Дом Солнц Рейнольдс Аластер
— Покажи! — попросил Чистец, лицо которого по-прежнему выражало мрачную решимость.
На дисплеере «Лентяя» возникла карта галактики, а на ней крупным планом — наше текущее положение в спиральном рукаве Щита — Южного Креста. Масштаб увеличивался, пока не показалась брешь между яркими пятнами наших кораблей и серебристым шариком Невмы. Фактически мы еще находились в ее системе, но вот-вот должны были выйти за границу гелиопаузы, в межзвездное пространство, где летают лишь черные кометы.
— Вот куда, по нашему мнению, летят роботы, — проговорил Горчица, когда перед иконкой «Крыльев» появилась красная линия. Вектор дополз до края дисплеера, масштаб увеличился. — В пределах десяти световых лет ничего. Увеличиваю масштаб до ста, — комментировал Горчица. — Опять ничего. В пределах двух световых лет от траектории нет ни одной известной системы. — Масштаб снова увеличился — теперь ширина дисплеера равнялась тысяче световых лет, но красная линия по-прежнему ничего не касалась, а кроме того — утолщалась, поскольку увеличивалась суммарная погрешность. — Ближе всего звезда-холостячка, в девятистах тридцати годах отсюда, — неуверенно проговорил Горчица. — Может, они туда летят?
— Ни планет, ни мусора, ни льда. Зачем им там останавливаться? — удивился Чистец.
Холостячками называют звезды, которые потеряли свои планетные системы при столкновении с другими звездами. Метацивилизациям они интересны лишь как источники горючего из червоточин.
— Увеличиваю зону поиска до десяти тысяч световых лет, — объявил Горчица. — Теперь мы далеко за пределами рукава Щита — Южного Креста. Радиус погрешности почти шесть месяцев. Через семь тысяч световых лет «Крылья» окажутся в пятнадцати годах от границы Мирного Согласия, империи среднего уровня, состоящей из тысячи семисот населенных систем.
— Роботы летят туда? — спросила Пижма. — С учетом небольших изменений курса…
— Всеобщий актуарий лишь на пятьдесят процентов гарантирует, что Мирное Согласие еще существует. А ко времени прилета «Серебряных крыльев» вероятность снизится до одиннадцати процентов, — прочел со своего дисплеера Щавель. — Неблизкий путь до империи, которую на девяносто процентов не застанешь в живых.
— Всеобщий актуарий иногда врет, — напомнила Пижма.
— Но куда чаще оказывается прав, — возразил Щавель, — а Мирное Согласие — классический пример империи-однодневки. Не представляю, зачем туда роботам, если, конечно, не за ее мумифицированными останками.
— Я тоже не представляю, — отозвался Чистец. — Горчица, увеличь зону поиска.
— Мы и так на десяти тысячах.
— Значит, нужно искать дальше.
Горчица пожал плечами. Судя по выражению лица, на успех он уже не надеялся.
— Зона поиска — пятьдесят тысяч лет, — объявил он. — Радиус погрешности — два с половиной года. Мы рассматриваем чуть ли не полгалактики, систем нахватаем — выбирай не хочу. А выбирать придется из нескольких тысяч.
— Составь список в порядке близости к вектору курса, — велел Чистец. — Мы с ними постепенно разберемся, посмотрим, не бросается ли что в глаза. Попробуй уточнить курс «Крыльев». Вдруг получится немного уменьшить погрешность.
— Мы зря теряем время, — заметил Паслен. — Через полчаса «Крылья» могут полететь по совершенно иной траектории.
— Тогда сделаем то же самое еще раз, — с вызовом сказал Чистец. — Куда-то же они летят. Я буду спать спокойнее, если выясню, куда именно.
— Или наоборот, — вставил я.
Я представил себе Аконита. Я очень проникся к нему и сейчас был бы рад его видеть. На мостике «Лентяя» никого, кроме меня, не осталось — имаго на время исчезли.
— Есть у меня тревожная мыслишка, — начал я, наговаривая сообщение, которое достигнет Невмы много часов спустя. — Предупреждаю, звучит дико. Но мыслишка не дает покоя. Вдруг она Волчник на допросах пригодится? В общем, с телом Минуарции что-то было не так.
Я представил, как Аконит скребет подбородок. Его сомнения понятны: что может быть «так» с телом, которое упало на камни с большой высоты?
— Минуарция постоянно мне снится, — продолжал я. — Велит быть начеку. Кажется, подсознание уже нашло разгадку, но сознанию не передало. Вот я и надеюсь, что шаттерлинги, оставшиеся на Невме, разберутся в том, что я пропустил. Вас много, к вашим услугам видеохроника имирийцев, можно до самой гибели Минуарции посмотреть. Вдруг что в глаза бросится… — Я остановился, почувствовав, что Аконит получит совершенно идиотское послание. Только я не мог не думать о Минуарции, о ее настойчивом голосе, упрекающем меня в невнимательности. — Братан, Минуарция очень долго летела вниз. А если она погибла не сразу, если знала, кто ее убил, и оставила нам сообщение?
Я оборвал запись, а вот отправить послание решился лишь через несколько минут.
Ближайших наших планов поворот не изменил. Как мы условились, три корабля без экипажей двигались параллельно «Серебряным крыльям», чтобы, когда догонят, обстреливать фланги, а не уязвимую хвостовую часть. На дисплеере три корабля, расположенные в пяти секундах друг от друга, изображались равносторонним треугольником. «Серебряные крылья» дополняли фигуру до четырехугольника, опережая другие корабли на десять секунд, но разрыв медленно таял. На расстоянии трех секунд догоняющие смогут нанести прицельный удар, чтобы вывести «Крылья» из строя, но не уничтожить.
Очевидно, хотя пока необъяснимо было то, что отставание сокращалось быстрее, чем мы ожидали. Наши корабли чудес не творили — их двигатели и так работали с максимальной мощностью, а грузовые отсеки опорожнились почти полностью. Почему-то после поворота «Серебряные крылья» не ушли в отрыв. Подробный анализ их движения выявил, что торможение, точнее, едва ощутимое снижение скорости началось еще до поворота.
— Роботы знают о погоне, — проговорил Чистец. — Не вижу ни единой причины не гнать во весь опор. Что же они медлят? Почему не выжимают из корабля все возможности?
— А если это диверсия? — предположила Лебеда. — Если Портулак с Геспером пробрались к двигателю?
— Геспер — возможно, — кивнул я. — Но если он в состоянии устроить диверсию…
— …почему не довел ее до конца? — договорил за меня Чистец. — Он остановил бы корабль, если бы мог.
Тут меня осенило.
— Там есть маломощные корабли, — начал я. — Их целый отсек, и большинство исправны. Нам уже известно, что Портулак с Геспером укрылись на белом ковчеге. Насколько я помню, собственные внутренности у него заменены параметрическим двигателем.
— Думаешь, двигатель ковчега противодействует двигателю «Серебряных крыльев»? — насмешливо уточнил Чистец.
— А что? Без боя Портулак не сдастся. Наверное, они не смогли выбраться из отсека, зато ухитрились запустить двигатели нескольких кораблей.
— Чтобы ослабить поле «Крыльев» и остановить их?
— Остановить — вряд ли. Скорее, чтобы уменьшить КПД двигателя «Крыльев» на несколько процентов, и то при условии, что Портулак с Геспером заведут все корабли разом. — Я улыбнулся, воспылав гордостью, ибо не сомневался: именно это задумала Портулак. — Полагаю, так они и поступят. Разве Портулак показалась сломленной и подавленной?
— Только не мне, — отозвался Лопух.
— И не мне. С помощью Геспера она…
— Портулак не объяснила, каким образом Геспер восстал из мертвых, — заметил Паслен.
— Она знала, что другие роботы подслушивают. Может, ей хотелось что-то от них скрыть.
Нас прервал громкий звуковой сигнал, означающий, что через несколько секунд первые три корабля войдут в зону обстрела. Не сговариваясь, мы повернулись к дисплею и стали ждать.
Глава 30
До чего невыносимо ожидание! Я уже решила, что у Геспера ничего не получилось, когда заметила размытое от стремительных движений пятно — он возвращался. У люка робот остановился, кивнул мне, и его изображение появилось на панели справа от внутренней двери переходного шлюза. Я потянулась к древнему переключателю, который регулировал положение люка.
— Портулак, я закончил. Открывай, — донеслось от панели; в отсеке не осталось воздуха, но Геспер сам генерировал радиосигнал.
— Геспер, ты?
— Да, это я.
Пальцы замерли на переключателе. Пары фраз оказалось достаточно — я уже поняла, что это Каскад или Каденция.
— Мы с тобой условились назвать пароль, — осторожно напомнила я, ледяная рука ужаса ласково погладила меня по спине.
— Портулак, у меня проблемы с памятью.
— Когда ты уходил, их не было. Наоборот, после комы память у тебя восстановилась.
— А сейчас опять проблемы. Пожалуйста, впусти меня.
— Назови пароль.
— Забыл. — Высокий, мощный — он по-прежнему мимикрировал — робот глянул через плечо. Стремительное, как у ящерицы, движение даже отдаленно не напоминало человеческое. — Почти уверен, Каскад или Каденция проникли в грузовой отсек. Нельзя терять времени, если хочешь, чтобы я и дальше тебе помогал.
— Отойди от люка! Не знаю, Каскад ты или Каденция, но однозначно не Геспер.
— Портулак, ты ошибаешься.
— А по-моему — нет. У меня в руках энергетический пистолет — его только что изготовил синтезатор. Луч настроен на максимальное рассеивание, а целюсь я прямо в тебя. — Мощный пистолет холодил ладонь, его вес гасили жужжащие мухами леваторы. — У меня получится. Геспер объяснил, как убивать роботов. Нужно не целиться в одну точку, а рассредоточить выстрел, чтобы поразить больше систем. Пусть у тебя голографическое покрытие, но это не значит, что ты неуязвим.
— Если выстрелишь, наверняка повредишь переходную камеру, а это приведет к полной разгерметизации корабля.
— Значит, не зря я скафандр надела. Он тоже из синтезатора.
Робот отступил на шаг, неуклюжий, как рыцарь в доспехах. Настал момент истины: проанализировав мой тон, он наверняка определил, что уговаривать меня бесполезно. Он менялся у меня на глазах — лицо по-новому разглаживалось и сминалось, талия сужалась, бедра расширялись, грудь увеличивалась. Геспер превратился в изящную, как балерина, Каденцию. Металлическая кожа еще не посветлела до серебристого, но в остальном женщина-машина вернулась к своей внешности.
— Легко и непринужденно, — похвалила я.
— Я убила Геспера, — заявила Каденция своим обычным голосом. — Он больше тебе не поможет.
У меня голова пошла кругом.
— Где ты его убила?
— В этом отсеке.
— Точнее, Каденция! Где именно?
Каденция наклонила голову и отвела взгляд от ковчега:
— У зеленого корабля, вон того, с убранными стазокрыльями.
Зеленый корабль фигурировал в списке, который я составила для Геспера. Впрочем, Каденция могла догадаться или увидеть золотого робота на мониторе камер слежения, установленных в отсеке.
— Принеси его тело, тогда поговорим.
— Тела нет. Я разобрала его. — Каденция подняла руку, бронированный рукав плавно разошелся, обнажив зловещие трубки и цилиндры. — Все время нашего пребывания у вас мы с Каскадом были вооружены. — Механически резким движением она опустила руку, и встроенное оружие нацелилось прямо на меня. — Открой люк, Портулак. Не заставляй применять силу.
— Что же тебя останавливает?
— Милосердие. Нежелание причинять вреда больше, чем нужно. Мы роботы, а не мясники и ценим жизнь даже в ее нелепой органической ипостаси.
— Но ты собираешься убить меня, раз так рвешься в ковчег.
— Не хотелось бы до этого доводить. Давай поговорим? Ваша с Геспером затея очень смела и оригинальна. Мы с Каскадом при всей нашей мудрости не предполагали, что вы используете эти корабли, чтобы замедлить «Серебряные крылья». Кстати, Портулак, у тебя чудесный корабль, достойный нас.
— Рада, что «Крылья» вам нравятся. Я намерена вернуть корабль.
— Ты всегда этого хотела, да, Портулак? — Каденция снова наклонила кукольное личико, свет заиграл на высоких металлических скулах и пухлых губах. — Ты меня удивляешь. Ты якобы в скафандре и держишь в руках пистолет, способный причинить мне вред. Мое дальнейшее существование не в твоих интересах, но огонь ты не открываешь.
— Хотелось сперва тебя расспросить. — Я стиснула рукоять пистолета. Леваторы так крепко держали его на месте, что, казалось, я цепляюсь за неподвижную опору вроде балясины перил.
— Двигатель ковчега до сих пор работает. Серьезных проблем это нам не создаст, тем не менее разумнее его отключить.
— Так убей меня и отключи.
Каденция подняла руку, и встроенное оружие скрылось из виду.
— Ты не веришь в мое милосердие, но я докажу, что способна на него. Отключи двигатель, и мы придем к соглашению, которое гарантирует тебе жизнь. Я даже дам тебе время на размышление.
Сердце стучало, как пульсар, который вот-вот разорвется на части. Одна ошибка, одно-единственное необдуманное слово отделяло меня от мгновенной гибели. При всем желании я не могла напасть на Каденцию, потому что соврала: скафандр изготовить не получилось. Пистолетом-то едва успела обзавестись.
Следовало показать женщине-машине, что ситуацию контролирую я.
— А ну отойди от люка! Стрелять я не буду — еще ведь Каскад остается. Как я понимаю, вы способны друг друга копировать. «Серебряные крылья» вам понадобились недаром. Причина достаточно веская, чтобы рисковать войной с человеческой метацивилизацией.
Каденция отступила на пару шагов. Похоже, поверила.
— Ты нас не остановишь, — проговорила она. — Ситуацию контролируем мы.
— Это твое мнение. Если честно, не верится, что, добившись своего, вы оставите меня в живых. Иначе говоря, я все равно погибну. Раз так, почему бы не извлечь из этого максимум выгоды?
— Не надо, Портулак. Это не в твоих интересах, — с неожиданной твердостью сказала Каденция.
— Ты меня услышала. Это радует.
Казалось, Каденция просчитывает и анализирует бесчисленное множество вероятных раскладов. Если бы роботы потели, она бы взмокла.
— Мы можем договориться, — сказала она. — Сейчас я уйду и дам тебе время подумать. Если отключишь двигатель ковчега — объявишь условия, на которых останешься в живых. Если они приемлемы, мы их выполним.
Ничего подобного я не ожидала, но постаралась не подать виду:
— И какие условия приемлемы?
— Ты обратишься к шаттерлингам от нашего имени. Убедишь их прекратить погоню в обмен на твое освобождение.
— Я должна верить, что вы сдержите слово?
Каденция начала отвечать — мелодичный голос звучал, как всегда, спокойно и невозмутимо, — но фразу не закончила. Случившееся секундой позже я не могла ни увидеть, ни осмыслить, — так стремительно все произошло. Лишь потом я восстановила события по обрывкам, просочившимся через судорожно сузившееся горлышко моего восприятия.
Геспер напал на Каденцию. Безоружный — после ухода из ковчега изготавливать пистолет было некогда, — он мог рассчитывать лишь на фактор внезапности. Это помогло — Каденция явно не предполагала, что в полумраке грузового отсека к ней подбираются. В памяти всплыло мое первое впечатление: когда Лихнис привел его на мостик «Лентяя», я вспомнила охотничью кошку, которая была у меня в Палатиале, и репродукцию «Давида» Микеланджело, стоявшую в коридоре нашего старого дома. Те ассоциации, противоречивые, но взаимодополняющие, нахлынули с новой силой, когда Геспер налетел на Каденцию и прижал ее к полу. Они боролись с такой скоростью, что я видела лишь извивающуюся темную массу вроде квантового облака вероятности, но из металла. В глубоком вакууме отсека драка получилась бесшумной. Полумрак озарила яркая вспышка, а секундой позже темный клубок распался.
Оба робота неподвижно лежали на полу.
Оба получили повреждения.
Геспер растянулся на спине в пяти-шести метрах от Каденции. На груди, там, где у людей сердце, темнела дыра. Его кожа посветлела до золотого, потемнела, посветлела, потемнела — и осталась такой. Огоньки больше не кружились за стеклянными панелями над ушами. Каденция лежала на боку, лицом к Гесперу. Казалось, она сладко спит. Боевая рука, оторванная от локтя, валялась метрах в трех-четырех от Геспера. Из обрубка пробивалось серебряное устройство, лоснящееся от ртутной смазки. Геспер казался мертвым, а Каденция еще подавала признаки жизни. Не в состоянии выбраться из ковчега, я могла только смотреть.
— Геспер, вставай! — взмолилась я, глядя на дверную панель.
Каденция зашевелилась. В голове замерцали огоньки, задергались пальцы здоровой руки, потом обрубка, что валялся рядом с Геспером. Сантиметр за сантиметром Каденция подняла голову так, чтобы видеть обрубок. Лицо ее выражало полнейшую безмятежность.
Серебристый робот отодвинулся от своего обрубка еще чуть дальше и выпустил побег — блестящую нить, которая скоро достигла пола. Побег быстро рос и, как сперва мне показалось, тянулся к Гесперу. Вдруг Каденция задумала что-то вроде ядовитого поцелуя? Но вот побег обогнул Геспера, и стало ясно: ему нужен обрубок.
— Геспер, пожалуйста, очнись! — снова взмолилась я. Хотелось закричать, но холодный рассудок подсказывал: бесполезно. Если Геспер меня не услышал, ему уже не поможешь.
Побег достиг цели — дотянулся до обрубка и обвил его, как плющ обвивает упавшую ветку. Потом он начал сокращаться медленно, но методично, волоча боевую руку с собой.
— Геспер, ну пожалуйста!
Неужели услышал? За панелями над ушами Геспера вспыхнули огоньки. Побег тем временем прополз четверть обратного пути.
— Геспер, она жива! Каденция жива!
Из-за двери донеслись искаженные пронзительные звуки, словно сто человек одновременно кричали на ста разных языках. Это Геспер пытался мне ответить, но безуспешно: с ним было что-то не так. Очень-очень не так. Впрочем, я это уже знала.
— Вставай! — решительнее проговорила я. — Времени в обрез. Слушай меня, робот, либо ты встаешь, либо нам обоим крышка.
Геспер шевельнулся — плавно, лениво, словно зевнув всем телом, — и снова замер.
— Каденция самовосстанавливается, — продолжала я. — Если не помешать ей…
— Пор… — выдавил Геспер, то ли уговаривая себя подняться: «Пора», то ли окликая меня.
— Вставай, золотой мой! Мне нужна помощь!
Робот снова шевельнулся, на сей раз движение получилось более осмысленным. Раз! — он перевернулся на бок и впился глазами в Каденцию. Обрубок был уже на полпути к ее телу. Геспер прижал ладонь к полу и рывками толкал корпус вверх, пока не оперся на локоть другой руки. Включились ноги, и вскоре он уже полусидел-полулежал. На пару секунд Геспер словно окаменел — рывок отнял много сил. Обрубок и культю разделяли считаные метры. Видимо, Каденцию временно парализовало, но после восстановления боевой руки к ней вернулась бы возможность стрелять. Только я утешилась ее неподвижностью, Каденция дернулась и стала садиться. К ней, как и к Гесперу, с каждой секундой возвращалась подвижность. Да, умеют же роботы восстанавливаться!
— Геспер! — заорала я, наплевав на здравомыслие.
Геспер вышел из короткого стазиса и неуверенно поднялся. Теперь я могла рассмотреть его рану — сквозную брешь с мою руку шириной. Рана блестела густеющим серебром, истекала ртутью и стробировала ярко-голубым. Одна нога сгибалась хуже другой. Геспер неловко повернулся и увидел, что лишь метр отделяет обрубок от культи.
Как на ходулях, он шагнул к Каденции. Та вздрогнула и, словно щит, подняла здоровую руку. Левой ногой Геспер наступил на серебряный побег, тяжело опустился на колени и поднял с пола обрубок боевой руки. Серебряный побег потянулся, как расплавленный сыр. Геспер встал, с устрашающей силой сжал обрубок в кулаке и швырнул во мрак. Я ждала грохота, но, разумеется, напрасно — кусок металла приземлился бесшумно.
— Геспер, — позвала я, — ты меня слышишь?
Вместо ответа, Геспер приблизился к Каденции еще на шаг. Он пинал ее до тех пор, пока не перевернул на спину, потом левой ногой наступил ей на живот. Каденция забилась с новой силой. Геспер медленно опустился на колени, только не на пол, а на Каденцию, и обеими руками стиснул ей неповрежденную руку. Мощный рывок — плечи у него двигались, как у крупной гориллы, — и рука вылетела из сочленения. Золотой робот отбросил ее чуть ли не с брезгливостью, и конечность приземлилась в паре метров от него. Потом, одну за другой, он оторвал ноги. Все это время поверженная Каденция отчаянно вырывалась, но не добилась ровным счетом ничего.
Вскоре Геспер полностью расчленил серебряного робота, лишь голову с плеч не снес. Потом он прижал останки Каденции к груди, выпрямился и, прихрамывая, зашагал к люку. Сердце бешено колотилось, пальцы стиснули энергетический пистолет — я впустила его в переходный шлюз. Тут же хлынул воздух. Открылась внутренняя дверь, и Геспер чуть не упал на меня, волоча за собой голову и торс Каденции. Двигался он по-прежнему медленно и неловко. Пахло оплавленным металлом, сквозное отверстие в груди Геспера не то шипело, не то свистело.
— Я ранен, — вполне четко проговорил он.
— Вот, возьми. — Я протянула ему энергетический пистолет. — Прикончи ее.
— Не стоит. Она нам поможет. — Спокойный голос решительно не подходил хромому, раненному в грудь роботу, — казалось, со мной говорит труп.
— Ты восстановишься?
— Да, со временем. Проводи меня на мостик, там безопаснее.
Геспер прижимал останки Каденции к груди, а сам облокачивался на меня — так мы побрели в белую утробу ковчега, к центру управления. Там не изменилось ровным счетом ничего.
— Мне нужно связаться с Лихнисом.
— Это подождет. Сперва найди мне механогель.
— Какой именно?
— Не важно, любой.
Геспер разжал объятия, и лишенная конечностей Каденция рухнула к его ногам. Она следила за каждым его движением, словно караулящая жертву гадюка.
— Геспер врет, — проговорила женщина-машина совершенно не изменившимся голосом. — Он неремонтоспособен и готовится к полному системному отключению.
— Давай убьем ее прямо сейчас, — предложила я, махнув энергетическим пистолетом.
— Пожалуйста, принеси механогель. — Дрожащей рукой Геспер забрал у меня пистолет. — Я присмотрю за Каденцией. А для себя найди синхросок.
— Зачем синхросок?
— Просто найди, и все.
Раздражение в голосе Геспера я услышала впервые. Наверное, так проявлялась человеческая часть его сущности.
В соседней камере нашлось несколько тюбиков универсального механогеля, а флакон синхросока у меня был с собой. Когда я вернулась в центр управления, Геспер сторожил дергающийся торс.
— А что с обрубками, оставшимися в отсеке?
— Для нас они не опасны. Обрубки попробуют срастись, но, поскольку голова и грудь здесь, ничего не получится. — Геспер вернул мне энергетический пистолет и забрал тюбики механогеля. — Я уже говорил, что ранен, но вживление нужных материалов позволит мне восстановиться. — Он выдавил на ладонь дрожащий шарик черного механогеля, который тотчас распался на геометрические фигуры, показывая, что готов к применению.
— Они… тебе помогут? — Я села на корточки спиной к стене, стараясь держать Каденцию на прицеле. — Это же человеческие устройства. Разве они соответствуют… твоим внутренностям?
— Нет, не соответствуют. — Геспер устало улыбнулся. — Но я их заставлю. Ничего сложного тут нет. — Он нанес гель на рану, замазывая серебристое отверстие, которое пробила Каденция, и невольно вскрикнул. Получилось очень похоже на приемник, одновременно ловящий несколько сигналов. — Мне не больно, — проговорил он, взяв себя в руки. — Тут просто… небольшая нестыковка. Механогель поможет мне восстановиться, но это займет время. — Геспер выдавил еще немного геля и вторым слоем нанес на рану. На сей раз он вздрогнул словно от удара током.
— Геспер!
— Остерегайся Каскада. — Геспер выжал на рану еще геля. — Восстанавливаться я должен в полусознательном состоянии. Пару часов, а то и дольше буду недоступен для общения.
— Мне страшно. Геспер, Каденция — робот, я видела, с какой скоростью вы двигаетесь.
— На высокие скорости Каденция пока не способна. Можно без опаски принимать небольшие дозы синхросока.
— Мне это не нравится.
— Мне тоже. Только, сломанный, я не помощник, а обуза. — Геспер нанес последний слой геля — из сквозного туннеля дыра превратилась в глубокий черный кратер — и обессиленно прислонился к стене. Огоньки за стеклянными панелями у него над ушами вспыхнули и погасли. Оставалось надеяться, что золотое тело живо и занимается самовосстановлением.
— Ну, закапай себе синхросок, — елейным голоском предложила Каденция. — Клянусь, я ничего не сделаю.
Тут ковчег задрожал так, что я едва не потеряла равновесие.
Глава 31
Корабль Горчицы первым попал в зону обстрела «Серебряных крыльев зари». Сигналы тройки лидеров «Лентяй» получал с задержкой в несколько световых минут, поэтому нам оставалось лишь смотреть на голографическую карту галактики и следить за развитием уже происшедших событий. Не в силах ничего изменить, мы едва сдерживались, чтобы не переместить иконки на голубой координатной сетке, словно они были материальными. Порой мне казалось, мы приняли единственно верное решение, а порой — что сейчас на глазах у меня погибнет моя любимая, а я останусь в числе тех, кто обрек ее на смерть.
— Лихнис, зачем тебе следить за атакой? — спросил Чистец. — Подожди в другом месте. Мы позовем тебя, когда все закончится.
— Я понаблюдаю, если ты не против.
— Конечно не против. Но если бы ты ушел, никто из нас не упрекнул бы тебя. Ты ведь это понимаешь?
Имаго Лебеды протянуло ко мне нематериальную руку:
— Нам всем тяжело. Портулак — наша сестра. Но каково тебе — даже представить не могу.
— Портулак в состоянии о себе позаботиться, — сказал я, но прозвучало это неуверенно, словно меня самого следовало убеждать.
— Защитная оболочка «Серебряных крыльев» стробирует, — доложил Горчица. — Псевдотяга падает, как мы и ожидали.
Стробирование защищало «Серебряные крылья», однако в этой броне зияли бреши — паузы между выбросами оболочки, — в которые могла вонзиться хорошо нацеленная рапира.
«Стальной бриз», корабль Горчицы, на карте изображался желтой стрелой с тупым наконечником, которая нагоняла «Серебряные крылья», — отставание измерялось уже не десятками тысяч, а лишь тысячами километров.
— «Бриз» настраивает свои средства поражения, — сообщил Горчица, глядя на флажок со значками и цифрами возле своего корабля. — Синхронизирует гамма-пушки, чтобы пробить оболочку «Крыльев». Здорово получается! — с гордостью продолжал он. — Я сделал бы то же самое, если бы сидел за пультом управления.
— Попадание в борт, — объявил Лопух, когда резко изменились цифры на флажке у «Серебряных крыльев». — Значительный унос массы корпуса и ионизация… Горчица, по-моему, твой попал.
— Гамма-пушки уже готовятся к следующему выстрелу, — осклабился Горчица. — Синхронизируются с защитной оболочкой. Огонь!
— Второй участок ионизации, в трех километрах за первым. Два хороших попадания. — Воодушевленный Лопух глянул на нас и поднял сжатый кулак. — Мы почти у цели! Роботы не защищаются. Похоже, не полностью контролируют управление кораблем.
— Не обольщайся, — пробормотал я.
«Стальной бриз» пробил пару дыр в корпусе «Крыльев», но, судя по цифрам на флажке, это особо не отразилось ни на скорости, ни на эффективности защитной оболочки.
— Пушки перезаряжаются. Синхронизируются с защитной оболочкой, — комментировал Горчица. — Наводятся на эпицентр двигателя. Огонь!
— Никакого уноса массы корпуса, — сообщил Лопух через несколько секунд. — Никаких новых повреждений.
— Наверное, «Бриз» не в той фазе поля, — предположил Чистец. — Нужна компенсация и корректировка.
— Дайте время, — попросил Горчица. — Он уже попадал в такие ситуации. Через пару секунд восстановится модель прогнозирования смены частот и фаз, и тогда «Бриз» снова начнет пробивать оболочку. Гамма-пушки перезаряжаются. Огонь!
— Новых повреждений нет. Похоже, «Бриз» не поспевает за сменой фаз.
— Погодите, сейчас он отрегулирует модель прогнозирования…
Но и следующий выстрел «Стального бриза» не пробил защитную оболочку «Серебряных крыльев». Оболочка легко поглотила гамма-лучи, использовала часть энергии для своих нужд, а остаток направила в космос, выпустив бурлящий залп рентгеновских лучей.
Я крепче стиснул подлокотники — «Лентяй» ускорялся.
— Другие корабли тоже должны приблизиться к кораблю Портулак, — сказал я. — Одному «Бризу» защиту «Крыльев» не пробить, а вот от трех кораблей с разными частотно-фазовыми настройками защититься куда труднее.
— Мы же избрали другую тактику, — напомнил Щавель.
— Наша тактика не работает. «Серебряные крылья» совершенно не замедляются. Пора переключиться на иной сценарий, пока не проиграли окончательно.
После недолгих колебаний Чистец кивнул:
— Лебеда, Лопух, прикажите кораблям войти в зону обстрела «Серебряных крыльев». Чтобы найти брешь в их обороне, согласуйте атаку со «Стальным бризом».
Беспилотники опережали нас на три минуты, значит через такое время они должны были получить новый боевой план, и еще через такое же мы увидим его результаты. Пока оставалось лишь наблюдать за кораблем Горчицы. «Стальной бриз» еще дважды выстрелил из гамма-пушки, потом развернулся, застробировал защитной оболочкой и включил псевдотягу.
— «Бриз» не отступает! — сказал Горчица, словно мы только об этом и думали. — Умница, понял, что оболочку не пробить. Сейчас он сделает именно то, что в такой ситуации сделал бы я, — выпустит миног.
— Сколько их у тебя? — спросил я.
— Пятьдесят две. С гамма-пушками средней дальности и высокогистерезисными скейн-двигателями. Что, посмотрим, как «Крылья» с ними справятся?
— Не суйся в воду, не зная броду, — пробормотал я. Миноги быстры и проворны, но разве сравнятся они с мощным корабельным оружием? Разве подстроятся их гамма-лучи под быстрое стробирование и смену фаз защитной оболочки?
На голографической карте миноги напоминали семена, слетевшие с одуванчика — «Стального бриза». Они разделились на две группы: двенадцать окружили корабль Горчицы, оставшиеся сорок рванули к «Серебряным крыльям». Псевдотяга скейн-двигателей позволяла миногам давить на границы поля «Стального бриза», чтобы корабль Горчицы даже с активированной защитной оболочкой не менял положение относительно «Серебряных крыльев». Корабль Портулак не мог позволить себе подобную роскошь: чтобы противодействовать огромной инерции «Серебряных крыльев», понадобились бы тысячи миног, а у Портулак столько нет.
Сорок атакующих корабликов разбились на эскадрильи и открыли огонь по уязвимым участкам «Крыльев», которые мы уже выявили. Периодически миноги пробивали стробирующее поле, но удачные выстрелы были, скорее, случайностью, да и гамма-лучи, касаясь незащищенного корпуса, лишь царапали его. Впрочем, со временем, атака могла принести результат: «Крылья» погибли бы не от одной серьезной раны, а от тысячи царапин. Я радовался, что корабль Портулак пока не дал достойного ответа. Вдруг роботы впрямь управляют не всеми его системами?
Через шесть минут после отправки новых боевых приказов «Таинственный ветер» и «Желтый паяц», корабли Лебеды и Лопуха, вошли в зону обстрела, застробировали защитной оболочкой и скоординировали фазы и частотность пушечных выстрелов со «Стальным бризом». Миноги все терзали «Крылья» колющими ударами.
Чтобы выпустить свои миноги, «Паяц» и «Ветер» ненадолго отключили защитное поле.
Огонь!
— Попали! — закричал Лопух. — Ионизация, потеря килотонн массы корпуса! План сработал!
— Защитная оболочка нестабильна, — рапортовал Паслен, заразившись волнением Лопуха. — Небом клянусь, «Крыльям» несладко. Поле практически исчезло за две целых восемь десятых миллисекунды. Четыре миноги за защитной оболочкой «Крыльев». Поле снова пропало. Девять миног за оболочкой. Корабли на огневой позиции. Корабли у бреши в защитной оболочке.
— Гамма-пушки перезаряжаются, — объявил Горчица. — Нужен один точный выстрел. Сейчас мы… — Он осекся. Тупоконечная стрела, иконка «Стального бриза», замигала — корабль подавал сигналы бедствия. На флажке с параметрами быстро-быстро замелькали значки и цифры.
Мы посмотрели на изображение «Бриза» в режиме реального времени, полученное с двух других кораблей. Пространство между ними затуманилось от газа и мощных потоков энергии, бурлило от стробирования защитной оболочки и неравномерностей вихревой струи, кишело обломками. Но даже мутная картинка не оставляла сомнений: кораблю Горчицы очень несладко. Искореженные борта «Стального бриза» пульсировали от мини-взрывов, напоминающих красочный салют. Корабль-стрела начал падать. Замигали розовые огоньки — это двигатели реальной тяги пытались восстановить поперечное управление. Бесполезно. У «Бриза» отказали компенсаторы инерции. Чудовищная гравитация вонзила зубы в корпус корабля и разодрала его, как хищник жертву. Мгновением позже ослепительно вспыхнул умирающий двигатель — сперва надулся белый шар, потом потемнел до лилового, затем его внешний слой почернел. С неуловимой для человеческих глаз быстротой шар раздулся до размеров защитного поля. Один безумный миг поле удерживало корабль, а ведь его генераторы давно превратились в облако элементарных частиц. Шар, испещренный точками облепивших его миног, снова побелел, да так ослепительно, что хоть глаза закрывай. Потом рухнула последняя баррикада между ним и космосом.
«Стальной бриз» исчез.
— В чем дело? — спросил Горчица, недоуменно озираясь по сторонам. Больше всего он напоминал человека, которому приснился кошмар. — Пожалуйста, объясните мне, в чем дело. Мы же почти победили. Вон, даже защитную оболочку продырявили… Почему «Крылья» вдруг стали отбиваться?
— Небось время тянули, — предположила Пижма. — Выжидали, пока все три корабля не приблизятся. А оболочку наверняка сами себе подбили, у них же гамма-пушка с автосинхронизатором.
— Выведите «Таинственный ветер» и «Желтый паяц» из зоны атаки, — скомандовал Чистец, отчаянно стараясь сохранить спокойствие. — И молитесь, чтобы они уцелели, потому что «Серебряные крылья» настроены очень решительно, — в этом я не сомневаюсь.
Глава 32
Читать бесплатно другие книги:
