Ранчо Стил Даниэла

В конце концов, она выгнала их из дома. Едва выйдя на воздух, Мэри Стюарт и Таня залились слезами, хоть и молчали, пока не удалились на приличное расстояние.

– Боже, что за ужасный день! – простонала Мэри Стюарт на полпути к стойлам. Они даже не знали, куда направляются, а просто брели наугад, обливаясь слезами и поддерживая друг друга, чтобы не упасть. – До сих пор не могу в это поверить.

– Мне все время не давала покоя ее бледность, – отозвалась Таня. – Вообще-то у нее всегда была просвечивающая кожа, хорошо сочетающаяся с рыжими волосами, но такой бледной, как здесь, я ее не помню. К тому же она очень быстро утомляется.

– Теперь все это получило объяснение. – Мэри Стюарт выглядела безутешной. Одно ее радовало: они с Зоей успели помириться. – Слава Богу, что она перестала нас обманывать. Представляешь, какой тяжкий груз несла в полном одиночестве! Надеюсь, мы сумеем хоть как-то ей помочь.

– Кроме нас, ей придется поставить в известность своего сменщика, Сэма. Либо он будет помогать ей сам, либо найдет кого-то, кто этим займется. – Практичная Таня уже думала о будущем.

– Кажется, теперь понятно, почему она ни с кем не встречается, – добавила Мэри Стюарт.

– Не понимаю, почему она должна лишать себя радостей. Главное – осторожность, – сказала Таня, размышляя. – Уверена, другие на ее месте ведут себя иначе. Нельзя же полностью себя изолировать – это вредно для здоровья! – Господи, поверить не могу... – Обе дружно всхлипнули.

Завидя их, Хартли и Гордон взяли под уздцы их лошадей. Женщины чуть не натолкнулись на них. Мужчины сразу поняли: дело неладно.

– Что случилось? – спросил Хартли. Он не знал покоя с самого утра, когда услышан от Мэри Стюарт, что они этим утром никуда не поедут.

Гордон тоже не находил себе места: он вообразил, что Таня опомнилась и не хочет больше с ним знаться. Теперь оба смекнули, что дело обстоит еще хуже. Сначала обе женщины хранили молчание.

– У тебя неприятности? – осторожно спросил Гордон Таню. По ее виду можно было подумать, что она потеряла близкого человека. В действительности этого еще не произошло, но вопрос теперь только в сроках. Худшее – впереди.

– Нет, все в порядке, – прошептала Таня, убирая волосы со лба. От этого ее жеста его ударило, как электрическим током.

– Как ваша подруга?

Таня не ответила. Мэри Стюарт, разговаривая с Хартли, не могла сдержать слез. Таня знала, что Мэри Стюарт не нарушит данное Зое обещание. Значит, она может назвать Зоину болезнь раком, как договаривались. Таня решила сказать то же самое Гордону. Услышав приговор, он побледнел, понимая горе подруг, для которых Зоя была родным человеком.

– Я знаю ее с восемнадцати лет,– безутешно проговорила Таня. – Двадцатишестилетняя дружба, это не шутка.

Он многое отдал бы, чтобы ее обнять, но находился на работе, и об этом сейчас не могло идти речи.

– Никогда бы не подумал, – сказал он.

Она улыбнулась.

– Спасибо за комплимент. Очевидно, я лет на десять старше тебя. Официально мне тридцать шесть – это так, на всякий случай. А по-настоящему – сорок четыре.

Ему в отличие от нее это казалось такой мелочью, что он рассмеялся.

– А мне по-настоящему – сорок два, я – ковбой, родился в Техасе и сейчас подохну от испуга. Я ведь решил, что ты, проснувшись, одумалась и теперь не хочешь иметь со мной дело. – Гордон все утро находился в тревоге и почти не замечал Хартли. Ему повезло, что, кроме Хартли, у него не оказалось подопечных.

– Я вскочила в шесть утра, чтобы с тобой повидаться, и была в таком волнении, что не могла уснуть. Чувствовала себя четырнадцатилетней дурочкой, влюбившейся впервые в жизни. – То же самое с ней происходило в восьмом классе, когда она влюбилась в Бобби Джо, только сейчас все ощущалось гораздо острее. – Всю ночь не могла больше ни о чем думать. А с утра все перевернулось с ног на голову. Зоя так расхворалась, что пришлось вызвать врача. Он долго с ней сидел, и только потом она во всем нам призналась.

– Она поправится? Я хочу сказать – сейчас? Может, ей лучше лечь в больницу?

– Врач так не считает, – ответила Таня. – Разве что если ей станет еще хуже. Ей хочется домой, на работу.

– Поразительная женщина! – Он посмотрел на Таню, переживая за ее подругу и за нее саму – ведь ей предстоит тяжелая утрата. Ситуация напомнила Тане о судьбе Элли. Как все тогда из-за нее убивались! С Зоей получится и того хуже, – Ты тоже поразительная женщина! Никогда еще не встречал таких. Никогда бы не поверил, что ты – женщина из плоти и крови, как все остальные, только лучше. Я-то думал, что ты будешь донимать всех своими прихотями, а ты оказалась совсем простой, проще не бывает. – Это звучало не как оскорбление, а как комплимент. – Так как насчет воскресенья?

– Попытаюсь. Все будет зависеть от состояния Зои. – Она знала, что встреча в воскресенье – их единственный шанс побыть вдвоем. Его рабочая неделя длилась шесть дней, а в следующее воскресенье, когда у него снова будет выходной, они уже уедут.

– Неужели все это по правде, Таня? – неожиданно спросил он, стоя с ней под густым дубом. Ему хотелось утвердительного ответа, но он очень боялся, что она снимет маску и окажется ослепительной голливудской кинозвездой, которая, потешившись с ним, быстро выбросит его из головы. Впрочем, это как будто на нее не похоже.

– По правде, – прошептала она в ответ. – Не знаю, когда и как это произошло. Наверное, еще в понедельник, когда ты разозлил меня своим нежеланием со мной разговаривать. Впрочем, не важно, когда это случилось, – главное, я никогда ничего подобного не испытывала! Все по правде, Гордон, можешь мне поверить.

Его вид говорил о том, что он сражен наповал.

– Я, почему с тобой не говорил? Потому что боялся. А потом ты оказалась совсем не такой, как я думал, и тут уж я ничего не смог с собой поделать. Дай мне волю, я бы по гроб жизни скакал с тобой по этим горам.

– Чем займемся сейчас? – Ей хотелось смотреть на него, разговаривать с ним, быть с ним рядом, проверяя свое чувство, но она знала, что для него это чревато неприятностями, вплоть до увольнения.

– Может, встретимся вечером? – предложил он тихо, чтобы их никто не мог подслушать. Она согласно кивнула, подняла глаза и улыбнулась ему.

– А завтра покатаемся. Сегодняшний день мы проведем с Зоей, если ее не сморит сон. Посмотрим, как она будет себя чувствовать после обеда. Кстати, как насчет завтрашнего вечера? Ты собираешься учить меня танцевать тустеп? В брошюре сказано, что нашими наставниками будут ковбои. Смотри не увиливай! – Она находила в себе силы для юмора, и за это он еще больше ее любил. Глаза обоих были полны волнения и любви. Обоим хотелось объятий и поцелуев, но и соблюдение осторожности имело свои достоинства: тайна способствовала нежности чувств. – Ну, будете моим учителем, мистер Уошбоу?

– Да, мэм, непременно. – Он собирался не только присутствовать на танцах, но и сполна использовать эту возможность себе на пользу. – Между прочим, в субботу я снова участвую в родео.

– Я приеду, – шепотом пообещала она.

– И опять споешь?

– Может быть. – Она улыбнулась. – В первый раз мне понравилось. – Оба испытали тогда не только радость, но и страх. – Смотря в каком настроении будет публика.

– Как же здорово ты смотрелась на той гривастой лошадке! – Она бы все отдала, чтобы ускакать на той лошадке с ним далеко-далеко. – Воскресенье принадлежит нам, а дальше видно будет.

– Звучит многообещающе. – Это было ново для обоих, и оба дрожали от предвкушения и страха.

Они подошли к Мэри Стюарт и Хартли. Прежде чем уйти, Гордон сжал Танину руку. Он был совсем близко, но она все равно не могла накинуться на него с поцелуями. От этого можно сойти с ума.

– Как покатались? – спросила она у Хартли.

Тот сочувственно посмотрел на нее:

– Мэри Стюарт рассказала мне о бедняжке Зое. Рак желудка – страшная болезнь. От него умер мой бостонский кузен. – (Таня кивнула. Мэри Стюарт не обманула ее ожиданий). – Как печально!

– Не то слово! – Таня переглянулась с Мэри Стюарт. – Она, наверное, протянет еще сколько-нибудь, но скоро могут начаться осложнения. – Ей было нелегко сочинять, но он согласно кивал.

– То же самое было с моим кузеном. Близким ничего не остается, кроме заботы об удобстве умирающего. Пусть делает, что хочет, зная, что вы окажетесь с ней рядом по первому ее зову.

Таня спохватилась, что забыла предупредить Гордона о своем решении удочерить Зоину девочку. Существовало немало причин, по которым ей хотелось поставить его в известность. Главное, она стремилась проверить его реакцию. Она не торопилась признаваться самой себе, что после трехдневного знакомства репетирует будущую совместную жизнь, но раз они собираются продолжить встречи, надо знать, как он отнесется к некоторым обстоятельствам, в частности к ребенку Зои.

Хартли составил им компанию за обедом. Все разговоры были посвящены одной Зое: ее здоровью, карьере, клинике, ребенку, ее будущему, блестящим способностям, ее самоотверженной преданности людям. Пока они возносили ей хвалу, объект их интереса сидел у себя в комнате, погрузившись в размышления. Зоя знала, что должна позвонить Сэму, но откладывала звонок. Предстояло спросить его, заменит ли он ее еще на несколько дней, но она боялась, что он расслышит в ее голосе что-то новое.

Пока она боролась с нерешительностью и подумывала, не лучше ли оставить ему сообщение, раздался телефонный звонок. В дело вмешалось Провидение: звонил сам Сэм, которому потребовался ее совет относительно одной из больных. Ей нужно сменить лекарства, и Сэм стремился сперва заручиться Зоиным согласием. Застав ее на месте, Сэм удивился: он собирался оставить для нее сообщение в администрации, но сперва решил проверить, не заглянула ли она на минутку к себе.

– Рад, что поймал тебя! – радостно произнес он и сразу задал свой вопрос, на который она дала обстоятельный ответ.

Зоя была довольна, что он обратился к ней за советом: мало кто из подменяющих врачей удосуживался предоставлять решение лечащему доктору.

– Спасибо, что спросил, – поблагодарила она. Именно поэтому и отдавала Зоя ему предпочтение среди всех возможных кандидатов. Другие в ее отсутствие вносили путаницу в систему лечения многих больных, не ставя ее об этом в известность.

– И тебе спасибо. – Он был крайне занят и страшно этим доволен. Оказалось, устроил себе короткий обеденный перерыв, – У тебя тут не больно разжиреешь. Никогда еще так не носился, с самого медицинского факультета. – Прежде он подменял ее на ночь, на полдня, отпуская на ужин, в театр, на прием. Впервые ему выдалось пробыть без нее целую неделю, и он находился на вершине блаженства. – У тебя тут настоящий цирк! Пациенты души в тебе не чают. Представляю, как нелегко было этого добиться.

– Теперь они, наверное, и думать обо мне забыли? Привыкли к другому врачу – доктору Уорнеру.

– Хотелось бы...

Прислушиваясь к ее голосу, он улавливал странные нотки. То ли она устала, то ли только что проснулась, то ли недавно плакала. Он встревожился и потребовал объяснений. Ее поразила его догадливость, и Зоя не сразу нашлась, что ответить. Немного помолчав, она залилась слезами. На связный ответ уже не приходилось рассчитывать. Теперь он разволновался не на шутку.

– Что-то случилось с одной из твоих подруг? – спросил он. – Или с тобой? – Его интуиция пугала ее до икоты.

– Нет-нет, они в полном порядке. – Она вспомнила, что должна спросить его насчет следующей недели. – Кстати, я все равно собиралась тебе звонить. Нам тут так понравилось, что я подумала... – Она запнулась и выпалила на одном дыхании, надеясь, что он не заметит фальши: – Не смог бы ты поработать вместо меня еще недельку? Это максимум. Скорее всего получится меньше. Я вернусь самое позднее в следующее воскресенье. Я не была уверена, свободен ли ты и как к этому отнесешься, поэтому решила спросить.

– Я бы с радостью, – тихо ответил он, напряженно прислушиваясь к ее интонации. Он не сомневался, что она плачет. – Только я все равно чувствую, что-то там не так. Скажи, чем я могу тебе помочь?

– Ничем. – Она не собиралась открывать ему правду. – Главное, скажи: сможешь ли ты пробыть в моей клинике еще неделю?

– Я уже сказал, что смогу, не беспокойся. Дело не в этом. Признайся, Зоя, что случилось? Вечно ты что-то от меня скрываешь! Зачем эта таинственность? В чем дело, детка? Я ведь слышу, как ты плачешь... Пожалуйста, окажи мне доверие! Я так хочу тебе помочь. – Он тоже был близок к слезам.

В трубке раздались всхлипывания.

– Не могу, Сэм. Пожалуйста, не проси.

– Почему? Неужели это такой страх, что ты обязана таиться и одна сгибаться под неподъемной тяжестью?

Собственно, зачем мучить ее вопросами? Ведь он и сам догадался. Это то же самое, с чем он сталкивается в последние дни ежеминутно. Бедствие, по сравнению с которым меркнет любая беда, губительный стыд, горе без дна. Имя ему – СПИД. Она отказывалась ему говорить, но теперь он сам это знал.

– Зоя?

Теперь и она поняла по его голосу: что-то произошло. Она притихла. Он бессильно закрыл глаза. Это сразу все объясняло: почему она ни с кем не желает знаться, почему так плохо выглядит. Эта ловушка подстерегала многих врачей, отваживающихся сражаться со СПИДом, при всей их осторожности. Ошибиться может любой: неверное движение – и укол, предназначенный больному, достается тебе. Усталость, оплошность – причин может быть множество, а результат один: летальный.

– Зоя? – повторил он тихо. Сейчас он хотел одного: оказаться с ней рядом, обнять, попытаться утешить. – Ты укололась? Я должен знать. Прошу тебя...

Последовало нескончаемое молчание, потом обреченный вздох. Дальнейшая борьба потеряла смысл. Он сам вывел ее на чистую воду.

– Да, в прошлом году. Девочка-крошка, ни секунды покоя, вот и...

– Господи! Так и знал! Почему ты скрывала? Каким же я был глупцом! И ты не лучше. Что ты делаешь? Почему от меня прячешься? Сейчас тебе плохо? – Он был близок к обмороку: У нее СПИД, а он ничего не сделал, чтобы ей помочь, всего лишь заменил ее на работе. Сердце билось с удвоенной скоростью, мысли путались. – Тебе плохо?

– Не очень хорошо. Ничего серьезного, но здешний врач советует соблюдать покой. Думаю, к понедельнику поправлюсь. Врач говорит, что надо выдержать неделю, чтобы избежать повторной инфекции.

– Делай то, что рекомендует врач. Что за инфекция? – Он заговорил убедительно, как и подобает медику, и она поневоле улыбнулась. – Респираторная?

Ее голос не выдавал простуду. Она плакала, но не кашляла.

– Нет, обычная гадость, сопровождающая эту болезнь: страшный понос. Я уже думала, что не переживу ночь. Странно, что еще жива.

– Ты еще долго не умрешь, – уверенно произнес он. – Я тебе не позволю.

– Я сама через это прошла, Сэм, – грустно молвила Зоя. – Не хватает, чтобы теперь то же самое повторилось с тобой! Помнишь, я рассказывала, как занялась СПИДом? Человек, с которым я жила, заразился при переливании крови. Я открыла клинику благодаря ему. Самое страшное, что было у меня в жизни, – это то, как он умирал. Перед этим мы прожили вместе несколько хороших лет. Никому бы такого не пожелала. Разве можно так начинать? Здесь впору не начинать, а все заканчивать. Я на это никогда не пойду.

– Ты сожалеешь о содеянном? Считаешь, что напрасно была с ним рядом?

– Нет, конечно! – Она любила Адама до самого конца. Просто не хотела, чтобы Сэму достались те же муки, что и ей.

– Предположим, он сказал бы, что не позволит? Попытался бы отправить тебя куда подальше?

– Думаешь, он не пытался? Сколько раз! Я затыкала уши и не уходила. Не хотела оставлять его одного. – Она спохватилась, что отвечает именно так, как требует логика его мысли. – Но это совсем другое дело. Я бы почувствовала себя обманщицей. – Ее мысли занимал Сэм. С одной стороны, она едва его знала, с другой – знала всю жизнь.

– Зачем ты пытаешься меня провести? – Он не хотел ходить вокруг да около, притворяться, скрывать свои чувства. – Я люблю тебя. Получается, что люблю уже давно, может быть, с самого Стэнфорда. Наверное, тогда я был глуп и сам не мог в себе разобраться. К тому же ты никогда не предоставляла мне возможности признаться в моих чувствах. Все. Теперь я тебе не позволю заткнуть мне рот. Я буду рядом с тобой. Какая мне разница, что делает с тобой подлая болезнь? Что мне до твоего поноса, язв на лице, пневмонии? Я хочу помочь тебе остаться в живых, хочу работать вместе с тобой. Я буду заботиться о тебе и о Джейд. Пожалуйста, позволь мне тебя любить! В мире так мало любви! Если мы ее нашли, то давай разделим на двоих. Зачем сорить любовью? То, что ты больна СПИДом, ничего не меняет: от этого моя любовь к тебе не становится меньше, наоборот, это только, повышает ее ценность. Я не позволю тебе ею пренебречь. Слишком она для меня важна... – Теперь плакал и он. Она была так растрогана, что не могла говорить. – Зоя, я тебя люблю. Если бы не твоя клиника, ябы прилетел первым же самолетом и сказал тебе то же самое не по телефону, а в глаза, но ты бы сама меня убила, если бы я так поступил и оставил лавочку без присмотра. – Оба засмеялись сквозь слезы.

– Да, убила бы. Не смей покидать лавочку!

– Придется подчиниться, иначе уже вечером ты имела бы удовольствие, меня лицезреть. К тому же я по тебе соскучился. Слишком долго ты отсутствуешь.

– Опомнись, Сэм, не дури! Зачем тебе обрекать себя на такие муки?

– Затем, что такие вещи не выбирают. В кого влюбишься, в того и влюбишься, что ж тут поделаешь! Лучше бы ты оказалась здоровой, но это не главное. Вдруг женщина, в которую я влюбился бы вместо тебя, попала завтра под поезд? В нашем случае, по крайней мере, известно, на каком мы свете. У нас есть время – может, много, может, совсем чуть-чуть. Я хочу воспользоваться тем, что есть. А ты? Предпочтешь махнуть на все это рукой?

– Представляешь, какую тебе пришлось бы соблюдать осторожность? – Она хотела его вразумить, но он был глух к доводам разума. Он совершенно уверен в своем чувстве.

– Осторожность – очень невысокая цена. Разве игра не стоит свеч? Боже, как я по тебе скучаю, Зоя! Просто сплю и вижу, чтобы обнять тебя и подарить счастье.

– Ты будешь со мной работать? Постоянно или хотя бы по совместительству? – Для нее это было так же важно, как личная жизнь, а может, еще важнее. Она ощущала ответственность перед многими людьми и заботилась о них не меньше, а может, и больше, чем о самой себе. Ей требовался помощник и именно такой, как Сэм.

Его не пришлось уговаривать.

– Я стану работать с тобой день и ночь, только позови. – Сказав так, он тотчас уточнил: – Вернее, я буду отрабатывать по две смены подряд, а ты больше отдыхай. Давай уделять немного времени самим себе. Не допущу, чтобы ты и впредь работала на износ. Я буду о тебе заботиться. Договорились? Так мы придадим надежды своим пациентам. Советую тебе прислушаться к моим словам. Для тебя врач – я.

– Да, сэр. – Она улыбнулась и утерла глаза. Столько переживаний за одно утро! Она открыла свою тайну лучшим подругам и Сэму, и все трое не подвели ее, напротив, проявили настоящее сострадание. Как оказалось, Сэм готов пойти еще дальше.

– Давай поженимся! – предложил он.

Она не поверила своим ушам. Наверное, окончательно спятил. За это она любила его еще больше. Широко улыбаясь, она ответила:

– Таких безумцев надо лишать дееспособности! Даже не заикайся.

Его предложение ужаснуло ее, но одновременно тронуло до глубины души.

– Я бы захотел взять тебя в жены независимо от того, больна ты СПИДом или нет.

– Дело в том, что я больна. Тебе совершенно не обязательно так поступать.

– Кажется, своим пациентам ты велишь делать все, чтобы чувствовать себя счастливыми.

– Откуда ты знаешь, что я буду счастлива?

– Потому что я тебя люблю. – Как он хотел до нее достучаться!

– Я тоже тебя люблю, – ответила она, сама удивляясь звучанию этих слов, – но давай не торопиться. Всему свое время.

Ее слова подняли ему настроение: она считает, что у нее остается время для принятия решения. Это значит, что она настроена оптимистически. Очень важное обстоятельство! Он всерьез хотел на ней жениться и не сомневался, что сумеет ее уломать.

– Ужасно рад, что позвонил тебе, – сказал он. – Я получил рекомендацию, как лечить больного, работу, причем, возможно, постоянную, а также, вероятно, жену. Очень плодотворные переговоры!

– Не пойму, как меня угораздило доверить клинику такому сумасшедшему, как ты.

– И я не пойму. Правда, твоим больным я нравлюсь. Ты только представь, как они обрадуются, когда мы станем супругами Уорнерами.

– Разве я обязана взять твою фамилию? – засмеялась она.

Оказалось, Зоя тоже в него влюблена. Он давно ей нравился, но она не позволяла своим чувствам выйти наружу. Занятость не позволяла ей становиться кем-то еще, кроме врача и матери.

– Можешь взять любую, только выйди за меня, – великодушно отозвался Сэм. – Я на все согласен.

– Ты просто псих. – Оба пребывали в веселом настроении, но она позволила себе внести серьезную нотку. – Большое спасибо, Сэм. Ты просто чудо. Я по-настоящему тебя люблю. Раньше это меня пугало, и я не хотела затаскивать тебя в такое болото. Но ты сам в него вляпался. Ничего, у тебя еще остается возможность передумать и выбраться на твердую почву.

– Я вляпался навсегда, – спокойно отозвался он.

– Хотелось бы мне, чтобы у меня в распоряжении было так же много времени, как у тебя, – грустно молвила она.

– Это вполне осуществимо. Я сделаю все от меня зависящее, и даже больше.

– Во всяком случае, после меня останутся моя работа, клиника, Джейд, ты, друзья...

– По-моему, это так много, что понадобится твой персональный контроль.

– Сделаю все, что смогу, Сэм, обещаю.

– Отлично! Отдыхай побольше, пока там, и возвращайся здоровой. Если понос не прекратится, ложись в больницу.

– Уже прекратился, – сказала она, ободрив его.

– Побольше пей.

– Знаю. Я все-таки тоже врач. Не беспокойся, не буду нарушать режим, честное слово.

– Я тебя люблю. – Как странно, как неожиданно! Он чувствовал себя совершенно счастливым. Она его любит! Конечно, СПИД – ужасное известие, но он почему-то все равно счастлив, как и Зоя.

Вернувшись с ленча, Таня и Мэри Стюарт были приятно удивлены ее сияющим видом.

– Что с тобой? – подозрительно спросила Таня. – Ты сейчас буквально как кошка, слопавшая канарейку.

– Я 'разговаривала с Сэмом. Он согласился перейти ко мне в клинику на постоянную работу.

– Отличная новость! – оживилась Мэри Стюарт, понимавшая, как это важно для Зои.

– Погоди! Разве ты не видишь, что она водит нас за нос? – Таня, прищурившись, наблюдала за подругой. – Это далеко не все. Она что-то скрывает.

– Ничего подобного! – Зоя не смогла сдержать смех. Горестное настроение утра успело полностью улетучиться.

– Что еще он тебе сказал?

Зоя улыбалась во весь рот и мотала головой:

– Ничего. – Она посерьезнела. – Это я ему сказала, что анализ показал наличие у меня в крови вируса СПИД. – Произнеся эти отвратительные слова, она уставилась на подруг расширенными глазами, все еще не освоившись с тем, что услышала от Сэма.

– Ладно, говори, что еще ты от него услышала, – мягко попросила Мэри Стюарт.

Зоя восхищенно покачала головой.

– Он сделал мне предложение! Можете вы в это поверить?

Обе подруги широко разинули рты и уставились на Зою со смешанным чувством радости и недоверия. Таня первой обрела дар речи:

– Мы обязаны поставить тебя на ноги, чтобы ты поспела обратно еще до того, как его сцапает другая. Сокровища на дороге не валяются, детка!

– Действительно... – Зоя еще не решила, как поступит. Она готова быть с ним рядом, работать вместе, испытать все, на что расщедрится жизнь. Если его желание жениться окажется твердым, она выйдет за него. Но независимо от этого она знает: она любит его, а он любит ее. И это важнее всего остального.

– Провалиться мне на этом месте! – воскликнула Мэри Стюарт: доктор Сэм Уорнер сразил ее наповал.

Три подруги немного поболтали, после чего Мэри Стюарт и Таня с облегчением отправились гулять. Зоя явно шла на поправку. Хартли и Мэри Стюарт решили совершить пешую прогулку, чтобы обсудить важные темы, в особенности Зою и славного человека, решившего взять в жены женщину, находящуюся на грани жизни и смерти. Оба считали это героическим поступком и заочно полюбили Сэма.

Таня и Гордон сели на лошадей. На сей раз им повезло: охотников составить им компанию не нашлось. Хартли и Мэри Стюарт избрали пешеходные тропинки, врачи из Чикаго предпочли рыбную ловлю. Таня и Гордон неожиданно остались одни. Гордон повез ее к водопаду, рядом с которым они спешились, чтобы поваляться в траве, среди диких цветов, и вдоволь нацеловаться. Потребовалось сверхчеловеческое усилие, чтобы не пойти дальше, однако обоим не хотелось спешить, чтобы не разрушать очарования встречи. Им и так казалось, что они попали в несущийся на всех парах экспресс.

Это был чудеснейший день в ее жизни: она лежала, глядя на него, потом он подвинулся ближе, и они стали любоваться горами. Потом немного побродили, держась за руки и ведя за собой лошадей, вспоминая детство, жалея Зою и восхищаясь Сэмом. Отважная пара, умевшая сопротивляться трудностям. Таня им под стать. Она проделала в жизни долгий путь; теперь рядом с ней появился надежный и одновременно нежный человек. Ей становилось страшно при мысли, что раздует из этого пресса, и она не скрывала от него зло, которое им могут причинить, однако это его не пугало. Он всего лишь предложил ей внимательно посмотреть вокруг.

– Пока у нас есть это, зачем отвлекаться на всякую ерунду? Все такая мелочь! Мы с тобой – вот и все, что имеет значение. Мы и наши отношения.

– А если всего этого у нас не будет? – спросила она, думая о возвращении в Калифорнию.

– Будет, – тихо ответил он, – как же иначе? Ведь останутся эти места, куда мы всегда можем вернуться, чтобы прийти в себя. А все остальные пусть безумствуют, сколько влезет.

Мысль любопытная и Таня, ею зажглась. Возможно, он прав; надо купить в Вайоминге дом. Она может себе это позволить. Если потребуется, она продаст дом в Малибу. Он слишком велик, к тому же она почти никогда там не бывает.

– У меня ощущение, будто я стою на пороге новой жизни, – призналась она, оказавшись вместе с ним на утесе, откуда открывался вид на долину.

Внизу они видели бизонов, лосей, коров, лошадей. То было потрясающее зрелище! Она понимала, почему он привел ее сюда.

– Ты действительно стоишь на пороге новой жизни, – тихо сказал он, повернул ее лицом к себе, обнял и поцеловал.