Ранчо Стил Даниэла
В следующую секунду она буквально растворилась в воздухе, заметив собирающихся вокруг них людей, и, прежде чем защелкали затворы фотоаппаратов, кинулась обратно на трибуну. Теперь, когда ее засекли, оставаться было безумием, но она не могла заставить себя уйти, не посмотрев его выступления. Путь назад занял у нее не менее пяти минут, но она добралась до места без происшествий. Сердце колотилось у нее не из-за буйства толпы и не из-за событий на арене, а из-за Гордона. Никто никогда не волновал ее так, как он: Таня знала, как это опасно для обоих: ей совершенно ни к чему новый скандал, а ему – переворот в жизни из-за певички, которая менее чем через две недели все равно запрыгнет в свой автобус и укатит прочь.
– Куда ты запропастилась? – Зоя была вне себя от волнения, Мэри Стюарт и Хартли тоже. Они уже были готовы поднять тревогу из-за ее исчезновения.
– Простите меня! – взмолилась она. – Я не хотела вас волновать. Просто мне пришлось долго протискиваться сквозь толпу, а тут еще Гордон... – Объяснение как будто не вызвало придирок.
Все сели, но не прошло и тридцати секунд, как Мэри Стюарт наклонилась к ней и прошептала:
– Врунья! Ты ходила его искать.
Таня избегала ее взгляда: пока что ей не хотелось ни в чем признаваться – он окончательно ее покорил.
– Вот еще! – Она отмахнулась и сделала вид, что смотрит первое выступление – метание лассо, всегда вызывавшее у нее скуку.
– Не ври! Я все видела. – Их глаза встретились. Мэри Стюарт заговорщически улыбнулась: – Будь начеку!
К ним уже протискивалась первая дюжина любителей автографов. Она добровольно выставила себя на всеобщее обозрение и теперь не считала себя вправе отказывать.
Так продолжалось весь вечер: вместо того чтобы наблюдать за коллективным связыванием бычков, акробатической выездкой, скачкой на неоседланных мустангах и на бычках, она раздавала автографы.
Потом она увидела его. Ему достался злобный, брыкающийся жеребец, хоть и оседланный. Скачка на оседланных мустангах была вдвойне опасной: ковбой засовывал одну руку в узкий рожок на седле и мог под конец спрыгнуть только с одной стороны, чтобы выдернуть руку. В противном случае мустанг мог таскать его по арене вниз головой минут десять, прежде чем его остановят. В детстве она видела много несчастных случаев, связанных с этим номером программы.
Когда Гордон выскочил из ворот на своем неистовом жеребце, отчаянно пытавшемся освободиться от седока, она замерла. Как и положено, он болтал ногами в воздухе, откидывался далеко назад, не дотрагивался до седла свободной рукой. Казалось, этому не будет конца. Скачка продолжалась и после удара колокола. Потом ковбой удачно спрыгнул, и помощники уволокли мустанга. Он получил отличные очки и помахал публике шляпой, после чего величественно покинул арену, сверкая штанами и сапогами. Гордон одержал победу и посвятил ее Тане.
Они досидели до последнего номера – объездки быков и годовалых бычков, причем последних было поручено обламывать четырнадцатилетним паренькам. Что у них за родители? Бычки не так опасны, как взрослые быки, но Мэри Стюарт все равно не выдержала:
– По людям, выпускающим на арену детей, плачет тюрьма!
Один из мальчишек оказался под копытами, но быстро вскочил на ноги. Зрелище было отчасти варварским, отчасти надуманным, но Таня не скрывала интереса. В детстве она любила родео больше всего на свете.
После конца представления Таню осадила толпа. Правда, церемониймейстер оказался на высоте: он заранее отправил ей на выручку службу безопасности и полицию, благодаря чему она сумела добраться до автобуса.
Тронувшись с места, автобус спугнул самых стойких – с полсотни поклонников, размахивавших руками, прыгавших на месте и оравших во всю глотку. Это удивляло и наводило на тревожные размышления: крайняя степень обожания всегда предшествует вспышке ненависти. Если бы она задержалась, ее бы разодрали на части, чтобы рассовать по карманам фаланги пальцев и осколки ребер. Возможно, какой-нибудь маньяк не выдержал бы и одним выстрелом прекратил ее страдания. Неудивительно, что она всегда нервничала, оказавшись в толпе или просто на людях.
– Я восхищен вами, Таня! – воскликнул Хартли. Он был полон впечатления от ее грации, достоинства, великодушия и одновременно умения соблюдать безопасную дистанцию. Это было тем более поразительно, что он все время ощущал, как она рискует, словно балансирует на узком карнизе. – Меня повергла бы в дрожь и куда более скромная толпа, – признался он. – Я закоренелый трус. – Конечно, она привыкла выступать перед стотысячной аудиторией. Однако даже в такой небольшой толпе, как сегодня, кто-то мог бы потерять над собой контроль и покуситься на ее жизнь. Она знала это – и все равно шла на риск! – А какой голос! Прямо-таки божий дар. Все вокруг лили слезы.
– Даже я, – с улыбкой подтвердила Мэри Стюарт.
– А я вообще всегда плачу, когда ты поешь, – сообщила Зоя.
Их признания тронули Таню до глубины души. Вечер получился замечательный. После возвращения Хартли еще немного побыл с ними, после чего увел Мэри Стюарт прогуляться и вернул ее обратно в половине двенадцатого ночи. Казалось, поцелуям при свете луны не будет конца. Таня и Зоя сочли пару трогательной и романтичной.
– Как ты думаешь, во что это выльется? – спросила Таня у Зои в гостиной.
– Ей повезет, если они будут вместе, но пока трудно сказать наверняка. У меня ощущение, что роман в таком месте – все равно что корабельное увлечение. Не уверена, что она окончательно решила порвать с Биллом. – Зоя всегда отличалась проницательностью.
– Он целый год ее мучил! Надеюсь, она его бросит, – заявила Таня. Обычно она высказывалась мягче, но Билл вызывал у нее негодование, а Мэри Стюарт – сочувствие.
– Он тоже страдает. – Зоя чаще сталкивалась с ситуациями, когда горе в семье вызывало у ее членов нервный срыв. Одних это превращало в святых, других – в чудовищ. Билл Уолкер, судя по всему, оказался среди последних.
Зоя как будто собиралась высказаться и по поводу Таниного ковбоя, но ей помешало появление сияющей Мэри Стюарт.
– Тебя не слишком ободрали щетиной? – участливо поинтересовалась Таня, вспомнив школьные годы.
Все трое покатились со смеху.
– Я уже забыла, что это бывает, – отмахнулась Мэри Стюарт. – Сегодня ты превзошла самое себя, – сказана она Тане. – Никогда не слышала, чтобы ты так пела.
– Мне самой было приятно. В том-то и беда, что я очень люблю петь.
– Своей бедой ты доставляешь множеству людей огромную радость, – напомнила ей Мэри Стюарт.
Они еще немного поболтали, потом Мэри Стюарт и Зоя ушли спать, а Таня осталась в гостиной почитать. У нее еще не прошло возбуждение после родео и собственного короткого выступления. Вскоре после полуночи в окно тихонько постучали. Сначала она решила, что это мотылек или ветка, но стук повторился, и она увидела зеленую рубашку, потом озорную улыбку. Таню обрадовало его появление. Возможно, его она и дожидалась, сама не отдавая себе в этом отчета. Она бесшумно выскользнула за дверь. Ее охватил ночной холод. Она не сняла замшевую одежду, зато была босиком.
– Тсс! – Он приложил палец к губам, но она и так догадывалась, что лучше не произносить его имя. Пребывание служащего ранчо у дома гостьи в такой час может выйти ему боком. Его собственный домик стоял в стороне, у конюшен.
– Что ты тут делаешь? – шепотом спросила она.
Он заулыбался:
– Сам удивляюсь. Свихнулся, видать. Беру пример с тебя.
Их можно было принять за старых знакомых. Он знал, что никогда ее не забудет. То, что она сделала для него в этот вечер, ее волшебный голос.
– Ты был лучше всех! – сказала она. – Поздравляю. Ты выиграл.
– Спасибо!..
Он гордился своим успехом. Это было для него по-настоящему важно. Она посвятила ему свое выступление, он ей – свой выигрыш. Он тоже сделал подарок Тан ни – так он называл ее про себя. Таня Томас – слишком его пугало. Привалившись спиной к дереву, он притянул ее к себе.
– Сам не знаю, зачем сюда пришел. За это меня могут в два счета уволить.
– Не хочу, чтобы у тебя были неприятности. – Она надеялась, что их никто не увидит.
– Я бы вообще не пережил, если бы с тобой что-то случилось. – Вглядываясь в ее лицо, он хмурился. Никогда в жизни он так не пугайся, как на этом родео. Не за себя – за нее: он видел, как ее захлестнула толпа, стоило им разлучиться. – Я чуть с ума не сошел, все думал вдруг кто-нибудь поднимет на тебя руку!
– Ты бы меня защитил. Но вообще-то рано или поздно это может произойти. – Она давно к этому привыкла и смирилась – почти... Она старалась, чтобы голос звучал небрежно, но скрыть страх не смогла.
– Не хочу, чтобы ты страдала. – Следующие его слова поразили даже его самого. – Мне хотелось бы всегда тебя защищать.
– От судьбы не уйдешь. Кто-нибудь может подкараулить меня на пороге дома, броситься на сцену во время концерта, напасть в супермаркете... – Она изобразила смиренную улыбку, но он остался печален.
– Тебя должны круглосуточно охранять. – Он бы запер ее на замок и встал под дверью с дубиной, лишь бы ее уберечь.
– Не хочу жить как в клетке. Иногда приходится, но я стараюсь, чтобы это случалось нечасто, – шепотом объяснила она. – Толпа – это еще ничего, главное – чтобы она не обезумела.
– Полиция передала: когда ты уезжала, за тобой бежало более сотни человек. Я так испугался...
– Как видишь, жива. А как ты рискуешь со своими психованными мустангами! Чем ревновать меня к поклонникам моего искусства, лучше бы об этом подумал.
Он прижимал ее к себе все сильнее, она не сопротивлялась, наоборот, хотела раствориться в нем, стать его частью. Он, глядя на нее, не мог думать ни о чем, кроме ее лица, глаз. За легендой он обнаружил живую женщину.
– Господи, Танни... – прошептал он, зарывшись лицом ей в волосы. – Что я делаю?!
Совсем недавно он боялся ее, как огня, полагая, что будет раздавлен, и не ждал такого обвала чувств. Она обняла его, и он стал целовать ее так, как никогда никого не целовал. Ему сорок два года, но еще ни разу за всю жизнь он ничего подобного не испытывал. Не пройдет и двух недель, как она уедет, а он останется, чтобы спрашивать себя, было ли это на самом деле.
– Скажи мне, что я не сошел с ума! – взмолился он, оторвавшись от ее губ. – Только это без толку: я все равно знаю, что тронулся. – Он выглядел одновременно удрученным и восторженным, победителем и побежденным – дико, безумно влюбленный. Она тоже.
– Мы оба сумасшедшие, – заключила она. – Я тоже не знаю, что со мной творится. – Это как бесконечный, мощный прибой. Он без устали ее целовал, она желала его немедленно. Но оба знали, что еще не время.
– Что это мы? – Он смотрел на нее с огромной высоты. Потом задач ей вопрос, о котором секунду назад даже не думал: – Ты замужем? У тебя кто-нибудь есть?
При утвердительном ответе он немедленно положил бы конец этому безумию, даже если бы потом умер от уныния. Но она отрицательно покачала головой и поцеловала его.
– Развожусь. Дело уже у адвокатов. Больше у меня никого нет. – Казалось, кроме него, у нее никого и не было. Она подумала: будь Гордон на месте Бобби Джо, они бы не развелись.
– Это все, что я хотел узнать. С остальным разберемся позже. Может, остального и не будет. Просто я не хочу играть в игрушки, если ты замужем или еще что.
– Я бы и не стала, – тихо возразила она. – Никогда к этому не стремилась. Что бы ни болтали о певицах и кинозвездах, я... Я никогда еще вот так безумно не влюблялась. – Она выходила замуж за мужчин, которые были ей небезразличны, была порядочной женщиной и надежной женой. Но чувство, охватившее ее сейчас, трудно обуздать. Она подумала о нем и о последствиях. – Ты должен быть очень осторожен, чтобы никто ничего не узнал. Не хочу, чтобы тебе попало.
Гордон кивнул, хотя в действительности ему теперь не было дела до таких мелочей. Он проработал на ранчо три года и добился должности старшего ковбоя, однако с радостью все бросил бы, если бы она его об этом попросила.
– Танни, – проговорил он, прижимая ее к себе, гладя по густым волосам и осыпая поцелуями, – я тебя люблю!
– И я тебя люблю, – прошептала она, чувствуя, что окончательно сходит с ума.
Оба понятия не имели, как все сложится, но сейчас не могли совладать с собой. Он вообще не хотел размышлять.
– Приедешь на родео в субботу?
– Обязательно. – Как бы ей хотелось сидеть над загончиком мустанга вместе с ним!
– Только больше не пой! Мало ли что может случиться, – шепотом попросил он.
– Не буду, – пообещала она тоже шепотом, опираясь вместе с ним о ствол дерева.
– Я серьезно. – Он действительно за нее беспокоился. Три дня назад она ворвалась в его сердце и разместилась там, как у себя дома.
– А ты перестань объезжать мустангов, – усмехнулась она, хотя настаивать не собиралась. Она знала: пока это ему необходимо. Возможно, потом он откажется от этого занятия – если у них вообще будет потом...
– Теперь я всегда буду за тебя переживать, – предупредил он.
– Не надо. Давай хотя бы немного доверять судьбе. Все-таки она свела нас вместе. Уже то, что я здесь оказалась, – счастливая случайность. Лучше подождем и посмотрим, что из всего этого получится. Так гораздо забавнее жить.
– Это ты забавная, и я тебя люблю. – Он снова ее поцеловал.
Они долго стояли так, то целуясь, то беседуя. В воскресенье у него был выходной, и Гордон предложил совершить совместную прогулку. Она предложила автобус, но он настоял на своем грузовичке: ему хотелось показать ей свои любимые места. Таня согласилась. Оставалось придумать отговорку для подруг. Пока что ей не хотелось ничего с ними обсуждать. Происходившее с ними было каким-то волшебством, и она собиралась сохранить это в тайне.
– До завтра!.. – прошептал он наконец, не в силах представить, как проведет завтрашний день, не обнимая и не целуя ее.
Но оба знали, что надо быть настороже. Возможно, Гордон посетит ее следующим вечером, так же поздно, и они немного погуляют. Ей не хотелось, чтобы у него возникли из-за нее неприятности. Начальство косо смотрит на романы между гостьями и ковбоями, хотя все знают, что время от времени такое случается. Он клялся, что с ним этого не произойдет, и до сих пор держался – и вот с первого раза угодил в десятку.
Таня остановилась у двери и проводила его взглядом. Гордон двигался быстро и бесшумно. Мгновение – и он исчез из виду. Был уже третий час ночи. Выходит, за болтовней и поцелуями пролетело без малого два часа. Подругам полагалось видеть десятый сон, поэтому она вздрогнула, услышав в доме шорох. Зоя ставила на кухне чайник – даже не бледная, а зеленая, и куталась в одеяло. Она никому не говорила, что ее мучит понос.
– Ты не больна? – забеспокоилась Таня, еще не придумав, как объяснить свое отсутствие, но в этом не было необходимости. Зоя не стала ее допрашивать, хотя обо всем догадалась. – У тебя неважный вид.
– Все в порядке, – ответила та неубедительно.
Таня увидела, что она вся дрожит, и испугалась не на шутку.
– Зоя! – От волнения глаза Тани расширились. Зоя покачала головой, ничего не желая объяснять. – Иди ложись, я сама принесу тебе чай.
Зоя с облегчением вернулась к себе в комнату. Через несколько минут Таня явилась к ней с чашкой мятного чая. Зою все еще трясло, но выглядела она как будто получше. Таня подала ей чашку и присела на край кровати.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего страшного, инфекция, только и всего.
Таня почему-то ей не поверила:
– Хочешь, я вызову врача?
– Зачем? Я сама врач. У меня есть все необходимое. – У нее был с собой препарат АЗТ, куча других лекарств, даже ампулы для инъекции на случай обострения поноса. Несколько минут назад она едва доползла до туалета. Если бы с ней случился конфуз, пришлось бы все открыть...
Они немного посидели молча, погруженные в свои мысли. Выпив чай, Зоя откинулась на подушки. Глядя на подругу, она понимала, что обязана кое-что ей сказать.
– Осторожнее, Танни. Вдруг он не тот, за кого ты его принимаешь? Вдруг он даст за большие деньги интервью или еще как-нибудь тебя обидит? Ты же совсем его не знаешь!
Как она догадалась? Собственно, тут нечему удивляться: Зоя всегда отличалась сообразительностью. Слушая ее, Таня улыбалась. Конечно, случиться может всякое, но инстинкт подсказывал ей, что он не кривит душой. Беда обычно подстерегала ее тогда, когда она поступала вопреки интуиции.
– По-моему, он ничего. Знаю, это звучит глупо, ведь я едва его знаю. Но слишком уж он напоминает Бобби Джо...
Зоя слабо улыбнулась:
– Самое забавное, мне он тоже его напоминает. Но он не Бобби, а совсем другой человек. Мало ли как он способен тебе навредить? – Журналы ценят ее недешево: разоблачительное интервью о ней стоило сотни тысяч. В данном случае они, не колеблясь, отвалили бы кругленькую сумму, а если бы им предложили вдобавок фотографии...
– Я все знаю, – прервала ее Таня. – Дело в том, что, как ни странно, мне все еще хочется кому-то доверять. Считай меня дурой, но он вызывает у меня доверие.
– Скорее всего ты права, – проговорила Зоя. Она всегда, даже в ранней молодости, стремилась быть справедливой. Это ее свойство Таня любила больше всего. – Главное – не торопись отдавать ему свое сердце. Оно у тебя одно – вдруг разобьется? Чинить – такая возня... – Они переглянулись и улыбнулись. Зое очень сильно хотелось увидеть Таню в объятиях достойного мужчины, способного ее защитить.
– А как насчет твоего сердечка? – спросила Таня, когда Зоя поставила на столик пустую чашку. Она чуть пришла в себя. – Почему ты так давно одна? Неужели испугалась возни при починке?
– Не в этом дело, – искренне ответила Зоя. – Просто в моем сердце слишком много чужих судеб, одна печальнее другой. Мне вечно не хватает времени. Теперь у меня появилась малышка, и больше мне ничего не нужно.
– Не верю! – отмахнулась Таня. – Ты что, не такая, как остальные?
– Возможно, – грустно молвила Зоя.
Она была так нездорова и одинока, что Тане захотелось ей помочь. Она всегда любила ее, как сестру, к тому же Зоя всю себя без остатка отдавала чужим людям. Ее и впрямь можно назвать святой, только больной и измученной. За ней некому толком ухаживать, некому над ней хлопотать, делать для нее все то, что она сама делала для других. Но сейчас святую клонит в сон, поэтому Танина помощь ограничилась тем, что она выключила свет и поцеловала ее в лоб.
– Постарайся выспаться. Если к утру тебе не полегчает, я все-таки вызову врача.
– Сама справлюсь, – пролепетала Зоя, закрывая глаза. Таня еще не успела выйти из ее комнаты, а она уже спала.
Таня немного постояла на пороге, глядя на подругу. Зоя улыбалась во сне наверное, ей снилась Джейд.
Возвращаясь к себе, Таня размышляла о Гордоне. Зоя, конечно, права: при желании он мог бы страшно ее подвести, причинить ей массу неприятностей. Мало кто был так уязвим, как она. В отличие от многих она не может себе позволить играть с чувствами. Вдруг он напишет Танину биографию, не получив ее согласия, вдруг начнет давать интервью или наделает ее фотографий и станет шантажировать? Выбор велик – от вымогательства до убийства.
Но разве можно жить, буквально в каждом видя злоумышленника? К тому же она всегда так осмотрительна, так осторожна! Правда, то и другое не помешало ей за каких-то три дня без памяти влюбиться в первого же подвернувшегося ковбоя. Это имело одно-единственное название – безумие. Однако никогда еще в жизни она не чувствована, что ведет себя до такой степени правильно и разумно, как сейчас.
Почистив зубы и натянув ночную рубашку, она залезла под одеяло, вспоминая, как он воспринял ее признание, что гимн был исполнен для него. Ей хотелось одного: увидеть его утром. Засыпая, она видела его лицо, глаза, представляла его верхом на брыкающемся мустанге, в серебристо-зеленых кожаных штанах, с поднятой рукой. Она пела ему, он улыбался в ответ.
Глава 16
Утром после родео, проснувшись, Мэри Стюарт услышала какие-то звуки. Накинув халат, она побежала в гостиную и нашла там Таню, одетую и взволнованную.
– Что-то случилось? – Она не стала дразнить подругу, вскочившую раньше ее и уже натянувшую джинсы и сапоги.
– Зоя... Кажется, она провела бессонную ночь. Она отказывается признаваться, в чем дело. Говорит, грипп или что-то в этом роде. Но ты только взгляни на нее, Стью! Какой ужасный вид! – Обе перебирали в уме бесчисленные болезни, одна другой опаснее, – от язвы до рака. – По-моему, ей надо в больницу, но она и слышать об этом не желает.
– Позволь, я сама на нее посмотрю, – тихо предложила Мэри Стюарт.
Но стоило ей взглянуть на Зою – и она потеряла дар речи. Зоя была бледна до какой-то зеленой прозрачности. Подруга лишилась последних сил и дремала. Мэри Стюарт немного постояла над ней и вышла вместе с Таней из ее комнаты.
– Боже, – испуганно пробормотала Мэри Стюарт, – действительно выглядит ужасно! Раз она не хочет сама обратиться в больницу, надо пригласить кого-то ее осмотреть. – Она заявила это так решительно, что Таня облегченно перевела дух.
Она сама позвонила в дирекцию пансионата и спросила, нет ли поблизости врача, который мог бы навестить больную на дому. На вопрос, в чем, собственно, дело, она ответила, что одной из ее подруг сильно нездоровится, не уточнив симптомов, но обмолвившись о возможности аппендицита или какой-то другой напасти, требующей немедленного врачебного вмешательства. Спустя считанные минуты позвонила Шарлотта Коллинз, владелица пансионатами пообещала, что через полчаса их навестит врач.
– Как ты думаешь, с ней что-то серьезное? – спросила Таня у Мэри Стюарт, пока они ждали врача.
Мэри Стюарт тревожно покачала головой.
– Хотела бы я знать! Надеюсь, что нет. Она слишком много работает. Будем молиться, чтобы все обошлось.
Шарлотта Коллинз сдержала слово: в восемь тридцать в дверь постучал доктор Джон Кронер – молодой человек, с виду спортсмен, игравший в колледже в футбол вместо занятий. Не вызывало сомнений, что он знал о предстоящей ему в доме больной встрече с Таней Томас. Он делал вид, что присутствие звезды не производит на него никакого впечатления, но ему было трудно побороть естественное любопытство. Таня наградила его теплой улыбкой и попробовала перевести разговор на Зою.
– Как вы думаете, что с ней?
Он присел и стал внимательно слушать.
– Она постоянно бледна, выглядит усталой, но до вчерашнего дня как будто была здорова. Нам она сказала, что у нее грипп и что-то с желудком. Ночью она была зеленее листа и вся тряслась. До двух часов не ложилась, а сегодня выглядит еще хуже и температурит.
– Ее мучают какие-нибудь боли?
– Она не говорит. Но такой отвратительный вид не может не иметь причины.
– Рвота, понос?
– Кажется, да. – Таня чувствовала себя набитой дурой. Врач пошел осматривать больную и закрыл за собой дверь.
Вышел он не скоро. Для него это был интересный визит. Стоило Зое назвать себя, как он догадался, с кем имеет дело. Не зря он читал все ее статьи. Для него встретиться с ней было еще большей честью, чем с Таней.
Доктор пообещал Зое, что через несколько дней ей наверняка полегчает. От него она не стала утаивать свой диагноз. Он посоветовал ей не тревожиться, лежать, пить легкие жидкости, делать все, чтобы избежать обезвоживания организма, и пытаться восстановить силы. К понедельнику она наверняка оживет. Однако ей совершенно необходима еще одна неделя отдыха. О том, чтобы в воскресенье уехать, не может быть и речи.
Это ее окончательно ввергло в транс: она не знала, сможет ли Сэм подменить ее еще неделю. Придется с ним созвониться. Ей страшно хотелось назад – к девочке, на работу. Зоя боялась, что ее недомогание указывает на надвигающуюся беду, но доктор Кронер выразил сомнение. Подобных приступов ей не избежать, но если она будет вовремя купировать недомогание, не будет оснований считать их сигналом о полном отказе ее иммунной системы.
– Вообще-то, – признался он, – вы разбираетесь во всем этом гораздо лучше меня. Я читаю ваши статьи, чтобы правильно лечить своих пациентов. Мои коллеги питают к вам огромное уважение. Представляете, мне всегда хотелось вам написать!
– Теперь не придется, раз мы познакомились. – Несмотря на бодрый тон, выглядела она отвратительно. Доктор предложил сделать ей внутривенное вливание, но она решила, что это будет обузой для Мэри Стюарт и Тани: того же эффекта она сможет добиться усиленным питьем.
– Если позовете, я примчусь и тут же сделаю вам вливание.
– Спасибо, доктор.
Кронер высказал предположение, что причиной ухудшения ее состояния могло стать высокогорье. Зоя сочла его слова разумными. Всякий раз, когда ей нездоровилось, она боялась, что в этот раз будет хуже, чем в предыдущий, но до сих пор ей удавалось быстро поправляться.
Таня и Мэри Стюарт ждали врача за дверью. Он так долго пропадал у Зои, что они разволновались еще больше.
– Ну, как она?!
– Все в порядке, – заверил он подруг. Зоя предупредила его, что никто ничего не знает и что она не собирается открывать им глаза. Врач не одобрил ее позицию, но ее решение было твердым, и Зоя, как пациент, а тем более как специалист по своему недугу, имела право на него.
– Почему вы так долго ее осматривали? – Таня была близка к панике.
Врач вышел от Зои в половине десятого. За час до этого к ним заглядывал Хартли, но Мэри Стюарт сказала, что этим утром они не будут кататься верхом. Таня попросила его предупредить об этом Гордона. Хартли пообещал, что покатается с Гордоном на пару. Если к середине дня Зое полегчает, Мэри Стюарт и Таня смогут к ним присоединиться.
– Виноват, я пробыл у нее так долго из элементарного эгоизма, – заявил молодой врач извиняющимся тоном. – Дело в том, что я большой поклонник доктора Филлипс. И не пропустил ни одной ее статьи.
Тане было приятно познакомиться не со своим собственным, а с чужим поклонником – для разнообразия. Она благосклонно улыбнулась.
– Боюсь, я злоупотребил возможностью и задал ей много вопросов о собственных пациентах. – Он действительно единственный в округе врач, разбирающийся в СПИДе, и ему много о чем хотелось бы ее расспросить.
– Жаль, что вам нечем порадовать нас, – огорчилась Таня.
– Мне тоже жаль. Я наведаюсь к больной завтра. Не позволяйте ей вставать и заставляйте побольше пить.
Заглянув к Зое, Таня обнаружила, что им не придется спорить. Зоя уже наполовину опорожнила огромную бутылку минеральной воды, но выглядит по-прежнему пугающе.
– Как дела? – осведомилась Мэри Стюарт. Зоя пожала плечами:
– Не очень-то хорошо. Он сказал, что завтра мне полегчает. Я подхватила здесь какую-то заразу.
– Как жаль!
Таня чувствовала себя виноватой. В Мэри Стюарт сразу проснулись материнские инстинкты: она стала поправлять больной постель, принесла ей сухие крекеры, кувшин лимонада на случай, если ей опротивеет простая вода, и банан для пополнения запасов калия, потерянного организмом при поносе.
– Вы такие молодцы! – На глазах Зои выступили слезы. Она пребывала в расстроенных чувствах и скучала по своему ребенку. – Я должна уехать. – Она разрыдалась, потом разозлилась на себя. – Врач думает, что я останусь еще на неделю, – произнесла она со страхом, словно это было не продление ее отпуска, а смертный приговор.
Увы, разговор с врачом о ее состоянии этим не ограничился. Она снова представила себе ситуацию во всей ее неприглядности. К несчастью, Зоя разбиралась в своем страшном недуге лучше, чем он, и знала, на что может рассчитывать. Недаром она ежедневно имела дело с этой болезнью. Подруги наблюдали за ней со страхом: им было невдомек, почему она рыдает. Их забота только добавила ей жалости к себе. Она еще не до конца смирилась с тем, что у нее нет будущего.
– Может быть, тебя еще что-то тревожит, Зоя? – Мэри Стюарт присела к ней на постель. Обычно Зоя умела держать себя в руках. Ее моральное состояние пугало подруг еще больше, чем мертвенная бледность.
– Нет, ничего. – Она еще раз высморкалась и хлебнула воды. На душе у нее было очень тяжело: ее ждала скорая смерть, и ей некуда пристроить дочь. Она уже думала о подругах и решила, что они не подходят: у Тани никогда не было детей, Мэри Стюарт своих уже вырастила, Обе еще могли бы и родить, так что совсем сбрасывать их со счетов как приемных матерей преждевременно, но ей тяжело затевать с ними этот разговор. Ведь пришлось бы признаться, что у нее СПИД. Как врач ни советовал открыться подругам и положиться на их помощь, она не считала это возможным. Она услышала от него те же самые слова, которые сама твердила своим пациентам. – Просто надорвалась на работе.
– В таком случае пусть это послужит тебе уроком, – проговорила Таня нарочито спокойно. Состояние Зои вызывало у нее сильную тревогу. – После возвращения тебе придется сбавить обороты, может быть, даже пригласить в клинику партнера.
Зоя и сама об этом подумывала. Единственным пригодным кандидатом был Сэм, но она боялась, что он не согласится. Раньше его не привлекала постоянная практика. Он был полностью удовлетворен ролью подменного врача.
– Тебе ли читать мне нотации? – раздраженно бросила она Тане, удивив обеих подруг. – Ты вкалываешь больше, чем я.
– Ничего подобного. К тому же пение не такой источник стресса, как уход за умирающими.
Эти ее слова вызвали у Зои новый поток слез. Она чувствовала себя беспомощной. Зачем она притащилась в Вайоминг? Ведь не хотела, чтобы подруги видели ее в таком состоянии...
– Перестань, Зоя, прошу тебя! – взмолилась Таня. – У тебя упадок сил, вот ты и воспринимаешь все в мрачном свете. Лежи и спи. Если хочешь, я побуду с тобой. Вот увидишь, к вечеру ты оживешь.
– Ничего подобного! – упрямо буркнула она, ненавидя свою участь.
– Я тоже никуда не поеду, – заявила Мэри Стюарт решительно.
Зоя улыбнулась сквозь слезы:
– Лучше ступайте обе. Мне станет только хуже, если я буду знать, что из-за меня вы лишаете себя радостей. Просто мне стало жалко саму себя. Я поправлюсь, честное слово! – Она уже успокаивалась, и Таня, глядя на нее, впервые за утро перевела дух. – К тому же вас ждут кавалеры. – Она высморкалась. В отличие от нее подруги при всех своих невзгодах вели нормальную, полноценную жизнь.
– Я бы так этого не называла, – возразила Мэри Стюарт с улыбкой. – Вряд ли Хартли понравится роль кавалера.
– Гордон и подавно обалдеет, если поймет, что кто-то еще знает о его говорливости, – добавила Таня.
– То-то вы прошлой ночью провели на улице несколько часов! – Несмотря на утомление, Зоя не могла не радоваться за подруг. – Главное – осторожность!
Мэри Стюарт кивнула в знак согласия. Обе знали, что обычно Таня помнит о благоразумии, но иногда больше доверяет сердцу и совершает ошибки.
– А теперь спи, – ласково попросила Мэри Стюарт.
Зоя кивнула.
Как ни странно, ей не хотелось, чтобы они ее покидали. Она бы предпочла побыть с ними. Еще немного – и она вообразит, что это не подруги, а ее родители.
– Придется позвонить Сэму, – проговорила Зоя сонным голосом. – Не уверена, что он сможет подменять меня на следующей неделе. Если нет, я должна буду вернуться любой ценой, чтобы мои больные не остались без присмотра.
– Большей глупости нельзя себе представить. – Таня выразительно посмотрела на Мэри Стюарт. – Мы никуда тебя не отпустим. Ты теперь наша заложница. – Зоя встретила эти слова смехом, который быстро сменился слезами. Мэри Стюарт наклонилась к ней и поцеловала.
Зоя по-прежнему была очень плоха. Заглянув ей в глаза, Мэри Стюарт уловила в них испуг и грусть. Оставить подругу одну она не могла, лезть Зое в душу не хотела. Ею руководило лишь желание помочь. Наклонившись ниже, она спросила:
– Ты ничего от нас не скрываешь? Может, хочешь что-нибудь рассказать?
Что-то заставило ее задать этот вопрос – возможно, ощущение, что Зоя находится на самом краю и уже готова к признанию, только очень боится его сделать. Ответ прозвучал не сразу. Таня, уже готовившаяся выйти, обернулась и поддержала Мэри Стюарт:
– Выкладывай, Зоя!
Обе чувствовали: она что-то скрывает.
– Говори, что с тобой.
У Тани мелькнула страшная догадка – рак. Но гадать больше не пришлось. Глядя на подруг глазами, полными слез, Зоя еле слышно ответила:
– У меня СПИД.
Наступила оглушительная тишина. Мэри Стюарт, не сказав ни слова, обняла ее смешав Зоины слезы со своими. Рак иногда удается излечить, СПИД – никогда.
– Господи! – Таня вернулась и села рядом с Зоей. – Господи, почему ты столько времени молчала?
– Я сама узнала об этом совсем недавно и никому не хотела говорить. Как ухаживать за пациентами, если они будут знать, что я сама больна? И они, и многие другие ждут от меня помощи. Я много думала о том, как это повлияет на мою жизнь, работу, ребенка. Пока не знаю, что станет с дочкой, когда я умру или хотя бы всерьез слягу. – Она в ужасе переводила взгляд с Мэри Стюарт на Таню. – Вы о ней позаботитесь? – Они были ее лучшими подругами, и ей важнее всего знать, что Джейд окажется под их присмотром.
– Я возьму ее, – без малейшей запинки заверила Таня. – Я удочерю твою девочку.
– Если это почему-то не получится у Тани, я буду счастлива сделать это. – Мэри Стюарт заявила это со всей решительностью, но Зоя все еще пребывала в тревоге, хотя ее глаза светились благодарностью.
– Что, если Билл ее отвергнет?
– Так или иначе я от него ухожу, – отчеканила Мэри Стюарт. Зоя не сомневалась в ее намерениях. – Если по какой-то причине с этим выйдет заминка, его нежелание станет дополнительным поводом расстаться.
– А надо мной вообще нет командиров, – подхватила Таня с теплой улыбкой, беря подругу за руку. Рука была ледяная и невесомая. – Но ты все равно должна хорошо заботиться о себе. Ты можешь еще долго прожить. Это твоя обязанность – перед ней, перед нами, перед твоими больными. А этот врач, который тебя подменяет? Ему ты все сказала? Тебе потребуется его помощь, так что не тяни.
То же самое она услышала утром от доктора Кронера. Но у нее пока что не было желания ставить в известность Сэма. Достаточно двух посвященных – Тани и Мэри Стюарт. Теперь они будут над ней хлопотать, сдувать с нее пылинки, подсказывать, что можно и чего нельзя.
С другой стороны, ей очень поможет их поддержка и любовь. Та же проблема обычно мучила всех ее пациентов. Хорошо, что она рассказала Тане и Мэри Стюарт о своей беде. Теперь она по крайней мере знает, что Джейд окажется под Таниным крылышком, и может готовить необходимые бумаги. Она надеялась, что развязка наступит еще не скоро, но полной уверенности в таких случаях быть не должно...
– Ему я не хочу открываться, – сказала Зоя, имея в виду Сэма. – Не хватало только дать волю слухам! Я не смогу помогать своим больным.
– Наоборот, – возразила Мэри Стюарт, – они еще больше к тебе прислушаются. Ведь они будут знать, что ты руководствуешься собственным опытом. – Ей хотелось задать один вопрос, как бы жестоко он ни звучал. – Между прочим, как ты заразилась?
– Укололась иглой, которой делала инъекцию девочке, больной СПИДом. Она ерзала, я тоже... Настоящее невезение! Сначала я испугалась, потом призвала себя к философскому спокойствию. Со временем я почти забыла об этом инциденте, но потом у меня начались недомогания. Сперва я пыталась не обращать на это внимания, потом сдала кровь на анализ. Результат стал известен как раз перед моим звонком тебе, – сказала она Тане, сидевшей на краю ее кровати и беззвучно проливавшей слезы.
– Не могу в это поверить! – Для Тани это стало страшным потрясением.
– Ничего, обойдется. Пищеварение наладится, и мне полегчает. – Зоя немного приободрилась. Они так стремились ей помочь, что ей было стыдно их расстраивать. Теперь Таня и Мэри Стюарт выглядели даже хуже самой Зои.
– Не хочу, чтобы вы сидели здесь и кисли. Займитесь собой! – твердо произнесла Зоя. Подошло, кстати, время ленча.
– Сперва пообещай нам, что будешь лежать и отдыхать, – потребовала Таня.
Зоя кивнула:
– Буду дрыхнуть весь день. Надеюсь, к вечеру опять стану человеком.
– Во всяком случае, к завтрашнему вечеру ты просто обязана встать на ноги, – подхватила Мэри Стюарт. – Ведь нам предстоит учиться тустепу! Давай не забывать о главном. – Все трое заулыбались сквозь слезы, держась за руки.
Зоя опять поблагодарила судьбу за то, что очутилась в Вайоминге. Давно ей так не везло: ведь она оказалась с подругами и определила будущее своей дочери. К тому же помирилась с Мэри Стюарт и даже смирилась со своей болезнью. Конечно, она ненавидела саму мысль о СПИДе, но уже находила в себе силы верить, что сможет продлить жизнь и даже улучшить свое состояние, если будет правильно себя вести. Подруги заключили соглашение о том, что никто больше об этом не должен знать. Если кто-то проявит настойчивость, следует объяснять, что у Зои язва или даже рак желудка – что угодно, только не вирус смертельной болезни. Ей не хотелось вызывать у людей ужас и жалость. Подруги обещали ее не подводить.
Читать бесплатно другие книги:
