В нужное время в нужном месте Богданов Андрей

Глава седьмая

Вервольф-коммандос

Вертолеты прилетели в назначенное время. Но в странном и неполном составе. На проплешину село три небольших двухместных палубных и пять больших десантных вертушек.

Арнольд был в бешенстве. Его сильно расстроило отсутствие еще одного палубного вертолета. Эта машина предназначалась для меня. Как выяснилось, я и троица алгастов по плану должны были сесть в освобожденные штурманские кабины палубных вертушек и сойти на палубе крейсера, стоящего в ста милях от берега. А все остальные – на пяти десантных бортах лететь в глубь континента. Там пересесть на военно-транспортный самолет и взять курс на Великий Новгород.

Но сразу после взлета у палубной вертушки начались проблемы с двигателем, и летчик был вынужден вернуться.

Нет, ответили Арнольду авиаторы, четверо никак не втиснутся в три кабины. Нет, они не могут долететь до крейсера и потом возвратиться, поскольку погода опять портится и через два часа начнется шторм. Арнольд в приступе энтузиазма предложил погрузить меня в специальную люльку и прицепить к брюху вертолета.

К счастью, ни люльки, ни подходящего троса пилоты с собой не захватили.

– Придется тебе, Бонифаций, лететь отдельно от меня, – с горечью резюмировал Арнольд.

И, непристойно выругавшись, пристал к пилотам десантных вертушек. Его интересовало наличие противоракетной защиты.

Ему все подробно рассказали.

– И это все? – возмутился Арнольд, – как же вы с таким старьем воюете?

– Как приказано, так и воюем…

– Может, измените маршрут полета? Пойдете не напрямую, а по дуге?

– Если по дуге – потеряем время, попадем в грозу. Да и горючки немного осталось, едва-едва по прямой долететь… А если по дуге – тогда уж точно кранты… А где именно ждать атаки с земли, вы не знаете?

– Атаку надо ждать отовсюду! – рыкнул алгаст.

В общем, по максимуму истрепав всем пилотам нервы, Арнольд дал команду на взлет.

Мы летели на бреющем, почти касаясь верхушек сосен. Шум двигателя и вибрация наполняли кабину. Разговаривать практически невозможно. Только жестами. В крохотные исцарапанные иллюминаторы почти ничего не видно. Курить нельзя. Пива нет. Настроение дрянное. И я, взяв пример с моряков, прикрыл глаза и постарался отключиться от реальности, смиренно дожидаясь завершения полета.

Ждать пришлось недолго. Минут через тридцать после взлета меня подбросило вверх, потом завалило куда-то набок кинуло на орущих соседей…

Нас все-таки подбили!

Все вокруг окуталось едким дымом, наполнилось криками. По салону летал винегрет из людей, рюкзаков и фляжек. Сжавшись в комок, пригнув голову к коленям, обхватив ее руками, я, словно шарик в барабане лототрона, дожидался окончания розыгрыша. Главное – чтобы кости и голова остались целы. И чтобы ничего не взорвалось. И чтобы…

Вдруг на меня стремительно понеслась дверь кабины пилотов… Шибануло в плечо, ударило в спину… Машина в последний раз вздрогнула и перевернулась.

Мы очень жестко сели.

На ощупь, в дыму, через груду шевелящихся, кашляющих и стонущих тел, пополз наружу. Слава богу, дверь не заклинило, а просто оторвало во время падения.

Оказавшись на траве, глотнул свежего воздуха. Очумело побрел на четвереньках прочь от машины. Обернувшись, увидел искореженную, дымящуюся гору металла. Огня не было. Из проема двери выползали моряки. Один из них за что-то зацепился бушлатом и заткнул собой выход. Я повернул назад, к вертолету: он, судя по всему, взрываться пока не спешил. Людей вполне можно спасти.

Встав на ноги, подбежал к двери. Схватив застрявшего парня за руку, что есть сил рванул на себя. Никак. Достав нож, начал резать его бушлат.

Бах-бах-бах!.. Та-та-та!.. Автоматные очереди. Сзади.

Парень, которого я пытался вытащить, дернулся, обмяк и замер. Я бросился на землю и, перекатываясь в высокой траве, ушел в сторону.

Залег за стволом поваленной сосны, спрятал нож. Огонь не прекращался. Несколько пуль просвистело рядом. Под прикрытием валежника пополз дальше, до какой-то ямы. Перевалившись на бок, начал съезжать по крутому скользкому склону, заросшему мелкими, но весьма колючими деревцами. И метров через десять оказался в глубокой луже.

Воды было по колено. Я кое-как поднялся и пошлепал прочь. Не успел я сделать и десятка шагов, как сзади ударил сильный взрыв. Невольно бухнувшись в лужу, основательно хлебнул грязной воды и напугал и без того взволнованных лягушек. Меня тут же вырвало. Утёршись рукавом, поднял голову. Со стороны упавшего вертолета валили огромные клубы черного дыма.

Метров через сто лужа стала мельчать, потом и вовсе исчезла. Как выяснилось, я попал не в яму, а в довольно солидный овраг. По стенкам растет камыш. Значит, во время дождей он превращается то ли в озеро, то ли в речушку. Постепенно дно расширилось, стало совсем пологим. Идти стало легче.

Рядом уже не стреляли. Но на некотором отдалении явно шел бой. Или избиение. Бухали взрывы, трещали автоматы. Стоя в глубоком овраге, трудно определить, откуда именно. Казалось, маленькой войной наполнен весь лес. Впрочем, может, так оно и было.

Если уж нападавшие точно знали маршрут полета, сумели нас подбить, то вполне вероятно, что им удалось завалить все пять машин. Летели-то мы довольно плотной группой. Лес в этих местах не особо густой. То там, то здесь лысые пригорки, опушки, каменные валуны и скалы… Точек для запуска ракет полно. Если же у противника водятся переносные зенитно-ракетные комплексы с опытными солдатами в придачу… То… То вот, собственно, и все. Хотя нет. Еще у неизвестного противника в распоряжении пять-шесть диверсионно-истребительных групп. В группе по семь-восемь головорезов.

Сейчас эти хорошо вооруженные туристы, наверное, шастают по лесу. Добивают оставшихся в живых везунчиков, вроде меня. Только бы у них не было собак! Тогда можно уйти. Если повезет.

Темнело. Я привалился спиной к более-менее пологой и ровной стенке оврага. Надо немножко отдохнуть, спокойно подумать. Массированный огонь уже прекратился. Лишь иногда далекие одиночные выстрелы нарушали тишину вечернего леса. Овраг стал больше походить на длинную глубокую яму: от края до края – метров сорок, не меньше.

Я закрыл глаза и попытался расслабиться. Холодно, черт возьми! К тому же я весь промокший. Сейчас бы костерок развести. Но, увы. Опасно. Будем терпеть.

Итак. У меня нож, зажигалка, пустая фляжка, шкатулка с бриллиантами, пачка наверняка уже сырых и никуда негодных сигарет. Курить охота, страсть!

Так, что там еще? Компас, и… И все. Небогатый набор. Главное – ночь пережить, не околеть, а утром видно будет. Останусь, скорее всего, здесь, в овраге. Бродить по лесу смысла нет. Можно наткнуться на диверсантов. А оно мне надо? Не надо. Затаюсь. Как-нибудь переночую. Никто меня не найдет.

Ага! Щас! Дорогой Бонифаций! Уже, считай, разыскали.

Шаги. Почти беззвучные. Хищные. Охотничьи. Матерый, зараза. Если бы я не лежал, как истукан, а шел, то наверняка ничего бы не услышал. Подходит он справа. По дну оврага. Повернем осторожно голову. Ничего не видно. Деревца мешают. Но это, впрочем, и хорошо. Если мне мешают, то и ему тоже. Я, кстати, здорово замаскировался. Грязный, чумазый, неподвижный. Профессионалу на зависть! Ага. Вон там овраг поворачивает. Оттуда, значится, он и выплывет. Шаги все ближе. Ближе. Мысленно наворачиваю на обрез глушитель.

Настраиваю максимально мощный заряд. Добро пожаловать! Я готов.

Он появился из-за поворота совершенно неожиданно. Потрясающий боец. Ведь я же внимательно именно в ту точку смотрел. Было пусто. И раз – он уже вышел. Идет уверенно, плавно, как зверь. Зверь с автоматом на изготовку. До него метров двадцать. Стоит. Чего он стоит? Голову поднял и носом водит. Нюхает, что ли? Ствол автомата начал поворачиваться в мою сторону. Целюсь… Пора!

Чавк! Тело диверсанта вздрогнуло и завалилось на бок. Автомат не выстрелил. Отлично! И в лесу тишина. Подбегаю, смотрю. Попал точно в лоб. Спасибо, Маэстро.

Полюбуемся трупиком повнимательней. Первым делом убираем палец с курка, а то еще дернется в судороге… Автомат вынимаем из рук, в сторонку… Хороший автомат. АКМС-2020. Гордость русских оружейников.

Интересно, а чего это он вдруг в бой пошел без прибора ночного видения? Так, рация… Снимаем. Надеваем на себя наушники с микрофоном. Следует быть в курсе событий. Ух ты! План местности! То, что надо. Полезные трофеи… Стаскиваем ранец… Там наверняка сухпай, перекусим на ночь. Спасибо тебе, гаденыш! Странно, крови совсем нет. И это радует. Мне еще в эти шмотки переодеваться. Размерчик подходящий, мой. Только бы ботиночки впору оказались… Посмотрим, что еще… Сигареты. Ура. О! Аптечка. Открываем. Находим стимуляторы. Стандартные. В капсулах. Российские. Для спецподразделений. Еще раз ура.

И фляжка. Утолим жажду… Едва поднеся флягу к губам, я остановился. Какой странный у этой воды запах… Будто шерсть паленая… Или яйцо тухлое…

И тут я окаменел. Пахло не из фляжки. Смрад шел от трупа. Из дырки во лбу диверсанта, мерцая во тьме, струился вонючий дымок. Он, словно маленький смерч, завихряясь, сверкал зеленоватыми, как фосфор, искорками. В полуметре от земли зеленая карусель гасла. Красивое зрелище.

Хорошие дела… Это ж нелюдь. Оборотень.

Дымок – это вроде как душа. А зеленые искорки содержат его память, интеллект и ментальный опыт.

Теперь все встало на свои места. Понятно, кого Арнольд боялся. От коллег-людоедов подлянки ждал. Что-то они с «великим князем» крупно не поделили, раз такое серьезное сафари на нас устроили. И теперь совершенно ясна вся предполетная истерика и кутерьма с вертолетами.

По открытому каналу Арнольд заказал пять десантных бортов, оборотням на съедение. А по закрытому четыре палубных, с крейсера. Мне опять повезло, и я вновь оказался в гуще событий.

Через несколько минут вонючее фосфорное шоу закончилось. Дымок иссяк. И мертвый вервольф стал похож на обыкновенного туриста с дыркой во лбу.

Как мне повезло, что из фляжки не успел глотнуть! Там же наверняка его слюна осталась… Тьфу! Обычно оборотнями становятся после укуса. Но береженого Бог бережет. Придется взять из аптечки обеззараживающих таблеток и попить из лужи. А фляжка у меня и своя есть.

И тут рация ожила.

Кто-то тараторил на неизвестном языке. Интонация тревожная. Повторяет несколько раз одно и то же. Вот твари… Они же учуяли дым! Звери есть звери. Нюхастые, сволочи. Что же делать? Рация не умолкает. Наверняка спрашивают, что с ним. Надо срочно отозваться. Придется импровизировать.

И я прохрипел в микрофон нечто похожее на стон раненого. Наушники возбудились еще больше. Я еще пару раз прохрипел на «бис». Мне что-то коротко ответили. Но уже без тревожных интонаций. Кажется, сработало.

А что, собственно говоря, сработало? Они же сейчас наверняка всем отделением раненого спасать примчатся. Надо приготовить им теплую встречу. У меня минут пятнадцать, не больше. Успею. Тем более местность для засады просто идеальная.

И, как по заказу, начался серьезный ливень с грозой.

Я в холодной луже. Грязная вода чуть выше губ, чуть ниже носа. Затылком опираюсь о мягкую подушку мха. Спина прижата к скользкому берегу. Руками держусь за какие-то коряги. Ногами упираюсь в прочные валуны. Вокруг темнота, изредка разрываемая живописными зигзагами молний. В этих вспышках, у самой кромки воды, хорошо виден труп оборотня.

За пять минут я добежал с вервольфом на плечах до края лужи. Снял свою куртку. Зашвырнул в кусты. А его напялил. Потом отрезал вервольфу голову и запулил ее как можно дальше, на стену оврага. Она застряла где-то в кустах. С того момента, как я занял позицию в грязевой ванне, прошло около минуты.

Раскаты грома и непрестанно барабанящие капли дождя. Глаза превратились в единственный прибор, на который я могу рассчитывать в предстоящей драке.

На моей стороне чудесная погода, ночь, овраг, глубокая лужа, пара капсул русского стимулятора, вживленный обрез, куртка, пахнущая оборотнем, и фактор внезапности. Против меня – непонятно сколько оборотней (думаю, не больше пятерых), темнота, холодная вода (как бы судорогой ногу не свело…) и незнакомая тактика вервольф-коммандос.

Впрочем, ничего сверхъестественного от их военного искусства я не ожидал.

К трупу подойдет один вервольф. Остальные будут укрываться поблизости. Мне нужно, чтобы все оборотни как можно скорее оказались у меня перед глазами. Именно для этого я с омерзением отрезал и запустил в кусты дырявую башку вервольфа. К тому же подобный трюк наверняка усилит эффекта неожиданности. Да и вообще, откромсанная голова своим чудным ароматом привлечет кого-нибудь из стаи, он полезет ее доставать, рассматривать. Тут я его и замочу.

У меня было полминутки, чтобы взглянуть на трофейную карту. Прочитать, понять и запомнить ее не составило труда.

Да, они точно знали маршрут вертолетов. Их зенитчики заранее выбрали точки для стрельбы. Затем пять диверсионных отделений, по шесть верфольфов в каждом, начали охоту на спасшихся людей. Итого. У них 30 диверсантов-истребителей. (Уже 29, с моей помощью.) В 35 километрах к юго-востоку – временный штаб. В нем, наверное, не более десятка оборотней. Итого – около сорока нюхастых тварей. Трудновато будет от них уйти. Тут в радиусе 100 километров сплошной лес…

Вот гады! Опять появились незаметно. Пусть ночь, пусть ливень. Но я же глаз не отводил от трупа. И – оп! Невесть откуда явившаяся парочка уже сидит рядом с обезглавленным товарищем. Хорошо, что сразу два. Немножко расслабились, бдительность утратили. Значит, вокруг еще трое. Один из оборотней встал. Начал что-то довольно громко говорить по рации. Я отчетливо услышал слово «панда». Ай славно! Они, верно, думают, что это панды напали на их дружка. Конечно, следы размыты дождем, запах в такую погоду распознать тяжело. Голову я отпиливал зазубренной стороной клинка. Вполне может сойти за пандовы шалости.

Хотя следопыт-зоолог из него, прямо скажем, никакой. Панды голов никогда не откусывают. Они их одним ударом лапы в кровавую лепешку превращают. Свежее мясо не бросают, а спокойно кушают на месте. Но это частности.

Тут поднялся второй вервольф. Стал что-то вынюхивать. Нашел мою куртку. Осмотрел, бросил. Потом переключил внимание на склон оврага, в сторону отрезанной головы. Учуял родную кровь. Сам пойдет или прикажет кому? Приказал. На совершенно неизвестном мне гортанном наречии он что-то крикнул в мою сторону. Молодец, Бонифаций. Верно угадал тембр их речи, когда по рации подстреленного оборотня изображал.

Вот идиот! И они дебилы! Как же обезглавленный по рации говорить может?! Только бы не просекли этого косяка раньше времени… Тогда – конец. Поймут, что в овраге засада. Ну же, давай, где ты там? Появляйся скорей, находи башку своего кореша!..

На другом конце оврага зашуршало. Наконец-то идет собиратель отрезанных голов. Что-то крикнул, кажись, нашел подарочек. Двинулся вниз, к луже. Бултых! Он уже в воде. Идет к своим. Пройдет метрах в двух от меня. Скоро будет рядом. Воздуху побольше, и – вниз, полное погружение… Чувствую движение воды, значит, он как раз мимо проходит. Досчитав до десяти, медленно поднимаю голову из лужи. Так и есть! Уже догадались! Что-то орут, слышу, как щелкают затворы. Где же ты, молния! Родная! Давай!

Хрясь! Будто по заказу, овраг осветила вспышка молнии, троица как на ладони. Их оружие наставлено в разные стороны. Воздух рвут праздничные раскаты грома! Поздно спохватились, ребятки. Чук! Чук! Чук! Три тела упали почти одновременно, так и не успев открыть огонь.

Зато сразу нарисовались четвертый и пятый. Они, оказывается, все время занимали позицию в шагах в двадцати сзади. Залегли у самых стенок оврага.

Вспышки выстрелов – прекрасный ориентир. По ним-то я и саданул четыре раза. Пару пуль одному, пару – другому. По справедливости. Автоматы заглохли. Слушаю. Тишина. Кажись, со всеми разделался. Шесть верфольфов. Отделение. Полный порядок. Вперед.

Какие же хорошие у русских стимуляторы! Без них я бы вряд ли так резво выскочил из ледяной купели и, высоко поднимая ноги, поскакал к поверженным нелюдям. Подбежал к трем светящимся зелеными искорками смерчикам-каруселям. (Все-таки обидно – такая красотища, а воняет тухлыми яйцами!) Схватил автомат и упал на землю. Справа тоже светящийся смерчик. Слева – нет. Значит, ранен – затаился. Примерно помню, откуда он стрелял. Целюсь. Сжигаю все патроны, щедро полив свинцом недавнюю позицию вервольфа. В ответ – ни звука. Придется рискнуть. Вставив свежий магазин, передергиваю затвор и бегу, петляя и пригнувшись. Падаю. Гляжу направо. Быстро определяю второго стрелка. Череп – в клочья, зеленое торнадо. Труп. А вот и второй.

Подхожу. Щелкаю зажигалкой. Свет хлипкий, но сойдет.

Одна серебряная пуля угодила в правое плечо, оторвав руку и основательно покорежив автомат: видно, оружие и спасло башку нелюдя от серебряного шарика. Фартовый какой вервольф! Вторая попала куда-то в грудь. А там у него бронежилет. Ранения от пуль не разглядеть.

Не шевелится. Но он жив. Легонько постанывает. Какой-то мелковатый он. Подросток, что ли? Щенок-тинейджер. Из раны идет только вонь и легкий дымок. Искорок не видно. Понятно: значит, искры – спутник смерти. А тухлый дым говорит лишь о ранении серебряной пулей. О'кей. Будем допрашивать.

Срываю с оборотня наушники. Снимаю рацию. Обыскиваю, не расслабляясь ни на мгновение. Пистолет – в сторону, нож – туда же. Гранату – рядом. Сигареты. Вроде все. Связать бы ему ноги, да тросика нет. А зачем? Если можно просто отстрелить ногу?

Что я и делаю. Чпок-чпок! И – готово.

Тело изогнулось дугой и задрожало. Ну и живучий, зараза. Как же их убить-то можно? А. Вспомнил. Прямое попадание серебряной пулей в сердце или мозг. Хорошо устроились, кащеи бессмертные! Надо срочно освежать в памяти всю информацию о них…

Теперь займемся лечением пленного. Где у него аптечка? Немного подумав, достаю из непромокаемой упаковки сразу семь капсул стимуляторов. Раскрываю. Высыпаю порошок бодрости и боевого духа в его фляжку. Взбалтываю.

Мать твою, я же сам пить хочу страшно. Воды-то себе во фляжку из лужи набрать успел. Таблетками обеззаразил. А выпить не довелось. Сейчас самое время… Тфу, какая гадость… Ничего… Еще пару глотков… Закурим это дерьмо трофейной сигареткой.

Разжав зубы оборотня его личным ножом, принимаюсь мало-помалу заливать лекарство в рот. Тихо-тихо… Не кашляй. Я осторожненько…

Вроде как все. Будем ждать. Подношу к ушам наушники. Ой-ой-ой-ой! Сколько непонятных громких слов. Так, если до штаба 35 километров, они тут будут всей сворой самое быстрое через час. Да, если даже обернуться волками, если даже сильно поспешат… Час. Не меньше. Успею допросить. И тут пленный начал подавать явные признаки жизни.

Вервольф пошевелил единственной ногой и заскулил.

– Ты жив, алгаст? – спросил я пленного.

После небольшой паузы он ответил:

– Я не алгаст. Я не из этих шакалов. Я – вервольф! А ты кто?

В голосе зверочеловека, несмотря на кошмарные ранения, звучали звонкие горделивые нотки. Надменный, гад. Спесивый. Надо ставить на место.

– Я тот, кто только что перебил все твое бездарное отделение. Тот, кто заманил вас в детскую ловушку и передавил, как пакостных тараканов. Меня зовут Бонифаций Македонский. Я Фехтовальщик.

Последние слова произвели на спесивого оборотня потрясающий эффект. Он как-то нервно съежился и сделал жалкую попытку отодвинуться.

– Так ты же умер… – прохрипел оборотень.

– С чего ты взял?

– Все знают. Афанасий Македонский умер.

Вот в чем дело! Он меня с дедом спутал. Интересное кино. Дедуля, оказывается, и впрямь был у этих шакалов в авторитете. И они его здорово боялись. Приятно, черт возьми! Это надо использовать.

– Афанасий и правда умер, – сказал я, сладко затягиваясь сигаретой. – Я его внук. Бонифаций. Или ты плохо слышишь, тварь?

– Внук?

– Вопросы здесь задаю я. Улучшаю слух и память тоже я. Дедуля научил меня, как вырывать вам клыки. Голыми руками и без наркоза. Научил, как превратить вашу смерть в кошмар. Но, признаться, я все время считал дедушку мягкотелым добрячком. (Прости, дедуля, прости, это надо для работы…) Я усовершенствовал его методы. В них было чересчур много либерализма и никчемной доброты. И ты это скоро узнаешь на своей шкуре.

– Чего ты хочешь, Фехтовальщик? – Тон оборотня явственно изменился. Из гордого волка он превратился в испуганного пса. – Скажу все, что знаю. Допрос с пристрастием в исполнении внука Афанасия Македонского мне перед смертью не нужен. Вы – семейство садистов. Об этом все знают. Но вы держите слово. Это тоже все знают. Поэтому поклянись честью Фехтовальщика, памятью своего деда и пообещай, что убьешь меня безболезненно, выстрелом в голову. Как только ты это пообещаешь, я подробно отвечу на все вопросы…

– Обещаю. Клянусь.

– Спрашивай.

– Сколько вас? Кто руководит группой? Откуда вы? Ваша задача? Говори правду, ложь я чую сразу. Да и Арнольд мне кое-что про вашу стаю рассказал. Считай первые вопросы проверкой на вшивость. Что не так – начну серебряными крючьями глаза тебе выдирать. Ну, говори!

– Когда мы пришли на Русь, в группе было 39 братьев и сестер. Из них пять Альфа.

Теперь группа меньше. Командир моего отделения был Альфа. Под ним было семь оборотней Бета. Но не из нашего отделении. Значит, ты убил… Ты убил, если считать меня… Шестерых. Осталось тридцать три… Мы не ожидали таких потерь. Мы не думали, что на Руси есть Фехтовальщик. К тому же из рода Македонских. Роковая ошибка… Нужно было лучше подготовиться. Все из-за этого алгаста-ублюдка Арнольда. Все торопил, торопил… И предал. Он нам о тебе ничего не говорил. Теперь ясно почему.

Мы сбили все пять «вертушек». Убили всех, кто был на бортах. Взяли парочку пленных… Поняли, что Арнольд ускользнул. Он сейчас на крейсере, в море… Поганый алгаст! Недоделок! У него здесь книга и эликсир… Сам хочет оборотнем стать, Альфой. Меньшее его не устраивает. Чванливый людоед. Ты ему тоже особо не доверяй, придет час – и тебя кинет… – раненый закашлялся.

Стоп, мой милый Бонифаций! Делаем тайм-аут. Тормозим… Что еще за Альфа? Какая, на фиг, Бета? Ты же учил, читал. Вспомни! А то этот щенок недобитый поймет, что пред ним просто удачливый лох, а не достойный наследник Фехтовальщика-садиста Афанасия Македонского… Думай! А-а-а! Черт! Ничего толком не помню… В голове туман. Ладно. Пойду на понтах. Авось, получится! Не будем терять темп. Тряси его, тряси, пока он колется…

– Дальше, – твердым голосом приказал я, кивая с умным видом. – Пока все ясно. Я тебе верю.

– Группой руководит Акелла.

– А в заместителях у него, наверное, Маугли? – хохотнул я.

– Нет у нас никакого Маугли… – недоуменно промолвил оборотень. – Что еще за Маугли?

«Плохо, плохо у вас в стае поставлено классическое образование», – подумал я и решил продолжить шутку:

– Маугли – это наш агент, мы его внедрили к вам восемь лет назад…

– Так вот оно что… – вздохнул оборотень, – теперь многое понятно… Вот почему наши семьи погибают одна за другой. Вытесняют нас с Земли. На большом семейном совете мы решили на Русь перебраться. Тут нет луны. Без нее даже лучше. Проще себя контролировать. Все наши беды из-за этой проклятой и прекрасной луны… Она, как наркотик, тянет к себе, зовет… Как раз в полнолуние своры охотников и выслеживают нас, устраивают засады. Они убили почти всех моих детей. Томми, Гертруду, Олесю, Карла, Шарлотту, Эндрю… Эндрю так любил мороженое со взбитыми сливками…

– А тебя-то самого как зовут?

– Барбара.

– Ты че, трансвестит? Или гей?

– Я женщина… – голос дрогнул.

– Извини… – совсем не к месту ляпнул я.

А ведь и вправду баба! Во тьме-то с ходу не разобрать… Я пригляделся. Да, все на месте: и грудь, и остатки фигуры… И личико симпатичное. Если бы не грязь и полосы от маскировочного карандаша… Не зря мне показалось, что тварь на подростка похожа. И голосок-то у нее милый, нежный. С приятной сексапильной хрипотцой.

В горле появляется предательский ком. И слезы наворачиваются. Стало жутко жалко ее. Дуреха! Че ты в эту войну полезла? А я? Ну и работенка… Женщин пытать. Ноги-руки отстреливать. Какими-то идиотскими серебряными крючьями грозить…

Саданул гром, раз, другой, третий! Ослепительно мелькнули зигзаги молний. Дождь усилился.

Стоп! Возьми себя в руки. Никакая это не женщина. И не человек даже. Это оборотень-сука. Самка-вервольф. Продолжай допрос, не распускай сопли! Я прокашлялся. Прикрываясь от дождя, закурил вторую сигарету.

– Что, жалко меня стало? – вкрадчиво спросила раненая женщина и тихонько застонала.

– Тема закрыта, – отрезал я. – Я уже два года не состою в обществе защиты диких животных. Мне однажды в зоопарке обезьянка язык показала.

– А мы и не животные вовсе, – сказала волчица мягким женским голосом, грустно глядя мне в глаза. – Мы те же люди, только способностей у нас больше. Эх, кто же меня, такую калеку, теперь замуж-то возьмет?.. Но ты не переживай, Бонифаций. Война есть война. Она никого не щадит, ни женщин, ни детей… Ты очень смелый воин. Не каждый человек способен убить столько оборотней. Ах-х-х!.. Курить охота, сил нет. Бонифаций, будь так добр, прикури мне сигаретку, пожалуйста… А то я же не могу, с одной рукой-то…

Я прикурил. Протянул.

– На, кури.

– Спасибо…

Внезапно мое запястье попало в железные тиски. Девка с нечеловеческой силой рванула меня, крутанула и швырнула о землю. Сверкнула молния.

Прямо надо мной склонилась оскаленная морда взбешенной твари.

Через мгновение продырявленная сучья голова откинулась назад. Тело оборотня повалилось набок. А я все стрелял и стрелял в голову хитроумной скотины, перемалывая ее мозги серебряными пулями.

Когда зеленое торнадо над кусками черепа суки-Барбары прекратило вальсировать, я наконец поднялся. Глядя на измочаленный труп вервольфа, прикинул, как геройствовать дальше.

Бросив взгляд на часы, понял, что ситуация усложнилась. Самке все-таки удалось ввести меня в транс. Чудом в себя пришел. Еще полсекунды – и все. Загрызла бы бестия. А как у нее гипноз-то получился? Здорово она меня в транс вогнала! Животный магнетизм, само собой, имел место. Но не в этом причина.

Стимуляторы! Точно! Я ж ей целых девять штук стимов скормил. Как слону, а не волку. Вот и результат. В себя она пришла минут через десять. Потом еще сорок минут мозги мне пудрила, о загубленных щенятах рассказывала. Но все равно. Кое-что ценное выудить из нее удалось…

Итак, у меня в распоряжении десять-пятнадцать минут. Сюда наверняка примчится отделение лучших из лучших. Таких отрезанными головами не удивишь. Надо придумать что-то поумней и попроще. А гроза не унимается. Насморк сегодня точно заработаю!

Решив, что лучшее – злейший враг хорошего, я на всякий пожарный напялил на себя бронежилет и каску. Проглотил еще пару капсул стимов. И направился в родную лужу, которая за это время ощутимо поднялась: воды было по пояс. Ну и хорошо. В этом болотце, конечно, холодно и сыро, но шансов уцелеть все-таки побольше, чем в лесу. Через минуту я добрел до знакомого места и вновь прикинулся невинным земноводным.

Под вспышки молний отделение оборотней выскочило из леса, как группа перепуганных монашек-девственниц, увидевших фаллос пьяного сатаны.

Не обращая ровно никакого внимания на трупы товарищей, шесть вервольфов мгновенно выстроились в круг, спиной к спине, ощетинились автоматами, передернули затворы и приготовились к бою.

Они что, с ума тут уже все посходили? Понимаю, конечно, загадочная смерть товарищей, гроза, гром. Нервы на пределе. Арнольд улизнул. Опять же ночь, темный незнакомый лес… Неуютно, конечно. Это вам не в трансильванском замке невинными младенцами лакомиться и, облизывая окровавленные пальчики, о высоком искусстве рассуждать.

Но нельзя же так лицо, то есть морду, терять!

Не скрою, мне в голову даже прокралась ласкающая самолюбие мысль, что до штаба нелюдей каким-то образом дошла жуткая весть о мужественном изувере, Фехтовальщике, крутом парне Бонифации Македонском, полновластном владыке здешних лесов. Но, чуток поразмыслив, я с сожалением отмел данную версию, столь же приятную, сколько и маловероятную. Ибо даже мое появление в обнимку с дедом явно не заставит шестерых до зубов вооруженных вервольфов выстраиваться на дне оврага в круговую оборону, будто… Будто по пятам идет стадо разъяренных панд.

Мама родная! Точно. Засранцев выследили панды. Это единственное разумное объяснение. Ух ты! Что сейчас будет!.. Убедительная просьба: «Всем слабонервным туристам покинуть овраг!»

Я к слабонервным себя не относил. Поэтому расположился поудобнее в любимой луже. Пожалел, что не захватил видеокамеру. Тем более что предстоящее зрелище обещало быть не только кровавым, но и хорошо освещенным: откуда-то из леса выплыла шаровая молния и зависла метрах в двадцати над вервольфами. Они лишь на секунду подняли головы, оценили обстановку и больше на электрический шарик внимания не обращали. И это правильно. Молния еще неизвестно – шарахнет или нет. А пандюки – существа более предсказуемые. Их и следует опасаться, не отвлекаясь на нестандартные осветительные приборы.

Эй, гарсон! Пива и чипсов! Букмекер! Ставлю все на победу пандюков! Спасибо, гарсон, сдачи не надо. Бармен, сделайте звук погромче!.. Спасибо.

Шаровая молния чуть подрагивала, временами переливаясь то золотым, то голубовато-зеленым. Она освещала округу, словно игрушечное солнце из «Детского мира». Гроза и ливень, ночь прекрасна! Скоро на сцене появятся пандюки. И шоу начнется.

И тут я понял, что не прав.

Какое, на фиг, пиво, какой гарсон, какой букмекер?! Если побоище произойдет, то хана всей Руси-матушке и Великому Новгороду-батюшке!.. В мозгу четко нарисовалась одна из дедовых книжек, посвященная различным способам «заражения вирусом оборотничества».

Логическая цепочка, вспыхнувшая тревожными лампочками, отличалась пугающей простотой. Если произойдет схватка, то оборотни наверняка покусают пандюков, пандюки наверняка напьются крови оборотней. Оборотни, возможно, со временем выздоровеют. Но не в этом ужас. Панды обязательно мутируют. С ними что-то произойдет. Не в этом поколении, так в следующем. Они стопроцентно станут носителями «гена оборотня». И рано или поздно на Руси появятся пандюки-оборотни. Их с каждым годом будет все больше. Это будет эпидемия. С нормальными пандюками и сейчас воевать практически невозможно. А уж с пандами-оборотнями точно никак не получится. И даже Святая Анастасия не поможет. Ведь оборотни не в ее компетенции. Оборотни – из команды дьявола. А он такого шанса никак не упустит.

И тогда настанет конец света.

Итак, мои действия. Снимаю с обреза глушитель, без него убойная сила выше, делаю максимальный заряд. Командую: вести огонь по головам всех оборотней в радиусе ста метров. Затем: огонь по головам всех панд в радиусе ста метров. Никто из этого оврага живым уйти не должен. Чуть приподнимаюсь над водой, до груди. Пли!

Не успел я довести до обреза последний приказ, как со всех сторон на кольцо оборотней бросилась огромная стая панд, десятка три. Автоматный огонь, рев пандюков, волчий рык! Казалось, на дне оврага заработала адская мясорубка.

И тут в драку ввязался мой обрез.

Пламя вырывалось почти у самого лица. Я тут же оглох. Но результаты стрельбы вселяли надежду. Автоматный огонь прервался через несколько секунд. Значит, с оборотнями покончено. Теперь панды. Их штук тридцать. Выдержу ли? Должен. Хотя и устал чертовски. Но ведь во мне еще гуляют русские стимуляторы! Продержусь. Сдохну, а продержусь.

И тут на меня снизошло блаженство. Мир затих, все двигалось медленно, как в гуще киселя. И я хлебал этот сладостный кисель, с восторгом глядя вокруг. Дыхание стало свободным. Сердце ускорило бег, разгоняя по всем клеточкам неведомый доселе экстаз. Руки обернулись змеями, несущими в зубах серебряные пули. И я прикладывал эти пули к черепам, проталкивал в мозг, проникая в него, как в тесто. Потом с хрустом пробивал череп насквозь. И еще, и еще, и еще… Я стоял на вершине мироздания, я был его властелином. Я упивался битвой, каждым ее мгновением… Из моей груди рвалась песнь торжества и силы, песнь несокрушимой мощи Фехтовальщика!..

Наконец обрез замолк.

Мир тотчас посерел и потускнел. Я еле стоял. Тело горело, будто с меня содрали кожу и прямо на голое мясо насыпали центнер соли. Плюхнулся в лужу с головой. Полегчало. Встал. И, медленно передвигая ногами, отправился к груде окровавленных тел. Сильно мутило и пошатывало. В голове туман. В глазах круги. Несколько раз падал. Поднимался. Опять падал. Не хватало воздуха. Не хватало сил. Я устал. Очень устал. Но надо идти. Все проверить. Если что – добить.

Выполз на берег. И в изнеможении сразу лег, закрыв глаза. Нет, гад, не возьмешь! А ну, вперед! Встать! На полусогнутых, поминутно поскальзываясь, подошел к горе окровавленных трупов. Ну? Где же карусели зеленых искр?.. А… Световое представление уже, наверное, закончились. Чересчур долго плелся.

Теперь надо искать трупы оборотней. Чтобы на сто процентов… Слава богу, они все рядом. Панды не успели их подмять мохнатыми тушами. Все. Все шесть. Молодцы. С характерными отверстиями во лбу. Какая полезная вещь эта шаровая молния! Здорово светит. Что бы я без нее делал? Теперь медведи. Считать их глупо и невозможно. Если молчат, значит – дохлые. Таковы уж наши мишки. Настоящие воины. Я окинул взглядом всю картину. Да, никто не шевелится. Подошел к ближайшей панде. Ничего себе мощность заряда! Медвежий череп насквозь прошит пулей. Вроде все. Овражье побоище закончено.

Я обессилено прилег на косматый труп медведя. Погладил его по спине. Прости, друг… Ты оказался в плохое время в плохом месте. Не то что я. Я ж ведь Фехтовальщик. Всегда в нужное время. В нужном месте.

Дышать с каждой секундой тяжелее. В груди раскаленный гвоздь. Интересно, это смерть? Небо вспыхнуло, шаровая молния с треском взорвалась.