Я, депутат... Всенародный избранник Корчак Александр
– Эльвира Николаевна, это все благодаря вам, вы – необыкновенная женщина, я – ваш преданный раб на всю оставшуюся жизнь.
Марк Семенович к тому времени уже отплясался и, сидя на полу, вторил Алексею Ивановичу:
– Да, Эльвира Николаевна, дело говорит Алексей Иванович – раб он, раб Божий и ваш немного, все благодаря вам.
– Да бросьте вы, в самом деле, – засмущалась Эльвира, – просто все так и должно было получиться и без меня. А моя роль здесь самая минимальная, только поддержать, не дать упасть, да направить человека в нужном направлении. Вот и все.
Между тем страсти стоявшего перед ней на коленях Алексея Ивановича накалялись, и он уже взревел по-настоящему:
– Эльвирочка, я раб твой, я раб.
Марк Семенович вторил ему:
– Он раб ваш, он раб ваш, Эльвира Николаевна.
Алексей Иванович продолжал:
– Я раб любви к вам.
– Вот тебе на, приехали, кажется. Ехали, ехали и заехали, – прокомментировала этот факт Эльвира.
Алексей Иванович, хитро используя ситуацию, вновь стал приставать к Эльвире. Похоже, нельзя ей было расслабляться ни на секунду.
– Так, – властно произнесла она, – я вижу, у когото тихая радость по поводу нового назначения постепенно переходит в животный восторг. Ну, это уже ни в какие ворота не лезет, – возмутилась она и тут же дала команду: – Прекратите радостное волеизъявление по случаю нового назначения. Все. Всем за стол. У нас деруны остывают.
Как это обычно бывает после неожиданных страстей и радости, мужчины почувствовали себя как-то неловко. А вот Эльвира сразу же перешла к делу.
– Рассказывайте, Марк Семенович, рассказывайте все, со всеми подробностями, ничего не пропуская. Для истории важны все детали, даже мельчайшие – кто звонил, зачем звонил и так далее.
– Так вот, – начал Марк Семенович, – звонил сам председатель и просил передать Алексею Ивановичу, что с завтрашнего дня он переводится на место Бабарыкина, то есть становится его первым заместителем. Я спросил, может, позвать самого Алексея Ивановича, на что он мне в категоричной форме ответил: «Не надо, а то, я боюсь, как бы он от радости не…» – извините, далее не за столом будет сказано.
– Это вы о чем? Вы договаривайте, договаривайте, а то устраиваете здесь тайны мадридского двора, понимаете ли, – болезненно отреагировал Алексей Иванович.
Эльвира прервала его.
– При чем здесь тайны, да еще мадридского двора, ясно дело, о чем. И что же далее?
– Ну, а Бабарыкин, – продолжал Марк Семенович, – переходит на место Алексея Ивановича, председатель добавил еще: «Так безобразно работал, что его еще ниже надо бы было опустить, да некуда, все места другими проходимцами заняты». А про Алексея Ивановича сказал еще: «Молодец, по-настоящему стоит за дело нашей партии и, главное, за президента, честь ему и слава за это».
Лицо Алексея Ивановича даже зарумянилось.
– Да я чего? – пытался он что-то сказать, да ему не дали.
– Что далее, Марк Семенович? – все так же требовательно спросила Эльвира.
– В общем так, Алексей Иванович завтра перебирается в кабинет Бабарыкина, а последний поступает под ваше начало, Алексей Иванович, вот такие пироги.
– Эльвира Николаевна! – вскочил, как иголкой уколотый в мягкое место, Алексей Иванович, – можно я сейчас ему позвоню, этому прохиндею, и все ему скажу, все, что я о нем думаю?
Эльвира попыталась остановить его.
– А есть ли такая необходимость, Алексей Иванович, я думаю, он об этом знает не хуже вашего, только время потратите зря. А насчет отстранения начальника от работы, я думаю, его уже обрадовали. У нас люди любят сообщать о неприятностях под видом соболезнования, особенно о понижении и снятии с работы.
– Но все-таки, Эльвира Николаевна, я позвоню, – он уже набирал номер телефона. – Алло, – не без начальственной нотки начал Алексей Иванович. Модуляции его голоса чуть напоминали тон Бабарыкина.
– Да.
– Доброе утро!
– Доброе, доброе, ну, как там у вас? Рассказывайте. А то заперлись в своей скорлупке восьмикомнатной и нос не кажете, понимаете ли.
– Алеша! Сколько лет, сколько зим!
– С чего это вы, вчера только слышались.
Он подмигнул всем сидящим за столом, зажав трубку рукой.
– Соскучился, говорит, без меня, – и плохо улыбнулся.
– Это слышались, – ответил Бабарыкин, – а надо бы увидеться, как ты?
– Увидимся завтра на работе, а я-то – ничего, а вот как ты? Надеюсь, не плохо?
– Да так, понимаешь, все какие-то предчувствия одолевают, слыхал, наверное, у нас какие-то перестановки в кадрах намечаются.
– Слыхал и довольно отчетливо. Да, знаешь, зови меня лучше Алексей Иванович.
– Да-да, конечно же, Алексей Иванович, простите.
– Да ничего, бывает. Ну, так ты завтра там приготовь зубную щетку, мыло, пижаму, сам понимаешь – все для путешествия… далеко, – и еще добавил, – выбирай сам – Нарьянмарский или Ненецкий национальные округа, что тебе более по душе.
– Да вы что, Алексей Иванович, у меня ведь молодая жена.
– Вот и хорошо, пусть отдохнет от тебя немного, заездил, поди, там ее, наверное. И смотри, чтобы эти округа стали прочно нашими, сейчас это важно, учитывая развернувшуюся предвыборную кампанию. В общем, я держу это под контролем.
– Да… но… я…
– Все, до завтра, и давай, серьезно относись к поручению. Выполнишь задание – честь и слава тебе. Нет… Ну, сам знаешь. Да, и не перепутай кабинеты завтра.
Он положил трубку. Довольный, заулыбался.
– Ну, как я вам в новой роли?
– Неотразим, – сказала Эльвира.
– Слишком строг, но по существу, – добавил Марк Семенович.
Они продолжали чаепитие в приподнятом настроении.
ГЛАВА 15
Ожидания Эльвиры благополучно завершились
(Какова баба, такова ей и слава)
Крах Алексея Ивановича
(Не в свои сани не садись)
Декабрь выдался морозным. Приближался новый год. Люди, как и во все времена, были озабочены приготовлениями к празднику. Все жили с надеждой, что Новый год принесет им исполнение их сокровенных желаний и, главное, улучшение их жизни и спокойствие в мире. Тем более, что у них было с чем сравнивать. Существовавший еще относительно недавно строй давал им покой, элементарные условия жизни и труда, уверенность в завтрашнем дне. Правда, отсутствовала свобода выражения мыслей и желаний. Не было возможности выбора. Последнее особенно важно для молодых людей, вступающих в жизнь. Свобода выбора – это непременное условие правильного существования человека. Когда этого нет – не захочется никакой уверенности в завтрашнем дне.
Всем, конечно же, было далеко все равно, что происходит наверху и какие новые политические события их ждут. В конце концов, кто ими будет править – им было также глубоко все равно. Но жить всем хотелось лучше, без этого напряжения и страха перед будущим.
Двойное напряжение в эти дни испытывала Эльвира, да и вообще весь отдел, руководимый ею. С материалами, приготовленными ими, президент внимательно ознакомился, решены были все нормативные и процессуальные вопросы передачи власти.
И… наступило затишье. Президент, очевидно, думал. Страна продолжала жить в каком-то угаре. Большинство людей обнищало и влачило жалкое существование. Появилось несметное число нищих, беспризорников. Большая часть молодых людей репродуктивного возраста занималась проституцией, процветала наркомания и алкоголизм. Стали обычным явлением заказные убийства, бандитизм. Страна находилась под контролем мафиозных и бандитских структур.
С другой стороны, жирела и вывозила несметные богатства из страны кучка людей, успевшая вовремя сориентироваться, большинство из них делали это под прикрытием властных структур государства. На Кавказе шла война, гибли люди. В Москве каждый вечер открывались ночные клубы, игорные и публичные дома, где молодежь веселилась до утра, подстегивая себя алкоголем и нередко наркотиками. По телевизору шли музыкальные увеселительные программы, разыгрывались призы и лотереи. По-прежнему была популярна программа «Поле чудес», где Якубович продолжал дурачить и развлекать уже не одно поколение россиян, постепенно старея со своей программой. Он мог одарить вдруг целой корзиной с парфюмерными наборами или деликатесами – какую-нибудь простую женщину из Костромы, а мог преподнести мебельный гарнитур простому работяге из Сибири. Людям это нравилось, хотелось халявы. А смотря программу «Смак», голодные пенсионеры с тоской наблюдали, как Макаревич, отрезая от шматка первоклассного мяса кусочек вырезки, остальное сбрасывал в ведро. Пенсионеры хором проглатывали при этом слюну. Особенно добивали простых людей многочисленные презентации, приемы, на которых столы были завалены всевозможными деликатесами. А они с тоской думали, как завтра накормить детей и стариков. Воистину, удивительны дела твои, Господи!
Вахтанг в тайне от всех находился на обследовании в психиатрической лечебнице, периодически общаясь с Эльвирой по телефону. Жан отбыл в Париж принимать телевизионный канал. Отношения между Эльвирой, Алексеем Ивановичем и Марком Семеновичем после того, как она стала большим начальником, замерли на взаимоотношениях начальник-подчиненный. По существу, Эльвира в этот трудный для нее момент осталась в одиночестве – не с кем было посоветоваться, излить наболевшее. За все это время она ни разу не была вызвана ни к президенту, ни к другому высокопоставленному лицу из правительства. Что делать? Извечный русский вопрос. Ждать. И она терпеливо ждала. Каждый раз, встречая помощника президента, она получала от него порцию яда и сарказма, сквозившего через улыбку и бородку.
– Ну, как у вас дела, Эльвира Николаевна? Не наградили еще?
Наконец, уже как-то перед самым Новым годом, вечером Эльвире позвонил управляющий делами президента и сообщил, что завтра в шесть президент собирает всех и вся в… зале для торжественного сообщения. Затем последовали звонки от сотрудников и людей, близко знавших кремлевскую элиту и все, что там происходит. Все говорили о том, что как будто бы президент завтра собирается официально объявить о передаче своего поста новому человеку.
– Но кто он? – спрашивали они Эльвиру.
Она знала, кто, но говорить раньше времени не хотела.
Совсем уже поздно вечером позвонил помощник президента.
– Эльвира Николаевна?
– Да, это она.
– Вас можно поздравить.
– С чем?
– Вас действительно наградили.
– Так это, по-моему, вы больше хотели, чем я.
– Да… конечно, – замялся он, – да и к тому же того, чего вы больше всего хотели, вы добились.
– Это вы о награде? – удивилась Эльвира.
– Да нет же. Президент завтра действительно слагает с себя полномочия, так что поздравляю, ваша взяла, – без радости сообщил он.
– Ну, знаете, хуже было бы для него, если бы своего добились вы. Ну, ладно, проехали.
– Кстати, он и вас, и меня просил оставаться на своих должностях.
– Очевидно, как наиболее талантливых? – улыбнулась Эльвира.
– Вас – очевидно, а меня – приглядывать да помогать в первое время.
– Ну что ж, поздравляю и вас.
– Завтра в шесть часов по этому случаю он устраивает прощальный ужин.
– При свечах?
– С чего это вы, это ведь не похороны. Одевайте свое лучшее платье, порадуйте нас своей женственностью.
– Ну что ж, обязательно порадую, особенно вас, а то все считаете меня мужиком в юбке.
Помощник это проглотил и неотчетливо.
– До встречи.
– До свидания.
«Ну вот, все и свершилось, что запланировала. Так чего же я недовольна? – Эльвира спросила сама себя. – Почему нет радости, странно». И тут она отчетливо поняла, что ей было безумно жаль расставаться с президентом. Каким бы его ни считали, но для нее он был действительно как отец родной. Под его защитой и руководством она могла совершенно спокойно работать. Что называется, не оглядываясь по сторонам – как и кому понравится или не понравится то, что она делала. Что будет дальше – неизвестно.
Телефон звонил не переставая.
– Понадеемся на милость Божию, авось, и нас не минует.
Она встала с кресла. Выключила телефон из сети и пошла спать.
Ровно в шесть часов Эльвира сидела за столом в большом… зале, рядом с помощником президента. Далее за ним стояло пустое кресло президента. В зале были накрыты столы человек на шестьсот. Весь кабинет, помощники, представители армии и флота. Известные артисты, бизнесмены, банкиры, художники, чуть в стороне и сзади сидела группа депутатов, среди которых она мельком узрела нашего героя.
В шесть пятнадцать в зал вошел президент. Все встали. Он обошел всех, обмениваясь рукопожатиями и каждому что-то говоря. Всех он знал в лицо, со многими встречался по работе и каждого узнавал. Когда очередь дошла до Эльвиры, он пожал ей руку и сказал:
– Вы сегодня необычайно обольстительны.
Эльвира хотела поблагодарить за комплимент, но он уже жал руку помощнику. А затем произнес речь о том, что многое сделано в стране, она заметно изменилась, но предстоит еще многое осуществить. И что он уступает место своему преемнику – молодому предприимчивому человеку, который поведет Россию по прежнему курсу – к ее благоденствию и процветанию. Затем выступил премьер-министр, министры, военачальники, актеры.
Все, конечно, выразили свои сожаления, что президент уходит в отставку, да еще по собственному желанию.
– Ну, ничего, – отвечал он, – поработаете с новым президентом – он молод, знает свое дело и страну поведет правильным курсом.
Когда его спросили: «А кто он?» – он хитро улыбнулся и ответил:
– Завтра, завтра узнаете, завтра мне выступать на телевидении, все завтра скажу всей стране.
Когда официальная часть подходила к концу, со стороны, где находился стол депутатов, неожиданно раздался шум, кто-то громко и неразборчиво говорил, среди общего шума и гомона, а затем в наступившей тишине отчетливо раздалось:
– Эльвира, вернись! Да отстаньте вы от меня! Я – всенародный избранник, не трогайте меня, депутат твою мать.
Все повернули головы в эту сторону. Президент вопросительно посмотрел на Эльвиру. Затем к нему подошел распорядитель и что-то тихо ему сказал. Он сделал недоуменное лицо и вновь посмотрел на Эльвиру. А она увидела, как Алексея Ивановича под руки вывели через боковую дверь из зала.
– Боже мой, – прошептала Эльвира, – это, конечно, был он.
В зале вновь восстановился порядок, и к президенту опять потянулись люди для прощания. Президент что-то шепнул распорядителю, тот подошел к Эльвире.
– Вас просит подойти президент.
Эльвира подошла.
– Это ваш? – кивнул в сторону выведенного Алексея Ивановича.
– Да, это мой, я вас прошу, господин президент.
Президент дал знак распорядителю, мол, оставьте его в покое. Эльвира вместе с распорядителем быстро вышла из зала. В боковой комнате, недалеко от зала, справа, в окружении двух дюжих молодцов из охраны президента, сидел абсолютно пьяный Алексей Иванович, плакал и что-то бубнил про себя. Увидев Эльвиру, он потянулся к ней руками.
– Ты вернулась?
– Вернулась, вернулась, – быстро проговорила Эльвира.
Она тут же позвонила Марку Семеновичу и попросила его с помощником сей час же подойти к ним. Когда они вошли в комнату, Эльвира попросила быстро увести Алексея Ивановича отсюда.
– И отправьте его на родину, позвоните Марье Ивановне предварительно.
Но охранники вцепились в него, не отпускали, не было приказа. Алексей Иванович к этому времени уже сник, повесил голову и уже не порывался что-то делать.
Президент в это время говорил окружающим его людям:
– Нехорошо как-то получилось, понимаете ли, – затем улыбнулся. – Но тем не менее это любовь… – и через секунду добавил. – Правда, любовь по-гамадрильски. Оставьте его, – сказал он еще раз распорядителю. – Наказывать не надо, в эту женщину я бы тоже без промедления влюбился, если бы скинул годков двадцать. Как вы думаете?
Все улыбнулись.
– Пусть едет к себе на родину… всякое бывает в жизни и… – о чем-то задумался.
Может быть, о том, как он когда-то спал в самолете в еще худшем состоянии, пока его ждал на аэродроме король Швеции…
– Все бывает, – опять, чуть тише, проговорил он.
Эльвира вернулась в зал минут через двадцать. Села на место, улыбнулась всем, смотрящим на нее. Помощник буравил ее своим во все проникающим взглядом, но сказать что-либо не решался. А президент, как бы очнувшись от воспоминаний, увидев Эльвиру, улыбнулся и обратился к ней:
– Как, Эльвира Николаевна, трудно быть красивой женщиной?
Эльвира тоже улыбнулась, чуть задумалась.
– Наверное, не легче, чем быть президентом.
Вместо послесловия
Все герои этой не придуманной истории – реально существующие. Кто-то из них, прочтя ее, может быть, узнает себя в одном из них. И если это случится, прошу не обижаться на меня. Примите все рассказанное как добрую шутку.
Главный наш герой, Алексей Иванович, сейчас разводит пчел. Обосновался он в Хакасии, на юге Сибири. Места здесь дивные и чистые.
Сюда как-то не добралась рука переустроителя жизни, за что мы ему очень благодарны. Здесь практически нет заводов и каких-то разработок природных богатств. Производство меда поставил он, прямо скажем, на промышленную основу. В его хозяйстве был Ю. Лужков, который тоже занимается пчеловодством. Приезжал мэр Москвы, что называется, по обмену опытом. Мед и все, что связано с пчелами, хорошо продается не только у нас, но и за рубежом. Так что Алексей Иванович стал одним из богатейших людей края. Дважды его навещали Эльвира с Марком Семеновичем. Принимал он их с Марьей Ивановной сердечно и много шутили о прошлом. Однако, когда разговор заходил об Эльвире, он сразу же замыкался и начинал сосредоточенно о чем-то думать. Видно, не все еще его покинуло из прошлого, а может быть, и не покинет теперь уже никогда. Марья Ивановна, по-моему, догадывается о прошлых увлечениях Алексея Ивановича, но виду не подает. А Эльвира много смеется по этому поводу и говорит:
– Слава Богу, что это все позади.
Она теперь, как вы знаете, в президентской команде, но не на малом месте. И все так же старается быть незаметной. Большинство из того, что делается вверху, так или иначе проходит через ее руки и голову. Да и выборы нового президента, как вы сами понимаете, не обошлись без ее непосредственного участия. За все это она ценима и привечаема начальством, не последними людьми государства. Марк Семенович служит под ее началом, и, по-моему, служит с радостью и желанием.
Не повезло… а может быть, наоборот, повезло Вахтангу Георгиевичу – то ли на почве любви к Эльвире, то ли это так совпало, но что-то с ним произошло, что в конечном итоге привело его в… желтый дом. А почему я сказал, что, возможно, и повезло, лишь только потому, что жить в наше время нормальному человеку, видя все, что происходит, неимоверно сложно, да и просто невозможно. Однако приятно, что этот дом специально построен для новых русских, да и старых тоже, но богатых. Все здесь продумано и удобно, прямо курорт, но только в сумасшедшем доме. Вообще-то, по заверению врачей, его можно было бы и не держать там, но периодически у него возникают приступы ненависти, как ни странно – к женщинам и, что еще более странно, к деньгам. И когда эта необычность накатывает на него, он в бешенстве мечется по территории и кричит:
– Эльвира, сейчас же возвращайся домой.
Ну, и рвет при этом деньги, если обнаруживает их в кармане. Кстати сказать, это состояние у него бывает не часто, может быть, один-два раза в год. А так он человек спокойный и разумный, много думает, часто ходит в ближайшую церковь. Мне так кажется, что он просто не хочет жить в той жизни, в которой он жил, а уйти из нее, просто все бросив, говорят, ему не позволят. Ну, а впрочем, не знаю, они, наверное, сами с Эльвирой разберутся, мы им не помощники в этом. По крайней мере, она не высказывала каких-либо страданий по поводу того, что случилось. Эльвира, конечно, периодически навещает его, и тогда он становится хорошим и послушным. А Эльвира обещает врачам, выйдя на пенсию, поселиться вместе с ним, но только не здесь. И при этом улыбается.
– Пути Господни неисповедимы, и еще неизвестно, как все повернется в этой жизни, а то… а то и здесь, может быть, придется, – улыбается она.
Ну, а все остальные герои продолжают жить и работать. Вы их часто можете видеть по телевизору или читать о них в газетах.
Какие они все-таки разные люди, и, по-моему, так все нужны России, ну, а она-то им уж точно нужна.
Дай Бог им всем здоровья и благоденствия.
Автор будет благодарен спонсорам, которые пожелают принять участие в издании его следующих книг, о чем в них обязательно будет упомянуто.
Читать бесплатно другие книги:
