Кошка, которая умела плакать. Книга 1 Аникина Наталия

5. ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

…Последними в мир Энхиарга пришли алаи. Аласаис, по своему обыкновению, сначала внимательно изучила творения своих братьев и сестёр, подмечая их недостатки и учась на ошибках их создателей, а затем, сделав из увиденного выводы, создала собственную расу…

…Аласаис наделила их тремя особенностями, которые и составили естество алайской расы: Интуицией, или Осознанием своего места, Очарованием и Способностью давать потомство с существами практически любой расы. Но она начисто лишила их ложной гордости и…

«Сотворение народов»

Пользуясь долгими часами однообразного путешествия, Аниаллу размышляла обо всём, что произошло с ней, Анаром, его и её роднёй и многими другими, кто окружал их. Она пыталась сложить разрозненные кусочки-факты в единую картину, но, как говаривал маг Тейнлаан, даже если вы собрали в кучку все клочки от шкуры старушки-правды, это ещё не значит, что вы сможете правильно стачать их, чтобы разглядеть прелюбопытный узор на ее шубке.

Алу то погружалась в прошлое, такое древнее, что лежало далеко за датой её сотворения, то возвращалась к недавним событиям…

…Давно миновала начальная эпоха Энхиарга, эпоха Творения, когда все силы были направлены только на созидание просто потому, что еще нечего было разрушать. Менялся мир, менялись те, кто жил в нём, другими становились и отношения между ними. Все, кто были чужими в первые после сотворения дни, с каждым годом всё лучше узнавали друг друга, становясь друзьями, или врагами, или вовсе исчезали с лица мира, как исчезла целая империя харнианцев — народа энхиаргского бога огня, переселившегося в этот мир ещё в первое тысячелетие его существования. Он, чьё имя теперь под запретом, был недолгим гостем в мире Аниаллу, — начал Войну Огня по непонятной причине и… не рассчитал сил. (Спасибо Аласаис за мэи, дарованной алаям! — с ними такого и быть не могло.) Недоумевали кошки, недоумевал весь Бриаэллар… Были в истории и более мелкие конфликты, и все они прошли под пристальным вниманием, а чаще и с участием алаев.

Как могли они, всегда оставаясь в стороне, диктовать свою волю как отдельным существам, так и целым народам? И как кошкам удавалось до сих пор избегать вооружённых конфликтов с двумя своими страшными врагами — Элааном и Хелраадом, которые могли бы смести их с лица мира, как веник — пыль?

На эти вопросы Аниаллу знала ответы. Хорошо, даже слишком хорошо знала. Сколько сил, сколько хитрости и таланта было необходимо, чтобы пройти через тысячелетия! Сколько веков было потрачено на то, чтобы отточить мастерство красивой лжи, ловкого обмана, тайной интриги. Сколько хитроумных планов было составлено алаями и претворено в жизнь с чарующей лёгкостью. А ведь алаи не считались ни самыми сильными магами, ни лучшими воинами, да и было их так мало…

Но те, у кого была хоть капля мудрости, понимали, что ссориться с Аласаис не стоит. Кто знает, кто окажется твоим врагом завтра? Вдруг среди твоих недоброжелателей обнаружится некая могущественная персона? А потом, с не меньшим изумлением, ты обнаружишь самого себя в мрачном застенке, на охапке соломы в компании мышей или кого-то… менее съедобного. А по прошествии некоторого времени выяснится, что этому могущественному незнакомцу указали на тебя… как на вора. Разумеется, он ещё их и отблагодарил… их — это кошек, конечно…

Нет, что бы Веиндор, или кто там за всем этим стоит, ни задумал, а с Аласаис, Малауром, Селорном и Аэллой ан Камиан ему не тягаться. Хеллин с Лайнаэн вон тоже какое тысячелетие скрипят зубами, но, несмотря на своё могущество, признают, что с алаями лучше не связываться. Пока. Благодаря этому благоразумному решению, сохранялся зыбкий, хрупкий мир в Энхиарге. Но детям Аласаис всегда приходилось, как впрочем и было угодно вложенному в них богиней духу, оставаться в курсе всех событий, постоянно, но незаметно вмешиваться в жизнь мира, извлекая пользу из всего, из чего ее можно и нельзя было извлечь… Несмотря на кажущуюся стабильность и процветание, алаи постоянно играли с огнём. Стоило им ошибиться хоть один раз, и весь их сказочный мир рухнул бы. Но кошки не только не страдали от этого, а наоборот, наслаждались щекочущим чувством близкой опасности: вот-вот — и волосок оборвётся! Но он не обрывался. Веками.

Аниаллу любила красться по тоненькой грани. Но когда эта грань превращалась в лезвие, ощущения приобретали такую остроту, в которой было уже мало приятного — от одной мысли о кончине Агира её, неробкую алайку, бросало в дрожь.

«А если это была кара? За Барьер?» — предположил однажды Анар. Она тогда долго не отвечала, а потом всё же сказала: «Нет. Веиндор тут ни при чём… хотя я могу и ошибаться… но преступление не столь велико, чтобы карать за него таким образом. Нашу Серебряную Смерть всегда волновало лишь то, что со смертью и связано, и такое наказание он применял лишь к тем, кто вторгался на его территорию».

Она и сейчас думала так же. Амиалис казалась ей куда более вероятным кандидатом на роль убийцы. Аласаис! — как же всё запутано… где, ну вот где бывшая царица смогла достать «душелов», как, посмеиваясь над своим страхом, называла аридолен Алу? Кто помог ей его достать и использовать? И что волновало девушку, к её стыду, более всего — остался ли у них ещё этот страшный металл и могут ли они применить своё небывалое оружие вновь?

Что если следующими жертвами окажутся они с Анаром, или кто-то ещё, близкий, родной? Аниаллу уже начала серьёзно задумываться о возвращении в Бриаэллар. Правда, для этого ей пришлось бы сначала вернуться к ярусам подземелий, более близким к поверхности, чем уровень Усыпальниц — открыть портал, находясь ниже, мешало какое-то сложное и мощное волшебство.

Весь следующий день, а за ним ещё один, и ещё алаи провели в пути — лабиринт похожих друг на друга серых комнат с грубо обтёсанными каменными стенами уводил их всё глубже под землю. Несколько раз они замечали, что возвращаются в одну и ту же комнату, сделав крут. Возможно, владыка Агир, чьи воспоминания были картой для Анара и Аниаллу, тоже не сразу нашёл дорогу, плутая среди этой подземной паутины переходов.

На четвёртые сутки пути, уже уставшие от монотонности и однообразия холодного серого камня алаи вышли наконец на открытое пространство. Вернее, таковым оно казалось потому, что потолок терялся в вышине. В стенах угрожающе зияли оскалившиеся острыми камнями чёрные пасти пещер. Иногда они видели, как в темноте этих провалов пляшут какие-то тени, но ничего определённого им разглядеть не удалось. Может быть, это был кто-то из обитателей этих подземелий, может быть — их призраки, а возможно — просто игра теней, отбрасываемых каменными выступами в зеленоватом сиянии вкраплений какого-то светящегося камня, испещряющих все стены зала.

В противоположной стене чернели ворота. Чуть приоткрытые створки так и манили войти, спрятаться за ними от призраков пещеры.

За воротами начинался длинный тёмный коридор. Новые двери в его конце — и алаи оказались в освещенной треугольными зелёными светильниками небольшой продолговатой комнате со стенами из искрящегося жёлтого камня, местами облицованными золотыми листами. Вся их поверхность была покрыта вдавленными символами. Ни Анар, ни Аниаллу не знали, что они могут означать и означают ли вообще что-нибудь.

Алу помедлила несколько секунд, вспоминая, что надо делать дальше, а затем, вставив два ногтя в какой-то из знаков, резко повернула кисть. Послышалось тихое шипение, и стена перед алаями бесшумно отошла в сторону…

…Замершая на постаменте статуя изображала невиданное существо — это была огромных размеров кошка, тело которой покрывала золотая чешуя. Зелёные глаза зверя смотрели на алаев без тени гнева — они были спокойными и мудрыми.

— Вот так тебе положено выглядеть в твоей кошачьей форме, — усмехнулась Аниаллу, — кошачье тело от матери, золотая чешуя от отца. Пойду посмотрю, нет ли у нее крыльев, — сказала она через плечо, явно собираясь обойти статую кругом. Анар потоптался на месте, высматривая, когда она появится с другой стороны, но Аниаллу пропала. Решив, что она играет с ним в прятки, он крадучись двинулся вдоль постамента, дойдя до конца, шутливо выпрыгнул из-за него и… оказался на утопающей в зелени плоской крыше высокой башни. Ошеломленный внезапно открывшимся видом прекрасного города, освещенного мягким светом двух лун, он не сразу заметил Аниаллу, кошкой растянувшуюся на небольшом возвышении под укрытием нежных листьев эламе, и вздрогнул от ее голоса:

— Ты хотел увидеть этот город… Может, нам удастся выбраться отсюда, а может, и нет — кто знает? Посмотри же на него моими глазами, и пусть Глаза Аласаис помогут нам выбрать правильный путь… — сианай печально, одними уголками губ усмехнулась своим словам, но Анару они отнюдь не показались высокопарными.

Очарованный, он долго стоял у самого края, не в силах оторваться от иллюзии Бриаэллара, подаренной ему тал сианай. Ему не верилось, что это вправду есть… нет, нет, наоборот, хотя этот бриаэлларский вид был всего лишь отражением чужого сознания, именно сейчас Анар наконец полностью поверил, что и волшебный город, о котором рассказывала Аниаллу, и её прекрасная богиня, да и сама Алу — странная Тень Аласаис, «Коготь не карающий», — существуют в реальности, что они не миражи, не его вымысел. Позволив себе поверить в это, опьянённый ощущением сбывшейся мечты, он решился поверить во многое другое и во многом признаться себе. Иногда он оглядывался на спящую Аниаллу, пытаясь понять, было ли это видение её последним подарком ему на сегодня… Так ничего и не решив, он присел рядом с девушкой, ему хотелось хоть что-то сказать ей, хотя бы поблагодарить за видение. Сначала ему казалось — он не уснёт, не сделай он этого, но стремительно пришедшая на смену восторженному трепету усталость заполнила все его тело, глаза закрывались, он осторожно улегся на пол, стараясь не потревожить Алу.

— Спать, спать, — вдруг прошептала она.

— Богиня… как же она устала, — подумал Анар, — спит и там, во сне, все еще мечтает об отдыхе.

Он с нежностью склонился над ней, словно желая заслонить ее собой от всех предстоящих невзгод. Почувствовав его дыхание на своем лице, сианай улыбнулась какой-то совершенно особенной улыбкой, но прежде чем Анар успел найти ответ на притаившуюся на её губах загадку, девушка распахнула глаза, и они вместе утонули в их магическом свете…

…Аниаллу спала, тихонько мурлыча во сне.

Внезапно мурлыканье оборвалось… Аниаллу не поняла, что её разбудило. Какое-то из чувств послало ей сигнал, что пора вернуться к реальности, но какое? Первым, что она ощутила, была боль в неудачно завернувшемся ухе. В плечо упиралось что-то твёрдое. Она недовольно выдохнула и, вытащив руку из тёплого спальника, засунула её под него. Пошарив по гладкому камню пола, пальцы коснулись холодного металла, ощупали его, и Аниаллу поняла, что это меч. Девушка отпихнула надоедливую железку подальше от себя и, поуютнее закутавшись в толстый мех, попыталась снова уснуть.

Но тревога не покидала её. Аниаллу посмотрела на Анара, но он спокойно спал, закинув одну руку за голову.

Алу ворчливо заурчала, зажмурилась, сжалась в комок, словно пыталась выдавить сон из тела, а затем расслабила мышцы, чувствуя, что окончательно проснулась. Она вылезла из спального мешка и стала искать свою одежду.

Камни холодили босые ступни. Аниаллу, всё так же непрестанно фыркая и жмурясь, натянула на непослушное еще тело штаны и выправила хвост. За ними последовали сапоги и рубашка. Аниаллу ещё раз выгнула спину и, добравшись до постамента статуи, уселась на него, поджав ноги. Она закрыла глаза и погрузилась в созерцание окружающего мира. Почти сразу алайка увидела то, что вынудило её проснуться: в стороне, противоположной направлению, в котором им следовало идти дальше, появился источник мощного магического излучения. Аниаллу, уже переставшая жалеть, что проснулась, попыталась определить его природу. Но это, к изумлению опытной алайской волшебницы, оказалось не так просто.

Раздосадованная, она опять громко фыркнула и всё-таки разбудила Анара. Он сидел в спальном мешке и выглядел так комично, пытаясь разлепить глаза, что Аниаллу подхватила волна нежности, и она в одно мгновение оказалась рядом.

— Что? Что? Случилось что-нибудь? — сонно бормотал он.

— Нет, — она ласково потёрлась щекой об его плечо, — у нас зажглась какая-то магическая свечка. Яркая, похоже на портал. Я думаю, стоит сходить… Но не сейчас. Сейчас — спать, спать… Не спать — вредно. И мы никуда не пойдем, пока не выспимся… — говорила она нежно, словно убаюкивая его и себя.

Алу ужасно хотела оказаться сейчас подальше от этих мрачных подземелий, в каком-нибудь спокойном, романтическом месте. Она подумала, что и сама не знает, зачем ей нужны разгадки тайн, не имеющих, казалось, к ней никакого отношения.

И, наверное, она бросила бы всё своё предприятие, уговорила бы Анара сделать то же самое, и лежали бы они сейчас, нежась в лучах солнца, на крыше ее дома в Бриаэлларе, если бы… если бы она была просто алайкой.

…Они шли долго, пока не оказались у отвесной стены, словно состоящей из цельного, совершенно гладкого камня. Алаям пришлось отступить назад к выходу из туннеля, чтобы разглядеть на самом верху стены очертания площадки.

— Так высоко мне не прыгнуть, — заявил Анар, прикинув расстояние до верха стены.

— Мне тоже, — отозвалась Аниаллу. — Значит придётся попортить им полировку, — она поиграла выпущенными когтями.

— По-моему, проще полететь.

— Ты птичка или кошка? — хихикнула Алу, картинным жестом изгибая руку.

Острые ногти неожиданно легко входили в камень. Под Аниаллу он даже не трескался. Рядом парил ехидно улыбающийся Анар. Наконец подъём кончился, и алаи вылезли на широкую площадку. В стене напротив виднелся проход. Они приблизились к нему и заглянули внутрь — перед ними был, естественно, длинный туннель, от которых они уже успели озвереть. Низкий потолок, стены и пол из грубо обтёсанного серого камня, холодного и влажного на ощупь. Он не был освещен, никакого тепла или магии впереди видно пока не было, и алаи, осторожно ступая, пошли вперёд.

Через несколько сотен шагов грубые плиты сменились отполированным чёрным камнем, а круглое сечение извилистого прохода создавало ощущение, что они идут внутри гигантской черной змеи, и когда узкий тёмный переход наконец закончился, путники ощутили огромное облегчение.

Анар и Аниаллу оказались в огромной пещере, стены и потолок которой прятались во тьме. Едва разгоняя её, сияли мягким светом могучие колонны из белого камня. Алаи шли, чуть подавленные мрачным величием этого подземного зала, но стоило им выйти из него и повернуть за угол, как в их глаза буквально брызнуло красками, ярко расписанные стены коридора казались радугой после грозы.

Роспись изображала веселящихся, танцующих, пиршествующих алаев. Рисунки, выполненные в обычном для Руала стиле, покрывали даже потолок коридора. Алаи, смотрящие на Анара и Аниаллу сверху, были заняты служением богине: они склонялись перед её статуями, украшали их цветами и совершали прочие обряды, подробно вырисованные на обрамлённых чёрными змеиными телами картинках. Ни один из обрядов не был знаком Анару, что очень его удивил.

Картины радости сменились другими изображениями. Несколько всадников, выставив перед собой копья, гнались за группкой эльфов с гротескно длинными ушами. Растерянные кошки шли дальше, разглядывая сюжеты, которые из просто неприятных становились ужасающими — с каждым шагом расправы, которые алаи совершали над представителями иных народов, становились всё более жестокими.

Аниаллу чувствовала себя подавленной — рождённые мрачной фантазией неведомого мастера изображения удивляли и пугали её. Будь на месте этих алаев представители иной расы, она даже не обратила бы на рисунки внимания, но глядеть на искажённые злобной радостью лица своих соплеменников ей было нестерпимо больно. Алайка шла, смотря себе под ноги, стараясь отвести глаза от неумолимо притягивающих её взгляд картин, сама не понимая, что с ней творится…

Алаи никогда не были особенно доброй и милосердной расой. Со своими врагами они расправлялись без всякой жалости. Пугало не это — глядя на картины, сразу же можно было сказать, что алаи на них карают невиновных. Они измываются над слабыми, ничего не сделавшими им существами просто из жестокости, получая какое-то извращённое удовольствие от этого!

— Анар, ты часто видел такие, — она с трудом поборола дрожь отвращения, — рисунки на стенах ваших храмов?

— Никогда не видел, — покачал головой алай. — Понимаешь, это плохо влияло бы на рабов. Они чувствовали бы себя угнетёнными. Мои сородичи презирают весь мир за их стенами, но не называют его жителей своими врагами. Нас воспитывают в отвращении, но не в ненависти к иноверцам. «Грязь нельзя ненавидеть, её нужно обходить, иногда можно использовать её, например, бросить в своих настоящих врагов… а если она всё же попадёт на тебя, то надо просто смыть её, но никак не тратить на неё свои эмоции», — так говорил мой учитель. Я, помнится, расспрашивал его о том, почему Освободитель сотворил Барьер, а не переубивал всех иноверцев в назидание потомкам. За подобные речи мне тогда хорошо надрали уши! — вспомнил Анар с какой-то меланхоличной улыбкой.

— Что, уже ностальгия по надранным ушам мучает? Могу помочь! — улыбнулась Аниаллу, но и у нее улыбка вышла какой-то вымученной, болезненной. Мелькнув на лице девушки, она словно бритвой резанула по нему и сразу же пропала, неуместная в этом пугающем месте. — Странно всё это… У нас я тоже ничего подобного не видела — это не битва, не победа над могучим врагом, а избиение! Ты тоже это чувствуешь?

— Да, — кивнул Анар, не до конца понимая, что укрепило его в таком мнении.

Аниаллу тоже колебалась… В центре двора Бриаэлларской Академии стоял комплекс статуй, возведенный в честь победы над врагом. Там подсвеченный в ночные часы зловещими алыми огнями лежал знаменитый чёрный дракон Ж'занхаар, который опустошал земли вокруг Дирхдаара и к северу от него. Многие пытались убить его, но чем больше был гнев жителей разорённых деревень и сожжённых городов, чем больше они посылали смельчаков, тем лучше было меню Ж'занхаара… В конце концов одолеть его сумели четверо алаев и руалский парнишка, подбивший их на это дело. Кажется, благодаря этому приключению он прославился у себя на родине.

И вот теперь статуя поверженного дракона с опалёнными крыльями в натуральную величину украшала площадь Академии, недавними выпускниками которой те четверо и являлись. Рычащий воин-руалец пронзал мечом его голову; хитро прищурившийся маг ан Меанор с развевающейся белой гривой волос довольно потирал тонкие ладони — это он сжёг крылья дракона, спустив его с небес на землю; эал-телепат, грозно и пристально смотрящий на Ж'занхаара, нагнулся вперёд, все еще не отпуская из цепких ментальных пальцев разум твари. Поодаль стояла ещё одна статуя закутанной в чёрный плащ тёмной алайки, юной Чувствующей, которая выбрала самый подходящий для атаки момент, так что, собственно говоря, благодаря ей всё и удалось… Но этот поверженный дракон и другие подобные изваяния и картины в Бриаэлларе — всех их объединяло одно: они изображали победу над врагом — врагом сильным и наглым. А здесь алаи сами выступали в роли захватчиков.

Что же было причиной такого впечатления: слишком жалкий вид побеждённых, слишком сладострастное выражение лиц победителей или тот след чувств художника, что остался незримо запечатленным на его произведениях? Быть может, оно было ошибочным, но тем не менее оно было именно таким…

Тем временем впереди показались высокие золотые двери. Створки неожиданно легко распахнулись от прикосновения Аниаллу, и они попали в круглую комнату с белыми стенами, по ним на уровне груди тянулись ряды золотых символов. Вдоль стен, на расстоянии примерно двух шагов от них, возвышался круг колонн из зелёного камня, между ними сверкали золотом подставки на высоких витых ножках, на верху которых пылал холодный огонь. На другом конце комнаты, напротив входа, располагался невысокий помост с пятью ступеньками, по сторонам которых стояли небольшие статуи. С каждой следующей ступенькой они приобретали всё больше кошачьих черт, пока у самого помоста не превращались в величественных чёрных пантер. Но всё это богатое убранство комнаты алаи разглядели уже потом — на возвышении сиял белоснежный диск портала. Анар чуть ли не бегом бросился изучать эту находку. Аниаллу, которую несколько смутили так легко открывшиеся двери, всё же помедлила и перед тем как присоединиться к нему, вогнала в камень пола свой кинжал, чтобы помешать золотым створкам захлопнуться в самый неподходящий момент.

— Портал дисковый, вертикальный, не зеркальный. Вот только для чего здесь портал? Короткий путь на поверхность? Нет. Судя по цвету, он переносит на огромное расстояние — за пределы Энхиарга или, быть может, в очень отдалённые земли нашего мира. Но первое вернее… У воронкообразных совсем иная цветовая дифференциация, у туннельных — тоже, но это самый обычный дисковый портал, — невнятно, словно сама с собой, говорила Алу.

— Он сделан так, — продолжила она после долгого молчания, — что точку выхода невозможно определить, не побывав по ту сторону. Тот, кто делал этот портал, был очень хорошим волшебником… — она стояла, задумчиво теребя пальцами кромку уха.

— Помнишь картины? Те, кого избивали там, вызывали сочувствие, а алаи на них — злость. Быть может, через этот портал этих последних изгоняли из Руала?

— Зачем? Не проще ли было выкинуть их через Барьер?

— Нет, — ответил Анар, — ведь если они были как раз теми фанатиками, кто желал, чтобы кровь иноверцев лилась рекой, они продолжили бы свои игры под стенами города… Я, конечно, тоже не пылаю особой любовью к другим расам, много есть тому причин, да и вообще, — он усмехнулся, — все они отвратительно бесхвосты. Но, — уже серьёзнее продолжил он, — такие кошки могли навлечь на Руал гнев всего Энхиарга, а Барьер… Барьера тогда вообще не было! Вспомни, Алу, когда Агир спускался сюда, все эти залы — комната с кошкой и проход в ней, ведущий сюда — уже были, значит, наверняка, был и портал. Ты сама говорила, что он, скорее всего, ведёт за пределы Энхиарга. Так может, за ним лежит мир, куда и ссылали… неугодных власти кошек?

— Может быть, может быть… — пробормотала Алу, — но не нравится мне всё это, странно как-то! — она наконец-то отпустила истерзанное ухо и шлёпнула ладонью по бедру.

— Сходить бы посмотреть, — в тон ей проговорил Анар, — но если я всё же прав, то вряд ли там находится особо приятное место.

— Да и шли мы не сюда, — напомнила Аниаллу, погрузив кончики пальцев в сияние портала. — Портал этот от нас никуда не денется, а вот мы, пройдя через него, неизвестно куда попадём и сможем ли вернуться оттуда назад — тоже неизвестно.

— Ты же говорила, что сутки назад его не было. Быть может, он исчезнет так же внезапно, как и появился?

— Он работает несколько часов, затем гаснет, а потом зажигается вновь. Почему и, главное, с какой частотой — я не знаю точно. Что-то около сорока часов, мне кажется, но я не уверена…

Уже привыкший во всем соглашаться со своей подругой, Анар тяжело вздохнул, перебарывая свое любопытство, и они покинули комнату, залитую сиянием портала.

Вернувшись знакомым путём в зал со статуей неведомой чешуйчатой кошки, ставшей их талисманом, они не стали задерживаться и, прикоснувшись на счастье к ее передним лапам, выбрали на этот раз правый коридор.

Он оказался довольно коротким и вскоре привёл алаев в обширную пещеру, освещенную синими магическими светильниками, искусно спрятанными за выступами камня. Пол пещеры был, как и все залы подземелья, начисто лишён пыли и каких бы то ни было следов чьего-либо присутствия. А слева в боковой стене тёмным серебром мерцали высокие врата — те самые, что были последним воспоминанием Освободителя, скалой, с которой он прыгнул в океан ужаса.

Алу вздрогнула.

Они только подходили к вратам, а створки их уже бесшумно распахнулись — Анар и Аниаллу перешли ту невидимую черту, за которой лежали совсем уже неведомые подземелья, и память Агира Освободителя перестала быть для них путеводной нитью…

С высокого потолка капала вода. Она скапливалась на полу в маленькие озерца и просачивалась куда-то вниз через тонкие, неизвестно отчего образовавшиеся трещинки — они сеточкой покрывали не только пол, но и стены.

Влажные камешки противно хрустели под подошвами сапог, когда Аниаллу подошла к стене и, сотворив магический огонёк, приказала ему подниматься вдоль неё. В пятне яркого света чётко вырисовывались такие же трещины, как и на полу, и даже более глубокие. Они, ветвясь, тянулись выше и выше и, перебравшись на потолок, расходились по нему куда хватало глаз.

Ничто как будто не угрожало алаям, но почему-то Анару казалось, что с ним и Аниаллу уже происходит что-то нехорошее. Быть может, причиной тому были как раз эти трещины, грозившие обвалом, быть может, что-то куда более опасное и куда лучше скрытое от глаз, оставшееся видимым лишь для всепроникающего взгляда алайской интуиции…

Довольно скоро им стали попадаться короткие боковые ответвления, выводившие их в самые разнообразные помещения: комнаты, обставленные искусной работы мебелью; кладовые, полные не портящейся, благодаря наложенным на неё заклятиям, пищи; прекрасно оборудованные лаборатории магов; колодцы с чистейшей водой. Воздух стал более свежим, в нём даже чувствовались ароматы цветов, трав и прочие «нюхательные прелести» поверхности, хотя никаких растений кошкам пока не встретилось…

— Невероятно! — наконец, не выдержав молчаливого созерцания, воскликнула Аниаллу. — Анар, не быть мне кошкой, это же город! — высказала она общее мнение. — Смотри, это спальные платформы, здесь раньше тоже стояли столы — камень истёрт от ножек, да и магия здесь была… домашняя!

— Город под городом? — до сих пор не веря происходящему, прошептал алай.

— Да! — многозначительно расширила глаза его спутница, поднимая с пола нечто, оказавшееся изящной чашкой. — Вот только где все его жители?

Действительно, город был пуст. Алаи долго бродили по его улицам-коридорам и домам-комнатам, надеясь найти для себя хоть что-то интересное в этих покинутых жилищах, и наконец вернулись в широкий коридор, начинавшийся сразу за вратами города, решив пройти его до конца.

«Главная улица» привела их к точно таким же вратам, они также медленно и бесшумно приоткрылись, и путники с тоской посмотрели друг на друга, представляя новую бесконечную череду серых коридоров, когда в образовавшуюся щель вдруг ворвался яркий луч света.

От открывшегося зрелища у алаев захватило дух. В сиянии тысяч магических огней им предстал действительно подземный город, построенный в гигантской пещере, потолок которой скрывала великолепная иллюзия звёздного неба. Все, что располагалось в этой пещере, можно было описать одним словом — грандиозное. Взмывающие ввысь шпили величественных зданий, совершенные линии и искуснейшая резьба по камню — всё это поразило даже Аниаллу, а ведь ее глаза видели Дворец Аласаис в Бриаэлларе!

Но красота этого подземного мира была совершенно иной и, как казалось Аниаллу, совсем не алайской: краски здесь были хоть и насыщенными, но всё же несколько мрачноватыми. Если красота города Аласаис была мягкой, линии плавными и изящными, то местная архитектура изобиловала резкими гранями и контрастами: каменные листья в растительных орнаментах, покрывающих стены домов, казались острыми лезвиями; ветви, часто покрытые шипами, резко и неестественно изгибались, а цветов не было вообще. Аниаллу, сначала искренне восхитившаяся этой красотой, всё больше чувствовала, что она была какой-то чуждой, холодной и угрожающей. Как сверкающая на солнце великолепной чешуёй змея, которая в любой момент готова молнией метнуться вперёд и вонзить ядовитые клыки в твоё тело.

Анар же с самого начала не разделял её восторга. Хотя и его поразил этот внезапно открывшийся город, но всё же чувство тревоги не покидало алая, мешая любоваться окружающими видами. Ему казалось, что всё вокруг не более, чем иллюзия, причём этот дивный морок призван скрыть от глаз нечто ужасающее и отвратительное.

Здания, мимо которых они проходили, были, несмотря на свои огромные размеры, слишком лёгкими, слишком ажурными. Они в корне отличались от руалской архитектуры: обитатели поверхности предпочитали строгие, величественные здания, а все рисунки и барельефы, хоть и выполненные настоящими мастерами, призваны были скорее потешить чьё-то самолюбие, увековечить какого-то героя или событие, чем порадовать взгляд.

Там, в привычном Анару мире, властвовали симметрия и четкие линии, прямые углы и круги, здесь же всё было так изогнуто и переплетено между собой, что глазу не за что было зацепиться — взгляд скользил от одной архитектурной детали к другой: улица плавно переходила в невесомый мостик, который вдруг превращался в лестницу, спиралью взбирающуюся чуть ли не на крышу здания, а там вдруг открывалась подвесная дорога с замершими, может быть, навсегда платформами… За долгие годы жизни в Руале, когда любая, самая незначительная деталь, самое слабое предчувствие подчас спасало ему жизнь, Анар научился доверять себе и поэтому усилил бдительность и внимательно следил за окрестностями.

— Недоброе это место, — наконец поделился он с Аниаллу, и ему почему-то показалось, что город услышал эти слова и теперь, затаив злобу, будет ожидать случая подтвердить его опасения.

— Мне тоже как-то не по себе, — прозвучала в его мозгу мысль сианай, — это странное, острое и хищное место.

— Быть может, будет лучше, если мы обойдём его по краю пещеры? — предложил алай.

— Да, думаю, так будет лучше, — согласилась Аниаллу, и они зашагали вдоль стены пещеры, стараясь держаться подальше от искрящегося великолепия подземных зданий.

— Это не слишком похоже на постройки моих соплеменников, — сказал Анар после нескольких минут пути. Затем, видимо желая отвлечься от мрачных мыслей, он начал так скрупулезно излагать своей спутнице принципиальные различия в стилях, что Алу едва сдерживалась от смеха.

Вскоре Анар замолчал. Он попытался представить, каким был мир, в котором жила Аниаллу, какими были её дом, её покои, вещи, её окружавшие, обо что она точила с утра когти, за каким столом завтракала, чем любила полакомиться, на чём любила подремать на крыше после обеда…

Он очнулся, когда легкая рука нежно похлопала его по плечу.

После часа блужданий, путники достигли противоположной стены пещеры. Она оказалась зеркальной, и на этой отражающей сияние города поверхности с изумительным мастерством были изображены лица сотен алаев. Анар и Аниаллу спустились с галереи, откуда любовались этим зрелищем, по подсвеченной алыми огнями лестнице и вошли в высокую арку, ведущую куда-то за зеркальную стену.

Они оказались в чёрном зале, который, несмотря на довольно большие размеры, казался тесным после пещеры, которую они только что покинули. Справа темнел проем, слева виднелся ещё один, более высокий, а впереди алаи увидели закрытые двери, над которыми было выбито несколько слов. Мерцающая надпись гласила: «Только во тьме можно постигнуть свет истины». Анар и Аниаллу не стали задерживаться, раздумывая о её смысле, и распахнули двери.

Перед ними погруженная во тьму раскинулась огромная библиотека. Ряды шкафов, угадывающиеся только по светящимся надписям на корешках книг, уходили далеко в глубь просторной залы. Напротив двери, в центре большого круга, свободного от полок, возвышался постамент со скульптурным изображением Анаит — руалского символа мудрости, женщины с телом пантеры и торсом алайки. Её склонённую над книгой голову венчала полоска ярко-голубого металла с вкраплениями плоских разноцветных камней.

— Знаешь, почему она символизирует мудрость и знание? — отчего-то шёпотом спросила Аниаллу.

— Нет, — следуя примеру алайки, тихо ответил Анар, разглядывая статую.

— Она заведует Большой Библиотекой в Бриаэлларе. Аласаис сотворила её специально для этого — бесконечно ценящей знания и всегда готовой ими поделиться. Это она с котячества приучала меня говорить в библиотеках шёпотом и «уважать право других на уединённое общение с мудростью книжных страниц».

Анар уже не удивлялся. Ему просто стало смешно — очередная священная легенда превратилась в обыденную реальность. Анар новым взглядом окинул статую Анаит, ещё раз усмехнулся и пошёл догонять Аниаллу.

Они уходили всё дальше и дальше от входа, а ряды шкафов и не думали кончаться. Они были такими высокими, что верхние полки уже не было видно и, казалось, что они смыкаются там, над головами алаев, образуя арки. Иногда они брали наугад какую-нибудь книгу и некоторое время листали ее, больше рассматривая иллюстрации. Буквы либо вся страница целиком испускали мягкое сияние, позволяющее читать в абсолютной темноте. Анар и Аниаллу с улыбками переглянулись, оценив, как буквально обитатели подземелья воплотили в жизнь надпись над дверью библиотеки.

Внезапно где-то справа блеснул яркий свет. Алаи ускорили шаг и через минуту увидели проход между шкафами, из которого и вырывались белые лучи.

В обширной нише в стене, на резном постаменте из чёрного камня покоилась раскрытая книга. Её страницы мягко сияли в потоке льющегося с потолка ниши света. Анар и Аниаллу переглянулись: книга, хранимая с таким почётом на особом месте, несомненно была крайне важна для прежних обитателей этих мест. Они медленно, крадучись приближались к постаменту, осторожно ступая по покрывавшему пол ковру. Никаких враждебных заклинаний на нишу наложено не было, магия лишь защищала книгу от времени, но никак не от рук тех, кто захочет её прочитать.

Увидев, что им ничего не угрожает, алаи склонились над книгой.

Аниаллу протянула руку, коснулась одной из страниц, желая перевернуть её, и внезапно широко улыбнулась — то, что она почувствовала, дотронувшись до древнего фолианта, было на удивление приятным. Тот, кто с великим старанием выводил ряды аккуратных букв, видимо, был неизмеримо счастлив делать это. Он искренне радовался за себя и за своих соплеменников, с которыми разделил жизнь в этом подземном городе.

Анар и Аниаллу стащили тяжеленный том с подставки и только тут заметили, что листы его, равно как и буквы на них, не светились, как в остальных книгах библиотеки. Они уселись на пол рядом с освещенной нишей и стали читать. Шелестели страницы древней книги, и перед алаями вставали картины прошлого. Благодаря мастерству неизвестного летописца, они живо, словно собственными глазами, увидели, как дядя Освободителя со своими последователями и верными ему членами царской семьи спускается в эти мрачные глубины. Как магия древних руалских волшебников преображает мрачные лабиринты, превращая их в прекрасные дворцы, храмы и улицы нового города, как призванные чарами подземные реки меняют русла и наполняют бассейны и колодцы чистой водой. Анар и Аниаллу разделили радость новоявленных обитателей подземелья, стосковавшихся по солнечному свету, когда улицы и жилища засияли от магических огней, разогнавших вечную ночь, прежде безраздельно властвовавшую здесь, а потолки некоторых залов заменили иллюзорные картины неба…

Одна из страниц оказалась пустой, а на следующей… Это было так непохоже на все то, о чем они уже прочли, словно кто-то жестоко рассмеялся им в лицо: что, поверили?!

Новый летописец сухо уведомлял о том, что его предшественник лишился рассудка по причине неведомой болезни и, «отправив в Бриаэллар» трех алаев, скрылся где-то в городе. В последующие дни безумец появлялся в разных его частях и совершал бессмысленные убийства. На его счету было уже восемь смертей, когда стараниями лучших магов его сумели поймать живьём.

Он был заточён в темницу, его соплеменники не смогли убить несчастного безумца, который не отвечал за свои поступки, ибо находился под действием неведомого и страшного недуга.

Несколько следующих страниц было аккуратно вырезано из книги, не выдрано, а именно со всей тщательностью вырезано.

А дальше… вот дальше начинался чистый кошмар. На смену картинам жизни в подземельях пришли картины смерти… Покинув свой город, алаи, которые теперь именовали себя д'ал, отправились покорять «земли иноверцев», пошли на священную войну… во славу Аласаис! Обо всём этом, изложенном с подробностями, от которых шерсть вставала дыбом, узнали Анар и Алу из священной книги…

…В завоёванных землях была налажена сложная, но вместе с тем, как выяснилось, действенная система управления странами и даже целыми мирами, сбор дани, набор в армию, распределение работ, названия многих из них ничего Анару и Алу не говорили. Зато приведённые ниже цифры не просто говорили — кричали о бесчисленных жертвах безумства горстки алаев, возомнивших себя хозяевами Вселенной, сверх-расой, о том, как стремительно набирали силу они, предавшие дух Аласаис и самих себя, как росли их армии, как совершенствовались навыки их магов.

Стоило этим алаям установить господство в одном мире, как затевалась новая война. Анар с Аниаллу читали весёлое, бодрое повествование о смертях, о бессмысленном героизме сопротивления, о слезах и мольбах о пощаде.

Такого отвращения, как эта книга в роскошном, вычурном переплёте, у Аниаллу ещё ничто не вызывало за всю её многовековую жизнь. Девушке хотелось закрыть глаза, не читать больше, не видеть этих слов, не знать этого позора. Ей не верилось. Но ужас постепенно сменялся удивлением, а за ним уже маячил серый призрак холодной ярости.

Тем временем Анар перелистывал страницу за страницей этой Летописи Позора, как назовёт её потом Аниаллу. И вот наконец последний из заполненных листов предстал перед алаями:

«Но владыка мой не остановился на этом, — прочитали они, — он, истинный алай, повёл своих воинов дальше. И новые миры склонились перед ним. Порядок воцарился на бескрайних просторах оказавшихся под его могучей лапой земель. Покидая прародину, благословенный подземный город, где мы впервые осознали себя д'ал, наш народ поклялся, что не вернётся сюда до тех пор, пока мощь наша не достигнет таких вершин, что мы будем в силах одолеть всех иноверцев и богохульников за пределами Руала».

Дочитав текст и убедившись, что Аниаллу тоже покончила с этим пренеприятнейшим занятием, Анар с шумом захлопнул фолиант.

— Это ужасно. Невероятно и ужасно, — глухо проговорила алайка, после долгого молчания.

— Это может быть и неправдой, — предположил Анар, хотя в глубине души был полностью уверен в том, что страницы этой книги хранят описание реальных событий. — Руалские жрецы коварны — Агир мог прознать о предательстве своего дяди, убить его и всех его приспешников, а затем написать эту книгу, чтобы оправдать свои деяния.

— Анар, — вздохнула Аниаллу, — тот, кто писал эти страницы, свято верил в то, что он пишет правду.

— Магией можно… — попробовал было снова возразить Анар, но взглянув на Аниаллу, понял, что приятной ложью её не утешить.

— Спасибо, но не стоит меня так успокаивать, — она накрыла его руку своей узкой, похолодевшей вдруг ладонью. — Закрыть глаза и не видеть правды я не могу. Даже когда искренне хочу этого.

На лице Аниаллу застыла напряжённая улыбка. Она сидела, обхватив колени, и не отрываясь смотрела на сцепленные пальцы рук. Анар не стал ничего говорить ей, он знал, что не пройдёт и часа, как она свыкнется с этой мыслью, и происшедшее перестанет казаться ей чем-то из ряда вон выходящим. Это была одна из черт, которые так восхитили его в Аниаллу — почти мгновенно адаптироваться к любой ситуации, какой бы ужасной и противоестественной она ни казалась. Так, как она взяла себя в лапы там, в гробнице Освободителя… Сам же он был совершенно спокоен — в отличие от Аниаллу, Алу-идеалистки, он привык ждать от своих соплеменников всего чего угодно.

Но Аниаллу не привыкла! Ей претила сама мысль о рабстве… Девушке казалось, что она чувствовала бы себя куда лучше, если бы узнала, что это её алайский мир порабощен, чем то, что кошки выступили в роли завоевателей.

Мерзких тюремщиков! Руал не так ужасал её — те, кто были в нём рабами, сами избрали свою участь, и кошкам не пришлось принуждать их, кнутом и палкой вколачивая в головы законы их новой жизни. Рабы Руала иной жизни не ведали, они не страдали, не чувствовали себя угнетенными, и, главное, сами кошки этой земли не испытывали бы ни гордости, ни наслаждения от сознания того, что другая раса поставлена ими на колени…

Окружающая реальность снова разочаровала Аниаллу. Но через несколько минут детскую обиду на весь мир сменила холодная злость — алайка просчитывала, как ей добраться до этих чудовищ, которые своими делами порочили всю её расу. Алу подозревала, что уходили они через тот самый портал, который они с Анаром обнаружили несколько часов назад. Броситься бы туда и разорвать в клочки всю эту компанию… или нет, всполошить Совет Бриаэллара — пусть лучше они разделываются со всем этим кошмаром… Но здравый смысл подсказывал Аниаллу, что ей стоит задержаться в подземном городе на некоторое время, чтобы разобраться во всём более тщательно.

Аниаллу открыла глаза. В нескольких шагах от неё, прислонившись спиной к книжному шкафу, сидел Анар. Погружённый в чтение какой-то книги, он был настолько увлечён своим занятием, что, как показалось Алу, не заметил, даже если бы потолок библиотеки обрушился ему на голову.

Сияние страниц окрашивало лицо алая в серебристо-синий цвет, делая его до смешного похожим на налара, водного эльфа, которые как раз и отличались от своих наземных собратьев голубой кожей. Аниаллу невольно улыбнулась: на неё нахлынули воспоминания о днях, проведённых в Нель-Илейне, стране детей Вод. Да, странное это было время, забавное и грустное одновременно. Но Аниаллу не хотелось сейчас думать о прошлом.

Анар поднял на неё глаза, молча и как-то рассеянно кивнул головой и вновь погрузился в чтение, от которого через несколько минут был жестоко оторван окончательно проснувшейся и всё ещё пребывающей в растрёпанных чувствах алайкой — ей нетерпелось продолжить осмотр города, причём непременно в его, Анара, компании.

Несколько следующих часов они посвятили исследованию довольно большого комплекса комнат, залов и коридоров, который располагался за ближайшей к библиотеке дверью. По стенам помещений, примерно на уровне алайского роста, снова побежала вереница каких-то сложных символов, причудливо переплетённых между собой и таинственно мерцающих в темноте.

Алаев провожали застывшие в недобром внимании глаза вмурованных в стены светильников-драконов. Тянулись пустые стеллажи, громоздились причудливые подставки, похожие на ветвистые рога каких-то сказочных животных, а так же множество мелких полочек, емкостей самых разных форм и размеров и зажимов, видимо, удерживавших прежде магические предметы. Свет глаз каменных чудовищ тревожно мерцал на брошенных прежними хозяевами на столах и полках бутылей, в лужицах воды, стоящих местами на голом, что было совсем не свойственно для кошачьих домов, полу. Он отражался в крупных обломках развороченного металла со страшными рваными краями, через которые им пришлось перелезть, чтобы войти в следующее помещение. Всё вокруг них было буквально пропитано магической энергией. Когда-то в прошлом здесь творились мощнейшие заклятья.

— Лаборатории магов… — тихо проговорила Аниаллу, осторожно касаясь кончиками пальцев стены. — Да, хорошие у них были волшебники, если здесь до сих пор всё так и лучится от… — девушка внезапно замолчала, насторожившись, краем глаза она увидела, как сзади в тёмном проёме, через который они только что вошли, что-то блеснуло. Анар не успел и мяукнуть, как она, мгновенно перелетев обратно через ужасную преграду, уже выглядывала в коридор.

В конце его белела какая-то фигура. Она была полупрозрачной — зеленоватое сияние, исходящее от цепочки символов на стене, просвечивало сквозь неё. Призрак не шевелился и не собирался исчезать. Он стоял у стены, словно ожидая чего-то. На то, чтобы разобраться в чём тут дело, у Аниаллу ушли доли секунды. И слава богине, что она справилась так быстро. Анар, застрявший у выхода и потерявший ее из вида, окликнул Алу, опасаясь, что она в одиночку бросится в погоню за призраком.

— Анар, я здесь, — отозвалась Аниаллу. — Это алай. Он хочет, чтобы мы следовали за ним.

— Ты слышишь его?:

— Нет. Чувствую.

Они неслышно скользили вслед за призраком и казались такими же бесплотными виденьями, как и он. Дух метался из стороны в сторону, словно в каком-то безумном танце то замирал, то взлетал под потолок или повисал на стене, картинно раскинув руки, и звал, звал за собой каждым движеньем прозрачного тела, каждой эмоцией, которую улавливали алаи. И они следовали за ним, доверившись предчувствию и не ожидая зла от этого страдальца.

Промелькнув по комнатам бывших лабораторий, он вылетел в огромный зал, тот самый, куда выходили двери библиотеки и врата города. Метнувшись серебристой тенью к противоположной стене, дух нырнул в украшающий её гобелен, как в тёмное озеро, и… исчез.

Алаи уткнулись в выполненное в мрачных красках полотно. Аниаллу взялась за край и отогнула его. В зал тут же хлынул поток магической энергии, излучаемой стеной за гобеленом.

— Сзади пришили кусок кожи, не пропускающей волшебство, — прокомментировала алайка, задумчиво проводя когтем по чёрной, глянцево поблёскивающей поверхности обратной стороны гобелена.

Взломать магическую дверь, спрятанную за ним, оказалось довольно просто… с учётом мастерства и опыта Анара, разумеется. Открылся узенький проход. Через сотню шагов, торопливо, но осторожно пройденных алаями, он расходился надвое, но ни в одном из ответвлений призрака уже не было видно.

— Мы потеряем его, беги по правому коридору! — крикнула Алу, устремляясь налево…

…Коридорчик упирался в дверь, за которой с небольшой площадки начиналась круто забирающая вправо и вниз лестница. Аниаллу мчалась по узким ступенькам, перепрыгивая через несколько сразу. Откуда-то впереди послышался звук открывающейся двери. Алайка остановилась и прислушалась, но больше никакого шума слышно не было, и она продолжила спуск. Пройдя чуть больше сотни ступенек, Аниаллу оказалась перед открытой дверью, за которой было какое-то погруженное во тьму помещение.

Вскоре алайка поняла, что находится в тюрьме. По обе стороны длинного тёмного коридора, заливая его холодным зелёным светом, мерцали проемы, ведущие в камеры, перекрытые магическими полями. Аниаллу осторожно поднесла руку с выпущенными ногтями к одному из полей. Оно оказалось безвредным и упругим на ощупь. Но, к сожалению, за этим зеленым мерцанием было невозможно ничего разглядеть. Аниаллу принялась искать источник энергии, питавшей магические двери. Наконец в маленькой нише на противоположном конце коридора она обнаружила утопленную в стену пластину из красного кристаллического вещества.

Не долго думая, она выдрала кристалл из каменного гнезда. Поля мигнули и постепенно погасли, открывая Алу путь в камеры. Эти вырубленные в чёрном камне комнатушки были пусты, только в одной из них, как бы забившись в угол, сидел скелет, облачённый в типичную для руалских жрецов длинную мантию. Девушка нагнулась, чтобы рассмотреть орнамент у горловины мантии; полы её собственного плаща скользнули по полу, взметнулась пыль… и Алу потеряла всякий интерес к вышивке.

На плитах пола, под слоями потревоженной Аниаллу пыли скрывалась процарапанная острыми ногтями покойного алая надпись. Почему-то она была начертана на танайском языке, и при виде её девушку охватило необъяснимое чувство, схожее с благоговейным ужасом. Алайка смахнула с букв остатки пыли и начала читать.

«Они не были более алаями, — гласили неровные строки. — Тьма заполнила их разум. Я убил столько, сколько смог, но мой век не долог, ибо сила Камня, пропитавшая воздух этого проклятого богиней места, отравляет всякого, кто не служит породившей его нам на погибель Тьме».

— Тьма? — мысленно спросила себя Аниаллу. — Разве темная магия может подчинить себе разум алая? Если подобное вообще возможно, то уж точно ни для одного из тёмных народов — они не сильны в магии разума и чувства. И всё же… Аниаллу так и не сумела развить дальше эту мысль — её погасило ярко вспыхнувшее воспоминание о лишившемся разума летописце, про которого они с Анаром читали. Уж не его ли останки лежат сейчас перед ней? Интуиция подсказывала ей, что так оно и есть. Рядом с надписью был выцарапан сложный символ, значение которого было Алу непонятно, но стоило ей взглянуть на него, как на девушку накатила волна страха. Она быстро срисовала его и поспешила покинуть камеру.

Аниаллу так сильно хотелось поверить в то, что кто-то извне, очень жестокий и могущественный, насильно исказил разум её соплеменников, коварством заставив их служить своим захватническим целям, что она всеми двадцатью когтями вцепилась в эту догадку. Поднимаясь по бесконечной лестнице и словно решая в уме сложный шахматный этюд, Алу пыталась оценить политические и личные интересы богов и владык.

Если этот кто-то — из Энхиарга, то, чтобы обладать достаточной силой, он должен быть выходцем из Дарларона. Но дарларонцы, да и вообще все тёмные, начиная смертными и эльфами и заканчивая Высшими, — существа пусть и чрезмерно гордые, но благородные, они не были заинтересованы в том, чтобы вредить алаям, одним из немногих своих союзников. Над тёмными Энхиарга вечно тяготела угроза вторжения из Элаана, и если они предадут Бриаэллар, то одновременно лишатся защиты Тиалианны и Нель-Илейна, что грозит им неминуемой гибелью.

Если же этот гад обитал за пределами Энхиарга, то ему неоткуда было взять такую силу — Аниаллу никогда не слышала, чтобы обитатели иных миров обладали мощью, достаточной, чтобы противостоять Силам Энхиарга. Происходи вся эта подземная история в другом мире и не с двумя из не самых слабых алаев, она назвала бы её делом обычным. За пределами Энхиарга Тьма с удручающей частотой становилась синонимом Зла и действовала очень похожими методами, порабощая подчас целые миры. Но в родном мире Аниаллу такой номер не прошёл бы…

Лайнаэн, наэй Света, владычица Элаана, была страшно могущественным существом, силы которого хватало на то, чтобы поделиться ей с каждым «светлым» созданием в великом множестве миров. Но у тёмных не было никого подобного Лайнаэн — и это делало их куда более слабыми… Дисбаланс сил наблюдался повсеместно, именно поэтому Свет практически всегда побеждал Тьму, и, как считалось, Добро в его лице одерживало верх над Злом.

Одних тёмных страдания научили ценить жизнь — свою и чужую, они не хотели уподобляться Свету и посему проявляли чудеса терпимости и благородства. Другие же, возненавидев всех и вся, выступая против всех без разбору и не щадя даже своих собственных соплеменников, превращались в империи Зла. В Энхиарге все хоть сколько-нибудь могущественные «дети Мрака» принадлежали к первым. Аниаллу была полностью уверена, что это так…

Тогда оставалось только одно: кто-то маскировался, пытался заставить поверить, что это Тьма отравляет умы алаев, кто-то, скрывающий свою истинную природу, и Аниаллу догадывалась, кто это мог быть. Он, вернее, она, была единственной на весь Энхиарг.

Лайнаэн всегда недолюбливала алаев, а с тех пор, как Аласаис взяла под свое покровительство Аглинор — часть земель Элаана — эта нелюбовь переросла в ненависть. Аглинор, расположенный на севере страны между лесами Ши и Зелёной равниной, принял это решение добровольно. Хозяйка Бриаэллара была в нём частым гостем, и взгляды его владыки и населения так изменились, что стали уже слишком отличаться от мировоззрения всех остальных почитающих Свет народов. Но на пути Лайнаэн, желающей вернуть свою законную территорию, внезапно встали ещё Тиалианна, Адорнатан Градор и владыки Эллири и Шейлвеллы. И правители Элаана предпочли признать суверенитет Аглинора, чем воевать за земли, народ которых был им чужд уже настолько, что вряд ли смог бы вновь влиться в их сообщество…

Аниаллу спохватилась, что опять думает вовсе не о том, о чём надо бы. Девушка мотнула головой, словно пыталась вытряхнуть из неё все ненужные мысли. Итак, Лайнаэн есть за что ненавидеть Аласаис и весь её народ вместе с ней. Но никаких доказательств причастности её к этим событиям не было. Правда, это вовсе не значило, что если Аниаллу хорошенько поищет, их не найдётся. Но где именно их искать и с чего начинать поиски? Алайка решила, что сперва стоит узнать, что за странный символ выцарапал на полу камеры сумасшедший летописец — в том, что именно его скелет она нашла в камере, Алу уже не сомневалась.

«А что если это сила наэй Тьмы, уравновешивающего Лайнаэн?» — от этой догадки уши Аниаллу непроизвольно прижались к голове. Тогда… тогда всё складывалось в единую пугающую картину: и беспорядки в Канирали, и чрезмерный гнев Селорна, и многое, многое другое, что подтверждало наличие силы, побуждающей существ разных рас и народов творить странные и жестокие дела.

«Нет… конечно, нет…» — бормотала она про себя, хотя в душе уже была уверена, что да — это самое простое, но одновременно и самое невероятное объяснение происходящему, — возможно… да что уж там, наверняка было правильным. Но Аниаллу всё же не позволила себе думать об этом, как о свершившемся факте: пока доказательств нет, нечего ужасаться и волноваться заранее.

Тем временем лестница кончилась, и вскоре, откинув гобелен, Аниаллу увидела поджидающего её в полутемном зале Анара. Он обрадовался ей так, как будто не видел много дней, и ее первым желанием было спрятаться в его объятиях и забыть, забыть о своей страшной догадке… Но вдруг она представила, как сползает с его лица эта замечательная мальчишеская улыбка, которую она так любила, как в его сердце заползает тот же ужас, что охватывает сейчас и ее… Нет, она ничего не скажет ему… пока. Пока не будет уверена.

«Надо бы отправить его куда-нибудь на время», — лихорадочно соображала она, обнимая Анара с самым беззаботным видом.

В итоге, спустя несколько минут Аниаллу, убедив Анара в необходимости вернуться в библиотеку и как можно скорее отыскать значение начертанного покойным алаем символа, отправилась на поиски достойного бывшего руалского принца и бывшей тал сианай жилища. Она решила, что после многих дней, проведённых в унылых и холодных подземельях, им с Анаром не помешает немного уюта и комфорта. Тем более от той части города, где располагались дома местных владык, обнаруженные пару часов назад, до библиотеки было идти намного ближе, чем от вырубленных в скалах более бедных жилищ.

Вернее, самих домов алаи еще не видели: примыкающий к скале полукруг высоких стен, прорезанный узкими воротами — вот и всё, что можно было разглядеть с улицы. Таких жилищ она насчитала восемь. То из них, что располагалось у дальней стены гигантской пещеры, было особенно большим и богато украшенным.

Аниаллу равнодушно скользнула взглядом по изумительной работы воротам. Входить во дворец, по её мнению принадлежащий местному владыке, где скрывалось что-то, излучающее мощную магию, ей почему-то не хотелось, и Аниаллу остановила свой выбор на менее роскошных чёрных воротах, сплетённых из неведомых ей растений, между которыми извивались гибкие тела оскаливших зубы пантер. Створки ворот легко разошлись, и сианай беспрепятственно проникла во двор подземного жилища.

В дальнем конце двора из скалы вырастал фасад величественного замка. Аниаллу шла к нему по аллее из черных каменных деревьев, любуясь игрой разноцветных магических огней, спрятанных в их ветвях. Как и ворота, дверь дворца оказалась не запертой, и Аниаллу вошла внутрь.

Прямо перед ней в водопаде света стояла статуя нагой женщины из чёрного камня. Обращенные вверх ладони её раскинутых рук находились уже вне потока света и испускали собственное более яркое сияние. Аниаллу прошла через круглый холл и продолжила осмотр дворца. Он уходил далеко в глубь скалы. Большинство помещений были пусты, предназначения некоторых Аниаллу не могла угадать: за искусно выкованными дверями обнаруживались крошечные комнаты с неровными стенами, словно прихожие, которые, однако, никуда не вели, если не считать трещин, таких узких, что было трудно протиснуться. Там были помещения с полом в виде узкой воронки, и особенно поразившие алайку — из пола, потолка и даже стен которых вырастали острые каменные сосульки, чуть загнутые, похожие на чудовищные клыки. Этих последних помещений было целых три, и из центра каждого бил фонтанчик со странной маслянистой жидкостью, а на потолке, словно отражение, журчал точно такой же фонтан. Чёрная густая жидкость из него не падала на пол, а растекалась по плитам потолка, покрывая его гладкой тёмной плёнкой, тускло поблёскивающей в лучах магического огонька, вплывшего в комнату вслед за Аниаллу. Некоторые коридоры заканчивались круглыми комнатками, посредине которых чернели колодцы, и Аниаллу, способной видеть в магическом спектре, казалось, что от них поднимаются клубы светящегося тумана — излучения, испускаемого чем-то волшебным, таившимся на их дне…

Стоит ли говорить, что девушку сразу же потянуло разведать, свойственным ей способом, что же там внизу, но алайское чутьё вовремя схватило любопытную кошку за хвост и оттащило от чёрного провала. Раздраженно пробормотав нечто в адрес здравомыслия, которое вечно портит всё удовольствие, Аниаллу с сожалением оглянулась и отправилась осматривать дом дальше.

Помимо странных и опасных помещений в доме нашлись и самые обыкновенные, свойственные каждому жилищу. Там были шесть спален, две из которых, отличающиеся особой роскошью убранства и, видимо, принадлежащие хозяевам, оказались смежными. Они, убранные с той же грозной, острой красотой, что была присуща всем постройкам и интерьерам подземного города, показались алайке самым удачным местом, чтобы обосноваться. Она пометила избранную территорию, сбросив рюкзак прямо на ковёр посреди великолепного покоя.

Как и любая кошка, Аниаллу сразу же начала обживать своё новое, пусть и временное жилище. Первым делом она разбудила слуг. Эти существа, сотворенные прежними обитателями занятых ею покоев, умели только одно: угождать своим хозяевам. Они не обладали собственной волей и беспрекословно подчинялись приказам того, кто их разбудил. Простое заклятие Аниаллу заставило волшебных существ поверить в то, что она их новая хозяйка.

Она приказала привести в рабочее состояние магические устройства дворца, ещё раз прошлась по нему и поняла, что весь он до последнего закоулочка буквально пропитан магией — любое, даже самое абсурдное желание её мгновенно выполнялось. Это было так по-домашнему приятно, что Алу была готова замурлыкать от удовольствия. Она немного поразвлеклась, придумывая все новые задания и наблюдая, как дом пробуждается ото сна, приводя себя в достойное его новых хозяев состояние, и отправилась за Анаром…

Тем временем наследник руалского трона открывал для себя необычную магию своих спустившихся под землю соплеменников. Начав с поиска начертанного безумным летописцем символа, он как-то незаметно переключился на свое любимое занятие: в библиотеке нашлось немало книг, посвященных волшебству. Читать светящиеся строки было непривычно, глаза быстро уставали, и Анар недовольно морщился, закрывая их — резь сначала усиливалась, но потом медленно отступала, и он продолжал своё увлекательное занятие. Примерно через час, открыв очередной фолиант, Анар наткнулся на совсем уж необычное заклятье, заинтересовавшее его не только своей нестандартностью, но и показавшееся очень полезным в сложившейся ситуации. Алай решил немедленно перейти от теории к практике…

Когда двери библиотеки растворились и в них вошла Аниаллу, Анар был уже настолько поглощён колдовством, что и не заметил её. А она, остановившись в проходе, с ехидной усмешкой глядела на него и то, чем он тут занимался.

Недалеко от двери, прямо на плитах пола была начерчена сложнейшая фигура, состоящая из множества линий, причудливых завитков, спиралей и окружностей. Рядом с ней, едва различимый в слабом мерцании книжных переплётов, стоял Анар. Держа обеими руками неподъёмный фолиант в кованой обложке, алай нараспев читал какое-то заклинание.

Вот он остановился, досадливо поморщившись, стал было переворачивать страницу книги, едва не уронил её, еле успев вцепиться когтями в обложку, перелистнул-таки, перехватив поудобнее фолиант, и не заправил, а именно раздражённо заткнул за ухо упавшую на глаза прядь. Выглядел он сейчас ещё комичнее, чем когда приходил в себя после очередного предательского удара потолка в первые дни их путешествия в глубь земли… Аниаллу улыбнулась, тихонько притворила за собой дверь и стала наблюдать.

Анар склонился над своим рисунком, подправляя какую-то линию. Тут Аниаллу заметила, что тёмный символ на полу не нарисован, а выложен из крупного чёрного песка. Она задумалась, припоминая, что же это за заклятие собирается творить алай, но вспомнить так и не успела: наконец заметив её, Анар рассеянно кивнул, словно отмечая её присутствие, но затем все же подошёл к девушке и молча сунул ей в руки кусочки кожи и иглу. Сам же, бормоча что-то себе под нос, снова направился к тускло поблёскивающей на полу магической фигуре.

В то время как ловкие пальцы Аниаллу сшивали вместе кусочки чёрной, покрытой тонкими плёночками чешуек кожи, она, не задумываясь о действиях рук, следила за чародейством Анара. Он же, дожидаясь пока Алу покончит с шитьём, листал свою книгу, шёпотом иногда читая что-то и делая пальцами странные жесты, — явно заучивал новое заклятье и готовился применить его.

Дошив мешочек, сианай помахала им в воздухе, чтобы привлечь внимание Анара — вставать и подходить к нему она не пожелала, а то, что алай буквально глохнет, общаясь с книгами, она уже хорошо знала. Наконец он соизволил обратить на неё внимание, забралу Алу сумочку, ещё раз кивнул и вернулся к своему знаку. Придирчиво оглядев его, Анар в последний раз подправил что-то на нём, отряхнул чёрные песчинки с пальцев и, встав рядом с символом, простёр над ним руки. Алай затянул низким голосом песнь-заклинание, с каждым словом усиливая звук… Очертания знака подёрнулись угольным дымком, он становился всё гуще и гуще, пока перед Анаром не образовался круг клубящегося мрака. Алай перестал петь и сделал рукой жест, словно сметая что-то в сторону — чёрный туман стал быстро таять.

Когда дымок развеялся, Алу увидела, что песок, из которого состоял символ, остался всё таким же чёрным, но гладкие грани крошечных кристалликов время от времени ярко посверкивали… Повинуясь велению руки Анара, песчинки поднялись в воздух и, собравшись вместе блестящей змейкой, нырнули в кожаный мешочек. Аниаллу терпеливо ждала, пока он закончит заниматься этим мало понятным ей делом.

— Песок распада, — мысленно объяснил Анар, заметив вопросительный взгляд Алу, — разъедает любую… практически любую поверхность… — алай бормотал про себя ещё что-то, но сианай не смогла больше ничего разобрать.

— Ну и как наши успехи? — осведомилась Аниаллу, когда он, завязав шнурком мешочек с чёрным песком, подошёл к ней поближе. Хотя нет — не к ней, алай только взял с полки над головой Алу серенький том, обложка которого казалась заплесневелой.

— Никак, — равнодушно ответил Анар, уткнувшись носом в очередную книгу. Он водил пальцем по исписанной мелким почерком светло-лиловой странице, жадно вчитываясь в описание какого-то нового для него заклятья. Лицо у него было напряжённое и вместе с тем по-детски счастливое.

— Ты не нашёл знак? — притворно надула губы девушка. — А мы с Аласаис так на тебя рассчитывали…

— Нет, не нашёл, — пробормотал алай.

— А ты вообще искал? — подозрительно сощурившись, спросила Аниаллу. — Хвост даю на отсечение, что нет.

— Да, — буркнул Анар.

— Пять минут, до того как наткнулся на это заклинание? — усмехнулась Аниаллу, но алай и не думал отвечать на её язвительную реплику… если он вообще её слышал!

Решив оставить свои бесплодные попытки оторвать его от книг, Алу вздохнула, осторожно запихала ему в голову дорогу до избранного ею жилища и отправилась ужинать.