Грань Дивер Джеффри

— Твои парни, что дежурили в машине напротив дома, в порядке? — сразу спросил я.

— Да. Хотя им здорово досталось. Нужно пристегиваться ремнями. Но уж такой урок они усвоят надолго.

— А что за история со стрельбой в университете? — Я почти не сомневался, что это лишь трюк, но сомнения все же оставались. В первую очередь, конечно, меня волновали возможные жертвы, но, кроме того, хотелось узнать, не добавил ли Лавинг в свой и без того богатый репертуар еще один номер. Нечто новенькое, что впредь придется иметь в виду.

— Ты оказался прав, сынок. Фальшак, как трехдолларовая банкнота. Ложная тревога. Но из-за нее шестьдесят полицейских потратили впустую целый час.

— Понял. А что сам Лавинг?

— Исчез бесследно. Ни одной зацепки. Нет даже описания его машины.

— Никто не заметил в окрестностях чего-то бежевого, что там стояло, а потом исчезло. Если конкретнее — седан.

— Бежевый автомобиль? Нет, хотя мы всех детально опросили. Но один из моих парней с улицы хорошо разглядел напарника. Он прятался сбоку среди деревьев, с той стороны, которую прикрывал Гарсия. Высокий, худощавый, волосы светлые, как песок. В темно-зеленой ветровке или военном кителе.

— Оружие?

— Черный автомат. Разглядеть, какой именно, не удалось. Когда вы отъехали, он поспешно покинул свою позицию.

Мы сейчас проезжали через густонаселенный район, где поля чередовались с жилыми кварталами, а деловые здания, как правило, выглядели заброшенными и, вероятно, уже заложенными банкам. Я сбросил скорость и вел теперь огромный внедорожник плавно и размеренно.

— Тедди Нокс опознал Лавинга?

— Да.

Эйб Фэллоу ненавидел повторять нам избитую истину, что только круглый идиот делает выводы на основе неполной информации, но тем не менее ухитрился вбить нам в головы этот принцип. Хотя Лавинга вроде бы опознали в Западной Виргинии как наемника, которому заказали Кесслера, мы не имели подтверждения этого факта из других источников. До этого момента.

— Нам еще удалось снять пальчики с клейкой ленты, которой он связывал Нокса и его жену. Отпечатки частичные, но точно его, — добавил Фредди.

Я не то чтобы видел, а скорее, кожей чувствовал, что мои подопечные жадно смотрели на меня, ожидая услышать, что произошло.

— А Ноксы? — Меньше всего мне хотелось бы услышать, что жена мертва.

— Они оба в порядке, если ты об этом?

— О чем же еще?

Я тут же сообщил новость Кесслерам.

— О, слава Богу! — выдохнула Джоанн, уронив голову на грудь, а потом прошептала: — Спасибо, Господи!

Семья не казалась мне прежде слишком религиозной, но Джоанн, очевидно, все-таки была верующей и теперь возносила благодарственную молитву.

— Что-нибудь еще? — спросил я Фредди, желая узнать, получили ли они от Ноксов еще хоть какую-то полезную информацию.

— Помимо идентификации, ни черта. Мы могли бы поместить их в каморку с громкоговорителями и пытать «тяжелым металлом», но больше они ничего не скажут.

— Какие у тебя самого впечатления? — поинтересовался я, пропустив мимо ушей его бессмысленную остроту.

— Да не знают они больше ни черта. Мы, вероятно, могли бы выжать из них что-то насчет его одежды, но какой в этом толк? По-моему, никакого.

Я спросил про пистолет, примотанный к руке Нокса. Не было ли здесь хоть какой-то ниточки?

Фредди горько рассмеялся:

— Украден много лет назад. Наши эксперты уже проверили, переворошили и перевернули вверх дном все машины, дворы, компостные кучи и мусорные баки в округе. Ничего. Результат нулевой. Они даже не нашли места, где Лавинг и его подельник припарковались. Ни одного, самого хренового отпечатка шины. А я еще утверждал, что он не появится там раньше чем через два часа! Не пойму, как же я так просчитался!

Что касается меня, то я давно догадался, как Лавинг добрался до Фэрфакса раньше, чем можно было предполагать.

— Думаю, Лавинг нашел уязвимое место дежурного мотеля в Западной Виргинии и заставил того сказать нам, что постоялец выехал в восемь, тогда как на самом деле он двинулся в пять, а то и в четыре утра.

— И-и-и приз — в студию! Ты заслужил его, Корт. Конечно! Для этого Лавингу достаточно было узнать, например, имя дочки несчастного и название школы, где она учится.

Да, Лавинг проделывал не меньший объем подготовительной работы, чем Клэр Дюбойс. Или чем я сам в прежние годы. Я даже ощутил некое извращенное восхищение тщательностью и продуманностью его методов.

— Но ведь у него был собственный светлый седан, — продолжал я. — Некоторые свидетели из мотеля говорили об этом.

— Верно, но и только. — Фредди сообщил мне, что полиция Чарлстона, проведя обыск в номере Лавинга, не обнаружила ничего достойного внимания.

Я снова посмотрел в зеркало заднего вида и совершил несколько поворотов, не имевших смысла.

Никакой бежевой машины. И вообще ничего, что выбивалось бы из обычного ряда. Местные жители занимались тем, чему посвящали каждую субботу. Сначала поход по магазинам, потом — в виде вознаграждения за потраченные усилия — обед в ресторане быстрого обслуживания, неизбежное кино, футбольный матч, в котором участвовали их дети, а кое-кто, вероятно, даже брал уроки тхэквондо.

— Как считаешь, Фредди? Это было серьезно или отвлекающий маневр? — Я все еще не до конца понимал, зачем Лавингу понадобилось нападать на дом Кесслеров. Неужели он в самом деле собирался перебить нас и взять в заложники Кесслера вместе с семьей? Или же это инсценировка? Может, у него на уме было что-то совсем другое, о чем мы пока не догадывались?

— Всерьез ли он все это устроил? — удивился Фредди. — Еще как! Думаю, он рассчитывал нанести внезапный удар, захватить Райана и скрыться. И ведь у него вполне это могло получиться. Если бы мы стали выбираться из дома через задний двор, чего он и добивался, нам бы несдобровать. О нас с тобой сейчас уже писали бы некрологи, а Кесслеру под ногти загоняли бамбуковые щепки. А еще вернее — его женушке… Да, и не могу не поделиться с тобой своим мнением о ее сестре, сынок. Из-за таких, как она, всех блондинок считают дурами.

— Что будем делать дальше?

— Искать заказчика.

Я с самого начала сказал Райану, что его, возможно, избрали мишенью по ошибке, хотя уже тогда не верил в это. Генри Лавинг подобных промахов не допускает. И мне действительно не терпелось узнать, кто его нанял и какой информацией располагал Райан, если вызывал у него столь жгучий интерес… Или у них.

Пообещав Фредди, что начну с этим разбираться, как только мы доберемся до безопасного места, я отключил телефон.

Но стоило мне это сделать, как аппарат завибрировал снова, а в наушнике синтезированный «голос» определителя номера начал называть мне цифры номера звонившего. Это был Джейсон Уэстерфилд из генеральной прокуратуры. Он уже наверняка узнал новости о том, что герой-полицейский, главный свидетель в его громком процессе, которого пока еще просто не существовало, едва не подвергся похищению после перестрелки в округе Фэрфакс. Вот уж с кем мне меньше всего хотелось сейчас разговаривать! И я не ответил на вызов.

Я заметил, что Райан пристально смотрит в боковое зеркало заднего вида, и обратился к нему:

— Детектив Кесслер?

— Зовите меня Райан.

— Хорошо, Райан. Спасибо, что прикрыли нас с фланга там, у вашего дома. Вы когда-то служили в спецподразделении?

— Нет. Я всегда работал на улице. Но и там можно многому научиться. — На душе у него было, вероятно, тяжело. Он ведь едва не пристрелил своего соседа. Продолжая наблюдение сквозь зеркало, Райан вцепился в рукоятку своего револьвера так же крепко, как я держался за руль.

В машине воцарилась теперь мрачноватая, но довольно безмятежная обстановка. Я и сам чувствовал себя гораздо спокойнее, вспоминая детали происшедшего, стремясь поставить себя на место Лавинга и понять, что он будет делать дальше. Я, конечно, отметил, с какой поразительной эффективностью в сравнительно короткий промежуток времени он сумел перебраться из одного штата в другой, найти надежного напарника, добыть оружие, тайно подобраться к дому жертвы, провести тщательную разведку на местности, установить, кто из соседей знал семью жертвы лучше всех, и предпринять рискованную попытку нападения среди бела дня, умело лишив нас подкрепления, когда поднял ложную тревогу в местном университете. Использовал он и распространенный отвлекающий маневр, когда человек, которого вы считаете своим союзником, вдруг открывает по вам стрельбу — либо по ошибке, либо принужденный к этому, — в то время как настоящий враг готов атаковать вас с противоположной стороны. И он не побоялся дать пистолет Тедди Ноксу, что могло иметь для него непредсказуемые последствия.

Даже столь поверхностный анализ был полезен, но так же, как расстановка фигур на шахматной доске в дебюте партии, не дает четкого представления о том, как противник поведет игру дальше. В запасе у Лавинга оставалось практически не ограниченное количество стратегических схем.

Джоанн покачала головой, крепко прижав к себе свою сумку. Как я заметил, такое часто происходило с моими клиентами — знакомые предметы помогали вернуть им ощущение равновесия. Потом она тихо сказала, обращаясь ко мне:

— Как хорошо, что вы оказались там с нами…

Сначала я подумал, что она имеет в виду просто возможный трагический исход для своей семьи, но потом понял: в ее словах содержался и упрек собственному супругу, который сначала не хотел принимать нашей помощи. Именно поэтому она оборвала фразу. Если Райан и расслышал ее реплику, то вида не подал.

Секунду спустя он повернулся ко мне.

— Я хочу позвонить Аманде.

— Конечно. Только ни слова о том, где мы находимся.

Он достал безопасный мобильник, я объяснил некоторые нюансы обращения с ним, и Райан набрал номер. Дозвонился он мгновенно и с ледяным спокойствием стал расспрашивать, как прошло путешествие дочери. Потом объяснил, что у них в доме возникла небольшая проблема. Но что бы она ни услышала в новостях, никто не пострадал.

— «Небольшая проблема!» — повторила Мари и цинично расхохоталась. — Вероятно, те же слова произнес капитан «Титаника».

Затем молодая женщина открыла свою большую сумку, висевшую у нее на плече, и стала перебирать какие-то черно-белые фотографии.

«Очень хорошо, — подумал я. — Займи себя хоть чем-нибудь. Считай коров по обочинам. Высматривай машины с номерами из других штатов…»

Райан передал телефон жене. Та тоже описала приемной дочери события у них в доме как недоразумение, хотя ей было заметно труднее говорить бодрым тоном. Потом она выслушивала вопросы девочки и отвечала на них:

— Этого я не знаю, милая. Но мы все выясним. Мистер Корт… То есть агент Корт во всем разберется…

Она снова замолчала, слушая Аманду. Их разговор превратился в бессмысленную сейчас болтовню о школьных делах девочки, общих знакомых и катании на лыжах в горах, куда они собирались отправиться на Рождество.

Я опять резко и быстро свернул в сторону. Взгляд в зеркало заднего вида — за нами никто не последовал. Но от меня не укрылось и то, как поморщилась Мари, словно ее беспокоила рана, полученная при нашем бегстве. Затем я вспомнил о бинте у нее на руке. Она закатала рукав и осмотрела его.

— С вами все в порядке, Мари?

— Просто ушибла руку на прошлой неделе.

— Сильно? — поинтересовался я. В моем голосе прозвучало и сочувствие, но спросил я главным образом затем, чтобы знать, не повлияет ли повреждение на выполнение моего задания. «Дознаватели», как настоящие хищники, в первую очередь бросаются на раненую добычу. А перелом может срастаться несколько недель.

— Ерунда. Хирург сказал, что это просто большая гематома. Мне понравилось это слово. Звучит куда как сексуальнее, чем обычный синяк.

— Болит сильно?

— Побаливает, но не слишком. Я люблю все немного преувеличивать. — Мари рассмеялась, а потом рассказала, что произошло. — Я делала снимки в центре Вашингтона, и этот дебил с мобильником врезался в меня. Я соскользнула по нескольким ступенькам. А этот тип даже не извинился. Вел себя так, словно всем своим видом хотел показать: какого лешего ты здесь снимаешь, стоя на дороге у людей, которые спешат по действительно важным делам?

На самом деле меня не слишком интересовало происхождение ее повреждения. Меня волновало только ее самочувствие, но Мари продолжала громко и возмущенно:

— Я потом несколько дней не могла фотографировать, так голова кружилась. Мне нужно было записать имя этого дурня и подать на него в суд.

Потом она заговорила уже совсем другим тоном:

— Послушайте, мистер гид. Не позволите ли мне позвонить моему другу? Пожалуйста! Мне очень-очень нужно! — Она просто ворковала.

— Кому именно?

— Парню, у которого я хотела остановиться, пока не появился «терминатор» и не нарушил все мои планы. Я должна была встретиться с ним в шесть. И если не появлюсь, он начнет волноваться.

— Мари, — вмешалась Джоанн, — не лучше ли тебе повременить с этим звонком? Эндрю поймет, что ты не смогла приехать. Ты же помнишь, агент Корт запретил тебе пользоваться даже телефоном-автоматом?

— Тогда было другое дело, — возразил я. — В тот раз мы не могли там задерживаться. А сейчас звоните, если действительно необходимо. Звонок может быть даже полезен. Нам не нужно, чтобы ваш приятель отправился искать вас в дом, теперь известный Лавингу.

Я передал ей свой телефон.

— Только постарайтесь быть краткой. И никакой информации о нашем местонахождении и о том, что произошло. Понимаете?

— Разумеется.

Мари мгновенно отбросила все свое легкомыслие и даже не спешила сразу набирать номер. Ей было неприятно, догадался я, что ее разговор услышим мы все. Или Мари действительно так огорчило вынужденное изменение планов на вечер. Наконец она позвонила. Я бегло посмотрел в зеркало и заметил, как нервно напряглись ее плечи. Но мгновение спустя все изменилось — Мари успокоилась, услышав, как я понял, голос Эндрю в его автоответчике. Она снова защебетала голоском подростка:

— Привет! Это я… Гм… Я так виновата перед тобой. Мне очень хотелось увидеть тебя, но я никак не смогу приехать. Тут, типа, кое-что произошло. И это серьезно. Семейные проблемы, знаешь ли. Но это очень важно, так что сегодня не встретимся. Позвоню опять, как только смогу. Ладно? Извини меня. Пока.

Мари отключилась и вернула мне трубку. Мне показалось, что ее рука при этом слегка дрожала. Потом она спросила Джоанн об их планах на День благодарения, причем без всякого перехода, и между ними завязался разговор, к которому я почти сразу перестал прислушиваться.

Интенсивность движения на шоссе заметно уменьшилась, и я поехал быстрее, но теперь, когда «хвост» за нами не следовал, превышал допустимую скорость лишь на десять километров в час. Моя организация не использует государственные номера — все автомобили зарегистрированы на разные фирмы — коммерческие или благотворительные, а потому любой дорожный полицейский с радаром вправе тормознуть нас за превышение скорости, что и неудобно, и опасно.

— Можно вопрос? — услышал я вдруг шепот Райана.

— Конечно.

— Их ведь было всего двое? Там, рядом с нашим домом. Сам Лавинг и его напарник?

— Скорее всего. Хотя могло быть трое и даже больше. Но, судя по нашему досье на Лавинга, он предпочитает работать только с одним партнером.

— Тогда я не совсем понимаю… Там было пятеро вас, агентов плюс я сам. Мы могли бы справиться с ними.

Он продолжал раздумывать о том совершенно нереальном плане, который я изложил ему прежде, — взять Лавинга на месте преступления.

Я ответил ему понимающим взглядом, а потом опять сосредоточился на дороге.

— Если иметь в виду двух агентов в машине, то ведь их вывели из игры.

— Верно, но все же…

— Я рассматривал вариант захвата Лавинга, но пришел к выводу, что наша позиция не давала нам преимуществ, — продолжил я. — Он мог использовать в качестве живого щита миссис Нокс или взять других заложников из числа ваших соседей. Лавинг всегда вовлекает в свои операции ни о чем не подозревающих мирных граждан. Это, так сказать, его фирменный стиль.

— Вероятно, вы правы, — тихо произнес он. — Я как-то не подумал об этом.

И Райан углубился в свои мысли. Снова бегло посмотрев на него, я убедился — ему и в голову не приходило, что его водили за нос.

Как учил меня мой наставник и чему я теперь учу Дюбойс, нужно прежде всего задаться вопросом: какова стоящая передо мной цель и каков наиболее эффективный путь к ее достижению? Все прочее не имеет значения. Это правило действует в бизнесе, медицине, науке, искусстве. И оно же полностью применимо к профессии телохранителя, представляющей собой лишь разновидность бизнеса, что не уставал повторять нам Эйб Фэллоу. Разочарования, обиды, жажда мести, радость, гордость — обо всем этом следовало забыть раз и навсегда.

«Ты исчезаешь. У тебя больше нет чувств, нет эмоций. Тебя невозможно оскорбить. Ты — ничто. Ты — просто пар без цвета и запаха».

Хороший «пастух» должен владеть одним из важнейших искусств — умением спокойно найти метод, позволяющий заставить клиентов послушно делать то, чего ты от них добиваешься. Кому-то из них приходится отдавать приказания — так ими легче управлять. Других нужно уметь уговорить.

А в иных случаях лучше всего прибегнуть к хитрости.

Конечно же, план, предложенный мною Райану Кесслеру, в котором тому отводилась роль охотника на Генри Лавинга, был абсурден от начала и до конца. Правда состояла только в том, что я действительно хотел бы однажды добраться до Лавинга. Но в данном случае это стало для меня всего лишь линией поведения с копом после того, как я повстречал его лично, зная по рассказу Дюбойс подробности инцидента в магазине, который сделал его героем. Спасение покупателей и последовавшая затем любовная история не имели сами по себе никакого значения. Для меня важно было только то, как это происшествие повлияло на характер Райана. Активному в прошлом человеку пришлось из-за хромоты оставить работу патрульного, которую он так любил, и заняться расследованием экономических преступлений, то есть торчать целыми днями за письменным столом и возиться в основном с финансовой отчетностью. Мне нужно было сыграть на этом: вернуть ему ощущение опасности, позволить вновь почувствовать в себе ковбойское начало настоящего мужчины.

И на словах я сделал его своим напарником. С самого начала я знал, что ему не придется по-настоящему сыграть эту роль, поэтому вы скажете, что я вел себя по отношению к нему нечестно, пожалуй, даже подло. И в известной мере так оно и есть.

Но какова стоящая передо мной цель и каков наиболее эффективный путь к ее достижению?

Мне необходимо было убедить Райана, что мы сможем вот так просто взять Лавинга. Мне-то казалось, что я перегнул палку, но, как теперь стало очевидно, он все воспринял всерьез. Различного рода трюки с использованием склонностей или слабостей клиента, к которым приходилось прибегать, чтобы заставить его подчиняться, мы называли «ловлей на блесну». Эйб Фэллоу обучил меня и этому. Разумеется, речь не шла о том, чтобы позволить подопечному вступить с перестрелку с противником, но тем не менее детектив Райан Кесслер, с которым я познакомился у двери его дома всего полтора часа назад, и человек, сидевший сейчас рядом со мной в машине, были совершенно разными личностями.

В этот момент я почувствовал, как он вдруг напрягся. Взглянув в зеркало заднего вида, я тотчас понял причину. Бежевая машина вновь следовала за нами. Причем двигалась с той же скоростью, что и мы, то есть чуть превышая ограничение на этом участке трассы.

От Мари не укрылось, что мы оба стали чаще смотреть назад, чем вперед на дорогу.

— Что происходит? — спросила она озабоченно, привстав с сиденья.

— Какое-то время назад нас, видимо, преследовала машина. Потом она вроде бы пропала, но теперь появилась снова.

Райан повернулся ко мне, ожидая распоряжений.

Настало время принимать решение.

И я принял его. Сбросил газ и позволил бежевой машине сблизиться с нами. А потом оглянулся и отдал приказ:

— Давай! Сними его!