Выкуп Стил Даниэла

Глава 16

Когда Фернанда проснулась, над городом в золотой дымке всходило солнце. Только спустившись вниз и увидев газету, оставленную кем-то на столе, она осознала, что сегодня Четвертое июля. Этот день приходился на воскресенье, и ей захотелось сходить в церковь, хотя она знала, что лишена этой возможности, потому что похитители могли позвонить в ее отсутствие. Она вскользь упомянула об этом Теду, когда они сидели на кухне, и он, минутку подумав, спросил, не хотела ли бы она увидеться со священником. Фернанда любила брать с собой детей в церковь по воскресеньям, но после смерти Аллана они отказывались туда ходить. А она пребывала в таком унынии, что и сама за последнее время редко бывала в храме. Но она твердо знала, что сейчас хотела бы побеседовать со священником. Ей было нужно, чтобы кто-то поговорил с ней и помолился вместе, потому что ей казалось, что сама даже забыла, как это делается.

– Это не кажется вам странным? – смущенно спросила она, и он покачал головой.

Он целыми днями не покидал ее, просто находился в доме вместе с ней. Он даже захватил с собой одежду. Она знала, что несколько полицейских теснились в комнате Уилла и спали по очереди: один спал, остальные охраняли дом и ее и ждали телефонного звонка. За сутки на кровати спали посменно четыре-пять человек.

– Ничто не может показаться странным, если это поможет вам пережить тяжелое время. Вы хотите, чтобы я нашел священника, который придет сюда, или предпочитаете пригласить кого-нибудь конкретного?

– Это не имеет значения, – робко сказала она. Странно, но после нескольких дней, проведенных вместе, она чувствовала, что они словно стали друзьями. Она могла сказать ему что угодно. В такой ситуации, как эта, не было места ни гордости, ни стыду, ни лукавству. Оставались только честность и боль.

– Я сделаю несколько звонков, – только и сказал он.

Два часа спустя в дом позвонил какой-то молодой человек. Судя по всему, он был знаком с Тедом. Они тихо поговорили о чем-то, и Тед повел его наверх. Она лежала на кровати, и он постучал в косяк двери. Она села и вопросительно взглянула на Теда, не понимая, кого он привел. Молодой человек был в джинсах, спортивном свитере и сандалиях.

– Привет, – сказал Тед, остановившись в дверном проеме. Он чувствовал себя неловко, потому что она лежала на кровати. – Это мой друг. Его зовут Дик Уоллис, он священник.

Она встала с кровати и, подойдя к нему, поблагодарила за то, что пришел. Он был похож скорее на футболиста, чем на священника. На вид ему было немного за тридцать, и у него были добрые глаза. Она пригласила его пройти в свою комнату, а Тед спустился вниз.

Затем Фернанда провела молодого гостя в маленькую гостиную при спальне и предложила ему сесть. Она не знала, что сказать ему, и спросила, известно ли ему о том, что здесь происходит. Он сказал, что известно. Рассказал, что после колледжа два года был профессиональным футболистом, а потом решил стать священником. Он сказал внимательно слушавшей его Фернанде, что ему тридцать девять лет и что вот уже пятнадцать лет он является священником. Он сказал также, что познакомился с Тедом несколько лет назад, когда недолго служил полицейским капелланом и когда был убит один из самых близких друзей Теда. Тогда у него возникли сомнения относительно смысла существования.

– Время от времени мы все задаем себе эти вопросы. Возможно, именно сейчас те же сомнения возникли и у вас. Вы верите в Бога? – спросил он, удивив ее этим вопросом.

– Мне казалось, что я всегда верила. – Потом как-то странно взглянула на него и добавила: – За последние несколько месяцев уверенности в этом у меня поубавилось. Шесть месяцев назад погиб мой муж. Думаю, что он совершил самоубийство.

– Должно быть, он был чем-то очень напуган, если пошел на такое, – сказал священник.

Мысль была интересной. Она кивнула. С этой точки зрения она никогда не рассматривала его поступок. Но Аллан был действительно напуган. И сделал свой выбор.

– Думаю, что он и впрямь был напуган. Я, например, сейчас очень напугана, – честно призналась она и начала плакать. – Я боюсь, что они убьют моего сына, – сказала она и уже не могла сдержать слез.

– Как вы думаете, можете вы довериться Богу? – осторожно спросил он, и она долго молча смотрела на него.

– Я не уверена. Как он мог позволить этому случиться? Почему позволил умереть моему мужу? Что, если моего сына убьют? – сказала она, громко всхлипнув.

– Быть может, вы смогли бы попытаться довериться Ему и поверить, что те люди, которые находятся здесь, помогут вам и вернут его. Где бы ни находился ваш сын сейчас, он в руках Божьих. Господь знает, где он, Фернанда. Это все, что вам надо знать. Вы должны оставить его в руках Божьих. – А потом он сказал ей такое, на что она не знала, как ответить. – Иногда мы подвергаемся ужасным испытаниям, и то, что может, кажется, сломить нас и убить, в конце концов делает нас сильнее. То, что кажется нам жестокими ударами, удивительным образом оказывается милостью Господней. Понимаю, что вам это должно показаться безумием. Если Он вас не любит и не верит в вас. Он не станет подвергать вас испытаниям. Это шансы снискать благорасположение Господнее. Пройдя испытания, вы станете сильнее. Я это знаю. Господь тем самым говорит вам, что любит вас и верит в вас. Это знак Его благорасположения к вам. До вас доходит смысл сказанного?

Она задумчиво улыбнулась молодому священнику и покачала головой.

– Нет, – сказала она. Ей не хотелось видеть смысл в сказанном. – Не хочу я такого благорасположения. Как не хотела смерти мужа. Мне он был нужен живым. И нужен до сих пор.

– Нам никогда не хочется проходить через подобные испытания, Фернанда. Кому это может захотеться? Взгляните на Христа, распятого на кресте. Подумайте об испытаниях, выпавших на Его долю. О предательстве людей, которым Он доверял, и о смерти. А потом произошло воскрешение. Он доказал, что никакие даже самые страшные испытания не смогли уничтожить Его любовь к нам. Фактически Он стал любить нас еще больше. И вас Он тоже любит, – сказал священник.

После этого они какое-то время молча сидели рядом, и, несмотря на то что ей показалось безумием называть похищение милостью Божьей, она, сама не зная почему, почувствовала себя лучше. Само присутствие молодого священника как будто успокоило ее. Потом он поднялся, и она его поблагодарила. Прежде чем уйти, он легонько прикоснулся к ее голове и благословил ее.

– Я буду молиться за вас и Сэма, с которым надеюсь когда-нибудь познакомиться, – с улыбкой сказал на прощание отец Уоллис.

– Я тоже надеюсь, – сказала она.

Он кивнул и ушел. Он был совсем не похож на священника, но то, что он сказал, как ни странно, ей понравилось. Фернанда еще долго сидела одна в комнате, потом спустилась вниз, чтобы поискать Теда. Он был в гостиной и разговаривал по телефону и, когда она вошла в комнату, закончил разговор. Он беседовал с Риком, просто для того, чтобы скоротать время. Все равно никаких новостей не было.

– Ну как?

– Не уверена. Он либо потрясающе умен, либо глуп, – улыбнувшись, сказала она.

– Наверное, и то и другое. Но он мне очень помог, когда погиб мой друг и я вдруг усомнился в смысле существования. У того парня было шестеро детей и жена была беременна седьмым. Его убил один бездомный, который ударил его ножом без всякой причины и бросил умирать. Смерть отнюдь не героическая. Просто на него напал сумасшедший с ножом в руках. Этого бездомного всего лишь накануне выпустили из психушки. Все это не имело смысла. Убийство всегда бессмысленно, – сказал он.

Убийство четверых полицейских у нее на кухне и похищение ее сына тоже не имели смысла. Есть вещи, которые не имеют разумного объяснения.

– Он сказал, что это мне подарок от Бога, – сказала она Теду.

– Не уверен, что я с ним согласен. Это звучит глупо. Может быть, мне следовало бы позвать кого-нибудь другого, – смутился Тед.

– Нет. Мне он понравился. Я бы с удовольствием встретилась с ним еще раз. Может быть, после того, как все это закончится. Не знаю, но мне кажется, что он мне помог.

– Именно так и мне всегда казалось. Он настоящий праведник. Похоже, он никогда не отступает от того, во что верит. Хотел бы я иметь возможность сказать то же самое о себе, – спокойно сказал Тед, и она улыбнулась. Она, казалось, была более умиротворенной. Какими бы странными ни были слова священника, беседа с ним явно пошла ей на пользу.

– Я не была в церкви с тех пор, как умер Аллан. Может быть, я была зла на Бога.

– Вы имеете на это полное право, – сказал Тед.

– А может, и не имею. Он сказал, что это шанс снискать благорасположение Господнее.

– Наверное, это можно сказать обо всех тяготах. Я лишь хотел бы иметь поменьше шансов снискать благорасположение Господнее, – честно признался Тед.

На его долю тоже выпало немало тягот, хотя и не таких страшных, как эта.

– Да, я тоже, – тихо сказала она.

Потом они вместе отправились на кухню. Полицейские играли в карты на кухонном столе. Только что прибыла заказанная коробка с сандвичами. Она взяла один и съела его, потом выпила два стакана молока. Она ела молча и думала о том, что сказал отец Уоллис относительно того, что все происходящее является знаком благорасположения Господнего. Почему-то, несмотря на кажущуюся нелепость этого утверждения, это показалось правильным даже ей. И впервые с тех пор, как похитили Сэма, у нее появилась уверенность в том, что он все еще жив.

Питер Морган прибыл на озеро Тахо на своей «хонде» всего на два часа позже, чем туда добрались Карл и его дружки.

– Ты поступаешь не очень-то разумно, – сказал Питер Малькольму Старку, который втащил мешок в дальнюю спальню и бросил его на кровать. – Рот у мальчишки, я полагаю, заклеен лентой. А что, если он задохнется?

Старк лишь посмотрел на него пустым взглядом, и Питер понял, что приехал не напрасно.

Эдисон был прав. Им нельзя было доверять мальчика. Питер знал, что они чудовища. Но ведь только чудовища и могли выполнить такую работу.

Карл принялся допытываться, почему он приехал на Тахо, и Питер объяснил, что, узнав об убийстве полицейских, босс заставил его поехать сюда.

– Он разозлился? – озабоченно спросил Карл. Питер чуть помедлил, прежде чем ответить.

– Он был удивлен. Убийство полицейских усложняет дело. Теперь они будут искать нас с еще большим усердием, чем если бы речь шла только о ребенке, – сказал он.

Карл согласился, что им здорово не повезло.

– Не понимаю, как ты мог не заметить копов? – раздраженно сказал он Питеру.

– Я и сам не понимаю.

Питеру не давала покоя мысль о том, что, возможно, Эдисон проговорился сотрудникам ФБР во время допросов. Похоже на то. Сам он, следя за Фернандой, был крайне осторожен. Уотерс, Старк и Фри, насколько ему известно, тоже не совершали ошибок. Ну а когда они неожиданно наткнулись на полицейских на кухне у Фернанды, у них не было выбора. Оставалось лишь убить их. Даже Питер был с этим согласен. Но все-таки это было страшное невезение. Для всех них.

– Как там парнишка? – снова спросил он, стараясь, чтобы никто не заметил его чрезмерного беспокойства.

Но Старк все еще не удосужился сходить в дальнюю комнату, чтобы вынуть мальчика из мешка.

– Наверное, кому-нибудь надо сходить и проверить, – сказал без особого интереса Карл. В это время Джим Фри принес на кухню еду – все они были голодны после дальней дороги.

– Я сделаю это сам, – небрежным тоном вызвался Питер и направился в дальнюю комнату, где развязал узлы на веревке, которой был завязан мешок.

Он осторожно раскрыл мешок в ужасе от того, что мальчик мог задохнуться, но на него уставились оттуда два карих глаза. Питер приложил к губам палец. Он уже не был уверен, на чьей он стороне – парнишкиной матери или Карла с сообщниками. Или, может быть, просто на стороне мальчика. Он почти стащил с него мешок и осторожно снял клейкую ленту с его рта, но оставил связанными руки и ноги.

– С тобой все в порядке? – шепотом спросил он, и Сэм кивнул.

Лицо у него было грязное и испуганное. Но по крайней мере он был жив.

– Ты кто? – прошептал Сэм.

– Это не имеет значения, – прошептал в ответ Питер.

– Ты полицейский? – спросил Сэм. Питер покачал головой. – Понятно, – только и сказал Сэм и замолчал, наблюдая за ним.

Несколько минут спустя Питер ушел и направился в кухню, где ели остальные. На плите стояла кастрюля, полная свинины с бобами. Еще у них был чили.

– Нам надо бы покормить парнишку, – сказал Питер Уотерсу, и тот кивнул.

Они об этом и не подумали. Даже о воде. Они просто забыли. Их головы были заняты более важными мыслями, чем питание для Сэма.

– Ишь чего выдумал! – проворчал Малькольм Старк, а Джим Фри расхохотался. – У нас тут не детский сад. Оставь его в мешке.

– Если он умрет, нам не заплатят, – резонно напомнил Питер, и Карл Уотерс усмехнулся.

– А ведь он прав. Его мать, наверное, захочет поговорить с ним, когда мы позвоним. Черт возьми, мы можем себе позволить кормить его время от времени, ведь за него нам заплатят сто миллионов баксов. Накормите его обедом. – Сказав это, он посмотрел на Питера, словно поручая ему эту работу.

Питер пожал плечами, положил ломтик ветчины между двумя ломтями хлеба и отправился в дальнюю комнату. Там он сел рядом с Сэмом и поднес сандвич к его рту. Но Сэм покачал головой.

– Ну, ну, не дури, Сэм. Тебе надо поесть, – сказал Питер, как будто давно знал его.

После того как он более месяца наблюдал за ним, ему и впрямь казалось, что он его давно знает. Питер говорил с ним ласково, как говорил бы со своими детьми, пытаясь заставить их что-то сделать.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – озадаченно спросил Сэм.

Питер к этому времени, наверное, уже сотню раз слышал, как мать называла его по имени, и время от времени вспоминал о том, что она, наверное, потрясена всем, что произошло. Зная, как близка она своим детям, он понимал, какой жестокий удар на нее обрушился. Однако мальчик держался на удивление хорошо, особенно после всех потрясений, которые ему пришлось пережить, и после четырехчасовой поездки в мешке со связанными руками и ногами. Питер не мог не восхититься силой духа этого малыша. Он снова предложил ему сандвич, и на этот раз Сэм откусил кусочек. В конце концов он съел половинку и, когда Питер оглянулся, уходя из комнаты, поблагодарил его. Тут Питеру пришло в голову еще кое-что. Он вернулся и спросил, не нужно ли ему выйти в туалет. Сэм на мгновение смутился, и Питер понял, что произошло. Он уже давно обмочился. Да и кто на его месте смог бы вытерпеть? Он вынул мальчика из мешка полностью. Сэм не знал, где он находится, и боялся людей, которые его похитили, в том числе и Питера. Питер отнес его в ванную, подождал, пока он сделал свои дела, потом отнес обратно и положил на кровать. Большего он не мог для него сделать. Однако прежде чем уйти, он укутал его одеялом, а Сэм посмотрел ему вслед.

В тот вечер Питер пришел к нему еще раз, прежде чем лечь спать, и снова отнес его в ванную. Для этого ему пришлось разбудить мальчика, чтобы тот снова не обмочился. Он дал ему стакан молока и печенье. Сэм съел все и поблагодарил. И, увидев Питера на следующее утро, он улыбнулся.

– Как тебя зовут? – осторожно спросил он. Питер помедлил, прежде чем сказать ему, но потом решил, что терять ему нечего. Мальчик все равно видел его.

– Питер, – сказал он. И мальчик кивнул.

Через некоторое время Питер принес завтрак: яичницу с беконом. Он быстро превращался в общепризнанную няньку. Все остальные были рады тому, что им не приходится этим заниматься. Они хотели получить свои деньги, а не нянчиться с шестилетним парнишкой. А Питеру, как ни странно, казалось, что он делает это ради Фернанды.

Днем он посидел немного с мальчиком, а вечером снова пришел к нему. Он сел на кровать рядом с ним и погладил его по голове.

– Вы собираетесь убить меня? – тоненьким голоском спросил Сэм.

Вид у него был испуганный и печальный, но Питер ни разу не видел, чтобы он плакал. Он понимал, что мальчику, наверное, очень страшно, но держался он с самого начала поразительно храбро.

– Нет. Мы собираемся через несколько дней отослать тебя домой к твоей маме, – ответил Питер.

Сэм, кажется, не поверил ему, хотя Питер, похоже, знал, что говорит. Вот в намерениях остальных Сэм не был уверен. Он слышал, как они двигались и разговаривали в другой комнате, но никто из них ни разу не зашел к нему. Они были рады взвалить эти обязанности на Питера. Он сказал им, что охраняет их капиталовложения, и это показалось им забавной шуткой.

– Они собираются позвонить и попросить у мамы денег? – тихо спросил Сэм, и Питер кивнул.

Мальчик ему нравился гораздо больше, чем все остальные. Намного. Остальные были мерзкими типами. Они без конца говорили об убитых полицейских и о том, как приятно было убивать их. Питера тошнило от их разговоров. Во много раз приятнее было поболтать с Сэмом.

– В итоге именно так и будут развиваться события, – сказал Питер в ответ на вопрос Сэма.

Питер не сказал, когда это произойдет, потому что и сам не был в этом уверен. По плану все должно было произойти через пару дней.

– У нее нет денег, – тихо сказал Сэм, пристально глядя на Питера, словно пытаясь понять, что он за человек. Он ему почти нравился, хотя и не совсем. Как-никак он был одним из похитителей. Но он все-таки хорошо с ним обращался.

– Нет чего? – рассеянно переспросил Питер.

Он думал совсем о других вещах, например, о том, как им удрать подобру-поздорову, когда все закончится. Их планы были четко разработаны, но он тем не менее нервничал. Эта троица направлялась в Мексику, а оттуда с поддельными паспортами в Южную Америку. Питер собирался в Нью-Йорк, где был намерен попытаться встретиться со своими дочерьми. А потом он думал уехать в Бразилию. Там у него имелись друзья еще с тех времен, когда он занимался наркотиками.

– У моей мамы совсем нет денег, – тихо повторил Сэм, как будто делился с Питером секретом.

– Уверен, что у нее есть деньги, – улыбнулся Питер.

– А вот и нет. Из-за этого и мой папа убил себя. Он все потерял.

Питер сел на кровать и долго смотрел на мальчика. Интересно, понимает ли малыш, что говорит?

– Я думал, что твой папа погиб в результате несчастного случая, что он упал за борт судна.

– Он оставил маме письмо. Она сама сказала адвокату моего папы, что он убил себя.

– Откуда ты это знаешь?

Сэм на мгновение смутился, потом признался:

– Я подслушивал возле ее двери.

– Она говорила с ним о деньгах? – всполошился Питер.

– Много раз. Они говорят об этом почти каждый день. Она сказала, что от денег ничего не осталось. У них много «логов» или чего-то в этом роде. Она так и говорит: у нас нет ничего, кроме «логов», – сказал Сэм. Питер понял, о чем шла речь. Она, очевидно, говорила о долгах, а не о «логах». – Она собирается продать дом. Нам она об этом еще не сказала.

Питер кивнул, потом строго взглянул на него:

– Больше никому не говори об этом. Обещаешь?

Сэм кивнул с самым мрачным видом.

– Если она не заплатит им, они убьют меня, ведь правда? – спросил Сэм, глядя на него печальными глазами. Но Питер покачал головой.

– Я не позволю им сделать это, – прошептал он. – Я тебе обещаю. – Потом он вернулся ко всем остальным.

– Ну и ну! Ты проводишь слишком много времени с этим парнишкой, – заметил Старк.

Уотерс неодобрительно взглянул на него:

– Радуйся, что это приходится делать не тебе. Я бы тоже не хотел этим заниматься.

– Я люблю детишек, – заявил вдруг Джим Фри. – Однажды я съел одного. – Он громко расхохотался в восторге от собственной шутки.

Он всю ночь пил пиво. Ему никогда не предъявлялось обвинения в насилии над ребенком, и Питер был уверен, что он врет, тем не менее ему это не понравилось. Ему в них не нравилось все.

Питер ничего не говорил Уотерсу до следующего утра, потом, всем своим видом выражая беспокойство, спросил:

– А что, если она не заплатит?

– Заплатит. Она ведь хочет вернуть своего ребенка. Она заплатит столько, сколько мы запросим, – сказал Уотерс. По правде говоря, прошлым вечером они обсуждали возможность запросить больший выкуп, чтобы получить большую долю.

– А если не заплатит?

– А ты как думаешь? – холодно произнес Карл. – Зачем он нам нужен, если она не заплатит? Отделаемся от него и исчезнем ко всем чертям, – заявил он.

Именно этого и боялись и он, и Сэм.

Однако сделанное Сэмом прошлым вечером признание относительно финансового положения его матери заставило Питера взглянуть на ситуацию в совершенно новом свете. Ему никогда не приходило в голову, что она разорена. Хотя у него раза два возникали кое-какие сомнения, но он никогда всерьез не верил, что она банкрот. Теперь он думал по-другому. В том, как Сэм повторил подслушанный разговор, что-то подсказало Питеру, что это правда. Это также объясняло причину того, что она нигде не бывала и что в доме не было прислуги. Он ожидал, что она ведет насыщенную светскую жизнь, а узнав, что она предпочитает сидеть дома, решил, что это объясняется ее любовью к детям, хотя в действительности за этим крылось нечто большее. Он чувствовал, что подслушанный Сэмом разговор матери с адвокатом отражает действительное состояние дел. И все же в понятие «нет денег» разные люди вкладывают разный смысл. У нее, возможно, кое-что все же осталось, пусть и не так много, как было когда-то. Хотя письмо, написанное перед самоубийством, было интересной подробностью. Если это правда, то от огромного состояния Аллана Барнса, возможно, и впрямь ничего не осталось. Питер был глубоко озадачен, он целый день думал о том, что это может означать для него и остальных. И особенно для Сэма.

Они просидели еще два дня, потом наконец решили позвонить ей. Все четверо согласились, что время настало. Они воспользовались непрослеживаемым сотовым телефоном Питера, и он набрал номер. Она ответила сама с первого звонка. Голос ее звучал хрипло, а как только она услышала, кто звонит, совсем сломался. Питер говорил спокойно, молча переживая за нее. Чтобы она поняла, кто говорит, он сказал, что у него есть новости о ее сыне. Разговор слушал специалист по переговорам, и все они делали все возможное, чтобы проследить, откуда звонят.

– Один мой друг хотел бы поговорить с вами, – сказал Питер и прошел в дальнюю комнату, а Фернанда затаила дыхание и лихорадочно жестикулировала Теду. Он уже понял. Специалист по переговорам слушал разговор вместе с ней. Разговор записывался на пленку.

– Привет, мамочка, – сказал Сэм.

У нее перехватило дыхание, глаза наполнились слезами.

– С тобой все в порядке? – Она так дрожала, что едва могла говорить.

– Да, со мной все в порядке, – только и успел сказать Сэм, потому что Питер отобрал у него трубку, так как за ними наблюдал Уотерс.

Питер побоялся, что Сэм, чтобы успокоить Фернанду, скажет ей, что он хорошо к нему относится, а Питеру не хотелось, чтобы другие слышали это. Отобрав трубку у Сэма, Питер заговорил с ней. Он говорил вежливо и спокойно, чем удивил ее. После того что она видела в своем доме четыре дня назад, она ожидала, что все они выродки. Но этот, судя по всему, таким не был. Он говорил как положено образованному человеку, тон его был вежлив и, как ни странно, даже нежен.

– Автобусный билет вашего сына до дома будет стоить вам ровно сто миллионов долларов, – и глазом не моргнув сказал Питер, а остальные слушали его и кивали, выражая одобрение. Им нравился его стиль. Он говорил по-деловому, вежливо и холодно. – Начинайте считать грошики в кошельке. Мы скоро позвоним вам и скажем, каким образом вы должны их передать, – сказал он и отключился, не дав ей ответить. Он повернулся к остальным, и те взревели в знак одобрения.

– Сколько времени мы дадим ей? – спросил Питер. Он договорился с Эдисоном, что для завершения операции потребуется неделя или, самое большее, две. В то время им казалось, что давать более продолжительный срок не было необходимости. Однако после того, что сказал Сэм, Питер сомневался в том, что время, которое они дадут для сбора денег, вообще имеет какое-нибудь значение. Если у нее их нет, то такую сумму ей все равно негде взять. Даже если у Барнсов где-нибудь имеются какие-то долгосрочные вклады. Но и в этом случае она, возможно, смогла бы собрать не более одного или двух миллионов. Но судя по тому, что говорил Сэм о долгах и о самоубийстве отца, Питер не был уверен, что у нее есть даже такая сумма. К тому же даже два миллиона, разделенные на пять частей, – вещь бесполезная: игра не стоит свеч.

В тот вечер, когда трое его сообщников напились, он долго беседовал с Сэмом. Этому милому парнишке было очень грустно после разговора с матерью.

А Фернанда тем временем сидела, потрясенная происходящим, в гостиной с Тедом.

– Что же делать? – в отчаянии спросила она. Ей и в голову не приходило, что они могут запросить с нее такую немыслимую сумму. Сто миллионов – это безумие. Наверное, они все-таки и впрямь сумасшедшие.

– Мы их найдем, – спокойно сказал Тед. Другого выбора у них теперь не было. Однако им не удалось проследить, откуда был сделан звонок. Говоривший слишком быстро отключился, хотя с помощью приспособления, имевшегося в их распоряжении, они могли бы засечь его, если бы он не пользовался непрослеживающимся телефоном. Но у вымогателя был сотовый телефон, звонок с которого невозможно было засечь. Телефонов такой модели было мало. По-видимому, они знали, что делали. Но по крайней мере она поговорила с Сэмом.

Пока Тед разговаривал со своим шефом, она позвонила Джеку Уотерману. Она назвала ему сумму выкупа, и он ошеломленно замолчал на другом конце линии. Он мог бы помочь ей собрать полмиллиона долларов, пока она не продаст дом, но, кроме этого, на ее счетах в банке было пусто. На данный момент у нее было около пятидесяти тысяч долларов. У них оставалась одна надежда: отыскать мальчика до того, как похитители его убьют. Джек молил Бога, чтобы им это удалось.

Она сказала ему, что полиция и ФБР делают все возможное, но похитители как сквозь землю провалились. Исчезли все четверо, о которых им было известно. И даже хорошо отлаженная сеть надежных информаторов не имела никаких сведений.

Два дня спустя позвонил домой Уилл, который сразу же догадался по ее голосу, что что-то случилось. Она попыталась разубедить его, но его было трудно провести. Наконец она сломалась, расплакалась и рассказала ему, что похитили Сэма, а он стал умолять ее позволить ему вернуться из лагеря домой.

– Мама, – сказал он, всхлипывая в трубку, – я хочу к тебе.

Она позвонила Джеку и попросила его съездить за Уиллом, и на следующий день Уилл приехал домой и расплакался, бросившись в ее объятия. Они долго стояли, прижавшись друг к другу, и в тот вечер несколько часов подряд разговаривали на кухне. Джек недолго побыл с ними, а потом уехал, не желая мешать им. Он немного поговорил с Тедом и другими полицейскими, и они сказали, что никаких новостей нет. Следователи прочесывали штат, но пока не поступало никаких сообщений о том, что кто-то видел что-то подозрительное; полиция разыскивала людей, изображенных на фотографиях, но никто их не видел, как никто не видел и Сэма или каких-нибудь вещей, которые могли принадлежать ему или быть надеты на нем. Мальчик, как и похитители, исчез бесследно. К этому времени они могли быть где угодно: где-нибудь за пределами штата или даже в Мексике. Тед понимал, что они могут еще долго отсиживаться где-нибудь. Но для Сэма это было слишком долго.

В ту ночь Уилл спал в своей комнате, а полицейские – в комнате Эшли. Они могли бы спать в комнате Сэма, но им это почему-то показалось кощунственным. В четыре часа утра Фернанда, которая не могла сомкнуть глаз, спустилась вниз, чтобы посмотреть, спит ли Тед. Он лежал на кушетке с открытыми глазами и думал. Остальные полицейские были на кухне и разговаривали между собой, держа оружие наготове. Кухня была похожа на своего рода отделение неотложной помощи или интенсивной терапии, где люди бодрствуют всю ночь напролет, готовые в любой момент прийти ей на помощь. Границы между днем и ночью стерлись. Люди с сотовыми телефонами в руках бодрствовали круглосуточно.

Она опустилась в кресло рядом с Тедом, бросив на него полный отчаяния взгляд. Она начала терять надежду. Денег у нее не было, а ее сына полиции не удавалось найти. У них даже не было никакого предположения относительно того, где они могут скрываться. Но и полиция, и ФБР твердо стояли на том, что нельзя предавать дело гласности. Они утверждали, что это может все запутать и только ухудшит ситуацию. И что если они разозлят похитителей, те наверняка убьют Сэма. Никто не хотел брать на себя такой риск. Тем более она.

В тот вечер Тед на несколько часов уехал домой и поужинал с Шерли. Они поговорили об этом деле, и она сказала, что ей жаль Фернанду. Она видела, что Теду тоже ее жаль. Она спросила, удастся ли им вовремя отыскать мальчика, и он честно признался, что не знает.

– Как вы думаете, когда они снова позвонят? – спросила Фернанда, как только он вернулся. В гостиной было темно, свет проникал туда только из холла.

– Они скоро позвонят, чтобы сказать, каким образом вам следует передать им деньги, – сказал он, пытаясь вселить в нее уверенность, но ей казалось, что надеяться не на что.

Они договорились, что она попытается оттянуть срок. Но рано или поздно станет ясно, что она не заплатит. Тед понимал, что нужно отыскать Сэма до этого. В тот вечер он сам позвонил отцу Уоллису. Оставалось лишь молиться. Им отчаянно нужна была какая-то зацепка. И полицейские, и сотрудники ФБР выспрашивали своих информаторов, но никто не слышал ни слова о похитителях или о Сэме.

А похитители позвонили ей на следующее утро. Они снова позволили ей поговорить с Сэмом, и ей показалось, что он нервничает. Когда Питер поднес телефон к его уху, Карл Уотерс стоял рядом, нависнув над ним, и Фернанда едва успела услышать голосок Сэма, произнесший: «Привет, мама», – как они снова отобрали у него трубку. Ей сказали, что если она желает разговаривать с сыном, то должна заплатить выкуп. Они дали ей еще пять дней, сказали, что она получит инструкции о том, куда доставить деньги, в следующий раз, когда они позвонят, и повесили трубку.

Выслушав их, она пришла в отчаяние. У нее не было возможности заплатить им. И снова их телефонный звонок не смогли проследить. Полиция лишь узнала, что ни один из похитителей на этой неделе не доложился своему уполномоченному по условному освобождению, но эта новость устарела. Они уже знали, кто это сделал. Но не знали, куда они исчезли и что сделали с Сэмом. И все это время у Филиппа Эдисона было абсолютно надежное алиби: он находился на юге Франции. ФБР проверило его телефонные звонки, сделанные из отеля. Никаких международных на сотовые телефоны в Соединенных Штатах он не делал, а входящие звонки они не регистрировали. И с тех пор как ФБР взяло под контроль его звонки, что произошло через несколько часов после похищения, похитители ни разу ему не звонили. Судя по всему, они получили инструкции и дальше действовали самостоятельно.

Питер делал все, что мог, чтобы защитить Сэма. Карлу и остальным не терпелось поскорее получить деньги. Что бы ни предпринимали Тед и Рик и их соответствующие агентурные сети, учреждения и информаторы – все было безрезультатно. Фернанда чувствовала, что может лишиться рассудка.