Маша, прости Артамонова Алена

– Нет, я просто хочу побыть одна.

– Не буду тебе мешать, – быстро согласилась Надежда Николаевна. – Но если что, я рядом.

– Хорошо, – Маша улыбнулась. – Мам?

Надежда Николаевна вздрогнула и обернулась.

– Спасибо. Я тебе обещаю, что все будет хорошо.

– Ну и ладно, – набежавшие слезы мешали ей говорить, и она поспешила закрыть за собой дверь.

Прислонившись к стене, Надежда Николаевна старалась унять душившие ее рыдания, но свой «пост» не покинула, а все так же продолжала стоять, прислушиваясь к малейшему шороху. Наконец она услышала, как дочь поднялась с кровати и стала набирать номер.

– Алло, соедините меня с мистером Красным. Нет, я не знаю, как эта фамилия пишется, и я не знаю номер, – после небольшой паузы опять послышался спокойный Машин голос. – Да, первое имя Константин, да, он из России.

Надежда Николаевна сжала губы, чтобы не закричать.

Телефонный звонок в номере прозвучал неожиданно громко.

– Кто это, интересно? – Эдичка опять что-то жевал.

– Не знаю, – Костя поднял трубку. – Алло!

– Здравствуйте, – произнес приятный голос, который хотелось слышать опять и опять. – Меня зовут Маша Морозова, вы мне звонили.

– Я? А да, да! Убери звук, – махнул он Эдичке.

– Вы хотели со мной встретиться?

– Да! Конечно, если…

– Вам будет удобно приехать ко мне домой?

«Удобно ли мне? Да я об этом только и мечтаю!» – но Костя уже контролировал свой голос, вот только руки продолжали ходить ходуном.

– С удовольствием!

– Тогда запишите адрес…

Они договорились встретиться на следующий день в двенадцать часов. Костя опять не спал всю ночь, ему все время казалось, что сейчас позвонит Маша и скажет, что пошутила.

Но все обошлось, и ровно в полдень на пороге дома в стиле шале их встречала молодая симпатичная женщина в голубых джинсах и легкой футболке, обтягивающей ее идеальную фигуру.

– Маша, – она первая протянула руку. – Рада вас видеть, пойдемте со мной.

Она провела их на большую террасу с огромными, от потолка до пола, окнами. За окнами открывался великолепный вид на сад, на полу в глиняных вазах, керамических горшках и плетеных корзинах росло множество зеленых растений. Легкие шторы с неярким, даже смытым цветочным рисунком и гравюры с растительными мотивами на светлых стенах располагали к спокойствию и неторопливому созерцанию, и только подушки на плетеной бамбуковой мебели были, пожалуй, самым ярким пятном в этом помещении.

– Я очень люблю эту террасу. Она похожа на сад, я оборудовала ее, а впрочем, все по порядку. Чай? Кофе? – она посмотрела на мужчин спокойным лучистым взглядом.

– Кофе, – Костя поудобнее устроился в предложенном кресле.

– Чай и покушать, – пошутил Эдичка.

– Обед будет в два, но я могу предложить вам сэндвичи.

– Да я пошутил, – Эдичка покраснел.

– Ну что вы, мне не трудно.

– А это я в госпитале, – с легкой улыбкой на губах Маша протянула Косте новые фотографии.

– то ты? – он ужаснулся, на фотографии была высохшая мумия древней старухи. «Странные все-таки эти американки, ни одна русская баба не покажет себя в таком виде, а эта еще и улыбается», – они разговаривали уже больше двух часов и давно перешли на ты.

Маша сидела на диване, скрестив ноги, с идеально ровной спиной. Золотистые кудри нежно огибали тонкую шею, тронутую легким загаром. Костя смотрел на эту богиню, с гордым профилем и осанкой королевы, и чувствовал непреодолимую симпатию и уважение к этой женщине, пережившей трагедию, но нашедшей в себе силы продолжать любить этот мир. Как и откуда появляются такие люди на их грешной Земле, Краснов не знал. Но нисколько не сомневался, что эта девушка родом из Волшебной страны, где золотовласые эльфы играют на лютнях, а непобедимые единороги повинуются девам, где человек человеку – брат, где неведомо зло, подлость и предательство. Из страны, куда под страхом смерти воспрещен вход злобным троллям, вроде него самого и Степанова…

– Врачи обещали, что я умру через пару месяцев, – неспешно рассказывала она. – Как хорошо, что я была в бессознательном состоянии и ничего этого не слышала, – ее тонкие, изящные пальцы тихонько постукивали по столу. – Я все время висела в черной пустоте, словно между небом и землей, но однажды мне приснился Федор. Он стоял на высокой горе и звал меня к себе, – она немного помолчала. – Вы не представляете, какое счастье я испытывала тогда. И вот так я поехала умирать, – ее голубые глаза светились небесным, неземным светом и Костя неожиданно вздрогнул, он вдруг понял, что самым сокровенным она делиться не собирается. «Но, наверное, трудно винить человека в том, что он оставляет какие-то секреты для себя».

Эдичка так же, как и Краснов, попал под ее огромное обаяние и не сводил с нее влюбленных глаз.

– Потом был университет…

Возвращение в цивилизацию было трудным, то, что она не могла дышать полной грудью, она еще как-то переносила, но нервозность, возбужденность, агрессию, скрытую за улыбающимися лицами, все это воспринимала с трудом, словно с нее живьем содрали кожу.

Родители, так рано постаревшие, а она помнила их молодыми, растерянные с глубокими морщинками, а в памяти остались только их улыбки. Слова, слова, бурные объятия, она уже отвыкла от такого открытого проявления чувств. Им пришлось заново привыкать друг к другу.

Надежда Николаевна сидела в спальне напротив мужа, и слезы отчаянья застыли в глазах.

– Алекс, это же не наша девочка!

– Ну что ты такое говоришь? – он обнял жену.

– Она совсем не разговаривает, – делилась своими тревогами Надежда Николаевна. – А ты видел, чем она занимается в парке? – на ее лице читалось искреннее недоумение и тревога. – Сидит, согнув ноги, и ни на что не реагирует, словно ее там нет. Я сегодня подошла поближе, но она даже не шелохнулась. – Надежда Николаевна болезненно поморщилась. – Алекс, может, наша девочка попала в секту?

– Надюша, что за глупости тебе лезут в голову? – муж нежно погладил ее по щеке. – Да, она изменилась, но ведь и мы тоже? – он уже серьезно посмотрел на жену. – Мы привыкаем к ней, она привыкает к нам, мы обязательно справимся со всеми проблемами. Ведь самое главное, что она жива!

– Конечно, – Надежда Николаевна уткнулась мужу в плечо.

– Она стала другой, но это не значит, что мы стали меньше любить ее.

– Нет, конечно. Но мне порой кажется, что она тяготится общением с нами.

Алекс нашел дочь в саду, опять стоял июнь, и опять, так же как и много лет назад, семейство уток пополнилось потомством.

– Жизнь продолжается, – он присел рядом с Машей.

– Продолжается, – улыбнулась дочь.

– Тяжело тебе? – Она промолчала, Алекс пододвинулся поближе, чтобы видеть ее глаза. – Я понимаю, тебе все кажется странным. Ты уезжала из детства, а сразу вернулась в зрелость. Нам с мамой тоже не легко, – печально вздохнул он. – Мы прощались с маленькой девочкой, а Бог вернул нам прекрасную женщину. Но все будет хорошо, ведь так? – уверенно проговорил он и тронул ее за руку. – Ты только не молчи, говори, – проникновенно попросил он. – Я ведь не умею читать мысли на расстоянии.

– Ты уже прочитал, – она обхватила колени руками, словно хотела спрятаться. – Я не знаю, я перестала понимать людей, я не понимаю вас с мамой и поэтому боюсь.

– Чего? – осторожно спросил он, чтобы не спугнуть.

– Раньше я о чем-то мечтала, строила планы, а теперь все это кажется мне таким смешным, – она замолчала, но Алекс не торопил. – Я перечитала свои дневники, и такое чувство, будто это не я, а кто-то другой писал эти слова, – она перевела взгляд на отца. – Не верю, что я могла такое написать. Ценности как-то сместились, и то, что казалось черным, на самом деле и не черно. Непонятно, да?

– Ну почему же. Это ведь нормальное явление, мы растем, получаем какие-то уроки. Иногда судьба награждает нас тумаками, и нам кажется это несправедливым, а потом проходит время, и понимаешь, что не ударь тебя тогда жизнь под дых, так бы и бежал по минному полю, как говорится: «Горе обернется счастьем – поражение станет заслугой». – Алекс с нескрываемой нежностью посмотрел на дочь. – Я тебе тоже хочу что-то сказать, я не говорил это даже твоей матери, стыдно почему-то, – он неуверенно пожал плечами. – Когда ты заболела, я проклинал всех на свете, и себя и жизнь. А вот теперь я знаю, что твоя болезнь была мне необходима, даже больше, чем тебе самой. Я жил и не осознавал, что несчастье может случиться со мной, с моими близкими. Войны, голод, землетрясения, где-то умирали дети и гибли взрослые, но мне казалось, что все это в стороне и я никогда с этим не соприкоснусь, – он смотрел куда-то вдаль, но от Маши не укрылось, что слова его льются из сердца. – Раньше я возмущался и не понимал, за что Бог дал такое суровое наказание твоей невинной душе, это было так несправедливо! Но потом я понял, что это ради нас – меня, Надюши, – он облизал пересохшие губы. – Раньше я все время куда-то бежал, стремился к надуманным идеалам, вмешивался в судьбы людей, а простых вещей не видел. – Он перевел взгляд на Машу, которая, затаив дыхание, слушала его откровения. – Нельзя помочь человечеству, даже одному человеку нельзя помочь, нельзя переделать, невозможно! Нельзя стремиться к всеобщему счастью. Нужно просто самому стать счастливым, здесь и сейчас! И тогда окружающим тебя людям тоже будет хорошо с тобой. Вот так, – он тяжело вздохнул. – Наверное, это эгоистично – думать только о себе, любимом? Но только я понял одно, что когда ты в ладу с самим собой, когда тебе самому хорошо, значит, и рядом стоящему не может быть плохо. Опьянев от материального процветания и успехов в покорении мира, человек почему-то перестал считать самого себя первой заботой, а ведь это так глупо! – в сердцах проговорил Алекс. – А недавно я прочитал жизнеописание английского епископа, он захоронен в Вестминстерском аббатстве в 1100 году. Знаешь, что написано у него на могиле?

– Что? – Маша с нескрываемым любопытством посмотрела на отца.

– «Когда я был молодым, мое воображение было безгранично и я мечтал изменить весь мир. Потом я стал мудрее и старше и обнаружил, что мир изменить невозможно. Я решил сузить свой горизонт и изменять лишь мою страну. Но она тоже оставалась неизменной. Когда я был на закате своих дней, последние усилия я направил на изменение своей семьи. Но все так и осталось по-прежнему. А теперь, лежа в могиле, я внезапно осознал, что надо было изменять себя. Тогда личным примером я изменил бы свою семью. Вдохновленный их поддержкой, я смог бы улучшить свою страну. И кто знает, быть может, я изменил бы весь мир», – на одном дыхании процитировал Алекс, а затем с озорством маленького мальчишки взъерошил волосы. – Знаешь, я счастливее этого аббата! Он понял это, лежа уже в могиле, а у меня все-таки есть шанс! Как ты думаешь?

– Папочка! – Маша бросилась ему на шею, и стена отчуждения вдруг рухнула.

– Как видишь, не одной тебе приходят в голову глупые мысли, – крепко прижав дочь к себе, Алекс нежно гладил ее по голове. – Машенька, а ты думала, чем ты теперь хочешь заниматься?

– Я все время об этом думаю.

– И что?

– Не знаю, – с интонациями маленькой, немного капризной девочки призналась она.

– Мне кажется, что людям, пережившим горе и боль, наверное, будет легче понять других людей. Как насчет того, чтобы стать психологом или врачом?

– Или адвокатом? – весело засмеялась Маша. – Это хорошая идея, мне нравится!

Маша поступила в медицинский колледж. Студенческая жизнь с вечеринками до утра, весельем и пьянящей любовью прошла мимо нее. Ей почему-то все это было неинтересно, к большому огорчению Надежды Николаевны, которая хотела, чтобы дочь как можно больше развлекалась и наслаждалась жизнью. Маша с головой ушла в учебу. Сокурсники вначале пытались ухаживать за красивой девушкой с обжигающими глазами и тихой улыбкой, но ее отчужденность и отстраненность сбивали с толку, хотя у нее обнаружилось одно замечательное качество: она умела слушать и находить слова, в тот самый момент, когда слово – золото. И вскоре Маша превратилась в «жилетку», с которой можно поделиться, поплакаться, занять денег, получить совет, она стала бесполым другом, и уже никто не замечал ее красивых глаз и точеной фигуры, но все неизменно попадали под ее обаяние…

Получив диплом хирурга-онколога, Маша позвонила в клинику, в которой когда-то умирала сама.

Доктора Хенца она помнила смутно, но, когда вошла в его кабинет, у нее почему-то возникло какое-то знакомое чувство встречи со старым другом.

– Прошу, – мужчина указал ей на кресло и одел очки. – Извините, Мария Морозова, – он почти правильно произнес ее имя, такое сложное для американцев, с их упрощенными – Хилл, Коль, Смит.

Она кивнула и открыто улыбнулась.

– А у вас нет родственников? Да нет, что я говорю, не обращайте внимания, – он махнул рукой.

– Доктор Хенц, это я, Маша Морозова, ваша бывшая пациентка, – скрывая улыбку, представилась девушка.

Он долго и внимательно смотрел на нее.

– Но это невозможно! – он очень хорошо помнил семнадцатилетнюю больную, которой не смог помочь.

– В жизни случаются и не такие чудеса, – она наслаждалась произведенным эффектом, и уже совсем весело рассмеялась.

– Но как же? – он был растерян и смущен. – Я звонил вашим родителям…

– Да, они сменили номер телефона и просили меня извиниться. А также разрешите пригласить вас к нам на ужин.

– Конечно, буду рад. Но почему?

– Сначала они не хотели ни с кем общаться, потом просто боялись, они ведь и сами не знали, выживу ли я.

– Да-да, понимаю, – он снял очки и потер переносицу. – Но как?

Маша откровенно рассказала о своей жизни в монастыре, об учебе и о своем желании работать вместе с ним.

– Я, конечно, понимаю, у вашей клиники очень хорошая репутация и вы принимаете на работу только опытных врачей, поэтому, если вы мне откажете, я пойму.

– Я очень обижен, разве можно так поступать, – он укоризненно покачал головой. – Вы даже не представляете, какую радость я сейчас испытываю. Когда вы поработаете здесь, то поймете, как тяжело терять людей.

– Значит, вы меня берете! – радостно воскликнула девушка.

– Я просто обязан! – он подошел к Маше и крепко ее обнял. – С возвращением, детка! Я многих хоронил, но воскресла ты одна, пусть это принесет нам удачу!

– Па! – в кабинет без стука вошел молодой мужчина с приятным серьезным лицом и уверенными манерами, поверх костюма небрежно накинут белоснежный халат. Он застыл в нерешительности и, покраснев, отвел глаза. – Извините, доктор Хенц, я зайду попозже.

– Заходи, заходи, – помахал профессор рукой. – Вот, познакомься, это Маша Морозова. Помнишь, я рассказывал тебе о своей пациентке, которая не хотела жить?

– Да, – молодой человек удивленно посмотрел на цветущую девушку. – Но ты говорил… – он замялся.

– Что она умерла, – пришла на помощь Маша. – Нет, как видите, я живее всех живых, – она протянула руку, – можете потрогать.

– Это Даг, Даглас, мой сын, молодой специалист, – представил Хенц. – А это Маша, ныне доктор и будет работать у нас.

– Очень приятно, – он задержал ее руку дольше, чем нужно, не сводя с нее восхищенных глаз. – Я рад, что вы будете здесь работать, хотя должен вам сказать, что это он с виду такой добренький, – лукаво подмигивая, Даг кивнул в сторону отца. – А работать с ним сплошная пытка.

– Ну-ну! Попрошу! – с наигранной строгостью перебил профессор.

– Вот видите, слова сказать не дает, – громким драматическим голосом произнес Даг. – Я работаю у него уже третий год, а он все еще называет меня молодым специалистом.

– А кто ты? – совершенно серьезно воспринял его выпад доктор Хенц.

– Ну, вот видите? – Даг посмотрел на Машу, и молодые люди весело рассмеялись. – Я не рассказал вам самое главное: наш дорогой профессор еще читает лекции в университете, и вы не поверите, за все это время он не поставил ни одной пятерки. Кстати, я был одним из его студентов. Знаете, что он говорит? – молодой человек совсем близко наклонился к девушке и, подражая профессорскому голосу, процитировал: – Даже я не знаю предмет на отлично!

Маша улыбнулась и посмотрела на нахмурившегося Хенца.

– Жаль, что я не училась у вас.

– А тебе не страшно работать онкологом? Ведь каждый день ты смотришь в лицо смерти? – Костя поежился, он с детства побаивался врачей. – И, честно говоря, я не представляю тебя у операционного стола, твое место на подиуме или на богемной вечеринке, – он нисколько не лукавил, а говорил искренне.

– Страшно? – Маша давным-давно научилась не обращать внимания на комплименты. – Да нет, скорее обидно.

– Обидно? – в свою очередь удивился Краснов.

– Да, обидно, – с неприкрытой грустью подтвердила она. – Ведь люди сами губят себя, но всегда остается тонкая дорожка к спасению, – она посмотрела в окно и тихо добавила: – Теперь мне это точно известно.

– Ты права, – Костя затушил сигарету. – Никотин, алкоголь, – он всегда и все принимал на свой счет. – Я слышал, что рак легких чуть ли не самый распространенный в мире.

– Это все ни при чем, то есть я хочу сказать, что, конечно, нужно следить за своим здоровьем и, несомненно, никотин вреден, но даже сигарета может пойти на пользу, если ты получаешь удовольствие, – она откинула голову, отчего ее золотистые кудри весело подпрыгнули. – Моя бабушка выкуривала по две пачки папирос в день, и знаете, что она говорила, закуривая очередную папироску? – Маша озорным взглядом окинула мужчин. – Порадую себя, любимую, – девушка вздохнула и улыбка погасла. – Она умерла в позапрошлом году, ей было девяносто шесть лет, уснула и не проснулась.

– Извини, – Костя опустил глаза и почувствовал нечто похожее на зависть. Эта девушка была ему очень симпатична, рядом с ней он чувствовал себя легко и свободно, словно со старым другом, и если бы не сверлящая мысль о мести, неизвестно, какой репортаж он бы сделал. – Скажи, – он первым нарушил затянувшуюся паузу, – прошло столько лет, неужели у тебя не возникло желания создать семью, неужели в твоей жизни не встретился мужчина, которого, может быть, ты не смогла бы так сильно полюбить, но захотела бы выйти замуж?

Девушка загадочно улыбнулась.

Маша вышла на работу и сразу же попала под опеку Дага, он ввел ее в курс дела, перезнакомил со всеми сотрудниками, приносил кофе и рассказывал анекдоты.

Маша стала местной достопримечательностью, ее чудесное выздоровление дарило надежду пациентам.

– Мари, а что ты делаешь завтра вечером? – Даг присел на край стола и посмотрел на девушку.

– Завтра суббота, – она пожала плечами. – Не знаю, наверное, как всегда буду дома, читать, смотреть телевизор.

– А если я приглашу тебя поужинать? – и, не давая ей возможности отказаться, он быстро проговорил: – Совсем недавно открылся замечательный итальянский ресторанчик.

– Спасибо, но что-то не хочется, – это было не первое предложение подобного рода и не первый отказ.

– Мари, сегодня ты не смеешь мне отказать, – Даг многозначительно посмотрел на девушку. – Мы идем ужинать.

– Интересно, – Маша удивленно приподняла брови. – И что же сегодня случилось? – слегка насмешливо поинтересовалась она, отодвинув в сторону бумаги. – Yankees выиграли кубок или ты получил повышение?

– Ага, дождешься от папеньки! Ни то и ни другое, просто у меня сегодня день рождения.

– Правда? Поздравляю! – Маша поцеловала его в щечку.

– А можно я буду справлять день рождения каждый день? – он смущенно потер лицо.

– Еще чего! – ухмыльнулась Маша. – Но почему ты не предупредил заранее? Подарок за мной.

– Конечно, за тобой, и это ужин.

– Тогда плачу я.

– Мари, – Даг укоризненно посмотрел на нее. – Зачем переходить на оскорбления? Я еще ни разу ни ел за счет женщины.

– Ну, надо же когда-то начинать, – пошутила она.

– Боже меня упаси! – он изобразил на лице неподдельную обиду.

После работы Маша заехала домой, чтобы переодеться.

– Мам, ну как? – Маша надела черное вечернее платье.

– Нет, деточка, уж слишком мрачно, – Надежда Николаевна с недавних пор не любила темных тонов. – Давай попробуем вот это, – она подала дочери тонкое бирюзовое платье с открытой спиной. – Даг – сын профессора Хенца? – мимоходом интересовалась мать.

– Ага.

– Сколько ему лет?

– Кажется, тридцать пять.

– Очень хороший возраст, – Надежда Николаевна отошла на несколько шагов и оценивающе оглядела дочь. – Вот это просто замечательно!

– Хороший возраст для чего? – Маша с запоздалым подозрением посмотрела на мать.

– Ну, как, – матушка замялась. – Создать семью.

– Ма! – девушка улыбнулась. – Мы просто идем ужинать, а ты меня уже замуж выдаешь.

– Почему бы и нет, – не разделила ее беззаботности мать. – А серьги примерь вот эти, – она достала из шкатулки бабушкины сапфиры. – Он тебе нравится?

– Он интересный, надежный.

– Вот видишь!

– Товарищ и друг.

– Очень хорошо, от дружбы до любви один шаг, – она подошла к дочери. – А волосы мы поднимем, пускай полюбуется на твою спину. – Она взяла в руки шпильки. – Он приедет к восьми?

– Да.

– Надеюсь, ты нас познакомишь, – не терпящим возражения голосом заявила Надежда Николаевна.

Маша тяжело вздохнула в ответ.

Даг, облаченный в строгий черный костюм в слегка заметную серую полоску, в белой рубашке и галстуке, которые он не носил, но сегодня решил надеть, чтобы подчеркнуть серьезность момента и своих намерений, с двумя букетами роз, позвонил в дверь. Ему открыла миловидная женщина с остатками былой красоты и такими же лучистыми глазами, как у Маши.

– Добрый вечер, – она приветливо улыбнулась.

– Даглас.

– А я Надежда, мама Маши.

– Очень приятно, – он поцеловал руку и протянул букет.

– Спасибо, – искренне поблагодарила женщина и гостеприимно распахнула двери. – Прошу. Что-нибудь выпьете?

– Нет, наверное, мы ведь идем ужинать.

– Не хочу ничего слышать, – категорично запротестовала хозяйка. – Вы первый раз пришли в наш дом, и мы хоть и американцы, но соблюдаем свои русские традиции, – гостя обязательно нужно угостить.

– Лучше не спорь, от моей мамы так просто не избавишься. – Маша спускалась по лестнице, платье выгодно подчеркивало ее идеальную фигуру, а сапфиры, сливаясь с глазами, делали их еще более глубокими и яркими.

– Ты прекрасна! – непроизвольно выдохнул гость и под пронзительным взглядом взрослой женщины густо покраснел. – Извините.

– Ну что вы, так приятно слышать искренние комплименты, даже если они адресованы не тебе, – в ее голосе слышалась душевная теплота. – Прошу вас, садитесь, – Надежда Николаевна указала гостю на низкий диван, перед которым стоял невысокий деревянный столик, накрытый к приходу гостя. – Так чай или кофе? – еще раз поинтересовалась она.

– Чай или кофе, – машинально повторил он за хозяйкой дома, не сводя восхищенных глаз с Маши.

Надежда Николаевна рассмеялась.

– Как хорошо быть влюбленным!

– Мама! – Маша выразительно посмотрела на мать, но это не принесло результата.

– Пожалуйста, попробуйте вот это печенье, это пекла Машенька. – Надежда Николаевна пододвинула гостю хрустальную вазочку.

– Мама, – дочь укоризненно покачала головой, призывая мать к благоразумию.

– Очень вкусно! – оценил Даг.

– А вы давно знакомы с Машенькой?

– Почти год.

– Правда? – она всплеснула руками.

– Мама, ты уже забыла, что мы вместе работаем? – с некоторым сарказмом заметила дочь.

– Ах да! – сделав вид, что смущена, Надежда Николаевна поправила прическу. – Вы ведь сын доктора Хенца, – не столько вопросительно, сколько утвердительно произнесла она. – Прекрасная семья! Я знакома с вашим отцом, замечательный человек! – сыпала она комплиментами, не забывая поглядывать на дочь.

– Спасибо, – поблагодарил несколько смущенный гость.

– Да вы угощайтесь, не стесняйтесь, – Надежда Николаевна подлила ему чай. – А как вам печенье? Правда, Машенька замечательная хозяйка?

– Ну все, мы пошли, – не выдержала Маша и, взяв Дагласа за руку, чуть ли не силой заставила его подняться.

– Маша! – возмутилась мать. – Где твое гостеприимство?

– Мы уходим, – девушка чмокнула мать в щечку.

– Было приятно с вами познакомиться, – Даг наклонился и поцеловал женщине руку.

– Мне тоже, надеюсь, это не последний визит в наш дом.

– Я тоже на это надеюсь, – он нисколько не кривил душой.

– Я вынуждена извиниться перед тобой за маму, – несколько смущенно произнесла Маша, садясь в его серебристый «ягуар». – Она в каждом мужчине видит моего будущего мужа.

– Я не против, – Даг серьезно посмотрел на спутницу и с улыбкой добавил: – Да и готовишь ты отлично.

– Печенье пекла мама.

Даг привез Машу в замечательный итальянский ресторан, где собиралась приличная публика и предлагалось изысканное меню. Ему очень хотелось произвести впечатление на девушку.

– Надеюсь, ты любишь итальянскую кухню? – спросил он, помогая ей выйти из машины. – Здесь нет излишней вычурности и помпезности, так присущей итальянцам, но зато прилично кормят.

Они прошли в небольшой, но довольно уютный зал, где играла тихая, спокойная музыка.

Маша присела за стол.

– Тут очень красиво, – похвалила она. – Представляю, сколько у них ушло сил на имитацию благородной старины.

– Что ты будешь пить? – поинтересовался Даг, изучая карту вин.

– Красное вино.

– Значит, мы будем есть мясо? – удивился он, будучи хорошо знаком с ее пристрастиями, а уж о том, что она не употребляет мясные продукты, ему было хорошо известно.

– Мясо я не ем, ты же знаешь.

– Но под рыбу принято пить белое.

– Кто это придумал? – Маша кокетливо откинула головку и с нескрываемым любопытством посмотрела на своего спутника. – Я не ем мясо и не пью белое вино.

– Ты сплошная загадка, – Даг самостоятельно сделал заказ, и через несколько минут им принесли бутылочку Шато Монраз.

– За тебя! – Даг многозначительно посмотрел на Машу.

– Ну уж нет, – игриво возмутилась она. – За тебя! Я хочу пожелать тебе счастья.

– А любви? – его глаза выражали уверенность в себе и в своих силах, готовность очаровывать, покорять и побеждать.

– И любви, – не стала спорить Маша, ей нравилось его тепло и подкупающая искренность.

– Ну что, ты готова сделать заказ? – поставив бокал, поинтересовался он.

– Давай лучше ты, я не знаток итальянской кухни, – ей нравилась его опека и доминирующая мужественность.

Даг не обманул ее ожиданий. Подозвав официанта, он со знанием дела сделал заказ.

– Так, пожалуйста, сыр Буррата с горячим хлебом, тортик из Рикотто со спаржей, тосканская фритюра, равиоли с лесными грибами, японский угорь, а на десерт ассорти из свежих лесных ягод под соусом «сабайон».

– Звучит аппетитно, – улыбнулась Маша.

– Это еще и вкусно, – заверил он.

– Почему ты стал врачом? – с наслаждением поедая тортик со спаржей, между делом интересовалась Маша.

– У меня не было выбора, – просто ответил Даг. – Мой отец врач, дед врач, прадед и тот был врачом. С самого раннего детства я слышал только рассказы о больнице, пациентах. Я видел, как радуется мой отец, и слышал, как он украдкой плачет, – ровным голосом признавался Даг, но по выражению его лица было понятно, что некоторые воспоминания его не радуют. – Я не то чтобы хотел стать врачом, я знал, что буду им.

– У тебя замечательный отец.

– А у тебя мама.

– Да, это правда, они столько пережили из-за меня…

– К сожалению, дети приносят родителям не только радости, – поддержал ее Даг.

Страницы: «« ... 1516171819202122 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Где – не скажу, потому что с географическими координатами у этой местности туго, есть гора. Вот сей...
VI век. Темные времена в Британии. Хаос вот-вот охватит территории, подвластные Артуру. Его власть о...
«Сны мегаполиса» – современные городские новеллы, в которых, как во сне, стирается граница между реа...
«Сны мегаполиса» – современные городские новеллы, в которых, как во сне, стирается граница между реа...
«Сны мегаполиса» – современные городские новеллы, в которых, как во сне, стирается граница между реа...
«Сны мегаполиса» – современные городские новеллы, в которых, как во сне, стирается граница между реа...