100 великих сокровищ Ионина Надежда

Владимирская икона Божьей Матери

В конце 1840-х годов в Москве было напечатано «Сказание о чудотворной иконе, именуемой Владимирской», в котором сообщалось, что чудесную икону написал «богогласный евангелист Лука, самовидно зря на истинную Богородицу при животе ее». Ученые по-разному относились к этому предположению, в частности, профессор Снегирев называл Владимирскую икону Божьей Матери «памятником апостольских времен». А Д.А. Ровинский утверждал, что эта древнейшая икона «принесена из Греции в Россию» и что она неоднократно обновлялась – в 1514, 1566 годах и «кажется, еще раз после 1812 года».

Выдающийся русский археолог Н.В. Покровский отмечал, что ответить на некоторые вопросы или хотя бы чуть-чуть прояснить их могло только «тщательное изучение письма этой иконы как первоначального, так и реставраций, быть может, неоднократных». «Но, – прибавлял он с сожалением, – сделать этого нельзя».

И действительно, Владимирская икона Божьей Матери была святыней столь неприкосновенной, что даже великий князь Сергей Александрович, пожелав отремонтировать этот памятник к коронации Николая II, мог решиться лишь на секретное укрепление иконы. Это было известно только духовенству Успенского собора и производившим реставрацию мастерам О.С. Чирикову и М.И. Дикареву.

Таким образом, долгое время (более полувека) русская наука не могла установить, памятником какой эпохи и какого стиля является Владимирская икона Божьей Матери. Соответствуют ли действительности указания некоторых письменных источников о евангелисте Луке? Не легенда ли рассказ о ее происхождении из Византии и неоднократных реставрациях?

Написанный в Византии (около 1130 года) чудный образ Богоматери принадлежал к тому типу икон, которые назывались «Елеус», а на Руси это слово перевели как «Умиление», и закрепилось за подобным типом композиции название Богоматерь «Умиление». Эта икона стала национальной святыней земли русской, а название «Владимирская» к ней пришло позднее.

Теперь уже установлено, что Владимирская икона Божьей Матери была привезена на Русь в середине XII века. Это было долгое путешествие – сначала из Византии в Вышгород – княжеский дворец под Киевом, а потом во владимиро-суздальские земли.

Князь Андрей Боголюбский не любил стольный Киев-град, хотел править в великокняжеском Владимире. А какая столица без своей святыни! И еще при жизни своего отца, киевского князя, решился Андрей Боголюбский на невиданное дело: тайно увез покровительницу Руси в далекую от Киева владимиро-суздальскую землю.

Русские люди верили, что Богоматерь «Умиление» способна творить чудеса. На пути из Киева, в одиннадцати верстах от Владимира, конь, везший икону, вдруг остановился. Все сочли это чудесным предзнаменованием, и Андрей Боголюбский повелел заложить на этом месте село Боголюбово. Икона украсила новопостроенную церковь Успения Пресвятой Богородицы. На ее оклад, согласно преданию, князь отдал больше 30 гривен золота, кроме серебра, драгоценных камней и жемчуга.

После смерти князя много нашлось охотников завладеть этой святыней. Побывала Владимирская икона Божьей Матери в руках рязанского князя Глеба. Страшной опасности подвергалась она, когда в 1238 году орды татар ворвались во Владимир. По преданию, долго всматривался в скорбный лик Богоматери сам хан Батый и, не выдержав Ее взгляда, вышел из церкви.

В августе 1395 года Владимирская икона Божьей Матери была торжественно перенесена в Москву, еще раз явив чудо: 26 августа 1395 года Тамерлан навсегда оставил русские земли.

Бросил свой огненный взгляд на чудотворную икону и грозный царь Иван IV, смиренно молился перед ней о даровании побед над недругами благочестивый сын его Федор Иоаннович. А когда подступил к Москве крымский хан Казы-Гирей, Борис Годунов повелел доставить в свой воинский лагерь Владимирскую икону Божьей Матери. И было в стане русских воинов великое ликование…

Потом наступили времена великих смут и потрясений. Прошли и они, и несколько веков великая святыня русского народа пребывала в покое. Лишь однажды чудотворная икона вернулась в город, именем которого была названа. В 1812 году, во время наполеоновского нашествия, ее на несколько месяцев увезли во Владимир.

Как уже говорилось выше, Владимирская икона Божьей Матери подвергалась неоднократной реставрации. После ее очередного раскрытия в 1919 году оказалось, что от первоначальной композиции уцелели только лица и небольшие фрагменты торса и рук Богомладенца. Очертания обеих фигур дошли до нас лишь в живописи начала XVI века.

Согласно летописи, в 1514 году в Москве, в палатах московского митрополита Варлаама, была произведена реставрация, которая захватила всю площадь иконы. На нее был наложен новый левкас, слегка заходящий на уцелевшие остатки ее древней живописи, прочно державшиеся на деревянной доске. Тогда были вновь написаны темный торс, голова и левая рука Богоматери, а также тело Богомладенца, окутанное сияющими золотыми одеждами. Нежность, с которой Пречистая Богородица склоняется к своему Младенцу, вызывает в душе каждого верующего эмоциональный отклик.

Сокровища тамплиеров

Когда крестоносцы в 1119 году захватили Иерусалим, они были поражены великолепием мусульманской мечети «Купол скалы». Более того, они были уверены, что это и есть храм Соломона, и называли его храмом Господним – по латыни «Tamplum Domini». Отсюда произошло и название ордена рыцарей-монахов – тамплиеры (храмовники), основанного в 1119—1120 годы.

По преданию орден тамплиеров основали бургундские рыцари Гюг де Пен и Готфрид Сент-Омар. Вместе с семью другими рыцарями они создали небольшой воинский отряд для охраны дорог, ведущих в Иерусалим. Через некоторое время все члены братства дали обет иерусалимскому патриарху и приняли ряд статей монашеского устава. Король Болдуин Фландрский, глава основанного крестоносцами Иерусалимского королевства, выделил ордену здание рядом с мечетью «Купол скалы», и здесь была устроена первая обитель ордена.

Впоследствии римские папы тоже стали осыпать рыцарей-храмовников своими милостями. Тамплиеры получили право строить свои церкви, иметь свои кладбища, их не могли отлучить от церкви, они же получили право снимать наложенное церковью отлучение. Все движимое и недвижимое имущество тамплиеров освобождалось от церковных налогов, а десятина, которую они собирали сами, полностью поступала в казну ордена. Ни один духовно-рыцарский орден, а их было основано в Палестине немало, не имел таких прав и привилегий.

Неудивительно, что вскоре после своего основания орден тамплиеров стал процветать и богатеть. Центр его находился в Иерусалиме, но Иерусалимское королевство было лишь одним из приоратов ордена. Такие же приораты находились в Англии, землях Французского королевства, Португалии, Венгрии, Ирландии и других землях.

Тамплиеры не признавали над собой никакой власти, они не подпадали под юрисдикцию властей тех земель, на территории которых находились. У ордена храмовников были своя полиция и свой трибунал.

Богатство храмовников уже через век после создания ордена поражало воображение современников. Они владели землями, домами в городах, укрепленными замками, разнообразным движимым имуществом и неисчислимым количеством золота. В 1192 году они купили у английского короля Ричарда I остров Кипр за 100 000 византионов (800 000 золотых рублей) – немыслимую по тем временам сумму.

Но пока тамплиеры копили богатства и скупали в Европе земли, дела крестоносцев в Палестине шли все хуже и хуже. После того как султан Салах-ад-Дин захватил Иерусалим, им пришлось уйти из Палестины. Эту потерю храмовники восприняли довольно спокойно, ведь их земельные владения в Европе были достаточно велики, а богатства огромны.

Кроме того, орден создал флот и добился монополии на плавание по Средиземному морю между Европой и Ближним Востоком. Его корабли перевозили войска крестоносцев и богатых паломников, среди которых были и щедро платившие за услуги принцы.

Особенно сильны позиции тамплиеров были во Франции, так как значительная часть рыцарей ордена происходила из французского дворянства. Кроме того, к этому времени они были уже настолько опытны в финансовых делах, что нередко возглавляли казначейства своих государств.

У тамплиеров был свой банк, и золото сразу же пускалось в оборот. В то время большинство французских городов имело весьма ограниченные средства, и если появлялись свободные деньги, их в первую очередь тратили на укрепление городских стен. Но в течение нескольких лет во Франции нашлись деньги для строительства огромных готических соборов. Единственная организация, которая была способна на это, – орден тамплиеров. Менее чем за сто лет было построено 80 огромных соборов и 70 храмов поменьше.

Казалось, что во Франции ничто не угрожает благополучию ордена, но наступило время царствования короля Филиппа IV Красивого – правителя жестокого и властного. Он всю жизнь свою посвятил борьбе за единую, могучую и централизованную Францию, и в его планах совсем не было места ордену тамплиеров, во владениях которого не действовали ни королевские, ни общецерковные законы. Кроме того, Филиппа Красивого стало сильно беспокоить и влияние ордена на финансовые дела королевства.

К концу XIII века доходы ордена во Франции в несколько раз превышали доходы королевской казны, то есть тамплиеры по сути дела начали определять финансовую политику государства… И Филипп Красивый решил покончить с властью ордена на территории своего королевства.

Короля поддержал и народ, потому что репутация ордена к тому времени была уже сильно подпорчена. Рыцари занимались ростовщичеством, а для человека средневековья благородство происхождения и воинская доблесть были с ним несовместимы. Заносчивость храмовников, их пренебрежение к местным обычаям и традициям привели к тому, что среди народа распространились самые мрачные слухи. Говорили, будто на Востоке тамплиеры заразились какой-то ересью и отреклись от Христа, будто они служат «черную мессу», а на своих тайных собраниях предаются противоестественным оргиям.

В то время резиденция храмовников находилась в неприступном замке Тампль, в окрестностях Парижа. Высоченные стены замка окружал глубокий ров, а к одной из семи башен замка был переброшен подъемный мост, который удерживался толстыми цепями. Сложная система рычагов и блоков позволяла в считанные секунды поднимать и опускать мост, открывать и закрывать могучие дубовые ворота и устанавливать за ними массивные железные решетки. В этом замке хранились несметные сокровища и золото ордена, которые не давали покоя французскому королю.

Против тамплиеров Филипп Красивый возбудил инквизиционное дознание, и в ночь на 13 октября 1307 года Великий магистр ордена Жак де Молле и высшие сановники по приказу главного инквизитора Франции Гийома де Ногаре были обвинены в ереси и арестованы. Одновременно был наложен арест на все имущество и владения ордена.

Скорый суд приговорил узников к сожжению заживо. За казнью, свершившейся на одном из островов Сены, наблюдал сам Филипп Красивый и члены его семейства, а потом король лично руководил конфискацией сокровищ ордена. Он резонно полагал, что в столь важном деле доверять нельзя никакому вельможе. Все золото тамплиеров до последней монеты должно стать собственностью короля!

Но каково же было разочарование Филиппа Красивого, когда добыча оказалась не столь громадной, как хотелось бы. Видимо, основную часть своих сокровищ тамплиеры успели спрятать, и все усилия короля найти их были безуспешны.

После разгрома ордена о его сокровищах постепенно стали забывать, но через несколько столетий золото тамплиеров вновь оказалось в центре внимания. В 1745 году в одном из старинных архивов был обнаружен любопытный документ – письмо, которое Жак де Молле сумел передать перед смертью племяннику графа Гийома де Божё – своего предшественника на великом посту. В письме говорилось: «В могиле твоего дяди, Великого магистра де Божё, нет его останков. В ней находятся тайные архивы ордена. Вместе с архивом хранятся реликвии: корона иерусалимских царей и четыре золотые фигуры евангелистов, которые украшали Гроб Христа в Иерусалиме и которые не достались мусульманам. Остальные драгоценности находятся внутри двух колонн, против входа в крипту. Капители этих колонн вращаются вокруг своей оси и открывают отверстие тайника».

Найденный документ заинтересовал историков, и они занялись изучением хроник XIV века. После долгих исследований удалось выяснить, что после казни Жака де Молле юный граф Гийом де Божё обратился к Филиппу Красивому с просьбой позволить ему вывезти из замка Тампль хранившийся там прах его знатного родственника. Король дал такое разрешение, и, возможно, осуществляя перезахоронение, юный граф извлек из колонн золото и другие драгоценности и перепрятал их в другое место. Ученые считают эту версию вполне правдоподобной, потому что одна из колонн в замке Тампль действительно оказалась полой.

Среди гипотез о том, куда же граф переправил сокровища ордена, была и такая: гроб с мнимыми останками Великого магистра был перенесен в фамильный склеп графов де Божё, находящийся в их родовом замке. Проверить эту гипотезу удалось только спустя несколько десятилетий – во время Великой французской революции. Подозрительные места замка были разобраны так, что вся территория превратилась в хорошо вспаханное поле. Однако ни в одном из склепов, ни в тайных подвалах замка, ни в земле сокровищ не нашли.

После этого опять наступило затишье, но длилось оно недолго. В 1870-х годах Париж подвергся реконструкции, в результате которой церковь тамплиеров была снесена. Одна из могил в открывшемся подземелье оказалась пустой, вот тут снова и вспомнили о магистре де Божё, в могиле которого его преемник хранил архивы и сокровища.

Вскоре удалось найти еще один документ. В нем говорилось, что семейство де Божё, кроме обследованного уже имения, владело еще и замком Аржиньи, расположенном в департаменте Рона. В свое время замок этот не был объектом посягательств Филиппа Красивого. Несмотря на свой почтенный возраст, замок хорошо сохранился. В верхней части его главной башни (Башни восьми блаженств), сложенной из подогнанных друг к другу каменных глыб, есть восемь отверстий. Эта башня и многие другие помещения замка испещрены никому не понятными знаками – таинственной письменностью тамплиеров. Одни историки считают, что знаки эти – ключ к разгадке тайны, другие – что это заклинания против нечистой силы, в существовании которой рыцари-тамплиеры не сомневались.[36]

А теперь вернемся опять на несколько веков назад, в то время, когда король Филипп Красивый стремился найти сокровища ордена. Слово «сокровища» в средние века обозначало, как утверждает французский историк Жан де Майе, еще и тайные архивы. Среди множества признаний, вырванных у членов ордена, его особенно заинтересовало одно. В протоколе показаний рыцарь Жан де Шалон утверждает, что в ночь перед арестами из Парижа вышли три крытые повозки, груженные сундуками с сокровищами (то есть тайными архивами) Храма. Повозки сопровождал конвой из 42 рыцарей, груз и рыцари должны были прибыть в один из портов, где их ждали семнадцать кораблей.

Жана де Майе в этом факте поражает несоответствие числа кораблей и содержимого трех повозок. Но, возможно, к порту направлялись обозы и из других районов Франции? И в них находились секретные архивы ордена, которые надо было спрятать в надежном месте.

В какой же порт могли направиться рыцари в ту тревожную ночь? Конечно же, в Ла-Рошель – порт, принадлежавший тамплиерам. Другие были ненадежны, и там не было кораблей ордена. Но достиг ли этот секретный груз пункта назначения? Сейчас мы знаем, что архивы ордена не значатся в списках имущества, захваченного королем Филиппом Красивым. А имена рыцарей, сопровождавших таинственный груз, названы в числе тех, кто избежал ареста. Среди кораблей, нашедших убежище в Португалии, не было кораблей из Ла-Рошели: они исчезли навсегда.

Но куда же все-таки ушли корабли, груженные сокровищами ордена, которые удалось спасти в 1307 году? Может быть, действительно в земли Нового Света, о существовании которого тамплиеры знали. И одним из доказательств этого является найденные в конце 1980-х годов в Национальном архиве Франции печати ордена, захваченные людьми Филиппа Красивого в 1307 году. На одной из них видна надпись: «Sekretum Templi» – Тайна Храма. В центре печати расположена фигура американского индейца в набедренной повязке. Голову его украшает убор из перьев, какой носили индейцы Северной Америки, Мексики, Бразилии. В правой руке индеец держит лук, под луком изображена свастика – крест с изогнутыми концами (этот символ был распространен в Скандинавии в эпоху викингов).

Так что тамплиеры знали о существовании континента, который мы теперь называем Америкой. И это была их большая тайна – тайна настолько важная, что сохранение ее поручили Великому магистру и самым высшим иерархам ордена. Сокровища ордена так и не найдены, и где они – об этом до сих пор спорят ученые.

Странствия Золотой Бабы

Вот уже несколько десятков лет ученые, искатели приключений и просто авантюристы ищут следы легендарной Золотой Бабы. Рассказы о ней заставляют учащенно биться многие сердца и манят в неведомые края. Одних толкает на ее поиски предание, что она сделана из золота; другие откликаются на образ Золотой Богородицы, который носит в своем сердце каждый. Но никто не знает, откуда она пришла и куда ушла…

Известный российский историк А. Асов в своем исследовании приводит несколько версий о ее происхождении. Одни говорят, что Золотую Бабу принесли из Китая, другие считают ее родиной Иран или Индию, третьи – Древний Рим. Последний раз эту святыню видели в 1930-х годах в тайном святилище кызымских ханов – в бассейне реки Обь, поэтому некоторые ученые считают, что Золотая Баба не были принесена ниоткуда, а является произведением местных сибирских мастеров.

Самое древнее упоминание о загадочной Золотой Бабе встречается в Новгородской летописи за 1398 год. Записано оно было после миссионерской деятельности Стефана Пермского, который ходил по пермской земле: «Сей научи Пермьскую землю вере Христове, а прежде кланялися зверем и деревом, воде, огню и Золотой Бабе». Вслед за Стефаном шли стрельцы и разрушали языческие святилища пермяков, а на их месте ставили церкви.

О Золотой Бабе писали и иностранные ученые. В Западной Европе интерес к неведомой Югре (стране угров) возник благодаря сочинениям итальянца Юлия Помпония Лэта, который считал, что угры – предки современных венгров – участвовали в походе Алариха на Рим и в разграблении города. «На обратном пути, – пишет Помпоний Лэт, – часть их осела в Паннонии и образовала там могущественное государство; часть вернулась на родину к Ледовитому океану и до сих пор имеет какие-то медные статуи, принесенные из Рима, которым поклоняются как божествам». Итальянцы считали, что Золотую Бабу вывезли из Рима угры, которые в союзе с готами разрушили Римскую империю, а Золотая Баба – это будто бы статуя Юноны.

Писал о Золотой бабе и поляк М. Меховский в своем «Трактате о двух Сарматиях»: «За областью, называемой Вяткой, по дороге в Скифию, стоит большой идол Золотая Баба… Соседние племена весьма чтут его и поклоняются ему». С тех пор известия о Золотой Бабе стали широко распространяться, ее помещали на картах Московии англичане А. Дженкинсон и А. Вид. А. Дженкинсон, например, на своей карте сделал такую надпись: «Золотая Старуха пользуется поклонением у обдорцев и югры. Жрец спрашивает этого идола о том, что им следует делать и куда перекочевывать, и идол (удивительное дело!) дает вопрошающим ответы, и предсказания точно сбываются».

Особенностью этих карт являлось следующее обстоятельство: чем позднее карта, тем дальше на Восток отодвигалась Золотая Баба. Может быть, первоначально ей поклонялись только в пермских краях, а потом – в связи с христианизацией этих мест – ее перенесли за Урал?

Рисунки Золотой Бабы у разных авторов различны. У М. Меховского, например, это статуя стоящей женщины, у А. Вида – женщина с рогом изобилия, а у С. Герберштейна она изображена в виде богини Минервы с копьем в руке. Через восемь лет его же Золотая Баба напоминает сидящую Мадонну с ребенком на руках. Итальянец Гваньини писал, что Золотая Баба была вытесана из камня и представляла собой женщину с двумя детьми, одного ребенка она держала на руках, другой стоял рядом и назывался ее внуком.

Золотую Бабу почитали и славянской богиней. По многочисленным сведениям ханты, манси и русских старожилов, Золотая Баба долгое время хранилась в Белогорье – местности на Оби близ впадения в нее Иртыша. Это подтверждает и Сибирская летопись, в которой повествуется о приключениях Богдана Брязгина, ближайшего друга и соратника Ермака. После взятия в 1583 году остяцкого городка Самар он посетил в Белогорье мольбище остяков «богыне древней; нага с сыном на стуле сидящая; приемлюще дары от своих, и дающе ей остатки во всяком промысле, а еже кто по обету не даст, мучит и томит; а хто принесет жалеючи к ней, тот пред ней пад умрет, имеща бо жрение и съезд великий. Егда же вниде им слух приезд Богдана, велела спрятатися и всем бежати; и многое собрание кумирское спрятаща и до сего дни».

Через некоторое время исчезнувшее из Белогорья божество объявилось в бассейне реки Конды. Его тайно перенесли туда белогорские ханты, но потом следы Золотой Бабы теряются. Православный миссионер Григорий Новицкий, проповедовавший в начале XVIII века христианское учение остякам, пытался найти спрятанную статую и уничтожить ее, но сделать это ему не удалось. Он смог собрать лишь много ценных сведений как о самом кумире, так и тайном святилище, в котором хранилась Золотая Баба.

Так какое же божество олицетворяет Золотая Баба? Некоторые ученые предполагают, что так могли называть золотую (или позолоченную) Мадонну с младенцем, которую завезли в пермскую землю, а оттуда она попала в Западную Сибирь. Однако М.П. Алексеев, один из авторитетных знатоков «биографии» Золотой Бабы, считает даже саму догадку эту неправдоподобной, «хотя бы потому, что русские не имели скульптурных образов Мадонны; а если и имели, то резались они из дерева и, кроме того, конечно, едва ли куда вывозились из церквей». В своем исследовании «Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей» М.П. Алексеев предположил, что Золотая Баба – это статуя бодхисатвы милосердия Авалокитешвары, который в китайском буддизме приобрел женский образ Гуаньинь – богини милосердия. Гуаньинь была спасительницей тех, кто подвергался опасностям во время морских плаваний или переходов через высокие горы.

Иконография Гуаньинь не противоречит изображениям Золотой Бабы на средневековых картах; возможно, у нее был какой-то более древний прототип индуистского божества.

Версия М.П. Алексеева как будто объясняет и еще один феномен, связанный с Золотой Бабой. В героическом эпосе якутов есть легенда о Дьес Эмигет (Медной статуе), которая издает звук, «как сверчок». Некоторые ученые предположили, что эти звуки могли быть вызваны трубами, но ни на одном из известных рисунков такие трубы не изображены. Другие считают, что звук издавал особый свисток, в который дует ветер; высказывалось даже предположение, что сама Золотая Баба – это колокол. Если же речь идет все-таки о Гуаньинь, то одна из ее статуй в Тибете имела белую раковину, издающую нежный звук плещущегося моря. Когда раковина звучала, Гуаньинь излучала «мягкое сияние»; Дьес Эмигет тоже испускала «синий цвет».

Однако возражение М.П. Алексеева, будто скульптурные изображения Мадонны «никогда не вывозились из церквей», М. Косарев считает неубедительным. По той простой причине, что в истории известны многократные набеги хантов и манси на пермские земли, когда разорялись села и посады и вывозилась бытовая и церковная утварь. Таким образом, эти племена были знакомы с христианским богом еще задолго до похода в Сибирь Ермака. Упоминавшаяся выше Сибирская летопись свидетельствует, что ермаковские казаки с удивлением узнали, что ханты нередко используют в качестве священных идолов христианские изображения.

Князь Н.С. Трубецкой, известный русский этнограф, считал, что Золотая Баба изображает Калтась (Калташ-Экву) – жену верховного ханты-мансийского бога Нуми-Тарума. Манси считали Калтась матерью всего живого: она покровительствует новорожденным, определяет судьбу и срок жизни каждого человека, отмечая их жизненный путь на священных бирках.

Версии, гипотезы, предположения… Их очень много, но однозначных ответов на вопросы – «Как на самом деле выглядела Золотая Баба? Какое божество она олицетворяла и куда исчезла?» – до сих пор нет.

В 1981 году в местах, близких истокам Северной Сосьвы, побывал пермский кинооператор М.А. Заплатин, рассказавший впоследствии о встречах с местными старожилами. Один старый манси говорил ему, что в горы ходить нельзя, ибо там находится Сарни-Эква («Золотая Женщина»): «Вам ее не найти. Ее куда-то утащили наши старики, а потом убили сами себя».

Но куда «утащили»? На север? Знаменитый фламандский картограф Г. Меркатор нанес на карту у устья Оби слова «Zolotaja baba». Устье Оби – это южная часть полуострова Ямал, которая находится за Полярным кругом, в зоне вечной мерзлоты. В. Нейман, поддерживающий версию М.П. Алексеева (что Золотая Баба – это статуя бодисатвы Авалокитешвары), задается вопросом: «Почему статуя из Центральной Азии оказалась так далеко от своей родины?». Он выдвигает очень любопытную гипотезу о том, что арии пришли в Центральную Азию 7—8 тысяч лет назад с погибших арктических островов. Может быть, впоследствии кто-то из их потомков в поисках своей далекой прародины отправился назад на север и взял с собой Золотую Бабу… Статую, которая тогда еще напоминала незабытую богиню жителей Арктики, а затем стала святыней угров.

Гентский алтарь в соборе Святого Бавона

В 1521 году, во время путешествия по Нидерландам, немецкий художник А. Дюрер записал в своем дневнике о приеме, который ему устроили в Генте: «…староста гильдии живописцев и художники оказали мне много чести, прекрасно меня приняли, предложили мне свои услуги и вечером отужинали со мной. В среду рано утром (10 апреля) они повели меня на башню св. Иоанна, откуда я мог обозреть весь большой удивительный город… Затем я видел картину Яна, это драгоценнейшая и превосходнейшая картина, и особенно хороши Ева, Мария и Бог-Отец».

Гентский алтарь уникален. Он явился плодом вдохновенного мастерства двух братьев-художников, Губерта и Яна ван Эйков (а может быть, и кого-то еще из подмастерьев) и благочестивых намерений и действий богатых заказчиков. В алтаре отразились не только их религиозные идеи, но и самые разнообразные представления о мире и о месте в нем человека. В Гентском алтаре присутствует все, что и в окружающем мире, все здесь смешалось: подробный и неторопливый рассказ с пленительными деталями, таинственная недосказанность характеров, грозная сила скрытых страстей и непосредственное восхищение радостями бытия. Потому-то строгое религиозное чувство сочетается здесь с радостным и поэтичным восприятием земной красоты, идеальные образы соседствуют рядом с портретами реальных людей, сложная теологическая символика с простыми человеческими эмоциями. Из гармонии всего этого и складывается удивительное явление искусства, неповторимое и ни с чем не сравнимое.

Заказчиками алтаря были Йодс Фейд, один из богатейших людей Гента (впоследствии он стал бургомистром города), и его супруга Изабелла Борлют. Они и заказали алтарь для своей фамильной капеллы, находящейся в церкви Святого Иоанна (так первоначально назывался собор Святого Бавона).

Гентский алтарь представляет собой большой деревянный складень. Ученые потратили немало сил и стараний, чтобы установить, кто из двух братьев сыграл главную роль в создании алтаря. Считается, что старший брат, Губерт, начал работу, а Ян закончил ее. Но подпись на раме алтаря не содержит сведений о том, какие части алтаря выполнил Губерт, а какие Ян.

В непраздничные и невоскресные дни алтарь представал перед посетителями капеллы закрытым. Самой удивительной на внешних створках Гентского алтаря является сцена «Благовещение», традиционная для створчатых алтарей. Здесь художники изобразили коленопреклоненную Деву Марию и архангела Гавриила, который принес ей божественную весть.

Работая над алтарем, братья Эйки, уже в процессе самой работы, меняли композицию и живописную структуру, изменяли детали, а порой под их удивительной кистью возникали совершенно новые решения. Так, например, первоначально сцена «Благовещение» была увенчана стрельчатыми арками, но потом они были заменены иллюзионным изображением потолка комнаты. Этим решением мы обязаны Яну ван Эйку, любившему пространственное единство. Скудные предметы быта и городской пейзаж за окном он написал достаточно подробно. Фигуры Марии и архангела Гавриила, написанные Губертом, масштабно несколько не соотнесены с интерьером, он как будто слишком низок для них, но это несоответствие почти не замечается.

Над «Благовещением» по краям (в полукруглых нишах) изображены пророки Захария и Михей, а в центральной нише, разделенной рамой, – Эритрейская и Кумская сивиллы. Все эти персонажи пророчествовали об изображенном событии – «Благовещении».

Нижний ряд внешних створок алтаря занимают донаторы – портреты его заказчиков. Они предстают преклоненными перед статуями двух святых – Иоанна Крестителя (патрона церкви Святого Иоанна) и Иоанна Богослова (ему посвящена капелла этой церкви). Фигуры донаторов написаны с такой силой, какой не обладают реальные человеческие фигуры. Их лица, тела и одежды завораживают зрителя. Случайные складки одежды нашли вечный покой, навсегда остался неподвижным свет на их лицах, да и сами лица словно остановились в своей многосложной жизни. Мгновение обратилось в вечность, случайное обрело непреложную силу закона. Чуть поднятые брови Йоса Фейда, морщины на высоком лбу, выражение сосредоточенной рассеянности, которую испытывает привыкший молиться человек, – вот что мы видим в фигуре донатора.

Две фигуры по углам как бы входят в картину с земли. Ибо дальше, ближе к середине и верху, меркнут, гаснут земные краски, и рядом с фигурами донаторов в нишах стоят уже не люди из плоти и крови, а статуи. Цветом художники наделили лишь сцены земной жизни, лишь те фигуры и предметы, что связаны с грешной землей. Сквозь оттенки холодноватой слоновой кости скульптур лишь кое-где пробиваются живые розовые и золотистые тона, как будто художник не обделяет их плотью и кровью, но не решается сделать их просто людьми. Только в крыльях ангела мелькают яркие краски, ведь крылья – это изящное украшение, нечто почти реальное. А между Марией и архангелом Гавриилом картина вновь наполняется цветом, там идет обыденная жизнь – комната, простые вещи, город за окном.

В «Благовещении», как отмечают исследователи, еще царствует чопорная условность готики. По-рыцарски склонил лилии перед Девой Марией архангел Гавриил, и будто в торжественном оцепенении подняла к нему глаза будущая Богоматерь. Но видение это, чуть оживленное бледными оттенками красок, возникло в реальной комнате, где вещи имеют свой цвет и свою тяжесть: здесь теплой золотистой медью сияет умывальник, солнечные пятна зажигают блики на стекле и металле, здесь оживает сама душа вещей. А в проеме окна – город на закате: поблескивают под заходящим солнцем остроконечные крыши, хрупкий шпиль колокольни, башни замка и рассекающие высокое бледное небо стремительные птицы… Огромный мир вступает в низкую, безмолвную комнату. Но это чудо еще будничное, а когда распахиваются створки алтаря, наступает чудо праздничное. С алтаря льется такое лучезарное солнце, какого Фландрия никогда не знала. Братья ван Эйки сотворили то, чем природа обделила их родину, даже солнечная Италия, природа которой сама утоляла стремление к многоцветью, не всегда видела на своих полотнах подобное кипение красок.

«Поклонение агнцу» является сердцем всего алтаря. Нет ничего многозначительного и печального в этой традиционной сцене. Ягненок, из шеи которого льется в жертвенный фиал кровь, кажется изделием искуснейшего ювелира, а не жертвенным агнцем. В воздухе, будто потеряв связь с земным тяготением, застыли золотые кадила, которыми взмахнули ангелы с пестрыми крылышками. Золотые лучи тонкими линиями льются из нимба, окружающего голубя – Святой Дух. Сцена из Священного писания превратилась в алтаре в сказку, нарядную мистерию, сыгранную праздничным днем на фламандской земле.

Со всех сторон к агнцу, кровь которого превратилась в источник жизни, медленно и торжественно приближаются святые, праведники и праведницы. Первый план слева занят пророками, философами, мудрецами – всеми, кто предсказал рождение Спасителя. Тут же находятся античный поэт Вергилий и великий Данте.

Ярким солнечным светом залит широкий зеленый луг. Среди травы видны ландыши, маргаритки, легкие одуванчики, фиалки, лилии, ирисы и другие цветы. Луг уходит далеко в глубину, где зеленеют небольшие рощицы, лужайки, леса и заросли кустов. На заднем плане цветущие розы чередуются с виноградными кустами, ель растет рядом с буком, а еще – вишни и смоковницы. Современные ученые насчитали в Гентском алтаре более 30 видов растений, так тщательно были прописаны каждый листок и каждый лепесток цветка.

В картине верхнего ряда изображен Бог-Отец, царящий над всем окружающим. Торжественно восседает он на троне, устремив вперед бесстрастный взгляд. Строго симметричные черты лица его идеально прекрасны. Голова окружена сиянием на золотом фоне, а тиара сверкает холодным блеском. Драгоценными камнями усыпаны большая застежка на груди Бога-Отца и корона у подножия трона. Рубиново-красный цвет одежд подчеркивается матовым сиянием жемчуга, переливами зеленых изумрудов и синих сапфиров. Правая рука Бога-Отца поднята вверх, в левой Он держит скипетр из прозрачного хрусталя. Каждая деталь этой более чем полуметровой картины выполнена с ювелирной точностью и столь тщательно, что зрители как будто ощущают мягкость тканей, холод металла и хрупкость хрусталя.

Чуть ниже Бога-Отца расположились Дева Мария и Иоанн Креститель, еще ниже – ангелы музицирующие и ангелы поющие.

«Поющие ангелы» стоят перед резным пюпитром с нотами. Выражение их лиц различно: у одних сосредоточенно нахмурены брови, другие безмятежно спокойны, одни смотрят в ноты, другие устремили рассеянный взгляд в пространство. Еще 500 лет назад ван Мандер, первый историк нидерландского искусства, с восхищением писал, что по движениям ангелов зритель может легко догадаться, кто из них поет дискантом, альтом, басом или тенором, но все различные голоса сливаются в едином хоре, и торжественно льется величественная песнь.

Но было время, когда отдельные части этого чудесного алтаря разошлись по разным музеям. Подлинные Адам и Ева были заменены копиями, на которых прародители человечества предстали в кожаных передниках, так как целомудренный правитель Иосиф II повелел заменить оригиналы благопристойными копиями.

Завладев Нидерландами, Наполеон перевез Гентский алтарь в Париж, но в 1816 году его возвратили на родину. Правда, в таком виде, что одному из видевших эти створки они казались совершенно испорченными. Створки этого поистине бесценного сокровища тогда стояли на полу одной из церквей и были покрыты пылью, которая за время переездов просто-таки въелась в них. Однако ключник, водивший путешественника по церкви, радовался возвращению из изгнания этого сокровища. А желая продемонстрировать его достоинства, он поплевал на одну из панелей, потом вытер это место платком, нисколько не подозревая о своем варварстве.

Драматичной оказалась и история створки «Праведные судьи». В 1934 году она была украдена, причем вор распилил доску и поместил изображение статуи Иоанна Крестителя в железнодорожную камеру хранения. Позвонив, он назвал номер камеры властям, желая показать, что владеет и другой частью изображения. Он потребовал у бельгийского правительства выкуп, но власти не приняли его условий, и с тех пор всякие следы «Праведных судей» утрачены.[37]

Изумрудный Будда, Золотой и другие…

В Бангкоке – столице королевства Таиланд – наиболее популярен у туристов и почитаем местным населением храм Изумрудного Будды – образец классической тайской архитектуры. Храм был построен в конце XVIII века королем Рамой Тибоди I, основателем королевской династии, которая правит в Таиланде до наших дней. Его возвели специально для того, чтобы поместить там статую Изумрудного Будды, высота которой около 75 сантиметров. А сколько ей лет – точно не знает никто. Изумрудного Будду в Таиланде называют «Священная Изумрудная Драгоценность». Тайские хроники по-разному, но очень подробно излагают «биографию» Изумрудного Будды. В одной из них, например, рассказывается следующее.

Спустя 500 лет после ухода Будды в нирвану, монах Нагасена решил создать статую Будды, но не из золота или серебра, а из драгоценного камня, обладающего особой магической силой. Бог Индра взялся доставить такой камень, а именно драгоценность Чакравартина, Вселенского императора, – один из семи его атрибутов. Но так как драгоценность эта могла принадлежать только Чакравартину, то боги предложили Индре «Изумрудную Драгоценность», наделенную такой же магической силой. Вот из нее и был сделан Изумрудный Будда, в которого потом по велению Нагасены вошли еще семь реликвий Будды.

Статуя Изумрудного Будды до начала III века оставалась в Индии, потом в целях безопасности ее перевезли на Ланку, а уже отсюда ее увез Анураддхи – правитель Пагана. Во время бури корабль прибило к берегам Камбоджи, где статуя Изумрудного Будды попала в город Ангкор. Через некоторое время жители Ангкора, спасаясь от наводнения, перебрались на территорию Сиама, взяв с собой «Изумрудную Драгоценность».

Правители Сиама долгое время перехватывали статую друг у друга, пока она не попала в город Чианграй, правитель которого покрыл ее от посторонних глаз позолоченной штукатуркой.

В других тайских хрониках те же самые события излагаются с некоторыми вариантами, например, что Изумрудный Будда был упрятан в небольшую пагоду в городе Чианграй, расположенном в одном из северных районов Таиланда. В 1434 году эта пагода была разрушена ударом молнии, и под ее обломками нашли позолоченную статую Будды, которая поначалу не вызвала почти никакого интереса. С этого времени и начались странствия Изумрудного Будды по храмам Лампанга, Чиангмая, Вьентьяня, Тонбури. Они продолжались до тех пор, пока 200 лет назад для него указом тайского монарха не был построен специальный храм.

Через некоторое время часть золотого покрытия статуи осыпалась, и обнажился зеленый камень. Несмотря на свое название она сделана не из изумруда, а из камня, который довольно часто встречается на севере Таиланда, но минералогический состав которого до сих пор точно не определен, хотя ученые высказывают предположение, что сделан Изумрудный Будда из цельного куска нежно-зеленого нефрита. Но порода камня в данном случае даже и не важна, так как для буддистов частичка «истинной сущности Учителя» заключена и в скромной статуэтке, и в высокохудожественном произведении. Потому в Изумрудном Будде прежде всего важно глубокое синевато-зеленое свечение камня, зависящее от освещения и от угла зрения смотрящего. Эта необычная и загадочно-таинственная особенность и объясняет сакральный характер «Священной Изумрудной Драгоценности», которым она обладает в глазах многочисленных паломников. В средние века принцы и придворные Сиама и Лаоса присягали перед статуей на верность тому монарху, который владел ею.

Во второй половине XVI века, когда статуя находилась еще в Лаосе, дважды в год Изумрудному Будде меняли одежду: в начале сезона дождей его облачали в монашеские одежды, с наступлением прохладного сезона – в полное королевское одеяние. В Сиаме при короле Раме I (в конце XIX века) к двум сменам одежды прибавилась еще третья – для жаркого сезона (тоже королевское одеяние). Этот ритуал переодевания Изумрудного Будды и поныне три раза в год самолично совершает король Таиланда.

Храм Изумрудного Будды каждые 50 лет подвергается тщательной реставрации, ответственность за которую несут первые лица королевства. Вход в него охраняют два гигантских изваяния «якшей» – каменных стражников китайской внешности, защищающих храм от всякой нечисти. Их серые неподвижные глаза всегда устремлены в отблескивающие золотом оконные наличники на отбеленных стенах храма.

Изумрудный Будда находится в Зале Собраний. В позе созерцания он восседает на высоком золоченом пятиярусном троне, в свою очередь украшенном многочисленными статуями. Кроме обычного входа, в центральном зале есть еще две парадные двери, пользоваться которыми могут только король и королева. Створки этих дверей вырезаны из тика и отделаны перламутровыми раковинами. Королевский вход с обеих сторон охраняют бронзовые статуи львов, привезенные из Кампучии еще королем Рамой I.

По сторонам от статуи помещены две стеклянные сферы, символизирующие Солнце и Луну. Ниже статуи располагаются богато украшенные вазы, чаши с благовониями, всевозможные подношения и дары от высокопоставленных лиц и простых тайцев.

Стены и потолок главного зала покрыты тонкой высокохудожественной росписью, которая воспроизводит сцены из жизнеописания Будды. Не менее красивы и внешние стены храма, декорированные голубыми и золотыми цветами. Главный зал обнесен невысокой белой стеной, вокруг которой расположены двенадцать павильонов – каждый из них является произведением тайской национальной архитектуры. Росписи, покрывающие стены других строений храмового комплекса Ват Пракеу, представляют сцены из «Рамакияны» – эпической тайской легенды, созданной по мотивам «Рамаяны».

Другой храм Бангкока – Ват По – занимает самую обширную территорию и знаменит находящейся в нем статуей Лежащего Будды. Будда покоится со спокойной улыбкой на лице – в позе перехода в благостное состояние нирваны, которое произошло, согласно летописям, в 543 году до нашей эры. Гигантская статуя (длина ее 46 метров, а высота – 15 метров) умещается в тесном павильоне, который по-тайски называется «вихан». Чтобы увидеть голову Будды, посетителям нужно запрокинуть свою, и только тогда можно оценить грандиозный замысел скульпторов.

Статуя, блистающая позолотой, занимает почти все пространство «вихана», оставляя посетителям только узкий проход. К Будде близко подойти нельзя: во-первых потому, что статуя находится на высоком постаменте, а во-вторых потому, что ложе Лежащего Будды обнесено деревянной решеткой, вдоль которой тянутся ларьки с богатым выбором буддийских сувениров. На решетке висит табличка, сообщающая, что на реставрацию гигантской статуи потребуется несколько миллионов бат, потому здесь и развернута торговля сувенирами.

Существует и еще один вид пожертвований. Паломники и многочисленные туристы покупают при входе в храм небольшие, тончайшие листочки золотой фольги и наклеивают их на фигурку Будды, стоящего у подножия огромной статуи. Только очутившись «в ногах» у Лежащего Будды, можно оценить тот размах, с каким выполнена эта громадная скульптура.

Следуя по периметру решетки, окружающей Лежащего Будду, можно увидеть множество курящихся ароматических палочек. Вокруг гигантской статуи всегда толпятся туристы, желающие сфотографироваться на таком впечатляющем фоне. А вот в королевском храме с Изумрудным Буддой фотографировать строго запрещено, на специальных стендах даже выставлены изъятые у туристов и засвеченные фотопленки.

В храме Лежащего Будды можно услышать и звуки своего рода «металлической капели». Это тоже пожертвования, но в весьма своеобразной форме. Паломники разменивают баты (бумажные купюры) на сатанги (мелочь), а вернее, просто покупают плошку, доверху наполненную мелкими желтыми монетками. Затем они проходят вдоль стены и бросают по одной монетке в металлические чашки, а таких чашек здесь установлено несколько десятков. Вот от этих падающих монеток и раздается звук «металлического дождя». Проходят человек 10—15 жертвователей, и служители храма опорожняют чашки: монетки потоком сыплются в ведерки, а оттуда опять в плошки – для продажи.

Прежде чем войти в храм, обувь следует оставить за порогом, довольно высоко выступающим над каменным полом, и ни в коем случае не ступать на него: это может быть воспринято как оскорбление святыни. Другое дело – благоговейно перешагнуть порог, который на всякий случай укрыт панцирем из прозрачного пластика.

Статуя Лежащего Будды изготовлена из кирпича и цемента, а сверху покрыта золотыми пластинками. Великий Учитель лежит на правом боку, подложив под голову согнутую в локте руку. С противоположной стороны – в другом конце «вихана» – ступни статуи слиты в единой плоскости, инкрустированной перламутром, все пальцы Будды одинаковой длины. Ученые находят у статуи еще 107 признаков, по которым можно определить «настоящего» Будду.

Но не столько размеры, сколько мастерство исполнения и точность в отделке деталей Лежащего Будды приводят в восхищение каждого посетителя. Мельчайшими пластинками ракушек по черному лаку сложены 108 изображений физических воплощений Будды.

В 1950-е годы, во время строительных работ по расширению речного порта в Бангкоке, строители нашли массивную, но малопривлекательную статую Будды, покрытую гипсом. Поскольку в Таиланде все статуи Будды священы, никто не осмелился ее выкинуть. Гипсовый великан нашел прибежище в храме Ват Траймит, где над ним соорудили временный навес.

Так эта статуя и поныне ничем бы не отличалась от многих других изображений Будды, но в ночь накануне перевозки статуи в храм прошел тропический ливень и размочил внешнюю оболочку скульптуры. На следующий день во время транспортировки Будды его уронили на землю, и от падения гипс треснул. Когда испуганные рабочие осмелились подойти к Будде, они не поверили собственным глазам: под гипсом блестело золото.

Историки потом установили, что эту храмовую скульптуру Будды покрыли гипсом специально, чтобы скрыть под ним почти шесть тонн золота от бирманской армии, вторгшейся в Таиланд в XVIII веке.

Алтарь Мариацкого собора в Кракове

Старинный польский город Краков, основанный около 700 года, располагался сначала на небольшом возвышении левого берега Вислы, которая разделяет город на несколько частей. У Кракова, как и у всякого древнего города, есть своя легенда.

Польский князь Крак, добившись мира, все свое внимание уделил внутреннему устройству государства. Сначала на холме, омываемом водами Вислы, он построил королевский замок, затем для его безопасности и великолепия основал город, которому дал свое имя.

Но вскоре Краков постигло страшное несчастье: под Вавельским холмом поселилось огромное чудовище – то ли змей, то ли дракон. Прожорливое чудище похищало крестьянский скот, а иногда даже и людей. Ненасытность дракона так измучила жителей Кракова, что они уже стали подумывать о бегстве из города. И тогда Крак повелел начинить предназначенную для кормления дракона падаль серой, воском и смолой, потом поджечь ее и бросить чудовищу. Дракон проглотил еду и вскоре испустил дух от жара, снедавшего его внутренности.

Князь Крак правил государством мудро и счастливо, он жил долго и умер в глубокой старости. Чтя его память, благодарные жители Кракова похоронили князя с надлежащими почестями и в согласии с обычаем. А чтобы его могила жила в веках и чтобы потомки не забывали о ней, краковяне искусно и умело соорудили из песка курган такой высоты, чтобы вершина его возвышалась над всеми окрестными холмами.

Постепенно Краков рос и расширялся, а во второй половине XIII века в архитектуре города появляется готический стиль, что позволило возводить здания значительной высоты. Новая готическая техника принесла с собой и новую конструкцию стен и перекрытий, а также высокие и большие окна. Так появилось прекрасное здание костела Девы Марии (Мариацкий костел) – самого известного готического собора Польши. В 1223 году епископом Иво Одровонжем при Мариацком соборе была основана самая старая приходская школа.

Костел располагается на Главном рынке – самой большой, великолепной и величественной площади Кракова. Самая высокая башня Мариацкого костела (высотой 81 метр) была самым высоким строением в городе, и находилась она в ведении не церковных, а городских властей, так как играла роль сторожевой башни. С нее хорошо просматривались все окрестности Кракова, и, когда дозорный на Мариацкой башне трубил сигнал, ему отвечали трубачи с других башен. Тогда горожане спешно вооружались и занимали заранее условленные места на крепостных стенах.

До сегодняшнего дня ежедневно каждый час появляется трубач на башне и трубит «гейнал» – старинную военную песнь польских рыцарей. Этот обычай сохраняется в Кракове в течение вот уже 600 лет (с небольшими перерывами), и, как в старину, трубач поворачивается лицом попеременно ко всем четырем частям света. А в двенадцать часов радио транслирует «гейнал» по всей Польше, потому что эта мелодия стала еще и позывными Краковской астрономической обсерватории как сигнал точного времени.

Происхождение «гейнала» связано с эпохой татарских набегов, и древняя легенда рассказывает об этом так.

Однажды находившийся на Мариацкой башне дозорный раньше других заметил приближение врагов и предупредил об этом горожан. Но ему не удалось до конца сыграть сигнал тревоги: татарская стрела пробила ему горло.

В память об этом мелодия «гейнала» и сегодня внезапно обрывается, как в далеком прошлом внезапно оборвалась жизнь зоркого часового.

У южного входа в костел висят средневековые железные оковы. В них в давние времена заковывали грешников и преступников, чтобы выходившие из костела набожные граждане могли их видеть и публично осуждать. Но на такой позор обрекались лишь тяжко согрешившие люди.

Внутри костела огромный высокий неф (28 метров) замыкает радуга, за которой находится сияющий золотом великолепный алтарь работы Фейта Штоса,[38] освещаемый лучами солнца, падающими через средневековые витражи.

Фейт Штос работал над алтарем двенадцать лет (1477—1489 гг.). В конце июля 1489 года мастер Ф. Штос в окружении многочисленных прихожан и членов своей семьи присутствовал на освящении алтаря. С глубоким почтением все поздравляли скульптора, ибо поистине невозможное он исполнил с таким совершенством!

Благодарные жители Кракова освободили его от уплаты всех городских налогов и податей. Да и сами краковяне были людьми состоятельными, ибо алтарь был сооружен на пожертвования мещан и простого народа. Собранная ими сумма в 2808 флоринов равнялась годовому бюджету Кракова.

Алтарь представляет собой полиптих размером 11 х 16 метров и признан лучшим готическим алтарем Европы. Он выполнен из вызолоченного полихромированного липового дерева, почти трехметровые фигуры алтаря вырезаны из цельных стволов, а стволы такой толщины могли иметь только очень старые, 500-летние деревья. Сам алтарь создан чуть более пятисот лет назад, следовательно, материалу, из которого он сделан, – около 1000 лет.

Как пишут немецкие ученые Рут и Макс Зайдевиц, во время освящения алтаря взорам верующих предстали великолепные картины. Алтарь состоит из центральной части и четырех закрывающих ее крыльев. В верхней части алтаря изображено венчание Богоматери, рядом с ней стоят святые Войцех и Станислав, а на крыльях алтаря – двенадцать барельефов, изображающих сцены из жизни Святого семейства. Когда крылья алтаря открываются, верующие видят на них шесть сцен: Благовещение, Рождество, Поклонение волхвов, Воскресение, Вознесение и Ниспослание Святого Духа. Главная сцена алтаря представляет «Семь радостей и печалей Богоматери», «Смерть Марии», «Успение и Вознесение Богородицы».

Во время войны немцы, отлично знавшие художественную цену Мариацкому алтарю, хотели немедленно конфисковать его и увезти в Германию. Но польские патриоты приняли своевременные меры, чтобы укрыть творение Ф. Штоса в безопасном месте. Под руководством профессора К. Эстрейхера они с величайшей осторожностью разобрали алтарь на составные части: все скульптурные барельефы и резные орнаменты были тщательно упакованы и в ночь на 30 августа 1939 года погружены на речное судно. Оно доставило тяжелые ящики в Сандомир, где их спрятали в подвалах местного собора.

Чтобы отыскать Мариацкий алтарь, немцы не останавливались ни перед пытками, ни перед убийствами, и в конце концов им удалось с помощью предателей обнаружить тайник. Вскоре ящики с алтарем Девы Марии разместилось в подвалах берлинского рейхсбанка.

А тем временем вокруг похищенного шедевра разгорались нешуточные страсти. Некоторые высокопоставленные нацисты считали, что Мариацкий алтарь мог бы стать украшением и гордостью «музея фюрера» в Линце. Однако другие нацистские бонзы тоже хотели бы получить алтарь в свои коллекции награбленных произведений искусства. В конце концов в Германии одержала верх идея установить алтарь Девы Марии в Нюрнберге – на родине Фейта Штоса.[39]

Нюрнбергский обер-бургомистр Либель был в восторге от этого предложения, поддержанного и другими фашистскими лидерами, ведь в Нюрнберге регулярно устраивались съезды гитлеровской партии. После «окончательной победы» было решено установить алтарь в кафедральном соборе святого Лаврентия, и план этот утвердил сам А. Гитлер.

В мае 1940 года ящики со скульптурами алтаря перевезли из Берлина в Нюрнберг и разместили в подвалах тамошнего замка. Но собрать и установить алтарь в соборе так и не пришлось, так как город уже бомбила англо-американская авиация. Большую часть ящиков перевезли в другое место, а оставшиеся в Нюрнберге, к счастью, не пострадали.

После разгрома фашизма, в результате долгих поисков алтарь был найден и привезен назад в Польшу. Однако некоторые его части все же оказались в столь плачевном состоянии, что нуждались в длительной и дорогостоящей реставрации. Восстановительные работы заняли несколько лет, и только в 1957 году алтарь возвратился в Мариацкий костел, где он красуется и поныне.

Ненайденное золото инков

Едва Христофор Колумб открыл Америку, как туда, почуяв наживу, хлынула из Европы целая орда обедневших дворян, авантюристов, искателей приключений, кладоискателей, разбойников, воров и прочего бесшабашного люда. Этот пестрый народ разрушал, жег, убивал и, конечно, грабил. Один лишь Ф. Писарро со своими людьми, разрушив дотла процветавшую империю инков, награбил богатства на пять миллионов фунтов стерлингов, и прежде всего золота.

Индейцы древнего Перу не знали ни торговли, ни денег, поэтому им не были знакомы ни воровство, ни грабежи, ни другие преступления. Жизнь их текла размеренно: каждый инка имел свое определенное место, которое он не мог покинуть или сменить.

Золото, которым так славилось Перу, не было у них символом богатства. Инки знали, что такое «могущественный», но понятия «богатый» у них не существовало. Золото для них было священным металлом бога Солнца.[40] Инки поклонялись Солнцу, почитали его родоначальником царей своих. По легенде Манко, сын Солнца, сошел на Землю для того, чтобы образовать человеческий род, научить людей истинной религии, где праведные после смерти будут наслаждаться спокойствием души и тела, а грешники будут вечно претерпевать бедствия и болезни. Манко повелел людям поклоняться и служить отцу своему, он и был у древних народов первым Великим Инкой. Золото предназначалось только для того, чтобы умилостивить бога Солнца, из него делались украшения, скульптурные фигурки, троны Великих Инка, но все это было связано с религиозным культом.

Незадолго до вторжения европейцев Великий Инка Уайна Капак по каким-то причинам вдруг оставил священный город Куско и сделал своей резиденцией крепость Кито (находящуюся сейчас на территории Эквадора). Перед смертью он разделил свою огромную империю на две части: южную со столицей Куско передал Уаскару, одному из своих законных сыновей; а северную часть с городом Кито – внебрачному сыну Атауальпе.

Двое братьев немедленно стали врагами. Атауальпа знал, что его армия в несколько раз сильнее армии Уаскара, и напал на брата. Большинство сторонников Уаскара было убито, а сам он взят в плен и в цепях отправлен в Куско. Сам Атауальпа разбил военный лагерь под Кахамалкой и стал ждать подхода своего полководца Руминьяуи, чтобы во главе своих войск войти в Куско – поверженную к его стопам столицу Великих Инка.

Именно в этот драматический момент на территории нынешнего Перу и высадился Ф. Писарро. Тайные сторонники Уаскара показали конкистадорам скрытые тропы, и те за два месяца достигли Кахамалки.

У перуанских индейцев издавна существовала легенда о том, что всемогущие и добрые боги, бледнолицые, бородатые и светловолосые, когда-то оставили их землю и уплыли далеко за море, но они непременно должны вернуться. Поэтому, встретив испанцев, сидевших верхом на страшных четвероногих чудовищах, доверчивые инки решили, что это и есть либо сами боги, либо посланцы богов. Даже то обстоятельство, что они появились в момент междоусобиц, означало для них, что белые боги хотят помочь одной из сторон.

Уаскар надеялся, что белые боги хотят помочь именно ему. В свою очередь и Атауальпа тешил себя надеждой, что боги пришли только затем, чтобы освятить его триумфальный въезд в Куско.

Ф. Писарро пригласил Атауальпу на пир. Индейский вождь, подчеркивая свое миролюбие, появился на главной площади Кахамалки в золотых, украшенных перьями носилках, в сопровождении великолепной свиты. И сам Великий Инка, и его вельможи прибыли без оружия, что только и нужно было конкистадорам. По сигналу Ф. Писарро испанцы напали на гостей и перебили безоружных вельмож. Атауальпа, оглушенный неожиданным нападением, смотрел, как падали вокруг него преданные ему люди, но сам был даже не в состоянии понять происходящее. А потом самого Атауальпу взяли в плен и заключили в самой отдаленной части его собственного дворца в Кахамалке.

Ф. Писарро оказывал величайшее почтение своему именитому пленнику и старался развеять печаль Великого Инки, которую тот пытался скрыть, притворяясь равнодушным и покорным. Испанцы научили Атауальпу играть в шахматы, и вскоре в этой игре он достиг большого искусства. Испанцы сохранили за ним и некоторую видимость власти. Например, он мог принимать приближенных: при нем находились жены и гаремные девушки, которые прислуживали ему за столом и исполняли любые прихоти и поручения своего повелителя.

Яства за столом подавались Атауальпе только на золотых и серебряных подносах. Одежда Инки, которую он часто менял, состояла из плащей (вытканных из викуньей шерсти настолько тонко, что они казались шелковыми) и шерстяной разноцветной шали. На голове он по-прежнему носил борлу, пурпурные нити которой, смешиваясь с золотыми, падали до самых глаз Инки. Это были символы его прежней власти, хотя Атауальпа понимал, что он является заложником у безжалостных завоевателей. Когда посуда и наряды, которыми Великий Инка хоть раз пользовался, становились ему больше не нужны, их складывали в особый ящик и сжигали, так как то, что хоть раз было освящено прикосновением Великого Инки, не могло быть достоянием других людей.

Внешнее религиозное рвение испанцев не обмануло Атауальпу, вскоре он обнаружил в них жадность к золоту и решил воспользоваться этим, чтобы возвратить себе свободу. Однажды Великий Инка сказал Ф. Писарро, что если тот отпустит его на волю, то он покроет золотом пол комнаты, в которой они тогда находились. Все присутствующие при этом разговоре недоверчиво улыбнулись, и тогда Атауальпа сказал: «Не только покрою я пол, но и наполню комнату золотом так высоко, как только могу достать». Поднявшись на цыпочки, он прочертил рукой линию на стене.

Все смотрели на Атауальпу с изумлением, считая его слова пустым бахвальством человека, который страстно желает получить свободу. Но Франсиско Писарро согласился.

Немедленно были разосланы по всей империи гонцы с повелением Великого Инки: собрать золотые украшения и сосуды из дворцов, храмов и общественных зданий и немедленно доставить их в Кахамалку. Спустя некоторое время комнаты были наполнена золотом и серебром, и Ф. Писарро стал владельцем таких сокровищ, каких не имел в своих сундуках ни один европейский монарх того времени.

Один очевидец рассказывал впоследствии, что сам видел, как для выкупа Атауальпы из Куско прибыл груз чистого золота. Его несли на нескольких носилках, каждые из которых поднимали четыре дюжих мужчины, а на одних носилках было навалено столько золота, что их смогли поднять только 12 носильщиков.

Уплатив выкуп, Атауальпа должен был бы получить свободу, но представления конкистадоров о справедливости были весьма «своеобразны». Индейцы считали невозможным нарушить клятву, а завоеватели, проповедуя милосердие, на самом деле оказались вероломны. И через несколько дней Атауальпа был убит.

Получив огромную долю сокровищ Великого Инки, испанцы сделались безмерно богатыми. Многие из них даже не знали, как перевезти добычу, ибо не все имели лошадей. Но жадность не знает границ, и через несколько месяцев после убийства Атауальпы испанцы разгромили и разграбили Куско.

Вот что писал один из испанских хронистов: «Теперь я поведаю о том, что мы увидели, когда вошли в Куско… В изумлении созерцали мы сосуды из дерева, золота и серебра, хотя лучшие из них были унесены индейцами. Среди прочих вещей мы обнаружили золотое украшение, и индейцы сказали нам не без горечи, что это изображение основателя династии инков. Мы нашли также золотых крабов и сосуды, разрисованные орнаментами из птиц, змей, пауков, ящериц и различных насекомых. Эти драгоценные вещи были обнаружены в пещере в окрестностях Куско. Один индеец нам сказал, что в пещере неподалеку от Виллаконги спрятано множество золотых пластин, которые Уаскар велел начеканить для украшения своего дворца».

Здание храма Солнца в Куско было опоясано карнизом из чистого золота, впаянного в камни. Не только статуя Солнца, но и статуи других богов (бога-творца Виракочи, бога грома и молнии и т.д.), а также знаменитый большой диск, олицетворяющий собой Инки, – были сделаны из золота. Здесь же находились многочисленные золотые музыкальные инструменты, например, барабаны, украшенные к тому же еще и драгоценными камнями.

К зданию Кариканче примыкало еще одно чудо из чудес – так называемый «золотой сад Куско». Древняя легенда рассказывает, что все, что в нем росло, цвело и летало, было сделано из золота. Все, что жители великой империи инков видели вокруг себя, они воспроизвели в этом саду: клочки полей, маис, стада лам с их детенышами, 24 индейских пастуха, срывающие золотые плоды с золотых яблонь. Здесь же «произрастали» и другие золотые деревья и кустарники, на ветках которых сидели золотые пчелы. По земле «ползали» золотые змеи с глазами из темных драгоценных камней и сновали туда-сюда золотые жуки. Этот «золотой сад» был одной из самых причудливых фантазий, которые когда-либо создала рука человека.

Вот как описывал «Золотой сад» один из испанцев: «В саду этом были высажены самые красивые деревья и самые замечательные цветы и благоухающие травы, которые только произрастали в этом королевстве. Многие из них были отлиты из золота и серебра, причем каждое растение изображено не единожды, а от маленького, едва видного над землей побега до целого куста в полный его рост и совершенную зрелость. Там видели мы поля, усеянные кукурузой. Стебли ее были из серебра, а початки из золота, и было это все изображено так правдиво, что можно было разглядеть листья, зерна и даже волосочки на них. В добавление к этим чудесам в саду инки находились всякого рода животные и звери, отлитые из золота и серебра, такие, как кролики, мыши, змеи, ящерицы, бабочки, лисы и дикие кошки.

Нашли мы там и птиц, и сидели они на деревьях так, словно вот-вот собирались запеть, другие же будто покачивались на цветах и пили цветочный нектар. И были еще там золотые косули и олени, пумы и ягуары, все животные и в малом, и в зрелом возрасте, и каждое из них занимало соответствующее место, как это и подобало его природе».

В начале XVI века – во времена правления Инки Уайна Капака – священный Куско был богат необычайно. Этот Инка облицевал стены не только храмов небесного отца и стены своих дворцов, позолота наносилась буквально на весь город. Двери всех зданий в Куско в это время обрамляются золотыми рамами, а еще их вдобавок украшали яшмой или цветным мрамором.

Во время торжественных церемоний 50 000 воинов Великого Инки вооружались оружием, которое было сделано из чистого золота. Для себя Уайна Капака повелел сделать небольшой трон из золота, а сверху покрыть его накидками из перьев попугая. Этот золотой трон был выставлен на главной площади Куско, прямо перед дворцом-резиденцией Великого Инки.

Чтобы и сама площадь имела достойный вид, Уайна Капака повелел изготовить из золота самое большое «ювелирное» изделие, какое когда-либо существовало в мире. По его приказу ремесленники империи «сплели» из чистого золота цепь длиной в 350 шагов (около 250 метров). Эта цепь, весившая несколько тонн, обрамляла главную площадь, и во время религиозных праздников граждане империи, держа ее в руках, должны были танцевать на центральной площади. Чтобы только поднять цепь, требовалась сила двухсот человек.

Чтобы легче было делить награбленное, величайшие произведения искусства инков (за немногим исключением) испанцы переплавили в слитки. Но и это сделать оказалось очень не просто: например, золотое изображение месяца было таким тяжелым, что его невозможно было взвесить ни на одних весах, имевшихся у конкистадоров.

Однако все несметные сокровища, которые испанцы награбили в Перу, были лишь малой частью того, чем владели инки. Педро Сьесо де Леоне, один из завоевателей Перу, говорил впоследствии: «Если бы испанцы, войдя в Куско, не совершили столько злодеяний и не проявили свою жестокость убийством Атауальпы, я не знаю, сколько огромных сундуков потребовалось бы для перевозки в Испанию сокровищ, которые сейчас для нас потеряны, ибо те, кто зарыл их, – мертвы». Когда после завоевания Перу инка Манко II встретился с испанским послом, он высыпал перед ним на стол бокал кукурузных зернышек. Потом взял одно из них в руки и сказал: «Это все, что вы смогли украсть из золота инков». А потом показал на все оставшиеся и сказал: «А это то золото, которое осталось у нас».

И с тех пор, в течение вот уже нескольких столетий, продолжаются его поиски. Сохранилось донесение испанскому королю бывшего солдата Вальверде, который в XVI веке служил в Эквадоре. Солдат женился на дочери одного индейского вождя, который отвел его в тайник, находящийся в Льянганати. Здесь Вальверде взял лишь столько золота, сколько мог унести, и с ним уехал в Испанию.

Эквадорские историки утверждают, что солдат Вальверде существовал в действительности и что упоминаемый документ – подлинный. Тайник, в котором побывал Вальверде, в ХХ веке искали американцы и австрийцы, итальянцы и шведы, но попытки их не имели успеха. Отчасти потому, что Льянганати расположен в исключительно труднодоступной местности.

Не обошлось в этом деле и без оккультных наук. Софья Блаватская, например, «открыла» с помощью гипноза и спиритизма, а потом прочертила на карте тоннель, который протянулся почти через всю Южную Америку. Этот тоннель (равного которому нет и поныне), по ее словам, якобы построили жители древней Атлантиды, а индейцы спрятали в нем свое золото и вход завалили камнями.

Где теперь хранится золото Куско, которое не досталось испанцам? Где тот «золотой урожай», который по законам государства инков ежегодно, в целости и сохранности, должен был доставляться в столицу государства? Судя по всему, испанцам не досталась и золотая цепь, им не удалось захватить и личные сокровища, которые накопили Великие Инки в период своего царствования. Ученые и поныне ломают голову над вопросом «Куда исчезло золото инков?». Некоторые из них считают, что инки переправили основную часть своих сокровищ через Панамский перешеек и спрятали их на одном из островов атлантического побережья Северной Америки – подальше от глаз ненасытных завоевателей.

Художественные изделия Бенина

Искусство африканского государства Бенин, сложившееся под непосредственным воздействием более древней культуры Ифе, в XV—XVII веках достигло наивысшего расцвета. Именно к этому времени (1400 год) королевство Бенин, прежде признававшее власть верховных царей племени йоруба, обрело политическую независимость и превратилось в самую могущественную державу на всем побережье Гвинейского залива.

Богатство его основывалось на торговле слоновой костью, перцем, пальмовым маслом и на печально известной работорговле. Еще с конца XV века сюда устремились португальские купцы, а нидерландские и французские путешественники, побывавшие в Бенине в XVII веке, потом с удивлением рассказывали о густонаселенной стране и ее столице, которая размерами своими не уступала европейским городам. Они восхищались великолепием царского дворца, его пышным убранством и роскошью, а также высоким мастерством бенинских ремесленников.

История Бенина, охватывающая почти целое тысячелетие, в конце XIX века завершилась трагически. Тогда между крупными колониальными державами Европы разгорелась схватка за раздел Африки, и английские войска спровоцировали кровавый инцидент.

В 1897 году английский вице-консул объявил о своем намерении нанести официальный визит «оббе» – правителю Бенина. В ответ «обба» сообщил, что не может принять вице-консула в назначенный день, так как будет участвовать в очень важной местной церемонии. Однако английские власти продолжали настаивать на визите. Многие лица, сопровождавшие вице-консула, по дороге погибли, и хотя «обба» не нес за это никакой ответственности, англичане послали в Бенин карательную экспедицию. Они подвергли Бенин ожесточенной бомбардировке и разрушили его столицу. В пламени пожара погиб и дворец правителя, варварски было уничтожено более 2000 художественных произведений, в число которых входили изделия из бронзы, слоновой кости и деревянные резные украшения. Исчезло около 1000 прямоугольных литых бронзовых пластин (с рельефами), на которых были запечатлены многочисленные посетители дворца (в том числе и португальцы), а также большие бронзовые змеи, отлитые по частям, а потом прикрепленные к башням дворца.

Уцелевшие в развалинах дворца бронзовые головы и некоторые рельефные плиты стали добычей английских солдат, которые привезли их в Англию. Там эти художественные изделия произвели подлинную сенсацию, некоторые из них впоследствии попали в руки антикваров и обогатили коллекции многих европейских музеев. За немногим исключением бесследно исчезли чудесные изделия из кости – гордость бенинских мастеров, и теперь судить о них можно только по случайно уцелевшим образцам.

К их числу относится вырезанная из куска слоновьего бивня голова (высота ее 24,4 сантиметра), служившая пекторалью (нагрудным украшением) знатного аристократа. Бенинский скульптор очень искусно выточил из твердого, но хрупкого материала выразительное лицо с широко открытыми глазами, подчеркнув в нем типично негритянские черты. Два вертикальных рубца на лбу, куда вставлялись железные полоски, являются отличительными знаками традиционной татуировки. Инкрустированные железом зрачки глаз придают взгляду особую напряженность; ожерелье на шее, сплетенное из драгоценных кораллов, орнаментальные завитки волос и венчающая прическу диадема со стилизованными изображениями бородатых голов европейцев (видимо, поразивших воображение мастера) составляют декоративное обрамление маски.

У народа йоруба еще в древние времена мастера Бенина позаимствовали и приемы художественной обработки металлов. Легенда рассказывает, что в 1280 году опытный литейщик Игве-Ига был отправлен царем Ифе в Бенин, где научил своему искусству местных мастеров и где впоследствии возникла оригинальная школа торевтики. Бенинские ремесленники в таком совершенстве овладели сложной техникой отливки изделий из бронзы, что могли получать отливку, толщина стенок которой не превышала 2—3 миллиметров. Такой виртуозной работы европейские литейщики не знали даже еще в XV веке. Недаром в 1914 году директор Берлинского музея говорил об изделиях искусных бенинских мастеров: «Ни Бенвенуто Челлини, ни кто бы то ни было другой не смог бы отлить эти скульптуры лучше».

Изготовление бронзовых изделий считалось в Бенине привилегией царя, поэтому искусство литья держалось в строжайшем секрете, а осама – бронзовых дел мастера – жили и работали в особом квартале по соседству с царским дворцом и под неусыпным надзором одного из царских приближенных. В этих мастерских изготавливались бронзовые головы умерших царей, горельефные панели для облицовки дворцовых галерей, разнообразные статуэтки вельмож, воинов, музыкантов…

Памятники средневековой скульптуры Бенина тесно связаны с религиозно-магическим мировоззрением бенинцев. У них, как и вообще у многих народов Африки, был широко распространен культ предков. В сознании бенинцев окружающий мир был наполнен множеством духов некогда живших людей. И хотя они уже умерли, но незримо остаются членами родовой общины и оказывают огромное влияние на жизнь своих потомков. В каждом бенинском доме существовал алтарь, на который члены семьи возлагали щедрые дары прародителям и прежде всего покойному отцу.

Особым почитанием пользовались у бенинцев царственные предки – обожествленные владыки Бенина. Их культ имел общегосударственное значение, а алтарь в царском дворце считался главным местом поклонения предкам всей страны. В память о них ежегодно проводились торжественные церемонии, сопровождавшиеся сотнями человеческих жертвоприношений.

Важную роль в таких церемониях играли священные головы предков царя. В отличие от обычных ухув-элао[41] священные головы отливали из бронзы и увенчивали резными слоновьими бивнями.

Наряду с изображением мужских голов среди бронзовых изделий Бенина встречаются и головы царицы-матери, занимавшей при царском дворе привилегированное положение. В соответствии с принятым в Бенине каноном она всегда предстает в облике молодой женщины с ярко выраженными негритянскими признаками.

Одна из таких голов (высота ее 40 сантиметров) сейчас хранится в Британском национальном музее. Ее высокий конусообразный головной убор с подвесками имитирует подлинный наряд царицы. Он сплетен из розовых и голубых кораллов, которые в Бенине ценились выше золота. Из них же составлено и необычайное по своим размерам ожерелье, обнимающее шею бенинской царицы подобно стоячему воротнику и обладающее магической силой.

Древний скульптор, создавший эту голову, искусно отполировал бронзу, создав эффектную игру световых бликов. Вертикальными линиями он обозначил на лбу линии татуировки и стилизовал рисунок ушей, превратив их в орнаментальные завитки. Бронзовая голова царицы-матери принадлежит к подлинным шедеврам бенинского искусства.

Алмаз «Санси»

Алмаз «Санси», как и многие другие исторические алмазы, вероятно, был привезен из Индии, а в Европе этот камень впервые увидели у короля Карла Смелого. В его мантии было четыре алмаза, покрытых грубой естественной корой. Голландский дворянин Луи де Беркен, открывший способ огранки, шлифовки и полировки драгоценных камней, в 1475 году огранил этот алмаз, который по величине своей считался первым в Европе.

Карл Смелый мечтал завоевать всю Европу и верил в магическую силу драгоценного камня. По арабскому поверью из двух воюющих сторон побеждает та, которая владеет более тяжелым алмазом, и король повелел вставить ограненный алмаз в свой шлем – наподобие современной кокарды.

В битве с войсками швейцарцев Карл Смелый вступил в поединок с самым храбрым воином противника. На своем боевом скакуне он проскакал вдоль вражеского войска, развернулся на всем скаку и неожиданно для всех встал напротив солнца. Все так и ахнули от этой элементарной тактической ошибки. Однако во время поединка Карл начал мотать своей головой из стороны в сторону, солнечным зайчиком от бриллианта ослепил противника, а потом проткнул его шпагой.

Было так в действительности или это только легенда – неизвестно, но только в битве при Нанси драгоценный алмаз не принес Карлу Смелому успеха. Войско его было разбито, а сам он, спасаясь бегством, потерял бриллиант из своего шлема и в этот же день был убит.

Валявшийся на обледенелом поле бриллиант подобрал один швейцарский солдат. Но он не знал цену драгоценным камням и стал пользоваться бриллиантом как кремнем: высекал им огонь для своей курительной трубки.

Вскоре красивый камень отобрал у солдата его командир и продал его, как безделицу, протестантскому священнику за один гульден. Тот уже «втридорога!» перепродал бриллиант испанскому негоцианту – за три гульдена. Испанец продал драгоценный камень португальскому королю Альфонсу Африканскому, который не один раз закладывал алмаз ростовщикам, а потом продал его за сто тысяч франков французскому маркизу Николасу Гарлею де Санси. Он него камень и получил свое название.

Маркиз де Санси дружил с королем Франции Генрихом III – последним отпрыском династи Валуа, которому не раз помогал в финансовых затруднениях, закладывая банкирам свой алмаз. Однажды по повелению короля де Санси отправился в Швейцарию для набора солдат во вспомогательное войско. Генрих III нуждался в деньгах и попросил у маркиза временно уступить ему алмаз, чтобы под его залог достать нужную сумму денег.

Маркиз де Санси, находясь в это время в швейцарском городе Солотурне, послал во Францию алмаз с одним из преданных слуг и напомнил ему, чтобы тот остерегался разбойников. На это верный слуга отвечал, что если он и погибнет, то алмаз разбойникам не достанется. На дороге в Юрских горах слуга заметил шайку разбойников и, желая скрыть от них алмаз, проглотил его. Грабители обыскали его и, в негодовании на свое обманутое ожидание, убили доброго и верного слугу.

Маркиз де Санси тщетно ожидал возвращения слуги и очень беспокоился, что от него нет никаких известий. Когда тревога его достигла предела, он употребил все средства, чтобы отыскать слугу. Наконец маркиз узнал, что слуга убит, а тело его погребено на крестьянском кладбище.

Николас де Санси, приехав в указанное место, приказал выкопать тело своего слуги, по вскрытии которого и был найден алмаз. Радуясь возвращению драгоценного камня, маркиз вместе с тем искренне горевал о невозвратной потере верного и преданного ему слуги.

После смерти Генриха III маркиз де Санси по просьбе следующего французского короля несколько раз пытался продать бриллиант, но цена камня была столь высокой, что покупателей на него не находилось. В конце концов его купил английский король Яков I всего лишь за 60 000 экю – да и то в рассрочку!