У реки Смородины Панарин Сергей
Покойник злобно зарычал, высвободил одну руку и схватил ефрейтора за левую ногу.
Воспользовавшись послаблением, Иван ткнул мертвяка пальцами в глаза. Противно чавкнуло, и Старшой чуть не потерял сознание от усилившейся вони. Наглый усопший дерганул ногу Егора, отчего тот шмякнулся навзничь, отпуская плечи монстра.
Ослепший покойник приблизил ефрейторскую ногу к своей роже и нацелился на укус. В последний момент Иван врезал мертвяку в скулу, и тот впился зубами в каблук армейского ботинка, хотя поначалу примеривался к лодыжке.
Егор влепил свободной ногой в мерзкое тело, одновременно дергая левую на себя. Гнилые зубы хрустнули, умрун взвыл, поднимая голову к небу.
От безысходности Старшой стал шарить по земле и наткнулся на какую-то хлипкую палку. Не раздумывая, он вонзил ее в грудь покойника. Палочка вошла, как нож в масло. Мертвец вякнул и обмяк, выпуская ногу Егора и валясь на Ивана. Старшой спихнул с себя побежденного монстра, встал на четвереньки. Емельянов-младший сел, растирая голень.
– Не рука, а клещи. Чуть не раздробил, – пожаловался он брату. – А как это ты его?
– Палочкой. Вот тут валялась.
– Повезло, – прошептал Егор.
Иван посмотрел наверх. Над местом схватки склонилась осина. Усмехнулся:
– Это точно. Считай, готовый осиновый кол валялся. Они, кажется, от мертвецов помогают, так?
Ефрейтор помолчал, потом тихо спросил:
– Как думаешь, братка, это мы с ума спятили или Россия?
Глава вторая
В коей братья-дембеля начинают путешествие, а Старшой мучается, строя сумасшедшие гипотезы
– Что это ты выдумываешь? – строго спросила Гусеница. – Да ты в своем уме?
– Не знаю, – отвечала Алиса. – Должно быть, в чужом. Видите ли…
Льюис Кэрролл «Приключения Алисы в Стране чудес»
– Да, запустила власть глубинку, – изрек Иван, шагая прочь от злополучного оврага.
Перед глазами еще стоял образ гадкого мертвяка, а ужасная вонь, казалось, прилипла к близнецам навечно. Егора больше потрясла развязка истории: покойник буквально впитался в землю, оставив после себя лишь мокрое место да лохмотья, которыми прикрывал срам. Одно дело посмотреть такой эффект по видео, а другое – самому стать свидетелем. По спине крепыша-ефрейтора бегали мурашки.
– Куда мы идем? – поинтересовался он.
– Сам не знаю, – признался Старшой. – Когда шевелишь ногами, лучше думается. А вырисовывается у нас с тобой форменная хрень. Заблудились на ровном месте, газета испоганилась, мобила взорвалась, идиот какой-то у костра встретился, да еще и мертвяк появился. Такого, согласись, не бывает. Антинаучная фантастика, короче.
– Кор-р-роче! – донеслось с ближайшей елки.
Братья увидели крупного ворона. Птица глядела, не мигая.
– Надо бросать пить, – обреченно промолвил Егор.
– Бросай! – согласился ворон. – Далеко ли путь держите, добры молодцы?
Он раскатисто произносил звук «р», и ощущалось, что ему нравится тарахтеть.
– Вот, теперь придется с птицами базарить, – сказал Иван.
– Брезгуешь? – Ворон наклонил голову вбок.
– Нет, просто непривычно как-то.
– Ну, прости. Куда все-таки идете?
– Нам бы в ближайшую деревню…
– Хорошо шли. Надо чуть правее. Там она.
– А далеко? – спросил могучий ефрейтор.
– Нет. Коли лететь, то раз – и на месте. Видел, как вы умруна победили. Прекрасно. Всем расскажу. Стало быть, тебя звать Егором, а твоего брата Иваном?
– Точно. Блин, умная птичка!
– Да помудрей некоторых буду. Недаром моему славному Первопредку сам Сварог вручил ключ от Ирия!
«Ни фига себе! – подумал Старшой. – Сварог из пантеона славянских богов!» А черный птах продолжил:
– Право слово, неудобно спрашивать, но откель вы родом?
– Из Воронежа, – ответил Иван.
– Хорошее название, нашенское… Воронеж… Не знаю такого княжества. Издалече, видать, прибыли. Не буду вам мешать, скатертью дороженька.
Ворон вспорхнул и стремительно улетел за деревья.
– Постой! – крикнул вслед Старшой, но опоздал.
– Что будем делать? – поинтересовался ефрейтор.
– Пойдем правее. Доверимся галлюцинациям, – сказал Иван.
«Вот так, наверное, и спрыгивают с катушек, – рассуждал он. – Но чтобы вместе! А были ли случаи синхронного помешательства близнецов? Ничего не могу припомнить… Да нет, слишком реальные видения. К примеру, грязь на форме. Не с Егором же я месился, представляя его восставшим мертвецом… Неужто все реально? Именно! Власти прячут от нас правду! Сибирь кишит неопознанными и малоизученными аномалиями, а нам втирают, что здесь просто тайга. Сто пудов! Это чтобы люди на лес и нефть не зарились».
Сконструировав глупую гипотезу, Иван слегка успокоился и велел себе не гонять до поры тревожных мыслей о происходящем. Лишь бы выйти к деревне. А там – люди, телефон и попутка до большого населенного пункта. Обязательно с вокзалом.
Деревня разочаровала Старшого жестоко и непримиримо. Когда около трех часов дня братья-дембеля выбрели к ней из леса, стало ясно, что телефона и попуток не будет.
Ни проводов, ни автомобилей, ни антенн на крышах.
– Полный голяк и натуральное хозяйство, – констатировал Иван.
Домишек было немного, они стояли на невысоком холме. У подножья раскинулось озеро. От берега к деревне катилась телега, запряженная каурой лошаденкой. В телеге восседал мужичок.
– Не знал, что существуют настолько глухие села, – проговорил Старшой. – Даже, черт его возьми, клуба нет. Скукотища тут должна царить просто сказочная.
Подойдя к околице, братья увидели столб с вырезанным хмурым ликом бородатого богатыря да доску, на которой красовалась надпись: «Большие Хапуги».
– Трогательное название, – оценил старший сержант.
Близнецы, конечно, устали. Тут сложились и последствия возлияний в поезде, и бессонная ночь, и полдня пути натощак. Хотелось пить, есть и спать. Но быстро найти отзывчивого хозяина не получилось.
Они постучались в первый же дом. Тишина.
– Все ушли на фронт, – вяло пошутил Иван, и близнецы побрели к следующей хате.
Это был дом-красавец: крепкий, с резными наличниками, с аккуратным крыльцом и перилами. Чувствовалась рука мастера.
На стук вышел хозяин – коренастый мужчина лет тридцати пяти. Рыжий, хитроглазый, с бабьим голосом.
– Чего вам? – спросил мужчина, поигрывая киянкой.
– Здравствуйте, – почтительно начал Старшой. – Мы заплутали и устали, помогите, пожалуйста…
– О, тут я не помощник, – перебил хозяин. – Я по плотницким делам.
Он повернулся, чтобы уйти в дом.
– А к кому нам обратиться? – борясь с раздражением, спросил Иван.
– Обратитесь к Перуну, он справедлив.
Старшой придержал Егора, который уже собрался рубануть плотника в дыню. «А чего он?» – говорили глаза могучего ефрейтора.
– Надеюсь, в этой деревне есть вменяемые гостеприимные люди, – сказал старший сержант.
– А что, вполне вероятно, – пожал плечами хозяин. – Деревенька у нас небольшая, да люди добрые.
– Не, ну он точно издевается, – процедил Егор.
– По-моему, он по жизни такой, – тихо ответил Иван.
Теперь плотник не торопился покидать пришельцев. Он с любопытством разглядывал дембельскую форму Старшого. Еще бы, Ваня приготовился к увольнению на славу: сделал вставки в шевроны, соорудил подплечники, пустил по штанинам золоченые лампасы, идеально начистил пряжку ремня и классически загнул ее углы. Ефрейтор Емеля предпринял те же самые декорационные действия, но его парадка получилась не столь блестяще, как у старшего брата.
Картину портила засохшая грязища, налипшая во время борьбы с мертвяком, но плотник ее не заметил.
– Вы кто будете? – спросил он.
Иван ответил гордо и честно:
– Мы – воины, только что отдавшие свой долг родине.
– И много задолжали?
Близнецы синхронно почесали макушки. Странный сельчанин им попался, очень странный. Ответил Егор:
– Два лучших года жизни задолжали, вот и отдали.
– Что за родина такая, которая временем берет?
– Такая же, как и у тебя. – Иван начал закипать по-серьезному.
– Значит, на постой бы вас определить… – Плотник наконец-то озаботился проблемами усталых дембелей. – Кого бы присоветовать?..
В проулке появился худенький мужичок с неестественно раздутыми щеками. За них что-то было набито, как у хомяка.
– Тит, поди! Дело есть! – окликнул его плотник.
– Прошти, у меня жабот полон рот! – ответил мужичок и побежал дальше.
«Прямо-таки не человек, а ходячий центр занятости какой-то», – подумал Иван. А Егора посетила мысль: «Ну вот. Еще один олигофрен».
Хозяин подкинул и поймал киянку.
– Может, к старосте? Он и определит. Вон там, видите, самая высокая изба?
Братья поблагодарили плотника, собрались уходить. Тут мимо прошла девушка в коротком сарафане – до колен. Из стройных ножек торчали странные палочки. Они мешали красавице при ходьбе, потому она косолапила, словно утка.
– Чего это она? – спросил Иван, когда бедняжка скрылась за углом избы.
– Да ничего, – досадливо ответил плотник. – Второй месяц к ней клинья подбиваю, а ей хоть бы хны!
Дембеля молча покинули крыльцо странного ухажера.
Возле следующей избы сидели две девушки. Они расположились на скамеечке, спиной к улице. До ушей близнецов долетел обрывок разговора:
– Ты не представляешь, подруженька! Меня Еремей летом на лодочке катал! – похвасталась первая девушка.
– Счастливая, – завистливо протянула вторая.
Первая вздохнула:
– Да не очень. Сказал: любишь кататься – люби и саночки возить!
– Ну и? – нетерпеливо спросила слушательница.
– Что «ну и»? Все лето по берегу с санками, как дура!
– Клиника на выезде, – хмуро прокомментировал Старшой. Младший лишь кивнул.
Когда они почти дошагали до жилища старосты, им навстречу попалась молодая женщина в простом холщовом платье и скромном платке. Светлая такая крестьянка с открытым круглым лицом и голубыми глазами. Егор счел ее красивой, а Иван симпатичной. Женщина сразу отметила чернявого и статного Старшого. Улыбнулась.
– Доброй дороги, славные путники, – сказала она мелодично. – Мимо идете или нарочно к нам?
– Мимо. Вот, ищем, где бы отдохнуть, – невесело ответил Иван.
– А у меня переночевать не хотите?
Дембеля очумели: женщина говорила по делу, без заскоков, и предложила именно то, что требовалось.
– Спасибо, уважаемая, – просиял Старшой, а Егор на радостях проявил необыкновенный такт:
– Мы тебя не стесним?
– Что вы! Я одна живу.
– Такая красивая и одна? – искренне удивился Емельянов-младший.
Щеки женщины залил умеренный румянец. Комплименты и бабе Яге приятны, а уж нормальному человеку…
– Я, добрые люди, травница. Ведаю, как целебные настои сделать да мази замешать.
Иван сначала напрягся, а затем успокоился. Ему припомнилась передача на центральном телевидении. Там целительниц было – хоть женский батальон сколачивай. И каждая норовила тысячелистником СПИД лечить, чакры шомполом чистить, мочой молодость возвращать. Невинное коллективное помешательство. Главное – их услугами не пользоваться.
Но эта дамочка не производила впечатления фанатки уринотерапии. Она действительно знала травы и говорила об этом спокойно, как если бы утверждала, что умеет ходить. В ветхой избе висели многочисленные пучки трав. Они источали непередаваемый умиротворяющий аромат. Хотелось блаженно потянуться и уснуть. Иван встряхнулся:
– А ты чарами сна не владеешь?
– Нет, богатырь, не годна я на такую волшбу. Да и на что мне? Вон, травки заварю, будешь спать как убитый.
– Спасибо, не надо.
Ведунья накормила гостей постной кашей, приготовила приятный напиток наподобие чая. Братья посовещались и решили, что нельзя оставлять гостеприимство не отблагодаренным. Они подновили почти упавший забор, починили домашнюю утварь, залатали щели в двери. Иногда совесть одерживает верх над природной ленью.
– Я вот чего не пойму, – сказал Иван за ужином. – Ну, травница. А одна-то почему?
Женщина вздохнула:
– Да боятся мужики меня. Будто в других деревнях иначе к знахаркам относятся. Боятся, но обращаются. Хворей-то много. Знать, судьба у нас, лекарок, такая. Вот я, хоть и слаба на настоящее высокое колдовство, но чую над вами недобрый пригляд. И не порча, и не сглаз, ан все равно ничего доброго печать сия не сулит.
«Понеслось, – с грустью подумал Старшой. – Сейчас примется амулеты втюхивать и платные сеансы магии устраивать».
Сержант ошибся, травница что-то долго прикидывала, потом покачала головой:
– Я не справлюсь. Вам было бы потребно наведаться к тянитолкаевской гадалке. Бабка Скипидарья от всего помогает. Сама не сладит, так пошлет к правильному ведуну.
Дембеля вызнали у хозяйки дорогу в загадочный Тянитолкаев. Егор спросил имя травницы, но та отказалась его назвать, даже слегка обиделась. Потом объяснила, что знахаркам открываться людям не следует.
– А как же эта твоя Скипидарья? – удивился Иван.
– Ей можно. Она очень сильная. Мне еще учиться и учиться.
– Слушай, а почему тут такой народ чудной? Ерунду городят, ведут себя странно…
– Давно дело было, деды еще под стол пешком хаживали. – Взгляд знахарки затуманился. – Процветали мы, богатели. Стыдно сказать, нечестно торговали. Постоянно наши мужики изобретали всяческие магические способы подлой наживы. Вексель-мексель рисовать научились. Это такая бумажка, за которую деньги дают, а обратно уже не получают, потому что неправильно оформлена. Потом фучерез изладили. Фучерез – это когда шкуру неубитого медведя делят. Встречаются и спорят: «Фу, через месяц лес будет стоить на полтину меньше!» И там уж как договорятся. Потом стали продавать волшебные эмэмэмки. Дескать, приноси, народ, деньжата, а мы вам позже вернем сторицей. И потек люд со всей округи. Всех на дармовщинку тянет. В общем, множество нечестивых ухваток напридумывали предки, пока не явился в деревню старик. Назвался Окоротом. Вот, сказал, обманутые складчики (ну, кто деньги в нашу деревню складывал) ко мне обратились за помощью. Сейчас, мол, я вас покараю. Мужики заржали, по бокам, в парчу одетым, себя захлопали, ногами в сафьяновых сапожках затопали. Где уж тебе, дескать. А старик руки в стороны развел, и стало у него за спиной темно, как ночью. А затем сия ночь стала падать на наши Большие Хапуги. И стала великая тьма, а когда она рассеялась, не было на мужиках ни кафтанов парчовых, ни сапожек сафьяна, а на бабах ни платья персиянского, ни белья кружевного парижуйского. Стыд и срам, одним словом. Роскошные терема, на неправедные деньги выстроенные, обернулись ветхими лачугами. Кони породистые – ишаками горбатыми. А старик седобородый грозно изрек: «Отныне лишаю вас хитроумия да изворотливости и дарую вам глупость несусветную!» Сказал и исчез. Вот почему у нас такой народ непутевый.
– Ясненько, – пробормотал Иван. – Хотя… Ты-то почему при уме?
– А я не местная, – рассмеялась травница.
Хозяйка постелила близнецам на лавках. Она то и дело бросала на Старшого недвусмысленные взгляды, только он слишком вымотался за день и предпочел не понимать намеков. А Егор травницу не интересовал. Непруха, как всегда.
– Слышь, брат! – прошептал Иван перед тем, как заснуть. – Ты оценил, какая тут идеальная тишина? И сейчас, и вообще, даже днем. Не то, что у нас дома или в батальоне. Аж ушам больно.
– Не знаю, – ответил младший. – Мне пофигу.
Утром братья-дембеля попрощались со знахаркой и двинулись на стольный град Тянитолкаев. Добрая травница не только дала близнецам овсяных лепешек, но и отсыпала мелкой монеты. Как ни упирались Емельяновы, но деньги пришлось взять. Женщина благодарила за наведение порядка во дворе и доме, а также уверяла, что народ ее труды без копейки не оставляет, сбережения девать некуда. В последнее верилось с трудом, но парням деньги не помешали бы.
Правда, мелочь, предложенная знахаркой, выглядела полным барахлом – монеты были неумело подделаны, кривы, а оттиски неразборчивы. Запасливый Старшой все же взял.
Иван все боялся, что начнутся дожди и они с Егором в своих парадках попадут по полной программе. Но погодка выдалась не по-осеннему теплой. Как на заказ.
В головах братьев царил отчаянный бардак. Старшой никак не мог смириться с количеством ненормальных явлений, с которыми столкнулся за истекшие сутки. Ефрейтор же недоумевал по поводу того, как это им удалось заплутать до такой степени, чтобы забрести в махровую глубинку.
Выводы Ивана были поинтереснее. Получалось, тут вовсе не Сибирь с Зауральем, а вообще неясно что. Задолье, язви его. Дышалось слаще, шагалось легче. Никаких следов настоящей, технической цивилизации.
– Ну, Егор, крепись, – сказал на привале Старшой. – Не представляю, каким образом, но мы с тобой попали в прошлое.
И Ваня изложил брату все свои доводы.
– Ну, что ты на это скажешь? – закончил он вопросом.
Ефрейтор насупил брови и выдал:
– Не люблю фантастику. И ты уж извини, братка, но в прошлом вороны не болтали и мертвяки не дрались.
На том копания в сути происходящего и закончились.
А шлось действительно легко. Под ногами – укатанный тракт, по сторонам – зеленый хвойный лес. Егор принялся напевать глупые слова:
- А я хочу, а я хочу опять
- По крышам бегать, голубей гонять…
Иван представил слоноподобного брата бегущим по крыше и заржал.
– Ты чего? – спросил здоровяк.
– С ума схожу, наверное, – выкрутился Старшой.
– Ты это, крепись. А то я тебя, как того гипнотизера. В дыню.
К вечеру дошли до Тянитолкаева. Узрев город, Иван отчетливо понял, что придется внять бредовому совету травницы и шлепать к гадалке Скипидарье. Дело в том, что Тянитолкаев словно сошел с картинки из книжки о временах князей да бояр.
Город был окружен рвом и высокой стеной из ладно сложенных бревен. Правда, при внимательном рассмотрении оказалось, что часть стены разобрана и ров начинался там, где заканчивалась стена.
Братья вошли в Тянитолкаев через высокие ворота. Ни машин, ни проводов. Полнейшее средневековье. Похоже, версия Ивана о попадании в прошлое подтвердилась.
Народ здесь жил небогатый, лапотный. Вечерело, потому на улицах не было особо людно. Кстати, половина дорог была замощена камнем, а другая крыта досками. Логики в странном разделении не прослеживалось.
Среди деревянных домов изредка попадались каменные, а в центре Тянитолкаева, на возвышении, стоял белый дворец, где, очевидно, жил князь.
Охраны у городских ворот не было, поэтому дембеля стали прикидывать, к кому бы обратиться за советом. Например, где лучше переночевать.
Советчик нашелся сам – к Ивану да Егору подскочил чумазый мальчонка лет восьми, худющий и юркий. Глазки восхищенно бегали от Старшого к ефрейтору, буквально пожирали красивую форму.
– Вы – прославленные витязи, дяденьки, – уверенно сказал парнишка.
– Ну, допустим, – согласился Иван.
– А меня Шарапкой кличут. Ежель надоть помочь, я завсегда.
Старшой внимательно оценил пацаненка. Босяк. Если нанять, то выйдет почти задарма. Значит, Шарап. Имя ассоциировалось с английской фразой «Shut up» из американских фильмов. Мол, заткнись. А еще вспомнился фильм «Место встречи изменить нельзя».
– Значится, так, Шарапка, – по-жегловски начал Иван. – Покажешь, где тут можно переночевать, получишь копеечку. Отведешь к бабке Скипидарье, дам еще копейку. Согласен?
Пацаненок запрыгал от радости:
– Да, да, в лучшем виде обеспечу! Пойдем, витязи!
– Я Иван, а это Егор. Обращайся к нам по именам, – проворчал Старшой.
Он решил, что витязями лучше не называться. Обычно тех, кто заявлял о своей крутизне, каждый норовит проверить. Зачем зря напрашиваться на драку?
Шарапка отвел братьев-дембелей на постоялый двор, получил копеечку и упылил восвояси. Близнецы вполне сносно отужинали и переночевали, поутру к ним прибежал Шарапка, готовый сопроводить «витязей» хоть к Скипидарье, хоть к черту. Копеечка на дороге не валяется.
– Хоть знаешь, куда идти? – усмехнулся Старшой.
– Обижаешь, дяденька витязь Иван. Наша гадалка на весь мир славна. Ейный дом любой тянитолкаевский дурачок знает.
– Любой?
– Ага! – Гордость за ворожею так и распирала паренька.
Сержант хитро прищурился:
– А раз любой, то на фига тебе платить?
Шарап аж рот раскрыл:
– Как же ж это ж?.. Что же ж вы же ж?.. Я же ж…
– Тихо-тихо, не жужжи, пошутил я, – рассмеялся Старшой.
Паренек чуть-чуть успокоился и даже нашел аргументы:
– Между прочим, я могу привести самым коротким путем, а вы меня обижаете.
– Да, отстань от малого, братка, – встрял Егор.
Слегка перекусив, близнецы и Шарапка отправились к гадалке.
Люди с интересом рассматривали необычно разодетых дембелей. Кто-то на всякий случай здоровался, другие предпочитали уйти с дороги. В результате братья, ведомые мальчонкой, прогулялись по Тянитолкаеву, как важные персоны.
Обиталище Скипидарьи выглядело по всем правилам маркетинга. Хотите гадания? Будут вам гадания. Выкрашенные в черную краску стены, наглухо закрытые ставни с узорами на космические темы, необычной формы крыша, устремленная в небо острым шпилем. Над входом висела доска, в которой были вырезаны две фигурки: юная дева, символизирующая жизнь, и старая карга с косой в руках, ясно кого олицетворяющая.
– Вот тут она и живет, дяденьки витязи, – торжественно изрек провожатый и раскрыл ладошку, дескать, извольте расплатиться.
Копеечка не заставила себя долго ждать.
– Подожди здесь. Вдруг понадобишься, – сказал Иван Шарапке.
Старшой протянул руку к шнурку колокольчика, но тут дверь приоткрылась сама собой. Из избы выбежала богатенькая девушка, нервно промокающая платочком пространство под носиком.
– В полночь… нагишом… натереться мелом… с веслом… в саду… «Ряженый мой, суженый, морячок контуженый»… Ой, перепутаю!.. – бормотала девица, удаляясь.
Егор сунул голову во мрак хаты и тут же гундосо заойкал:
– Пусти, мольно!.. Темя мы так за нос!.. Ой-е! Не крути только мольше!..
– А чаво без спросу суесся? – донесся до Ивана бодрый голосок. – Позвонить в колоколец длань отсохла?
– Я не успе-е-ел!.. Прости…
– Бог простит… – вздохнул голосок. Стало заметно, что он пришепетывает.
Егор вывалился на улицу, потешно сев на задницу. Старшой поглядел на распухающий малиновый нос брата и покачал головой:
– Кормишь тебя, кормишь, а ты все жрешь и жрешь… Зачем, спрашивается? Ум-то где? – и добавил громче: – Хозяюшка, можно к вам за советом обратиться?
– Отчего ж нельзя? Валяй!
На пороге возникла маленькая сухая бабулька в этаком цветастом цыганском наряде. Голова была повязана ярким платком, на шее болтались несколько килограммов всяческих бус и амулетов. Но внимание Ивана невольно сконцентрировалось на морщинистом остреньком лице. В этой изъеденной временем маске угадывались следы былой девичьей красы. Парень утонул в глазах. Большие, живые, карие, магнетические, они завораживали, заставляли забыть обо всем и потянуться навстречу… Навстречу…
Пока ошеломленный Старшой поднимался на ноги, стараясь сбросить наваждение, старушка распахнула дверь шире. Гости протиснулись внутрь. В сенях располагались многочисленные полки с чучелами животных, банками, в которых что-то шевелилось, мешочками, пучками трав, черепами, бараньими лопатками, какой-то схемой, похожей на карту метрополитена столицы, и прочей магической шелухой.
Братья проследовали за Скипидарьей в горницу.
– Ну, так и чем опечалены, Иван да Егорий, сыны Василия? – полюбопытствовала гадалка, усаживая дембелей за круглый стол, покрытый зеленым сукном, и располагаясь напротив.
«Мы же не представлялись! Сильна…» – опешил Старшой и нарочно взял паузу, оглядывая комнату. Большая ее часть скрывалась во тьме, так как дверь была прикрыта, а свечки, чадящей на столе, на все помещение не хватало. Наглухо занавешенные окна не давали ни лучика света. Из мрака проступал зловещий комод и ужасающий диван. Комод украшали злые резные горгульи, а диван ужасал ветхостью.
На столе кроме свечи покоился хрустальный шар да валялись странные карты.
– Если вы знаете, кто мы, то наверняка представляете и суть нашего вопроса, – предположил Иван.
– Это так. Но слова просьбы должны быть сказаны пришедшим. А я могу все! – И старушка зашпарила, как рекламный агент: – Лечу от всего, заражаю всем. Сглазы-порчи снимаю-надеваю. Карму подчищаю на астральном уровне и с корректировкою соответствующего документооборота. Приметы сказываю на любой случай…
– Бабушка!.. – попытался встрять Старшой.