Удача Седов Б.

– Значит, говорите, парома не будет? – переспросил Стилет.

Мы сидели за отдельным двухместным столиком в ресторане «Метрополь».

Минуту назад я сообщил Стилету, что ситуация резко изменилась, и теперь требуются срочные совместные действия для того, чтобы как-то все исправить.

В нескольких шагах от нас, за другим столом, расположились четверо братков из армии Стилета. Они пили «Нарзан» и бдительно зыркали по сторонам, готовые пресечь любые посягательства на персону своего пахана, а также на меня, дорогого американского гостя и партнера.

– Да, уважаемый Владимир Федорович. Парома не будет, – ответил я.

И приступил к изложению фантастической и драматической легенды, которую мы с Ритой придумали после того, как она все-таки овладела мной на широкой многоспальной кровати, подальше от скользкого кафеля и мыльных мочалок.

– Скажу вам честно, – начал я свой рассказ, – я даже не предполагал, что Гарсиа пойдет на такие хитрости. Совершенно случайно я узнал, что на этом пароме ничего нет, и кокаин идет в Питер каким-то другим путем. Но то, что он все-таки идет, и именно сюда – точно. Я разозлился на Гарсиа за то, что он не до конца доверял мне, и мы повздорили. Он споткнулся и выпал за борт в открытом океане.

– Споткнулся? – Стилет с усмешкой посмотрел на меня.

– Ага.

– И случайно выпал за борт?

– Ага.

– Да… Ну что же, всякое бывает, – Стилет сокрушенно покачал головой.

– Забыл вам сказать, – добавил я, – его правая рука, некто Альвец, тоже споткнулся.

– И тоже – за борт?

Стилет смотрел на меня, широко улыбаясь. Я смущенно пожал плечами и кивнул:

– Да, вы знаете, тоже…

– А вы непростой человек, – Стилет одобрительно хлопнул меня по больному плечу, и я поморщился.

– Что такое? – озабоченно спросил он.

– Поскользнулся в ванной.

– И за борт?

Мы расхохотались.

Братки, сидевшие за соседним столиком, посмотрели на нас и снова отвернулись, внимательно изучая обстановку вокруг.

– Почти что так, – я потер плечо. – В общем, ушибся.

– Ничего, – Стилет успокаивающе махнул рукой, – у молодых быстро все проходит. Ну что, еще по одной?

– С удовольствием, – ответил я, и Стилет на правах хозяина наполнил наши хрустальные рюмки.

– Давайте-ка за ваше здоровье, – сказал он, – чтобы плечо поскорее прошло.

– Не возражаю, – ответил я. Мы чокнулись и выпили.

Ледяная водка потекла в мой организм, и я отправил ей вдогонку кусочек селедки какого-то совершенно особого посола. Селедочка была – что надо.

– И что нам теперь делать? – спросил Стилет, с хрустом пережевывая соленый огурец.

– А вот я вам сейчас расскажу все до конца, а потом будем вместе думать.

– Одна голова – хорошо, а две – лучше, – кивнул Стилет.

– А я слышал так, – отозвался я, – одна голова – хорошо, а две – уже некрасиво.

– Некрасиво… – Стилет соображал несколько секунд, потом рассмеялся, – это американский юмор такой?

– Да, американский. Так вот, на пароме до того, как Гарсиа случайно выпал за борт, у нас с ним состоялся разговор на повышенных тонах. И из этого разговора я понял, что он по-прежнему рассчитывает на меня, то есть наше соглашение остается в силе, но только в последний момент он решил подстраховаться и отправил груз другим путем. Как он сказал – вовсе не из-за того, что он не доверяет мне, а просто на всякий случай.

– Ага, – Стилет кивнул, – так сказать – береженого Бог бережет.

– Вроде того. Но, поскольку его уже давно съели акулы, я не знаю, где груз. Я теперь вообще не знаю ничего, кроме того, что товар уже здесь, в Петербурге. И где он – неизвестно. А ведь четыреста тонн – это не сумка с афганским героином. Такое количество просто так, на авось, через границу не протащишь.

– А может быть, у этого Гарсиа еще с кем-нибудь была договоренность, – задумчиво произнес Стилет, закуривая, – из тех же соображений – береженого Бог бережет…

– В том-то и дело, что я этого не знаю. Но товар обязательно должен объявиться здесь. Иначе и быть не может.

– Да уж… – Стилет прищурился и просмотрел куда-то вдаль. – Способ, конечно, есть. Мы уже почти очистили город от наркоты, еще чуть-чуть – и можно медаль за чистоту выдавать. Нашими силами уничтожено тысяча девятьсот торговцев, начиная от серьезных и заканчивая уличной шантрапой. В городе – паника. Наркоманы кончают с собой толпами. В общем – кое для кого настали черные денечки.

– Странно… А почему в средствах массовой информации об этом ничего нет?

– А потому, уважаемый Майкл, что я решил, что такая груда трупов – это уже слишком. Поэтому их всех вывозили в очень тихие места и тщательно прятали. Когда-нибудь, конечно, некоторых из них найдут, но никто не сможет связать эти трупы с тем, чем мы занимаемся сейчас. Простая предусмотрительность.

– Да, вы серьезно взялись… – я кивнул, – очень серьезно.

– А иначе нельзя, – Стилет повертел в пальцах зажигалку. – У нас ведь серьезное дело, не так ли?

– Да, вы правы, – я опять кивнул, – на сто процентов.

– Вот именно. Так вот, когда мы очистим поляну до конца, кокаин, который появится после этого, и будет тем, что мы ищем. А дальше – дело техники.

– Дай Бог, дай Бог…

Я посмотрел на запотевшую бутылку, и Стилет, заметив мой взгляд, сказал:

– А еще по одной?

– А с удовольствием, – ответил я и при этом ничуть не покривил душой.

Мы хлопнули еще по одной, и Стилет, закусив на этот раз ложкой черной икры, сказал:

– Пока вас не было, я организовал, так сказать, штаб из людей, которым доверяю. Их, к сожалению, немного, но зато они надежны и не подводили меня ни разу. И завтра вечером я хочу видеть вас на нашем совещании. Вы расскажете им все, что рассказали мне, и будем решать, как быть дальше.

– А вы уверены, что им можно доверять? – спросил я, представив себе тех, кому доверяет Стилет.

– Да, – твердо ответил он, – скажу вам прямо – не все из них преданы мне за совесть. Некоторые – за страх. Но это такой страх, что они и подумать не могут о том, чтобы предать меня.

– То есть – на крюке.

– Именно так. Причем на таком крюке… Ну, вам это знать не обязательно.

– Меньше знаешь – дольше живешь? – я улыбнулся.

–  Я вижу, вы там, в своих Америках, не отстаете от жизни, – Стилет проницательно посмотрел на меня. – Я думаю, что вы вовсе не такой простой заморский бизнесмен, каким прикидываетесь. Судя по некоторым вашим замашкам, вы обязательно должны быть связаны с кем-то из уважаемых людей. Я не прав?

Только этого мне и не хватало.

Наверное, я недостаточно хорошо контролировал себя, и что-то в моих манерах насторожило Стилета. Он почувствовал исходящую от меня привычную уверенность в себе, которая вырабатывается только годами определенного образа жизни.

Осторожно, Знахарь, осторожно!

Я посмотрел на Стилета и сказал:

– В чем-то вы, конечно, правы, но я не хотел бы касаться этого вопроса. Вот если у нас с вами все получится, тогда можно будет немного пооткровенничать. Вы согласны?

– Да, Майкл, я чувствовал, что вы непростой человек… А в общем, конечно, согласен. Просто так трепать языком про себя самого – недостойно мужчины. Но я чувствую, что вам есть что рассказать. Разумеется в том случае, если у нас с вами все срастется и появится взаимное доверие, основанное на удачных совместных делах.

Знал бы ты, подонок, что я могу тебе рассказать – сдох бы на месте от удивления, подумал я, а вслух сказал:

– Вы правы, Владимир Михайлович. Вот будет у нас с вами удача – посидим за бутылочкой, покалякаем о жизни…

– Есть предложение, – Стилет решительно пристукнул ладонью по столу, – давайте выпьем на ты. А то как-то…

– Не возражаю, – охотно ответил я.

Мне и самому надоело величать этого прожженого урку по имени-отчеству. Тем более, что он неоднократно пытался меня угробить. Да, знал бы он, с кем сидит, с кем водку пьет… Не зря все-таки я выложил за новую морду и новый голос четверть миллиона баксов. Вот за это я и выпью.

– Ну, давай, – сказал Стилет, наполнив рюмки.

– Давай, – откликнулся я, и мы выпили.

– Хочешь – называй меня Володей, – сказал Стилет, – а хочешь – по погоня лову, Стилетом.

– Годится, – ответил я. – Ну, а ты меня – как тебе удобней. Майклом или Мишей, это уж как тебе больше нравится.

– Ага, – Стилет кивнул и зацепил вилкой соленый огурчик. – А скажи мне, Миша, отчего тебе все-таки в Америке не сидится? Деньги у тебя есть, живи себе, отдыхай… А ты вот опять в Россию наладился, да еще с таким серьезным делом. Опасное ведь дело, сам понимаешь.

Похоже, его потянуло на разговоры за жизнь, и это было неплохо.

Но, с другой стороны, я слишком хорошо знал Стилета, чтобы расслабиться и начать болтать, не думая. С ним следовало быть очень осторожным и постоянно контролировать свою речь. Стилет, конечно, паскуда, каких поискать, но в проницательности и в умении скрывать свои истинные намерения отказать ему я не мог.

– Да как тебе сказать, Володя, – я задумался, – там, конечно, хорошо, особенно если деньги есть, но как-то пресно, что ли… Да, пожалуй, именно так – пресно.

– Угу, – отозвался Стилет, накладывая себе салат, – это ты хорошее слово придумал – пресно. А здесь, значит, имеется в жизни соль.

– Вот именно – имеется, – согласился я, – и соль и, если захочешь, перчик с горчицей.

– Но ведь и там, в Америке, можно рисковые дела найти.

– Найти-то можно, да вот срока там серьезные. Кому охота получить тридцать или пятьдесят лет тюрьмы? А здесь, сам знаешь, Володя, адвокату дал, прокурору дал, ментам дал – и свободен. Разве не так?

– Так, – Стилет кивнул, – я бы и сам давно отъехал за границу, но дома и стены помогают, даже если ты в крытке.

– В чем? – переспросил я, сделав вид, что не понял.

– В тюрьме, значит, – пояснил Стилет, – в камере сидишь.

– А-а-а, понятно. Ну что, еще по одной?

– Давай, Миша, – согласился Стилет, – но это будет уже по последней. У меня сегодня еще дела есть.

– Годится, – ответил я и налил по рюмахе на ход ноги. Мы выпили, и Стилет, не закусывая, достал сигарету и закурил.

– Значит так, Миша, – сказал он, внимательно разглядывая огонек сигареты. – Завтра, в семь часов вечера, жду тебя в гостинице «Балтийский двор». Это место спокойное, там, кроме своих, никого не бывает. Приедешь, тебя встретят и проведут куда надо. Будут там люди разные… Серьезные люди. Но скажу тебе сразу, что хозяин все-таки я. Так что ты, главное, меня слушай, и все будет путем.

– Понял, – сказал я, – гостиница «Балтийский двор», семь часов вечера.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Стилет и встал.

Одновременно с ним поднялись из-за стола его гвардейцы.

Я тоже встал, мы со Стилетом пожали друг другу руки, и он ушел, сопровождаемый телохранителями.

А я снова уселся в кресло и глубоко задумался.

«Балтийский двор»…

Это ведь то самое место, где меня короновали.

Именно там Стилет организовал посвящение меня в рыцари уголовного ордена, именно оттуда я вышел коронованным вором в законе. И весь этот спектакль был затеян Стилетом исключительно ради того, чтобы добраться до моих денег. А то, что встреча с моими будущими партнерами состоится именно там, говорило о том, что все осталось по-прежнему. Криминалитет процветает, имеет свои гостиницы, радиостанции, заводы, пароходы…

Пароходы.

И мои мысли снова перескочили на кокаин.

Рита уверенно сказала, что он уже здесь, но ни словом не обмолвилась, откуда информация. Значит, хоть я теперь и Игрок, но до их уровня не дотягиваю. Не дорос, так сказать, и поэтому – знай свое место и не суй нос, куда не следует.

Блин!

Поманив пальцем проходившую мимо официантку, я расплатился и пошел к выходу из ресторана. Краем глаза я увидел, как из-за стоявшего в углу столика поднялся молодой парень, бросил на столик деньги и, зевнув, пошел вслед за мной.

Интересно, это человек Стилета или агент Игроков?

Глава 13 ГДЕ МОЙ КОКАИН?

Полковник Виктор Андреевич Емельянов сидел за большим письменным столом и недовольно хмурился. Напротив него сидел майор Леонид Зосимович Квитко, и на его лице тоже отражалось недовольство происходящими в Городе событиями.

На столе стояла бутылка «Столичной» и два стакана.

Бравые офицеры спецслужб только что приняли по сто и, не нарушая вековой традиции, выдерживали некоторую паузу, чтобы дать дешевой водке дойти до желудка и оказать свое действие на привычные ко всему организмы.

Емельянов выдвинул ящик стола и, достав пачку сигарет «Ява», закурил.

Некурящий Квитко проследил за его действиями и, ощутив первые признаки водочного кайфа, сказал:

– Ну и что вы думаете по этому поводу, Виктор Андреевич?

Емельянов глубоко затянулся, выпустил облако сизого дыма и ответил:

– А я ничего не думаю, Леонид Зосимович. Это ваше дело – думать, а мы, начальники, решаем, правильно вы думаете или нет.

– Хорошо ты устроился, Андреич… Мне бы так!

– Да ладно тебе, Зосимыч! Оно ведь как, выше сидишь – ниже падать.

Полчаса назад оба вернулись из кабинета генерала Прикладова, который сделал им очень серьезный втык, и теперь переваривали полученные пилюли, а также кумекали, что делать дальше.

– Нет, ну ты смотри, что получается, – заерзал в кресле Емельянов, – торговцы пропадают один за другим. И, главное, среди них наши люди – осведомители и еще эти…

– Вот именно – эти!

Квитко стукнул кулаком по столу.

Поступать так в кабинете начальника было грубейшим нарушением дисциплины, но сейчас они беседовали не как начальник с подчиненным, а просто как партнеры по бизнесу.

–  Я в это дело двадцать три штуки вложил, и теперь получается – все пропало? – Квитко еще раз стукнул по столу.

– Не стучи, – поморщился Емельянов, – и так мозги раком. Двадцать три штуки… А моих там пятьдесят без малого было – так мне что теперь, головой по столу бить?

Полковник Емельянов и майор Квитко были сотрудниками спецотдела ФСБ по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Но, как принято в России, что охраняешь – то имеешь, и поэтому оба офицера одной рукой искореняли наркобизнес, а другой – участвовали в нем и даже имели очень неплохую прибавку к зарплате.

Такие понятия, как честь офицера или простая человеческая совесть находились далеко за пределами их представлений о жизни, поэтому гораздо больше усилий они прилагали не к тому, чтобы остановить наркоторговлю, а к тому, чтобы она процветала.

За прошедший месяц в Городе волшебным образом исчезли почти две тысячи наркодилеров. Такая мелочь, как Штуцер или Фонявый со своей шантрапой не интересовали ни Емельянова, ни Квитко. Мало того, именно эту мелюзгу они время от времени сдавали представителям закона, доказывая тем самым, что борьба идет и успехи имеются.

Но Балкон или, например, Француз вовсе не бегали с дозами по школам и дискотекам, а вели свой бизнес солидно, под маркой официальных фирм. Они находились под опекой Квитко и Емельянова, отстегивали им за крышевание, а также имели в обороте средства, предоставленные доблестными борцами за здоровый образ жизни. Это были как раз те самые двадцать три и пятьдесят тысяч долларов, о пропаже которых сокрушались сидевшие за бутылкой водки офицеры.

Наркодилеры исчезали таинственным образом.

Никто не мог их найти. Мало того, те, кто мог что-то знать, тоже пропадали. Вслед за ними пропадали те, кто мог знать о тех, кто мог знать, и так далее. Никаких следов, никаких намеков, ничего.

Наконец, третьего дня, на заброшенной стройке был найден труп Балкона.

Нарковоротила, одетый в кашемировое пальто и шелковое кашне, валялся в ржавом ящике с давно засохшим цементным раствором. Его лицо было искажено болью и страхом, а на туловище имелось восемь ножевых ран. Во-первых, это говорило о том, что его убили вовсе не те, кто ликвидирует объекты аккуратно и профессионально, а, во-вторых – весьма отчетливо намекало на то, куда делись остальные две тысячи толкачей.

– Две тысячи – ты представляешь? – Квитко разволновался и налил еще по сто. – Это же уму непостижимо! Я думаю, что здесь не обошлось без Центральной конторы. Наверняка они решили произвести решительную зачистку и, догадываясь кое о чем, ничего не сообщили по регионам.

– Возможно… – Емельянов задумчиво взял стакан и посмотрел его на свет, – возможно… Но у меня есть другое предположение. То, что они, как ты сказал, догадываются кое о чем – ерунда. Там, в Центре, тоже люди сидят, и они тоже хотят кушать булку с икрой. У меня есть некоторые связи, так что…

Он резко опрокинул в рот водку и, поморщившись, продолжил:

– Так что я бы знал. А вот если это война организаций, тогда получается совсем другой коленкор. Ведь посмотри – те структуры, которые были в городе, и структурами-то назвать нельзя. Ну, приехал какой-то хачик, которому повезло, что он смог провезти шесть килограммов товара. Вокруг него сразу образуется временная, подчеркиваю – временная структура, причем, конечно же, наши люди там в первых рядах.

– Были, – хмыкнул Квитко, – если Балкон мертвый, то и Француз наверняка тоже. Так что про наши денежки можно забыть.

– Да, наверняка, – Емельянов поджал губы и кивнул, – но я говорю не об этом. В том, что происходит, я вижу нечто… Нечто очень интересное и, возможно, полезное для нас.

– Для нас – это для нас? – спросил Квитко, многозначительно посмотрев на Емельянова.

– Ну, а для кого же еще, – усмехнулся Емельянов, – не для Прикладова же!

– Приложить бы этого Прикладова… – пробормотал Квитко. – Сидит, как прыщ, только работать мешает…

– А ты не беспокойся, его и без нас приложат. Он вроде как и борзой такой, резкий, но тоже не без греха. Причем его грехи не то, что наши. Там поинтереснее дела будут. Так что не думай о Прикладове, а думай о нас.

– Да я думаю… – вздохнул Квитко.

– Это хорошо, – кивнул Емельянов, – но сейчас ты лучше не думай, а слушай, что я тебе говорю. Потому что тут начинаются интересные дела.

Емельянов почувствовал, что водка, с одной стороны, расслабила его, а с другой – несколько воодушевила, и поэтому мысли текли без запинки, смело поворачивая в любую сторону, что было весьма полезно при разрешении сложных проблем.

– И дела эти вот какие… Слушай меня внимательно и вникай. Мой личный опыт, а ты знаешь, что он у меня имеется, говорит – затевается большое дело. Очень большое. Такое, какое нам и не снилось. И на те деньги, которые мы потеряли за этот месяц, можно просто плюнуть. Сейчас я скажу тебе, что происходит.

Емельянов сделал паузу и посмотрел в потолок.

Когда он говорил о своем опыте, это не было пустой похвальбой полковника, принявшего на грудь двести граммов водки. Опыт у него был, и была интуиция. И его интуиция, подогретая спиртным, выдала на гора готовую схему того, что происходило в Городе, а скорее всего – и во всей стране.

– Значит так. Россия – страна отсталая. Во всем мы подражаем Западу. Значит, когда придет время настоящей, подчеркиваю – настоящей организации наркорынка на всей территории России, это тоже придет с Запада. Вот оно и началось. Понимаешь? Исчезновение наркодельцов из Города – это подготовка поляны к настоящему вторжению. Расчистка территории, пропалывание грядки – называй как хочешь. В таких вещах я не ошибаюсь, так что ты мне верь. Смотри – в других городах ничего подобного не происходит. Значит – все начнется именно здесь. Кроме того, Город – морской порт. Вникаешь? Вот именно – товар придет морем. Дальше – здесь его должны встретить. Кто именно – сейчас скажу.

Емельянов взял со стола бутылку, в которой оставалось примерно сто граммов, поболтал ее и сказал:

– Маловато будет. Слышь, Зосимыч, там на книжной полке…

– За третьим томом «Капитала», – засмеявшись, подхватил Квитко и встал.

– Вот именно. Там, – и Емельянов указал на казенный книжный шкаф, на полках которого громоздилась служебная литература, – да, на верхней полке, за книгами.

Квитко пошарил на полке и вытащил из-за книг бутылку «Старки».

– Давай ее сюда, – сказал Емельянов.

– Даю, – ответил Квитко и поставил бутылку на стол.

– Эти остатки я уберу, потом как нибудь… Давай, открывай.

Емельянов, перед которым с необычайной ясностью открылась вдруг суть происходящего, был возбужден. Такие прозрения случались у него не часто, но он давно уже знал, что это – момент истины. И теперь он думал только о том, как бы получше и потехничнее встроиться в ту новую систему, которая обязательно – он знал это наверняка – появится в Городе в самое ближайшее время.

Квитко разлил «Старку», и Емельянов, взяв стакан, сказал:

– Давай-ка, майор, выпьем за наш успех. Сейчас я расскажу тебе, каким он будет.

Квитко пожал плечами, дескать – тебе лучше знать, и они выпили по третьей.

– Ну вот, – Емельянов закурил и, откинувшись в кресле, посмотрел на Квитко, – теперь слушай сюда. Со дня на день в Город должна прийти крупная, по-настоящему крупная партия наркотиков. Ее должны встретить. Кто? Я знаю – кто. Смотрящий по Городу – Владимир Федорович Толоконников. Знаешь такого?

– А кто ж Стилета не знает? – Квитко отлично знал Стилета и имел с ним некоторые дела, о которых предпочитал не говорить никому, в том числе и Емельянову.

– Вот именно. И зачистка Города – его рук дело, я уверен в этом. А значит – он и примет товар. Это только на словах авторитеты против наркотиков, а на самом деле они на воровские понятия чихать хотели и готовы делать деньги на всем, что угодно. Хоть на крови христианских младенцев. Поэтому мы, я имею в виду тебя и себя, должны успеть договориться с ним до того, как все начнется.

– Понятно… – Квитко задумался. Емельянов посмотрел на него и сказал:

– Это хорошо, что понятно. Но это еще не все. Исходя из вышесказанного, ты должен встретиться с ним и, во-первых – сказать, что нам все известно, естественно, обходя вопрос, что именно известно, а что – нет. А во-вторых – убедить его в том, что лучше сотрудничать с нами, чем иметь от нас геморрой. Потому что если нам все известно, то геморрой будет серьезный. Он уже не сможет надеяться, что все это можно будет провернуть втихаря. Короче – если он будет упираться, намекни, что мы натравим на него всю Контору. И тогда ему кранты.

– Стало быть – шантаж, – усмехнулся Квитко.

– Он самый. Но не простое тупое вымогательство. Ты должен объяснить ему, что с нашей помощью дело пойдет гораздо лучше. Ну и, конечно, он должен будет время от времени сдавать нам кого-нибудь. Сам понимаешь, результаты нашей работы должны быть налицо.

– Это понятно… – Квитко внимательно посмотрел на Емельянова. – Значит, говоришь, Стилет?

– Он самый. Больше некому. Ну, а наши дивиденды в этом деле легко перекроют то, что мы потеряли.

– Дай-то Бог… – Квитко перевел взгляд на бутылку. – Ладно, задание понял. Давай по последней, товарищ полковник, да я пошел.

– Куда это?

– Как куда? К Стилету!

– Люблю исполнительных подчиненных, – Емельянов восхищенно покрутил головой, – ты ему еще говорить не закончил, а он уже отжимается.

– А я не люблю терять время попусту, – парировал Квитко, – тем более, ты сам сказал, что нужно поспешать.

– Ладно, это я так, – примирительно сказал Емельянов. – Ну, будь!

– Будь!

Они приняли по последней, и майор Квитко, на которого выпитое не оказало никакого видимого действия, встал и, небрежно махнув рукой около виска, вышел из кабинета.

Когда за ним закрылась дверь, полковник Емельянов еще долго сидел, прищурившись в неведомые дали, и в его голове все более четко вырисовывался план предстоящих действий.

А также – круглые суммы со многими нулями.

Гостиница «Балтийский двор» была одним из тех немногих мест, где никогда нельзя встретить кого-то постороннего. Если какой-нибудь дикарь, приехавший в Город из глухомани, сдуру совался сюда в надежде получить ночлег, ему вежливо отказывали, ссылаясь на отсутствие свободных мест. А угрюмые взгляды братков, кучковавшихся по углам вестибюля, помогали ему смириться с неудачей.

Когда Знахарь подъехал к ступеням, ведущим к входу в гостиницу, то заметил нескольких братков, стоявших в непринужденных позах рядом с двумя жирными иномарками. Иномарки были с черными стеклами, братки – в черных очках, и Знахарь усмехнулся. Прямо «Матрица» какая-то, подумал он, выходя из машины.

Братки прекратили беседу и недобро уставились черными окулярами на Знахаря, который тоже был в очках, но не в черных, а в дымчатых, и не в китайских за двести рублей, а в итальянских за шестьсот долларов. Знахарь не обратил на братков никакого внимания и стал неторопливо подниматься по ступеням.

Открыв стеклянную тонированную дверь, он увидел прямо перед собой широкоплечего коротко стриженого парня в черном костюме и черных лаковых штиблетах. Парень стоял на самом проходе, сложив руки на ширинке, и, похоже, не собирался двигаться с места.

Подойдя к неподвижному стражу вплотную, Знахарь внимательно посмотрел ему в глаза и спокойно спросил:

– Ну что, шагать разучился?