...И паровоз навстречу! Панарин Сергей
Доцландский генералитет растерялся. В планах Черного королевства столь ранней весны не значилось. Потепление расценивалось как временная трудность, вояки ждали возвращения морозов. Иначе танки увязли бы в смеси грязи и рыхлого снега. С учетом опоздания (надо же было заправить энергоблохи!) каждый день простоя отдалял командиров от сроков, установленных Дункельонкелем.
Черный колдун был жестким руководителем. Запланировав раз, он не терпел отклонений и карал самым строжайшим образом. В первый теплый день из столицы не приходило никаких директив. Командиры роптали, а Адольф, имевший прямую связь с Вождем и Учителем, хранил хмурое молчание.
Он-то знал: Дункельонкель занят восстановлением магической подпитки дворца и заводов. Кроме того, хозяин вызверился на громилу помощника, обвинив его: «Ты недоглядел за Четырьмя всадниками!»
Владыка Доцланда быстро выяснил: в камерах побывали именно они. Пропали их дети. Вероятно, четверка захватила и Всезнайгеля. Тогда кто разрушил магические потоки? Всю ночь и последующий день возле Великого Разлома и в замке Дункельонкеля усиленно искали шпионов.
Четыре всадника отбились от преследователей и запутали следы, скрывшись в подземных лабиринтах. Вождь выставил по дозору у всех известных выходов. А бывшие наемные убийцы не спешили выбираться из катакомб. Они предусмотрительно взяли с собой трехсуточный запас еды и питья.
Дункельонкель был чудовищно собой недоволен. Миссия с Молотом провалилась. Партию, разыгранную вокруг артефакта, не удалось свести даже к ничьей. И этот Николас Могучий… Теперь темный колдун убедился воочию, что нескладный долговязый паренек ой как не прост. Совершенно точно, промедли Вождь с бегством – и не отбился бы. Ворожба, с которой столкнулся Дункельонкель, не походила ни на одну известную ему технику. Барон явно не прилагал абсолютно никаких усилий, а ведь сумел привлечь ужасные для человека силы!
Было чертовски некогда, но, отодвинув дела, колдун сел и тщательно проанализировал то, что открылось ему в северной цитадели. Никто не способен управлять такими энергиями. А Николас – ухитрился. Самое ужасное, в момент атаки он собирал ее из окружающего пространства. Опытный чародей Дункельонкель чувствовал, как его собственный запас магии уменьшился при приближении проклятого иномирца. Это было похоже на нехватку воздуха: заклинания либо ослаблялись, либо вообще рассыпались.
Черный колдун и сам умел втягивать энергию, но по сравнению с бароном в этом фокусе он был просто слабак.
«Что-то новенькое. Что-то опасное, – крутилось на уме у Вождя. – Срочно требуется противовес. Да, у меня есть Великий Разлом. Здесь я смогу черпать энергию для своих заклинаний. Биться с выскочкой Николасом придется здесь. Иначе – проиграю».
В голове Дункельонкеля начали вызревать планы. Требовалось заманить барона в сердце Доцланда. Вождь и Учитель не представлял, как он это сделает.
– Хорошо, позже, – прошептал колдун и заставил себя вернуться к более насущным проблемам.
Тронув амулет, он вызвал Адольфа.
– Да, Учитель, – послышался ответ.
– Мальчик мой, пришла пора операции «Разрыв». Как только выйдете на позиции, действуй.
– Будет исполнено.
Дункельонкель покинул трон и зашагал к выходу. Предстояло восстановить магическое питание. На душе черного колдуна было пакостно. Слишком много щелчков по носу он получил.
Барон Николас, напротив, чувствовал себя вольготно.
Если бы Коля Лавочкин был бабником и сластолюбцем, то он мгновенно сошел бы с ума, увидев обитательниц замка ведьм. Хранительницы были все как на подбор красивыми и юными.
Восточная башня оказалась обжитой не в пример остальным. Здесь была удобная, хоть и простая, мебель, ковры и куча разных мелочей, отличающих женское обиталище. Еще тут было тепло. В общем, если не зацикливаться на высоченных потолках и огромных площадях комнат, у ведьмочек получилось уютное гнездышко.
Солдат положил Молот в прихожей. Фрау Грюне провела гостя на кухню, усадила к очагу.
– Побудь здесь, рыцарь, – церемонно сказала она.
– Тебе надо припудрить носик? – схохмил рядовой.
Его не поняли. Да он уже привык.
Лавочкина оставили в одиночестве. Разумеется, несколько колдуний тайком подглядывали за ним, но были слишком далеко, чтобы завести с ними знакомство. От очага растекались соблазнительные ароматы: на вертелах жарились толстые куриные тушки. У парня потекли слюнки. Вспомнилась незамысловатая гастрономическая песенка-пародия:
- О чем поет в духовке птица?
- О том, что вот он – хеппи-энд.
- О том, что надоела пицца,
- А значит, птица на обед.
- Я твой палач, я твой убийца,
- Сгубивший молодость твою,
- Но я совсем не кровопийца.
- Шкварчи, я песню допою!..
«Блин, в кои-то веки запел по-русски, а нате вам – хеппи-энды повылазили», – подумал Коля.
Вернулась Грюне. Позвала на ужин. Вместе с Лавочкиным за длинный стол сел десяток ведьм. Хранительницы не сводили глаз с парня, отчего он поначалу сильно стеснялся, а потом голод взял свое, и солдат перестал смущаться.
Было приятно: столько юных красавиц… И он в центре внимания… В голову невольно пришли мысли эротического содержания.
Ведьмы тут же захихикали. Коля покраснел.
«Елки-ковырялки, они же читают мысли!» – спохватился рядовой.
Хранительницы рассмеялись в голос.
Впрочем, хозяйки проявили такт. Быстро закончив трапезу, одна за другой девушки упорхнули из-за стола. Остались лишь Лавочкин и Грюне.
– Как же вы друг друга терпите, если, что ни подумай, все услышат? – спросил парень.
– Умеем закрываться. Ты, кстати, тоже закрылся.
– В смысле?
– Издеваешься? Ты же сам скрыл мысли после того, как опростоволосился.
– Но я… не умею.
– Значит, Знамя.
Солдат поблагодарил полковую реликвию.
– Теперь – спать, – скомандовала хранительница. – В простом смысле этого слова.
Спозаранку Грюне и рядовой стартовали на запад. Предстоял длительный пятисуточный путь. Дул сильный боковой ветер, и ведьма хмурилась: на борьбу с ним придется тратить силы. Теплые порывы сбивали ковер-самолет с курса.
Лавочкин последний раз посмотрел на замок ведьм.
– Прямо как наша Россия, – сказал солдат. – Такая же огромная, красивая, но холодная, необустроенная, и черт ее знает, зачем она вообще. И самое интересное, от нее непостижимым образом все зависит! – Потом пораскинул мозгами и добавил: – А еще все на бабах держится.
Ковер-самолет нес пассажиров, у одного из которых на плече покоился карикатурно огромный молот. Невольный зритель решил бы, что сходит с ума, но, к счастью, в тундре мало зрителей.
Дорога была неблизкая, и Коля Лавочкин попросил фрау Грюне закончить историю Дункельонкеля и его сестры.
Хранительница была не против продолжить прерванный в замке рассказ. Солдат узнал все, что поведала Гретель хранительницам.
Будущий повелитель Доцланда покинул пряничный домик и отправился в скитания.
Темный пузырек на шее превратил Гензеля в очень плохого мальчика. Паренек ставил цели и достигал их самыми подлыми и вероломными способами. Поучившись у нескольких далеко не слабых магов, он лишал их способностей, обкрадывал и перекочевывал в другой город.
Он зациклился на видениях из зеркала. Сначала он помнил каждую деталь чудесных машин, потом почувствовал, что подробности стираются. Юный колдун раздобыл бумагу и исступленно рисовал, рисовал танки, самолеты и паровозы, но он был лишен таланта художника. Гензель злился, рвал листы, снова хватался за уголь. Не выходило.
Тогда паренек нашел настоящего рисовальщика. Пообещав ему денег, Гензель напрямую вкачал в сознание художника образы. Мастер сделал сотню точнейших эскизов. Рисовальщик искренне счел заказчика сумасшедшим и в общем-то не сильно ошибся. Когда чародей получил все, что хотел, он умертвил художника. О тайне замечательного мира никто не должен был узнать.
Через несколько лет Гензель снял амулет, обнаружил и сумел разрушить эльфийские заклинания, которые изменяли сознание хозяина. К этому времени парень восполнил многие пробелы в магическом образовании. Мальчик был классическим самоучкой: читал то, что считал нужным, не обращал внимания на догматы, мыслил нетрадиционно и на все имел совершенно оригинальное мнение.
Влияние амулета оказалось слишком сильным, чтобы колдун одумался после того, как снял коварную вещицу. Наоборот, взгляды Гензеля стали трезвей, ум рациональней, а желания никуда не делись.
Он смеялся над коллегами-чародеями, считая их трусами, дрожащими перед вшивенькой бумажкой – древним обещанием магов не бороться за власть. Отлучение волшебников от царствования объяснялось необходимостью сохранять равновесие. Гензель полагал эту причину полным бредом, выдуманным Зингершухером для защиты простого, не имеющего магических способностей люда.
Юноша чувствовал, как настороженно относятся к волшебникам в Вальденрайхе, Наменлосе, Труппенплаце. В Дриттенкенихрайхе и Дробенланде чародеев и вовсе преследовали. Гензелем завладела идея того, что магия есть норма, а неумение ворожить – уродство, недостаток. Здесь сказалось чтение запретных трудов черных колдунов.
Закинув удочки, волшебник убедился: среди магов есть недовольные. У Гензеля родился маниакально четкий план завоевания и переделки мира. Если бы в нашем мире составляли такие подробные бизнес-проекты, каким был жизненный план юного чародея, мы бы давно жили при коммунизме.
К тридцати годам Гензель закончил самообразование и стал одним из самых умелых колдунов. К восьмидесяти он решил проблему старения, фактически остановив его. Не обошлось без легкого шпионажа: кое-что волшебник подглядел у братьев Всезнайгелей. Они были моложе, но талантливее. Правда, им не хватало цели, а у Гензеля – была.
Параллельно он работал над воплощением драгоценных эскизов в настоящие, работающие образцы. Искал самых одаренных ремесленников и магов, делал заказы, после исполнения которых работники исчезали. Тогда и возникло знаменитое прозвище.
В народе судачили, дескать, за искусными ремесленниками и волшебниками приходит сам нечистый. Этакий темный дядюшка. Дункельонкель.
Гензель с удовольствием подслушивал сплетни, сидя в трактире или гуляя по базару. Иногда он сочинял ужасные истории и рассказывал. Создавалась репутация.
Когда Вальденрайх и Наменлос бились с великанами, Дункельонкель наблюдал со стороны. Никто в королевствах так и не узнал, что война началась не без помощи Гензеля.
Он собрал первый маленький механизм и задумался, как его заставить работать. Прозорливый ум нашел решение. Вокруг полно дармовой магической энергии. Оставалось изобрести способ заставить ее двигать маленький поезд. И Дункельонкель справился. Технический склад ума, не иначе. Волшебник мог катать поезд, применяя магию. Значит, нужно было найти способ ворожить без чародея. Гензелю пригрезился энергоблох.
Колдун постоянно искал и склонял на свою сторону чародеев и ведьм. Цукеркопф усовершенствовал капсулы, сберегающие магический заряд. Знакомство с Улькхемикером родило идею армии гомункулусов. Громила Адольф незаметно для себя натолкнул Дункельонкеля на аферу с гномами. Как-то раз преданный ученик рассказал учителю о доверчивости маленьких бородачей. Осталось лишь поискать хорошую легенду и устроить на ней грандиозную спекуляцию. Возник проект под грифом «Белоснежка».
Одновременно черный ведун занимался поисками магических артефактов, сколачивал темные ордена в Вальденрайхе и Зингершухерштадте.
Дункельонкель то возникал на публике, то уходил в тень, устраивая мистификации. Он успел побывать даже придворным колдуном Вальденрайха, когда Тилль Всезнайгель взял отпуск. Эта отлучка вылилась в восстание местного черного ордена. Зингершухерштадские соратники украли из священного хранилища Барабан Власти. Братьям Всезнайгелям удалось одолеть вальденрайхских смутьянов, и Дункельонкель легко переключился на запасной план: захватил Зингершухерштадт.
Остальное Лавочкин уже знал.
– А что же с Гретель? – спросил он у Грюне.
– Конечно, она получила жесточайший удар, – вздохнула ведьма. – Но ей повезло. Верховные хранительницы получили знамение: увидели Гретель. Проклятой девушке предрекалась важная роль в судьбе нашего мира. Так Гретель попала в замок, где раскрылись ее способности. Ей не требовался век вязания, она научилась терпению, когда потеряла молодость и смогла жить с этой потерей. Примерно полвека назад Гретель вернулась в Зачарованный лес, где осуществила так называемое допустимое воздействие на судьбу. Нам запрещено влиять на открывшееся нам будущее, но есть маленькие исключения. Вот по решению нашего схода она и покинула замок, чтобы немного помочь противникам Дункельонкеля…
Войска оставили столицу Наменлоса ночью.
Король Томас отправил сына и невестку в Вальденрайх еще днем, а сам покинул город последним. Ехали верхом. Отряд стражи прикрывал тыл. Палваныч и Хельга были рядом с монархом.
– Не могу поверить, что я решился на столь низкий поступок, – сказал он прапорщику Дубовых. – Это все вы, Пауль.
– Не горюй, величие. Сам понимаешь, лучше спасти армию.
Бесфамиллюр встряхнулся:
– Соединим силы с Герхардом. Альбрехт прислал письмо. Он тоже двинулся к месту сбора. Спору нет, войска накопим внушительные. Но я не представляю, как мы одержим верх над железными монстрами Дункельонкеля.
Хельга Страхолюдлих уверенно произнесла:
– Тилль Всезнайгель знает их слабое место. Он рассказал мне прелюбопытные вещи.
– Кроме обозначенного колдуна мы имеем серьезный боевой козырь в лице рядового… то есть барона, Николаса, – добавил Палваныч. – Он доставит какой-то там молоток.
– Молот Ведьм, – уточнила Хельга.
– Ай, увольте, – отмахнулся Томас. – Молот Ведьм – это сказки.
Прапорщик шумно выдохнул. Графиня покачала головой:
– Я сама думала, что Молот – выдумка. Выяснилось: нет… А еще мы продолжаем подслушивать разговоры Дункельонкеля.
– Звучит весомо, – проговорил Бесфамиллюр. – Только я собственными глазами видел, как Барабан Власти оказался бессилен перед треклятыми железяками. Потому и не разделяю вашего задора.
Томас не был пессимистом. Он, по своему обыкновению, готовился к худшему.
Дальше скакали молча, пряча лица от встречного ветра. Теплый-то он теплый, а все равно неприятно.
Как бы ни сомневался в правильности своих действий король Наменлоса, захватчики не заметили маневра наменлосского войска. Армия Доцланда почти не тратилась на разведку, потому что всю информацию можно было получить из зеленого кристалла. После диверсии Всезнайгелей штаб «ослеп». Заминка с заправкой танков и необычайно резкое потепление замедлили продвижение войск.
Враг узнал об уходе армии Наменлоса лишь через двое суток.
Таким образом, Доцланд потерял время, во время которого произошло соединение союзных сил.
Глава 30.
Сила в единстве, или Главный козырь Дункельонкеля
Стольноштадт провожал армию.
Несколько дней на улицах висели плакаты «Поддержим наших!», «Вальденрайх чемпион!» и прочие, еще более идиотские. Все здоровые мужчины собирались в поход. Король Генрих назначил из числа рыцарей офицеров, обязал их сформировать полки. Хельмут Шпикунднюхель отчитался о том, что подготовлено пять сотен отличных солдат. Особый полк также был в полном порядке. Новым бойцам выдавались амулеты, поглощающие ворожбу. С необыкновенным тщанием королевские помощники подошли к проблеме снабжения военной кампании. Купцы и знать жертвовали крупные суммы на провиант, обозы собирались в считаные часы. Это была эпоха неслыханной щедрости.
Газетчик Дрюкерай не смог восстановить типографию, зато нанял десяток писарей. Они переписывали его листовки, в которых он призывал горожан собраться на концерт, посвященный проводам доблестной армии.
«И мы, простые граждане Вальденрайха, смеем надеяться, что в этом грандиозном действе примут участие не только наши таланты, но и несравненный Филипп Кирхофф, гость из Дриттенкенихрайха, – писал Дрюкерай. – С еще большим чаяньем мы ждем его величество Генриха. Народ достоин того, чтобы его благословил на бой сам король».
Идея журналиста всем пришлась по душе, и в рекордные сроки у подножия одного из холмов возвели сцену. Концерт решили провести накануне отправления армии. На склоне расположились зрители. Кроме простолюдинов присутствовали знатнейшие вельможи. Пожаловали граф Шроттмахер с супругой Занной. Прибыл и король. Его усадили в специальной ложе, окружив плотным кольцом охраны.
В два часа заиграл оркестр, и действо началось. Цирковые акробаты поражали зрителей ловкими трюками, лучшие певцы королевства исполняли патриотические песни, шуты развлекли публику коротенькой постановкой «Николас и Дункельонкель». Долговязый актер с красным флагом в руках противостоял злобному карлику. Пародийный Дункельонкель пытался делать Николасу всякие пакости, но герой успешно выкручивался, затем раздобыл барабан и стал выбивать дробь. Врагу сделалось плохо, и он скончался в гротескных муках.
Актеры ужасно переигрывали, представление было примитивнейшим, но людям понравилось.
Наконец на сцену вышел Дрюкерай.
– Друзья! – обратился он к зрителям. – С нами Филипп Кирхофф. Это король дриттенкенихрайхской сцены, светоч современной музыки и просто хороший парень. Встречайте!
Филипп сделал выводы из провального выступления перед местной публикой. Он не стал наряжаться павлином, выбрал сдержанные цвета и скромный фасон.
Сегодня ему не нужно было разводить руки в стороны. Публика сама искупала его в овациях. Пикельбургский соловей буквально разомлел.
– Спасибо, Стольноштадт!
– Ура!!! – ответили зрители.
Перед походом людей радовало любое представление.
За спиной Кирхоффа замаячил лютнист в зеленой шляпе. Филипп кивнул, Ларс заиграл. Голос певца в этот день был чист и трогателен.
- Золотится роза чайная,
- Как цветочек аленький.
- Ни за что не променяю
- Нос большой на маленький.
- Ух! Ах!
- Ты не слышишь меня.
- Я не слышу тебя.
- Бя-бя-бя, ня-ня-ня,
- Ня-ня-ня, бя-бя-бя!
И еще десять куплетов. Такой несусветной чуши вальденрайхские граждане еще не слыхивали, но на общем подъеме приняли песню на ура.
В суматохе Ларс сунул руку за пазуху и извлек красный кристалл величиной с виноградину. Лютнист запустил камень в сторону короля Генриха. Расстояние было нешуточным, метров пятьдесят, докинуть дотуда и уж тем более попасть в монарха музыкант не мог. Однако кристалл ожил: размяк, вытянулся и превратился в крупного алого овода.
Волшебное насекомое устремилось к королю. В этот момент Генрих начал вставать, чтобы пройти на сцену для напутствия. Овод влетел прямиком в монаршую грудь, проткнул неестественно длинным жалом шубу. Король почувствовал укол и, ахнув, упал в кресло. В ложе началась паника. К Генриху подскочил личный лекарь. Рядом возник Шпикунднюхель. Его особый полк был рассредоточен в толпе, но никто не подал сигнала тревоги.
Филипп продолжал купаться в лучах славы, а Ларс потихонечку стал пятиться к лестнице со сцены. Подойдя к перилам, лютнист узрел внизу невысокого седого человека с черной прядкой. Рядом с незнакомцем стоял необычно вялый Дрюкерай.
– Спускайся сюда, – сказал Тилль Всезнайгель. – Я все видел.
Музыкант повиновался. Шел по ступеням медленно, не замечая, как попадает под власть чар, подавляющих волю. В искусстве подчинения Тилль ничуть не уступал Дункельонкелю.
– Как зовут?
– Ларс.
– Лютнист по имени Ларс?! – Зеленоглазый колдун был явно изумлен. – Уж не ты ли служил при наменлосском дворе?
– Я…
– И интрига с зеркалом – твоя работа?
– Мне приказали, я исполнил.
Всезнайгеля подробности уже не интересовали. Когда разжалованный придворный мудрец тайно вернулся в Стольноштадт, верный Хайнц сразу обратил его внимание на странную активность Дрюкерая. Все-таки газета была для Вальденрайха новшеством, а первый журналист заиграл грязно. Слуга подал Тиллю скандальный номер с интервью Николаса. Показал новые листовки с призывом о концерте. Колдун понял: надо последить за подозрительным типом, – и не ошибся.
– Ладно. Лезьте оба под лестницу и спите.
Зачарованные шпионы исполнили распоряжение.
Тилль быстро взбежал на сцену, пробежал мимо Филиппа.
– Граждане Вальденрайха! – крикнул он, взлетая над публикой. – Вы отлично меня знаете. Я уволился с королевской службы, но остался верным моей стране. Сейчас на короля Генриха было совершено покушение. Без паники! Злоумышленники пойманы. Его величество обязательно поправится. Враги хотели сорвать наш поход, но им не удастся. Ведь у нас есть сильный полководец – наследный принц, граф Михаэль Шроттмахер!
Граф, крупный тридцатилетний мужчина, отвесил челюсть и стянул с головы роскошный берет. Он стоял подле бессознательного Генриха. Лекарь уже заверил его, мол, с дядей все обойдется. «Откуда здесь Всезнайгель?» – недоумевал Михаэль. Рядом с ним была жена – Занна Шроттмахер, урожденная Знойненлибен, очаровательнейшая из вальденрайхских женщин. Она-то знала Всезнайгеля лучше, чем кто-либо другой при дворе Генриха. Колдун, безусловно, владел ситуацией.
– Иди, дорогой, – промолвила Занна. – Обратись к людям…
Спустя час Шроттмахер с супругой принимали во дворце Тилля. Преступников заключили в тюрьму, короля поместили в почивальне. Он все еще не пришел в себя. Яд, впрыснутый магическим оводом, удалось побороть, но сказывались последствия отравления.
Колдун с достоинством отвесил короткий поклон Михаэлю и Занне.
– Граф, вы произнесли потрясающую речь, – заявил Всезнайгель. – Это был лучший экспромт из всех, какие мне доводилось слышать. Графиня, вы великолепны.
Занна кокетливо улыбнулась.
– Бросьте, Тилль! – Шроттмахер отмахнулся, морща надменно задранный нос. – Вы, старый пройдоха, лучше поведайте, что за спектакль вы устроили? Народ чуть с ума не спятил!
– Помилуйте, граф! Во-первых, откуда у народа ум? А во-вторых, я всего лишь поймал шпионов. Увы, я не мог этого сделать раньше. Ведь я уволился. Пришлось провести много времени вне королевства. Вернулся, а тут такое…
– Почему вы не остановили мерзавца до того, как он нанесет удар?
– Не было доказательств, уважаемый граф. К тому же мне удалось нагреть овода, пока он летел к цели, простите, к его величеству. Яд значительно испортился.
– Дядя лежит без сознания, а вы мне рассказываете про испорченный яд.
– Знаете, граф, завтра нам всем рано вставать… Я не буду юлить. – Колдун прямо посмотрел в темно-серые глаза Шроттмахера. – Монарх стар и нерешителен. Он, как я уже знаю, подвел один раз союзника. Королевству будет значительно легче идти в бой под водительством молодого шестикратного победителя рыцарских турниров. Ваше имя покроется мировой славой и будет вписано в историю. Между союзниками исчезнет недоверие. Похоже, старина Дункельонкель сделал нам всем большое одолжение.
Михаэль стряхнул с расшитого золотом камзола несуществующие крошки:
– Вы с нами, Тилль?
– Безусловно. Я никогда не прощу себе, если не поучаствую в решающей битве нашей эпохи.
Чародей поклонился и отбыл домой.
Все сложилось, как он и предполагал. Армии соединились в Вальденрайхе, неподалеку от границы с Наменлосом. Шроттмахер хорошо сошелся с Альбрехтом Труппенплацким, а с Бесфамиллюром так и вовсе подружился. Томас в молодости был завсегдатаем турниров и чемпионом, он видел в Михаэле родственную душу. Три полководца, позвав в штабной шатер Пауля Повелителя Тьмы и Тилля Всезнайгеля, занялись обдумыванием будущей битвы.
Всем было ясно: проигрыш будет означать полный крах королевств и победу Доцланда. Согласились, что придется выбрать оборонительную стратегию. Приняли на вооружение опыт прошлого боя. Место нашлось сразу.
Противник шел по тракту, соединяющему две столицы. Передвижение по полю было попросту невозможным из-за потепления. Вальденрайх располагался чуть выше Наменлоса, и перед главным таможенным постом, где когда-то Николас Могучий и Тилль торговались с цыганами, был естественный спуск. Короткий и более крутой, чем склон между Наменлосом и Дриттенкенихрайхом. Здесь и решили встретить полчища Дункельонкеля.
Маленькие отряды колдунов и ведьм летали в разведку. У объединенной армии постоянно появлялась информация о продвижении врага. Противнику было тяжко. Танки вязли, пехота растягивалась, для деревянных птиц приходилось подолгу обустраивать взлетные поля, ведь везде был кисель из снега и грязи.
Союзники возвели оборонительные укрепления, обустроили несколько новеньких ловушек на подходах к линии защиты. Кое-что подсказал Палваныч, пару идей подбросил Тилль. Потом Всезнайгель отправился на разведку.
Лавочкин и Грюне прибыли к войскам через шесть дней после вылета из замка ведьм. Хранительница берегла силы, предпочитая хорошенько отсыпаться, прежде чем продолжать путь. А Николасу как-то не спалось, посему он ужасно вымотался.
Ведомая даром предвидения Грюне привела ковер-самолет точно к объединенной армии.
Дело было под вечер. Путешественники приземлились в центре лагеря, возле штабных шатров. Первым, кроме охраны, разумеется, их встретил Палваныч.
– Опаньки, рядовой! – обрадовался Дубовых. – А что это за карикатура у тебя в руках?
– Молот Ведьм, товарищ прапорщик.
– А он чего, надувной, что ли?
– Каменный, – обиделся Лавочкин.
– А откель у тебя столько силы?
– Чудеса армейской физподготовки, – прикололся Коля и принялся чертить носком ноги дугу.
– Я типа не понял: то ли ты сейчас скромно потупился, то ли тупо поскромничал, – выдал наблюдение Дубовых. – Давай уж правду, юморист.
– Ну, просто волшебный молот, и все…
– Не шуткуешь?
– Никак нет.
– Так, – обратился Палваныч к стражникам, окружившим ковер. – Молоток охранять и не трогать. Дамочку расселить в женской казарме, или палатке там, или что у вас тут. Николас, пойдем к Томасу.
Прапорщик вовсю командовал местными солдатами. Еще бы – целый принц все-таки!
Солдат заглянул в шатер. Там сидел за книгой король Бесфамиллюр.
– А, барон Николас! – Томас махнул Коле рукой, мол, заходи. – Пауль дал мне почитать ваши книги. Вот, про Зингершухера Дырявые Штаны весьма любопытственно изложено. И представьте себе, я не зря потратил время. Теперь я узнал о вас все, мой юный друг.
– Что именно?
Рядовой почувствовал толчок в спину. Вслед за ним в шатер ввалился Палваныч.
– Верите ли вы в переселение душ, барон? – поинтересовался монарх.
– Я верю в переселение в душ, – ответил Лавочкин. – Если не помоюсь, то сгнию!
– Душ?!
– Купель, ваше величество, – поправился парень.
– Хм. Ладно. Не о том. Вы сравните: Зингершухера звали Николасом, и вы Николас.
– Николасов много.
– Вы высокий, жилистый, и Зингершухер таков. Русоволосы оба…
– Случайность.
– Но не все становятся героями, которых знают во всех королевствах. А этот ваш замечательный рейд за Барабаном Власти? Ведь Барабан – инструмент Зингершухера. Вы самая натуральная инкарнация великого полководца, барон.
– Совпадение.
– Совпадение?!
– Тоже мне, геном Ньютона! – вставил веское слово Дубовых.
– Бином, товарищ прапорщик, – поправил Коля.
– Рядовой Лавочкин! Отставить псевдоинтеллектуальную демагогию! Хватит наводить тень отца Гамлета на плетень отца Гамлета.
Палваныч задышал, словно разгневанный паровоз. Как и большинство военных, прапорщик не любил, когда кто-нибудь намекал на умственную специфичность людей в погонах.
– Что за хренотень отца Гамлета, Павел Иванович? – спокойно спросил солдат. – Не кричите, пожалуйста, не на складе.
– Если ты сейчас же не заткнешься, тогда заткнусь я! – выпалил прапорщик.
– Меня это устраивает.
– Господа, о чем вы сейчас говорили? – поинтересовался Томас.
– Простите, ваше величество, увлеклись, – сказал Коля. – Я не верю в переселение душ. Думаю, каждый из нас живет по разику…
– …И жить нужно так, чтобы не было потом мучительно больно на трибунале, – пробрюзжал Палваныч.
Лавочкин сник, вспомнив: по возвращении домой, скорее всего, придется иметь дело со следствием и военным судом. Многомесячная отлучка, да еще и с Полковым Знамением, – это штука страшная.
В шатер буквально ворвалась графиня Страхолюдлих. Взор ее горел, на бледных щеках пылал румянец. В руке Хельги болтался на веревочке темный талисман-флакончик.
– У Дункельонкеля есть какое-то страшное оружие, – вымолвила графиня.
Вождь и Учитель спал, сидя на троне. Кристалл снова испускал изумрудное свечение. Синела в глубине карта.
Последние дни слились для Дункельонкеля в один беспрерывный клубок проблем. Восстанавливали энергетические потоки, ловили Четырех всадников, с фронта пришел запрос на магов, Вождь формировал отряды волшебников, отбирая кандидатов из министерств. Затем генералы добили колдуна погодными сводками да отчетами о том, как вязнет армия. На него наседали снабженцы, он наконец-то отправил в Наменлос новую партию деревянных птиц, без ножа зарезала весть о том, что Панцера, занятого производством танков, зашиб Железный Ганс. Рыжего великана принялись ловить, но пока не поймали, лишь потеряли людей да время, – Ганс знал родные пещеры лучше доцландских вояк. Где-то в центре этой бешеной карусели дел и бед возник Цукеркопф и напомнил Вождю и Учителю о готовности вундерваффе.
Дункельонкель посетил подземные залы министерства магии. Там его ждал исполинский, с паровоз, энергоблох. Металлическая сигара покоилась на массивной рельсовой платформе, блестевшая позолоченными боками и величественная, как дирижабль.
На гладком боку распластался яйцеголовый колдун. Вокруг работали чародеи: кто-то контролировал поток волшебной энергии, поступающий к капсуле из Великого Разлома, несколько человек ворожили над самой вещицей, следя за ее внутренним равновесием.
Остановившись шагах в тридцати от изделия, Вождь спросил:
– Цукеркопф, что ты там делаешь?
– Вот, повелитель, прилип, – отозвался министр магии.
– Не слишком осторожно, согласись…
– Моя вина, моя, – залопотал Цукеркопф. – Оступился и приблизился на критическое расстояние… Энергоблох заряжен примерно на три четверти своей емкости. Помощники медленно стравят заряд, и я вновь буду в строю.
– Как долго ты заряжал игрушку?
– Неделю, повелитель.
– А сколько будешь разряжать?
– Три дня.
– Эй, слушайте все! – выкрикнул Дункельонкель. – Мастер Цукеркопф временно освобождается с поста министра магии. Отныне его распоряжения не имеют силы. Продолжать зарядку энергоблоха!
– Но Учитель… – пропищал разжалованный министр.
Вождь сделал быстрый жест, будто вырывая язык Цукеркопфу. Бедолага замычал, принялся вращать глазами.
– Спасибо тебе, друг, – произнес Дункельонкель. – Потерпи, пожалуйста. Я не собираюсь взрывать эту штуку. Она нужна мне как пугало. Причем срочно. Естественно, в заряженном виде. Победим врагов и обязательно освободим тебя.
Читать бесплатно другие книги:
