Дом Солнц Рейнольдс Аластер

Глава 26

Геспер отвернулся от пульта управления шаттла и покачал красивой головой:

— Портулак, ситуация очень серьезная.

— Мы повредили челнок, когда пытались сбежать?

— Сомневаюсь, что проблема в передатчике или в приемнике. Скорее, «Серебряные крылья» блокируют сигналы шаттла, либо ответные сигналы с Невмы, либо сигналы с кораблей, которые наверняка летят следом.

— Это лишь челнок, — напомнила я. С чего Геспер уверен, что кто-то летит следом? По моим подсчетам, мы в пути не более трех часов. Порой у Линии на завтрак не меньше уходит! — Никто не ожидал, что он станет сигналить более чем через пару световых секунд или через ведущее поле другого корабля, — проговорила я, чувствуя, как накатывает уныние.

А вот мой спутник унывать не собирался:

— Я просил подумать о переходе на корабль, в котором проще спастись или отражать атаки. Ты составила список?

От усталости путались мысли. На Невме только вечерело, а мне казалось, что роботы захватили «Крылья» несколько дней назад.

— Варианты есть.

— Отлично, — похвалил Геспер, скрестив сильные руки на груди. — Расскажи о них.

— Один стоит в паре километров к началу отсека, ближе к двери, через которую мы вошли.

— То есть дальше от шлюза?

— Боюсь, что так, но, сколько ни перебираю в уме корабли, постоянно возвращаюсь к нему. Он словно приглашает нас в нем укрыться.

— А надолго получится? На неопределенно долгий срок?

— Это ковчег, не новый, построен молодой цивилизацией. Другой народ нашел его бесхозным, снабдил стардрайвом и чем-то еще. Оттуда можно подать сигнал через ведущее поле «Крыльев». И там есть рабочий синтезатор.

— А устройства для стазиса?

— Вроде бы тоже.

— Вроде бы…

— Геспер, я вспоминаю как могу. На ковчег давненько не заглядывала, но, по-моему, камеры там есть. По крайней мере, для меня. Насчет тебя не знаю.

— Я обойдусь. Перебираться нужно сейчас же, пока у Каскада с Каденцией другие заботы. На этом шаттле синтезатор есть?

— Есть, но небольшой. Что ты задумал?

— Хотел сделать для тебя скафандр, если, конечно, здесь нет готового.

— Скафандр?

— Думаю, он понадобится. Мы ведь не можем ни переброситься на другой корабль, ни рассчитывать на наличие воздуха в этом грузовом отсеке.

— Не помню, когда в последний раз надевала скафандр… — растерялась я. — Погоди! Надевала, когда мы были на Вигильности…

— Если не ошибаюсь, там был только Лихнис.

— Ну вот, память шалит… Этот синтезатор не справится, разве по частям. Зато в багажнике может найтись готовый.

— По-твоему, это вероятно?

— Нет. На шаттле вроде этого скафандр если и нужен, то раз в миллион лет.

— Этот раз настал. Иди ищи скафандр, но не дольше двух минут. Если не уложишься, уходим без него.

Я послушалась, в глубине души понимая, что искать бесполезно. На счету шаттла миллиарды часов безопасного полета, и ни разу он не оконфузился, заставив пассажиров надеть скафандры.

— Сюда мы вряд ли сможем вернуться, — сказал Геспер. — Лучше не оставлять ничего ценного, ничего такого, что не изготовят синтезаторы ковчега.

— У нас ничего такого нет. Даже энергетического пистолета.

— Тогда уходим сейчас же. Расскажи подробнее, как добраться до ковчега. Опиши, как он выглядит и как попасть на борт.

Я описала, рассказала, и Геспер медленно кивнул:

— Да, помню, мы пробегали мимо, когда пытались спастись. Люк там, в тридцати восьми метрах от носа. Ковчег точно пустит меня на борт?

— Пломб там нет. Да и зачем? Корабль-то мой.

— Я хотел удостовериться. — Человек-машина повернулся к пульту управления. — Жди меня у люка. Я скоро.

— Что ты делаешь? — спросила я, глядя, как его пальцы скользят по пульту.

— Увеличиваю мощность двигателя.

Шаттл, скованный ограничителями платформы, ощутимо вздрогнул.

— Мы уже пробовали, — напомнила я. — Не получилось.

— По пути объясню. Сейчас не время.

Когда я спустила трап и сбежала на мостик платформы, Геспер уже закончил. С пульта раздался сигнал тревоги — челнок рвался с привязи, а взлететь не мог.

— Что ты сделал?

Робот спустился по трапу, нажатием кнопки убрал его в шаттл и заблокировал люк.

— Давай я понесу тебя. Чем быстрее доберемся до ковчега, тем лучше. Уверен, что за нами следят.

— Неси, меня от этого не убудет.

— Значит, нас уже двое.

Геспер поднял меня на руки и побежал с невероятной скоростью. Золотые ноги так и мелькали, но меня совершенно не трясло — мы словно в воздухе парили.

— Геспер, что ты сделал с двигателем?

— Как я уже говорил, за нами наверняка летят корабли Горечавок. Двигатель шаттла сейчас работает против параметрического двигателя «Серебряных крыльев», слегка понижая его КПД.

— «Слегка» — очень сильно сказано. Это почти как тормозить океанский лайнер, опустив в воду прутик.

— Да, только прутиков у нас много.

— Не понимаю.

— У тебя полный отсек кораблей. Как только укроемся на ковчеге, я постараюсь завести как можно больше двигателей. Даже если получится лишь несколько, КПД «Крыльев» понизится на один-два процента.

— Каскаду и Каденции это не понравится.

— Я готов попробовать все, что им не понравится… — Геспер замолчал, а потом пробормотал: — Ну вот…

— Что «ну вот»?

— Только что почувствовал микроизменение в давлении.

Я глянула туда, где остался шаттл. Шлюз начал открываться — створка поползла вверх, обнажив тонкую полоску межзвездного пространства.

— Завеса давления… — начала я.

— Каскад и Каденция ее отключили. Портулак, дыши глубже. Боюсь, нас лишают воздуха.

Шквал ударил секундой позже — в вакуум засасывались почти пятьдесят кубических километров воздуха. Тихий свист постепенно набрал такую силу, что мне показалось, будто Вселенная разрывается пополам.

До ковчега оставалось больше километра. Я пробовала заговорить, но не услышала собственного голоса — его заглушил рев вылетающего воздуха. Шквал превратился в плотную стену, которая унесла бы меня в космос, не цепляйся я за Геспера. Не представляю, как его не сдувало, — наверное, при каждом шаге ноги прилипали к мостику.

Издалека донесся гул, который заглушал даже вой ветра, хотя казалось, что такое невозможно. Прищурившись, я увидела один из своих кораблей — оборвав швартовы, он несся к нам, кувыркаясь и налетая на суда побольше, еще державшиеся в ограничителях. Маленький, почти катер, нас бы он стер в порошок. Только я так подумала, катер врезался в другой корабль, так что тот, поймав ветер, понесся по отсеку, затем натолкнулся на Одиннадцатый Интерцессионный швертбот и рассыпался, как трухлявый скелет. Часть полетела в нашу сторону. Я машинально наклонила голову, точно это спасло бы. Геспер стиснул меня одной рукой, махнул освободившейся и отбил обломок. Я увидела лишь золотую вспышку. Мимо промчались другие куски, следом швертбот, тоже сорвавшийся с места. Обернувшись, я успела заметить, как обломки выплывают через открытый люк, а когда вдохнула, воздух стал разреженнее и холоднее, чем прежде. Люк открылся полностью, поэтому грузовой отсек опорожнялся куда быстрее. При следующем вдохе в легкие не попало ничего — я словно хваталась за то, что уже исчезло.

Видимо, я лишилась чувств, хотя как теряла сознание — не помню, потому что очнулась в теплой белой тишине с воздухом и гравитацией. Надо мной склонился Геспер:

— Мы на ковчеге. Ты теряла сознание, но, по-моему, особо не пострадала. Ты хорошо себе чувствуешь?

— Нет.

— Пожалуй, вопрос я задал не совсем корректно.

— Оклемаюсь, ничего страшного. Долго я была без сознания?

— Пару минут, а без воздуха всего девяносто секунд. Люк я открыл, следуя твоим указаниям. — Робот похлопал по белой стене, у которой стоял. — Отличный выбор, Портулак. Этот ковчег станет нам убежищем, по крайней мере временным.

Он помог мне встать, поддерживая бережно и трепетно, как любовник.

— Теперь мы в безопасности?

— Ковчег привел тебя в сознание, значит энергия точно есть. Судя по всему, в отсеке сейчас очень глубокий вакуум. Остальное выясним, когда покажешь мне центр управления.

— По-моему, мостик в той стороне, — махнула я рукой в сторону коридора.

— Тогда веди.

Белыми извилистыми проходами мы добрались в помещение, напоминающее купол, над китообразной носовой частью, где располагался мостик. По дороге попадались древние галереи, в которых, ярус над ярусом, некогда были спальные места. Спящие наверняка напоминали каменные фигурки на стене собора. Сейчас там остались только гробики-ниши. Цивилизация, переоборудовавшая корабль, — ее забыли почти начисто, как и построившую его, — намеревалась использовать галереи не то для хранения груза, не то для развлечений и соответственно расширила двери. Другие галереи заполнили громоздкие устройства стардрайва и смежных систем, заняв добрую треть имеющегося объема. Не помню, пустовали ли оставшиеся грузовые отсеки или разрывались от моего хлама.

Круглый мостик венчал низкий вогнутый потолок. Мягкие, как кресла, сиденья из белой кожи стояли у круглого же пульта, над которым висел прозрачный шар-дисплей. От пульта управления поднимались разветвляющиеся белые черенки с наконечниками в виде упругих груш или мягких, похожих на курки ручек. Окон не было, под потолком разместились небольшие шарообразные светильники, белые стены покрывал светло-сиреневый узор. Белым на мостике оказалось почти все — и это при едва ли не полном отсутствии теней и контрастов.

— Я присяду, если ты не против, — сказал Геспер, показав на гостеприимно-мягкое сиденье.

— Я не против. Садись и осваивайся.

Робот устроился поудобнее и склонился над пультом. Почти мгновенно части белого пола сложились в приборные щитки и подались к нему. На экранах появились акры плотного красного текста и диаграмм, набранных замысловатыми пиктограммами квадратного формата.

— Знакомые символы? — осторожно спросила я.

— Я их уже видел. Просто нужно немного времени, чтобы поднять фильтр перевода из глубин памяти.

— Отлично. Я давно хотела подогнать свои корабли под стандарты Линии, но все руки не доходили.

— Вот, будет тебе уроком.

— Каким еще уроком?

— Не откладывай на следующий цикл то, что можно сделать в этом.

Геспер выдал сей мудрый совет и замолчал. Золотые пальцы деловито шевелились — текст и диаграммы прокручивались с невероятной скоростью, слившись в размытую красную полосу.

— Ну, скажи что-нибудь хорошее, — попросила я через какое-то время.

— Как мы и предполагали, на ковчеге есть энергия. Важно то, что ее более чем достаточно для наших нужд. Стардрайв готов к работе. Системы жизнеобеспечения функционируют нормально. Есть двигатели реальной тяги, чтобы вырулить на свободное место. Если бы не препятствия, мы бы немедленно отсюда выбрались.

— Что же нам мешает? — спросила я, почесав затылок.

— Портулак, Каскад и Каденция полностью контролируют ситуацию. Шлюз они открывали, чтобы убить тебя. Воздуха больше нет, и я уверен, что они активировали завесу давления и закрыли створки. Боюсь, далеко нам не уйти.

— Можно хотя бы попробовать.

— При попытке к бегству мы погибнем. А сейчас, по крайней мере, живы и строим планы.

— А Каскад и Каденция тем временем…

— Мы способны причинить угонщикам неудобство, замедлив твой корабль. Тебе нужно составить список кораблей с рабочими параметрическими двигателями. А то их в отсеке слишком много — все обойти сложно.

— Список я составлю, а какие у нас еще варианты?

— Попробуем связаться с летящими следом, параллельно уточним наше местонахождение, скорость и ориентировочный курс. Потом поразмыслим над причиной угона.

— Мы возвращаемся в Машинное пространство.

— Да, видимо, — неохотно согласился Геспер.

— Похоже, ты не слишком в этом уверен.

— Портулак, я ни в чем не уверен. Я давно не был в Кольце Единорога, но не помню, чтобы машинный народ горел желанием развязать войну. Как раз наоборот, прогрессивные мыслители мечтают о мире и процветании для обеих наших метацивилизаций. Меня послали изучить необычную информацию в архиве Вигильности ради полноты наших данных и любопытства. Заводить врагов и начинать военные действия меня не уполномочивали.

Так Геспер впервые сказал что-то определенное о своей миссии.

— А как насчет Каскада и Каденции?

— Их могла послать другая фракция машинного народа. Какая цель у них, сказать не могу.

— Но подозрения у тебя есть.

— Есть осколки подозрений и целая, очень неприятная правда, которую мне скоро придется поведать тебе.

— Скажи, зачем тебя послали, — попросила я, чувствуя, что под ногами вот-вот разверзнется бездна.

Геспер что-то отрегулировал, а на мой вопрос не ответил.

— Я заблокировал внешний люк ковчега. Теперь его просто так не откроешь.

— В нынешней ситуации не особенно обнадеживает.

— Не хочу завышать наши шансы. Если у Каскада с Каденцией есть доступ к системам «Серебряных крыльев», они изготовят любые устройства и оружие большой проникающей способности. Но синтезаторы есть и у нас. Мы будем защищаться. А еще у нас есть одна возможность, которой точно нет у угонщиков.

— Какая? — уточнила я, уловив в голосе робота зловещие нотки.

— Мы можем взорвать этот ковчег. Если его двигатель самоуничтожится, сомневаюсь, что хоть одна система герметизации предотвратит подрыв всех кораблей на этом складе, даже если «Серебряные крылья» накроют его защитной оболочкой.

— Значит, у нас есть-таки шанс им навредить, — проговорила я; заострять внимание на страшном условии этого шанса не хотелось.

— Случится это мгновенно. Портулак, если боишься, последний этап можно провести, когда ты погрузишься в стазис.

— Не будем забегать вперед.

— Я просто хотел, чтобы мы оба осознавали наши возможности.

— Я все поняла. А Каскад и Каденция поймут?

— Да — что мы способны на такой шаг теоретически, а вот сообразят ли, что мы на него решились, — другой вопрос.

— Думаешь, им известно, что мы еще живы?

— Им известно, что я в рабочем состоянии, а ты была жива, пока не потеряла сознание. Вряд ли они способны следить за происходящим на ковчеге.

— Когда выберешься наружу, Каскад и Каденция тебя увидят.

— Я буду быстр, изменю свой цвет и постараюсь прятаться за кораблями и другими преградами.

— Мне нужно время, чтобы составить список. Мою космотеку бы сюда…

— Уверен, ты справишься, — по-деловому сухо проговорил Геспер. — Сейчас, с твоего позволения, я переведу двигатель ковчега в режим руления. Псевдотягу использовать не рискну, чтобы ненароком не съехать с платформы.

— Хорошо, — отозвалась я и отступила в сторону, чтобы не мешать.

Геспер пробудил спавший двигатель — завел его впервые за десятки субъективных тысячелетий. Многие корабли заартачились бы, но ковчегу, при реконструкции приготовленному для долгой славной жизни, подобная просьба немыслимой не показалась. На белых, прежде чистых панелях замелькали красные символы, послышались разные звуковые сигналы, меня вдруг качнуло так, что я схватилась за опору. Потом осталась лишь слабая пульсация, не звук, а нечто дозвуковое. «Серебряные крылья» плыли по волнам своего силового поля, а ковчег им противодействовал.

— Думаешь, Каскад и Каденция заметят?

— Непременно. Еще заметнее станет, когда я проделаю то же самое на других кораблях.

Я подумала о списке, который просил Геспер. Несколько кораблей уже можно было бы назвать, но не хотелось, чтобы он ушел, пока я не припомню все.

— Мне нужно чем-то записать названия и расположение.

— Просто назови вслух. Все важное я запомню. — Геспер подрегулировал что-то на пульте — раздались новые звуковые сигналы. — Я включил передатчик ковчега на полную мощность и задал циклическую частоту — так сигналам легче проникнуть сквозь стены отсека и неравномерности вихревой струи за «Крыльями». Он сообщит, если получит сигнал обратной связи.

— Может, за нами никто не летит.

— Думаешь, Лихнис отпустит тебя без объяснений?

— Без разрешения Чистеца он за мной не погонится.

— Сомневаюсь, что запрет его остановит.

— Ты прав, не остановит. — От мысли, что Лихнис рядом, стало и легче и тяжелее. Хотелось, чтобы он был в безопасности, а не рисковал жизнью ради меня. — Геспер, — неуверенно начала я, — ты только что говорил о неприятной правде. Не хочешь со мной поделиться?

Робот встал — с пультом он пока закончил.

— Боюсь, удобный момент не настанет никогда.

— Давай считать, он уже настал.

Геспер обдумал мои слова и жестом показал на мягкое белое сиденье:

— Садись, Портулак.

— Зачем?

— Ты сильно взвинчена, а мои откровения не поднимут тебе дух.

— Не волнуйся, в обморок я не упаду.

— Присядь.

Я послушалась, а человек-машина встал передо мной, скрестив руки на груди.

— Я не Геспер, — объявил он.

От неожиданности у меня аж смешок вырвался:

— Как это не Геспер? Я тебя знаю. Я доставила тебя к Фантому Воздуха и забрала обратно.

— Я неловко выразился. Я был Геспером, а теперь нечто большее. Геспер по-прежнему часть меня, очень важная, драгоценная, но он не весь я. Теперь я человек по имени Абрахам Вальмик не меньше, чем робот по имени Геспер.

Я похолодела от страха:

— Не говори так!

— Портулак, это чистая правда. Фантома Воздуха на Невме больше нет. Все, чем он был, что знал и что видел, теперь часть меня.

Я покачала головой, категорически отказываясь ему верить:

— Невозможно! Когда мы улетали, Фантом был на Невме.

— Там осталась оболочка, лишенная сознания. Она, как и раньше, движется по атмосфере, но это уже не я. Теперь я живу в этом золотом теле. Пришло время измениться, стать компактнее. Я Абрахам Вальмик. Когда-то я был человеком, потом стал Фантомом Воздуха. Сейчас я опять ближе к человеку.

Я попыталась осмыслить услышанное. Фантом существует столько дней, веков, тысячелетий… Почему он решил измениться именно сейчас?

— Зачем срываться с безопасного места? — спросила я. — На Невме ты был неуязвим, а сейчас можешь погибнуть в любую секунду, если Каскад и Каденция вздумают нас уничтожить.

— Риск присутствует. Однако по зрелом размышлении я понял, что выбора нет. Пора стабильности, длившаяся миллионы лет, заканчивается. Ничто не указывает, что на Невме будет безопаснее, чем на борту этого ковчега.

— Что тебе известно?

— Все. Все и ничего. Портулак, я упомянул неприятную новость. Тебя мог встревожить рассказ о моей новой сущности, но я имел в виду совсем другое.

Я откинулась на спинку сиденья:

— Выкладывай свою новость, я готова слушать.

— Встреча с Геспером, существом мыслящим, хоть и серьезно раненным, ускорила перемены. Назревали они довольно давно. Наверное, я сам понемногу просыпался — осознавал, что пора сниматься с места. Но если бы меня-Геспера не принесли ко мне-Вальмику, я застрял бы на переходной стадии, как спящий, вырывающийся из тисков сладкого сна, в котором краски ярче, а чувства острее, чем в реальности.

— Мы с Лихнисом хотели помочь Гесперу.

— Вы проявили необычайную доброту. Мы оба вам чрезвычайно благодарны. Но сейчас ты должна услышать все до конца.

— Рассказывай, — проблеяла я, чувствуя, как сжимается горло и сосет под ложечкой.

— Машинный народ прежде не высаживался на Невму. Геспер стал первым, по крайней мере первым, кого увидел я. Когда мы встретились, я, поглотив его искореженное тело, вспомнил один эпизод. Дело было так давно, что я не мог отличить его от своих фантазий. Но, разложив на части память Геспера, я подобрал ключ к собственным воспоминаниям. — Он пристально взглянул на меня. Я не подозревала, что золотое лицо робота способно выразить такое волнение. — Геспер был не первым.

— Ты же сам говорил, что машинный народ прежде не высаживался на Невму.

— Верно. Через миллион лет после Золотого Часа, за четыре миллиона лет до появления машинного народа были другие.

— Какие еще другие?

— Другая машинная цивилизация. Другая цивилизация мыслящих роботов.

— Не может быть, — категорично возразила я. — Историю я знаю. Цивилизаций, подобных машинному народу, во Вселенной не существовало.

— Это лишь гипотеза, которую ты считаешь правдой. Вигильность выявила доказательства обратного — нашла следы цивилизации роботов, разбросанные по галактическому пространству. Прежде эти доказательства были неверно истолкованы, а следы приписаны Предтечам. Вигильность нашла ошибку в официальной версии, временное несоответствие гипотезе о Предтечах, и пометила вопрос как нуждающийся в дополнительном исследовании. Когда слухи об этой загадке дошли до Машинного пространства, мне поручили проникнуть на Вигильность и выяснить все, что им известно.

— Вот она, цель твоей миссии…

— Примерно в это же время — плюс-минус цикл — Лихнис посетил Вигильность и составил отчет для Линии Горечавки. В его нити упоминалось то же самое несоответствие, хотя лишь походя, как одно из множества любопытных открытий. Однако именно с того открытия все началось. Когда Лихнис сдал свою нить, закрутился маховик страшного процесса, в результате которого двести килолет спустя вам устроили засаду.

— Так виной всему — несоответствия в данных Вигильности?

— Точнее — значимость этого несоответствия для человечества, для машинного народа и особенно — для Линии Горечавки.

Я ушам своим не верила. Шокировало не расхождение с учебниками истории. Какие учебники, если я сама прожила почти все то время и видела историю своими глазами. Я помнила каждый кризис, каждую перипетию, на одном дыхании могла отбарабанить названия тысяч молодых цивилизаций. В длиннющем перечне важных событий не было столь значимых, как появление живых машин.

— Геспер, я не понимаю. При чем тут Линия Горечавки? Если роботы существовали, почему я их не помню? Как же они появились и исчезли, не оставив в истории ни малейшего следа?

— Почему, след они оставили.

— Что?!

— Они оставили в истории множество следов, но их один за другим стерли, очень методично и тщательно.

— Сами роботы стерли?

— Нет, к тому времени роботы уже вымерли.

— Тогда кто?

Геспер выдержал паузу и заговорил очень мягко, стараясь не причинить мне боль и страдания.

— Домом Солнц называется секретная Линия, которой поручили уничтожить следы машинной цивилизации. В создании этой Линии участвовала и ты, и каждый шаттерлинг Союза. Ваши темные средства и методы обернулись против вас самих — вот что случилось во время бойни.

Глава 27

Тошнота накрывала меня медленно и неуклонно, как прилив — суперокеаническую планету. Погоня длилась уже четыре часа, а «Серебряные крылья зари» так и не вышли на связь. Корабли Горчицы, Лебеды и Лопуха летели на предельных скоростях, пренебрегая стандартными мерами безопасности. После долгих споров было решено, что их хозяева останутся со второй группой кораблей — «Лентяем», «Голубянкой красивой», а также кораблями Щавеля, Пижмы и Паслена, — а первая тройка попробует догнать «Серебряные крылья» и заставить притормозить. Калган еще отставал от нас и пока не мог сделать ничего полезного.

Кто бы ни управлял «Крыльями», Портулак или роботы, в успех погони мы не слишком верили. Однако, чтобы понять, как далеко готов зайти управляющий беглым кораблем, необходимо было сделать следующий шаг.

Я стоял на мостике один; Горчица, Лебеда и Лопух распределились по другим кораблям. Зато присутствовали имаго этих троих, а также Чистеца, Щавеля, Пижмы и Паслена.

Имаго Калгана появлялось, лишь когда он хотел высказаться, но из-за отставания от нас по-прежнему было нечетким. Все имаго стояли, руки на расплывчатых перилах отображались не полностью. Дисплеер показывал систему Невмы. От планеты исходили блестящие прямые — траектории наших кораблей. Они пролегали так плотно друг к другу, что практически сливались. У иконки каждого корабля мелькали значки, обозначающие скорость в долях скорости света. Корабль Калгана двигался по слегка закругленной асимптоте, отставал от нас более чем на полминуты, но во весь опор летел по следу первой троицы. Как и остальные, Калган наверняка нервничал. Как и остальные, наверняка в бессчетный раз проверял средства поражения и оборонительные системы. Ограничиться следовало одной проверкой — как-никак эффективность и надежность систем доказывалась шестью миллионами лет существования Линии, — но ничто человеческое шаттерлингам не чуждо. Так, солдаты перед битвами полировали мечи, смазывали ружья, целовали амулеты.