Инсайдер. Биржевой триллер Ильин Виктор

На сегодняшний день у него был приготовлен коварнейший трейдинг-план под названием «бабочка». Мысли о том, как перехитрить рынок, теперь не оставляли голову Пети ни днем, ни ночью. По дороге домой даже в висящей на стене вагона схеме линий метрополитена он видел некий биржевой график. Вечера уходили на чтение специальной литературы, работу над ошибками и постоянный поиск беспроигрышной стратегии. Приходилось согласиться с распространенным мнением о том, что трейдинг затягивает не хуже наркотика.

Плодом очередного «мозгового штурма» и стал план операции «бабочка». Нельзя сказать, что он был изобретен Петей, скорее всплыл в памяти как ответ на поставленную задачу: найти метод извлечения прибыли при боковом движении рынка – флэте. Использованный вчера метод игры на спрэде тоже был предназначен именно для таких бестрендовых периодов. Как показали практические испытания на «Сахморе», он даже работал, но, к сожалению, не мог обеспечить прибыль в значительном объеме. В отличие от него «бабочку» предполагалось использовать на высоколиквидных бумагах, без ограничения объемов сделок.

Суть метода была не намного сложнее и заключалась в следующем. Следовало продать «в шорт» одни акции и на вырученные от этой продажи деньги приобрести другие. При наличии таких позиций становилось уже неважно, в какую сторону движется рынок и движется ли он вообще, поскольку в данном случае игра строилась лишь на разнице курсов двух различных бумаг. Для достижения успеха необходимо было правильно выбрать эту пару крыльев «бабочки». При этом одно крыло должно было быть заведомо слабее второго. Слабую бумагу следовало продать, а сильную купить. При таком раскладе были возможны следующие исходы.

Обе бумаги растут. В этом случае прибыль получается в том случае, если купленные акции растут сильнее проданных.

Обе бумаги падают. Не страшно. Прибыль все равно образуется в том случае, если проданные акции падают сильнее купленных.

Проданные бумаги падают, а купленные растут. Бинго! В этом случае прибыль становится двойной.

Проданные бумаги растут, а купленные падают. Из всех перечисленных это единственный исход, при котором прибыль получить невозможно.

То есть в общем и целом метод выглядел вполне привлекательно именно за счет множества прибыльных вариантов. Кроме того, подобрать пару бумаг, среди которых одна была бы сильной, а другая слабой, казалось гораздо более легкой задачей, нежели точно определить дальнейшее движение рынка.

Для ее решения Петя обратился к аналитическим обзорам.

«…Хуже рынка в настоящее время выглядят акции "Татнефти" (-1,93%), по которым отмечается коррекционное движение после двенадцатипроцентного роста, показанного на минувшей неделе».

«Вот и привет торговой системе Технаря, – подумал Петя, – интересно, выдала ли его хваленая МТС своевременный сигнал на продажу?»

«Акции "Сбербанка" и "Сургутнефтегаза" в цене не изменились, а бумаги "Мосэнерго" стали лидерами роста среди "голубых фишек", подорожав сразу на 4,09%.

Значительно лучше рынка выглядели акции РАО ЕЭС (в РТС +2,51%, на ММВБ +3,69%), наиболее правдоподобным поводом для активизации спроса в бумагах энергохолдинга стало приближение аукционов по ОГК.

С точки зрения технического анализа четкие сигналы как на покупку, так и на продажу отсутствуют».

«Итак, если РБК не врет, нефтянка корректируется, а энергетика растет, – сделал вывод Пит. – Что ж, будем надеяться, что эта тенденция будет иметь продолжение». Он быстро, стараясь не задумываться над тем, какие риски стоят за объемами его сделок («У сороконожки спросили, как она умудряется ходить на таком количестве лапок. Та задумалась и не смогла больше сделать ни шагу»), продал в «шорт» акции «Сургутнефтегаза» на миллион рублей. И немедленно купил на эту же сумму акции РАО ЕЭС, пообещав себе, что не будет пересматривать свое решение до самого закрытия торгов.

Пете, хоть он и торопился, снова не удалось застать Джейн в момент ежедневного обновления данных на Доске почета, которая слишком долго была для него скорее Доской позора. Именно поэтому Пете так хотелось поймать ее взгляд в тот момент, когда она будет вписывать его фамилию, по крайней мере, в первую тройку строк.

Ну, не удалось, так не удалось. Настроение все равно было таким же приподнятым, как и его рейтинг, а если быть точным – на целых три процента, это за один-то день. Как минимум половину прибыли обеспечила удачно составленная «бабочка». На падении нефтяных цен «Сургут» пошел вниз, а вот восходящее движение энергетических акций на позитивных новостях, наоборот, продолжилось. Сегодня среда, а значит, при осторожной игре есть высокая вероятность того, что первый шаг в сторону того, что предупреждение с Пети будет снято, уже сделан.

«А бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк…», – довольно промурлыкал Петя, разглядывая несколько преобразившуюся таблицу.

Петя отметил заметное ухудшение результата Антона и поймал себя на мысли о том, что успехи на финансовом фронте существенно улучшают характер и устраняют негатив. По крайней мере, сейчас он ощущал в себе прилив благодушия, в то время как на прошлой неделе испытывал к приятелю явное охлаждение дружеских чувств.

Заглянув в отсек соседа, Пит заметил его еще более явную удрученность. Вспомнилось, что на этой неделе он уже не видел Антона вместе с Инной. «Неужели на прошлой неделе я тоже выглядел так мрачно? – подумал он. – Все-таки рынок слишком влияет на психику. Говорят ведь, что из-за эмоционального накала трейдеры редко когда остаются на этой работе более чем на пять лет».

– Не грусти, Антоха! Хочешь я тебе, не дожидаясь следующего вторника, про свою «бабочку» расскажу?

– Слышал? Якимов уходит.

– Как уходит? Сам? – оглянувшись, Пит заметил, что в отсеке Якимова столпились и что-то увлеченно обсуждают сразу несколько трейдеров. – А как же штраф?

– В том то и дело… Да ты иди сам послушай, если интересно, вон они все курить пошли.

В курилке самым популярным словом сегодня было «козлы».

– Во, козлы, блин! – возмущенно вышагивал по площадке Шилов, – человеку, может, раз в жизни случай помог, а они – ни себе, ни людям! Слушай, да проиграй ты им десять процентов, раз не хотят по-хорошему. Тогда точно забесплатно уйдешь.

Ситуация выглядела следующим образом. Якимов наконец-то получил положительный ответ на свое резюме из филиала крупной московской инвестиционной конторы, расположенного в городе Краснодаре. Семейные проблемы коллеги, о которых Петя слышал и раньше, заключались в болезни его годовалого ребенка. Врачи в один голос советовали бежать из Москвы куда-нибудь ближе к югу. И чем быстрее, тем лучше – в последнее время московский климат и ядовитый смог с каждым днем усиливали аллергические реакции и отнимали у ребенка последние силы.

Вопрос с переходом в краснодарскую контору еще пару месяцев назад вроде бы был решен положительно. Такая работа не только была для Якимова и по душе и по специальности, но кроме того, еще и хорошо оплачивалась и даже обещала на первое время жилье за символическую плату. Для переезжающей в незнакомый город молодой семьи с больным ребенком и неработающей женой такие условия выглядели как ниспосланное свыше везение. Найти в Краснодаре даже просто приличную работу на взгляд москвича представлялось делом почти невозможным, а тут…

Якимов уволился с прежней работы в хорошей финансовой компании, у которой, к сожалению, не было филиалов на юге страны. Вызов из Краснодара должен был прийти со дня на день, но все никак не приходил. В конце концов на очередной звонок Якимова ему ответили, что с местом надо подождать еще примерно месяц. Якимов, участвовавший на тот момент в отборочном виртуальном конкурсе скорее просто для того, чтобы заполнить паузу переходного периода, и попавший в первую десятку победителей, решил не отказываться от представившегося шанса провести оставшееся до отъезда время с пользой для себя и для семьи.

Пункт контракта, предусматривающий штраф за добровольный уход, он либо не заметил, сочтя документ стандартной формальностью, либо не придал ему должного значения. И вот теперь этот самый пункт стал на его пути непреодолимой преградой. «ФокусИнвест» в лице сначала шефа-Кермита, а затем и более высокого начальства, с которым Якимов имел встречу нынче утром, требовали, чтобы либо сам Сергей, либо компания, которая принимает его на работу, выплатила предусмотренную контрактом неустойку в размере десяти тысяч долларов. «Похоже, все те льготы и "бесплатности", которыми мы обеспечиваем вашу группу, вас только расхолаживают. Наш проект имеет вполне определенную цель и смету расходов, которые вы не принимаете всерьез. Никто не обещал вам здесь клуб бесплатных развлечений, который можно бросить, придумав "левую отмазку", в любой момент, когда подвернется более теплое местечко». На посланного от лица остальных трейдеров делегата Гожина Шеф просто махнул рукой, намекнув, что просмотрел сделанные в свое отсутствие записи с видеокамер и еще разберется, что за очередную шутку они сыграли с Абрамовым.

Начальство не только не внимало ни мольбам, ни доводам, но и обещало пристально следить за всеми последующими сделками Якимова, дабы исключить возможность сознательной просадки счета. Об этом обстоятельстве и шла сейчас речь в курилке.

– Вам известен надежный способ за день просадить десять процентов, не применяя при этом топорную тактику покупки по «аскам» с немедленным слитием бумаг по «бидам»? – отреагировал на предложение Шилова Старик, тоже принявший живейшее участие в обсуждении проблемы. – В любом другом случае нет гарантии, что сделка вместо убытка не обернется прибылью. Можно, конечно, что-нибудь придумать, но на это потребуется время, которого, насколько я понимаю проблему, уже не осталось.

– Пусть покупает какой-нибудь неликвид, а потом мы хором эти бумаги начнем продавать и легко посадим его на десять процентов, – не отступал Шилов.

– Да ладно тебе, Шило, что они, по-твоему, дураки совсем? Они тогда и вас всех на штраф посадят и трейдерской карьеры лишат навечно. Ты предлагаешь манипулирование рынком в чистом виде. – Даже внешне было заметно, как Якимов постарел за несколько прошедших дней. – Спасибо, конечно, за помощь, но не надо, ребята. Сегодня мы просто сядем и уедем, у меня уже и билеты на руках, прямо сейчас пойду помогу жене вещи собрать. А там будь что будет. Пусть ищут, хотя это нетрудно, сам, дурак, все рассказал. Ну, пусть в суд на меня подают…

– Ага, а если братков за долгом подошлют, – вылез Шипилов, за что тут же получил незаметный, но чувствительный удар по почкам от Гожина.

– Ну, может, расплачусь со временем, по частям. Прорвемся! В общем, извините, что без отходной, так уж получилось. Звоните, если что.

Через полчаса Якимов, тепло попрощавшись с каждым трейдером, навсегда покинул Зеленый зал. Теперь их осталось девять.

Остаток дня прошел в гнетущей атмосфере. В зале царило похоронное молчание, изредка прерываемое в курилке воззваниями Шипилова, вбившего себе в голову идею о всеобщей забастовке. Впрочем, поддерживая дух высказываний, направленных против бессердечности конторского начальства, похоже, никто не разделял предлагаемых Шипиловым методов, отвечая молчанием на его призыв «строить баррикады». Петя сформулировал даже тезисы контрвыступления, но не счел для себя возможным высказать их вслух, поскольку занимал на данный момент первое место на Доске почета и его выступление против открытой борьбы с руководством могло быть истолковано как боязнь потерять свои предпочтительные шансы на получение денежной должности. Зато озвучить и без того всем, кроме Шипилова, понятные доводы взялся Старик.

– Чего мы таким образом добьемся, причем в лучшем случае? Нас всех уволят – возможно, хотя и маловероятно, даже без требований о выплате штрафа. После чего они легко наберут десять новых кандидатов и навсегда забудут и о том, против чего мы протестовали, и вообще о нашем существовании.

– Ну, вы как хотите, а мне работа в такой конторе на хрен не упала. Я теперь пальцем не пошевелю, чтоб из минусов вылезти! Хоть такую гадость им сделаю. А работу авось найду себе не хуже, – ответил Шипилов с видом человека, оскорбленного в лучших чувствах.

– А тебе по-любому тут два дня всего осталось, – задумчиво глядя в окно, неожиданно отреагировал на слова приятеля Шилов.

Шипилов замер, как от неожиданной пощечины, потом матюгнулся и, с размаху бросив на пол рассыпавшую искры сигарету, ушел.

Четверг выдался ужасно жарким. Солнце начало палить с самого утра. Казалось, что даже диктор на экране телевизора щурится от зайчиков, мешающих ему разобрать текст деловых новостей на телесуфлере.

Поездка в душном, забитом людьми вагоне метро не добавила в утреннее настроение энтузиазма. В середине колышущейся в такт движению поезда толпы раздавались восклицания. Кажется, какой-то женщине стало плохо.

В их зале кондиционер еще хоть как-то справлялся с душным маревом, но все равно не настолько хорошо, чтобы разогнать мысль о разумности испанской сиесты. По такой жаре даже курить было противно.

Время подходило к обеду, а Петя все еще не мог решить, стоит ли ему замутить на этой неделе еще одну «бабочку» на казенные деньги.

Уточнение собственника инвестируемых денег было теперь важным, поскольку воодушевленный своими биржевыми успехами Петя вчера окончательно решил завести собственный инвестиционный счет. Конечно, не в «ФокусИнвесте», а у стороннего брокера. Благо, что в центре столицы проблем с поисками подходящей конторы не было. Одна такая нашлась буквально под боком. Ее офис располагался всего через три дома дальше по проспекту. Процесс открытия счета занял совсем немного времени. Паспорт, подписание документов, внесение денег (почти все, что удалось отложить «на черный день» за время работы в банке), знакомство с сотрудником, который будет принимать его заявки по телефону (устанавливать на своем рабочем месте программу для интернет-трейдинга через другого брокера Петя посчитал излишне рискованным шагом), – вот и вся процедура, в результате которой он стал частным инвестором. Или частным спекулянтом, время покажет.

– Эй, очнись, – раздался за спиной голос Инны. – Подстели чего-нибудь, я тебе чаю принесла.

Она водрузила чашку на торопливо подсунутый Петей листок. Сделала это так, как будто приносить ему чай было для нее в порядке вещей. Между тем для Пети это стало полной неожиданностью, даже если не учитывать, что их контакты с Инной с каждым днем становились все более редкими и формальными. Такого в их зале раньше не водилось. Случалось, что кто-нибудь из Футболистов, педалируя половые стереотипы распределения должностных и бытовых обязанностей, но скорее все-таки в порядке грубоватого флирта, просил Инну сварганить ему чашечку кофе. Однако на это всегда следовал язвительный ответ типа: «На секретаршу ты еще не заработал» – или сообщение о том, что кофе она согласна принести просящему исключительно в постель, и то только для того, чтобы вылить его прямо на подушку.

– Вот, наслаждайся. Зеленый. Хорошо утоляет жажду.

– С-спасибо, – наконец отреагировал Петя и, не удержавшись, невежливо добавил: – А чего это вдруг?

Инна не обиделась, улыбнулась.

– Исключительно из корыстных побуждений. Вдруг ты в ответ захочешь пригласить меня в кино.

– Какое кино? – еще более опешил Петя.

– А выбирать, похоже, не приходится, – засмеялась Инна, – при всем богатстве выбора другой альтернативы нет – «Ночной дозор», конечно, какое же еще? Или ты уже посмотрел?

– Да нет, как-то не успел еще.

– Вот-вот, только мы с тобой и остались не охвачены этим шедевром. Ну так что? Приглашаешь, или мне для тебя еще и бутерброд сделать?

– Приглашаю… Когда ты хочешь? В выходные?

– Нет! Сегодня же вечером! До выходных ты, чего доброго, еще сто раз передумаешь.

– Ну вот, наконец, и мы с тобой приобщились к культовому фильму. А то, действительно, такое ощущение, что все знакомые уже разделились на три категории: те, кто только читал, те, кто только смотрел, и те, кому фильм не понравился. А тебе как? – спросил Петя, когда они решили выпить по коктейлю прямо в баре кинотеатра, прежде чем возвращаться по домам.

Инна выглядела потрясающе в коротком черном платье, которое дополняли элегантная красная сумочка и такие же красные туфли на шпильках. За счет последних она становилась выше Пети, но с этим можно было смириться ради открывавшейся взгляду стройности ее фигуры. Многочисленные мужские взгляды, бросаемые в сторону его спутницы, пробуждали в Пете первобытную гордость самца, пусть и малообоснованную.

– Пока не поняла… Ну, ничего так. Спецэффекты, все такое. Концовочка такая модная – не понять, кто победил, «наши» Иные или «не наши».

– Ну да, голливудского хеппи-энда тут точно не просматривается, – согласился Петя.

– Да и вообще, нет там грани между хорошим и плохим, – Инна продолжала старательно, как на уроке литературы, выдавать напрашивающиеся выводы. – Как нет и самого хорошего или плохого. В общем, все как на рынке, – неожиданно закончила она, опровергая Петину мысль о банальности ее умозаключений.

– В каком смысле как на рынке?

– Да в прямом – или в кривом, раз уж ни одного «прямого» смысла в этом фильме, говоря твоими словами, не просматривается. На рынке тоже нет однозначного понятия добра или зла. «Быки» не могут жить без «медведей», так же как «светлые» никому не нужны без «темных». У нас даже сложнее, ведь мы еще и оборотни. Мы боремся друг против друга, зарабатывая деньги, ничего в итоге не производя, но при этом мы создаем тот самый фондовый рынок, который считается одной из важных составляющих здоровья экономики любой страны. Так что можно смело и про нас фильм снимать, – Инна наконец-то улыбнулась, несколько успокоив напрягшегося от неожиданного погружения в глубины ее философских мыслей Петю.

– Не иначе ты приехала из Новосибирска в Москву, чтобы поступать в какой-нибудь вуз, связанный с искусством.

– А вот и нет. Я хотела конкретно на экономический факультет.

– С чего вдруг такая тяга?

– У меня мама бухгалтер, а папу я и не помню. Бабушек и дедушек у меня тоже не было. Поэтому я с детства при маме и в окружении ее отчетов, форм и прочей бухгалтерской дребедени. Последнее время она работает в Новосибирске в довольно крупной инвестиционной конторе. Так что все эти дела мне не в диковинку.

– Вот оно что… Но она же не трейдер.

– Ну и что? Она меня и в одиннадцатом классе старалась при себе держать, а со скуки чему только не научишься. Да и дядя Вова меня обучал, а уж он-то в трейдинге соображает, – глаза Инны заметно заволокло дымкой воспоминаний. Хотя, возможно, это было следствием действия уже третьего по счету коктейля.

– Что за дядя Вова?

– Так, среднего уровня начальник в маминой конторе. У них там типа роман приключился. Он и мне внимание уделял, как возможной будущей падчерице. Правда, потом мама решила, что он относится ко мне не совсем как к падчерице и вроде как учит не только трейдингу… В общем, обвинила меня невесть в чем. Скандал закатила жуткий. Потом давай прощения просить… Ее можно понять – у нее ж, как говорится, последний шанс. Поплакали, простили друг друга… и попрощались. Отправила она меня учиться куда подальше, хотя у нас там и своих хороших институтов навалом. Благо сестра ее, тетка моя, в Москве живет. Когда я не поступила и начала домой собираться, мама сказала, что институт – это все фигня, а раз уж в столицу попала, надо там когтиться. Как в фильме «Брат», помнишь? Типа: в Москве вся жизнь, все деньги и т. п. Теперь шлет денег и мне, и тетке, только чтоб я ей не мешала семейную жизнь налаживать. Ну а мне куда деваться? Когчусь потихоньку. Вот даже работу по теме нашла. Ну, теперь ты рассказывай, как ты дошел до точки пересечения наших путей?

Они не заметили, как провели за разговором два часа, приняли приличное количество порций алкоголя и «закусили» их безумным количеством никотина. Лишь выйдя на улицу, они поняли, насколько уже поздно.

– Тетка, небось, дергается уже? – проявил Петя джентльменскую озабоченность.

– Не страшно. Я ей позвоню… от тебя. Чего деньги на мобилке тратить, правильно?… Ты ведь не против? Или, может, у тебя телефона домашнего нету? – она с красноречивой усмешкой смотрела прямо в глаза оторопевшего Пети.

– Есть… конечно… есть.

– Тогда лови такси, пока я не передумала.

В ее глазах мигнули искры. «Он идет на зов», – мелькнула в голове Пети фраза из только что просмотренного фильма.

– Что, овес подорожал? – весело обратился Петя к пожилому бомбиле, поудобнее усаживаясь на заднее сиденье рядом с Инной и намекая на то, что запрошенная за поездку сумма превышает привычный тариф.

– Вам шуточки, а девяносто пятый уже за тринадцать рублей вылез! Говорят, до двадцати дойдет. Вот что за страна у нас такая, а? Сидим на нефти, запасы богатейшие. Ладно, мы за границу ее гоним по бешеной цене, но к своим-то людям разве можно как к иностранцам относиться? А еще говорят, недра принадлежат народу, тьфу! – Таксист выругался себе под нос. Петя явно затронул больную тему. – Нефтяные олигархи на них жируют, да и все!

– А вы на какой заправке обычно бензин заливаете? – Петя по-прежнему пребывал в приподнятом настроении.

– Да какая разница? Цена везде одна. Я ж говорю – сговор!

– И все-таки, есть же какая-нибудь наиболее любимая или удобная?

– Ну есть. «ЛУКОЙЛовская» у меня рядом с гаражом.

– Так купите акции «ЛУКОЙЛа»!

– Ага, щас! Хватит с них того, что я у них бензин по спекулятивной цене покупаю. Буду я их еще поддерживать. Или мне что тогда, бензин будут на халяву заливать?

– Ну, это вряд ли, хотя как посмотреть. Вот вы говорите, у них от повышения цен сплошная прибыль.

– А то нет? Затраты, небось, не так сильно выросли, что ж они думают, народ совсем без мозгов? Небось, мы тоже кое-чего понимаем. Их жаба душит здесь дешевле продавать, когда на Западе нефть уже больше сорока долларов стоит, вот и вся экономика. У меня вон брат десять лет на Севере эту нефть добывал, рассказывал, кому деньги-то уходят.

– И кому же?

– А то вы не знаете?! Владельцам, так их растак, кому ж еще? Не работягам же!

– А я вам что предлагаю! Купите их акции, и вы тут же станете одним из этих владельцев.

– Ага, так они со мной и поделятся своей прибылью. Вы ж вроде грамотный с виду человек, а рассуждаете, как…

– Так, давайте вместе порассуждаем. Во-первых, и прибылью в виде дивидендов они с вами делиться начнут. А во-вторых, это даже и неважно. Вы же станете владельцем пусть одной многомиллионной, но все-таки доли всего имущества «ЛУКОЙЛа». Если их прибыль растет, значит, соответственно, увеличивается и стоимость вашей доли. Ведь количество акций величина более-менее постоянная. Платите вы завтра за литр на рубль больше, а сами уже прикидываете, что в каждом этом лишнем рубле, заплаченном автолюбителями, есть и ваша доля прибыли. Малюсенькая, конечно, но зато с каждого литра! А сколько они этих литров по стране только за один день продают? Да! Заправки у них не только в России, а даже и в Штатах имеются. Да что там заправки! Капля вашей прибыли будет и в каждом проданном «ЛУКОЙЛом» барреле нефти. Теперь о цене вопроса. Одна акция «ЛУКОЙЛа» стоит сейчас около восьмисот пятидесяти рублей. Хотите, поспорим, что если бензин еще в два раза подорожает, то и эта акция будет стоить никак не меньше тысячи семисот[10] рублей?

– Ага, а если нефть упадет в два раза?

– Ну, так опять вы не в обиде – будете дешевым бензином заправляться.

Водитель покосился на странного пассажира. Было видно, что логика рассуждений Пети заронила в его мозг зерно сомнений в своей сермяжной правоте.

– Уж больно гладко по-вашему выходит, – покачал он головой, подумав, – ну, жизнь, как говорится, рассудит. Этот ваш дом-то?

Дом был Петин. Принимая оплату, бомбила несколько смущенно спросил:

– Так, а где, вы говорите, эти акции купить можно?…

Помахав вслед отъезжающей машине, Петя с Инной весело рассмеялись.

– Ты был бесподобен в своей убедительности, – объявила Инна. – Если бы акции распространялись методом сетевого маркетинга, как «гербалайф», ты был бы чемпионом по продажам.

– Вообще-то мне просто повезло, что он заправляется не на станции "ЮКОСа".

– Ну, нет правил без исключений. Кстати, после твоей лекции, мне стала понятна мысль, лежащая в основе инвестиционных стратегий Баффета.

– А кто это?

– Ну ты даешь! Уоррен Баффет – самый богатый трейдер в мире. По размеру капитала он на втором месте после Билла Гейтса.

– А я думал, что самый крутой инвестор – Сорос.

– Сорос – не самый крутой, а самый раскрученный, что далеко не одно и то же.

– Ну и что за стратегия у твоего Баффета?

– Он вкладывает деньги только в те компании, чьей продукцией пользуется лично. В любимую газету, в предпочитаемые им авиалинии и даже в компанию, производящую лезвия для бритья. Наверное, и заправлять машину он предпочитает на собственных станциях.

За разговором они подошли к подъезду, где на лавочке расположилась неизменная и, похоже, выбравшая свою суточную норму спиртного парочка. Алкаши проводили проходящих мимо мутными взорами.

– О-па-па… – выдал Шпынь в спину Инне и Пете, уже поднявшимся по ступенькам к подъездной двери.

Надо признать, что это было, пожалуй, самое нейтральное высказывание, которое мог сформировать из своего лексикона Шпынь в данной ситуации. Тем не менее Петя обернулся и веско посоветовал:

– Рот закрой. – Смотрел он при этом не на Шпыня, а в глаза Лехе. Тот в ответ, по-собачьи наклонив голову набок, тоже внимательно вгляделся в глаза Пети и, видимо, разглядев там что-то одному ему ведомое, примирительно поднял руки:

– Да, ладно, ладно. Мы че? Мы ж ниче.

Проснуться и ощутить на своем плече голову мирно спящей Инны было приятно. Ее приоткрытые пухлые губы почти касались его груди и щекотали дыханием. «Не как у Анжелины Джоли, конечно, но тоже очень даже ничего», – посмотрев на эти губы и вспомнив некоторые подробности вчерашнего вечера и части ночи, Петя почувствовал прилив возбуждения. В тишине комнаты раздался легкий щелчок.

«…ровки этих бумаг за вчерашний день несколько раз то повышались, то падали…»

– сообщил телевизионный диктор, с веселой хитрецой поглядывая на Петю.

«…В целом же к концу торговой сессии индекс РТС вырос на 0,9% и составил 563,52 пункта, при объеме торгов 11,944 млн долл. Индекс ММВБ вырос на 0,3% и закрылся на 527,72 пункта».

– Ммм… Какого черта? – пробормотала Инна, зарываясь головой в подушку.

– Это мой будильник. Мы сегодня куда-нибудь идем. – Петя с улыбкой смотрел в ее заспанное лицо.

Инна явно еще не проснулась, и вяло оглядывалась вокруг, как бы пытаясь определить, где находится. Наконец она перевалилась на спину, откинула голову на подушку и снова закрыла глаза.

– Не смотри на меня, я не накрашена, – без всяких эмоций произнесла она.

– Тебе и так хорошо.

– Не ври, все блондинки спросонья выглядят ужасно.

– И много ли блондинок ты наблюдала спросонья? – пошутил Петя, стараясь перевести разговор хотя бы в какое-то осмысленное русло.

Он решительно не знал, как вести себя дальше, и снова внутренне напрягся, подобно тому, как это произошло вчера вечером, когда он неожиданно для себя узнал, что у него будут гости. Но причина вчерашнего напряга легко идентифицировалась. Петя просто прикинул, как будет выглядеть царивший в его холостяцкой квартире беспорядок в глазах девушки. Переживания оказались напрасными – они прямо с порога, даже не зажигая света, отправились в кровать, попутно разнообразя Петин бардак предметами женской одежды. Сейчас же определить причину возникшего психологического дискомфорта было сложнее. Разве что свалить все на непривычность ситуации.

– Я уже опаздываю? – Инна открыла глаза и прищурилась, стараясь разглядеть стрелки на настенных часах.

– Почему только ты? На всякий случай напоминаю, мы с тобой работаем в одной конторе.

– Ничего я не забыла, – Инна приподняла руку и стала пальчиком выводить узоры на Петиной груди. – Наоборот, это ты забыл, что трейдерам из зеленой зоны, а уж тем более лидерам, опаздывать разрешается, в отличие от нас, грешных, не вылезающих из минусов. Так что в конторе мы работаем одной, но это ненадолго.

– Почему? – спросил Петя, заранее зная ответ.

– Потому что в понедельник я получу второе предупреждение, и гудбай!

– Но сегодня еще только пятница, есть шанс все исправить.

Инна хмыкнула.

– Ты знаешь мой вчерашний результат? Нет! А я знаю. У меня уже полтора процента минуса и незакрытый убыток в неликвидной «Ростовэнерго». Еще неизвестно, как она сегодня откроется. Так что шансов ноль.

– Да подожди ты себя хоронить. Может быть, как раз сегодня кто-нибудь купит у тебя эту «Ростовэнергу».

– Угу, и кто же будет так добр, чтобы купить у меня эти бумажки как минимум по 1,47 при их вчерашней цене 1,39? Может быть, ты? – Она повернулась на бок и чуть приподнялась, поставив руку на локоть и положив голову себе на ладонь. При этом движении простыня сползла и открыла грудь. Инна не стала прикрываться. Кончик ее пальца, бродивший по груди Пети, поднялся выше и теперь легко скользил по его лицу. – Ты же у нас богатенький Буратинка, купи у бедной девушки акции «Ростовэнерго».

Развод был шит белыми нитками. Тем не менее ощущать свою возможность повлиять на судьбу девушки было приятно, и Петя уже производил в голове вычисления, пытаясь понять, сколько он потеряет на столь сомнительной сделке.

– И много у тебя этих бумажек?

– Ну… тысяч на семьсот. Я давно в них вляпалась, приходилось усредняться. В принципе позиция нормальная, но завтра уже пятница, и если к вечеру я не буду в плюсе… На следующей неделе я могу откупить их у тебя назад по той же цене, а там до следующей пятницы, глядишь, что-то изменится.

Выходило, что Петя потеряет примерно полтора процента доходности. Значит, Инна столько же получит в плюс.

– Этого ведь хватит, чтобы вытащить тебя из красной зоны.

– Да, мой спаситель. С остальными позициями у меня все в порядке, но денег на очередное усреднение вытянуть уже неоткуда. – Инна не стала уточнять, что большую часть своих активов ей приходится держать в деньгах, чтобы выставлять заявку на покупку все тех же акций «Ростовэнерго», создавая таким образом видимость того, что на рынке есть покупатель этих бумаг, хотя бы на уровне 1,39. Не будь этой фиктивной заявки, ее показатели в любой момент могли упасть ниже пяти процентов, что автоматически вело к получению второго предупреждения и увольнению еще до окончания недели. Впрочем, существовал и риск того, что ее поддерживающая цену заявка на покупку будет удовлетворена, увеличив объем и без того тяжелой позиции.

– Ну что ж, – великодушно улыбнулся Петя, которому все больше нравилась роль расточительного богача с Рублевки, широким жестом одаривающего любовницу понравившейся ей безумно дорогой игрушкой, – пожалуй, я куплю у тебя эти бумажки.

– Ты серьезно?! Не выдумывай, зачем тебе это? Я же пошутила, – она нависла над ним, заглядывая в глаза.

– Совершенно! – ответил он и протянул руку, чтобы по старинному трейдерскому обычаю подтвердить договор рукопожатием.

– Не-е-ет… – улыбаясь, пропела Инна и, хищно перекинув через Петю одну ногу, рывком села ему на живот. – Пожалуй, у нас еще есть немного времени, чтобы скрепить эту сделку более надежным способом…

Зеленый зал весьма восторженно отреагировал на появление Инны в вечернем платье. Безучастным остался разве что Антон, который, мельком взглянув на девушку, гораздо более внимательно посмотрел на вошедшего следом Петю.

Шилов, от которого Петя наиболее настороженно-ревностно ожидал фривольных комментариев, оказался на удивление галантен.

– Инна, умоляю, предупреждай сегодня, если будешь чего продавать. На этих торгах по-любому весь рынок будет валяться у твоих ног.

На это немедленно отреагировал Старик, который, оценив наряд Инны, тоже не удержался от очередной подходящей к случаю биржевой байки.

– А вы знаете, Алексей, ведь в вашей шутке есть изрядная доля истины. В Америке, например, до сих пор популярен индекс «длины юбок». Его смысл основывается примерно на следующей логике: настрой рынка напрямую связан с общественным настроением. А оно, в свою очередь, непостижимым образом выражается в обратной пропорции к длине женских юбок. Соответственно, наблюдая тенденцию к укорачиванию юбок, американские инвесторы делают вывод о том, что рынок в ближайшем будущем будет расти.

Шеф, заглянувший в зал, чтобы позвать высокого Гожина на расправу с опять не желающими закрываться жалюзи (Петя, впрочем, решил, что причиной его появления стало вовсе не это – солнце начинало бить в окно шефа во второй половине дня, – а то, что Кермит увидел появление Инны на мониторе следящей за залом камеры), тоже задержал взгляд на девушке. Осмотрев ее (опять же, по мнению Пети, довольно нагло) он перевел взгляд на Доску почета. Сопоставив внешний вид подчиненной с ее не вызывающим мысли о празднике глубоко отрицательным результатом, он выдал свое предположение:

– Решили дать рынку последний бой? Или весело встретить поражение? В любом случае, это достойно… – он помедлил, видимо, прикидывая, насколько политкорректно прозвучит эпитет, потом явно решил, что живем не в Америке и обвинение в публичном сексуальном домогательстве ему не грозит, – …достойно восхищения.

Тот единственный, кто точно знал причину появления Инны на работе не в обычном деловом костюме, а в сексуальном коротком платье, покуда за его спиной восхищались девушкой, с которой он провел не только вчерашний вечер, но и сегодняшнее утро, внимательно изучал котировки открывшегося рынка, прикидывая, во сколько реально ему обойдется выполнение утреннего обещания.

Ситуация оказалась непростой. Чтобы добраться до покупки акций Инны, выставленных по 1,47, необходимо было купить все, что предлагалось на рынке по более низкой цене. Пит хотел было подождать до вечера, в надежде, что котировки «Ростовэнерго» сдвинутся хоть немного вверх, облегчая его задачу, но количество желающих продать эти бумаги только увеличивалось. В итоге на сомнительную покупку (обещавшую как минимум долгое ожидание момента, когда на собранный увесистый пакет найдется более-менее щедрый покупатель) пришлось потратить не запланированные семьсот тысяч, а без малого миллион рублей. Ближайший крупный покупатель, как и говорила Инна (не только говорила, но и была этим самым покупателем, о чем Петя, как уже было сказано, не знал), стоял на отметке 1,39. Однако практически сразу после того, как Пит закончил свою покупку, этот покупатель снял свою заявку. Теперь оценка стоимости купленного пакета акций должна была производиться по средневзвешенной цене ближайших «бидов» – 1,32. Для Пита это означало потерю уже не полутора, а почти трех процентов доходности, не говоря уже о замороженном в низколиквидных бумагах миллионе. «Миллион чужих рублей за девушку, которая выглядит на миллион долларов, разве это плохая сделка?» – попытался успокоить его внутренний голос, но осекся, поняв, что в глазах его хозяина Инна вслед за акциями «Ростовэнерго» заметно потеряла в своей привлекательности.

Удрученный Петя отправился перекурить, застав в курилке Шипилова и Абрамова. Первый все никак не мог простить своему ранее закадычному другу Шилову давешнего едкого замечания о его, Шипилова, скорой трейдерской кончине, и демонстративно выбирал для перекура другое время. Безотказного Абрамова он вытащил наверняка лишь затем, чтобы не оставаться в обиженном одиночестве.

Петя «курил о своем», но краем уха все же улавливал смысл беседы коллег. Речь, как ни странно, шла о будущем, связанном с дальнейшим пребыванием в конторе.

– Думаешь, клиентскими деньгами дадут управлять? – недоверчиво спрашивал Абрамов.

– А почему нет? Сертификат ФКЦБ получишь, или как там она теперь называется… ФСФР, и вперед. А вообще клиенты ж разные бывают. Не только «физики», но и «юрики». Вот сейчас у тебя на трейдерском счете деньги, думаешь, чьи?

– Ну, «ФокусИнвеста», наверное.

– Может, и так. Только в данном случае «ФокусИнвест» выступает как обычное юридическое лицо, то есть «юрик», доверивший деньги тебе в управление.

– Ну, в принципе так. Наверное, в основном клиенты в инвестиционных конторах все «юрики», а «физиков», ну в смысле, частных инвесторов, у нас пока гораздо меньше чем в Америке.

– Сравнил, блин! Хотя инвесторов еще худо-бедно прибавляется, в ПИФах там разных, а вот частных трейдеров в России вообще очень мало. В Москве есть, конечно, но все-таки в основном они при этом сами тоже где-нибудь в финансовой сфере работают, а вот таких, чтоб без особого понятия на кровную денежку самостоятельно бумагами торговали… К примеру, я точно знаю, что в Коми таких по пальцам пересчитать можно.

– А разве вообще бывают трейдеры в коме? – В отличие от Пети Абрамов не заметил нюанса в окончании небрежно произнесенного Шипиловым слова. Впрочем, и тот не понял, что его собеседник имеет в виду совсем иное. Диалог становился забавным, что для Пети в данный момент было весьма кстати.

– А почему нет? Я же говорю – мало, конечно, но есть.

– И как же они торгуют, если они в коме?

– И что?! Как ты, так и они – через Интернет, как же еще?! Новые технологии, к твоему сведению, и туда добрались. Да я лично знаю как минимум одного трейдера в Коми!

Было заметно, что, глядя в заискрившиеся праведным гневом от проявленного к нему недоверия глаза Шипилова, Абрамов честно пытается представить, как беспомощно лежащий и подающий заметные лишь приборам признаки жизни человек может, тем не менее, торговать на бирже. Петя отвернулся, не в силах скрыть улыбку.

– В смысле, он раньше был в коме, а теперь вышел и стал трейдером?

– Никуда он не вышел, блин! Он и сейчас там! Общаемся мы с ним даже иногда.

– Как? Знаками что ли?

– Ты че, тупой? Почему знаками-то? Думаешь, в Коми русского языка не понимают?

– Нет, ну понимать-то, может, и понимают, но говорить же он с тобой не может.

– Может позвонить, но тут ты прав, связь от них дорого стоит. Так что мы с ним переписываемся. Могу адрес дать, сам проверишь, понимает он по-русски или нет.

– Ага, – окончательно решив, что его в очередной раз разыгрывают, недоверчиво протянул Абрамов, – переписывается он с парнем в коме, как же. Адрес, наверное, – клиническая больница номер один…

– Да почему больница-то?! – уже в полный голос заорал Шипилов. – Я тебе реально отвечаю, что есть трейдеры в Коми. Может, для каких-нибудь тамошних темных старух все трейдеры и психи… особенно если б они тебя сейчас послушали… но в больницы за трейдинг не кладут.

– И то хорошо, – примирительно заметил Абрамов. – Хотя на такой работе запросто можно психику надорвать. Меня вон с вашей шутки чуть Кондратий не обнял. Я как глянул, что РАО на десять процентов вниз усвистела, аж кровь в голову вдарила.

– Но клево же Шило придумал?! – расплылся в улыбке Шипилов, на время забыв об обиде на организатора того розыгрыша…

Петя несколько ошарашенно смотрел на обоих беседующих. Он и представить себе не мог, что можно вот так запросто, заложив плавный вираж, от вызванного взаимными недослышками и недопониманием словесного клинча, так и не выяснив, почему нельзя торговать из Коми и как можно, хотя бы и задорого, запросто позвонить приятелю, находясь при этом в коме, перейти к мирной беседе на совсем иную тему.

Вернувшись на свое место в зале, Пит с некоторой опаской заглянул в котировки. С такой объемной позицией в низколиквидных бумагах можно было запросто, как выразился Абрамов, усвистеть вниз на десять процентов и без всякого розыгрыша! В котировках «Ростовэнерго» практически ничего не изменилось. Разве что кто-то, воодушевленный неожиданной для этой бумаги утренней объемной покупкой, все-таки откусил от Петиной заявки на продажу, которую он выставил сразу после покупки всего на один пипс выше цены приобретения, маленький кусочек в сотню лотов (из купленных Питом шести с половиной тысяч).

Зато порадовали Петины «тяжеловесы». И «Сбербанк» и «Транснефть» наконец-то не просто шевельнулись, а заметно приподнялись, почти на два с половиной процента. Чуть больше процента прибавил и «Уралсвязьинформ». «Спасибо!» – искренне поблагодарил Пит то ли рынок, то ли кого-то еще более могущественного.

К закрытию торгов он почти отыгрался, так и не продав при этом больше ни одной акции повисшего на его портфеле тяжким грузом «Ростовэнерго». Для этого ему впервые пришлось воспользоваться кредитным «плечом». Взятый в долг миллион заставил Петю сильно понервничать. Молодого человека бросало в пот при каждом «приседании» выбранных для спекулятивной покупки акций РАО ЕЭС. Но в итоге энергетика не подвела и добавила в общую копилку еще почти полный процент итоговой доходности.

Пете не хотелось думать (но и не удавалось отвертеться от навязчивой мысли) о том, какой результат он показал бы, не будь этой злосчастной сделки с «Ростовэнерго». И, возможно, даже еще в большей мере ему не хотелось придавать значения тому, что Инна (если не считать произнесенного шепотом ему на ухо «ты меня спас» и очаровательной улыбки, подаренной ему сразу после совершения утренней сделки) весь остаток дня не замечала его присутствия. «А ты надеялся, что она прямо посреди зала кинется тебе на шею и расцелует?» – хмыкнул внутренний голос. «Встретимся с ней вечером», – согласился на компромисс Петя.

Примерно за час до закрытия торгов в зале неожиданно появилась Джейн.

– Добрый вечер, господа. Перед тем, как заняться подведением итогов недели, решила сообщить вам одну новость, чтобы кое для кого цифры на этой доске в понедельник не стали чересчур неожиданными. – Она выдержала паузу, дав всем присутствующим затаить дыхание. – Проанализировав более подробно сделки прошлой недели, я обнаружила признаки… хотела сказать «нечестной игры», но обычно так говорят, когда кто-то нарушает правила, чтобы любым способом обойти конкурента. У вас же все наоборот. Вы никак не хотите считать друг друга конкурентами, хотя работу в компании получат самое большее два человека. Я обнаружила взаимные или притворные сделки с неликвидами, с помощью которых некоторые из вас помогали своим менее успешным коллегам выйти из минуса. При этом спасители теряли в собственной доходности, но это ведь не страшно, когда все равно остаешься в плюсе, а деньги не твои, правда? Да и долг, как известно, платежом прекрасен. Все довольны, все смеются… кроме нас. Думаю, не надо объяснять, почему нашей компании не нужны трейдеры, повязанные круговой порукой, дающие средний доход в одну десятую процента. Наша задача – оставить здесь сильнейших и вовремя избавиться от балласта. Я должна была предвидеть применение подобной тактики, но, каюсь, спохватилась поздновато. Поэтому я настояла на том, чтобы не наказывать участников этой «кассы взаимопомощи» предупреждениями. Но! Эта поблажка относится только к уже состоявшимся сделкам. Впредь такие штуки будут наказываться увольнением со штрафом. Все результаты притворных сделок этой недели мы аннулируем, причем по-большевистски. Незаконную прибыль экспроприируем, но бывшим владельцам ее не вернем. С тем, кто кому сколько процентов задолжал, вы, надеюсь, разберетесь сами и в другом месте. Думаю, что вопросов тут быть не может, поэтому позвольте мне с вами попрощаться до понедельника.

«Ну, вот и все, – подумал Петя, – это было слишком просто, чтобы быть правдой. Представляю, что сейчас творится с Инной…»

«Лучше представь, что сейчас творилось бы с тобой, если бы плюсом ко всему ты бы еще и не отыгрался, спонсор рублевский нашелся, блин!» – как всегда вовремя посоветовал внутренний голос.

Он решил дождаться Инну у подъезда. Девушка наверняка сейчас в шоке, а утешать ее при всех или отбиваться от ее обвинений (Петя считал, что от шокированной девушки можно ожидать чего угодно) он посчитал неразумным. Впрочем, он попытался через некоторое время после объявления Джейн заглянуть к Инне в отсек, но она сразу же остановила его жестом.

Чтобы не вызывать лишних вопросов, Петя встал не у самого выхода, а чуть поодаль, неспешно закурил. Его коллеги один за другим выходили из подъезда, но Инны среди них не было. Он не вел учет вышедших, но по времени выходило, что в здании оставалась только девушка. «Неужели сидит одна в зале и плачет? Или я умудрился как-то ее упустить?» Петя достал мобильник и набрал номер. Послышались длинные гудки, но трубку никто не брал. «Увидела номер и не хочет со мной разговаривать?» «Ну и иди себе домой, на хрена оно тебе надо?» – влез с очередным советом внутренний голос. Петя не послушался.

Вернувшись на шестой этаж, он тихо прошел по коридору, остановился у двери Зеленого зала и прислушался. Звуков рыданий слышно не было. Петя распахнул дверь и вошел.

Инны в зале не было. На всякий случай он прошел до окна, заглядывая в пустые отсеки. «Все-таки упустил. Но как. Пора носить очки».

Снова вышел в коридор и решил попробовать позвонить Инне еще раз. На этот раз он услышал не только гудки вызова, но и приглушенную мелодию. Петя точно не помнил, какой позывной стоит у Инны на телефоне, но звук появился именно тот момент, когда он послал вызов и, кроме того, его источник был где-то неподалеку, здесь, на этаже. «Ну, конечно! Туалет!» Петя постучал себя по лбу и, не выключая вызов, пошел в конец коридора. У двери кабинета Шефа он резко остановился. Звук явно шел оттуда. «Кермит ее вызвал? Или она пошла его уговаривать? Но это же бесполезно». Для проверки он дал на телефоне отбой и прислушался. Звук мелодии звонка прекратился и сменился тишиной, но не голосами. В кабинете не разговаривали. Петя еще по разборке первого розыгрыша Абрамова помнил, что эта дверь не обладает безупречной звукоизоляцией, да и доносившаяся минуту назад мелодия это подтверждала. Он вновь вызвал номер Инны. И снова за дверью откликнулся телефон и, кажется, послышался голос, или показалось? «Что делает мобильник Инны в пустом кабинете Шефа?» Петя поймал себя на том, что в этом вопросе он не употребил напрашивающееся слово «закрытом». Это стоило проверить.

Дверь открывалась вовнутрь. Петя приник глазом к образовавшейся узкой щели, мелодия стала намного громче. Кабинет Шефа был невелик. Массивный стол располагался прямо напротив двери, шеф сидел за ним спиной к окну, поэтому его так нервировали заедающие жалюзи. От него к двери тянулся еще один стол – приставной. Слева от двери стоял высокий и длинный, тянувшийся почти во всю стену, шкаф-купе с зеркальными дверцами. Именно в них сейчас и уперся взгляд Пети. В зеркалах отражался почти весь кабинет, обеспечивая несколько искривленный углом обзора вид сбоку.

Шеф был в кабинете один и, похоже, спал в своем рабочем кресле. Его тело, съехав несколько вниз, было расслаблено – руки свесились куда-то под стол, голова запрокинута, глаза закрыты. На звук приоткрывшейся двери он не среагировал, что и неудивительно, раз его сну не мешал довольно громкий звук телефонной мелодии, доносившийся из стоящей на приставном столе сумочки Инны. («Ушла с работы, забыв сумочку, а Шеф ее подобрал?») Петя собрался было прикрыть дверь и поразмыслить над ситуацией, как вдруг услышал как-то странно приглушенный голос Инны:

– Может, все-таки выключить?

– Не отвлекайся, – тут же отреагировал Шеф, не открывая глаз и не меняя позы.

Обеспеченный отражением вид сбоку позволял разглядеть то, что спереди было закрыто приставным столом. Опустив взгляд ниже, Петя увидел, что из-под не доходящей до пола передней вертикальной стенки стола торчат носки туфель Шефа. При этом они широко разведены в стороны, а между ними лежат снятые, видимо, ради удобства, красные туфельки на высоких шпильках…

Часть 3

Страницы: «« « 12345678 » »»