Ранчо Стил Даниэла

Глава 8

После Таниного звонка день Зои Филлипс вошел в привычную колею. Она занялась пациентами и забыла обо всем остальном. Пациенты ее по большей части были гомосексуалисты, хотя в последние годы стало прибавляться женщин и гетеросексуалов, заразившихся половым путем, при внутривенном введении наркотиков или при переливании крови. Больше всего она переживала, когда к ней попадали зараженные дети – их тоже прибывало. Можно было подумать, что: она перенеслась в слаборазвитую страну. Вылечить их она не могла, даже помощь была ограниченной. Иногда они получали от нее только жест внимания, прикосновение, немного ее времени, минутку у постели. Потом наступала смерть. Она не жалела на пациентов ни времени, ни сил. Так продолжалось из года в год с начала восьмидесятых, когда впервые появилось сообщение о страшной болезни. С тех пор СПИД превратился в ее предназначение, ее рок, ее страсть и судьбу.

К концу дня она настолько выматывалась, что ее могло хватить только на дочку. Она старалась проводить с ней как можно больше времени, даже иногда мчалась обедать домой» лишь бы урвать лишнюю минутку пообщаться с девочкой. Одно время Зоя брала ее к себе на работу и оставляла в кабинете в корзине. Потом Джейд начала ходить, и с этим пришлось покончить. Когда позвонила Таня, она как раз собиралась съездить домой.

Неожиданно к ней заглянул коллега. Сэм Уорнер – отличный врач и приятный человек. Зоя сотрудничала с ним много лет: до этого они вместе учились на медицинском факультете Стэнфордского университета. Одно время они были неразлучны. Зоя подозревала, что Сэм влюблен в нее, но на первом месте у нее и тогда стояла работа – не хватило времени дать ему понять о своей догадке, а сам он ничего не стал предпринимать. Отучившись, он переехал в Чикаго. Они надолго расстались. За это время Сэм успел жениться и развестись. Потом опять перебрался в Калифорнию, где они случайно встретились и возобновили прежнюю дружбу. Отношения так и не приобрели нового качества. Они остались приятелями. Он любил ей помогать.

– Как дела? Несколько недель от тебя ни слуху ни духу.

Он просунул голову в дверь ее кабинета, когда Зоя убирала со стола бумаги. Уорнер смахивал на большого уютного медвежонка. Он был высок, широкоплеч, радушен, вечно ходил всклокоченный, несмотря на все старания; у него большие карие глаза. Зонным пациентам повезло, что к ним наведывается такой врач. Он умел ладить с людьми, и Зоя никому так не доверяла, как ему.

– Ты хоть когда-нибудь берешь выходные? – спросил Сэм озабоченно. Он обычно временно замещал врачей разных специальностей, чем зарабатывал на жизнь, собственной практики не имел. Больше всего ему нравилось помогать Зое. Она руководила клиникой твердо, к тому же он считал ее отличным врачам, не боящимся самой страшной из болезней.

– Стараюсь обходиться без выходных, – ответила Зоя. – Мои пациенты против. – Как ни любили они Сэма, она считала своим долгом не подводить их и не оставлять надолго. Она совершала обходы в клинике и иногда посещала больных на дому, причем даже по воскресеньям.

– Тебе надо отвлечься, – проворчал он, глядя, как она снимает белый халат. – Это полезно и тебе, и мне. Мне тоже нужны деньги, но...

– Кажется, я задолжала тебе еще за прошлый раз. У меня новая бухгалтерша еще не научилась работать. – Она улыбнулась.

Сэм поразительно терпелив в отношении оплаты. Еще в Стэнфорде она узнала, что Уорнер – выходец из зажиточной семьи с Атлантического побережья и имеет постоянный доход, но сам он никогда этого не упоминал; ему было совершенно чуждо хвастовство. Он ездил на старой, помятой машине, одевался просто, отдавая предпочтение рабочим рубашкам и джинсам, никогда не снимай старых любимых сапог, которые до него таскала не одна сотня ковбоев.

– Какие новости? – поинтересовался Сэм.

Он не любил тыкаться, как слепец, когда Зоя поручала ему подменять ее. Последнее случалось только тогда, когда ей нездоровилось или возникали неотложные дела. В последнее время она старалась не отлучаться. Весь день трудилась не покладая рук и к вечеру еле-еле добиралась до дома. Если она с кем-то встречалась, то брала с собой пейджер, отвечала на звонки и порой, если возникала необходимость, уходила с середины представления или оставляла нетронутым ужин в ресторане. Назначать ей свидания было не очень-то удобно, зато врачом она была непревзойденным.

– Новостей немного, – ответила Зоя, переобуваясь. – Много только что поступивших маленьких детей. – Малыши заражались СПИДом от матерей еще в утробе.

– Иди спокойно, я просмотрю истории. – Она никогда не запирала от него истории болезни. От Сэма у нее не было секретов. – Поцелуй от меня Джейд.

– Спасибо. – Зоя улыбнулась и вышла, глядя на часы. Выдался как раз тот нечастый случай, когда у нее было назначено свидание и требовалось поторопиться. Уже без пятнадцати семь, а Ричард Франклин обещал заехать за ней в половине восьмого. Это известный хирург, специалист по раку груди в Калифорнийском университете. Они познакомились два года назад на медицинском симпозиуме, где оба выступили с докладами. Она заинтересовалась им из-за естественного соперничества смежных областей медицины, он ею – из-за повышенного внимания к СПИДу в прессе. Он утверждал, что рак груди – более частая причина смерти, чем СПИД, следовательно, на него надо выделять больше денег. Из-за этого у них произошел спор, а затем завязалась дружба. За два года они встречались несколько раз, причем в последнее время стали видеться чаще. Ричард Франклин – яркая личность. Зоя ценила его общество, иногда заходило даже дальше, но влюбиться в него...

.Ей, встречались мужчины, значившие для нее гораздо больше, но они долго не держались. Последний, кто был ей по-настоящему небезразличен, умер от СПИДа, приобретенного при переливании крови десять лет назад, оставив ей все свои деньги, на которые она и создала клинику. С тех пор промелькнула еще пара неплохих людей, но замуж она не собиралась, а за Ричарда Франклина и подавно.

Зоя поехала домой в своем стареньком микроавтобусике «фольксваген». Она купила его, когда удочерила Джейд, и часто пользовалась для транспортировки больных. Сейчас она выжимала из него все, на что автомобиль был способен. У нее был чудесный старый, дом в Эджвуде, неподалеку от университета, у самого леса, в котором они гуляли с Джейд. Зоя часто любовалась видом из окна гостиной: мост Золотые Ворота был виден, оттуда как на ладони. Стоило ей отпереть дверь, как Джейд радостно подбежала к ней:

– Мамочка!

Зоя взяла ее на руки, прижала к себе, гладя по головке. Малышка, размахивая ручонками, рассказывала о собачке, кролике, изюме и важных событиях в прогулочной группе. Разобраться в ее лепете пока что трудновато, но Зоя понимала.

– Олик, олик! – твердила Джейд, отчаянно жестикулируя. Зоя догадалась, что речь идет о соседском кролике.

– Знаю. Может, и мы заведем такого. – Она опустила девочку на пол и наспех утолила голод гамбургером с рисом, оставленным помогавшей ей по хозяйству датчанкой Ингой. Не очень вкусно, зато питательно. Джейд грызла на ходу сырую морковь.

Зоя кинулась наверх. Ей хотелось как можно быстрее переодеться, чтобы побыть с Джейд хотя бы несколько минут, прежде чем за ней заедет Дик Франклин. Если она уходила куда-то вечером, то на дочь совершенно не оставалось времени. Впрочем, выходы и свидания бывали у нее редко, как и выходные.

Спустя двадцать минут она спустилась вниз в длинной юбке из черного бархата и белой кружевной блузке.

Она выглядела как персонаж со старого семейного портрета; ее длинные рыжие волосы были тщательно расчесаны и заплетены в затейливый хвост, как когда-то в колледже.

– Мамочка красивая! – прокомментировала малышка, хлопая в ладоши.

Зоя, улыбаясь, посадила ее себе на колени. Она чувствовала себя невероятно уставшей.

– Спасибо, Джейд. Ну, как сегодня дела у моей большой девочки?

Девочка прижималась к ней, Зоя улыбалась. Это и есть жизнь. Не развлечения, не слава, даже не деньги и не успех, не говоря уже обо всем том, что она услышала от Тани. Для Зои важнее всего было здоровье и дети, ее шкала ценностей не менялась. То, что она видела ежедневно на работе, постоянно напоминало ей о ее долге.

Она немного поиграла с Джейд в красные кубики «лего». Потом в дверь позвонили – явился Ричард Франклин, холеный и бесстрастный. На нем были серые брюки, блейзер, дорогой галстук. Кажется, он побывал у парикмахера. Доктор Франклин всегда выглядел безупречно, словно у него намечалось выступление перед главными спонсорами больницы. Он отлично владел специальностью. Трудно было не восхищаться его познаниями, хотя его обращение с женщинами оставляло желать лучшего. Они с Зоей являлись полной противоположностью, видимо, потому их и влекло друг к другу.

– Как поживаете, доктор Франклин? – спросила она, сидя на полу и играя с дочкой, когда датчанка впустила его в дом.

– Под сильным впечатлением, – ответил он.

В нем сочеталась красота и величественность. Ему также было присуще высокомерие; Зоя подозревала, что тянется к нему именно потому, что ее подмывает его обломать. Но пока что ей удавалось держать себя в руках.

– И часто ты этим занимаешься? – Он указал на развалины домика из кубиков: Джейд немилосердно разрушила Зоину постройку.

– Так часто, как могу, – честно ответила она, зная, что ему неприятно это слышать. Дик давно ей признался, что неуютно чувствует себя в присутствии детей. Своих у него никогда не было, да он, подобно ей, ни разу и не состоял в браке, утверждая, что ему никогда не предоставлялось такой возможности, но она догадывалась, что дело не в этом, а в его закоренелом эгоизме. – Хочешь поиграть?

В действительности она не могла представить его стоящим на четвереньках, занятым какой-либо игрой. Это нарушило бы его прическу и помяло брюки. Большинство людей считает его напыщенным ничтожеством, каковым он отчасти и является, однако при этом умен и, несмотря на свои пятьдесят пять лет, привлекателен для женщин. С виду он таков, каким хотели бы видеть ее родители много лет назад жениха дочери. Однако родителей давно нет в живых, а встречи с Диком она воспринимает как развлечение.

– Ты готова? – спросил он, не получая особого восторга от ее игры с Джейд. Не прошло и минуты, а он уже утомился любоваться этим зрелищем.

У них был заказан столик в «Бульваре» на восемь часов. Надо еще туда добраться – место такое популярное, что там не любят подолгу держать столики, даже для важных докторов.

– Готова, сэр. – Зоя натянула узкий бархатный жакет. Даже в июне вечера в Сан-Франциско прохладные. Она взяла Джейд на руки и поцеловала. На нее было приятно смотреть. – Обожаю тебя, моя мышка, – проворковала она, потерлась носом о носик девочки и пощекотала ее щечку ресницами. Малышка захохотала. – До свидания!

Достаточно было это сказать, чтобы у Джейд скривилась нижняя губка. Зоя увидела, что сейчас брызнут слезы. Она поспешно отдала дочь датчанке и, не дожидаясь, когда она разревется, помахала рукой. Датчанка попыталась отвлечь ребенка. За последний год Зоя превратилась в специалистку по поспешным исчезновениям.

– Великолепно! – восхищенно проговорил ее кавалер.

Для доктора Франклина невероятно – вести в ресторан женщину, обремененную ребенком. Он отдавал предпочтение тем, для которых карьера превыше брака и материнства. К таким в момент их знакомства относилась и Зоя. Новость, что она удочерила девочку, его поразила – не ожидал от нее такого поступка. Это, конечно, не могло не отразиться на их отношениях. Однако ее привлекательность от этого не померкла, и он не отказался от встреч с ней. Увы, она была слишком занята на работе, а теперь еще и с ребенком, и встречи становились все реже.

– Мы не виделись две недели, – пожаловался он, заводя мотор своего темно-зеленого «ягуара».

– Я была занята, – ответила она бесстрастно. – У меня много пациентов в очень плохом состоянии.

Недавно несколько человек скончалось, что ее особенно удручало, так как она привыкала к своим больным, и душа разрывалась от жалости.

– У меня тоже, – проворчал он, трогаясь с места.

– Ты работаешь не один.

– Верно. Тебе бы лучше последовать моему примеру. Ума не приложу, как ты выдерживаешь такое напряжение. Рано или поздно заболеешь: подхватишь у кого-нибудь из пациентов гепатит или, не дай Бог, СПИД.

– Какие веселые мысли! – заметила она, отворачиваясь.

– Это иногда случается, – серьезно сказал он. – Подумай о себе. К чему героизм и мученичество?

– Я уже думала. Но я такая, какая есть, и нужна им. Дик.

– Не только им. Еще ты нужна дочери. Тебе надо больше отдыхать.

За этот день он второй, от кого она получила этот совет. С какой стати он проявляет такую заботу, что ему чуждо, хоть он и врач?

– У тебя усталый вид, Зоя. – Ричард улыбнулся и похлопал ее по руке. – Тебе не помешает отменный ужин. Боюсь, ты вообще не успеваешь есть.

Она действительно не помнила, завтракала ли сегодня, обедала ли. Скорее всего что-то перехватила на бегу, как обычно.

В ресторане ей очень понравилось. Премилое место, решила она. Столик выглядел заманчиво. Зоя даже пожалела, что не видится с Диком чаще. Он заказал вина для обеих, бок ягненка и суфле на десерт. Да, это не холодные гамбургеры, которые она доедала дома за Джейд, и не пицца из холодильника на работе.

– Чудесно! – восхитилась Зоя.

– Я по тебе соскучился. – Он взял ее руку в свою.

Высокомерие Дика сильно мешало ей в отношениях с ним, хотя она считала его привлекательным мужчиной. Сейчас, даже при свечах и вине, она была настроена соблюдать дистанцию.

– Я была занята, – ответила она, объясняя свое исчезновение на две недели.

– Слишком занята. Может, съездим куда-нибудь на уикэнд? Я снял дом в Стинсоне на июль и август. Не хочешь провести там выходной?

Она улыбнулась, зная его лучше, чем он предполагал.

– С Джейд?

Дик помялся, потом кивнул.

– Если тебе так больше хочется. Хотя было бы полезно отдохнуть и от нее.

– Я бы по ней скучала, – возразила она со смехом. – Да и вообще из меня получилась бы сейчас не очень-то приятная гостья. Я бы только и делала, что спала.

– Я бы нашел способ тебя разбудить. – Он поднял бокал с видом опытного соблазнителя и пригубил вино.

– Могу себе представить, доктор Франклин. – Зоя снова улыбнулась.

Разговор перешел на больницу, в которой оба раньше работали, политику, всегда пронизывающую жизнь любой крупной клиники, различные слухи. Он рассказал о новом хирургическом методе, который так усовершенствовал, что теперь он фигурирует в учебниках. Дик – хороший специалист, и Зоя не мешала ему хвастаться. Она любила беседовать на медицинские темы. Правда, когда она намекала на это Сэму, тот обвинял ее в ограниченности и признавался, что терпеть не может ужинать с врачихами и обсуждать за макаронами пересадку печени. Он полагал, что ей следует расширять свой кругозор, к тому же не переваривал Дика Франклина, считая его надутым зазнайкой.

После суфле Зоя и Дик заказали капуччино. Часы уже показывали одиннадцать. Зоя чувствовала страшную усталость. Ей требовалось усилие, чтобы не заснуть. Она планировала начать утренний обход в семь утра, а это означает встать вместе с Джейд рано утром и поиграть с ней, как делала всегда, прежде чем ехать на работу. То были ее любимые минуты.

Дик не замечал ее усталости. Он отвез ее домой и снова напомнил про уик-энд в Стинсоне.

– Сообщи мне, если сможешь вырваться, – попросил он, со значением глядя на нее. – Я всецело в твоем распоряжении.

– Сначала мне придется ввести в курс дела сменного врача и уговорить помощницу остаться на воскресенье.

Она говорила про Джейд, просто чтобы его подразнить. Ей и в голову не пришло бы навязать ему девочку на выходные. Ребенок был чудесный, но Дик все равно сошел бы с ума. Ему хотелось внимать классической музыке, заниматься любовью на закате и обсуждать тонкости хирургии с полноценной собеседницей, а не менять пеленки и вытирать с детского подбородка яблочный сок. Зоя отлично это понимала.

– Я узнаю, когда они оба будут свободны, и позвоню тебе.

Они сидели в машине возле ее дома. Сначала он хотел отвезти ее к себе вПасифйк-Хейтс, но по дороге увидел, что она зевает. Зоя извинилась, и он повез ее в Эджвуд.

– Беда в том, что этого не произойдет, – молвил он, вожделенно поглядывая на дом. Впрочем; там, помимо Зои, обитали ребенок и помощница, и Зоя предпочитала ездить к нему. – Стоит мне с тобой встретиться – и я оттягиваю расставание. Но ты всегда слишком занята. – Дик хорошо понимал ее трудности. У него самого было перегруженное расписание, бесконечные, пациенты. Недаром он считался ведущим хирургом по своей специальности. Кроме того, еще умудрялся колесить с лекциями по всей стране.

– Может, оттого интерес и не затухает, – улыбнулась Зоя, сидя в удобной машине и не сводя с него глаз. До чего же он хорош! Увы, как ни наслаждалась Зоя его обществом, о том, чтобы его полюбить, не могло быть и речи. – Возможно, если бы мы проводили вместе больше времени, тебе бы со мной наскучило.

При этих ее словах он усмехнулся:

– Вряд ли. – Она входила в число его любимых женщин и часто его изумляла. Так происходило и сейчас. Ей удавалось быть одновременно уязвимой и недосягаемой, сильной и мягкой. Присущие ее натуре контрасты воспламеняли его, хотя он никогда не признался бы ей в этом. – Яне уговорю тебя пригласить меня к себе?.. – В его голосе звучала надежда, но Зоя покачала головой. Этого она никогда не делала, заботясь о спокойствии ребенка и оберегая от шока датчанку. Даже ради доктора Франклина она не собиралась менять свои привычки.

– Боюсь, что нет, Дик. Прости.

– Я не удивлен, – откликнулся он с добродушной улыбкой, – только разочарован. Изучи хорошенько свой календарь и подбери подходящий уик-энд. Только поскорее, пожалуйста.

– Будет исполнено, сэр.

Он проводил ее наверх, сам отпер ее ключом дверь и целомудренно поцеловал на прощание в губы. Раз надежды на продолжение вечера не было, он и не собирался ничего затевать. Отличаясь терпением, был готов ждать неделю-другую, хотя предпочел бы постель с ней немедленно. Он смиренно принимал ограничения, которые она накладывала на их связь. Зоя поблагодарила Дика за ужин, и он исчез. Она тут же поспешила к себе в спальню, разделась и упала на кровать, даже не надев ночной рубашки и не почистив зубы. Она так устала! И теперь до шести утра ничего для нее не существовало.

Утром, когда Зоя заглянула к Джейд, девочка уже проснулась и беззаботно возилась в кроватке с игрушками. Она то разговаривала с собой, то напевала песенку. При появлении матери малышка вскочила и радостно взвизгнула.

– Привет, обезьянка! – Зоя взяла ее на руки, чтобы сменить пеленку. Джейд показалась ей более тяжелой, чем обычно, к тому же ночной сон не принес отдыха. В последнее время это случалось с Зоей все чаще, и она дала себе слово, что, приехав на работу, первым делом позвонит в лабораторию.

Без пятнадцати семь она уехала и через четверть часа прибыла в больницу. После полуторачасового обхода Зоя вернулась к себе в кабинет, у дверей которого ее уже ждали две дюжины пациентов. Минута позвонить в лабораторию представилась только в обед. Анализы еще не были готовы. Зоя разозлилась, хотя обычно сохраняла самообладание.

– Черт возьми, я жду уже две недели! Разве можно столько томить? Речь идет о жизни и смерти, а не о заурядном анализе мочи! Сколько еще терпеть?

В лаборатории извинились за задержку и попросили перезвонить в четыре часа. Однако она проработала, не поднимая головы, до половины шестого, хотя поток пациентов не иссяк и к этому времени. Желая получить результаты анализа сегодня, она набрала номер лаборатории. Там немного повозились; она, кипя негодованием, перекладывала бумаги у себя на столе. Потом голос втрубке деловито произнес:

– Положительный. – В ответе не было ничего странного – анализы ее пациентов на СПИД сплошь и рядом оказывались положительными. Иначе они бы к ней не обращались.

– Положительный? – переспросила она, словно впервые услышала этот вердикт. Кабинет завертелся у нее перед глазами.

– Ну да, – подтвердил лаборант. – Вы удивлены?

В том-то и беда, что нет! Теперь она понимала, откуда у нее усталость, потеря веса, приступы поноса и прочие симптомы, проявлявшиеся уже полгода с самого Рождества. Речь шла о ее собственном анализе. Она точно знала, когда заразилась. Случайно укололась иглой около года назад, когда брала анализ крови у девочки, два месяца назад, в апреле, скончавшейся от СПИДа.

Зоя поблагодарила лаборанта и спокойно повесила трубку. Теперь она поняла, что чувствуют пациенты, узнавая от нее страшную новость: наступил конец света. Это обрушилось на нее как снег на голову, без всякой подготовки. Положительный результат... Значит, она больна СПИДом. Что станет с Джейд? Сколько еще она сможет проработать? Кто станет о ней заботиться, когда она сляжет? Что ей теперь делать? Страшное известие придавило ее к земле. Сначала Зоя отказывалась верить, что это возможно, но подозрения не покидали ее уже несколько недель.

Причиной послужила язвочка на губе. Язвочка быстро прошла, но подозрения остались. Будучи профессионалом, Зоя взглянула в лицо реальности и сдала кровь на анализ, зная, как это бывает, – изучила до тонкости на своих пациентах. Беспокойство было настолько сильным, что она уже несколько недель избегала Дика Франклина, хотя никогда не забывала о мерах предосторожности. С тех пор как десять лет назад ее возлюбленный умер от СПИДа, Зоя соблюдала меры безопасности и предупреждала всех своих мужчин об участи их предшественника. Дик не был исключением; оба были крайне аккуратны. Она никогда не подвергала его риску. Но если они продолжат встречаться, она скажет ему правду, он должен ее знать. Пока что у нее не было желания видеться с ним и сообщать что-либо. Она не могла представить его в роли сиделки; от него даже не приходилось ждать сочувственных слов. Недаром он предостерегал ее, что она слишком рискует. Зоя не первый врач, заразившийся от пациента.

Ричард Франклин – настоящий ученый, и их связывает тесная дружба, но он не из тех, к кому можно обратиться в трудную минуту. У Дика другое предназначение: с ним приятно провести вечер. Зоя заранее знала, как ужаснется Дик, когда услышит. Чутье подсказывало ей, что это положит конец их встречам. То же самое произойдет и с ее будущим, хотя медицинская карьера прервется не сразу. Как ей ни хотелось разреветься, она отдавала себе отчет, что не имеет права на слезы, не закончив приема больных. Однако в таком состоянии она может только навредить и без того страдающим людям.

– Можно? – Сэм Уорнер заглянул к ней в кабинет и вытаращил глаза. Можно было подумать, что в нее угодило ядро, причем самого крупного калибра.

– Что с тобой? У тебя ужасный вид, -выпалил он.

– Что-то нездоровится, – пробормотала Зоя. – Наверное, простудилась. Как бы не грипп.

– В таком случае тебе здесь не место, – твердо заявил он. – Не сочти, конечно, что я на тебя нажимаю с целью получить работу, но ты не должна подвергать пациентов риску инфекции.

– Я надену повязку, – пролепетала она, шаря в ящике стола. У нее слишком тряслись руки, чтобы завязать тесемки, Он ничего не сказал, только нахмурился. – На самом деле я …Со мной все в порядке. Просто болит голова.

– Ничего себе – в порядке! – Он снял с ее шеи стетоскоп. – Немедленно домой! Я закончу прием за тебя. Денег с тебя не возьму. Считай это подарком. Некоторые просто не знают чувства меры. – Он погрозил ей пальцем и чуть ли не насильно вытолкал из кабинета.

Она не стала сопротивляться, уже не в силах ни соображать, ни даже дышать. Зоя отказывалась верить в прозвучавший в телефонной трубке Приговор, Значит, у нее тоже СПИД, та же неизлечимая болезнь, от которой мрут ее больные... Жизнь кончена... На самом деле, при хорошем уходе она могла бы еще протянуть не один год. Однако в крови у нее вирус, он караулит ее, как снайпер, как бомба с часовым механизмом.

– Марш домой! – напутствовал ее Сэм. – В постель! Я к тебе загляну.

– Это совершенно не обязательно. Я здорова. Спасибо тебе за то, что взялся закончить вместо меня прием.

Какой славный малый! Она испытывала к нему самые теплые чувства. Он бесконечно добр и предупредителен с ее умирающими пациентами. Может, сказать ему, что произошло? Если признаваться, то в первую очередь ему. Нет! Пока она никого не поставит в известность. Не сейчас, потом, когда иначе будет уже нельзя. Ни Сэму. Ни друзьям. Никому, даже медсестрам. Единственный, кому она обязана сознаться, что инфицирована вирусом СПИД, – Дик Франклин, хотя всегда была крайне осторожна и не подвергала его риску. С чисто этических позиций его необходимо предупредить, хотя она и не собирается впредь с ним спать. Ни с кем другим ей не хотелось делиться своей страшной новостью. Она решила утаить ее, как поступала со всеми своими прежними неприятностями. Зоя Филлипс не станет лить слезы на чужом плече!

По пути домой Зоя все же не удержалась от слез и вылезла из своего старенького «фольксвагена» в ужасном состоянии. Датчанка взглянула на нее с ужасом, даже малютка Джейд при виде матери разинула рот.

– Маме грустно? – спросила она озабоченно.

– Мама тебя любит, – ответила Зоя, прижимая девочку к себе. Теперь надо стараться не порезаться, а если это все же произойдет, ни в коем случае не появляться рядом с Джейд. Может, пользоваться дома перчатками и повязкой? Она упрекнула себя за идиотские мысли и паникерство. Даром, что ли, она врач? Но как выяснилось, если речь идет о своей собственной жизни, рационализм и объективность даются с трудом.

Как советовал ей Сэм, она легла в постель. К ней под одеяло заползла Джейд, и Зоя долго лежала неподвижно, прижимая к себе девочку. Казалось, ребенок чувствует беду и догадывается, что может лишиться матери. Зоя напомнила себе: дело не в том, что это случится, а в том, когда это случится, Для любого носителя вируса вопрос стоит именно так. Зое, учитывая способ заражения, отведено мало времени. При мысли, что ей некому доверить Джейд, ее снова охватила паника. Придется серьезно об этом поразмыслить и поскорее принять решение.

Спустя час к ней заглянула Инга и сообщила, что звонит доктор Франклин. Немного поколебавшись, Зоя покачала головой. Инге было велено ответить ему, что Зои нет дома. Вернувшись, Инга передала ей номер в Стинсоне. Зоя решила, что не будет беседовать с ним по телефону, а пошлет письмо. Куда проще исповедаться письменно. Ее совесть была чиста: она всегда соблюдала осторожность и не подвергала его опасности заражения. Однако считала своим долгом поставить его в известность о случившемся, надеясь, что ему можно доверять: вряд ли он разгласит ее тайну. В немногочисленной среде врачей любят посплетничать, и ей не хотелось превращаться в притчу во языцех. Хотя когда ей станет совсем худо, весть пойдет гулять по врачебным кабинетам. Если повезет, этого не произойдет еще долго. А пока ее единственным доверенным лицом станет доктор Франклин. У нее вызывала ужас мысль, что коллеги начнут перемывать ей косточки.

Зоя не считала и Дика близким человеком, но полагала, что у нее нет выбора: ему она попросту обязана сказать правду. Ощущая эту обязанность как обузу, она тут же написала ему короткое письмо. В нем сообщила только самое необходимое; анализ выявил наличие у нее в крови вируса СПИД, и она сочла необходимым поставить его в известность, хотя они всегда избегали риска. Какое-то время ей надо побыть одной. Все. Тема закрыта – она осторожно прервала их связь, отпустив Дика на все четыре стороны. Перечитав письмо, Зоя подумала, что вряд ли снова услышит в телефонной трубке его голос.

Доктор Франклин был интересным и умным человеком, но ему определенно недоставало душевного тепла, – невозможно его представить в роли утешителя. От него не дождешься и встревоженного звонка, не говоря о предложении помочь с Джейд. Амплуа Дика как поклонника умещалось в ограниченные рамки: кавалер за ужином, в театре или опере, партнер в постели, человек, к которому есть смысл обращаться в радости, но не в горе. Сейчас она хотела от него одного: чтобы он не разнес весть о ее беде по всему Калифорнийскому университету, а это, она считала, для него совсем необременительно.

Закончив писать, Зоя снова легла и повозилась с девочкой. Немного погодя Инга унесла Джейд, чтобы накормить ее ужином. Уходя, она встревожено посмотрела на хозяйку. Девушка еще не видела Зою настолько опечаленной и безжизненной. Зоя тоже никогда прежде не чувствовала себя столь опустошенной, не считая того дня, когда скончался ее друг. Сейчас она испытывала не боль, а ужас. Ей хотелось удрать, спрятаться, забиться под гору одеял, прижаться к близкому, все понимающему человеку. Увы, такового у нее нет.

Несмотря на сумерки, она не захотела включать свет. Из соседней комнаты доносились милые звуки: Джейд лепетала, Инга кормила ее ужином. Зоя погрузилась в сон. Она проснулась от звука мужского голоса. Открыв глаза, с удивлением обнаружила, что к ней обращается Сэм Уорнер. Стоя над ней, он щупал ей шею, стараясь определить, есть ли у нее температура.

– Как самочувствие? – ласково спросил он.

Никогда еще она не была так ему благодарна. Неудивительно, что ее пациенты души не чают в этом докторе! Он мягок и добросердечен. Иногда это даже важнее, чем чисто профессиональные познания.

– Нормально, – искренне ответила она. Однако это прозвучало не очень убедительно.

– Не морочь мне голову! – отрезал он. Аккуратно присев на край ее постели, он вгляделся в нее. Выражение ее глаз и цвет лица показались ему такими неважными, что он, не дотрагиваясь до нее, заметил непорядок. Сэм недоумевал: «Жара нет, но вид отвратительный!» Она выглядела крайне расстроенной. Ему пришло в голову подозрение, которое он не стал от нее скрывать. – Ты, случайно, не беременна?

Зоя не удержалась от улыбки. Если бы все было так просто и хорошо!

– Боюсь, что нет, – печально ответила она. – Но мысль приятная. Хотелось бы мне, чтобы это оказалось правдой!

– Был бы счастлив тебе помочь, если бы это привело тебя в чувство. – Она засмеялась, он взял ее за руку. – Знаю, это выглядит так, словно я клянчу работу, но поверь: я думаю сейчас не о себе.

Она улыбнулась, зная, что он замещает сразу нескольких врачей, – многие мечтали о такой подмене. На ее практику он не покушался.

– Тебе необходим перерыв. Не знаю, что тебя гложет... – Он был склонен объяснять ее состояние эмоциональными, а не физическими причинами, но чувствовал, что ей все равно нужен отдых. – В любом случае тебе надо немного отвлечься от работы. Нельзя выкладываться на четыреста процентов и надеяться обойтись без срыва. Почему бы тебе не смотаться на время?

Она вспомнила приглашение Дика Франклина присоединиться к нему в Стинсоне. Нет, теперь это выглядело бы нелепо, да у нее и не было желания проводить время с ним. Но слова Сэма ее убедили: настало время позаботиться о себе. Ей предстоит бороться за выживание и тем самым попытаться продлить свою жизнь. В данный момент это означает предоставить себе отдых и набраться сил.

– Я подумаю об этом.

–.Держи карман шире! Знаю я тебя. Уже завтра явишься в семь утра как штык, чтобы приняться за обходы. Почему бы тебе не переложить эту приятную обязанность на несколько дней на меня, а самой прибывать на работу, как все цивилизованные люди, – в девять утра?

Предложение звучало настолько соблазнительно, что она не знала, как ответить. Она бы благодарила всего за один отгул, чтобы отоспаться и собраться с мыслями.

– Заменишь меня сегодня вечером и завтра утром? – спросила Зоя, снова борясь со слабостью, еще не зная, чем она вызвана: страшной болезнью, притаившейся у нее в крови, или эмоциональной опустошенностью, спровоцированной вестью о заражении?

– Я готов.

От его безграничной доброты Зоя испытала соблазн довериться ему и поделиться своей тайной. Однако сейчас ей никого не хотелось ставить в известность, даже Сэма. Он ей еще понадобится. Рано или поздно она будет вынуждена закончить практику; возможно, он станет ее партнером. Но говорить об этом преждевременно – эта мысль ее крайне удручала.

– Буду очень тебе признательна, – тихо сказала она.

Он встал.

– Ладно, не болтай. Лучше поспи. Я, все сделаю. Завтра утром, проснувшись, ты, возможно, почувствуешь себя лучше, но все равно, чтоб я тебя не видел в больнице! Почему бы тебе не сменить меня только в десять?

– Ты избалуешь меня и превратишь в лентяйку, Сэм! – простонала Зоя, откидываясь на подушки.

– Вряд ли это кому-нибудь удалось бы, – отозвался он из дверей, улыбаясь. Ему многое хотелось ей сказать: об уважении, дружбе, профессиональной взаимовыручке. Но почему-то в нужные моменты язык отказывался повиноваться. Вернувшись в Сан-Франциско, он сотни раз порывался назначить ей свидание, но она всегда соблюдала дистанцию. Пару раз он замечал ее в обществе прославленного Дика Франклина. Вряд ли между ними было что-то серьезное, но Сэм, конечно, не задавал вопросов. Несмотря на длительную дружбу с ним, Зоя никогда не откровенничала о своей жизни. Но Сэм ею был восхищен, да так сильно, что не сумел бы передать словами. Ради нее он был готов действительно на все.

– Спасибо, Сэм, – прошептала она.

Он помахал ей и затворил за собой дверь. Зоя еще долго лежала, горестно размышляя о работе, дочери, здоровье, будущем... Мысли пронзали мозг, как молнии, в глазах плыл туман. Внезапно она подумала о Тане. Предложение подруги как раз то, что ей рекомендовал Сэм и чего она бы сама прописана своей пациентке.

Заглянув в записную, книжку, она нашла нужный; номер. Сначала никто не подходил, но потом Зоя услышала ее голос. Таня тяжело дышала, рядом звучала музыка – певица занималась физкультурой у бассейна.

– Алло!

Если судить только по голосу, то она будто и не покидала колледж. Поразительно ее постоянство в одном и разительные перемены в другом.

– Танни? – Поначалу голос Зои был тих, жалостлив. Ей хотелось броситься подруге на грудь, залиться слезами. Однако ей удалось справиться с собой: Таня не заметила состояние подруги.

– Не думала, что ты так скоро перезвонишь! – Таня удивилась и одновременно обрадовалась. Вчерашнему разговору предшествовал двухлетний перерыв. Зоя могла пропасть еще на два года, но вместо этого она объявилась через сутки! – Что случилось?

– Совершенно безумная вещь! – Это еще мягко сказано! Но Зоя обошлась без уточнений. – Врач, иногда подменяющий меня в больнице, выгнал на несколько дней. Говорит, что помрет без работы.

– Серьезно? – Таня еще не избавилась от удивления: она по-прежнему не понимала причину звонка.

– Вот я и подумала... Ты что-то говорила о поездке в Вайоминг. Вряд ли, конечно, ты... Мне бы не хотелось навязываться... Ты едешь не одна? Я было решила ...

Только теперь до Тани дошло, в чем дело. Лучшей возможности для встречи нельзя и придумать. Но если Зоя узнает, что Мэри Стюарт тоже едет, то, чего доброго, откажется. Объяснить все можно будет потом, на месте. Таня была убеждена, что если она снова сведет подруг, те восстановят прежние отношения.

– Нет, одна, – солгала она, после скороговоркой сообщила подробности и предложила совершить прямой перелет в Джексон-Хоул. Надо избежать приезда Зои в Лос-Анджелес: Мэри Стюарт и она отказались бы, чего доброго, сесть в один автобус. Другое дело – встреча прямо на ранчо: только там могло состояться счастливое примирение. Задача пока в том, чтобы не дать им встретиться раньше времени.

– В моем распоряжении будет не больше недели, – твердо предупредила Зоя. Мысль о дезертирстве из больницы уже вызывала у нее ужас. Впрочем, забота о собственном здоровье не оставляла ей иного выбора. Неделя – это в любом случае такой долгий срок!

– Ничего страшного. Главное, чтобы ты приехала, а там, глядишь, мы уговорим тебя продлить отпуск! – радостно выпалила Таня. Ничто не привлекало ее сейчас больше, чем отдых в обществе подруг молодости.

– Уж не везешь ли ты с собой мужчину? – спросила Зоя, обратив внимание на Танино мы. Та ее успокоила: множественное число употреблено просто так. Зое и в голову не могло прийти, что Таня пригласила не только ее, но и Мэри Стюарт.

– Ты прихватишь свою малютку? – последовал вопрос. Таня согласилась бы с любым вариантом.

Зоя долго думала, прежде чем ответить.

– Вряд ли, Тан. Больно она мала. Радости она не получит никакой. Мне тоже будет полезно ненадолго вырваться на свободу. _ В действительности Зоя не была уверена, правильно ли поступает. У нее не лежала душа покидать ребенка и пациентов.

– Сама-то ты как? – осведомилась Таня. Голос Зои звучал странно, и Таня ощутила смутное беспокойство, хотя ни за что не догадалась бы, в чем дело.

Зоя ответила, что у нее все хорошо. Таня припомнила, о чем напоминает ей тон подруги: точно так он звучал несколько лет назад, когда Зоя находилась в смятении, как когда-то Элли. Они так давно не виделись, что Таня не посмела донимать ее расспросами, тем более обвинять в неискренности.

– За меня не беспокойся, – заверила Зоя. – Просто я жду не дождусь, когда мы с тобой свидимся. – Она была отличной наездницей и образцовой подругой; Таня надеялась, что при благоприятном стечении обстоятельств Зоя и Мэри Стюарт помирятся в первый же вечер, после чего все получится у них как когда-то в старые добрые времена.

– До встречи на ранчо! – Таня положила трубку. Звонок Зои так ее обрадовал, что она чуть не пустилась в пляс.

– Увидимся! – Зоя заложила руки за голову. Как ей ни претило бросать все особенно больных, она знала, что обязана так поступить. Она должна сделать все возможное, чтобы продлить свою жизнь, которая была ей дорога и раньше, но теперь, когда появилась малютка Джейд, ценность ее возросла многократно. Понимая, какое сражение ей предстоит, она чувствовала, что поездка в Вайоминг станет важнейшим этапом в подготовке к бою.

Глава 9

На следующей неделе Сэм проработал с Зоей несколько часов, знакомясь с контингентом больных. Кое-кого он уже знал, так как время от времени ее подменял. Но, прочитав истории болезни самых запущенных пациентов, он поразился их числу. Количество безнадежных больных равнялось полусотне. Не проходило дня, а то и ночи, чтобы эта печальная когорта не пополнилась.

Несчастных привозили друзья, родственники, даже чужие люди, прознавшие о деятельности Зои. Все очень мучились – как носители вируса СПИД, так и больные. Зоя окружала их заботой, особенно детей. Дети растрогали Сэма больше всего. Слишком много зараженных Малышей. Он был готов благодарить Всевышнего за каждого здорового ребенка. Теперь он понял, почему Зоя так привязалась к Джейд, замечательной и совершенно здоровой малютке.

– Поверить не могу, сколько пациентов ты принимаешь ежедневно, – не выдержал он. – Кажется, это превыше человеческих сил! Неудивительно, что ты так устаешь.

Было бы гораздо проще признаться ему, в чем дело. Но зачем? Это не его проблема. Она твердо решила, что никого не станет обременять, покуда у нее хватит сил. Зоя уже рассчитала, как будет откладывать деньги на свое лечение и дальнейший уход. Единственной проблемой оставалась Джейд: что с ней станет после смерти приемной матери? Как ни страшны были такие мысли, Зоя знала, что обязана все обдумать. Как ни сопротивлялась она своей ужасной участи, душа уже начала с ней примиряться. Блестящую карьеру ждал печальный финал, но Зоя отказывалась рвать на себе волосы, оплакивать свой злой рок. Раз в ее распоряжении осталось немного времени, надо использовать его с максимальной пользой и удовольствием. Она, впрочем, знала, что ей, возможно, удастся протянуть не один год, а то и с десяток: так бывает, хотя и редко. Со своей стороны она собиралась предпринять все возможное и невозможное» чтобы попасть в категорию вирусоносителей-счастливчиков. Именно поэтому она согласилась на путешествие в Вайоминг: отдых, красоты, высокогорье, свежий воздух, радость от встречи с Таней, старой подругой, – все это должно пойти ей на пользу.

– А этот? – Сэм прервал ее раздумья, протянув очередную историю. Речь шла о молодом человеке, находящемся на поздней стадии заболевания. У него уже развилось слабоумие, и Зоя понимала, что его дни сочтены. Борьба за его жизнь велась на протяжении нескольких месяцев, и теперь Зоя мало чем могла ему помочь, разве что заботилась о комфорте, утешала его возлюбленного и ежедневно навещала.

Выслушав ее объяснения, Сэм покачал головой. Ему никогда еще не приходилось сталкиваться со столь своеобразным контингентом и с такой изобретательностью по части лечения; Зоя обладала такой бездной сострадания, что он был готов упасть перед ней на колени как перед святой. Она делала все, что в человеческих силах, и даже больше, применяя новые антибиотики, болеутоляющие средства, не брезговала даже новомодным глобальным подходом. Она пыталась взять болезнь и приступом, и измором и не сдавалась до самого конца.

– В конце концов, нам повезет, – пообещала она грустно. Многие не доживут до этого счастливого дня. Среди многих теперь находится и она.

– Один раз им уже повезло: ведь они набрели на тебя! – Он смотрел на нее с возрастающим восхищением. Сэм всегда был к ней неравнодушен, а теперь и подавно. Она воплощала в себе лучшие черты эскулапа и при этом была приятным человеком, чего нельзя сказать о многих их коллегах. Он подозревал, что причиной происшедшей с ней перемены стала смерть от СПИДа ее возлюбленного, после которой минуло немало лет. Любила ли она кого-нибудь с тех пор? Скорее всего нет. Дик Франклин менее других мог претендовать на ее любовь. Сэму очень хотелось с ней сблизиться. Она всегда была открыта и чрезвычайно дружелюбна с ним, но он не ощущал с ее стороны нежного интереса.

Сама она последнее время считала, что не может позволить себе никакой близости. Она тщательно соблюдала дистанцию между собой и остальным миром, даже Сэмом, которого знала со студенческих лет. Ей не хотелось водить за нос ни его, ни кого-либо еще, не хотелось обманывать. Она всем давала понять, что как врач она доступна, но как женщина – ни в коем случае. Такова была единственно правильная линия поведения в ее ситуации. Она даже подумывала о дешевом обручальном колечке, чтобы на нее никто не заглядывался. Но главная ее забота теперь – стараться не думать о своем одиночестве.

Копаясь вместе с ней в историях, Сэм косился на нее и собирался с духом. В нем крепла решимость пригласить ее в ресторан. Они еще далеко не все обсудили, и он не торопился домой.

– Может, сходим перекусим, когда закончим? В соседний итальянский ресторанчик. Хочешь? – Выпалив это, он затаил дыхание. Каким же глупцом он ощущал себя сейчас! С Другой стороны, иногда чувствовал себя в ее присутствии мальчишкой и радовался этому чувству. В ней ему нравилось все без исключения. Так было всегда. С годами он стал ею восхищаться.

– Было бы неплохо, – отозвалась она. Ей и невдомек истинный мотив его предложения. Зоя тоже хотела его куда-нибудь пригласить в благодарность за предоставленную ей возможность взять короткий отпуск. Правда, ее не покидало чувство вины, что она оставляет Джейд, но он обещал приглядеть и за малюткой: каждый день по дороге из больницы домой будет ее навещать.

– Ты не врач, а настоящая палочка-выручалочка! – выпалила она, устраиваясь вместе с Сэмом за уединенным столиком в маленьком итальянском ресторанчике. Она приглядела это место несколько лет назад благодаря тишине и хорошей кухне. Впервые после совместной учебы им с Сэмом представилась возможность просто посидеть и поболтать. Оба не удержались от улыбки, когда речь зашла о том, сколько понадобилось времени, чтобы к этому прийти. На протяжении целых восемнадцати лет их пути регулярно пересекались, но они никогда не оставались с глазу на глаз – так обоих увлекала работа.

Оба заказали равиоли. Он предложил ей выбрать вино, но она отказалась. Разговор снова зашел о работе. Где-то к середине ужина она заметила его мальчишескую улыбку, теплое, дружеское выражение глаз. С ним ей было поразительно легко, даже легче, чем прежде.

– Ты хоть чем-нибудь занимаешься, кроме работы? – участливо спросил он. Сэм восхищался ею, но при этом жалел. Она так старается ради людей, а он знал не понаслышке, сколько это отнимает времени и душевных сил. Казалось, никто и ничто не в силах ее изменить. Он не мог себе представить, чтобы ей что-то давала связь с Диком Франклином или с кем-либо еще вроде него.

– В последнее время – нет. Не считая Джейд, конечно.

– Ты когда-нибудь была замужем?

Как он и думал, она отрицательно покачала головой:

– Никогда. – Казалось, ее это нисколько не удручает. Ее устраивает такая жизнь, она счастлива с приемной малышкой. Вроде бы Зою полностью удовлетворяло ее существование. Но Сэма продолжало разбирать любопытство.

– Почему? – настаивал он. – Если ты, конечно, не возражаешь против допроса.

Она улыбнулась. Какие могут быть возражения? Кроме смертельной болезни, ей нечего от него скрывать.

– В молодости мне не хотелось замуж. Единственный человек, с которым я бы не возражала соединить свою жизнь, умер более десяти лет назад, заразившись СПИДом при переливании крови. Благодаря ему я открыла клинику. Он занимался медицинскими исследованиями и многого достиг. В сорок два года ему сделали коронарное шунтирование, что его и погубило. После переливания крови он не прожил и года. Я тоже хотела заняться наукой. Меня всегда влекли неразгаданные загадки, сложные болезни. Но когда участились случаи СПИДа, я увлеклась уходом за больными.

– Если бы ты пошла другим путем, для многих это стало бы огромной потерей, – искренне заметил он. Как лечащий врач она действительно творила чудеса. Он знал о гибели ее друга, но от других людей. Пока Зоя рассказывала, он наблюдал за ней. Она выглядела грустной, но не убитой горем, и он чувствовал, что она пережила потерю, хотя с тех пор так и не нашла никого, кто сумел бы ее восполнить.

– До СПИДа меня увлекал диабет у малолетних. По-своему это тоже беда, ничуть не меньшая СПИДа, просто на него не так обращают внимание.

– Мне это тоже интересно. Только я все равно что стервятник: люблю наведаться к другим врачам, там и здесь урвать сведения, решить кое-какие проблемы, сделать то, что по силам, и продолжить полет. Наверное, это безответственность, но мне никогда не хотелось иметь собственную практику. Сплошная писанина и возня, не имеющая отношения к медицине и больным. Мне нравится конкретная работа. Не люблю терять время на контракты, страховки, собственность, политику, в которую вовлечены остальные врачи. Возможно, я так и не повзрослел. Все жду, когда наступит день и я смогу примкнуть к группе врачей, начать с ними работать, но этого почему-то не происходит. Большинство коллег производит на меня отталкивающее впечатление, и я готов разве что их подменять, как тебя. В этом случае мне достается только хорошее, а плохого удается избегать.

Его исповедь вызвала у нее улыбку. Его рассуждения походили на жалобы врачей из отделений неотложной помощи: им тоже хочется лечить, а не возиться с бумажками. Но ей этот путь был заказан: так у нее не появилась бы своя клиника.

– Ты напоминаешь мне одинокого всадника, прячущего лицо под маской. Мои больные тебя любят, ты отличный врач. Не стану тебя осуждать за нежелание заниматься всякой ерундой. Мне самой не хватает партнеров, отсюда такая загруженность. Но с другой стороны, я тоже не хочу головной боли, споров, мелочной ревности и прочих проблем. Как ни ужасно это звучит, смерть Адама позволила создать именно такую клинику, какую мне хотелось. Но я до сих пор мучаюсь от отсутствия помощи. Она есть, но только от случая к случаю... – поправилась она с улыбкой, имея в виду его.

Сэму не терпелось узнать, что означает для нее связь с Диком Франклином, но он не решался спросить.

– Ты собиралась за Адама замуж, прежде чем он заболел? – Все, что касалось ее, было ему интересно: она сама, ребенок, которого Зоя удочерила, причины, по которым она так поступила, почему ее устраивает одиночество. Эта женщина его заинтриговала.

– Собственно, нет. Это могло бы произойти, но мы не говорили об этом. Он уже был женат и имел детей. А я слишком увлеклась созданием собственной практики. У меня были два врача-партнера, но потом я от них ушла. Брак никогда меня не привлекал, как и длительная связь. Мы часто виделись, были близки, но не жили вместе, пока он не оказался на пороге смерти. Тогда я на три месяца прервала работу, чтобы за ним ухаживать. Вот такая грустная история.

Судя по ее виду, она сумела примириться со случившимся. Речь ее звучала серьезно, но не скорбно. Со времени смерти любимого утекло много воды. Иногда она встречалась с его детьми, но близости между ними не было. Только после появления Джейд она наконец поняла, какая это радость – иметь детей. Сэм просил подробнее рассказать о малышке. Матери Джейд было девятнадцать лет, мужа у нее не было, желания воспитывать ребенка – тоже. Узнав, что ребенок родился от азиата, семья отказала ей в приюте.

– Это – величайшее событие в моей жизни, – призналась Зоя, после чего перевела разговор на него. – А ты? – Она знала, что, работая в Чикаго, он был короткое время женат. – Что стало с твоим браком? – Во время резидентуры они потеряли друг друга из виду. В Сан-Франциско Сэм приехал уже разведенным и предпочитал об этом не говорить, тем более что им с Зоей нечасто доводилось вести такие откровенные беседы, как сейчас.

– Женитьба длилась два отвратительных года – столько же, сколько резидентура, – ответил он, погружаясь в воспоминания. – Бедняжка, она меня почти не видела! Сама знаешь, как это бывает. Ей это не могло нравиться. Она поклялась, что никогда больше не свяжется с врачом. Но что поделать – генетическая предрасположенность! Ее отец – известный хирург в Гросс-Пойнте, брат – спортивный врач в Чикаго, а после меня она вышла замуж за пластического хирурга. Она родила троих детей, живет в Милуоки и, кажется, вполне счастлива. Я не видел ее уже много лет. Приехав в Калифорнию, познакомился с одной женщиной и прожил с ней не один год, но ни я, ни она не проявляли интереса к браку. У обоих за плечами неудачный опыт, и оба не были готовы его повторить. Честно говоря, ты чем-то на нее похожа. Она тоже святая, как ты. Ей всегда хотелось совершить что-нибудь незаурядное, и она подбивала меня. И в конце концов своего добилась – стала медицинской сестрой в лепрозории в Ботсване. – Зоя кое-что слыхала об этой героине, еще до того, как Сэм стал ей помогать. Встретиться с ней Зое не довелось. – Но я за ней не последовал.

– Вот это да! Серьезный поступок! – Зоя восхищенно посмотрела на него. История вызвала у нее неподдельный интерес. – Неужели она не смогла тебя уговорить к ней присоединиться? – Зоя усматривала в этом соблазн, но Сэм явно придерживался иного мнения. Он в ужасе затряс головой.

– Еще чего! – И усмехнулся. – Я очень ее любил, зато ненавидел и ненавижу змей и паразитов. Я никогда не был бойскаутом и отношусь к походной жизни и к спальным мешкам как к изобретениям инквизиции. Я не создан для служения человечеству посреди джунглей. Мне подавай удобную постель, вкусную еду, уютный ресторан, бокал вина. Самая дикая чащоба, какую я когда-либо видел, – это парк Голден-гейт. Рэйчел приезжает сюда раз в год. Я по-прежнему люблю ее, но мы теперь только друзья. Она живет с директором лепрозория, у них ребенок; Она обожает Африку и твердит, что я многое потерял.

– Что не имеешь детей или что живешь здесь? – спросила Зоя со смехом. Рассказ Сэма ее увлек.

– То и другое. Она говорит, что никогда не расстанется с Африкой. Я бы не был так категоричен: мало ли что выкинут тамошние политики! В общем, все это не для меня. Она очень славная и достойна восхищения. Она уехала пять лет назад. Время бежит слишком быстро. Мне уже сорок шесть. Наверное, я просто забыл жениться.

– Я тоже! – подхватила она со смехом. – Раньше мне не давали об этом забыть родители, но теперь они умерли, и меня больше некому теребить, – Главное – она теперь знала, что уже не выйдет замуж.

Сэм, поведав о своей жизни, осмелел:

– А доктор Франклин? – Как он ни боялся задать ей этот вопрос, любопытство пересилило. Она определенно не пыталась подманивать мужчин, и ему хотелось узнать, почему: из-за доктора Франклина или кого-то еще, ему незнакомого? Трудно поверить, чтобы такая женщина, как Зоя, зациклилась только на работе и ребенке.