Я, депутат... Всенародный избранник Корчак Александр

– Похоже, что утерся, – довольным голосом сообщил Марк Семенович, – просил передать, что он гордится дружбой с вами, а если быть точным, то он сказал, с Алешей, то есть опять-таки с вами, получается.

– Ты смотри-ка, вот прохиндей, и здесь увернулся. Значит, и до них уже дошло.

– Дошло. Разговоры в Думе только об этом. Председатель уже звонил ему сегодня, хорошо о вас говорил. Бабарыкин сказал, что, может, сегодня он захочет с вами поговорить.

– Вот как? Ну, завертелась, закружилась карусель. Теперь держись, толстозадый Бабарыкин, я тебе еще припомню. Будешь ты у меня по регионам скакать, как козел по огороду, тогда поймешь, почем фунт лиха, понимаете, а то…

Марк Семенович, помня доброе к нему отношение Бабарыкина, попытался было урезонить его:

– Да вы не серчайте на него, Алексей Иванович. Работа у него такая, должен прижимать подчиненных.

Но это, наоборот, как за живое задело Алексея Ивановича. Его прямо понесло, как в мутном потоке:

– Что? Должен? Дорогой мой, он всегда должен помнить основной закон нашего государства – сегодня ты пахан, а завтра, возможно, и шестерить придется, так что, пожалуйста, не защищай его, все равно урою я этого Бабарыкина.

Марк Семенович тяжело вздохнул:

– Ну, вот, вы прямо с утра уже начинаете накручивать какие-то зэковские обороты.

Алексей Иванович почувствовал себя неловко и начал оправдываться:

– Да это вовсе не я, так мой сосед по даче говорит, я его цитирую. А что ты хотел, у нас сейчас в стране все перемешалось, не поймешь, who is who, и, главное, где. У меня вот, к примеру, сосед по даче – бандит, а я – депутат Государственной Думы. И все вокруг знают об этом. Так вот, случись что-нибудь, люди идут к нему. Не ко мне, заметь, как это должно бы быть, к депутату. Он все и решает.

Чуть помолчав, спохватился:

– Ну, да ладно об этом, надоело, честное слово. Как там Эльвира Николаевна? Я вчера ничего, не приставал, не ругался, вел себя прилично? – перечислил он весь свой джентльменский набор.

– Да, в общем-то, ничего… терпимо.

– Пойду посмотрю, как она там, пожелаю доброго утра.

Он встал, стал разминать руки, жалуясь:

– Ты знаешь, у меня после вчерашнего доения руки ломит, сил нет. Как бедные доярки живут, не понимаю, вот жизнь им досталась.

– Да, тяжело им приходится, беднягам, – согласился с ним Марк Семенович.

– Ха-ха-ха, – неожиданно раскатисто рассмеялся Алексей Иванович, – зато у моего теперь уже закадычного друга, Шпееровича, наверное, голова сейчас раскалывается после вчерашнего битья ее хвостом. – Он опять ехидно засмеялся. – Ну, я пошел.

Он вошел в гостиную на цыпочках и, как прежде, стал приближаться к ней. Эльвира, похоже, на сей раз действительно крепко спала. Подошел к ней совсем близко и собрался уже прокукарекать или пролаять для смеха, как это делала она сама в прошлый раз. Но неожиданно он был сражен на месте таким громогласным рыком, что, как и прежде, в испуге отпрянул от нее и так же завалился на стул и по нему сполз на пол, и так же, как тогда, проговорил что-то невразумительное себе под нос.

Эльвиру это сильно развеселило, она громко рассмеялась.

– Какой же вы у нас, в самом деле, пугливый, честное слово, Алексей Иванович.

– Да что вы, Господи, в самом деле, ну разве так можно? Ведь так недолго и инфаркт схлопотать.

Эльвира продолжала заразительно смеяться.

– Так что же вы себя не бережете, подкрадываетесь, понимаете, напугать собирались бедную женщину.

– Да я ведь всего-то хотел сказать вам кукареку и пожелать доброго утра.

– Да что вы? – искренне удивилась Эльвира. – А я было подумала, что вы собираетесь покуситься на честь и достоинство своего преданного секретаря.

Он еще что-то проворчал, а потом неожиданно торжественно сообщил:

– Помощника, Эльвира Николаевна, я вам обещаю, сегодня вы получите назначение на этот пост. А покушаться на вас я вовсе не собирался. Вам показалось.

– Ну, вот и правильно, одобряем. А в связи с тем, что сегодня я получаю официальное место, имею честь сообщить вам, что наши отношения с этого дня переходят в совершенно иные плоскостные и глубинные измерения. Марк Семенович! – тут же прокричала она, – идите к нам, я хочу сделать срочное официальное заявление.

Вышел из спальни как всегда озабоченный Марк Семенович, сделав вид, что не заметил, в каком несуразном положении находится его шеф на полу.

– Да, Эльвира Николаевна, вы меня вызывали? – обратился он к ней.

Алексей Иванович попытался было самостоятельно подняться, но опять соскользнул туда же, на пол. И, уже не сдерживаясь, прорычал в сторону помощника.

– Да что же вы, в самом деле, неужели не видите, в каком несуразном положении я нахожусь, помогите же мне встать, черт вас побери! – он протянул ему руку.

– Всем сохранять приобретенное положение, – неожиданно скомандовала Эльвира. – Иначе я утеряю мысль. Итак, к черту всякую дипломатию.

Она махнула рукой, как отрубила что-то ненужное.

– Итак, наши отношения, Алексей Иванович, из черт-те каких переходят в русло нормальных, рабочих. Иначе нам не решить стоящих перед нами проблем, а их, я уверяю, предостаточно, поверьте мне.

– Но как же, Эльвира, это невозможно, – пытался подняться уже с помощью Марка Семеновича, крепко ухватившись за его руку. – Я так не могу, как раз только сегодня я собирался сделать вам официальное предложение, спросите у Марка.

– Да что вы говорите? Это действительно так, Марк Семенович? – с удивлением спросила Эльвира.

– Да, это так, – повернувшись к ней, изъяв при этом свою руку из руки Алексея Ивановича, подтвердил тот без энтузиазма.

Алексей Иванович уже было стал подниматься, опять с грохотом приземлился на пол, причем на сей раз с полного маху, без всякого скольжения по стулу, больно ударившись копчиком. Он взвыл и, как полагается в таких случаях, грубо выругался. Ну а Марк Семенович, абсолютно не обращая внимания на своего шефа, продолжил:

– Вы знаете, мне это сейчас уже абсолютно все равно… вот мое заявление об уходе.

Он протянул Алексею Ивановичу бумагу, даже не посмотрев в его сторону.

– Вот, пожалуйста, завизируйте.

Эльвира вместе с Алексеем Ивановичем в один голос потребовали:

– Прекратить!

Алексей Иванович – тут же Эльвире.

– И вы прекратите, и сейчас же вернитесь в лоно наших прежних отношений.

Эльвира с Марком Семеновичем воскликнули одновременно:

– Это невозможно!

Возникла путаница. Все стали говорить, не слушая друг друга. И это продолжалось бы, наверное, еще долго, если бы Эльвира, как и всегда в таких случаях, не взяла инициативу на себя. Она командным голосом приказала:

– Всем прекратить балаган и слушать меня. Вы, Марк Семенович, возвращаетесь в лоно своей партии, под мудрое руководство вашего шефа. А с вашим заявлением, – она выхватила листок бумаги из его рук, – мы поступим вот так. – Она начала с остервенением рвать его на мелкие кусочки. – И забудьте ваши заблуждения на этот счет. У нас с вами еще очень много дел не сделано, и основное: мы должны двигать нашего глубокоуважаемого… – при этом она, улыбнувшись, посмотрела на Алексея Ивановича. – А вы, Алексей Иванович, забудьте, что у нас с вами когда-то было. Ничего не было, это был только сон. Все силы – на карьеру, и никаких неформальных отношений со штатом, я этого не потерплю. – Она шутливо погрозила ему пальчиком. – И возвращайтесь домой к своей Марье Ивановне. Она у вас – очень хороший человек. А я займусь вплотную вместе с Марком Семеновичем вашей, а значит, и нашей карьерой. Все решено и, надеюсь, обойдемся без комментариев.

– Но, Эльвира Николаевна, – попытался еще что-то сказать Алексей Иванович, – я уже не могу без…

– Все, – решительно заявила Эльвира, – это решение окончательное и обжалованию не подлежит. Мы друг другу больше нужны как сотрудники, если хотите, как сообщники, а не любовники. Решение мною принято, и я больше не намерена ничего повторять, учтите, пожалуйста, это.

Она обратилась к Марку Семеновичу.

– Какие у нас сегодня планы?

Он тяжело вздохнул.

– Сегодня звонил Бабарыкин.

– Я уже слышала об этом, – она защелкала пальцами, как его… – вспоминая, как его зовут, – ну, этот…

– Толстожопый, – не сдержавшись, с радостью выпалил Алексей Иванович.

– Пусть так, если вам того хочется. И что же он хотел?

– Он, – продолжал Марк Семенович, – просил Алексея Ивановича сегодня встретиться со спонсорами. А вернее, об этом просил сам председатель.

– Вот видите, сам председатель вас уже просит, – заметила Эльвира, – у вас начинаются очень серьезные дела, ваши акции выросли, если сам председатель просит. Вы заметили, не приказывает, а просит. И все это благодаря разумной, продуманной политике, которую мы с вами проводим. Вы договаривайтесь о встрече, а у меня сегодня своя встреча с французом. Надо проследить все самостоятельно, что они там наснимали и намонтировали. Завтра во Франции, а сегодня уже, возможно, и здесь, в посольстве, они планируют показ снятого фильма. Там в главной роли вы, Алексей Иванович, так что, вы понимаете, все должно быть на высшем уровне и без каких-либо ошибок. Иначе вам и нам удачи не видать, глубокоуважаемый мой шеф.

– Что-то уж больно скор твой француз, чтобы за сутки сделать целый фильм, откуда такая прыть?

– Все очень просто, здесь пахнет большими деньгами, он мне сам об этом сказал. А в таких случаях они работают скоро.

Алексей Иванович ненадолго задумался, потом, сделав начальственное выражение лица, неожиданно для присутствующих произнес:

– Это все, конечно, хорошо, Эльвира Николаевна. Делайте свои дела, никто не возражает по этому поводу. Но тем не менее вы должны быть на сегодняшней встрече со спонсорами, дело ничуть не менее ответственное. – Это он сказал в несвойственной ему манере общения с Эльвирой – строгой начальственной форме.

«Так-так, – подумал про себя как всегда наблюдательный Марк Семенович, – у нашего Ромео любовный пыл, по-моему, стихает и место уступает банальной страсти – жажде власти».

Это свое умозаключение он, как видите, почти облек в стихотворную форму, что вызвало у него самого улыбку на лице.

Эльвира тоже обратила внимание на строгость и начальственность тона Алексея Ивановича, но это у нее почему-то не вызвало злобы или недовольства. Она, как обычно в таких случаях, не стала кочевряжиться, а просто вытянулась по стойке смирно и, отдав честь, произнесла:

– Слушаюсь, господин всенародный избранник.

– Ну, что вы, – засмущался Алексей Иванович, – я просто… я просто прошу вас.

– Просьба начальника – приказ для подчиненного, – в том же духе, опять по-военному, отрапортовала она. – Ровно в восемь я буду на месте.

Вам, может быть, смешно, но в результате этого обещания важное дело было испорчено, что впоследствии им принесло много всяких и разных неприятностей и проблем.

Когда просмотр фильма во французском посольстве подходил к концу, Эльвира уже больше смотрела на часы, нежели на экран. А заключительную часть, где Алексей Иванович, как вы помните, по ее настоянию очень хорошо говорил о президенте (прямо панегирик), вообще не успела посмотреть, полностью положившись на профессионализм необычайно обаятельного и обходительного директора центра, с которым она за время их совместной работы успела сдружиться. И несмотря на то, что обаятельность директора и переливалась через край, ровно в половине шестого Эльвира вылетела из посольства, как пуля из ружья. Ну а к чему это привело, увидите сами в последующем нашем повествовании.

ГЛАВА 8

Увлечение Эльвиры, неожиданно перешедшее в любовь

(Коготок увяз – всей птичке пропасть)

Когда они подъехали к «Метрополю», возле него творилось черт-те что: ни одной машины перед входом, ни одного прохожего или зеваки.

– Во, оцепили, наверняка не слабые люди гуляют, – отметил как всегда наблюдательный Марк Семенович.

– Если вы о нас говорите, то спасибо, действительно, не слабые, – в тон ему произнес Алексей Иванович.

Учтивый швейцар уже открывал дверь еще не остановившейся машины. Для Алексея Ивановича посещение этого ресторана уже стало привычным делом. За последние восемь лет, как он стал депутатствовать, здесь он бывал частенько – собрания партии, встречи с людьми, делающими политику или бизнес, или, как сегодня, встреча со спонсорами.

Марк Семенович хорошо помнил этот ресторан еще по студенческим годам. Тогда он еще был доступен для простых людей. Они посещали его раз в год, когда на старших курсах возвращались домой после строительных отрядов. Тогда им казалось, что они привозили с собою большие деньги, хотя по современным понятиям это была сущая ерунда.

Эльвира это красивое здание помнила только из детства, когда она с родителями хоть редко, но приезжала в Москву. Отец, показывая на «Метрополь», рассказывал ей, что здесь бывал Шаляпин и дядя Петя, папин брат, полный кавалер ордена Славы. Для них правительство на 9 мая раз в году здесь устраивало встречу. Тогда еще дядя Петя произносил непонятное для нее слово – халява. А умер он уже в наше время в полной нищете. Все деньги, которые они годами откладывали с женою, в один момент превратились в кучу мусора. Еле удалось с помощью родственников похоронить его как следует, и то отец сам сделал памятник из железа со звездой. А вскоре и сам умер, а потом и мама. И у них были проблемы с похоронами. Все это у Эльвиры промелькнуло в памяти, пока они подходили к дверям ресторана. Внутри ей до сих пор не приходилось бывать, а тогда, в детстве, очень хотелось посмотреть на интерьеры хоть одним глазком. «И вот, кажется, и сбылась моя мечта», – подумалось ей.

Навстречу им вышел элегантный молодой человек, который с каждым из них поздоровался за руку. Алексею Ивановичу он сказал:

– Вахтанг Георгиевич уже на месте, ждет вас.

Далее они поднялись по красивой мраморной лестнице со скульптурами. На площадках стояли швейцары, учтиво наклонившие головы. Вошли в помпезный зал, по углам которого располагались бары, где за стойками находились по два молодых человека в бабочках.

Встретивший их человек сказал, чтоб они здесь поразмялись и отдохнули. А Алексея Ивановича отвел в угол зала, где за тяжелыми портьерами, очевидно, находился закуток, отделенный от общего зала. Сразу же за ними портьеры были задернуты.

Марк Семенович придирчиво разглядывал публику. А Эльвира – с удовольствием и любопытством, как это вообще свойственно неизбалованным людям из провинции. Особенно ей нравилась работа обслуги, в данном случае – барменов. Молодые люди, казалось, готовы были выполнить любое желание, любой каприз подходящих к стойке гостей.

«Конечно же, в пределах разумного, – подумала Эльвира. Хотя она еще раз более внимательно вгляделась в их лица и заключила: – Да и не очень разумного, но в пределах».

– Ну что, Эльвира Николаевна, разомнемся слегка, – указав на стойку бара, предложил Марк Семенович.

– Пожалуй, доллары у нас есть.

– Хм, – улыбнулся он. – Здесь не надо платить, мы им оказываем честь своим присутствием.

Они подошли к стойке бара. Один из молодых людей мило заулыбался, протянул им карточку.

– Прошу вас, заказывайте.

У стойки стояли еще два немолодых человека, изучая ассортимент. Эльвира передала карточку Марку Семеновичу, а сама прислушалась к их разговору. Один другому жаловался.

– Вчера был на крестинах у Арнольда Тихомировича, кажется, не слегка перегрузился икоркой, теперь вот себя неважно чувствую, такая беда.

– Так закажи сельтерской водички, промой кишочки, из своего опыта знаю, помогает, – объяснил он своему собеседнику.

Бармен сделал очень огорченное лицо, учтиво наклонив к ним голову.

– К сожалению, у нас такой воды нет, но есть московская, боржоми, ессентуки, пожалуйста, какой изволите?

Второй, очевидно, более знакомый с местными порядками, неожиданно вмешался в их разговор.

– Именно сельтерской, милый, что значит – нет, будь любезен, исправь положение.

Официант только на мгновение задержался с ответом, но сразу же засуетился, очевидно, почувствовав в говорившем важную персону. Он еще более учтиво наклонил голову и елейным голосом промямлил:

– Сию минуточку, я сейчас, придется чуть-чуть подождать.

И тут же что-то сказал своему помощнику, тот мгновенно исчез за дверцей в глубине бара. Пока они с Марком Семеновичем делали заказ, помощник бармена на подносике принес запотевшую бутылку сельтерской с двумя бокалами на нем. Эльвира не поленилась прочесть название воды на бутылке. Тот первый поблагодарил и, наклонив голову, поприветствовал Эльвиру поднятием бокала. Эльвира ответила ему улыбкой.

Марк Семенович продолжал разглядывать публику.

В зале было немного людей, человек 30-40, не считая прячущихся от чужих взоров за портьерой. Из них было немного женщин, в основном, представленных мартышками-секретаршами, блядушками или чем-то средним между ними. По-настоящему матерой здесь была только одна женщина – Эльвира. Эту оценку присутствующей здесь женской действительности дал, конечно же, Марк Семенович и сейчас же донес ее до интересующей инстанции.

Эльвира, понятное дело, была довольна данной ей столь лестной оценкой, поскольку остальные женщины в подавляющем большинстве были моложе ее.

Она улыбнулась.

– Вы мне льстите, Марк Семенович, или, может быть, пытаетесь загладить впечатление от вчерашнего, а? – лукаво посмотрев на него.

– Вовсе нет, – тоже улыбнулся он, – таким людям, как вы, я это знаю хорошо, больше нравится правда, какой бы она ни была нехорошей. Я это понял уже давно.

Он начал уже открывать бутылку шампанского, но приостановился, увидев встречавшего мужчину. Он направлялся к ним.

– Это, похоже, по вашу душу, Эльвира Николаевна, – он кивнул в сторону приближающегося человека.

Подойдя к ним, тот спросил:

– Не скучаете?

– Да нет, как будто бы, – ответила Эльвира, – спасибо.

– Вас, Эльвира Николаевна, Вахтанг Георгиевич и Алексей Иванович просят присоединиться к ним. Прошу вас. – Он протянул ей руку. – А вы поскучайте еще немного, пожалуйста, за вами придут чуть позже.

Эльвира извинилась перед Марком Семеновичем и в сопровождении седовласого и элегантного мужчины вошла за портьеру. За нею оказалась небольшая комната. Два крепких парня, изображающих официантов, улыбнулись им, раздвинув вторые портьеры и открыв дверь, пригласили войти во второе помещение.

Сделав шаг, Эльвира оказалась в небольшом зале, где царил полумрак и прохлада, ощущался запах дорогих сигарет. В центре стола сидел человек среднего возраста, чуть полноватый, с мягкими чертами лица.

Он встал, извинившись перед говорящим человеком, вышел из-за стола, подошел к Эльвире.

– Очень приятно, что вы пришли к нам, а то здесь все разговоры только о политике и деньгах. Украсьте, пожалуйста, нашу компанию.

– В качестве кого, – как бы с недоумением спросила Эльвира, – гирлянды или китайского фонарика?

– Ну что вы, ни то и ни другое, просто в качестве красивой женщины, – улыбнулся он.

– Ну что ж, – улыбнулась и она, – это упрощает мою задачу, я согласна.

Он поклонился, поцеловал ей руку и представился.

– Меня зовут Вахтанг Георгиевич.

– Я это уже поняла. Меня – Эльвира.

Он посадил ее рядом с собой, официант налил шампанское.

– Простите, что мы вас так неожиданно потревожили. Это все вина вашего шефа. – Он посмотрел в сторону Алексея Ивановича. – Вот и не удалось вам скрыть от нас вашего столь красивого и обаятельного помощника. И всегда помните: все ваши действия, пока вы остаетесь депутатом, будут находиться в поле зрения ваших избирателей. О вас мы знаем все или практически все, а вот о ваших помощниках – практически ничего. А они, оказывается, очень сильны в проведении предвыборной компании. Нам уже здесь кое-что рассказал Алексей Иванович о том, как вы вчера организовали спарринг-встречу между кандидатами, – пояснил он Эльвире.

– Да что вы, – засмущалась Эльвира, а вернее, показала, что засмущалась. – Это наша обычная работа. Все так делают и, по-моему, всем понравилась эта идея, ну, за исключением, может быть, проигравших кандидатов.

– Вы знаете, я никогда не думал, что мы уже догнали американцев или, к примеру, канадцев в этом отношении. У них предвыборная компания – это действительно праздник для избирателей, она сопровождается шутками, весельем и обязательным соревнованием между кандидатами. Все это происходит на глазах и, как правило, при участии самих избирателей. И конечно же, все честно, у всех на виду, как, наверное, и у вас было, не правда ли, Эльвира Николаевна?

Эльвира сделала очень честное и правдивое выражение лица:

– А как же!

Про себя же она подумала: «Куда уж честнее, если бы ты ко мне попал, то выглядел бы похуже, чем Худинский со Шпееровичем, вместе взятые».

Здесь вступил в разговор Алексей Иванович.

– Ну, конечно же, Эльвира Николаевна слишком скромничает. Важно было разыграть спектакль по тому сценарию, который требуется именно нам. В этом она проявила себя непревзойденным мастером-аранжировщиком. Я вам скажу более… – По всему было видно, что Алексей Иванович хотел поделиться со слушателями более подробной информацией по этому поводу, но Эльвира прервала его.

– Глубокоуважаемый депутат Расшумелов, прошу вас, не раскрывайте всех секретов нашего дела, порой невидимых окружающим. Это особенности работы ваших помощников.

Все присутствующие улыбнулись, а Вахтанг Георгиевич добавил:

– Действительно, в каждом деле есть свои маленькие да и большие хитрости, видимые глазами непрофессионала, и их не следует обнародовать. – Он поднял бокал. – Я хочу выпить за умных и красивых женщин, которые в чисто женской ситуации могут и забыть чуть-чуть, на время, что они умные. В результате получается идеал женщины. За вас, Эльвира Николаевна.

Все подняли бокалы.

– Знаете, все, что сейчас происходит в выборной системе, меня очень радует, похоже, что мы на правильном пути. Через какие-нибудь пять-шесть лет Россия станет вполне цивилизованным государством. Похоже, скоро на предвыборной компании будем так же объезжать быков, как это я недавно видел в одном из штатов Мексики, или пытаться устоять на плавающем бревне, как это делается в Скандинавских странах. Главное, что люди видят, что кандидат – это их парень. А политика – а что политика? – он посмотрел в сторону Алексея Ивановича, – всего лишь приложение к тем желаниям и чаяниям, которые испытывает народ. Чем политик больше покажет себя своим парнем, тем его шансы получить заветный пост будут более реальны, ведь так, Алексей Иванович?

Алексей Иванович нехотя отвлекся от разговора со своим соседом.

– Да, наверное, вы правы. Об этом примерно так же недавно высказывалась и Эльвира Николаевна.

– Вот как? Приятно, что наши оценки по этому вопросу совпадают. Не скрою, вы мне симпатичны, и мне хотелось бы, чтобы и по другим вопросам мы нашли общие точки соприкосновения.

Он положил свою руку сверху на руку Эльвиры.

– Время покажет, – изобразив смущение, быстро проговорила она, мягко извлекая свою руку из-под его руки.

Он встал.

– Можно я вас отвлеку чуть от стола?

Слегка придерживая ее под руку, отвел от стола к камину.

– Хочу признаться вам в одном тяжком грехе.

– Да-а-а, – протянула Эльвира, выразив на лице удивление. – И в каком же?

– Скажу вам честно и без обиняков: на вашей спарринг-встрече присутствовали и мои люди, можно сказать, глаза и уши.

– Да что вы говорите? – опять удивилась Эльвира, на сей раз искренне.

Он снял кочергу с подставки и поправил огонь в камине.

– А почему вы удивляетесь, ведь мы должны знать тех людей, на которых ставили и ставим… немалые деньги. Да вот сейчас только что до вашего прихода, Алексей Иванович официально обратился ко мне помочь вашей партии и просит не более не менее как семь миллионов, да все, понимаете, в зеленом цвете. Даже для меня, директора одного из крупнейших банков России, это деньги немалые. – Последние фразы он говорил нарочито громко, чтобы слышал их и Алексей Иванович. – Я бы просто так не дал даже сотой доли того, что он просит. – Эту фразу он сказал прямо Алексею Ивановичу.

Последний заерзал на стуле, вначале проговорил что-то невразумительное, а потом уже хорошо поставленным голосом и явно заученным текстом начал:

– А кто же говорит, чтобы просто так, глубокоуважаемый Вахтанг Георгиевич? Вы поймите…

И он начал пугать возможностью прихода коммунистов к власти и свертыванием всех демократических завоеваний. Надо сказать, что все это уже неоднократно пришлось ранее выслушивать Эльвире. По всему было видно, что и банкиру приходилось слышать подобные высказывания не раз, что порядком ему надоело.

Он слушал Алексея Ивановича с кислой миной на лице, которое при всяком упоминании о коммунистах передергивала болезненная гримаса, как при зубной боли.

В целом создавалось впечатление, что он только делает вид, что слушает его, а сам думает о чем-то своем. Минут через пять страдающий Вахтанг Георгиевич сделал вид, что он что-то вспомнил, и сразу прервал Алексея Ивановича.

– Знаете, Алексей Иванович, а вы мне об этом уже говорили, и не раз. По-моему, может быть, непросвещенному мнению, демократия у нас просто-таки пустила корни, и ее уже не выкорчуют никакие там ни Ленины, ни Сталины и даже ни Оловянины и…

– Простите, что перебиваю вас, – неожиданно вмешалась в разговор Эльвира, – вы говорите, что демократические основы укрепились в нашей стране, а я вам скажу, что вы заблуждаетесь на сей счет.

Вахтанг Георгиевич с удивлением посмотрел на нее, а сидящие за столом прекратили беседу.

Ничуть не смутившись реакцией окружающих, Эльвира спокойно продолжала свои пояснения в том же духе.

– Это, может быть, в вашем банке они укрепились и стали вариантом нормы. В других местах нашей необъятной страны, вы сами знаете, что делается, а если не знаете, то спросите своих помощников, которым приходится бывать на местах, они вам расскажут. И первое, что они вам скажут, – народ нищенствует. При нищем народе нельзя утвердить какой-то стабильный строй, тем более демократический. Можно утвердить только строй террора и насилия. Ну а это, вы сами знаете, мы уже проходили. Мы, слава Богу, – по учебникам. О стабильности можно говорить лишь только тогда, когда вас поддерживает средний слой или класс. Как раз нами он сейчас усиленно пестуется, конечно же, в идеологическом отношении. Не сможет его государство сейчас создать. Все рухнет. И, прежде всего, рухнете вы, Вахтанг Георгиевич, и иже с вами и вашими банками. Народ начнет вначале громить банки, и когда разберется с вами, только потом уже доберется до нас. Так что, если соблюдать очередность, то вначале вы, а потом уже мы – политики, бизнесмены средней руки и прочая мало любимая народом публика.

Эльвира сделала паузу, улыбнулась.

– Так что хочется ли вам этого или нет, но придется раскошеливаться и далее поддерживать демократические ростки, которые так мужественно отстаивает именно наша партия. А так – иначе вам конец, – закончила Эльвира свой монолог.

Надо сказать, что во время всей речи Эльвиры банкир крепко сжимал в руке пачку сигарет, и в конце концов ее он сжал до такой степени, что сигареты пришли в негодность.

Он не спеша попытался расправить испорченную пачку, затем отбросил ее в сторону, улыбнулся.

– Ну что же, про наш конец вы, по-моему, сказали дважды. Скажу откровенно, вы меня напугали.

Он опять улыбнулся.

– А так с вами трудно не согласиться, в логике вам не откажешь.

Он поднял руку, пошевелил пальцами, служащий протянул ему сигареты, поднес огня. Он закурил сигарету, задумался. И наверное, молчал бы долго, если бы тишину зала не прервал наш дорогой Алексей Иванович.

– Эльвира Николаевна дело говорит, – пробасил он, – по-моему, лучше здесь не скажешь.

Банкир, оторвавшись от своих мыслей, неожиданно громко и даже с некоторой веселостью в голосе произнес:

– А у вас действительно сильный помощник, умеет убеждать. Знаете что, – он на секундочку задумался, а затем встал, подошел к Эльвире, – я бы хотел пригласить вас в общий зал, там сейчас уже идет концерт. Как раз к концу ожидается Хазанов или кто-то из модных сейчас критиканов. Пойдемте, послушаем, иногда это бывает забавно. А вы, Алексей Иванович, разомнитесь с моими орлами-помощничками, да под водочку с икорочкой, эх, как хорошо. И главное, отдохните от ваших разговоров о политике и деньгах, есть более интересное в этой жизни.

Он многозначительно посмотрел на Эльвиру, добавил:

– При условии, конечно, что есть деньги. Так как, Эльвира Николаевна, покажем себя народу?

По всему было видно, что ей, конечно же, хочется быть вместе с этим красивым и умным человеком, но… как и подобает скромной девушке, а вернее, скромному помощнику депутата, она скромно и ответила.

– Я бы с удовольствием, но как на это посмотрит мой шеф?

Было отчетливо видно, что ее шеф, Алексей Иванович, радости не испытывал по этому поводу, но тем не менее он на весь зал прогромыхал:

– Конечно же, Эльвира Николаевна, отдохните немного, вы много работали за последние два дня.

Этого было вполне достаточно. Банкир взял Эльвиру под руку, повел ее к выходу, дверь перед ними открылась, и они исчезли за портьерой. Один из прежних крепких парней повел их через отдаленный вход, минуя общий зал, где разминался Марк Семенович. Второй такой же крепкий парень завершал процессию.

Они вышли в коридор, по бокам которого было несколько дверей. Их провожающий открыл одну из них, молча, наклонив голову, показал рукой, чтоб входили. Они вошли, дверь за ними бесшумно закрылась.

Эльвира осмотрелась. Это были апартаменты-люкс. Комната, где они находились, очевидно, была гостиной, с мягкой мебелью, свечами по стенам и на столе. Одна дверь выходила в ванную комнату, другая, очевидно, в спальню.

– Как вас понимать? – строго, как бы строго спросила Эльвира.

– Простите, что не предупредил: мне не положено быть с народом, только если при усиленной охране. А это, сами понимаете, хлопотно, да и утомляет меня. А здесь телевизор, как видите. Вот сейчас мы нажмем кнопочку местного канала и сможем посмотреть все, что происходит в зале. Причем следующая камера управляется нами отсюда, так что, если бы сейчас там был ваш супруг с женщиной, мы могли бы все о нем узнать. Канал, показывающий ресторан и сцену, аудиовилизирован. Я – человек старой формации, вот видите, по-моему, не совсем правильно произнес этот термин.

Эльвира неспешно обошла всю комнату, поправила цветы, стоящие на столе и на горке.

Банкир сел в кресло возле небольшого столика, достал пачку сигарет, закурил.

– Мне, конечно, больше нравится общение вживую, чем по телевизору. Но что поделаешь? Моя жизнь уже не принадлежит мне, возьмите ее, – натянуто рассмеялся.

Нажал на кнопку пульта, и на широком экране плоского телевизора появился, как это ни странно, Задорнов. Эльвира и банкир, не сговариваясь, засмеялись.

– Ну, вот, видите, что я говорил? Сатирик. Правда, не Хазанов.

Задорнов рассказывал одну из своих баек.

– Мне говорят, что появление банкиров в России, прежде всего, свидетельствует об устоявшейся экономике страны. Может быть и так, не знаю. Но знаю одно, когда я вижу на экране банкира, я сразу же хватаюсь за карманы, боюсь, что последнее унесет.

– Ну вот, что я вам говорил, опять критикует нас, банкиров. Веселый парень, и он мне нравится. У нас дачи рядом, часто бывает в гостях.

Эльвира что-то хотела сказать, но он ее остановил.

– Тише, тише, сейчас, наверное, обо мне будет говорить.

Голос с экрана продолжал:

– Тем не менее у меня есть знакомый банкир, мы с ним дружим. Его, кстати, Вахтангом Георгиевичем зовут. Озорной мужик, я вам скажу. Рядом со мною его дача, иногда встречаемся. Так он мне говорит…

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

Эта книга предназначена для всех, кто интересуется кошками и уделяет особое внимание такой популярно...
В книге рассказывается о том, как правильно кормить домашнюю кошку, чтобы она всегда была здоровой и...
Данное издание предназначено для всех, кто интересуется кошками и хочет завести у себя дома одного и...
В книге приведены стандарты пород длинношерстных и полудлинношерстных кошек. Любители животных найду...
В книге представлена информация по кормлению, уходу и содержанию кошек, а также советы по оказанию п...
Данная книга предназначена для всех, кто интересуется кошками и мечтает завести у себя дома очароват...