Обезьяна с гранатой Дроздов Анатолий

15

Варги догнали их у гряды невысоких гор. Алэйне увидела, как вдруг забеспокоился едущий впереди Рей: привстал на стременах и стал оглядываться. После чего сделал знак спутникам приблизиться.

– По нашим следам идут, – сказал тревожно. – Похоже, варги. Их много.

– «Ами» предупредила? – спросила Алэйне.

Барон кивнул и подобрал поводья.

– Надо скорее найти укрытие. На равнине нам не отбиться. Окружат и набросятся со всех сторон.

Отряд пришпорил коней, и те сорвались в галоп. До гор, казалось, было рукой подать. Алэйне отчетливо различала каждую трещинку на близлежащем склоне, но гора словно шутила с путниками и отступала, как только те приближались. Позади послышался вой. Алэйне оглянулась и различила вдали черные точки. Их оказалось много, и они росли в размерах. Вой услыхали и кони. Их более не требовалось подгонять. Лошади помчались, будто на крыльях. Подковы выбивали из камней искры, в воздух летели осколки и пыль.

«Святой Иисус! – взмолилась Алэйне. – Помоги! Пусть никто из коней не споткнется и не сломает ногу. Иначе…» Она не решилась представить, что будет в таком случае, – становилось жутко.

То ли Господь услыхал ее, то ли кони вынесли, но гора словно прыгнула им навстречу. Отряд влетел в расщелину, по дну которой бежал ручеек. Из-под копыт лошадей полетели брызги, они стали оскальзываться на влажных камнях, путникам пришлось замедлить ход. Вскоре отряд и вовсе встал – далее пути не было. Впереди возвышалась крутая осыпь, из-под которой и выбивался, журча, ручей. Тупик.

Рей спрыгнул на камни и подбежал к вьючной лошади. Торопливо отвязал уже знакомый Алэйне длинный автомат, который назвал «пулеметом», подхватил запасную коробку с лентой и заспешил обратно. Отойдя на десяток шагов, он остановился и прилег за плоским камнем. Установив на нем пулемет, Рей заправил ленту и оттянул рукоять перезаряжания. Алэйне, поколебавшись, сняла автомат и присоединилась к барону. Тот покосился, но промолчал.

Варги показались все сразу. На беглый взгляд, их было десятка два. К удивлению Алэйне, внутрь звери не пошли. Расселись у входа в расщелину и, задрав головы, завыли. Этой вой ударил по ушам, он был настолько непереносим, что заставил Алэйне сжать зубы. За спиной захрапели и заржали лошади. Оглянувшись, Алэйне увидела, как Флор держит поводья, а Люк торопливо стреноживает коней. Обратившись лицом к варгам, Алэйне решительно подняла автомат.

– Не стоит! – упредил ее Рей. – Далеко. Убить не получится, только насторожите.

– Чего они воют? – спросила Алэйне сердито.

– Запугивают. Чтоб не сопротивлялись.

– Почему не нападают?

– Сытые. Наверное, сожрали берса. К тому же опасаются. Мы ведем себя странно: не убегаем, да и запахи от нас незнакомые. Варги – твари умные. Сообразили, что нам отсюда не убежать, и решили ждать ночи. Тогда и нападут. Плохо. В темноте не отобьемся.

– Что делать?

Барон привстал и оглянулся. Мерриец, покончив с лошадьми, стоял, поглядывая на варгов. Рядом топталась неразлучная Флор.

– Люк! – окликнул Рей.

Мерриец подошел.

– Сможешь их приманить?

Барон указал на варгов.

Люк подумал и кивнул.

– Действуй!

Мерриец вернулся к коням, снял прицепленный к седлу арбалет, бросил на плечо сумку с болтами и пошел к входу в расщелину.

– Что он собирается делать? – удивилась Алэйне.

– Увидите! – процедил сквозь зубы Рей и бросил поравнявшемуся с ними оруженосцу: – Как крикну, падай!

Тот, не останавливаясь, кивнул и зашагал вперед. Варги, заметив направлявшегося к ним человека, насторожились и встали. «Господи! – ужаснулась Алэйне. – Да они его разорвут!» Тем временем мерриец преодолел половину расстояния, разделявшего людей и хищников. Остановившись, он упер арбалет в камни и вставил ногу в стальное стремя. Затем наклонился, зацепил тетиву подвешенным к поясу крюком и выпрямился уже со взведенным оружием. Все это Люк проделал не спеша, как будто напоказ. Вложив в канавку болт, мерриец поднял арбалет.

Щелкнула тетива. Болт, сорвавшись с лонца, мелькнул и ударил в грудь ближнего варга. Стальной наконечник проломил костяную чешую, болт вошел в тело по самую пятку. Хищник свечкой взмыл вверх, приземлился и стал прыгать, пытаясь зубами достать ужалившую его колючку. Не смог. Лапы зверя разъехались, он сунулся мордой в камни и жалобно взвизгнул.

Пока все это длилось, Люк перезарядил арбалет (в этот раз он действовал быстро) и снова выстрелил. Следующему варгу болт угодил в бок. Зверь зарычал и закрутился, пытаясь выдернуть его зубами. И тогда хищник, все это время стоявший в стороне, сорвался и гигантскими скачками устремился к меррийцу.

– Вожак! – сказал Рей, привставая.

Варг несся к меррийцу так быстро, что стало ясно: перезарядить Люк не успеет. Он, впрочем, и не пытался. Отбросив арбалет, выхватил из-за пояса меч. «Боже!» – мысленно воскликнула Алэйне.

Хищник приблизился к Люку, и тут стало видно, насколько огромен зверь. В холке варг почти не уступал человеку. Тем не менее нападать с ходу он не решился. Остановившись в прыжке от меррийца, вожак пригнулся, бешено мотая хвостом, затем свел вместе лапы. Зарычал. Люк не шевелился. Как стоял, так и остался, подняв клинок на уровень плеча.

Алэйне не заметила, как варг прыгнул. Смазанная тень мелькнула в воздухе, на миг она словно накрыла хрупкую фигуру и пролетела вперед. Люка швырнуло в сторону, но он устоял. Более того, повернувшись к поверженному хищнику, вновь поднял меч.

А вот варг не встал. Тычась мордой в камни, он попытался это сделать, но повалился на бок.

– Подрубил передние лапы! – прокомментировал Рей. – На лету. Я не знаю другого человека, миледи, способного сделать нечто подобное.

Люк, убедившись, что варг повержен, подскочил и махнул мечом. Задняя лапа хищника, на которую тот опирался, отлетела в сторону. Вожак дернулся и завыл – протяжно и призывно. Этот вой сорвал стаю с места. Звери влетели в расщелину и потекли по его дну сплошным потоком. Черные спины, сверкая чешуей, покрыли свободное пространство от стены до стены.

– Люк! – закричал барон. – Падай!

Мерриец оглянулся и побежал. Он летел легко и стремительно, но все же медленнее хищников. Те неуклонно настигали. Люк еще раз оглянулся и прыгнул за камень. В этот миг и загрохотал пулемет барона.

Его рев на мгновение оглушил Алэйне, но она не обратила на это внимания – завороженно смотрела вперед. Впереди буйствовала смерть. Тяжелые пули подбрасывали хищников, отрывали им лапы, разбивали головы и рвали тела. Кровавый туман стоял над стаей, клочья, вырванные из тел зверей, летели во все стороны. Это было избиением, и избежать его у варгов не было возможности. Передние, получив свои пули, падали, задние перепрыгивали их, но, скошенные на лету, корчились на камнях, оглашая ущелье визгом и воем. Несколько варгов, сообразив, порскнули в сторону и взлетели на пологую осыпь – как раз со стороны Алэйне. Оскальзываясь по влажным камням, они устремились к людям. Рей, занятый уничтожением стаи, этого не заметил.

Алэйне лихорадочно приложилась к прицелу и нажала на спуск. Автомат в ее руках задрожал, осыпая пулями приближавшихся зверей. Двое передних упали и, махая в воздухе лапами, покатились вниз. Остальные повернули. Рей увидел их и повел стволом. Очередь хлестнула по беглецам, сбросив их в общую кучу. Грохот умолк, и стало слышно, как звенят, скатываясь с камня, гильзы.

Рей присоединил к пулемету запасную коробку с лентой, встал и прочесал пулями места, где заметил шевеление. После чего поставил оружие и стащил со спины автомат.

– Смените рожок! – велел вскочившей наследнице. – И держитесь за спиной. Подранки очень опасны.

Алэйне подчинилась. Они двинулись к стае: барон – впереди, Алэйне – чуть поотстав и сбоку. У приметного камня к ним присоединился Люк – в разодранной куртке, но целый.

Подранков хватало. Тварями варги оказались живучими. Даже пробитые пулями, они рычали, завидев людей, и пытались встать. Рей добивал хищников выстрелами в головы. Звери падали и замирали. Алэйне трясло от отвращения и ненависти, и она присоединилась к барону. Люк действовал мечом. Его чуть изогнутый клинок сносил варгам головы, рассекая костяную чешую, будто бумагу.

Чтоб не рисковать, ступая по груде тел, Рей с Алэйне поднялись на склоны – каждый со своей стороны. Люк увязался за наследницей. Они пробирались по откосу, Алэйне целилась и стреляла – до тех пор, пока автомат в ее руках не клацнул бойком – заряды кончились. Алэйне спустилась на дно расщелины и полезла в сумку за новым рожком. В этот миг сбоку рыкнули. Алэйне повернулась и застыла. В двух шагах от нее стоял варг. Огромный, с вытянутой вперед пастью, полной острых зубов. Глаза зверя с вертикальными зрачками-щелочками горели злобой, из пасти вытекала и капала на камни белая слюна. Бок варга пятнала кровь, но, судя по виду хищника, пуля лишь оцарапала его. Зверь притворился мертвым и теперь готовился растерзать обидчицу.

Варг свел ноги, готовясь к прыжку. Алэйне стояла, не в силах двинуться. Взгляд зверя будто парализовал ее. Внезапный толчок в спину сбил ее с ног. Алэйне упала, выронив автомат, но тут же перевернулась на спину. Огромная тень мелькнула над ней, на миг закрыв девушке солнце. В следующий миг рядом кто-то истошно завыл. Алэйне вскочила. В двух шагах от нее корчился варг. Он пытался встать, опираясь на обрубки передних лап, но то ли от боли, то ли от невозможности сохранить равновесие, раз за разом падал. Напротив зверя, опустив руку с мечом, стоял Люк. Левой рукой он зажимал плечо. Сквозь пальцы меррийца сочилась кровь.

Алэйне схватила автомат, торопливо перезарядила его и, шагнув к варгу, выстрелила в упор. Пуля разнесла зверю череп, и тот ткнулся мордой в камни.

– Люк!

Подбежавший барон глянул в белые от боли глаза меррийца и решительно повлек его к стоянке. Там, усадив оруженосца на камень, метнулся к лошадям и стал рыться в седельных сумках. Вернулся с продолговатым футляром с зеленым крестом на крышке.

– Помогайте, миледи!

Подчиняясь знаку барона, Люк убрал окровавленную ладонь. Рей склонился и быстрым движением вспорол ножом рукав куртки меррийца. Из рваной раны на плече Люка толчками вытекала кровь. Алэйне заглушила ее, прижав сунутой ей Реем салфеткой. Тем временем барон достал из футляра продолговатый цилиндрик, убрал руку девушки и брызнул на рану чем-то прозрачным. После чего свел пальцами ее края. Подержав немного, отпустил и осторожно стер кровь с плеча. На месте раны остался шрам в виде красных полос от когтей, но кровь более не текла.

– Как это вы? – удивилась девушка.

– Лекарство пришельцев, – пояснил барон, пряча цилиндрик. – Склеивает края раны и одновременно очищает ее. Но надо перевязать. От усилия может открыться.

Перевязкой занялась Флор. Решительно отстранив барона, она забинтовала руку меррийцу, помогла тому надеть куртку, после чего села рядом и пристроила головку на здоровом плече. Люк обнял ее, и Флор, всхлипывая, стала что-то говорить. Мерриец в ответ улыбался, гладя ее по плечику.

Алэйне отвернулась и пошла к лошадям. Барон снимал с их ног путы.

– Следует уходить! – сказал подошедшей девушке. – Мы навалили гору падали, звери учуют и набегут… А Люк ранен. Вы не виноваты! – добавил он, разглядев лицо девушки. – Того, что случилось, невозможно предугадать. Вы нам здорово помогли. Вы храбрая и не боитесь крови. Отец гордился бы вами!

Алэйне зарделась и кинулась помогать. Вскоре, ведя на поводу коней (те пугались и косились на трупы варгов), путники выбрались из расщелины и забрались в седла. Рей на карте отыскал седловину. Они преодолели гряду и вышли на заросшую лесом равнину. Здесь Рей скомандовал привал.

– Заночуем, – сказал наследнице. – Кони устали.

Алэйне помогла Рею поставить палатку, после чего отправилась за хворостом. Этот порыв удивил ее саму. Поразмыслив, Алэйне решила, что на время можно забыть о титуле. Сегодня они сражались как равные, плечом к плечу, ничего не случится, если так будет и дальше. Люк, успевший оправиться, прихватив взведенный бароном арбалет, отправился на охоту. Оружие он держал здоровой рукой. Флор, семенившая следом, тащила сумку для добычи. Алэйне проводила их скептическим взглядом. К ее удивлению, парочка вскоре вернулась. Флор волочила за ноги какую-то здоровенную птицу с короткими крыльями. Люк даже с одной руки стрелял без промаха.

Более всего обрадовался результату охоты барон.

– Здесь или нет хищников, или их мало, – сказал, разглядев добычу. – Иначе птицу давно бы сожрали.

Возле костра закипела работа. Флор принесла воды, затем ощипала добычу. Барон разделал ее, а Люк, насадив куски мяса на вертел, принялся их жарить. Флор занялась супом, пообещав приготовить из потрохов аппетитное варево. Алэйне занятия не было. Достав из сумки книгу, она отошла и уселась в виду костра. Несколько раз она ловила на себе удивленные взгляды барона. Наконец тот не выдержал и подошел.

– Не думал, что возьмете в дорогу книгу, – сказал, присаживаясь. – Что это? Рыцарский роман?

– Стихи.

– Чьи?

– Ансельма Безродного.

Глаза Рея стали большими.

– Не слышали? – удивилась Алэйне. – Империя зачитывается.

– Гм!.. – выдавил Рей. – И есть чем?

– Конечно! – заверила Алэйне. – Хотите, прочту?

Рей кивнул. Алэйне продекламировала:

– Славно? – спросила, закрыв книгу.

– Муть! – сказал Рей.

– Вы просто завидуете! – обиделась Алэйне.

– Чему?

– Душе и сердцу Ансельма. Как благородно выражал он свои чувства! Как страдал по умершей возлюбленной! Любая женщина мечтает, чтобы ее так любили!

Алэйне вздохнула.

– Не думаю, чтоб вам понравилась любовь Ансельма, – сказал барон. – Я знал его.

– Откуда? – удивилась Алэйне.

– Учились вместе.

– Расскажите! – встрепенулась Алэйне. – Какой он?

– Обыкновенный, – пожал плечами барон. – Шалопай и вертопрах, сын небогатого дворянина, которого родители по странной прихоти отправили учиться в Киенну. Ансельм этого не хотел, потому и взял такой странный псевдоним. В университете, как я рассказывал, дворяне стеснялись титулов. Словесности нас учил профессор Симплициус. На его лекции приходили с других факультетов – так интересно он говорил. По совету Симплициуса Ансельм стал писать стихи. Профессор хвалил его, но Ансельм не воспринимал это всерьез. Стихи раздаривал приятелям и даже менял их на выпивку.

– Не клевещите! – обиделась Алэйне.

– Чистая правда, миледи! Хотите, расскажу, как появилось это стихотворение? Ансельм ухлестывал за вдовушкой – из числа тех, кто одаряет благосклонностью юношей вроде него. Желаемого Ансельм добился, но ненадолго. Вдовушка предпочла ему другого – более знатного и богатого. Ансельм отправился в таверну – заливать горе вином. Там сидели приятели. Они знали о горе Ансельма и стали подшучивать над незадачливым любовником. В ответ Ансельм заявил: ветреницы для него не существует, она умерла в его сердце. Приятель поймал Ансельма на слове и предложил написать мадригал. Пообещал, если понравится, оплатить обед. Ансельм вызов принял. Достав бумагу и чернильницу, набросал дюжину строк. Вот этих. Прочел их. Все были растроганы. Приятель оплатил обед, Ансельм в благодарность подарил ему стихотворение. Думаю, он не подозревал, что со временем кто-то соберет и издаст эти опусы.

– Вы так умеете все опошлить! – надулась Алэйне.

– Пошлость – это правда, которую неприлично слышать, – возразил Рей. – Прилично промолчать. Не замечать, что герцогством правит развратная тварь, забыть, как девушку изнасиловали похотливые скоты – всего лишь за то, что она посмела одному из них отказать. А вспомнить, как на самом деле родились стихи Ансельма, и вовсе верх неприличия.

– Я не хотела вас обидеть! – поторопилась Алэйне.

– Вы ни при чем, – вздохнул Рей. – Я зол на себя. Было время, когда и я думал как все. Чванился титулом и мундиром, гордился вниманием красивых девушек. Все оказалось прахом: дворянство, чин, красота. Подлинным счастьем была любовь женщины, поруганной и отвергнутой всеобщим мнением, но по-настоящему благородной и чистой. Но даже ее я потерял.

– Вы молоды и красивы, – сказала Алэйне, – и еще найдете свое счастье.

– Кому нужен барон без баронства?

– Денег, которые вы получите, хватит на новое.

– Где я буду чувствовать себя чужаком? Посмотрите на Люка! Он до сих пор тоскует по Меррии. Едва привыкнув к новому дому, он вновь в скитаниях. Люк – очень хороший человек, миледи. У него добрая душа и чистое сердце. Недаром Флор к нему льнет. Женщины это чувствуют. Только все это зря. Флор – дочь дворянина?

– Разумеется, – кивнула Алэйне. – Она же фрейлина.

– Отец не отдаст ее за меррийца.

– Родители Флор умерли, она сирота и бесприданница. Да! – подтвердила Алэйне, уловив удивленный взгляд барона. – Ее воспитала тетка, желавшая сбыть племянницу с рук. Поэтому Флор согласилась стать фрейлиной. Сами понимаете, – добавила Алэйне, помолчав. – Желающих на это место было не много. Кому нужна слава распутницы? Флор нечего терять, потому она и льнет к меррийцу. Думаю, она не сказала, что бесприданница. Стоит Люку узнать, и он забудет о ней.

– Вы жестоки! – заметил Рей.

– Просто говорю правду. Вы ведь хотели этого?

– Иногда забываю, что вы несовершеннолетняя, – сказал Рей. – Из вас получится хорошая герцогиня, миледи. Жаль, что я узнал это при таких обстоятельствах. Повернись все иначе…

«И что? – подумала Алэйне. – Ты бы сидел в своем Бюи, а я – во дворце, окруженная льстецами. Возможно, Господь послал нам испытание, чтобы мы узнали друг друга? Когда все кончится, у меня будут преданные друзья – их тех, что служат не за награды. Я обещала им деньги, но Люк спас меня не ради них. От мертвой наследницы проку больше. Я этого не забуду. Сделаю меррийца бароном – он это заслужил. И пусть тогда, если захочет, женится на Флор. А Рей…»

Алэйне не смогла придумать, как ей поступить с Реем, решив отложить это до лучших времен. Они с бароном сидели, наблюдая за спутниками. Флор уже закончила с супом и теперь, примостившись рядом с Люком, махала иглой, зашивая тому порванный рукав. Мерриец смотрел на нее и улыбался.

– Идемте ужинать! – сказал Рей, вставая. – Надо отдохнуть – день был тяжелый.

16

Последующие дни прошли спокойно. Отряд пересекал луга и реки, взбирался на холмы и спускался в долины, пробирался лесом, но нигде не столкнулся с хищниками. Звери на пути беглецов попадались, но это были обычные волки и рыси, которые, завидев отряд, поспешно скрывались в зарослях. Дичи тоже хватало. На стоянках путники охотились или ловили рыбу.

– Видимо, осы в ущелье не пустили сюда чудовищ, – сказал Рей, заинтригованный таким обстоятельством. – Осам все равно, кого жрать: косулю или варга. Поэтому так спокойно. Повезло!

Алэйне думала так же. Теперь, когда не требовалось кого-то опасаться, она наслаждалась путешествием. Погода, несмотря на осень, стояла ясная. Днем было тепло, и только к вечеру на лес опускалась прохлада. Листья на деревьях начинали желтеть, но и зеленых хватало. Тополя и клены стояли нарядные, будто прихорошившись к празднику. В сочетании с голубым небом и изумрудной травой они образовывали чарующие картины, которые так мастерски воспевал в стихах Ансельм. Алэйне не расставалась с его томиком даже в седле. Рей косился, но от замечаний воздерживался.

В один из вечеров они устроили банный день. Барон с Люком установили палатку, за которой девушкам предстояло прятаться от нескромных взоров, принесли в кожаных ведрах воды и набросали в них нагретых в костре камней.

– Мойтесь, леди! – предложил Рей. – А мы с Люком прогуляемся.

Как только барон с оруженосцем скрылись из виду, девушки разделись и стали поливать друг друга горячей водой из котелка. После чего намылились. Воды хватало, и они не спешили, затягивая приятную процедуру. Мыло, которое барон прихватил из корабля, оказалось душистым и пахло цветами. Девушки ополоснулись и, одевшись, ощутили себя похорошевшими.

– Теперь вы погуляйте! – предложил вернувшийся Рей. – Нам тоже нужно.

– Я возьму бинокль! – сказала Алэйне. – Осмотреть окрестности.

Барон только плечами пожал. Алэйне достала из сумки бинокль и зашагала к зарослям. Войдя в них, она присела за кустом и навела бинокль на палатку.

– Вы чего? – захихикала Флор.

– Молчи! – приказала Алэйне.

Ей было неловко. Она не знала, зачем это делает – мысль пришла к ней в голову в последний момент. «Подумаешь! – успокоила она себя. – Они ведь видели меня голой». Некоторое время она наблюдала за мужчинами. Бинокль сокращал расстояние настолько, что Рея, казалось, можно было коснуться. «Он хорошо сложен, – отметила Алэйне. – Широкие плечи, узкая талия, стройные ноги. Никакого животика или жира на боках. Есть шрамы на груди и плечах, но они его не портят. Красивый мужчина, к тому же умный и благородный. Мачеха – дура. Променять такого на старика! Подумаешь, незнатен! При ее честолюбии она бы вывела Рея в вельможи. Но пусть даже вышла за отца… По смерти мужа ей следовало вызвать Рея в Бар. Немедленно. Он к ней неравнодушен и не устоял бы. Тем более его жена не возражала против другой. У мачехи появился бы сильный защитник. Но эта тварь предпочла конюхов!»

Алэйне сморщилась.

– Миледи! – заканючила Флор. – Дайте и мне посмотреть!

Алэйне сунула ей бинокль и отвернулась. «О чем это я? – удивилась она своим мыслям. – Что сделано, то сделано. Интересно, поступи мачеха так, как я предположила, Рей согласился бы меня убить? Нет! – решила Алэйне, поразмыслив. – Он человек чести. Грязь не уживается с чистотой».

– Люк такой красивый! – вздохнула Флор, возвращая бинокль. – Хоть и мерриец. Как думаете, миледи, он любит меня?

«Полюбит, если будут деньги!» – хотела сказать Алэйне, но благоразумно промолчала. Приглашая Флор во дворец, она обещала ей приданое. Собственно, поэтому девушка согласилась. С Флор станется попросить денег сейчас, а их не так много. Рею причитается половина, оставшихся может не хватить. Расположение императора придется покупать, кто знает, сколько в Киенне запросят. «Флор подождет! – решила Алэйне. – Если все сложится, я вернусь в Бар и расплачусь с ней баронством Люка. Намекну меррийцу, на ком следует жениться, он не откажет».

Выждав, когда мужчины оденутся, девушки вернулись к костру.

– Хищников нет! – сказала Алэйне, возвращая бинокль.

– Вот и славно! – сказал Рей. – Садитесь ужинать!

В этот раз угощали печеной козлятиной: Люк подстрелил косулю. Рей достал флягу с вином, вздохнув при этом: «Последняя!» – они пили, ели и весело болтали. После ужина Люк увел Флор гулять, Рей с Алэйне остались.

– Будете читать Ансельма? – спросил Рей.

– Нет! – ответила Алэйне. – Хватит! Наизусть выучила.

– Не ждал от вас такой любви к поэзии.

– Почему? – удивилась Алэйне.

– Вы строгая и практичная. И вдруг стишки.

– Это для души, – сказала Алэйне. – Иногда хочется помечтать. Я ведь женщина.

Он кивнул, соглашаясь с этим неоспоримым фактом.

– Я думаю, что вы не правы в отношении Ансельма, – продолжила Алэйне. – Верю, что он не ценил своих стихов. Но это потому, что стеснялся.

– Хм! – сказал Рей.

– Ансельм скрывал свое подлинное имя. Дворянину неприлично учиться, значит, и стихи сочинять. А ему хотелось. Он был искренен, когда писал, но после делал вид, что это для забавы.

– Вы пугаете меня, миледи! Такая проницательность!

В голосе Рея звучала ирония, но Алэйне не стушевалась:

– А вы сочиняли стихи?

– Да! – подтвердил Рей. – Симплициус заставлял.

– Прочтите!

Рей покачал головой.

– Почему?

– Забыл. Честное слово!

– Зря! – сказала Алэйне.

– Последние пять лет у меня были другие заботы.

– Какие?

– Хозяйственные. Да! – подтвердил он, заметив взгляд девушки. – На прощание Симплициус подарил мне книги по домоводству. Он был хорошим человеком, миледи. Учил нас думать, тянуться к новому, не бояться отринуть старое. В ту пору я этого не понимал, и подарок едва не выбросил: лень было везти в Бар. После возвращения из Проклятого леса книги пригодились. Вечерами в провинции скучно, я начал читать и увлекся. Оказалось, профессор сделал мне королевский подарок. В этих книгах было все: от земледелия до медицины. Бюи – горное баронство, миледи, пашни мало, к тому же половину ее занимал пар. Земли не удобряли, урожай вызревал бедный. К весне хлеб кончался, вилланы голодали. Книга утверждала: в нашем климате сеять можно два раза в год, надо только удобрить землю. Я решил проверить. Заказал семена, нанял вилланов и проследил, чтоб они сделали правильно. Надо мной смеялись. Где видано, чтоб барон копался в навозе? И зачем зарывать дерьмо в землю? Но я платил, и вилланы выполнили. Пшеница взошла дружно – стеной. Вилланы шептали: колосьев не будет, все в стебель уйдет. Колосья появились: тяжелые и налитые. Урожай на моих землях собрали вдвое больше обычного. Скосив пшеницу, я перепахал поле и посеял картофель. В Бюи не слыхали о нем и сочли меня сумасшедшим. Какой-то непонятный корнеплод. Зачем? Есть ведь свекла, редька. Когда картофель вызрел, я приказал выкопать и поджарить часть клубней. После чего дал попробовать вилланам. Дескать, смеялись, а теперь завидуйте! В следующую ночь картофель на моих полях исчез – выкопали. Весь. – Рей ухмыльнулся.

– Вы это позволили? – удивилась Алэйне.

– Разумеется. Более того, специально убрал охрану. Книга советовала: если хотите внедрить культуру, посейте ее на своих полях и сделайте вид, что она только для вас. Вилланы обязательно украдут – у них это в крови. Так и вышло. Книги, которые мне подарили, писали умные люди. Картофель – замечательный продукт, миледи, он вкусен и питателен, но самое главное – не дает умереть с голоду, поскольку в отличие от пшеницы родит всегда. На следующий год вилланы внесли в землю навоз, а после пшеницы посеяли картофель. В баронстве забыли о голоде, теперь мы продаем зерно.

– Никогда не пробовала картофель! – вздохнула Алэйне.

– Угощу вас в Киенне. Там он в каждой таверне. Его жарят, варят, тушат, запекают. Очень вкусен с мясом, но и без него годится. Много мяса есть вредно, от этого возникают болезни, например подагра.

– Отец страдал от нее, – согласилась Алэйне.

– Я многое узнал из книг. Мне нравилось заниматься хозяйством, видеть, как богатеет баронство, как становятся зажиточными люди. Мы с Теей ходили к вилланам на свадьбы, нас охотно звали, потому что было чем угостить. Все шло замечательно, пока не пришли норги…

Рей помолчал.

– Им удалось вырезать пограничный пост, поэтому нападение застало баронство врасплох. Они разграбили и сожгли ближние к замку деревни, захватили скот, рабов и пошли обратно. Мы двигались следом, выжидая благоприятный момент. Нас было сорок шесть против тысячи, прямое столкновение грозило самоубийством. Отягченные добычей норги шли медленно. На их стоянках мы находили трупы, главным образом женские. Попадались совсем девочки. Норги насиловали их до смерти. Мои воины зверели с каждым днем. Они были местные; и каждый день кто-то узнавал среди замученных свою сестру, племянницу или невесту. Наконец, момент представился. Норги разбили стан в ущелье. День был ненастным, ветер задувал костры, а в ущелье тихо. Лошадей норги оставили снаружи, снарядив небольшую стражу. Они знали, что мы идем по их следам, но не боялись. Нас было совсем мало. Мне не составило труда перебить сторожей, причем бесшумно. Лучемет бьет далеко, а короткий импульс почти незаметен. Стража не успела поднять тревогу…

Рей снова замолчал.

– Продолжайте! – попросила Алэйне.

– У нас были гранатометы, действие их вы видели. В замкнутом пространстве они убивают все живое. Гранатометов было всего два. Уходя из леса, мы не могли взять больше. Коней не было, на себе тащить тяжело. Я не стал применять гранатометы в поле. Мы убили бы часть норгов, но остальные бы ушли. Ни я, ни мои воины не хотели этого. Ущелье давало возможность убить всех, но вместе с норгами погибали пленники. Взрыв не отделяет своих от чужих. Я объяснил это воинам, и они одобрили мой замысел. Их родные были обречены. Их ждала мучительная смерть – норги жестоки с рабами. «Пусть наши близкие умрут быстро!» – сказали воины. Мы подъехали к входу в ущелье, и я выстрелил…

Взрывы убили не всех, но уцелевшие норги сопротивлялись вяло. Взрывы оглушили их. Мы ворвались в ущелье и помчались, как меч Господень, разя врага…

Алэйне вдруг, как наяву, увидела ущелье, заваленное трупами, погасшие костры и немногих уцелевших кочевников, ошеломленно встающих на ноги. Внезапно раздался топот, и внутрь влетел отряд латников с мечами наголо. Клинки в их руках сверкали хищно и безжалостно. Впереди на вороном коне в блестящих доспехах мчался Рей. Его рука с мечом была отведена в сторону. Вот он поравнялся с одним из уцелевших норгов и сделал почти неуловимый взмах. Лицо норга залила кровь, он пошатнулся и рухнул на камни. А Рей уже скакал к следующему. Взмах – кровь, еще взмах…

Алэйне затрясла головой, прогоняя наваждение, и вновь услышала голос барона:

– …Часть норгов бросила оружие, надеясь спастись, но позже они пожалели об этом. Мы пощадили одного, и лишь затем, чтобы он рассказал о случившемся сородичам. Пленнику отрубили пальцы – дабы не мог держать оружие, посадили на коня и отправили к своим. Но прежде он увидел смерть соплеменников. Сдавшихся в плен норгов раздели и связали. Для начала их оскопили. Затем вспороли им животы, выпустив наружу кишки. Кому-то переломали руки и ноги. Норги вопили, умоляя добить их, но не получили такой милости. Вы скажете, что мне, человеку цивилизованному, учившемуся в университете, не следовало допускать это зверство, и будете правы. Но так хотели мои воины, и я не стал вмешиваться. Стоял и смотрел, думая лишь о том, что среди тех, кого убивают, есть тот, кто выстрелил в Тею.

– Вдруг именно его вы пощадили?

– Нет, миледи. Прежде чем выбрать счастливца, мы осмотрели руки норгов. Тетива оставляет на пальцах характерные мозоли. У того, которого пощадили, их не было. Он дрожал и все повторял: «Гнев Бога! Гнев Бога!..» Один из моих воинов знал язык норгов. Он спросил пленника: о чем он? Норг ответил, что видел, как Бог бледнолицых явил свой гнев. Гром и пламя убили его соплеменников. Я подтвердил его слова и велел передать норгам, что точно так же убью и остальных. Норг ускакал, и спустя неделю дошла весть, что орда откочевала. Я соврал, выдав себя за орудие Бога. Вы осуждаете меня, миледи?

– Нет! – сказала Алэйне. – А как вилланы? Они погибли?

– Мужчины выжили. Их держали в дальнем конце ущелья, взрыв только оглушил их. А вот женщины умерли: норги увели их к кострам, где пленницы попали под взрывы.

– А дальше?

– Воины поклялись, что сохранят случившееся в тайне. Тоже сделали освобожденные вилланы. Они благословляли меня, считая своим спасителем. На самом деле меня вела не забота о пленниках. Месть… Это страшное чувство, миледи. Оно выжигает душу, оставляя ее пустой. Расправа с норгами не принесла мне радости. Я не хотел жить. Меня спасла Тея. Ее «ами» говорил со мной каждую ночь. А вы говорите: стихи! Ансельм о таком не писал.

– Думаю, он смог бы, – сказала Алэйне.

Рей покачал головой. Алэйне не стала спорить. Подчиняясь неожиданному порыву, положила ладошку на руку спутника. Тот осторожно взял ее, и они сидели так, пока не вернулись Люк с Флор.

Беда случилась на следующий день. Отряд вышел к реке и остановился на высоком берегу. Люк с Флор отправились на рыбалку, Рей и Алэйне хлопотали у костра. В этот момент и налетели горгульи.

Рей почувствовал их поздно. Схватив лучемет, он закричал, призывая Люка. Мерриец схватил Флор за руку и побежал, но горгульи успели раньше. Вылетев из-за леса, они устремились к беглецам. Тень от их крыльев покрыла луг. Барона с наследницей хищники или не заметили, или оставили на потом.

– Ложитесь! – закричал Рей, вскидывая лучемет. – Люк! Падай!

Но мерриец или не услышал, или не захотел подчиниться. Поняв, что убежать не удастся, он затолкал Флор за спину и выхватил меч.

– Пропадут! – застонал Рей и рванулся на выручку. Алэйне мгновение колебалась, но, схватив автомат, устремилась следом. Они неслись вниз по склону, и Алэйне видела: не успевают. Горгульи летели быстрее. Они скользили над лугом, вытянувшись клином, а Люк с Флор не давали возможности стрелять, перекрывая направление огня.

Первая горгулья, вытянув шею, метнулась к Люку. Тот скользнул в сторону и взмахнул мечом. Голова хищника отделилась от туловища, тело упало за спины людей и забилось, пятная траву кровью. В следующий миг стая окружила беглецов, закрыв их телами и крыльями. Рей упал на колено и полоснул из лучемета. Срезанные крылья, головы, ноги, посыпались на траву. Рей держал прицел высоко, стараясь не зацепить меррийца и фрейлину, поэтому луч доставал только верхних хищников. Те, что оказались ниже, опасности не замечали и продолжали нападать.

Алэйне, догадавшись, шлепнулась на живот и глянула вперед.

– Они легли! – закричала барону. – Цельтесь ниже!

Рей сместил луч. Алэйне, вскинув оружие, выпустила длинную очередь. Горгульи бесформенными тряпками полетели на землю. Многие, утратив ногу или крыло, ковыляли и подпрыгивали, не понимая, что произошло. А Рей с наследницей стреляли и стреляли. Алэйне выпустила рожок, затем другой и опомнилась, когда стрелять стало в некого. Небо над лугом очистилось. Зато на земле копошилась, вопила и щелкала клювами мерзкая куча черного цвета.

Рей вскочил и побежал вперед, Алэйне поспешила следом. Искалеченные, но еще живые горгульи при виде людей шипели и вытягивали шеи. Рей перерезал их лучом, хищники падали и замирали. Алэйне присоединилась к расправе. Переведя сектор автомата в положение одиночного огня, она била в упор, целясь так, чтоб не зацепить беглецов. Их не было видно под кучей из трупов хищников. Когда подранки кончились, Рей бросил лучемет за спину и стал расшвыривать мертвых горгулий, пробираясь в центр. Алэйне, водя по сторонам стволом автомата, двигалась следом. Наконец из-под тел хищников показалась спина Люка. Одежда его была залита кровью: то ли своей, то ли чужой. Барон перевалил шевалье на спину и горестно застонал.

– Миледи!