100 великих сокровищ Ионина Надежда

Несгораемая библиотека царя Ашшурбанипала

В 1846 году несостоявшийся английский юрист Г. Лэйярд сбежал из холодного Лондона на Восток, куда его всегда манили жаркие страны и погребенные под землей города. Он не был ни историком, ни археологом, но именно здесь ему чрезвычайно повезло.

Г. Лэйярд наткнулся на столицу Ассирийского царства – город Ниневию, о которой европейцы давно знали из Библии и которая почти три тысячи лет ждала своего открытия.

Ниневия была царской резиденцией почти девяносто лет и своего расцвета достигла при царе Ашшурбанипале, который правил в 669—633 годы до нашей эры. Во время правления Ашшурбанипала «вся земля была мирным домом», войн почти не было, и свободное время Ашшурбанипал посвящал своей библиотеке, которую он собирал с большой любовью, систематически и со знанием древнего «библиотечного дела».

Того, кто посмеет унести эти

таблицы…

пусть покарают своим гневом

Ашшур и

Бэллит, а имя его и его

наследников пусть

Будет предано забвению в этой

Стране…

Столь грозное предупреждение, по замыслу царя Ашшурбанипала, должно было повергнуть в страх и трепет всякого, кто только помыслит о похищении книг из ниневийской библиотеки. Никто из подданных царя, конечно же, не осмелился…

Но в 1854 году в библиотеку Ашшурбанипала проник Ормузд Рассам, преступивший законы древней Ассирии ради спасения ее в памяти человечества. И если первооткрывателем Ниневии был

Г. Лэйярд, случайно обнаруживший несколько табличек из Ниневийской библиотеки, то саму библиотеку раскопал именно Ормузд Рассам, один из первых археологов – представителей коренного населения страны.

Среди развалин дворца Ашшурбанипала он обнаружил несколько комнат, в которые, казалось, кто-то нарочно свалил тысячи клинописных табличек. Впоследствии ученые подсчитали, что в библиотеке хранилось около 30 000 тысяч «глиняных книг». Во время пожара, когда впоследствии город умирал под ударами мидийских и вавилонских воинов, в губительном для Ниневии огне «глиняные книги» прошли обжиг, закалились и, таким образом, сохранились. Но, к сожалению, многие разбились.

Ормузд Рассам тщательно упаковал «глиняные книги» в ящики и отправил их в Лондон, но еще тридцать лет понадобилось ученым, чтобы изучить их и перевести на современный язык.

Библиотека царя Ашшурбанипала хранила на глиняных страницах своих книг почти все, чем были богаты культуры Шумера и Аккада. «Глиняные книги» рассказали миру, что мудрые математики Вавилона не ограничились четырьмя арифметическими действиями. Они легко вычисляли проценты, умели измерять площадь разнообразных геометрических фигур, существовала у них сложная таблица умножения, они знали возведение в квадратную степень и извлечение квадратного корня. Наша семидневная неделя тоже родилась в Междуречье, там же была заложена и основа современной науки о строении и развитии небесных тел.

Ассирийцы по праву могли бы претендовать на звание первопечатников, ведь сколько царских указов, государственных и хозяйственных документов нужно было писать и переписывать, прежде чем рассылать их во все концы огромной Ассирийской державы! И чтобы делать это быстро, ассирийцы вырезбли на деревянной доске нужные надписи, делали с нее оттиски на глиняных табличках. Чем такая доска не печатный станок?

В ниневийской библиотеке книги хранились в строгом порядке. Внизу каждой таблички указывалось полное название книги, а рядом – номер страницы. Кроме того, во многих табличках каждая последняя строка предыдущей страницы повторялась в начале следующей.

Имелся в библиотеке и каталог, в котором записывали название, количество строк, отрасль знаний – отдела, к которому принадлежала книга. Найти нужную книгу не составляло труда: к каждой полке прикреплялась небольшая глиняная бирка с названием отдела – совсем как в современных библиотеках.

Здесь были исторические тексты, свитки законов, медицинские справочники, описания путешествий, словари со списками шумерских слоговых знаков и грамматических форм и даже словари иностранных слов, так как Ассирия была связана чуть ли не со всеми странами Передней Азии.

Все книги ниневийской библиотеки были написаны на глиняных таблетках (таблицах), сделанных из глины самого высокого качества. Сначала глину долго месили, а потом делали из нее брикеты размером 32 х 22 сантиметра и толщиной в 2,5 сантиметра. Когда таблетка была готова, писец треугольной железной палочкой писал по сырой таблетке.

Часть книг в ниневийскую библиотеку была привезена из побежденных Ассирией стран, часть покупали в храмах других городов или у частных лиц. С тех пор как появились книги, появились и книголюбы. Сам Ашшурбанипал был рьяным коллекционером, и это не случайно.

Ашшурбанипал – редкий случай среди царей Древнего Востока – был образованнейшим человеком для своего времени. Его отец Асаргаддон предполагал сделать сына верховным жрецом, поэтому юный Ашшурбанипал изучал все науки того времени. Любовь к книгам Ашшурбанипал сохранил до конца жизни, поэтому и отвел несколько комнат на втором этаже своего дворца под библиотеку.

Все «глиняные книги» ниневийской библиотеки старше ее самой, ведь почти все они либо копии с шумеро-вавилонских текстов, либо древние таблички из государственных и храмовых архивов. По приказу царя во всех уголках его обширного государства многочисленные писцы снимали копии с литературных памятников. Работали они с большим старанием, и на многих табличках делали надпись, заверяющую идентичность копии и оригинала: «С древнего подлинника записано, а потом сверено». Ашшурбанипал постоянно требовал, чтобы царские чиновники заботились о пополнении его собрания. Было найдено несколько глиняных табличек с его распоряжениями: «Драгоценные таблички, которых нет в Ашшуре, найдите и доставьте их мне».

Судя по записям на табличках, библиотека ниневийского дворца была публичной, об этом гласит, например, такая надпись: «Дворец Ашшурбанипала, царя мира, царя Ассирии, которому бог Набу и богиня Тазмита дали уши, чтобы слышать, и открытые глаза, дабы видеть, что представляет сущность правления. Это клинообразное письмо, проявление бога Набу, бога высшей миссии. Я его написал на плитках, я пронумеровал их, я привел в порядок их, я поместил их в своем дворце для наставления моих подданных».

Если бы мы чудесным образом оказались в книжном хранилище Ашшурбанипала, наверняка подумали бы, что попали в огромные винные погреба. На длинных скамьях из глины стоит множество глиняных сосудов, в них и находятся книги-таблички. Многие библиотечные полки тоже сделаны из глины, так как в Месопотамии деревья почти не росли и древесина была очень дорогая. На других глиняных полках сосуды поменьше, в них собственноручные царские записи, в которых рассказывается о военных походах правителей Месопотамии, указы и письма, списки царей, которые когда-либо правили в Месопотамии с того самого времени, когда «цари сошли с неба». А в самых маленьких кувшинчиках – песни древних шумеров, сборники пословиц, плачей, гимны богам.

Давайте наугад засунем руку в кувшин и вытащим первую попавшуюся табличку. Оказывается, мы вытащили собственноручное, или же написанное под диктовку, очень хвастливое письмо одного из ассирийских царей: «Точно лев я разъярился, надел доспехи и возложил на голову боевой шлем. С гневом в сердце я помчался в высокой боевой колеснице. Яростно гремя, я закричал боевой клич против злых вражеских войск. Вражеских воинов я поражал дротиком и стрелами, их трупы я дырявил, словно решето. Быстро я перебил всех врагов, словно связанных жирных быков. Горло им всем я перерезал, словно ягнятам!».

На многие языки мира была переведена и такая, например, повесть.

«У Ахыкара, первого министра ассирийского царя Сенахериба, не было детей, поэтому вместо сына ему стал племянник Анадан. После того как Анадан получил образование, Ахыкар представил его царю. „После моей смерти он заменит меня“, – сказал первый министр.

Но Анадан не хотел ждать так долго. Подделав почерк своего дяди, он написал два подложных письма – на имя царя Элама и фараона Египта. В них он сообщал, какими средствами лучше всего победить царя Ассирийского. Затем эти письма он подбросил царю Сенахерибу.

Повелитель Ассирии поверил в предательство Ахыкара и повелел казнить его.

Первый министр попросил царя казнить его дома, а не на городской площади. Царь согласился.

Когда палач пришел в дом к Ахыкару, то жена его поставила на стол вино. Ахыкар напомнил захмелевшему палачу, что когда-то спас ему жизнь.

Палач пожалел первого министра и вместо него казнил преступника, приговоренного к смерти.

Вскоре египетский фараон обратился к царю Ассирии с просьбой прислать искусного строителя, чтобы тот возвел ему дворец между небом и землей.

Царь вспомнил об Ахыкаре и стал оплакивать его. Палач, узнав об этом, во всем признался. Царь вновь призвал Ахыкара к себе во дворец».

Древняя повесть о торжествующей добродетели заканчивается мудрыми словами Ахыкара, которые стали пословицей у многих современных народов: «Кто роет другому яму, сам в нее попадет».

Амударьинский клад

Более ста лет тому назад на антикварном рынке в индийском городе Равалпинди (современный Пакистан) появились совершенно необычные для этих мест предметы – золотые и серебряные монеты V—III веков до нашей эры. Чеканены они были в разных странах – Греции и Малой Азии, в ахеменидском Иране и государстве Селевкидов. На некоторых из них были надписи, ранее на монетах не встречавшиеся.

Торговцы древностями сообщили, что все монеты были найдены вместе – далеко на севере, в развалинах одного древнего города, которые подмыла Амударья. В следующие несколько лет оттуда же было привезено еще несколько сотен монет, а также художественные изделия из золота и серебра – статуэтки, браслеты, гривны и т.д. (всего около 200 предметов).

Как пишет Е.В. Зеймаль, все эти находки получили название «Амударьинский клад», или «Сокровище из Окса».[14] Позднее ученые установили, что клад, по всей вероятности, был найден в 1877 году на правом берегу Амударьи – между устьями рек Кафирниган и Вахш. Однако, несмотря на то, что сейчас все предметы из «Амударьинского клада» хорошо изучены, точное место и обстоятельства его обнаружения неопределенны и противоречивы. Ф. Бартон, английский капитан пограничной службы в долине Тезина, рисует следующую картину приключений этих сокровищ.

По версии Ф. Бартона, три бухарских купца – Вази ад-Дин, Гулям Мухаммад и Шукер Али – на пути из Кабула в Пешавар были ограблены кочевыми племенами, и только благодаря смелому вмешательству самого Ф. Бартона получили назад украденное – зашитые в кожаные мешочки золотые и серебряные вещи.

Капитан с двумя ординарцами внезапно появился среди ночи в пещере, где грабители ссорились между собой из-за награбленного. Четверо из них к тому времени лежали уже раненные, остальных Ф. Бартон обратил в бегство. Опасаясь засады, капитан не стал сразу же возвращаться с брошенными грабителями сокровищами, а до утра со своими ординарцами просидел в укрытии. Наутро грабители сами явились к Ф. Бартону в лагерь, так как были напуганы его угрозой направить против них войска.

В английском лагере один из купцов рассказал: «Мулы у нас не были взяты, но грабители срезали вьючные сумки и унесли их с собой. В них содержались золотые и серебряные украшения, несколько сосудов из золота, золотой идол, а также большое украшение, напоминающее браслет. Большинство вещей было найдено в Кандиане, который впадает в Окс; но в определенное время года, когда река пересыхает, люди копают и находят среди древних развалин города Кандиана ценные золотые вещи. Мои компаньоны и я купили эти вещи, опасаясь везти с собой деньги». Благодарные купцы упросили Ф. Бартона приобрести у них золотой браслет.

В «Амударьинском кладе» насчитывалось около 180 различных предметов, и самую большую группу составляют предметы личного обихода знатных особ: золотые обкладки ножен, серебряный декоративный умбон щита, золотые украшения на одежду и амуницию, золотые браслеты и гривны… В Иране во времена правления династии Ахеменидов, например, такие браслеты и гривны были неотъемлемой частью торжественного облачения царя, царских телохранителей, высших сановников и вообще знатных лиц.

Найденные золотые и серебряные статуэтки – миниатюрные модели колесницы и золотая статуэтка всадника, – по предположениям ученых, вероятно, имели культовое назначение. А вот назначение других предметов (золотые статуэтки животных или полые изображения человеческих голов) пока остается неизвестным.

В процессе длительного изучения амударьинских сокровищ ученых, однако, занимал и другой вопрос: чем этот клад был для его владельца? Ведь среди найденных предметов не было никаких письменных источников (кроме монет с надписями), поэтому ученые не имели ни одного документального свидетельства.

Предположения о принадлежности сокровищ амударьинского клада возникали самые разнообразные. Например, что сокровище Окса является остатками погребения. Но, во-первых, в нем оказалось довольно большое количество монет; а во-вторых, отсутствовали многие характерные для погребения предметы, изготавливавшиеся из недрагоценных металлов.

Многие вещи из клада были изготовлены мастерами, жившими не только в разные эпохи (от VII века до нашей эры и почти до II века нашей эры), но и в разных «мирах». В амударьинских сокровищах отражены эстетические представления и эллинов, и древневосточные художественные традиции, а также образы и сюжеты евразийских степей. Но прежде всего «Амударьинский клад» – это сокровище, так как вещи в него отбирались по признаку ценности. Многие из них сделаны из золота и серебра и являются настоящим богатством.

Генерал-майор А. Каннингэм, руководитель археологической службы в Индии, считал, что найденные вещи принадлежали родовитой бактрийской семье. Один из представителей ее в тревожное время войны между Антиохом III и Эвтидемом I был вынужден покинуть дом, захватив с собой все самое ценное. Опасность заставила его спрятать драгоценные вещи и монеты, а вернуться за ними ему уже не пришлось.

Исследователь Р.М. Гиршман считал, что где-то на левобережье Амударьи находился храм иранской богини Ардвисуры Анахиты. Поэтому он рассматривал амударьинские сокровища как ритуальные приношения верующих за два или даже за три столетия. Когда в 329 году до нашей эры к храму подошла армия Александра Македонского, сокровищницу из храма вывезли и зарыли.

Е.Е. Кузьмина в своем предположении как бы соединяет две предшествующие гипотезы. По ее мнению, «Амударьинский клад» – это сокровище бактрийских царей, которые наряду со светскими обязанностями исполняли и обязанности верховных жрецов.

Большинство предметов из «Амударьинского клада» попало в Британский национальный музей. Вместе с ними в музей поступило и 1500 монет, однако некоторые ученые (например, М.И. Артамонов) считают, что они к «сокровищам Окса» не имеют никакого отношения. Видимо, исследования будут продолжаться еще долгое время, а мы бы хотели рассказать об одном предмете – серебряной статуэтке, изображающей стоящего мужчину.

Статуэтка эта литая и гравированная, местами позолоченная. Стоящий мужчина держит в левой руке пучок прутьев (или цветов?), а его правая рука опущена вдоль тела. У мужчины узкая борода, тяжелые брови, прямой нос, большие глаза с искусно выполненными веками, хотя зрачки не обозначены.

На голову мужчины надета низкая цилиндрическая тиара, повязанная лентой, стянутой на затылке в узел. Свободные концы ленты свисают вниз. Плоскую вершину головного убора обрамляет позолоченный обруч с выгравированными ступенчатыми зубцами.

Волосы мужчины собраны в валик, локоны на затылке выполнены кружками с точкой в центре.

О. Дальтон, самый первый исследователь «Амударьинского клада», опираясь на особенности верхнего облачения персидского покроя (длинное, в складках, с очень широкими и свободными рукавами), относил статуэтку мужчины к началу V века до нашей эры. Одеяние, характерное для высшей персидской знати, и помогло

О. Дальтону датировать эту вещь. А нанесенные гравировкой на верхнем обруче тиары ступенчатые зубцы позволили ему определить статуэтку как изображение ахеменидского царя.

Сокровище из Панагюриште

В Болгарии говорят, что археологам достаточно только тронуть землю лопатой – остальное делается само собой: находка следует за находкой. Это, разумеется, преувеличение, но в декабре 1949 года в Панагюриште, небольшом городке, окруженном садами и полями, было сделано поистине сенсационное открытие.

В тот день братья Дейковы заготавливали глину для кирпичей, и вдруг их лопата ударилась обо что-то твердое. Петко Дейков разгреб немного землю и увидел металлический ободок. В первый момент он решил, что ободок медный. Петко еще разгреб землю, и опять мелькнуло что-то желтое. Тогда он позвал братьев, но в первые минуты они не могли даже понять, что это такое.

А это были тяжелые, дивной работы древние фигурные золотые кубки. Восемь ритонов (сосудов для вина) лежали на фиале (блюде) в неглубокой яме. Место, где был найден клад, находится в двух километрах южнее Панагюриште. По соседству с ним следов более или менее значительных древних поселений не имеется. Нет здесь также и каких-либо монументальных развалин, чтобы предположить связь между ними и кладом. Может быть, владелец этих древних сосудов пришел сюда издалека?

Многочисленные и разнообразные археологические памятники Фракийской земли и ее центра – города Пловдива – давно привлекали внимание археологов. Богатые фракийцы приобретали предметы роскоши, которые изготовлялись в лучших ремесленных мастерских древности, и Панагюриштенский клад относится ко второй половине IV или первой половине III века до нашей эры.

Фракия переживала в этот период очень важные события своей истории. Именно в это время Филипп II присоединил Фракию к Македонии, потом она была базой для его сына Александра Македонского в походе на Персию. После смерти Александра Великого полководец Лисимах стал правителем Фракии, а позднее и ее царем.

Это был честолюбивый военачальник, который стремился восстановить великую державу Александра Македонского. Его военные действия, а также попытки фракийцев освободиться от владычества македонян совсем истощили и обескровили Фракию, которая после смерти Лисимаха сразу же подверглась нашествию кельтов. Частые войны, восстания самих фракийцев, вторжение кельтов – все это создавало среди жителей восточных областей Балканского полуострова неуверенность в завтрашнем дне, и они зарывали свои сокровища в землю. Может быть, панагюриштенские золотые сосуды и являются одним из таких кладов?

Уникальные кубки пролежали в земле более двух тысяч лет. Эти бесценные сокровища, скорее всего, принадлежали человеку знатному и богатому. Может быть, это был один из сподвижников Лисимаха, какой-нибудь полководец, принимавший участие в походах и войнах? В какой-то момент (на войне все бывает!) владелец клада счел разумным спрятать свое сокровище. Уходил ли он от погони, просто ли спасался бегством? Кто может сейчас знать, как все это было?

Вся найденная в Панагюриште утварь изготовлена из чистого золота, ее общий вес – чуть больше шести килограммов. На тяжелых золотых фигурных сосудах представлены чеканные сцены из мифов и иллюстрации к греческим сказаниям о героях… На одном сосуде сражается с киринейской ланью достославный Геракл. Год преследовал он ее и наконец-то настиг. Еще немного, и взвалит он чудесную быстроногую лань на свои могучие плечи и отправится с ней к царю Эврисфею.

А вот борется с критским быком, наводившим ужас на всю округу Марафона, поставлявшего кровавому чудовищу жертвы, Тесей. Уже упал на колени грозный бык, и прижимает его к земле герой. Не сбудутся коварные планы Медеи, рассчитывавшей, что погибнет он в единоборстве с чудовищем.

На другом сосуде мы видим богиню мудрости Афину, покровительницу древней Аттики и ее главного города. Богиня сидит, одетая в длинный хитон, в левой руке она держит шлем, правой опирается на круглый узорчатый щит. Спокойно и величественно ее лицо, внимательно и испытующе смотрят глаза. Рядом с ней Парис во фракийском одеянии – в коротком хитоне и длинных чулках. В левой руке он держит скипетр, правая немного поднята. Складывается впечатление, будто он что-то объясняет.

Еще один персонаж участвует в этой сцене – сидящая на троне богиня Гера. А неподалеку от нее мастер изваял во весь рост прелестную Афродиту – богиню любви. Перед нами явно изображен знаменитый суд Париса.

Амфора-ритон (высота ее 29 сантиметров, весь – около 1700 граммов) является не только самым большим и тяжелым сосудом, но, наверное, и самым интересным. Выгнутые наружу края горлышка украшены рельефным орнаментом в виде жемчужин. Гладкая шейка амфоры отделена от остальной ее части двумя полосами с яйцевидным орнаментом.

Под ручками амфоры расположены изображения курчавых голов негров с выпуклыми глазами, приплюснутыми носами и широко открытыми ртами. Через рты налитая в амфору вода может выливаться наружу, и, таким образом, из ртов двух негров одновременно могли пить два человека, причем каждый из них держал амфору за одну из ручек.[15]

Нижние части ручек амфоры покрыты вертикальными каннелюрами, а верхние части представляют собой фигурки кентавров. У кентавров довольно густые, но не длинные волосы и бороды. Волосы на груди и шерсть, покрывающая лошадиную часть их тела, древний мастер выполнил насечкой. Ноги кентавров заканчиваются копытцами, и вообще все тело их выполнено анатомически правильно.

Под одной из ручек амфоры находится изображение дверей античного дворца. Эти двери и делят на две части декоративную полосу, которая украшает боковую поверхность амфоры. Двухстворчатые двери обиты гвоздями с широкими декоративными шляпками, а сами двери расположились между двух колонн с ионическими капителями. Над каждой колонной изображена львиная голова.

Двери приоткрыты, и между их створками видны руки и часть лысой головы бородатого мужчины, вся поза которого выражает сильный испуг. Причиной его страха является группа воинов, атакующих двери. Фигуры воинов крупнее размеров дверей и фигуры мужчины. Пятеро из них обнажены, лишь за плечами одного воина развевается плащ. Четыре воина, находящиеся ближе к двери, размахивают мечами, еще один (с трубой) подает сигнал к нападению.

По другую сторону дверей изображены фигуры двух спокойно разговаривающих мужчин. Они стоят, опираясь на сучковатые палицы, которыми обычно были вооружены герои древних сказаний и легенд. На плечи мужчин накинуты плащи, на ремнях висят мечи.

Один из этих мужчин – босой старик с бородой и в плаще, свисающем с его левого плеча и покрытом узором из листьев. Второй мужчина – юноша. Щеки его покрыты пушком чуть пробивающейся бороды, волосы на голове не очень длинны. Юноша смотрит на предмет, который ему показывает старик, и, широко расставив большой и указательный пальцы правой руки, как бы пытается показать необходимый размер или расстояние.

Все восемь ритонов из Панагюриштенского клада лежали на золотом фиале (блюде), на поверхности которого были нанесены четыре концентрических круга. Первый из них был самым маленьким, его обрамляют 24 рельефных изображения желудей. Затем следуют три круга миниатюрных рельефов голов негров с веселыми улыбками и лукавыми глазами…

По красоте и богатству, по изяществу отделки деталей найденный клад является одним из редчайших памятников эллинистического искусства.

Золотой кубок с «Историей козы»

Археологические раскопки под руководством Е. Негабхана на холме Марлик, который располагался у дороги из Тегерана в Казвин, начались в конце 1961 года и продолжались два сезона. За это время было раскопано 53 погребения, находки в которых вызвали большой интерес ученых всего мира. Но оценки научного качества (не художественного!) найденных предметов колебались от самых восторженных до самых критических. Например, Р.М. Гиршман писал: «Девять десятых вещей, фигурирующих в отчете Е. Негабхана, не происходили из раскопок. Большинство вещей было реквизировано полицией у местного населения в ряде деревень Амлаша и Марлика».

Со времени начала раскопок прошло почти сорок лет, но, видимо, историки и ученые еще долго будут спорить о принадлежности предметов Марликскому кладу. Но в нем было найдено подлинное сокровище ювелирного искусства, ценность которого неоспорима. Это высокий кубок без ножки, выполненный техникой чекани с оборота с последующей гравировкой изображений (они разделены на пять рядов) на его наружной поверхности.

Ученые не располагают сведениями о том, при каких обстоятельствах был найден кубок «с историей козы». Не дает точного ответа на вопросы, «кем» и «когда» он был изготовлен, и археологический «контекст» кубка. Но по форме и ориентации его краев и дна ученые отнесли находку к большой группе золотых, серебряных и бронзовых сосудов, которые в разное время были найдены на территории Южного Азербайджана и Прикаспия.

Обнаруживший кубок археолог Е. Негабхан так описал его: «В нижнем ряду маленькая козочка сосет молоко матери. Во втором ряду молодая коза, у которой только что отросли рога, обгладывает листья «дерева жизни». В третьем ряду изображен дикий кабан (может быть, тот, что задрал козу). В четвертом ряду простерто тело козы, уже старой, о чем свидетельствуют ее длинные загнутые рога. Ее внутренности клюют две громадные хищные птицы. В пятом ряду – небольшое по размерам существо – эмбрион (или, может быть, обезьяна) – изображено сидящим перед небольшим предметом.

Если это эмбрион, то он должен обозначать новое рождение; если же это обезьяна, то, вероятно, она рассказывает всю эту историю. Для древних иранских сказок характерно, что именно животное (чаще всего как раз обезьяна) рассказывает их».

Однако российский ученый В.Г. Луконин дает свою интерпретацию изображенному на кубке сюжету. «Коза-мать» в нижнем ряду – не коза, а лань. Изображение маленькой лани, сосущей молоко матери, повернувшей к ней голову, нередко встречается на художественных памятниках Древнего Востока (главным образом, на печатях). Похожие изображения лани есть только на плакетках из резной кости, которые относятся к знаменитому кладу из Зивие. К изображению марликского кубка чрезвычайно близки не только сама композиция, но и многие стилизованные детали (например, выделенная передняя лопатка, ребра, изображение шерсти на краю туловища).

«Подросшая коза» с острыми прямыми рогами (второй ряд), по мнению В.Г. Луконина, – это обыкновенный козел. Эта композиция, повторенная на кубке три раза, тоже имеет много аналогий, в частности, в глиптике Месопотамии. Два козла (чаще всего горные) по сторонам «древа жизни» – широко распространенный сюжет как на изделиях из кости, так и на других памятниках. Например, в американском Метрополитен-музее хранится луристанский бронзовый колчан, на нижнем фризе которого изображены и само «древо жизни», и поза козлов – такая же, как и на кубке из Марлика. Похожее изображение козлов представлено и на золотой чаше из Амлаша, находящейся сейчас в частной коллекции Долорес Селиковец.

«Древо жизни», листья которого объедают горные козлы, по мнению ученого, бесспорно, относится к ассирийским мотивам VIII века до нашей эры.

Изображение двух грифов, клюющих мертвого горного козла («с длинными загнутыми рогами»), повторено на золотом кубке трижды. Подобный мотив появляется уже в XIV—XIII веках до нашей эры на касситских цилиндрических печатях, а потом через хеттские рельефы восходит к чернофигурным кратерам Древней Греции. Мотив двух хищных птиц и их жертвы связан с символикой выигранного сражения, «удачи во время боя», и потому он всегда сопутствовал изображениям воинов.

Обезьяноподобное существо в самом верхнем ряду (между грифами), где в оригинальной касситской композиции должна находиться муха, на кубке больше нигде не встречается. Это – существо с человеческой (?) головой, покрытым шерстью телом, странными лапами и маленьким хвостиком. Одной лапой оно трогает ассирийское «древо жизни», орнаментированное, однако, как оперение на шеях грифов.

Таким образом, получается, что изготовивший марликский кубок мастер использовал готовые художественные образы, существовавшие ранее в изобразительном искусстве нескольких стран. Все они для него в равной степени были чужими, потому и сам кубок с «историей козы» нельзя отнести ни к одному из тех культурных миров, изобразительные традиции которых нашли в нем свое отражение.

Воспроизведенные на кубке композиции – это своего рода «цитаты» из различных «изобразительных текстов», потерявших для мастера и свой первоначальный смысл, и свою символику. Он в своей работе, видимо, пользовался теми сюжетами и мотивами, которые были широко распространены в Северо-Западном Иране в VIII или даже VII веках до нашей эры.

Сочетание в одном ювелирном произведении нескольких (причем весьма далеких друг от друга) художественных традиций позволило ученым предположить, что мастер был иранцем, а сделанный им кубок – одно из наиболее ранних произведений иранского искусства из числа дошедших до нас.

Содержание иранского мифа, запечатленного на кубке, не сохранилось до наших дней, но ученые установили, что это повествование составлялось из различных историй – позднеассирийской лани с детенышем, эламского козла у ассирийского «древа жизни», касситской горной козы и грифов…

Обезьяноподобное создание – это самостоятельная фантазия мастера, некий сказочный персонаж, связывающий все изображенное на кубке в единое повествование. Для этого персонажа у мастера не было никакой модели, никакой похожей композиции; он – порождение его фантазии.

Вероятно, среди памятников Северо-Западного Ирана со временем, может быть, и обнаружится похожая процессия зверей, но сочетание ее с грифами не встречается больше нигде, кроме этого кубка. Зато с их помощью создатель марликского кубка все же рассказал нам свою историю. Изображение на кубке – это рассказ о жизни и смерти, простой, бесхитростный рассказ, начисто лишенный сложной смысловой символики.

Скифские сокровища из сибирской коллекции Петра I

В 1715 году уральский горнозаводчик Никита Демидов прислал в подарок Екатерине I («на зубок» новорожденному царевичу) 100 тысяч рублей золотом и несколько золотых предметов из сибирских курганов. Эти вещи были найдены бугровщиками – людьми, которые промышляли поиском старинных курганов и извлекали оттуда ценности. Многие купцы Сибири и Приуралья покупали добытые таким путем сокровища и переплавляли их, наживаясь на сбыте золота.

Петр I решил положить этому конец и издал указ, предписывавший все интересные и необычные находки сдавать властям. Вскоре князь М.П. Гагарин, губернатор Сибири, прислал в Санкт-Петербург много старинных золотых предметов, которые и легли в основу первой и единственной в мире коллекции золотых сибирских вещей. Сначала коллекцию эту хранили в Петровской кунсткамере, а в 1859 году передали в Эрмитаж. С этого года была учреждена Императорская археологическая комиссия, которой было поручено собирать сведения о памятниках древности и разыскивать предметы старины, относящиеся преимущественно к отечественной истории и жизни народов, обитающих на огромных пространствах России.

С течением времени коллекция разрослась, и составляющие ее экспонаты географически вышли далеко за рамки одних только сибирских курганов. Сейчас в ней находится и знаменитое на весь мир «скифское золото».

…Широкой полосой от Дуная до Енисея (и дальше в Забайкалье и Монголию) тянется огромная степь, разрезанная на части полноводными реками. С давних пор на этих бескрайних, как море, просторах расселялись родственные народы, не стесняемые никакими преградами. Здесь расцветали однородные культуры и создавались обширные империи, часто не очень долговечные. Здесь пролегали пути опустошительных завоеваний и великих переселений народов.

Степь, как и море, редко бывала спокойной: то в одном ее месте, то в другом поднимались бури, которые часто заносили курганы (земляные насыпи) – эти характерные черты евразийского пейзажа. Курганы тянулись во все стороны горизонта, куда бы вы ни смотрели. Одни из них еле возвышаются над степью, другие поднимаются конусовидной или полушаровидной горой. Часто такие горы достигали высоты 20—25 метров и сотен метров в окружности.

Особенно большими размерами и сложностью могильного устройства отличаются курганы с погребениями скифских вождей. [16] Подавляющее большинство скифских курганов было разграблено еще их современниками, но не только… Так, например, богатые Келермесские курганы в 1903 году были раскопаны не специалистами, а одним кладоискателем – неким техником Д.Г. Шульцем. Он раскопал в Прикубанье четыре неразграбленные насыпи, в которых нашел много дорогих вещей – уборы и вооружение погребенных.

И хотя Келермесские курганы были разграблены, впоследствии ученые нашли здесь прекрасное серебряное зеркало, украшенное с тыльной стороны гравировкой и обложенное тонким золотым листом, на котором оттиснуты замечательные рисунки.

Тыльная сторона зеркала разделена радиусами в виде веревочки на восемь секторов, острые углы которых заполнены двумя лепестками. В центре зеркала эти лепестки образуют большую розетку, а остальная часть каждого сектора заполнена изображениями животных и мифологическими сюжетами, причем те и другие чередуются между собой в правильном порядке. Так, например, в одном из секторов в полный рост в длинной (до пят) одежде представлена Кибела – крылатая восточная богиня, владычица зверей. Она держит за передние лапы двух львов, трусливо поджимающих хвосты. В соседнем секторе изображена борьба быка со львом, а под этой сценой фигура кабана.

Одними из интереснейших экспонатов скифской коллекции стали предметы, обнаруженные в 1862—1863 годы в Чертомлыкском кургане (севернее города Никополя), и среди них великолепный золотой горит – колчан для стрел и одновременно футляр для лука. Сделал этот горит греческий мастер-ювелир, он же украсил его рельефами на сюжеты античной мифологии. В двух ярусах, например, на нем изображены сцены, рассказывающие о жизни и подвигах Ахилла – с момента, когда его ребенком обучают стрельбе из лука, до последнего эпизода – когда его мать, богиня Фетида, сжимая в руках урну с прахом погибшего сына, оплакивает его.

Большие размеры золотой обкладки горита, прекрасно выполненные чеканные рельефы, казалось бы, говорят о том, что такая драгоценная вещь может существовать только в единственном экземпляре. Но более поздние находки[17] позволили ученым предположить, что ювелирная мастерская в какой-то из греческих колоний Причерноморья изготовила с одной формы несколько горитов и отправила их своим заказчикам (скифским царям) в разные места.

Древние эллины исполнили и знаменитый на весь мир золотой гребень из кургана Солоха – одного из редких неограбленных скифских погребений. Это была громадная насыпь высотой 18 метров, включавшая два погребения. Центральная могила имела форму прямоугольного колодца с двумя камерами, вырытыми по его длинным сторонам.

Найденный в кургане гребень относится к рубежу V—IV веков до нашей эры – периоду расцвета древнегреческого искусства. Создатели гребня учитывали вкусы заказчиков, так как были хорошо знакомы с культурой Скифии. Верхняя часть гребня сделана в виде скульптурной группы, изображающей битву между скифами. Запечатлен решающий момент схватки, когда всадник и пеший столкнулись с противником, только что потерявшим своего коня. Детали изображения проработаны настолько тонко, что видна каждая прядь волос на голове одного из воинов, членики панциря на всаднике, нашитые на одежду бляшки-украшения, рана и вытекшая из нее кровь на шее упавшей лошади.

За счет точно рассчитанного расстояния между фигурами древние мастера достигли композиционного единства, гармонии и равновесия объемных масс. Две горизонтальные полосы с зажатыми между ними фигурками пяти львов служат основанием для главной скульптурной группы и создают переход к зубцам гребня.

Очень характерно изображены на гребне лошади – небольшие, с длинными хвостами и коротко подстриженными гривами. Всадник резко осадил своего коня, и тот встал на задние ноги, а раненая лошадь лежит на спине с поднятыми вверх согнутыми ногами.

А в 1853 году во время раскопок близ Феодосии были найдены уникальные по мастерству исполнения серьги. Они явили миру образцы того своеобразного вида древнегреческого искусства, который принято называть микротехникой. Каждая серьга состоит из богато орнаментированного диска, края которого покрыты несколькими рядами зерни. На внутренней поверхности дисков размещены восемь изящных пальметок с розетками у оснований, а центр их украшает пышный многолепестковый цветок.

Главное украшение каждой серьги – многофигурная композиция, выполненная в микроскопических формах. Здесь представлен широко распространенный в Афинах вид спортивных состязаний. Во весь опор мчатся четыре коня, запряженные в колесницу, которыми управляет крылатая богиня Ника. Справа от нее стоит воин с большим щитом, готовый вот-вот выпрыгнуть из колесницы, чтобы самому закончить бег до финишной ленты.

Древнегреческий мастер исполнил на серьгах и такие детали, как узор на щите героя-воина, и даже каждое перышко на крыле богини. В «Феодосийских серьгах» зернь настолько мелка, что ее невозможно рассмотреть без лупы. Только при сильном увеличении видно, что крохотные зерна соединены по четыре и размещены рядами. Именно такие детали отделки и создали всемирную славу «Феодосийским серьгам», тем более что изобретенная древнегреческими мастерами техника зерни впоследствии была утрачена.

Неудивительно, что после феодосийской находки эти серьги сразу же привлекли внимание золотых дел мастеров. Многие ювелиры Петербурга и Парижа пытались сделать копию украшения, но задача оказалась невыполнимой из-за незнания способа пайки и состава припоя, которые применяли античные мастера. Даже знаменитый Карл Фаберже, пытавшийся повторить «Феодосийские серьги», потерпел неудачу. Он не смог выполнить лунницу, сплошь покрытую зернью. Крохотные, едва заметные простым глазом золотые шарики в античном памятнике были равномерно распределены по всей поверхности. При создании копии К. Фаберже не удавалось соединить даже три зернышка – они сливались и не держались на серьге. А ведь он использовал достижения современной ему техники, в частности, оптику, которой не имели античные мастера. Впоследствии после долгих усилий ювелиры сумели соединить только три зерна вместо четырех, а древняя техника зерни по существу и по сей день остается неизвестной.

Золотой сакский человек

Обобщенным термином «саки» в исторической науке называются скотоводческие племена Средней и Центральной Азии. Их защитное вооружение в последнее время привлекает пристальное внимание ученых, но вещественные материалы по их изучению очень скудны, как мало и изобразительных источников. Гораздо большую информацию можно почерпнуть из трудов античных авторов. Так, например, древнегреческий историк Флавий Арриан в своем сочинении «Анабасис Александра» говорит о «тщательно защищенном броней засырдарьинском саке», однако до нашего времени сохранилось весьма ничтожное количество оборонительных доспехов саков – всего около пятнадцати остатков панцирей. А между тем в Скифии (близкой и современной сакам по культуре и языку) металлическое защитное оружие, и особенно панцири, представлено в сотнях экземпляров.

В исторической науке был один курьезный случай, когда сакам и бактрийцам приписали броню из железных пластинок. Но это был случай, когда персидский царь Дарий III вооружал новобранцев своей армии оружием из царских арсеналов, в том числе и панцирями для людей и коней. Однако это были персидские доспехи, не имеющие никакого отношения к сакам: последние могли их использовать только в качестве воинов персидского царя.

Наиболее ранние материальные свидетельства о сакских металлических доспехах происходят из восточных областей Средней Азии – из Ферганы и Таласской долины. Это были гравированное изображение на роговой пластинке (V—IV века до нашей эры) и бронзовая фигурка воина на ритуальном светильнике (IV—III века до нашей эры), ставшие первыми изображениями сакского воина в доспехах. Благодаря им ученые установили, что верхняя часть панциря покрывалась довольно крупными прямоугольными пластинами, а нижняя, вероятно, более мелкими. На обоих изображениях панцирь имел высокий стоячий воротник, сплошь состоящий из узких вертикальных пластин.

А совсем недавно, всего несколько лет назад, казахский археолог Кемаль Апишев сделал поистине сенсационное открытие: он откопал «золотого человека», сразу же ставшего знаменитым. Археолог наткнулся на него в кургане Иссык – погребении сакского вождя V—IV веков до нашей эры. Воин был одет в замшевую куртку красного цвета, сплошь обшитую золотыми бляшками. Голову его венчал высокий кожаный колпак, украшенный фигурками зверей и птиц.

Высокая шапка и шейные украшения – символы светской и духовной власти – говорят о том, что при жизни «золотой человек» был царем или жрецом, отмеченным богами.

В настоящее время «золотой человек» выставлен в освещенной стеклянной витрине краеведческого музея в новой столице Казахстана – городе Астана. Это черный манекен в золотой сверкающей кольчуге: лицо знатного сака сейчас затянуто темным бархатом – оно без носа, безо рта, без глаз и без зубов…

Вместе с золотыми доспехами в кургане Иссык был обнаружен и скелет сакского вождя, вернее, не полный скелет – всего несколько фрагментов его. Поэтому ученым пока трудно сделать полный анализ, у них даже есть сомнения по поводу того, юноша это или девушка.

Некоторые исследователи выдвигают предположение, что это может быть Томирис – легендарная царица массагетов, убившая великого персидского царя Кира, основателя ахеменидской династии. Примерно в середине VI века до нашей эры Кир покорил восточно-иранские провинции, некоторые районы Афганистана и Индии, а также среднеазиатские области – племена саков, Маргиану, Хорезм, Согдиану, Бактрию и другие. Осенью 539 года до нашей эры персы захватили Вавилонию, после чего все западные страны до границ Египта добровольно подчинились Киру. Затем персидский царь решил обезопасить северо-восточные границы своего обширного государства от вторжения массагетов – кочевых племен.

О битве между их армиями, которая происходила на восточной стороне Амударьи в начале августа 530 года до нашей эры, Геродот писал, что она была самой жестокой между варварами. Стоя друг против друга, персы и массагеты осыпали друг друга тучами стрел. Затем, исчерпав запас стрел, они схватились врукопашную – с кинжалами и копьями в руках.

И степняки одолели… Почти все персидское войско пало на поле битвы, погиб и сам царь Кир. Когда труп его нашли, Томирис повелела засунуть голову персидского владыки в мех с кровью.

«Ты хитростью захватил моего сына, – сказала она при этом. – И тем самым погубил меня. Насыться же теперь кровью, которую ты всегда жаждал и которой не мог насытиться!».

Иранские ковры из пазырыкских курганов

Стриженый пазырыкский ковер иранской работы является самым древним в мире из числа дошедших до нас, так как он был выполнен 2500 лет назад. Проведенные впоследствии исследования показали, что он был соткан еще в эпоху ахеменидских царей. Обычно изделия из шерсти не выдерживают подобного испытания временем и гибнут. Пазырыкский ковер сохранился почти полностью потому, что долгое время находился в промерзшем грунте вблизи российско-монгольской границы – в могиле древнего алтайского кочевника.

Раскопки алтайских курганов и найденные там предметы открыли совершенно новый мир, о котором можно было только догадываться. Появились коллекции изделий из кожи, дерева, войлока и разнообразных тканей. Еще в конце XVIII – первой трети XIX века прекрасную коллекцию найденных на Алтае художественных произведений составил алтайский инженер П.К. Фролов. Среди них особенно замечательными были хорошо сохранившиеся деревянные резные изделия, какие встречались при раскопках и скифских курганов Причерноморья.

Алтайские курганы, как и многие другие, были основательно разграблены ворами. Так, например, в одном из них даже трупы оказались беспорядочно разбросаны, а некоторые и вовсе исчезли. Все они были раздеты, головы у нескольких были отрублены: по предположениям ученых, вероятно, для того, чтобы снять гривны – дорогие шейные украшения. У одной из женщин были отрублены стопы обеих ног, голени и кисть правой руки. Даже войлочная обивка была содрана со стен одной из погребальных камер, чтобы извлечь медные гвозди, которыми она была прибита.

Обнаружил пазырыкские ковры советский профессор С.И. Руденко. Они находились в пятом Пазырыкском кургане вместе с трупами коней: один ковер был войлочный с аппликациями, другой – ворсовый, шерстяной.

Войлочный ковер, по предположениям исследователей, являлся скорее всего частью шатра, так как он был большого размера – 30 квадратных метров. На нем чередуются орнаментальные фигуры и несколько раз повторяющаяся композиция. Композиция эта изображает всадника, стоящего в развевающемся платье перед богиней, которая сидит на троне и держит в руке пышное растение.

Эта культовая сцена напомнила ученым изображения, которые были распространены и в искусстве Северного Причерноморья: сидящая богиня символизирует плодородие природы. Растение с изгибающимися ветвями, которые заканчиваются стилизованными цветами и листьями, как считают ученые, не имеет ничего общего с формами деревьев и листьев в сибирском искусстве: скорее оно напоминает китайские орнаменты.

Богиня сидит в профиль в кресле с точеными ножками и отогнутой спинкой, заканчивающейся такой же стреловидной фигурой, как и на ветках находящегося в ее руке растения.

Изображенная на ковре голова богини, по-видимому, обрита, как это было сделано и у женщин, погребенных в Пазырыкских курганах. На голове богини надета шапка с назатыльником, украшенным по тулье широкими треугольниками. У богини плоский затылок, высокий лоб, глаза с прямыми бровями, крупный нос с горбинкой и тяжелый выступающий подбородок. Одета богиня в подобие длинного (до лодыжек) халата, запахнутого на левую сторону и украшенного орнаментом в виде крупных угловатых завитков.

У обращенного к богине всадника густые волнистые волосы, на лице – длинные, закрученные кверху усы. В одной руке всадник держит повод, другой руки не видно. Одет он в короткую куртку, украшенную вдоль плеча, по борту и подолу шитьем. Украшен большими кругами и развевающийся сзади всадника плащ. Такого плаща ученые не встречали ни в скифских находках, ни у саков, а впервые они появились на боспорских фресках и рельефах сарматского периода.

Уникален и ворсовый ковер – самый древний образец этого рода изделий. На центральном поле ковра многократно повторяется один и тот же рисунок – квадратная рамка с крестообразной фигурой из четырех лепестков и треугольником листиков между перекрестиями. Ученые еще расскажут нам о смысле четырехлепестковых цветков, расположенных параллельными рядами, и о символике цветовой гаммы этой реликвии.

Поле ковра обрамлено бордюром из пяти полос. В первой из них представлен ряд маленьких квадратов с фигурой орлиного грифона с повернутой назад головой. Вторая полоса занята многократно повторяющимися фигурами пасущихся оленей с зубчатым рогом на голове. Все олени обращены в левую сторону.

Третья полоса состоит из таких же крестообразных фигур, что и в центре ковра, но без квадратных рамок. Самой широкой является четвертая полоса, в которой расположены чередующиеся всадники – верховые и спешенные, направляющиеся вправо. Хотя человеческие фигуры на ковре изображены весьма схематично, но головные уборы их даны вполне отчетливо: это башлык с заломленным назад верхом, завязанный под подбородком.

Спешившиеся всадники, ведущие коней на поводу, помещены так, что видны только их бюсты и ноги. Зато лошади изображены во всем своем великолепии – с изогнутыми шеями и в богатом уборе. На голове каждой из них высится султан, а узда украшена бляхами. На спине у них вместо седла (видимо, поверх войлочного потника) положен узорчатый коврик, обрамленный бахромой и фестонами.

Пятая полоса повторяет первую – ряд маленьких квадратов с фигурой орлиного грифона с повернутой назад головой.

Шерстяной ворсовый ковер имеет прямоугольную форму (1,89 х 2 метра) и отличается необычайной тонкостью работы. Равномерно подстриженные и образующие сплошной бархатистый покров нити так плотно увязаны на основе, что в каждом квадратном сантиметре ковра умещается 36 таких узлов. Современному мастеру потребовалось бы полтора года напряженной работы, чтобы создать что-либо подобное этому ковру.

Почему этот ковры считаются именно иранскими? На кайме ковра часто встречаются повторяющиеся рисунки мифического крылатого существа – желто-пятнистого оленя и два изображения человека: взбирающегося на коня и сидящего на коне.

Желто-пятнистый олень, одно из наиболее редких животных в мире, обитал всегда лишь в одном месте – на севере Ирана (его так и называют – «иранский желто-пятнистый олень»). Уже одно это говорит об иранском происхождении пазырыкских ковров. А вот еще одна интересная деталь: на каждом коне – седло, сделанное из ковра ручной работы. Получается «ковер в ковре», и это свидетельствует о том, что ковроткачество старше пазырыкской находки.

О персидских коврах сложены поэмы, их сравнивают с роскошным благоухающим садом, полным прекрасных цветов, плодов, птиц, диковинных зверей и сказочных существ. Такой ковер – радость для глаз, он благотворно действует на зрителей творческой энергией своих создателей. И даже если в других странах персидские ковры и вызвали целые школы подражателей, имитация все равно остается имитацией. Никаким чужеземным мастерицам не удается вложить в свое творчество все оттенки смысла, присущего оригиналу. «Физически» все как будто бы то же самое, но дух подлинности отлетает. Наверное, именно это и имел в виду американский художник С. Сарджент, когда однажды как-то сказал: «Вся живопись итальянского Ренессанса не стоит одного кусочка иранского ковра!».

Саркофаг Александра Македонского

Если бурная жизнь Александра Македонского нам известна более или менее подробно, то гибель его в неполных 33 года остается загадкой: умер ли он естественной смертью или пал жертвой заговора? Некоторые историки (И.Г. Дроизен, П. Клоше и др.) причины смерти царя сводят к болезни: организм Александра был истощен нечеловеческим напряжением и не выдержал малярии. Согласно этой версии, Александр Великий по возвращении в Вавилон заболел восточной лихорадкой в какой-то ее особой тяжелой форме, от которой вскоре и скончался.

Версия эта вызывала сомнение еще у античных историков, и некоторые из них оставили нам сведения о насильственной смерти великого полководца. Так, например, по одной версии, Александр заболел лихорадкой после неоднократных пиршеств у Медия. Об этом пишут древние историки Флавий Арриан, Плутарх, Диодор и Юстин, расходясь друг с другом лишь во взглядах на течение болезни.

Диодор писал, что Александр Македонский, выпив большой кубок вина, вдруг (словно пораженный сильным ударом) громко вскрикнул и застонал. Друзья вынесли его на руках, уложили в постель и неотлучно сидели при нем. Болезнь усиливалась, но врачи ничем не могли помочь македонскому царю. Юстин, подтверждая эти сведения, определенно заявляет, что дело не в восточной болезни, а в коварном убийстве…

До сих пор не найдено и ни одного материального памятника, прямо сообщающего дату смерти Александра Македонского (впрочем, как и дату его рождения). Дошедшие до нас свидетельства древних авторов неоднозначны и недостаточно определенны: одни историки называют дату смерти Александра Великого только месяцем на языке древнего календаря (без указания года какой-либо эры), другие, наоборот, только год – 113-й или 114-й Олимпиады. Точно перевести древние календарные даты на язык юлианского календаря невозможно, так как наши знания в этом вопросе неполны. Поэтому в исторической литературе можно встретить более десяти разных дат смерти Александра Македонского по юлианскому календарю – от мая 324 года до сентября 323 года до нашей эры.

Как только Александр Македонский умер, из-за его наследства начались споры и раздоры. Военачальники и вельможи начали враждовать между собой: так прошло семь дней, а тело его оставалось непогребенным. Наконец тело набальзамировали, положили в золотой гроб, а на голову покойного надели царский венец. Временно Александра Македонского захоронили в Вавилоне, но еще два года сподвижники спорили, куда везти на триумфальной колеснице золотой саркофаг своего бывшего повелителя.

Потом саркофаг выкопали и направили в Македонию, но в Сирии Птолемей I напал на траурный кортеж, отобрал «трофей» и перевез его в Мемфис, где и захоронил близ одного из древних храмов бога Амона. Правда, другие исторические свидетельства говорят о том, что верховный жрец Мемфиса выступил против захоронения тела Александра Македонского в городе: «Его нельзя оставить здесь. Отвезите его в город, построенный около Ракотиса. Ибо место его захоронения будет несчастливым, отмеченным войнами и кровавыми сражениями».

Когда тело Александра Великого в роскошной лодке прибыло в Александрию, Птолемей повелел повторить бальзамирование, тело поместили в новый саркофаг, который установили в мавзолее на центральной площади. Флавий Арриан так описывает похоронную процессию, двигавшуюся по улицам Александрии:

«В колесницу с золотыми спицами и ободьями на колесах были впряжены 8 мулов, украшенных золотыми коронами, золотыми колокольчиками и ожерельями из драгоценных камней. На колеснице стояло отлитое из золота сооружение, напоминающее паланкин со сводчатым куполом, украшенным изнутри рубинами, изумрудами и карбункулами.

Внутри паланкина висели четыре картины. Первая изображала богатую колесницу искусной работы, в которой восседал воин со скипетром в руках. Колесницу окружали гвардия в полном вооружении и отряд персов; впереди шли воины древнегреческой тяжеловооруженной пехоты.

На второй картине была нарисована вереница слонов в боевом облачении; на шеях у них сидели индийцы, а на крупах – воины армии Александра Македонского.

Третья картина изображала отряд кавалерии, совершающий маневр во время сражения.

На четвертой картине были представлены корабли в боевом построении, готовые атаковать вражеский флот, виднеющийся на горизонте.

Под паланкином находился украшенный рельефными фигурами квадратный золотой трон; с него свисали золотые кольца, в которые были продеты гирлянды живых цветов, менявшихся каждый день. Когда внутрь паланкина падали лучи солнца, драгоценные камни купола ослепительно сверкали и освещали тяжелый золотой саркофаг, в котором покоилось тело, умащенное благовониями».

На протяжении долгих столетий археологи многих стран предприняли более 100 попыток напасть на след гробницы Александра Македонского. Многие из них были убеждены, что великий царь похоронен именно в Александрии. Исследователи опирались на исторические факты, которые подтверждали, что после смерти Александра к его усыпальнице приходили на поклонение многие выдающиеся люди. Когда римский император Август прибыл в Египет, чтобы лично наказать мятежных Антония и Клеопатру, он (узнав об их самоубийстве) потребовал, чтобы его отвели к могиле величайшего из македонцев. Однако знаменитый полководец античности тогда лежал почему-то уже в стеклянном саркофаге…

Цезарю Калигуле принадлежал щит Александра Македонского, который он (по преданию) достал из захоронения во время одной из своих египетских поездок. Однако ни в одной исторической хронике не указывалось, где находится гробница непобедимого полководца. Может быть, поэтому все попытки отыскать ее кончались безрезультатно.

Золотой саркофаг, стеклянный… А есть еще мраморный саркофаг из Сидона, широко известный под названием «Саркофаг Александра». Он является произведением эллинских мастеров конца IV века. На одной из его продольных сторон в высоком рельефе представлена битва Александра Македонского с персами.

«Сражение было горячим с обеих сторон, греки и персы беспощадно убивали друг друга. Все разъярились и дрались, как лютые звери. Македоняне и греки с такой отчаянной яростью бросились на персов, что сам Дарий смутился и не знал, что делать. Около его колесницы уже лежали груды убитых».

Вот сцены этой битвы и были изображены на «Саркофаге Александра». Большая композиция состоит из полных движения фигур, очень убедительно передающих разгар схватки. Фигуры сражающихся полны силы и энергии, резким контрастом с ними кажутся безжизненные тела убитых. Древний скульптор старательно передал различия в одежде и вооружении персов и греков, только один из героически сражающихся представлен обнаженным.

Изображенные на саркофаге фигуры сохранились очень хорошо, утрачены только детали, сделанные из металла, и некоторые части вооружения воинов. Ценность «Саркофага Александра» состоит еще и в том, что на нем хорошо сохранилась полихромия. Палитра, которой пользовался мастер при росписи саркофага, очень богата: он применял лиловую, пурпурную, синюю, желтую, красноватую и коричневую краски. Краской обозначены чепраки коней, ими расцвечена одежда и вооружение воинов, а также их волосы и глаза. Именно благодаря полихромии было достигнуто впечатление живого, сосредоточенного взгляда.

В 1989 году в поисках гробницы Александра Македонского специалисты из Греции начали раскопки в 25 километрах от оазиса Сива, выбрав этот район не случайно. В Сиве Александр Македонский побывал, чтобы убедить египтян и свое войско, что в его жилах течет кровь бога Амона. В храме этого бога находилась статуя Амона, украшенная золотом и драгоценными камнями. Голова и руки статуи были прикреплены к туловищу шарнирами.

Когда Александр Великий предстал перед Амоном, главный жрец храма сообщил ему, что бог признает его своим сыном. При словах жреца статуя будто бы произвела движение головой и руками, что и было истолковано как согласие бога.

Название «Мираки» (как предположили ученые) произошло от древнегреческого слова «миракион», что в переводе означает «человек, умерший совсем молодым». Кроме того, сам оазис стали называть Сивой только несколько столетий назад, а до того он был известен как Сантария. Эксперты в области древних языков дали такую интерпретацию этого названия: «Место, где покоится Александр».

Так где же оно, это место? С 1990 года греческие археологи пришли к выводу, что они раскапывают «необычайно величественное строение», которое могло принадлежать только особо почитаемой царственной особе.

Сегодня уже довольно точно можно представить, как выглядела «усыпальница» Александра Македонского. Комплекс состоял из храма и непосредственно самой гробницы. Он был окружен гигантской (толщиной 2 метра) стеной, украшенной фресками и цветными росписями. Главные ворота вели в просторное помещение, охраняемое двумя каменными львами. В зале площадью 210 квадратных метров археологи откопали заваленные плитами небольшие камеры, которые до тех пор никем не вскрывались. В одной из них, по преданию, и должны были храниться останки бога-царя.

В пользу этой версии говорят не только размеры раскопанного комплекса. По заключению экспертов все постройки и росписи совершенно нехарактерны для древнеегипетской архитектуры и настенной живописи, зато имеют много общего с оформлением македонских гробниц. Кроме того, здесь были найдены обломки алебастрового саркофага, изготовленного за пределами Египта.

В гробнице археологи откопали и уникальное изображение льва, подобное которому раньше встречалось только в древнегреческих храмах. Однако самым убедительным доказательством является укрепленный над входом в гробницу барельеф с восьмиконечной звездой – личным символом Александра Македонского.

В конце января 1995 года были обнаружены предметы, которые заставили учащенно биться сердца многих ученых. Это были три стелы с надписями на древнегреческом языке, расшифровка которых почти полностью подтвердила предположения археологов. Надпись на первой стеле гласит:

«Александр. Амон-Ра. Во имя почтеннейшего Александра я приношу эти жертвы по указанию бога и переношу сюда тело, которое такое же легкое, как самый маленький щит, – в то время когда я являюсь господином Египта. Именно я был носителем его тайн и исполнителем его распоряжений. Я был честен по отношению к нему и ко всем людям. И так как я последний, кто еще остался в живых, то здесь заявляю, что я исполнил все вышеупомянутое ради него».

Этот текст был написан приблизительно в 290 году до нашей эры, а автором его является Птолемей I – ближайший соратник великого Александра, которому знаменитый полководец завещал перевезти свои останки в Сиву.

Надпись на второй стеле гласит следующее:

«Первый и неповторимый среди всех, который выпил яд, ни мгновения не сомневаясь».

Третья стела свидетельствует:

«В этом районе проживают 400 тысяч человек, 110 тысяч из них служат в армии и 30 тысяч солдат охраняют гробницу».

После объявления результатов раскопок тихий оазис Сива стал больше напоминать многомиллионный город. Сюда бросились иностранные корреспонденты и журналисты, делегации египетских министерств и обществ по охране ценностей. Людской поток был настолько велик, что к месту раскопок даже проложили шоссе.

А между тем, несмотря на сенсационные находки, не убавилось и число скептиков, которые сомневаются в том, что захоронение в Сиве принадлежит Александру Македонскому.[18] Один из египетских историков, например, считает, что нет ничего удивительного в том, что в Сиве нашли «македонскую гробницу». По его мнению, это означает только то, что оазис находился на оживленном пути между Египтом и греческими поселениями в Ливии.

Подобной точки зрения придерживается и М. Джонс, директор германской археологической миссии, который считает, что только в Александрии нужно искать захоронение великого полководца. По его мнению, желание Александра Македонского быть похороненным в Сиве еще не служит доказательством того, что его тело действительно было перевезено из Вавилона в этот отдаленный оазис.

Однако греческие археологи надеются, что дальнейшие раскопки дадут ответ на волнующий мировую науку вопрос: где же покоятся останки великого завоевателя?

Аполлон Бельведерский

Подлинников греческой скульптуры до наших дней сохранилось очень мало. В первые века христианства, а также во время варварских нашествий и во времена раннего средневековья почти все античные бронзовые статуи были переплавлены. Мраморные изображения богов и героев низвергались с пьедесталов, и очень часто благородный мрамор использовался для выжига извести.

Копией греческого оригинала, первоначально созданного в бронзе Леохаром – придворным скульптором Александра Македонского, ученые искусствоведы считают и статую Аполлона Бельведерского. Статую нашли в XV веке в Анцио – во владениях кардинала Джулиано делла Ровере. Взойдя на папский престол и став папой Юлием II, он повелел поставить статую в Оттогонском дворике Бельведерского дворца в Ватикане.

Прекрасное тело греческого бога венчает горделиво посаженная голова, чуть поднятая вверх и резко повернутая влево. Идеальное лицо оживлено взглядом чуть-чуть асимметрично посаженных глаз. Сверкающий взгляд Аполлона устремлен вдаль.

Из того, что за спиной бога имеется колчан, можно предположить, что в вытянутой левой руке он держал лук, тогда как в правой был, по-видимому, другой атрибут Аполлона. Остатки его еще заметны на верхнем конце ствола, и судя по ним, некоторые исследователи предполагают, что античный бог держал лавровую ветку, увитую повязкой.

Плотно обвивая грудь и плечи, широкой массой за спиной Аполлона собирается плащ, составляя задний фон, на котором (словно перед занавесом) вырисовывается прекрасное тело.

Ствол дерева слева введен был в мрамор для устойчивости, а в бронзовом оригинале его, конечно, не было. Статуя Аполлона Бельведерского поразительным образом воплощает собой то, что древние греки называли «теофанией» – «внезапным вступлением в реальный мир доселе незримого божества».

Рано возмужавший Аполлон еще в юном возрасте убил змея Пифона (Дельфиния), опустошавшего окрестности Дельф. В Дельфах Аполлон основал свое прорицалище, там же учредил в свою честь Пифийские игры и был прославлен жителями Дельф в священном гимне.

Скульптор Леохар, создавая свое произведение, может быть, желал представить Аполлона наступающим на врага, который в страхе отступит перед лицом грозного бога. Древний мастер мог быть вдохновлен тем рассказом, когда Аполлон в 278 году до нашей эры отразил нападение галлов на Дельфы.

Враги, напуганные громом, молнией, землетрясением и снежной бурей, отступили не только от стен осажденного ими города, но и вообще бежали из пределов Греции. Миф рассказывает, что во время своего чудесного избавления дельфийцы видели Аполлона, который в образе юноши, сияющего неземной красотой, поднялся над своим храмом через отверстие на его крыше. Божественная легкость походки и позы, поворот головы – все это заставляет предположить, что Леохар хотел изобразить бога идущим, но не походкой людей. Движения Аполлона выходят за границы природы, они были найдены самим скульптором.