Грамота самозванца Посняков Андрей

– Думаю, да. И не столько паломники их интересуют, сколько финансовые отчеты. Вы, брат Николя, спрячьте их куда подальше!

– Уже спрятал, отец Раймонд. А насчет этих «студентов»… – Отец Николя поднял глаза к небу. – Может, их лучше того…

– О, нет, нет, брат! Не так радикально. Ссориться с иезуитами нам не с руки, хотя, скажу без ложной скромности, мы, бенедиктинцы общины Святого Мавра, уже и так добились многого. А ведь еще лет десять назад иезуиты считали себя здесь главными!

– Слава Иисусу, те времена давно прошли.

– Слава, во веки веков, аминь!

– Аминь.

Монахи немного посидели, молитвенно сложив руки. Первым подал голос отец Николя:

– Может, нам стоит усилить охрану нашего пленника?

– Не думаю, зачем привлекать внимание? Вот вы, к примеру, уверены во всех наших братьях? Кто из них тайный иезуит?

– Любой может быть, – пожал плечами архивариус. – Их сложно вычислить.

– Вот и я о том же, брат Николя, вот и я о том же. – Аббат деловито потер руки. – И все же одного нам уже удалось обезвредить!

Архивариус вдруг передернул плечами:

– На время, святой отец, всего лишь на время. Как вы думаете от него избавиться?

– А никак! Пусть пока посидит, быть может, мы выйдем на его сообщников?

– Так уже вышли, сами говорите – «студенты».

– Это пришлые. – Аббат с досадою покачал головой. – А нужно искать своих. И очень осторожно искать – нам совсем ни к чему ссориться с руководством их ордена и с самим Папой.

– И все же, я бы хотел заранее проработать вопрос о пленнике…

– О, не волнуйтесь так, брат Николя! – Настоятель неожиданно расхохотался. – Может быть, мы даже устроим ему фиктивный побег – пусть катится! А начнет жаловаться, скажем – ошиблись!

– Как ошиблись?

– А так… Приняли за гугенота!

– За гугенота? – Брат Николя удивленно вздернул брови. – Католика-иезуита – за гугенота?

– А что такого? Не ошибается лишь один Господь Бог, верно?

Архивариус только покачал головой.

– Ну, полноте, – усмехнулся отец Раймонд. – Не такой уж я и авантюрист, как вы сейчас думаете. Пленник обязательно должен подать весточку кому-то из наших… вернее – из своих. А этого «своего» – или своих – обязательно нужно вычислить, иначе нам, скорее всего, придется отвечать на нелицеприятные вопросы, типа того, почему мы заказали камень для строительных нужд в Кане, а не привезли с соседнего островка? Да, наш добрый король Генрих, хвала Святой Деве, не жалует иезуитов… но кто помешает ему поверить их гнусным доносам? И что я буду отвечать? Что мадам… э-э… одна добрая женщина продает нам камень гораздо дешевле, чем это записано в отчетах? И что половина материала оседает в других местах? Да, мы с вами занимаемся финансовыми махинациями, брат Николя. Но ведь не для себя же, а для вящей славы аббатства! И не надо, чтобы в наши внутренние дела нагло лезли иезуиты. Совсем это нам ни к чему.

– Ясно, ни к чему, святой отец, – согласно кивнул архивариус. – А что со студентами делать?

– Дайте им какие-нибудь безопасные бумаги – пусть роются. Может, мне показалось, может, это и не иезуиты вовсе.

– Да, может случиться и так.

– Но. – Отец Раймонд наставительно поднял указательный палец. – Лучше уж перекипятить воду, чем не докипятить. В общем, присмотрите за ними, брат Николя. Поговорите, вдруг да они чем-нибудь себя выдадут?

– Исполню, святой отец! – Встав, монах поклонился и быстро покинул келью.

Отец Раймонд с усмешкой посмотрел ему вслед. Верен, трудолюбив, усерден. Но – дура-а-ак! Наивный, уповающий на Бога дурак! В век рационализма и научных открытий нельзя быть таким наивным идиотом. Впрочем, то, что он верен, – уже хорошо. Хоть есть на кого положиться!

Настоятель неспешно прошелся по келье, вертя в руках изящные жемчужные четки, подарок некой особы… Отец Раймонд улыбнулся и томно закатил глаза. Спору нет, он, конечно, многое делал для восстановления былой славы аббатства… но и себя, надо сказать, тоже не забывал. А, собственно, почему должен был забывать? Ох уж эти проклятые иезуиты!

С террасы открывался потрясающий вид на залив. Ярко-синее, залитое солнцем небо, черные точки островов, бирюзовые волны, выглядевшие с высоты словно исполинская вогнутая линза. Белые и палевые облака у самого горизонта сливались с парусами рыбачьих баркасов.

– Любуетесь? – подошел сзади длинный и сутулый монах. Представился: – Я – брат Николя, архивариус. Отец настоятель просил меня показать вам архив.

– О, да, да, – закивал Иван. – Это очень любезно со стороны господина аббата и с вашей, брат Николя.

Они прошли в архив через внутренний дворик с двумя розовыми кустами, нельзя сказать, что здесь чувствовалась высота, скорее наоборот – закрытый с четырех сторон изящной галереей, дворик направлял взгляды вверх, в небо, заставляя отрешиться от земной суеты и поразмышлять о вечном.

Помещение архива располагалось в узенькой пристройке, примыкавшей к рыцарскому залу, откуда, чуть вверх, вела извилистая каменная лестница, настолько крутая, что Жан-Поль даже пошутил вполголоса насчет того, что после бутылки хорошего вина здесь лучше не ходить.

– Да уж. – Согласно кивнув, Иван вслед за архивариусом вошел в невысокую дверь.

Пока друзья сидели в архиве – надо сказать, безо всякого для себя толку, – Прохор с Митрием зашли в корчму Хромого Мориса, выстроенную между одним из бастионов и приходской церковью. Денек выдался солнечный, славный, и в городке было полно людей – пользуясь случаем, жители окрестных городков спешили посетить аббатство.

Отыскав корчму, приятели заняли угловой столик, откуда прекрасно просматривалась вся зала, и, заказав кувшинчик вина, принялись ждать. Пока никого похожего на описанного Иваном привратника – высокий, красивый, черноусый – не наблюдалось. За соседним столиком пили сидр двое селян в праздничных нарядных одеждах – короткие, чуть ниже колен, штаны черного бархата, такие же камзолы, белые чулки, шляпы. У самого входа какой-то малолетний оборванец лениво переругивался с хозяином – Хромым Морисом, унылого вида мужичком с вислым носом и длинными седыми усами.

– Да верну я тебе твои три денье, дядюшка Морис, – божился гаврош. – Сегодня же и верну – вот как только выиграю…

– А если опять проиграешь? – сквозь зубы буркнул корчмарь. – Тогда переколешь мне все дрова.

Подобному предложению оборванец, казалось, только обрадовался – заулыбался во весь щербатый рот, почесал грязную шею:

– Согласен, дядюшка Морис. Только я сегодня не проиграю – поставлю на Юбера-привратника и обязательно выиграю.

– Если тот победит. – Хромой Морис меланхолично потеребил усы.

– Победит, обязательно победит! – громко воскликнул гаврош. – Так что придется тебе самому колоть свои дрова, дядюшка!

Трактирщик усмехнулся в усы:

– Уж не беспокойся, найду, кто поколет.

Он окинул зал быстрым взглядом и тихо предупредил:

– А ты прикрой рот, Жано, больно уж у тебя голосок громкий. Смотри, как бы язык не отрезали!

– А я что? Я ничего! – Оборванец испуганно заморгал глазами. – Чего я такого сказал-то?

– Не болтай, говорю, почем зря, – снова предупредил Хромой Морис. – Особенно о привратнике Юбере.

– Ха! Да про него уж наверняка все знают. Еще бы – такой боец! – Жано восхищенно присвистнул.

– Все – да не все, – угрюмо заметил корчмарь. – Не дай боже, дойдет до аббата.

– И что тогда – выгонит?

– Со свистом!

– Не сомневаюсь, что такой человек, как привратник Юбер, найдет себе более достойное место! – напыщенно заверил Жано.

Митрий внимательно слушал весь разговор. Точнее сказать – пытался слушать, все ж было далековато, однако отдельные реплики до него долетали.

– Похоже, мы с тобой не зря сюда пришли, Проша, – наполнив бокал красным вином, негромко сказал отрок. – Этот привратник Юбер здесь точно сегодня будет.

– Главное – его узнать. – Прохор почесал бородку и усмехнулся.

Митрий в ответ лишь тряхнул головой:

– Узнаем. Видишь во-он того оборванца?

– Ну.

– Вот как он куда засобирается – так и мы за ним. Прямо к Юберу нас и приведет, верней – к драке.

– К драке? – мечтательно улыбнулся Прохор. – Драка – это хорошее дело. Эх, с удовольствием бы размялся!

Митька укоризненно хмыкнул. Нет, Проша неисправим! Как был кулачным бойцом, так и остался.

Между тем ближе к вечеру в корчме становилось все более многолюдно. Паломники – крестьяне, мелкие торговцы, мастеровые, – помолившись в древних стенах аббатства, считали свой духовный долг выполненным и на обратном пути были вовсе не прочь чуток расслабиться – выпить вина, посудачить… или посмотреть нешуточную кулачную драку. И первый боец, похоже, здесь уже появился – здоровенный малый с круглым красным лицом и светлыми, реденькими, чем-то похожими на паклю волосами. Окруженный приятелями – судя по одежке, простыми деревенскими парнями, – он вовсе не притрагивался к вину, видать, не хотел расслабляться. Даже, наоборот, хорохорился:

– Ну, и где этот знаменитый Юбер? Клянусь святым Михаилом, я разделаюсь с ним одним пальцем!

Митрий навострил уши, то и дело кидая взгляды на широко распахнутую входную дверь. И все же, как ни старался, появления привратника он не заметил, отвлекся на спросившего что-то Прохора. И только по тому, как стих приглушенный гул, как в пьяном воздухе корчмы повисло вдруг какое-то благоговейное молчание, отрок понял – тот, кого они так ждали, пришел.

Высокий, красивый, черноусый, Юбер вовсе не походил на привратника, каким их рисовало богатое воображение Митрия. Скорее он напоминал рыцаря, одного из паладинов святой Орлеанской девственницы Жанны. Широкое волевое лицо, прямой нос, умные, чуть прищуренные с этакой еле заметной насмешкой глаза, упрямый чисто выбритый подбородок с ямочкой. Приятный тип. И сильный – вон как перекатываются мускулы под короткой кожаной курткой.

– Да, – уважительно прошептал Прохор. – Этот – боец, видать сразу.

Большая часть собравшихся вдруг как-то незаметно переместилась на задний дворик, туда же прошли и деревенские во главе со своим силачом, и вовсе не отказавшийся от предложенного корчмарем бокала вина привратник.

А вот приятелям оказалось труднее – у двери черного входа их задержал сам хозяин, Хромой Морис:

– Куда вы, господа? Выход – там! – Он кивнул в противоположную сторону.

Митрий улыбнулся как можно шире:

– А мы не собираемся уходить. Наоборот, хотим кое-что увидеть.

– Не понимаю вас, господа. – Трактирщик был непреклонен.

– Видите ли, нам сказал Жано…

– Ах, этот болтливый сопленосый щенок!

– С условием, что мы заплатим за него долги.

При этих словах угрюмое лицо хозяина корчмы вдруг резко подобрело, даже, казалось, морщины разгладились.

– Долги? – быстро переспросил он. – А вы хоть знаете, сколько у этого мальчишки долгов?

– Да, он что-то такое говорил. Правда, не очень внятно…

– Ровно два ливра, шесть су и восемь денье! – торжественно провозгласил Хромой Морис. – Будете платить, господа?

Митрий уже отсчитывал деньги.

– Что ж. – Тщательно пересчитав серебро, трактирщик улыбнулся. – Идите за мной… Да, на кого будете ставить?

– Конечно на Юбера! А кто принимает ставки?

– Давайте мне. Обычно ставят один к десяти.

– Что ж, не будем нарушать традиции.

Трактирщик обернулся в дверях:

– Хочу только предупредить, господа. Ксавье Оглобля, соперник Юбера, очень силен, очень. В своей деревне, говорят, чуть ли не быка поднимал!

– Неужели быка? – засомневался Митрий. – Врут, наверное.

Хромой Морис лишь пожал плечами и гостеприимно распахнул дверь черного хода.

Весь внутренний дворик был полон народа. Вдоль стен, переговариваясь, стояло человек двадцать, вроде бы не очень солидно, однако для столь небольшого пространства и того казалось слишком уж много.

Ксавье-Оглобля уже скинул рубаху и, поигрывая мускулами, прохаживался посередине двора, горделиво поглядывая по сторонам. Его соперник, привратник Юбер, тоже обнажился до пояса и, размяв кисти, галантно поклонился зрителям.

– Давай, Юбер, покажи этой деревенщине!

– Эй, Оглобля, намни-ка ему бока!

Оба бойца, чуть наклонившись, встали друг перед другом. Крики болельщиков стихли, и во дворе установилась та самая благоговейно-напряженная тишина, какая бывает, пожалуй, лишь во время казней.

Р-раз! Оглобля рванулся первым – прыгнул вперед, на лету нанося удар… Привратник быстро уклонился и в свою очередь перешел в атаку, быстро нанеся сопернику несколько ударов в грудь. Тот даже не поежился, похоже, все эти удары были для деревенского силача не существенны. Да и вообще, он выглядел гораздо сильнее своего соперника – этакая гора мускулов и мяса. Ухмыльнувшись, Оглобля снова ринулся в атаку… И, пропустив сильный удар в скулу, замотал головой, что позволило привратнику нанести ему еще целый ряд ударов, один из которых расквасил деревенскому силачу нос. Красные капли крови упали на каменистую землю, Оглобля что-то пробурчал и, свирепо сопя, принялся махать кулачищами. Надо сказать, он проделывал это настолько быстро, что у Митрия сложилось стойкое впечатление ветряной мельницы. Бам! Бам! Бам!

Юберу пришлось несладко – он уклонялся, парировал, но все же схлопотал пару ударов и держался теперь куда как осторожнее, чего уж никак нельзя было сказать о его сопернике.

– Дурак, – негромко резюмировал Прохор.

– Кто дурак? – Митрий скосил глаза. – Привратник?

– Нет, этот как раз молодец. Деревенщина! Он что, не понимает, что его специально злят?

Похоже, что Оглобля как раз этого и не понимал либо не хотел понимать, яростно молотя кулаками.

Оп! Он пропустил еще один удар по носу и заревел словно разъяренный бык! Чуть наклонился, выкатив налитые кровью глаза, рванулся… казалось, это сама гора Сен-Мишель пришла в движение! Ничто и никто не мог бы сейчас остановить Оглоблю. А Юбер и не пытался это проделать. Просто сделал шаг в сторону, пропустив мимо себя разошедшуюся не на шутку мельницу, и быстрым, словно молния, движением ударил в шею.

Оглобля на миг застыл… и грузно повалился наземь. Правда, почти сразу же сел, тупо вращая головой.

– По условиям поединка победа присуждается привратнику Юберу! – выйдя к обоим бойцам, торжественно провозгласил Хромой Морис. – Благодарю всех, кто сделал ставки. Бойцам от меня – по бочонку вина.

Разочарованно гудя, люди начали расходиться…

– Эй! – Прохор проворно расстегнул камзол и бросил его на землю. Затем стянул и сорочку. – Я хочу сразиться! Же… Же вудре…

Оп! Трактирщик тут же просек тему – Митька даже вмешаться не успел, не ожидал такого финта от приятеля, хотя, сказать по правде, можно было ожидать.

– Господа, попрошу не расходиться! – громко возопил Морис. – Наш молодой друг желает попробовать себя в поединке с самим Юбером! Ты как, Юбер, не устал?

– Не устал. – Привратник с презрительной ухмылкой оглядел нового соперника. – Думаю, и не устану.

Он слегка поклонился и жестом показал Прохору на середину двора:

– Прошу вас, месье. Ничего не могу поделать, коли уж вам в голову взбрело расквасить себе лицо.

Бойцы сошлись… Юбер лениво махнул правой рукой. Прохор усмехнулся, он хорошо знал этот трюк – отвлечь внимание противника и тут же нанести сокрушительный удар правой. Прямо в подбородок. Привратник и в самом деле произвел молниеносный выпад справа… увы, не достигший цели! Наоборот, промахнувшись – Прохор, улучив момент, просто отпрыгнул в сторону, – Юбер получил увесистый удар по хребту и кувырком полетел на землю, неловко приземлившись на правую руку. Митрию показалось, что что-то хрустнуло. Тем не менее побледневший привратник тут же вскочил на ноги и с удвоенной яростью бросился в бой. Бац! Бац! Бац!

Отбив пару ударов и невзначай пропустив один – а ничего бьет привратник, солидно, – Прохор вдруг отчетливо осознал, что правая рука соперника не работает! Правда, тот здорово управлялся и левой, но все же… все же…

Бах, бах, бах!!! – бывший молотобоец тоже не худо бил слева, в чем и имел сомнительное удовольствие убедиться привратник. И все же противник оказался куда более ловким! И знал некоторые финты, которые были неведомы Прохору. Один из таких хитрых закрученных ударов и достиг цели – молотобоец закачал головой и под дикий рев зрителей тяжело опустился на землю.

– Прошенька, Проша! – Ошалевший от всего случившегося Митрий со слезами на глазах бросился к парню. – Что ж ты ввязался-то, что ж ты…

– Ничего, Митька! – внезапно улыбнувшись, подмигнул Прохор. – Зато уж отвел душу. Давно с таким хорошим бойцом не дрался!

– Ваш проигрыш, месье, – подойдя, сообщил трактирщик. – И все же вы замечательно бились. Прошу в корчму.

– А привратник Юбер уже там?

– О, нет. – Хромой Морис улыбнулся. – Юбер никогда не остается – не любит лишних сплетен.

– Жаль, – с искренним сожалением качнул головой Прохор. – Очень жаль. Тогда и мы, пожалуй, пойдем. Верно, Митька?

– Да уж. – Отрок махнул рукой.

Хромой Морис лично проводил их до дверей заведения:

– В следующий раз обязательно приходите. Надолго у нас?

– Скоро уедем, – быстро ответил Митрий. – Совсем скоро. Но если будет время, зайдем.

– Буду рад, – изогнулся в поклоне хозяин корчмы.

Покинув питейное заведение, друзья направились по Большой улице вверх – Прохору захотелось вдруг прогуляться, подышать свежим воздухом – и Митрий это желание понимал.

– Загляните в лавку, месье! – чуть ли не силком затаскивали торговцы. – Самые лучшие распятия! Самые красивые обереги!

– Ах, отстаньте, парни, – за двоих отбивался Митрий. – Мы уже не первый день здесь и все давно купили.

– Давай-ка постоим где-нибудь на башне, – попросил Прохор. – Воздухом подышим, на море полюбуемся.

– Ого! – радостно удивился Митька. – А ты стал большим эстетом, друг мой!

Он произнес эту фразу по-французски, но Прохор вполне уловил смысл и шутя треснул приятеля по шее.

– Вот-вот, – притворно скукожился отрок. – Только и знаешь, как обижать старых друзей.

Улица уже перешла в лестницу, по которой приятели поднялись до открытой площадки меж Малым замком аббатства и Северной башней. Оперлись на каменный парапет и долго смотрели вдаль на окрашенное оранжевым светом заката море, на возвращающиеся в бухту рыбацкие суда с золотисто-красными от солнца парусами, на таких же золотистых чаек, во множестве круживших над пенным прибоем.

– Красиво как! – Прохор подставил лицо налетевшему ветру. – Как говорят французы – tres beao!

– Я всегда подозревал, что ты знаешь французский куда лучше, чем кажется, – усмехнувшись, произнес Митрий.

– Господа, можно вас? – послышался за спиной звонкий голос.

Приятели разом обернулись, с удивлением обнаружив на площадке того самого оборванца, Жано.

– Чего тебе, парень?

Жано огляделся по сторонам и пристально посмотрел на Прохора:

– Господин Юбер очень хотел бы встретиться с вами, месье.