Сотовая бесконечность Вольнов Сергей

Что по-настоящему вызывало досаду – сбои. Иногда восприятие вело себя странно. Её связь с носителями, что отыскивались в непосредственной близости от наблюдаемых, не то чтобы прерывалась… Она искажалась, как будто вмешивался некий посторонний мощный источник, генерирующий свою «волну». Когда такое происходило, всё плыло. Картина мира подрагивала, двоилась, словно некие высшие силы хватали и трясли, трясли её. Помеха не была фатальной, но коробила, раздражала, как сломанный ноготь, цепляющийся за всё что ни попадя.

Бывали минуты, когда необъяснимое наложение настолько застило поле зрения, что связь едва не пропадала. Она даже начала подумывать, что кто-то следит за нею самой. Наблюдение за наблюдателем. Если в реальном мире существует она со своими возможностями, то почему бы где-то ещё не появиться кому-нибудь с уровнем силы, превосходящим многократно?..

Она отогнала эту мысль, и больше не пускала обратно. В таком случае придётся признать, что за ней пристально следят силы, в сущности, божественные, тягаться же с богами – себе дороже. Ей необходимо выполнять задание силы пусть и не высшей, но вполне способной уничтожить её телесное воплощение… Хотя и лестно признавать, что ты удостоилась внимания богов, но лучше об этом даже не думать… Рассудок будет целее.

Думать надо о том, как выполнить. О победе над собственным неумением… До сих пор не научилась она постоянно удерживать отчетливый приём; а шёл уже чуть ли не пятый месяц путешествия по фронтам, позади добрых полтора десятка недель похода. И какого!

Принц и его учитель явно задались целью испытать все «прелести» разнообразных войн. Теперь они коллекционируют их, лихорадочно прыгая по градам, весям и эпохам. По возможности нигде не задерживаются дольше, чем на несколько суток реального времени. Хотя вначале долго сидели в глухом лесу, усиленно тренировались, крепили дух и тело. Совершали ознакомительные вылазки в разные годы первой половины земного двадцать первого века и вновь возвращались в таёжный бункер. Пройдясь по нескольким годам и отработав некий курс базового обучения, старший зачем-то оставил младшего в одиночестве – отправил того служить в армию, называемую Советской. В ней принц и провёл полных три месяца.

Служба в СА произвела ярчайшее, неизгладимое впечатление на Алексея, он даже несколько изменился внешне. В этой огромной, могучей, но полной необъяснимыми контрастами армии наиболее примечательным было явление, называемое «дедовщина». В зависимости от срока, прошедшего с начала службы, солдат приобретал некий статус, не отражённый в официальном уставе, однако имеющий определяющее значение для условий жизни. Чем меньше пробыл юноша в войсках, тем более бесправным существом он считался. Зато солдаты, которым до демобилизации оставалось несколько месяцев, жили вольготно и сытно – за них всё делали те, кто пробыл здесь меньше. «Срочники» служили в этой армии, собственно, первый цикл, второй скорее отдыхали от тягот и ужасов первого. Сегодня ты раб, завтра ты хозяин раба. Некоторые, правда, до второго цикла службы не доживали, хотя военных действий в эту эпоху не велось. Очень странная армия. Чем угодно занимались её солдаты, но чаще всего делами, с подготовкой к войне ничего общего не имеющими. По-настоящему служили в основном офицеры, и только некоторая часть рядовых и сержантов помогала им крепить оборону.

Алекс вместе со всеми новобранцами принёс присягу на верность той стране и «пахал» (именно это слово употребил один из старослужащих, поучавший однажды принца, как рыть яму «отсюда и до обеда») ровно столько, сколько требовали местные традиции. Как положено, без дураков, оттянул всю начальную ступень. Выполнял все требования, как уставные, так и неуставные. Получал пайку унижений и побоев наравне со всеми. В ночь, следующую после обряда перехода на очередную ступень иерархии, он вызвал в ротную курилку (специальное помещение для проведения одиночных схваток и массовых турниров) наиболее жестокого своего обидчика, «дедушку» Чубарова. Потомства у того парня никогда не будет – уровень медицины тысяча девятьсот восьмидесятого года не настолько высок, чтобы восстанавливать раскромсанные сапёрной лопаткой половые органы. Минуту спустя реальная опасность получить аналогичное увечье нависла над самим принцем. Кореша (ближайшие товарищи) ефрейтора ворвались в курилку, полные решимости расправиться с «оборзевшим молодым».

Наставник появился в момент, критический для дальнейшей жизни Алексея. Точнее, за несколько секунд до того, как младший мог фактически жизни лишиться. Избитый кореш Чубарова, ушами которого она подслушивала разговор, по причине резко ухудшившегося состояния здоровья плохо понял сказанное, но суть слов примерно такова: старший сказал, что принцу рановато расставаться с этим светом. И уж всяко героичнее совершить это на какой-нибудь настоящей войне, а не в драке с безмозглыми одноклеточными.

После этого напарники переместились в будущее десятка на полтора циклов, и без всякого отдыха ринулись в самую гущу военных действий, что разразились в гористой местности, называющейся Чечня. Прибыв, за несколько суток они успели повоевать во многих точках, словно торопились побывать во всех местах одновременно.

Ей не показалось, что на ЭТОЙ настоящей войне расставание с жизнью имеет больший смысл, нежели в грязной, вонючей комнате – соприкосновение с разумами людей, участвующих в этой кампании с обеих сторон, было одним сплошным бредом. Пекло, в которое они превратили ещё недавно цветущий край, врезалось в память и рубануло по ней как раскалённый клинок. Будто осколки воспоминаний детства, вычищенные целителями воспоминания, которых у неё больше нет, вдруг воскресли и взметнулись в памяти от огненного удара…

После интенсивной войны в горах объекты наблюдения одним махом проскочили несколько столетий. Они ушли «вниз», в эпохи, когда судьбу воина решал клинок, а не пуля; туда, где личные качества бойцов ценились дороже, чем суммарная огневая мощь подразделения. По сравнению с чеченской мясорубкой поздне– и раннесредневековые войны поначалу выглядели развлекательными прогулками. После танков, давивших гусеницами живых ещё людей, залпов ракетных установок, сметающих целые селения, и противопехотных мин, искалечивших тысячи детей, женщин и стариков, даже сшибки двух конных лав не впечатляли.

С первого взгляда НЕ.

Приглядевшись, вчувствовавшись, и здесь становилось крайне муторно. «В деталях кроется дьявол», гласит одна из здешних максим. Земляне знают, о чём речь.

Именно там, блуждая в ощущениях обитателей мрачных сырых замковых казематов и ветхих крестьянских лачуг, она впервые впала в настоящую истерику. Смерти, смерти, смерти, постоянно окружавшие её последние месяцы, наполнили чашу терпения.

А деваться некуда – рассчитывать она может только на собственную СИЛУ. Благо та не оставляет её… Успокоилась, мысленно взяла себя в руки и отправилась дальше, месить жирную грязь военных дорог и купаться в крови бесчисленных смертей, смертей, смертей…

Тесно соприкоснувшись с неизбывной жестокостью, язвами и суевериями средневековья, напарники, неотступно сопровождаемые тайным приглядом, «взошли» по времени и в качестве рыцарей присоединились к одному из более «цивилизованных» войск. Здесь они подзадержались; похоже, это кратковременное постоянство служило для них своеобразным отдыхом.

В момент восхождения она вдруг ПОТЕРЯЛА их. Ненадолго, быстро отыскала след, но… успела запаниковать. Ещё чуть-чуть – и они бы исчезли бесследно. Ищи их потом по тысячам циклов и миллионам мест… Помеха, полностью сбившая приём, впервые была столь напористой.

Судорожно нащупав разумы бургундских вояк, их новых товарищей по походу, и мысленно «переведя дух», она призналась себе, что пора с этим безобразием что-то делать. Сильные сбои происходят при межвременных и межпространственных переходах, точно. В моменты смены координат, следовательно, корень проблемы кроется где-то здесь. Дьявол…

Отдыхая и отсыпаясь вместе с неразлучными своими напарниками, она мучительно размышляла. Беда в том, что исследовать искажения становится возможным, когда они появляются, но в эти же мгновения все силы уходят на то, чтобы удержаться «на хвосте» у преследуемых…

Ой, вот, вот, опять! Они покидают место-время, и знакомые, уже почти родные «волны» уходят, уходят… Если резко меняющуюся картину мира снова потрясёт толчок такой силы – она может улететь прочь и опрокинуться «вверх тормашками»! Она не успеет отследить, в куда и в когда переместились субъекты!

НЕТ!!!

Мгновенно переполнившись отчаянием, она решилась на крайнюю меру и… вцепилась прямо в ментальную ипостась одного из наблюдаемых. Младшего, конечно…

«Ох-х-х, удержалась! Не отлетела, уф-ф-ф. Осторо-ожненько отлипа-аем. Мысленно возносим хвалу высшим сферам, даровавшим подлинную Силу, подыскиваем подходящего носителя и оглядываемся. Где это мы?»

На радостях краешек сознания даже отвлёкся на постороннюю мысль: «Как пить дать, жутковато выглядели конвульсии МОЕГО тела несколько секунд назад, когда разум едва не сгорел от перенапряжения».

Ага, вот они где, все трое. В парижской таверне. Весёлое местечко, да-а, в самый раз для отдыхающих от ратных подвигов рыцарей…

Как сладко звучит слово «ТРОЕ». Кажется, тело его даже вслух произнесло.

– Капитан! Капитан!..

Педро Эстебан Римейрос недовольно скривился и отставил в сторону бутылку кальвадоса, которую едва успел откупорить. Он узнал приглушённый хлипкой стеной «апартаментов» голос первого помощника. Потом до него донеслись и звуки перебранки.

– Прошу меня простить, леди Эджен! – Он одарил свою перепуганную гостью любезной улыбкой и изобразил шутливый поклон. – Дела!..

За его спиной раздался стук, затем скрипнула дверь.

– Маста капитан!.. – раздался густой бас его личного грума Мабуто М'замбузи. – Там…

– Роннад Адер, – помог ему корсар, пожирая свою «гостью» плотоядным взглядом. – Впусти его.

– Слушаюсь, маста…

Педро стоял спиной к двери и не видел чернокожего великана, преданного ему как собака, но готов был поклясться, что, прежде чем выполнить приказание хозяина, негрет скрестил на груди руки и поклонился.

– Капитан! – раздался молодой голос. – Там!..

– Ну, чего тебе, Роннад? Ты же знаешь, что я занят!

Педро Эстебан Римейрос резко обернулся. Перед ним действительно стоял его старший помощник Рон Адер. Высокий стройный юноша с тонкими, аристократическими чертами лица и длинными, тщательно завитыми локонами цвета гречишного мёда. Отпрыск гранбритского баронского рода, сосланный Торгом Четвёртым на Барабиз за причастность к деятельности какой-то тайной секты. Педро не стал разбираться, в чём конкретно состояла его вина. Роннад оказался дельным морским офицером – этого было достаточно.

Педро Эстебан Римейрос и сам происходил из старинного рода, испанского, загнанным в ряды «джентльменов удачи» исключительно обстоятельствами. Род его, некогда богатый и знаменитый, разорился благодаря деду, Ванилио Эстебану Римейросу, вложившему всё семейное состояние в Индские экспедиции. Экспедиции эти прибыли не принесли никакой, зато потери были столь ощутимы, что Педро Эстебан Римейрос остался нищим после смерти отца – Родрика Эстебана Римейроса. Двадцативосьмилетний викомт, похоронив отца, имел на руках лишь многотысячные долги, от которых и сбежал в Закатный Свет, прихватив всё ценное, что не успел продать покойный отец и чего не успели описать судебные приставы.

Сначала он попытался устроиться на новом месте, однако, имея аристократические привычки и не испытывая склонности к какому бы то ни было труду, быстро промотался и вынужден был податься в ряды «джентльменов удачи».

Вначале простым матросом вкалывал. Позднее, почувствовав вкус к морскому делу, стал боцманом. А через полтора года, после смерти капитана Джаргеддина Однорукого во время боя с Пирнейской эскадрой, корсары выбрали его капитаном фрегата «Делгвелло» – трёхмачтового корабля с мощным, шестидесятипушечным, артиллерийским вооружением, водоизмещением шестьсот пятьдесят тонн, отлично приспособленного для дальних плаваний в открытом море.

С тех пор он присоединил к фрегату ещё и бригант «Фепп» – двухмачтовый корабль водоизмещением около трёхсот тонн, вооружённый двадцатью шестью пушками, – а также взятый на абордаж пирнейский халеан «Энфину» – большое трёхмачтовое судно для перевозки ценных грузов, водоизмещением тысяча четыреста тон, вооружённое почти сотней артиллерийских орудий.

Теперь под его командой состояла пара тысяч сорвиголов, так что тридцатитрёхлетний Педро Эстебан Римейрос вполне мог считаться флибустьерским адмиралом.

Удача неизменно сопутствовала отпрыску фамилии Римейрос. Он всегда терял людей по минимуму, а добычи огребал – по максимуму! Многие собратья по профессии, конечно, завидовали ему и старались навредить чем только можно. Но, казалось, сам Всевидящий хранил Педро Эстебана от поражения! Враги и недоброжелатели неизменно терпели крах, а он – всегда выходил сухим из воды.

Вот и бывший гранбритский аристократ Роннад Йен Адер, принятый им в команду год назад, оказался дельным офицером. Умным и решительным. А то, что он фабрился и душился, как девка, – его личное дело. Главное – на него всегда можно было положиться.

– Капитан, – старший офицер, метнув исполненный огня взгляд на забившуюся в угол комнаты перепуганную девушку, сорвал с головы форменную офицерскую четырёхуголку с пышным плюмажем и изобразил самый светский поклон. – Спешу доложить, что устье бухты блокировано линейным кораблём «Королева Элисабет» и крейсером «Хишманл»!.. Правда, они не рискуют войти в бухту под огнём наших береговых батарей, но я полагаю, что просто ждут подмоги.

– Как так? – не поверил пиратский предводитель, мгновенно теряя к «гостье» всякий интерес. – Откуда они взялись у нашего острова?

– Не могу знать, мой адмирал! – Роннад прижал четырёхуголку к груди, при этом расправляя пышное кружевное жабо. – Должно быть, люди губернатора Джойнассона нас каким-то образом выследили… Хоть я и не представляю, как им это удалось.

– Видите, наглый пират, я же говорила вам, что моё похищение не сойдёт вам с рук! – подала голос сжавшаяся в углу девушка.

Она явно воспрянула духом после доклада лейтенанта. Ещё бы! Захваченный вчера «Феппом», под командованием всё того же Рона Адера, после успешного боя и абордажа, гранбритский фрегат «Миракле» принёс пиратскому адмиралу неожиданный приз. Эджен Камилла Винстен приходилась племянницей губернатору Барабиза.

Правда, сильно пострадавший в деле «Фепп» доставил её на крохотный остров под названием Фортуна, безраздельно принадлежащий Педро Эстебану Римейросу, всего пару часов назад. Роннад не побоялся в сгущающихся сумерках на повреждённом бриганте пройти довольно извилистой протокой, ведущей во внутреннюю бухту острова, тем самым еще раз подтверждая, что адмирал не зря назначил его первым помощником.

Педро завладел этим островком после ожесточённой битвы с делившими его капитанами Мастрильосом Бородой и Баззилем Бритвой, упокой Всевидящий их души! Правда, «Энфину», сильно пострадавший в том сражении, до сих пор латали на верфи, устроенной в гавани, а орудия с него сняли и временно установили на берегу, по обеим сторонам пролива, довольно хитро замаскировав в скалах, стараниями всё того же неоценимого Рона Адера.

Два оставшихся корабля попеременно уходили на охоту и возвращались с добычей. Всё-таки чем-то же надо было заполнять досуг абордажных команд…

Именно залпы береговых батарей, принятые опьянённым небывалым успехом адмиралом Римейросом за отдалённые раскаты приближающейся грозы, одной из многих, столь частых в этих широтах, да незнание извилистого фарватера с весьма своенравным течением, по всей видимости, и остановили превосходящие силы противника у входа в бухту.

Эта отсрочка была весьма кстати. Во время сражения половина экипажа «Феппа» погибла – гранбриты оказали дьявольское сопротивление. Захватить «Миракле» в качестве приза не представилось возможным. К завершению абордажа он сидел в воде едва не по верхнюю палубу. Пираты сняли с фрегата всё, что было можно, включая пленников, и отвалили от обречённого корабля, который затонул на глазах у изрядно поредевшей команды удаляющегося «Феппа»… Роннад довёл еле живой бригант на пиратскую базу, однако притащил за собой «хвост».

Педро в раздражении грохнул кулаком по столу, отчего знатная пленница побледнела, а украшавшие стол бутылки, дорогие блюда и кубки подпрыгнули с многоголосым мелодичным звоном. Гордость коллекции адмирала – массивный золотой кубок, украшенный многочисленными драгоценными каменьями, – упал на пол и покатился в угол комнаты.

– Сир, я…

– Молчи, Рон! – оборвал его Педро. – Ты не виноват! Ты сделал свою работу, и если барабизские псы… Как думаешь, что нас ждёт?

– Я думаю, что либо они попытаются прорваться во внутреннюю бухту под огнём береговых батарей, либо, что более вероятно, если их капитаны не круглые дураки, попытаются высадить десант на шлюпках с целью захвата батарей. Людей у них точно больше, чем у нас. С их стороны это было бы самым логичным ходом.

– Я тоже так думаю! – Педро Эстебан Римейрос в сердцах сорвал с головы шляпу и бросил в угол, где стоял сундук с картами. Вслед за ней полетел пышный, завитый по последней заокеанской моде парик. – А что они могут предпринять ещё?

– Береговой рельеф, благодарение Всевидящему, не позволит высадить массированный десант императорской морской пехоты, – отозвался Роннад. – Поэтому малые десанты мы отобьём силами абордажных команд, рассредоточенных по берегам. В бухту они вряд ли рискнут зайти. Но если они ждут подкрепления…

– И? – подбодрил его адмирал.

– Тогда мы не сможем отразить десант, и они просто задавят нас числом и количеством артиллерийских стволов… – буркнул Роннад.

– А они ждут подкрепления! – не преминула пылко внести свою лепту в сомнения пиратской верхушки леди Эджен. – Даже не сомневайтесь! Мой дядя не оставит…

– Заткнись, сучка! – рявкнул Педро Эстебан Римейрос и метнул в неё попавшийся под руку кубок.

Девушка сжалась в комок, закрыв руками голову. «Снаряд» отскочил от её левого локтя и с мелодичным звоном запрыгал по глинобитному полу.

– Даже если нас окончательно обложат, я ещё успею обесчестить тебя и подарить своим ребятам, чтобы они как следует наигрались с тобой!

Пленница побледнела настолько, что её лицо чуть ли не засветилось в полумраке, едва рассеиваемом свечами в нескольких разномастных подсвечниках.

– Сир! – Рон прижал руку к сердцу. – Каковы будут ваши приказания?

– Мабуто!

Огромный негрет тотчас же возник в проёме двери и поклонился, как всегда, скрестив руки на груди.

– Слушаю и повинуюсь, маета капитан!

– Свяжи леди, – Педро кивнул увенчанным изысканной «пирнейкой» подбородком в сторону племянницы губернатора. – И находись при ней с кинжалом и пистолем. Будь готов убить её по моему приказу или при малейшем признаке нашего поражения.

Прежде чем верный негрет успел степенно поклониться и пробормотать своё неизменное «слушаюсь, маета», Педро Эстебан Римейрос порывисто бросился в угол комнаты, нацепил абордажную саблю, сунул за пояс пару заряженных пистолетов и выскочил за дверь своей новой островной резиденции, значительно уступавшей и размерами, и отделкой былому гнезду клана Римейрос в Толалидо.

Сзади донёсся истерический женский вопль, слегка приглушённый хлипкой дверью, но это адмирала в данный момент беспокоило менее всего. У него имелись дела поважнее, чем истерики изнеженной девицы! Вся его флибустьерская империя, едва начав выстраиваться, грозила обрушиться на своего хозяина.

– Рон! Карту острова!

Лейтенант услужливо протянул ему пергаментный свиток с начертанными на нём контурами береговых линий острова и рельефом. Там же были обозначены промеры глубин, линии обороны и прочие стратегически важные сведения.

Педро, обладавший крутым нравом и склонный, подобно знаменитым властителям Восхода, карать приносящих дурные вести гонцов смертью, в очередной раз обрадовался, что сумел побороть свой вспыльчивый характер.

– Здесь и здесь! – Лейтенант дважды ткнул пальцем в карту, обозначая местоположение вражеских кораблей. – Они прочно запирают бухту, не попадая при этом в сектора обстрела наших береговых батарей.

– Пойдём посмотрим!

Адмирал поправил рукояти заткнутых за пояс пистолетов и решительно отправился в сторону выхода из внутренней бухты.

Путь предстоял долгий и нелёгкий.

Остров Фортуна, именно им, Педро Эстебаном, так и прозванный после того самого сражения с двумя фрегатами менее удачливых конкурентов по корсарскому ремеслу, в плане походил на подкову с крайне извилистым проходом. Все остальные стороны этой «подковы» представляли собой высокие обрывистые берега, чрезвычайно затруднительные для любого штурма. Чем, собственно, остров этот капитану Педро и приглянулся. Выдворив с него конкурентов, он начал осваивать территорию, расширив уже построенный бывшими соперниками док, заодно добавив к имеющимся строениям «дворец», отличавшийся от прочих островных деревянных зданий наличием каменных стен и двумя этажами.

Покинув территорию «дворца», адмирал с лейтенантом по тропе, протоптанной сотнями джентльменов удачи, что до них ходили здесь в дозор, проследовали к внешней оконечности островка. Добравшись до скалы, возвышающейся над устьем пролива, где был оборудован наблюдательный пункт, они впились взглядами в открывшуюся картину.

В бледном свете взошедшего ущербного месяца вражеские корабли, находившиеся на некотором удалении от входа в бухту, лежали на неподвижной глади Атлантики как на ладони.

– Да, при такой позиции они надёжно запирают нас в бухте, – словно продолжая давешний спор, произнёс Педро Эстебан Римейрос, положа обе руки на рукояти пистолетов, заткнутых за пояс крест-накрест. – Что же делать?

– Атаковать? – подал голос Рон Адер. – Сумасшедшая атака…

– Вот именно, сумасшедшая! – перебил его адмирал. – При наших теперешних силах такая атака будет стоить нам жизни. А уж если к ним действительно подоспеет подкрепление…

– Господин капитан! – раздалось из темноты.

Педро вздрогнул. Он инстинктивно выдернул из-за пояса один из пистолетов и направил его в ту сторону, откуда донёсся переполошивший его звук. Щёлкнул взведённый пистольный замок.

– Не стоит реагировать так агрессивно, – спокойно посоветовал голос из темноты. – Мы же, в конце концов, в одной лодке.

– Кто это там?! – Римейрос не опустил пистолет, наоборот, выхватил второй. – Покажись!

– Покажись! – прикрикнул и Адер, хватаясь за рукоять висевшей на богатой перевязи галлской шпаги.

– Я-то покажусь, – не стал противиться голос. – Только и вы не палите почём зря!

– Хорошо! – после секундного размышления решил адмирал. – Выходи, поговорим.

– Адмирал, вы должны меня помнить, – выходя в круг зыбкого света, произнёс крупный седовласый мужчина с длинными, стянутыми на затылке волосами. – Я один из тех, кого ваш «Делгвелло» подобрал два месяца назад в море у Арканарской гряды. Помните?

– Помню! Трое на обломке мачты… Ты из этих?

– Совершенно верно. – Голос мужчины не дрогнул ни на мгновенье. – Я Айван Раусман, главный канонир третьей палубы фрегата «Маллефикус Викктори», в неравной схватке потопленного твоим собратом по ремеслу Даглусом Кенкейдом – Сивым Носом…

– Как же, как же. Помню! – охотно согласился Педро. Он, обладающий феноменальной памятью, не забыл, как два месяца тому назад «Делгвелло» подобрал в море троицу измождённых людей, из последних сил цеплявшихся за обломок грот-мачты. Старший из троих, умерший от ран, как ни колдовал над ним пиратский лекарь, был боцманом на «Маллефикус Викктори». – С тобой были ещё двое. Старик, умерший от ран через два дня после того, как мы вас нашли, и юнец, отличившийся, как я слышал, при взятии «Миракле».

– Твоя память выше всяких похвал, – польстил ему седовласый собеседник. – Так вот, у меня есть предложение.

– Какое ещё предложение? Какое у ТЕБЯ может быть предложение?

Смерив его уничижающим взглядом, Педро Эстебан Римейрос постарался придать своему голосу максимально гневные и презрительные ноты.

– Стратег выискался! Не морочь мне голову всякими глупостями!

– Ну, если возможность одержать победу и удержать за собой остров для тебя всего лишь глупости… Извини, что отнял твоё драгоценное время, адмирал.

Собеседник мгновенно скрылся в темноте.

– СТОЯТЬ!!! – едва до него дошёл смысл речи канонира, завизжал Педро непростительно тонким голоском. – Держите его! Хватайте!

Все пираты, до которых донёсся его призыв, бросились исполнять приказ, но…

Из неохваченного светом факела пространства выметнулась тень, принявшаяся крушить всех вокруг.

Почувствовав захват стальной крепости на своём затылке и холод остро отточенного клинка у горла, адмирал едва прохрипел приказ остановиться.

Совершенно спокойно, как говорят о будничных вещах, типа «рассвело», «похолодало», «дождь пошёл», канонир уверил капитана в том, что не стоит проявлять излишней агрессии.

– Мы же с вами союзники. Послушайте меня! У меня есть план, как нам выпутаться из сложившейся ситуации.

– И как же?

Человек, ещё мгновение назад прижимавший к его горлу лезвие кинжала, молниеносно оказался в поле зрения. Педро Эстебан Римейрос потер овеянное холодом чужого клинка горло: правду говоря, он слегка струхнул, хотя до конца и не поверил, что его могут прирезать на глазах у всех. Тот, кто его едва не убил, стоял на удивление спокойно, если учитывать обстоятельства их беседы. Он потеребил пальцем кончик носа и неожиданно широко улыбнулся. Это притом, что на крик адмирала сбежалось дюжины три пиратов, готовых ради своего предводителя на всё! Несостоявшемуся убийце на вид было лет сорок пять, суровое волевое лицо пересекал длинный белый шрам.

Тут же в круг света вышел третий спасённый член экипажа «Маллефикус Викктори» – улыбчивый парень лет двадцати с небольшим. Высокий, широкоплечий, с превосходно развитой мускулатурой и уверенным взглядом серо-стальных глаз со странным именем Алекс Йей. Чем-то он напоминал Педро однажды виденного им диковинного пятнистого зверя «ягуара». Молодой Алекс Йей, как и тот зверь, был полон энергии разрушения. И энергия эта, так хорошо знакомая Педро, светилась сейчас в его глазах, хотя на губах играла улыбка.

– Мы с Алексом сможем прикрепить к бортам обоих кораблей по пороховой бомбе. И потребуется нам для этого не больше пары часов. Вопрос только в том, сколько вам надо времени на их изготовление.

– Пороховые бомбы? – призадумался адмирал, позабыв о недавнем позоре и, хоть и недолгом, бессилии. Он просто ненавидел подобное состояние и ещё отомстит этому дерзкому… Но сейчас важнее другое.

– Пороховые бомбы?.. – раздумчиво повторил вожак пиратов. – Как они должны быть устроены?

– Бочонки фунтов по сорок пороху, желательно, просмоленные…

– И по два фута огнепроводного шнура, – встрял Алекс Йей.

– Ладно! Это мы вам предоставить сможем, – Педро Эстебан перешёл на сугубо деловой тон. В конце-то концов, никуда эти двое наглецов от него не денутся! – Но какая от этого польза?

– А самая прямая! – хмыкнул старший из нахальной двоицы. – Взрывы мощных зарядов на уровне ватерлинии создадут пробоины в бортах кораблей противника, что, само собой, снизит их плавучесть, а заодно и боевые возможности…

– Ну и что это нам даст?! – нетерпеливо перебил его Педро.

– А то и даст, – встрял в разговор молодой, – что они тонуть начнут, и им будет не до нашей атаки!

– Какой ещё «нашей атаки»? – подал голос совершенно очумевший от всего происшедшего Рон Адер. – Ты что несёшь?

– Так в том-то и дело, что после взрыва экипажи будут заняты заделкой пробоин, а мы в это время их и атакуем!

– Хм-м… – Адмирал наморщил лоб и потёр рукой подбородок. – А это может сработать… Но вашу лодку обязательно заметят с кораблей.

– А кто говорил о лодке? – приподнял бровь младший.

– Но как же вы собираетесь доставить к кораблям свои бомбы? – вырвалось у Рона Адера.

– Это уж наша забота, барон, – слегка поклонился ему Айван Раусман с кривой ухмылкой, от которой правая рука бывшего аристократа сама легла на эфес шпаги.

– Остынь, Роннад!

Пальцы Пабло Эстебана Римейроса сжали локоть лейтенанта не хуже пыточных тисков.

– Дай им всё, что потребуется! Это хоть какой-то шанс!

Роннад успел хорошо изучить своего патрона. И его голос сказал ему многое, очень многое…

– Хорошо, сир!

Адер прижал к груди четырёхуголку и слегка поклонился.

– А я тем временем подготовлю «Делгвелло» и «Фепп» к атаке.

Барон водрузил на место головной убор.

– Пойдёмте! – бросил он странной парочке и направился в сторону посёлка пиратов. Айван и Алекс последовали за ним.

Адмирал проводил их долгим задумчивым взглядом.

– Марсел, – лениво бросил он в темноту.

Замеченный им ранее, ещё во время поимки бунтарей, Марсел Воллас, с которым пиратский вожак познакомился ещё будучи матросом, заслужил его безоговорочное доверие.

– Я здесь, мой адмирал!

Старый одноглазый корсар возник перед своим предводителем.

– Подбери пару-тройку надёжных ребят, – тяжеловесно обронил Педро Эстебан. – Пусть присматривают за этими выскочками.

– Конечно, дон Римейрос! – кивнул Марсел. – У меня есть надёжные люди.

– А когда они закончат… Преуспеют или нет, не важно… – лицо адмирала исказила хищная гримаса. – Скрутить и доставить ко мне. Я найду, о чём с ними поговорить, даже если это будет мой последний час.

Педро решительно скрылся в темноте. Ему было чем заняться! Следующие полчаса он метался как загнанный зверь, отдавая приказы и, положа руку на сердце, готовясь подороже продать свою жизнь, ибо безумный план дерзких чужаков доверия у него не вызывал.

Когда криками, пинками и тумаками он согнал на «Фепп» и «Делгвелло» всех, кроме канониров и прислуги тайных береговых батарей, а также тех, кто выполнял специальные поручения, на мостик фрегата влетел Рон Адер.

– Ну? – хмуро бросил адмирал своему помощнику.

– Всё сделал, сир! – отдал честь запыхавшийся барон. – Они взяли всё, что нужно, и отплыли. – Роннад явно сделал над собой усилие и продолжил: – Велели передать, чтобы корабли были наготове за четвёртым поворотом и атаковали, как только прогремят взрывы.

– Хорошо, Рон! Я позаботился о том, чтобы они получили по заслугам. – Адмирал хищно ухмыльнулся. – Принимай команду над «Феппом». Воинам достойно умирать в бою, а не в мышеловке, как лиса в норе, когда крестьяне обложат её хворостом.

Роннад Адер отдал честь и бросился исполнять приказание своего адмирала.

Фрегат и бригант, перегруженные людьми, направились к выходу из бухты.

Через некоторое время действительно прогремели два мощных взрыва, раскатившиеся гулким эхом.

Пираты ринулись в атаку на покосившиеся на водной глади гранбритские корабли.

Бой был жарким! Души многих исправных воинов унеслись на небеса. А может, и в преисподнюю. Кто знает?..

Так или иначе, победили корсары. «Королеву» пустили на дно, а изрядно потрёпанный крейсер ухитрились дотащить до верфи. В общем, полная победа!

Вот только ни Марсело Волласа с его людьми, ни Мабуто М'замбузи, ни леди Эджен Камиллу Винстен, ни Айвана с Алексом Йеем после сражения так и не нашли. Все они исчезли с острова, будто в воду канули. Или по воздуху улетели, как птицы…

Она не могла нарадоваться. Контакт с носителями-парижанами установился чёткий на удивление, ни малейших помех и дрожаний, никаких досадных искажений. Неужели её подсознание в неуловимо краткий миг сбоя всё-таки сумело отыскать логово дьявола и распознать необходимую деталь?

Это подарок самой себе. Бесценный. Осталось выудить из памяти нужную запись, разложить всё по полочкам, разобраться, в чём загвоздка, и не повторять ошибку.

Кстати, пора отчитываться. Госпожа заждалась. Время доклада…

Как жаль, что для этого приходится уделять реальности Локоса несколько больше внимания. Даже кратковременный возврат большей части сознания в телесную оболочку изрядно отвлекает. Необходимо потренироваться отдавать рапорты машинально, почти не отвлекаясь от выполнения задания.

– Господи Иисусе! Ну откуда взялся этот идиот?..

Жан-Жак д'Марселл прислонился спиной к ледяной каменной стене, пытаясь отдышаться.

– Святая Дева! И за что мне это? Дьявол его побери, деревенщину несчастного!.. Как он там себя назвал? Алекс де Сэбри, кажется?..

Жан-Жак опасливо выглянул за угол, но преследователей так и не обнаружил. Это было хорошо, чрезвычайно хорошо!..

Заварушка, далеко не единственная в его жизни, произошла в «Короле Анри» – заведении Максимуса Файнери. Жан-Жак не впервые заседал в этом кабачке. И не раз возникали поводы для драки. Но всегда он с друзьями одерживал победу.

А вот теперь…

Жан-Жак, потомок баронской фамилии Виту, пользовался в этом кабачке некоей… любовью, что ли? Не говоря уж о кредите. Ему прощалось многое, очень многое!

Так или иначе, но то, чего потребовал от девушки Элоиз де Лойн, было вполне достижимо. В конце-то концов!.. Все официантки в «Короле» давно знали повадки и самого Жан-Жака, и его приятелей-собутыльников. Они всегда встречали их поползновения вполне благосклонно. А эта дурочка раскричалась! Новенькая…

Кто же знал, что…

Жан-Жак д'Марселл, пользовавшийся популярностью среди народа, всегда очень тщательно, внимательно выбирал собутыльников. За безмятежной внешностью богатого молодого повесы, дуэлянта, игрока и охотника за хорошенькими белошвейками скрывался тайный порученец всемогущего Жана-Армана Плюсси де Ришелье. Кардинал пользовался услугами барона д'Марселла нечасто. Он не поручал мелкие дела таким редким специалистам, как Жан-Жак. Он их ценил! Барон, хотя о его второй жизни знали не более трёх-четырёх человек, кроме него самого и кардинала, привык мнить себя всемогущим и безнаказанным.

Откровенно говоря, спутники его обычно представляли собой по настоящему отчаянных сорвиголов Парижа! Обедневшие мелкие дворяне и шустряки из плебеев. Все лихо владели шпагами. Если и не шпагами, то по крайней мере ножами, дубинками и пистолетами.

Жан-Жак д'Марселл, барон де Виту, красавец и задира, тонкий и острый на язык, как и его шпага, впервые в своей двадцативосьмилетней жизни, наполненной скачками, драками, кабаками и девками, был так напуган. Барон частенько задирал незнакомых людей, и, как правило, всегда одерживал победу. Если не искусством, так числом.

Но сегодня…

Сегодня он собрался с друзьями в кабачке старого Файнери на улице Феру, чтобы отметить свой день рождения. Были только самые близкие друзья. Элоиз де Лойн, виконт де Гройг, забияка и пьяница. Его отец ухитрился настрогать шестерых крепких парней-погодков, и Элоиз был самым младшим из братьев. Виктор ле Манж, граф де Босси, – черноволосый красавец двадцати пяти лет, богатый бездельник, посвятивший себя прожиганию жизни любыми доступными способами. Парис-Луи де Жаневер, обедневший дворянин из Прованса. Злая судьба выгнала его из разорённого фламандскими банкирами родового гнезда. Был и рыжий Пол Мак-Дугал, уроженец далёкой Шотландии, не так давно сменивший свою варварскую юбку на нормальную одежду, подобающую мужчине и дворянину. Правда, он так и не отказался от своего тяжёлого грубого палаша. Была ещё парочка колоритных типов. Антуан Паррой – известный головорез с юга Франции – и одноглазый Дэнис Микош – картёжный шулер и мастер гарроты, петли-удавки.

И когда Элоиз прихватил новую служанку… Ну и что такого?! Ну и повалили её на стол и задрали ей подол… И что такого-то? Кричала, потому что дура! Дело-то житейское! Разве только если девственница… Но и тогда кричать нечего. Тем более что все остальные посетители «Короля» почти не обратили на её вопли внимания. Так, глянули в сторону источника шума и равнодушно отвернулись.

Все, кроме молодого хлыща, ужинавшего в компании с мужчиной вдвое старше него. Одеты как путешествующие дворяне. Оба при шпагах. Младший грубо растолкал гогочущих собутыльников, сгрудившихся вокруг стола с визжащей в центре него шлюшкой и потребовал «немедленно отпустить девушку и принести ей подобающие извинения».

Подобное поведение вызвало вполне естественную реакцию – всеобщий хохот.

Однако незнакомцу их искренний смех пришёлся не по душе. Он тут же своротил челюсть Виктору затянутой в чёрную перчатку рукой, потом движением локтя – бородатую челюсть Мак-Дугала, и ударил ногой в живот Париса-Луи…

– Вы мне ответите, господа! – Этот сумасшедший обнажил шпагу и приставил остриё к горлу Элоиза. – А ты умрёшь первым! – Это уже было обращено к потянувшемуся за кинжалом де Гройгу. – Если у вас хватит смелости не только на то, чтобы задирать подолы девицам, то вы сейчас выйдете на улицу и сразитесь со мной.

– Если же нет?.. – приподнял бровь Жан-Жак, кладя ладонь на эфес шпаги.

– Тогда я начну убивать вас прямо з-здесь, – прошипел молодой нахал. – Итак?..

Жан-Жак окинул своих спутников мимолётным взглядом. Мак-Дугал уже поднимался с пола, таща из ножен свой палаш, Антуан выхватил из-под камзола кинжал, а Дэнис вытряхнул из рукава удавку. Может, они и успеют убить этого выскочку, но Элоиз однозначно обречён! Острие шпаги проткнуло кожу на шее виконта, по шее побежала красная струйка.

– Хорошо же, сударь! Извольте! – произнёс Жан-Жак с кривой ухмылкой, делая своим людям знак не двигаться. Он надеялся, что на улице они легко расправятся с никому не известным безумцем. – Только знаете ли вы, юноша, с кем именно вам не повезло связаться?

– Судя по поступкам, с шайкой негодяев! – с великолепным презрением бросил в ответ тот, согнав с лица барона улыбку. – Если вы стоите тех шпаг, что носите, – выходите на улицу!

– Спокойно, Поль! – Жан-Жак схватил горца за вооружённую палашом руку. – Если этому сопляку не терпится умереть, мы ему в этом поможем. А потом вернёмся и закончим с этой козочкой. Не уходи далеко, милая!

Перепуганная служаночка, сжавшаяся за спиной неожиданного спасителя, порскнула вон из зала под громкий гогот уже пришедших в себя соратников. Жан-Жак, чувствуя на себе взгляды всех посетителей заведения, спокойно допил своё вино.

– Хозяин! Ещё вина! Мы сейчас вернёмся!..

Вместе с приятелями он неторопливо направился к выходу. Барон планировал атаковать противника на выходе, сразу всей компанией.

Однако Элоиз, надо признать, отлично владевший шпагой, решил разделаться с выскочкой самостоятельно. Внезапным, стремительным нападением. Резко развернувшись, он бросился на молодого забияку, находившегося от него в трёх шагах, со шпагой в правой руке и кинжалом в левой.

Атака виконта оказалась полной неожиданностью для его друзей. Но не для самого атакованного. Юноша ловко уклонился вправо и одним точным выпадом уложил бедного Элоиза на месте. Два дюйма стали, пронзив сердце, вышли из спины виконта, и тот рухнул, издав напоследок сдавленный стон.

По притихшему залу пронёсся ропот потрясённых зрителей. Приятели же покойного виконта де Гройга дружно обнажили оружие и бросились на убийцу.

Однако тот оказался просто дьяволом! Крутясь как волчок, он ловко отражал все выпады. Жан-Жак, участник сотен стычек, драк и потасовок, никогда ещё такого не видел!

Вот здоровяк Мак-Дугал, перекувырнувшись в воздухе, рухнул всей тушей на ближайший стол, разнеся его в щепки. Шевалье де Жаневер, схлопотав удар сапогом в лицо, растянулся между столами. Антуан Паррой почти достал молокососа своим кинжалом, когда его шею пробил прилетевший из зала стилет – это вступил в бой седой приятель мальчишки…

Дело в том, что, кроме собравшихся за столом Жан-Жака, – в зале находилось достаточно приятелей и знакомцев барона. Как только они пришли в себя, преодолев оторопь от разворачивающегося перед их глазами небывалого действа, тут же бросились на выручку барону. Заблестели в тусклом свете свечей многочисленные клинки, кто-то даже пальнул из пистолета…

В общем, воцарились полный хаос и неразбериха.

Нападающие, невзирая на численное превосходство, только мешали друг другу, одновременно атакуя двоих защищавшихся незнакомцев. Причём защищались они очень эффективно! Каждый нанесённый ими удар достигал цели, и ряды нападавших стремительно редели.

Сам барон де Виго, не спешивший ввязываться в драку, глядя широко распахнутыми глазами на разыгравшуюся перед его взором кровавую драму, благоразумно предпочёл скрыться. Как можно быстрее и как можно дальше.

Погони не было. Это хорошо, чрезвычайно хорошо!..

Он – лучший в Париже убийца, а вовсе не солдат. Глупо подставляться под уколы шпаг – его удел иной. Он САМ их наносит, коварно, исподтишка.