского ига, и вы найдете в русском европейца». Леруа-Колье приводит интересное замечание: «…длинная густая борода великороссов служит доказательством преобладания в них славянской крови». Английский ученый муж Бэринг также говорит о том, что татары, имея политическое влияние на Россию, не имели расового влияния. Однако большинство западных европейцев, особенно близких к политике, в отношении к Русским объективностью не озабочены.

Идеи о расовом смешении славян с тюрками, а, следовательно, их неполноценности, «азиатской агрессивности», бытовали и до сих пор бытуют в Европе и Америке. Источник у этих идей один – страх перед Россией и ненависть к ней. Этой идеей оправдывали «натиск на Восток» и Карл XII, и Наполеон, и Гитлер. Вот уже более двухсот лет европейского обывателя пугают азиатскими ордами с Востока, которые принесут гибель европейской цивилизации. И вот уже более двух столетий европейская цивилизация с завидным постоянством посылает «цивилизованные» орды на Восток, стремясь покончить с национальной Россией и ее принципиально иной цивилизационной формой развития.

Одержимые завоевательным пылом и «промышленной завистью» к русским естественным богатствам, они уверяют себя и других, что русский народ принадлежит к низшей, полуварварской расе, что он является не более чем «историческим навозом», и что «сам Бог» предназначил его для завоевания, покорения и истребления. Эти же расистские бредни повторяют сознательно и наши домашние враги исторической России, несознательно или полусознательно называющие себя ее патриотами.

Современная «демократическая» интеллигенция предлагает в этой связи вообще не обсуждать никакие вопросы, связанные с русским народом, так как такого народа якобы и нет в природе. Есть, мол, только русский язык и масса русскоязычных людей неизвестного науке происхождения, по ошибке считающих себя русскими.

Говорить подобные нелепицы могут либо необразованные люди, либо явные враги русского народа. Те люди, которые сейчас в России величают себя «демократической» интеллигенцией и отстаивают эти расистские бредни, в основном, являются и теми, и другими одновременно.

Русский расовый тип

Проследив политические корни псевдонаучных выкладок о расовой неоднородности русских, их монголоидности, следует рассмотреть и ряд вопросов, связанных с генетическими аспектами русского народа и проблемами его этногенеза.

Начиная с римских историков, устойчивый интерес к внешнему виду исторических и современных племен и народов не ослабевает по настоящее время. Этот интерес в равной мере разделяют и ученый, и обыватель. Описание древних историков внешнего вида галлов, германцев, скифов и славян давали обильную творческую «пищу» для романтических писателей прошлого столетия. В рамках данной работы мы можем лишь бегло взглянуть на факты, оставленные нам древними и современными писателями о славянах и русских. Тема эта непосредственно связана с вопросами антропологии и этногенеза восточных славян.

Греческий астроном и географ Птоломей (II в. н. э.) в своем географическом труде помещает неких «вольтов» на южное побережье Балтики. Многие ученые слависты, в их числе Шафарик, Браун, Удальцов, Ловмянский и Голомб, считали этот этноним славянским. Голомб реконструирует этноним «veleti», возводя его к славянской форме «veletъ/volotъ» («гигант»). Как мы увидим ниже, высокий рост всегда был отличительным признаком славян.

Готский историк VI века Иордан, описывая походы готов, упоминает народ сполов. Начиная с исследований слависта Миклошича, этноним «Sра1i» сопоставляют со старославянским «исполинъ», «великан» и родственными ему словами в других славянских языках.

В последнее время в поддержку этого сопоставления высказался известный ученый О.Н.Трубачев. Он, в частности, заключает, что в принципе нельзя исключить возможной связи между готским эпическим этнонимом «сполов» и указанными славянскими словами. Сами по себе случаи превращения названия этнической группы в слово, обозначающее великана, достаточно хорошо известны. Так произошло с гуннами и антами, оставившими след в германской народной традиции в образе великанов.

Византийский историк VI века, Прокопий из Кесарии, оставил большое количество известий о славянах и антах. В частности, он пишет о том, что у тех и других один и тот же язык. «И по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они высокого роста и огромной силы. Цвет волос и кожи у них очень белый».

Прокопий из Кесарии описывает также очень любопытный случай. В 539 году византийский полководец Велисарий осаждает упорно сопротивляющихся готов в г. Ауксиме, современный Озимо. Велисарий затребовал от подчиненного Валериана доставить ему «языка»-гота. Задача была не из простых. Готы остались в истории самым могучим и воинственным германским племенем. «И вот Валериан, выбрав из склавинов одного, выделяющегося размерами тела и весьма умелого, поручил ему привести вражеского воина, твердо пообещав, что много денег ему будет от Велисария. И вот склавин на самом рассвете, подойдя близко к стене, скрывшись в каком-то кустарнике и сжавшись всем телом в комок, притаился возле луга. А с наступлением дня какой-то гот, придя туда, начал быстро собирать травы, не ожидая никакой опасности со стороны кустов, но часто оглядываясь на лагерь противника как бы кто оттуда не напал на него. Налетев на него сзади, склавин внезапно схватил его и, сильно сдавив этого человека поперек туловища обеими руками, принес в лагерь и так, продолжая нести его, вручил Валериану». Можно представить себе разницу в комплекции этих людей. А ведь славянин принес в лагерь не простого обывателя, а профессионального воина.

Сирийские историки VI века пишут о славянах как об обитателях «седьмого климата», «темпераменты» их замедлены оттого, что солнце редко светит над их головами. Сирийские авторы в этом видят причину того, что волосы у славян жесткие, прямые и светлые.

В VI веке греки взяли в плен трех чужестранцев, имевших вместо оружия кифары и гусли. Их привели к императору. Император спросил, кто они. «Мы славяне, – ответили чужеземцы, – и живем на отдаленнейшем конце Западного океана (моря Балтийского)». Император дивился тихому нраву сих людей, великому росту и крепости их.

Таким образом, по свидетельствам древних авторов, славяне были могучим, высокорослым народом, в основном светло-окрашенным. Совершенно такими же предстают перед нами и русы X века. Арабский путешественник и историк ибн-Фадлан встретил русов в Булгаре, на Волге, и оставил нам драгоценные сведения. «Я не видел, писал ибн-Фадлан, людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны лицом, белы телом».

Конечно, не все русы и славяне были поголовно белокурыми. Начиная с XIX века, русские археологи исследуют курганные захоронения Восточной Европы. В курганах, оставленных славянами, находят самые различные остатки волос, и светлые, и рыжие, и каштановые. Нет ничего удивительного, что все крупнейшие европейские народы (русские, поляки, чехи, немцы, англичане, шведы и норвежцы) включают и сейчас в свой состав людей с различными вариантами сочетания светлых, рыжих и каштановых волос разного оттенка с голубыми, серыми, зелеными и карими глазами. Точно такой же генетический тип был и у средневекового европейского населения.

Важное для данной работы свидетельство мы находим в трактате путешественника М.Поло, который носит название: «Книга о разнообразии мира». В этом трактате М.Поло пишет о России: «Россия – большая страна на севере. Живут тут христиане греческого обряда. Тут много царей и свой собственный язык; народ простодушный и очень красивый; мужчины и женщины белы и белокуры». Речь идет о конце XIII века. Ученые считают, что М.Поло описал русское население из верховьев Дона. А ведь это пограничье со степью, где, по мнению адептов идеи о расовой неоднородности и монголоидности русских, должны были происходить расовые контакты славян и тюрок.

Описывая цвет волос и глаз у славян и русских средневековья, необходимо упомянуть один любопытный момент. В ученом мире известен факт потемнения волос и глаз европейского населения в ХV-ХVIII веках. Этот процесс шел параллельно с процессом брахикефализации, описанным антропологом Богдановым в прошлом веке. Научные факты говорят о сугубо социальном факторе урбанизации, повлиявшем на эти процессы. В России этот процесс начался в XVI веке. Сейчас в Швейцарии происходит обратный процесс. По сравнению с прошлым веком черепа у швейцарцев начинают удлиняться. Не исключено, что сходные процессы идут сейчас и в России, и связаны они, как уже было сказано, с процессом развития цивилизации.

В этой же плоскости лежит и проблема колебания роста у населения. Долгое время в науке бытовало мнение о постепенном «выростании» населения земли. Считалось, что люди средневековья были меньше современных людей. Это в корне неверно. В начале 80-х годов в подмосковсном селе Никольское археологи раскопали курган вятичей XII века. В кургане был погребен высокий мужчина (1 м 90 см), на черепе сохранились светлая борода и усы. Таким образом, мы видим, что средневековое население Руси низкорослостью не страдало.

Посмотрим, что писали иностранцы о русских в ХV-ХVII века. Как выглядели наши предки после татарского ига, отличались ли они от древних славян? Попробуем сравнить.

Венецианский дипломат XV века Кантарини пишет: «Московитяне, как мужчины, так и женщины, вообще красивы собою…» Английский посол XVI века в России Флетчер отмечает: «что касается до их телосложения (русских), то они, большею частою, роста высокого…» Парусный мастер голландец Стрюйс, посетив Россию и Ливонию в XVII веке, записал в своих путевых заметках: «Обыкновенно русские выше среднего роста». Посол Рима в Москве с 1670–1673 года Рейтенфельс описал русских следующим образом: «Волоса у них, по большей части, русые или рыжие, и они чаще стригут их, нежели расчесывают. Глаза у них большею частью голубые, но особенно ценят они серые, с неким огненно-красноватым блеском; большая часть их смотрит исподлобья и дико. Голова у них большая, грудь широкая…» Голландский купец XVIII века К. фан-Кленк также утверждает: «Русские или Московиты, по большей части, народ рослый и дородный с большими головами и толстыми руками и ногами».

Путешествуя во времени, отыскивая упоминания о наших предках у иностранных авторов, мы не можем пропустить записки европейцев о Московской Руси ХV-ХVII веков, которые дополнят уже приведенный выше материал. Венецианский купец Иософат Барбаро пишет: «Русские очень красивы, как мужчины, так и женщины». Поляк Матфей Меховский в трактате «О двух Сарматиях» отмечает: «Русские люди высокого роста и сильного сложения». Вторит им уроженец Нюрнберга Ганс Мориц Айрман, бывший в России в 1669 году: «…касательно самих московитов, – замечает он, – то по своей фигуре это большей частью крупные люди с рослым телом и широкими плечами».

Очень интересно, что итальянец, поляк и немец отмечают высокий рост русских в средние века, имея, конечно, возможность сравнивать их с европейцами. Эти же особенности русского народа замечает в XIX веке путешественник и дипломат маркиз де Кюстин, которого в любви к России трудно заподозрить. В своем памфлете «Николаевская Россия», изданном сначала в Европе, сразу после поездки маркиза по России, а затем и у нас, он пишет о русских мужчинах, которых он встречал в Санкт-Петербурге. Маркиз де Кюстин пишет: «Народ русский достаточно красив. Мужчины чисто славянской расы, …отличаются светлым цветом волос и яркой краской лиц, в особенности же, совершенством своего профиля, напоминающего греческие статуи. Их миндалевидные глаза имеют азиатскую форму (?) с северной голубоватой окраской». Нужно отметить, что это чуть ли не единственное положительное наблюдение маркиза в России. Поэтому можно простить ему в данном случае невесть откуда взявшуюся «азиатскую» форму голубоватых глаз.

Таким образом, мы видим, что более десяти веков русский народ сохранял свое этническое лицо и донес его до нашего времени.

Факты совершенно четко свидетельствуют об этом назло всем недоброжелателям.

Важно отметить, что сам народ выработал определенные понятия красоты. В былинах мы можем найти обобщенный образ русского народа каким он сам себя видел в своих эпических героях. Это златокудрые богатыри с ясными очами. Это и круглолицые русокосые девицы. Басурман же былины неизменно изображают черными, что призвано подчеркнуть и их духовную темную сущность. В пословицах, поговорках, приметах русского народа часто можно встретить словосочетание «черен, как цыган». «Цыганами» в шутку называли и односельчан, кто имел более смуглую кожу, что сразу бросалось в глаза. В русской литературе дворянского периода часто можно встретить описание белобрысых мальчишек сельчан. Белокурость считалась признаком простонародности.

А.С.Хомяков, описывая древних венедов в «Семирамиде» как одно из доказательств того, что венеды были славянами, называет их белокурым народом. По сохранившимся немногочисленным фрескам ХI-ХII веков мы можем судить о том, как выглядели русские люди средневековья. В Кирилловской церкви в Киеве есть фреска XII века. На ней мы видим русоволосого война. Если судить по фрескам XI века Софийского собора в Киеве, то нужно отметить, что в Южной Руси, видимо, преобладали шатены.

Как же выглядели русские люди ХVIII-ХIХ веков? Обратимся к авторитетным справочникам, где приводится интересная таблица «типов гвардейских солдат». Приведем ее полностью, так как она великолепно показывает, какие расовые подтипы составляют единый русский этнос.

Итак, таблица «типов гвардейских солдат»:

Преображенский полк: высокие блондины, 3-я и 5-я роты с бородами.

Семеновский: высокие шатены, без бород.

Измайловский: брюнеты, рота Е.В. (Его Величества) с бородами.

Егерский: легкого телосложения, всех цветов волос.

Московский: рыжие, с бородами. Гренадерский: брюнеты, рота Е.В. с бородами.

Павловский: курносые, рота Е.В.: высокие; 5-я рота: блондины; 2-й стрелковый: брюнеты, 3-й стрелковый: без определенного типа, 4-й стрелковый: коротконосые с соединенными густыми бровями.

Кавалергардский: высокие голубоглазые и сероглазые блондины, без бород.

Конный: высокие жгучие брюнеты с усиками; 4-й эскадрон с бородами.

Страницы: 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Брошюра предназначена для пациентов, проводящих СИПАП/БИПАП-терапию в домашних условиях. Она может п...
В отделении медицины сна Клинического санатория «Барвиха» мы часто слышим вопрос: «Что нужно, чтобы ...
Учебное пособие для врачей.Синдром беспокойных ног (СБН) впервые описал Thomas Willis в 1672 г: «У н...
Если вам самостоятельно не удается наладить сон, то, возможно, у вас имеются те или иные расстройств...
В учебном пособии изложены современные взгляды на этиологию, патогенез, клиническую картину, сердечн...
Ремонт в современных условиях, дизайн интерьера невозможно представить без использования такого стар...