Осторожно, дамы отрываются Южина Маргарита

– Еще бы!.. слушайте, а у нас что-нибудь посытнее есть? Сегодня же напеку блинов.

– Блины – это могила для вашей фигуры! – воскликнула Марьванна, но тут же пожала плечиками. – Хотя мне блинчики не помешают. Всего парочка.

Ради парочки блинчиков Ирина заморачиваться не стала, она попросту намазала себе маслом ломоть хлеба и налила здоровенную кружку чаю с молоком.

– Расскажи же наконец, кто тебя позвал замуж? – нетерпеливо проговорила Марьванна, вырывая из рук Ирочки хлеб с маслом. – Кто он?

– Ну кто… – поникла без хлеба Ирочка. – Он этот… Мишка. Люб, ну ты помнишь, который у тебя ключи утащил.

– Возле сберкассы который? – вспомнила Любочка. – Ну так он же вор!

– Знаешь, Люба, у меня пока все равно никого приличного нет, пусть пока хоть вор будет что ли… – здраво рассудила Ирина и обернулась к Марьванне: – он вообще нормальный. Он у своих не крадет, не пугайтесь… а может он и вовсе не крадет… короче, я еще толком не разобралась. Но думаю, у него есть шансы…

– Нас обокрасть? – не сразу поняла Любочка.

– Исправиться! Он мне предложил открыть свой бизнес, – выдохнула Ирина. – Я решила – не хочу искать себе в мужья директоров и начальников! Сама хочу стать директрисой! И уж потом я себе выберу…

Марьванна с удивлением уставилась на Ирину:

– А ты, девочка, мудрее, чем кажешься. Молодец.

– И я! – сразу же кивнула Любочка. – И я так же решила! А то у нас на этом заводе совсем никого подходящего нет! Одни только ненормальные голышом скачут!

– Го-о-о-лые!.. обалдеть… – задохнулась от восторга Ирочка и тут же скомандовала: – Люба! Срочно собираемся! У нас сегодня школа джентльменов и бальные танцы! А по дороге ты мне все расскажешь!

Однако улизнуть от пожилой леди девицам не удалось.

– Давайте-ка сначала мне все поведайте, – заявила она. – Уж что-то давно я про обнаженную натуру не слышала. Рассказывай, Любочка, не стесняйся. Итак, где вы с ним уединялись?

Пришлось Любе все рассказывать в подробностях. И из-за этого они с Ириной чуть не опоздали в школу джентльменов.

– Слушай, Люб, – по дороге в школу вдруг проговорила Ира, – а чего мы с тобой в эту школу таскаемся? Я так, например, уже всяких манер нахваталась, и приличных и не очень. Уж во всяком случае, не пропаду.

– Ты думаешь, я пропаду? – фыркнула Любочка. – Я и вовсе с этими самыми манерами уродилась. Только знаешь, мне кажется, надо сходить и предупредить, что мы туда больше появляться не станем. Пусть на нас не рассчитывают.

– Можно и предупредить… – согласилась сестра, и они прибавили шагу.

Сестры пришли в школу, когда там уже начались занятия. Они тихонько пробрались на свободные места и стали терпеливо ждать перерыва, чтобы в лучших традициях джентльменства, никому не мешая, объяснить, что ноги их здесь больше не будет. В это время преподавательница – пожилая дама с жидкой фрикаделькой на голове, нудно отчитывала какого-то краснощекого бутуза:

– Как вам не совестно, господин Середкин! Вы подняли хлеб с пола и…

– Я ж его не ел! – возмущался бутуз.

– Правильно! Вы его не ели, этот хлеб скушала Ариша! Потому что вы ей его положили! А сами слопали ее кусок! Неужели трудно повернуть голову и посмотреть, как себя ведет Женечка!.. Женечка! Встаньте, прошу вас, будьте любезны… Вот он – гордость нашей школы! Играет на скрипке, решает шахматные задачки и еще великолепные манеры!

Женечка, который вежливо поднялся и даже чуть поклонился, особенной гордости от похвалы не ощущал. Даже больше того, вид у него был испуганный и виноватый.

– Вот, Люб, и мы такие станем, – громко зашептала Ирочка на ухо сестре. – До чего парнишку довели…

Парнишка в это время уже уселся и с самым несчастным видом принялся выслушивать долгие нудные проповеди.

Пока сестрицы дождались перерыва, они чуть не заснули. Особенно слабой оказалась Ирина. Любочка даже два раза толкнула ее в бок, чтобы та не храпела. Зато после звонка они вскочили первыми. Строгая преподавательница одарила их испепеляющим взглядом, но весьма возрадовалась, когда поняла, что это их последнее свидание.

– Ну что же, – не скрывая радости, потирала она ладони. – Очень жаль, очень жаль, нам будет вас не хватать… Но я уважаю ваше решение!

– Фу ты, как из склепа вырвались… – облегченно выдохнула Ира, выйдя из серого здания. – А теперь на танцы!

– Там тоже скажем, что мы переросли их мастерство? – поинтересовалась Люба.

– Нет, там будем заниматься. Но редко, потому что времени у нас ну совсем не хватает! Все же… акулам бизнеса хорошая фигура не повредит.

Любочка сурово сдвинула брови и согласно кивнула. Неизвестно, какой акулой она видела себя, но в бизнес ей тоже жутко захотелось.

Доведя в очередной раз балетмейстера до затяжного шока, девицы отмахали ногами возле станка и с чувством исполненного долга направились домой – они уже два дня не сидели перед телевизором. По дороге заходили во все бутики одежды, в обувные магазины и даже в отдел сельскохозяйственной техники. И чтобы вечер окончательно прошел на славу, зашли в гастроном и набрали себе конфет и пирожных.

Возле самого подъезда Люба вдруг дернула сестру:

– Посмотри-ка… Вот к чему приводит излишнее воспитание…

В песочнице стоял тот самый Женечка, которого девушки видели еще в школе, вокруг скакали дети, кидались в «джентльмена» песком и откровенно издевались. Женечка же пытался уговорить их играть мирно. На уговоры никто не соглашался, потому что никто мальчика не слушал. Тот уже из последних сил крепился, чтобы не зареветь, и выхода из ситуации просто не видел.

– А ну быстро брысь отсюда все!!! – взревела Любочка и раскидала обидчиков по сторонам. – А ты чего стоишь? Давно бы уже догнал вон того, да и намылил ему шею!

– Я… я не могу намылить… – тихонько всхлипывал Женечка, отряхивая белые гольфики. – По правилам благородного человека, я должен кинуть им перчатку в лицо и вызвать на дуэль. Интеллектуальную.

– А у тебя есть перчатки? – уже помогала мальчонке привести себя в порядок Любочка. – Нет у тебя никаких перчаток. Значит надо кидать в лицо сандалики!

– Можно еще просто догнать и по спине шваркнуть, – поддержала сестрицу Ирина. – Люб, ну чего ты его трешь, пойдем домой, вымоем его.

– Пойдем к нам, умоешься, – решительно взяла парнишку за руку Люба.

Дома, пока мыли мальчишку, Марианна Венедиктовна быстро готовила чай с пирожками (скверная женщина втихомолку поглощала пирожки!), а сестры продолжали наставлять:

– Ты же должен хоть когда-то давать сдачи!

– Я не могу, у меня руки… я потом на скрипке играть не смогу… – слабо отбивался Женечка, но было видно, что позицию этих тетенек он всецело поддерживает.

Разговор уже продолжался за столом, когда умытый мальчишка уплетал пирожки за обе щеки.

– Я ж к ним не лез, а они всегда так… – жаловался он на судьбу. – Прямо в песке поиграть не дают.

– И не дадут! – переживала Любочка. – Потому что видят, что над тобой можно вдоволь издеваться!

– А ты даже не сопротивляешься, – подлила масла в огонь Ирочка. – Надо было как дать!..

– Девушки, ну чему вы учите ребенка?! – возмутилась Марьванна. – Он должен вырасти приличным господином, чтобы…

– Он должен вырасти нормальным мужиком! – негодовала Любочка. – Сейчас он себя защитить не может, а потом у него будет девушка, и что? Вот такие же поймают их где-нибудь вечером и все! Не станет девушки!

– Убьют? – испуганно прошелестел Женечка.

– Да нет, просто… в лучшем случае она сразу уйдет к другому, – пояснила Люба.

Ирочка и вовсе привела замечательный пример:

– Вот у нас на деревне парень есть такой Васька, так он плюгавенький, кривоногенький, плюнуть не на что, а все девушки за ним прямо стадами, прямо стадами! А все потому что он у нас на деревне первый драчун. Как ухватит дрын, как начнет им махать, к нему и сунуться бояться – чего с дураком связываться.

– Девушки! Прекратите вспоминать непотребные вещи! – категорически застучала ложечкой о чашку Марианна Венедиктовна. – К чему тут какой-то Васька? Женечка, солнышко, ты уже поел? Давай, беги домой, а то тебя потеряют.

Мальчик аккуратно вытер рот салфеткой, поклонился и вежливо распрощался.

– Тебя проводить? – спросила Люба.

– Спасибо, я сам. Я здесь рядышком живу.

После того, как мальчишка ушел, Люба еще долго не могла успокоиться. Она вообще не могла видеть, когда сильные обижают слабых, а уж если обижают детей…

– И зачем только выдумывают такие школы джентльменов? Такого мальчишку испортили… – вздохнула она.

– Вот сразу видно, что его воспитывает мама-одиночка, – поддержала Ира. – Был бы у этого мальчика отец, он бы его в секцию записал, а не на скрипку.

Марианна Венедиктовна тихонько фыркнула:

– А вот тут ты ошиблась, Ирина. Женю как раз воспитывает отец-одиночка. Они здесь рядом живут, в соседнем подъезде.

– Могу себе представить, что это за папаша! – усмехнулась Любочка. – Наверняка, какой-нибудь… дедушка в толстых очках…

– И с сачком для бабочек, – хмыкнула Ирочка. – Поэтому и жена от него сбежала, я б тоже от такого ушла. Вот не нравятся мне ненадежные мужчины, хоть ты меня режь!

– Нет, его отец вполне нормальный мужчина, еще не старый, – не согласилась Марианна Венедиктовна. – Сам он никогда и никому спуску не даст, это уже все соседи видели. Но вот сына воспитывает… Видите ли в чем дело… его жена бросила, когда Жене исполнилось восемь месяцев, ушла к известному скрипачу. Она-то как раз считала своего мужа простаком, мужланом, и бог знает кем еще, не хватало ей утонченности. А может, что скорее всего, блестящей жизни захотелось. Ну и поэтому отец Женечки решил воспитать сына в том же ключе. Хотел тоже вырастить из него скрипача, чтобы он ту знаменитость затмил. Отдал мальчика в школу джентльменов… Хотя, боже мой, чему там могут научить!

– Во, слышала? А нас туда затолкала, – тихонько шепнула Ирочка сестре.

А старушка продолжала:

– Хотел, чтобы мальчик манерам обучился, тонкостям. Чтобы его жена не бросила из-за таких мелочей. А вы все его старания на смарку!

– Увидеть мне этого папашу… – проскрипела зубами Люба. – Из-за одной какой-то идиотки портить парню жизнь…

Весь остаток дня Ирина упорно листала кулинарную книгу, охала над вычурными украшениями и даже что-то записывала в тетрадку. Марианна Венедиктовна не могла на нее нарадоваться. И только Люба слонялась из угла в угол – придумывала себе новую мечту. Старенькая розовая мечта о том, чтобы удачно выскочить за начальника, после Ирочкиного заявления как-то совсем сморщилась и перестала манить. Любе тоже захотелось самой стать директоршей, желательно крупного завода, но вот никаких наклонностей в себе она не ощущала и даже не могла придумать, что именно тот завод будет выпускать.

– Ир, а если построить завод, который будет делать… обувь? Или самолеты? – То и дело отвлекала сестру от важных мыслей Люба. – Ну пусть не больших самолетов, а таких, маленьких. Игрушечных?

Марианна Венедиктовна некоторое время еще наблюдала за томлением девицы и вдруг поднялась, поправила свою прическу и торжественно заявила:

– Девочки мои! Я поняла – вам надо учиться! И может быть даже в институте.

– Вот и правильно! – подскочила Ирочка. – А то мы в своей деревне даже девяти классов не закончили. Маманя говорила, что нас учить – только портить… отношения с учителями.

Марианну Венедиктовну такая новость огорчила:

– Значит… вы и школу не закончили… м-м-м… печально… Значит, про институты временно забываем и поступаем в техникумы! Завтра же я куплю вам справочник, и выберете себе профессию по душе.

– Я, чур, буду артисткой! – тут же заявила Любочка. – Мне всегда дома говорили – ну ты, Любка, артистка! Кто ж поросятам картошку чистит!

И только Ирочка сосредоточенно шевелила губами.

– А я в институт хочу… – наконец выдала она. – Мне надо, у меня бизнес на носу.

– Если хорошо окончишь техникум, потом и в институт поступишь, – объясняла Марьванна. – Сразу у тебя даже документы не примут.

Ирочка опять стала хмурить брови и шлепать губами.

– И это во сколько ж лет я ученой стану? Я ведь и сейчас уже не девочка, а пока учиться буду… И потом – у меня уже все рассчитано – через три года я стану директором какого-нибудь кафе… лучше бы пораньше конечно, потом выйду замуж, а потом как раз и ребенка рожу. Вот если сразу в институт, так я еще могу пару годков откинуть, на учебу потратить, а техникум никак не влезает…

Любочка даже оторопела от такого расчета.

– Нет, Марьванна! Вы на нее посмотрите! Она уже все расписала! Ха! Через три года она станет директором! А если не станешь? А если через год – не сгодится? Откажешься?

Марианна Венедиктовна напротив, к такому Ирочкиному подходу отнеслась с большим уважением.

– Ирина, а ты не огорчайся, ведь и в техникуме, и в институте можно учиться заочно. То есть и учиться, и работать, и семью создавать. У нас сейчас многие так и учатся. А тебе непременно надо учиться, я вот на тебя смотрю и вижу – надо!

– А на меня! На меня посмотрите! – теребила ее за рукав Любочка. – Правда ведь, мне тоже надо, да? Чего вы так сморщились?… А! хотите сказать, что я и так умная, да?

Марианна Венедиктовна с нежной улыбкой погладила девушку по плечу:

– Тебе тоже надо. Но… мне кажется, что твое счастье в том, чтобы найти хорошего работящего мужа, нарожать ему детишек побольше, а потом наводить дома уют…

– А в начальницы когда? – прищурилась Люба. – Чего-то Ирочке так в институт, а мне так – мужа работящего! Я тоже хочу! Где там ваш справочник? Буду выбирать себе профессию.

– Хорошо, – благосклонно кивнула Марьванна. – Меня радует ваше рвение к учебе. За это я сыграю вам ноктюрн.

И она уселась к пианино, а девушки, проклиная все на свете, замерли в позе встревоженных сусликов – Марьванна любила, когда ее слушали в полном молчании.

На следующее утро сестрицы едва успели привести себя в порядок и позавтракать, как Марианна Венедиктовна стала собираться в гости.

– Девушки, я отправляюсь к приятельнице. Вернусь поздно, можете отдохнуть от моих старческих капризов, – кокетливо заявила она, надела широкую, соломенную шляпу и вышла за порог.

Как только Марьванна закрыла за собой двери, Ирочка сразу же принялась собираться в магазин.

– Хочу купить себе справочник сама. Пока Марьванна в гостях сидеть будет, я уже успею его пролистать.

Люба только поморщилась:

– Ир, а тебе что – правда интересно учиться? Я вот вчера подумала – может мне и впрямь сразу замуж и детей, а? Между прочим, очень неплохо – сидеть дома и наводить уют!

Ира пожала плечиками – интереса в домашней уборке она не углядывала. Да и мечта стать директором маленького кафе уже полностью захватила ее мысли.

– Ладно, беги, покупай свой справочник… – поторопила ее Люба. – Я пошутила. Я тоже ужас до чего хочу решать задачки, выводить логарифмы и писать сочинения…

Ирочка убежала, а Люба решила приготовить себе все к завтрашней смене. Но тут в двери раздался долгий настойчивый звонок.

На пороге стоял Женечка, и вид его был ужасен. Белоснежная рубашка была разодрана и уляпана грязью, на ноге красовался синяк и здоровенная ссадина, царапинами были украшены все руки, а шорты и вовсе были похожи на пыльную тряпку.

– Это… это что? – испуганно охнула Люба. – Тебя опять побили?

– Нет! – гордо швыркнул носом мальчишка. – Я подрался! Сам! Я их так разуделал! А пусть не лезут!

Это еще был большой вопрос – кто кого разуделал, но Любочка высоко вздернула подбородок и проникновенно рявкнула:

– Молодец! Женечка, ты растешь настоящим мужиком! Только пойдем умоемся и ранки твои йодом прижжем, ты потерпишь?

Парнишка хмыкнул, а потом вдруг заглянул в глаза Любе и, будто бы извиняясь попросил :

– Теть Люба, а не зовите меня Женечкой, а? Вам же не трудно будет звать меня Евгением, правда?

– С этого момента ты для меня только Евгений, – тут же заверила его Люба и повела парня в ванную. – И когда ж ты успеваешь-то все? И в школу эту, и на скрипке, и драться…

– Так я и шел на музыку! – старательно объяснял парнишка. – А они налетели, скрипку сломали… Я ее сразу выкинул, чтоб не мучиться. Может теперь, когда у меня скрипки нет, папа меня не заставит ходить в музыкальную школу?

– Твоего бы папу… Из него бы самого скрипку сделать, и каждый день по нервам – дили-ли, дили-ли! Ой, Евгений, ты меня не слушай, это я сама с собой…

Она уже отмыла малыша дочиста, залила ранки йодом, постирала шортики и теперь сидела в кресле и терпеливо зашивала рукав рубашки, когда в двери снова позвонили.

– Сейча-а-а-с, сейчас, – проговорила она, откладывая шитье. – Евгений, не лети к двери. Там могут быть посторонние.

В дверях стоял мужчина, и Люба не сразу его узнала.

– Это у вас мой сын? – грозно спросил мужчина.

Вот только теперь, по суровым ноткам, Люба признала в нем одного из самых неприятных знакомых. В дверях стоял Сивцов.

– А кто это ваш сын? – из вредности переспросила она.

– А вы что – детей табунами собираете? Вы их специально крадете? – возмущенно спросил Сивцов.

– Папа! – кинулся к нему на шею мальчик. Но отец строго его отстранил:

– Почему ты не в школе?

Мальчик не знал, что ответить, он не мог сказать, что тетя Люба только что постирала его вещи, а в трусиках он идти просто не может. И еще скрипка…

– Зачем вы его отправляете в эту музыкальную школу? Он терпеть не может скрипку! Она у него даже сломалась! Ему ребятишки со двора сломали! А вы его отправляете! И еще в эту школу джентльменов! – вмешалась Люба. – Евгений уже и так прекрасно воспитался.

– Не ваше дело! – рявкнул Сивцов. – Женечка! Немедленно собирайся… а что у тебя за вид?! И что – скрипку действительно сломали? И… Ты где штаны потерял, негодник?!

Люба затолкала мальчишку в комнату, плотно закрыла дверь и накинулась на непрошеного гостя.

– Нечего не мальчика орать! – рявкнула она так, что зазвенели окна. – Вам самому надо в этой школе посидеть! Над Евгением уже весь двор смеется! Его малыши обижают! А он даже постоять за себя не может! А вы – папаша!..

Сивцов от возмущения захлопал челюстью:

– Да как вы… как вы… да как вы смеете, черт возьми?! Это мой сын! И я воспитываю его, как хочу! И не суйтесь!

– Буду суваться! Потому что из-за вашей дурочки жены, вы коверкаете мальчишке жизнь!

– Дура! Не смей лезть в мою жизнь! Женечка!

– И не зовите его Женечкой, а меня дурой. Сам дурак. Он вам не девчонка. Это Евгений, ясно вам?

– Немедленно отдай ребенка, мерзавка! – уже белый от гнева кричал Сивцов.

– От мерзавца слышу! – не уступала ему Люба, но вдруг притихла, опустила плечи и проговорила: – Конечно, вы сейчас уведете Евгения, но… ваш сын такой несчастный. Он самый несчастный в группе, неужели вам его не жалко?

– Не ваше дело! – снова выкрикнул Сивцов и распахнул двери: – Женька, собирайся, паршивец! Тебе еще в музыкальную школу…

– Он не может в музыкальную. Я же вам говорю – скрипку убили и… Да черт с ней со скрипкой! У него же все руки разбиты, – снова вмешалась Люба и уже с издевкой спросила. – Или вы отправите ребенка на верные муки? От вас всего можно ожидать…

Сивцов схватил мальчонку за руку и прямо в трусиках поволок домой.

После их ухода Люба просто не могла найти себе места.

– Я знаю, какая у меня мечта, – сурово проговорила она сама себе. – Мне надо лишить этого гада материнства. Если Евгений будет жить со мной, ему будет куда лучше… С чего же начать? Адвоката хорошего купить, что ли?

Когда домой пришли Ирочка и Марианна Венедиктовна, их встретила совсем другая Люба – серьезная, со сдвинутыми бровями и плотно сжатыми губами.

– У нас непростая задача, – за ужином огорошила она их. – Мы должны предотвратить преступление.

– О господи! – воскликнула Марьванна и прикрыла рот ухоженной ладошкой.

– Ты опять у кого-то под дверью подслушивала, да? – загорелись глаза у Ирочки. – И наткнулась на наркобаронов, да?

– Вовсе я сегодня не подслушивала, – обиделась Люба. – Все свершилось прямо на моих глазах. «Молчание ягнят» видели? Ирочка, ну мы с тобой к Таньке Лопуховой ходили видик смотреть, помнишь?

– И что? – не выдержала Марьванна. – Да говори ты быстрее!

– А то, – многозначительно задергала бровями Люба. – У нас во дворе живет мальчик… Ирочка, ты его знаешь… Да и вы знаете, это Евгений Сивцов. Так вот его отец настоящий садист! Он заставляет сына ходить в идиотскую школу, мучает его скрипкой, даже разбитыми руками заставляет играть, зовет его Женечкой и вообще – просто издевается над мальчиком… и надо мной. Его надо лишить материнства!

Дамы растерялись.

– Любочка, но… – начала было Ирина, однако примолкла.

– Погоди, Люба, – осторожно проговорила Марианна Венедиктовна. – Отца мы лишим ребенка, а с кем останется Женечка? Матери у него нет. Думаешь, в детском доме ему будет лучше?

– Его я усыновлю! – гордо заявила Люба. – У нас с ним полное понимание.

– Все не так просто, – покачала головой старушка. – Для того, чтобы его усыновить, надо, чтобы Сивцов написал отказ от сына, а он не напишет, уж поверь мне. Но дело даже не в этом… А ты уверена, что сам Женя хочет избавиться от отца? Ведь мужчина шесть лет за ним ухаживал, стирал пеленки, бегал за молоком, спать укладывал, от болезней лечил. И даже вон – во всякие школы записал. И потом – Сивцов не пьет, разгульный образ жизни не ведет, у него хорошая квартира…

– Прекратите мне его сватать! – взвилась Люба. – Он над мальчишкой…

– Стоп! – воскликнула вдруг Ирочка. – А это мысль! А что если тебе за него замуж, а? И никаких заморочек – и отца не надо будет лишать материнства, и удочерять никого не придется. Я слышала это такая каторга по всем конторам бегать. А так все просто – расписались и у тебя все права! Все равно тебя замуж пора отдавать.

Любочка даже задохнулась от гнева:

– Знаешь, Ирочка!.. Тебе, оно, конечно, может и все равно! А вот мне совсем за этого хмыря не хочется!

– А ради ребенка? – наседала родственница. – Такого маленького, несчастного Женечки? Он, небось, лежит сейчас в кроватке и зовет «Любочка! Стань мне мамой! Тебе что – трудно?!»

– Не зови его Женечкой… – уже спокойней проговорила Люба.

– И потом – Слава вовсе даже не хмырь, – рассуждала Марианна Венедиктовна. – Быть может он не совсем прав с сыном, но… это от любви, можешь мне поверить.

Люба просто растерялась – она совсем не ожидала, что дамы повернут дело так круто. Того и гляди – на самом деле обженят ее с этим цепным псом!

– А… а как же любовь? – прищурилась она и возмущенно засопела.

– Ой, да какая там любовь! – отмахнулась Ирина. – Вон у нас в деревне, вспомни – многие по любви вышли? Тетка Татьяна – вышла за своего дядьку Петра, потому что залетела, и ничего, счастлива! Правда, она через год овдовела. Так ведь вон какая счастливая по деревне носится! А Сидорова? Подобрала своего мужичка и вовсе возле вокзала – он инвалид. И ничего! Двух детей от него родила… или не от него… Да какая разница, главное, счастливы же! А у тебя сразу твоя мечта сбудется – будешь дома сидеть и глядеть за детишками.

– Чего это я дома? – напомнила Люба. – Я ж работаю. В мужской раздевалке.

– Вот и я про то же! – горела глазами Ирочка. – Пару раз построишь глазки какому-нибудь мужичку и все! Муж тебя сразу дома усадит, чтоб лишний раз не ревновать.

– Ага, или побьет, как тетку Анфису, ее всегда муж бьет от ревности, – вспомнила Люба.

Ирочка даже не задумывалась, у нее на все было четкое мнение:

– Для этого тебе надо записаться на женский бокс и все.

– Так я ж на бальные танцы хожу.

– На танцы ты ходишь два дня в неделю, а остальные два дня будешь ходить на бокс, чего непонятного?

И все же Люба сомневалась. Ее будущий избранник виделся ей немного иначе.

– Он старый, – выдвинула она последний аргумент.

– И ничего не старый, – вклинилась в разговор Марианна Венедиктовна. – Тебе двадцать пять лет, а ему тридцать. Подумаешь – на пять лет старше! Это даже хорошо. Это он просто выглядит так – замученно. А вы с ним вместе станете жить…

– …и я стану замученно выглядеть, – закончила Люба.

– Ну не знаю, – вздохнула Ирочка. – по-моему вариант идеальный. Лучше все равно не отыщешь…

Люба шмыгнула носом и совсем убитая горем отправилась к телевизору. Это что же получается – какую программу не включи, там сплошь одни красавцы, а ей в мужья достанется этот медведь-ревун?

На работу она шла как на гильотину. Вчерашний разговор запал ей в душу, она настолько ясно представила себя женой растреклятого Сивцова, что к мужской раздевалке подходила так, будто они уже подали заявление в загс и деваться ей некуда.

По этому случаю Любочка навела такой блеск в раздевалке, что пришедшие на смену мужики даже ахнули:

– Вот это хозяюшка! Даже запах поменялся, точно, мужики?! – и видно еще не забыв последнего случая, добавили: – Нет, определенно надо тебе, Любочка, за нашего Славку замуж собираться. Такая умница пропадает.

– Видно пора, – печально вздохнула Любочка. – Раз уж других нет, придется за вашего Славку…

Славка, то бишь собственно Сивцов, о чем-то увлеченно разговаривал с товарищем и на Любу принципиально никакого внимания не обращал. Но последнее ее заявление его тронуло.

– За кого тебе придется? – выпучил он огромные глазищи. – За какого это Славку тебе придется?! Уж не за меня ли?

– Я б и за другого со всей душой, но мне говорят – за вас самое выгодное, – душевно призналась Любочка.

– Да ты… ты сдурела совсем, да? – испугался Сивцов и беспомощно оглянулся на ржущих товарищей. – Слушайте, ребята, а она медкомиссию проходила? Вот точно вам говорю – у нее в дурдоме блат, по знакомству к нам пихнули! За меня она собралась!

– А что делать… – все больше горевала Люба. – У нас вон в деревне Сидориха и вовсе за инвалида вышла и ничего, живут…

В раздевалке уже стоял сплошной гогот.

– Ты, Слав, с ней поосторожней! Она ведь запросто из тебя инвалида сделает, а потом – ничего, жить будет. У них в деревне Сидориха ведь живет! – хохотал Гришка, который в прошлую смену скакал голышом, а теперь зачем-то переметнулся в их смену. – И ничего ты с ней не сделаешь! Она самого Федора Петровича взашей вытолкала, как только он ей надоел. А тот – вышел и извинился! Га-га-га!

Любочка вдруг сообразила, что в глубоком несчастье наговорила много лишнего. Она сдвинула брови и строго прикрикнула:

– Ну все, хватит. Пошутили и будет. Сейчас к своим станкам опоздаете!

– Ах, так это шу-у-у-утка была? – разочарованно протянули мужики. – А мы уж ду-у-у-мали…

– Ни фига себе шуточки! – кипятился Сивцов. – Меня на позорище выставила и теперь – хватит!

– Неудобно? – скривилась Любочка. – На позорище-то, спрашиваю, неудобно? Паршиво, когда над вами смеются – издеваются, да? А сыну вашему как? Над ним каждый день так. Вот и побудьте в его шкуре! А я в следующий раз еще не то отмочу!

Сивцов подскочил к Любочке, придвинулся к самому лицу и прошипел:

– Вот только попробуй еще раз что-нибудь отмочить, задушу.

– Только тронь, – уж совсем к носу Сивцова придвинулась Люба. – Раздеру себе все руки, скажу, что силой взять хотел. Тогда точно придется жениться, понял?!

Сивцов чуть не сполз по стене. Такой напористой атаки на него никто не совершал.

Ирина все утро в автобусе просидела неспокойно – то и дело вытягивала шею и высматривала среди пассажиров щупленькую Мишкину фигурку. Обидела человека, наговорила лишнего, что мол и сама закрутит все это дело с кафе. А вдруг он поверил? Где она, спрашивается, будет искать тот офис с душкой-начальником, которому для нее, для Ирины никаких денег не жалко?

А если Мишка всерьез обиделся, то все ее планы передвинутся ох как далеко.

Но Мишка и не думал обижаться. Около двенадцати на знакомой остановке раздался его звонкий голос :

– Граждане, пропустите женщину с ребенком! Пропустите, я много места не займу, а вам будет совестно, если не пустите!

Протолкавшись к кондуктору, он сразу же накинулся на Ирину:

– Ну и где тебя носило два дня?! Я весь похудел от злости! Надо уже продукты закупать, а ты, как сквозь землю провалилась!

– Между прочим, у меня был выходной, – с облегчением вздохнула Ирина.