Письма президенту Минкин Александр

№ 7 Генералы и их яйца

Уважаемый Владимир Владимирович! Не знаю, с чего начать[10]. Кругом такая каша. Басаев руководил налетом на Ингушетию; снялся на видео в захваченном складе оружия.

Приближается 60-летие Победы. Все чаще ощущаем себя тружениками тыла. Новости – как фронтовые сводки. Родина ведет две войны: Кавказскую и Московскую. Включишь радио – Басаев, Ходорковский, Басаев, Ходорковский… Я понимаю, что это главные враги нашего с вами государства. Но кто из них главней?

Вчера опять внезапно отменили пять электричек подряд. Полтора часа стоял на платформе – было время подумать…

…В 1995 году (мы тогда о вас ничего не знали) я написал заметку с длинным заголовком «БАСАЕВ – ГЕРОЙ. ПОЭТОМУ ЕГО НАДО ПОЙМАТЬ И УБИТЬ»[11]. Это было сразу после налета на Буденновск. В заметке говорилось, что пока в заложниках у группы Басаева было три тысячи человек (в том числе женщины и дети) – стрелять было нельзя. Но с того момента, как он их отпустил, стрелять стало можно. И если он не будет пойман и казнен – этот сумасшедший успех вдохновит чеченцев на новые подвиги.

Так и вышло.

Прошло девять лет, а этот длинный заголовок приходится повторять снова и снова. Тогда за Басаевым был только Буденновск. Теперь прибавились Дагестан-1999, «Норд-Ост» (Москва)-2002, Ингушетия-2004 и бесконечные взрывы: Тушино, штабы МВД и ФСБ, Кадыров, поезда (извините, но трудно понять, почему Басаев никогда не брал на себя ответственность за взрывы домов в Москве)[12].

Мы – против тысячи боевиков – держим группировку численностью 50–80 тысяч. Самолеты, танки, артиллерия, вертолеты, «Град», «Ураган» против автоматов и гранатометов.

Десятки тысяч погибших и искалеченных солдат и офицеров (о мирных жителях, в том числе русских, не говорю – их давно перестали считать). Миллиарды долларов тратим на войну. Миллиарды долларов угрохали на «восстановление» (так называется воровство в Чечне).

И после всех этих жертв, расходов, усилий и насилий Басаев приходит в Ингушетию, убивает прокуроров и милиционеров, захватывает склад оружия… Владимир Владимирович, это ведь ужасно, что у него было время даже на то, чтобы в захваченном складе записывать телеинтервью. Это похоже на особый цинизм в извращенной форме по отношению к нашим силовым структурам.

В профессионализме силовиков мы не сомневаемся. Ходорковского они захватили живым с первой же попытки. А ведь служба безопасности ЮКОСа раза в три больше, чем армия Масхадова – Басаева. И укомплектована не малограмотными пастухами, а офицерами из элитных подразделений (в том числе ФСБ).

Вопрос «почему здорового богатого Ходорковского поймать сумели, а нищего (по сравнению с Ходорковским) безногого Басаева – нет?» – вопрос этот задают себе миллионы людей доброй воли (учителя, врачи, официанты, гардеробщицы).

Но лучше спрашивать знающих людей. При первом удобном случае я спросил генералов. Было это в декабре 2003-го, накануне выборов в Думу, на передаче «Свобода слова» (передачи уже нет, но жизнь продолжается как ни в чем не бывало). Напротив сидели лидеры «Родины» и Народной партии. Цитирую стенограмму:

МИНКИН. Вы все бесконечно: «рента, рента, налоги, налоги, Ходорковский…» Вам не кажется, что больше бед принес стране Басаев? Вот и объясните, почему Ходорковского поймали, а Басаева не поймали?

БАСКАЕВ (генерал-полковник; в 1995 году – заместитель командующего Объединенной группировкой федеральных сил в Чечне, зампред Народной партии). Вы, господин Минкин, вы не дали поймать Басаева! Да! Я абсолютно точно говорю, потому что я там провел не просто в окопах время и знаю, что такое ловить Басаева. И когда – первую чеченскую кампанию вспомните, пожалуйста, – какой защитник были вы, когда защищали Басаева, Дудаева и т. д. Так что вы и помогли его не поймать!

МИНКИН. Значит, нашим генералам и всей нашей армии чтото мешает правильно танцевать… (Никогда не думал, что я и есть тот самый мешающий предмет (прибор); один на всю Красную Армию. – А. М.)

РОГОЗИН («Родина»). Я просто вынужден подтвердить! Действительно, вы, господин Минкин, мешали нам поймать Басаева! Нам, нам, народу России! Это вы развалили государство, которое теперь даже Басаева найти не может! (Выходит, что журналист равен по мощности четырем миллионам вооруженных человек: армия, МВД, ФСБ. Высокая похвала. – А. М.)

…Генерал-полковник Баскаев в конце 1980-х был командиром дивизии внутренних войск по охране Байкало-Амурской магистрали, стерег зэков на БАМе. Ни в чем не виноват.

Но раньше он совсем по-другому рассказывал про Басаева. Вот его интервью:

БАСКАЕВ. Именно тогда (в 1995-м. – А. М.) остатки дудаевского войска можно было добить в горах. Не дали. Кто, почему – ищите ответ сами… Я мог убить Басаева. Не лично, конечно, а мои люди по моему приказу. Во время переговоров мы встречали машину с Масхадовым и его охраной на блокпосту. Вечером везли обратно – Масхадов впереди, машина с моим спецназом позади. Уговор такой – как только доезжают до чеченского поста, машина Масхадова мигает всеми фарами, а наша тут же разворачивается. И вот мой майор, провожавший Масхадова, в условленном месте мигания фар не заметил и поехал дальше. Въезжают в какое-то крохотное село. Наш майор своим глазам не верит – стоят Дудаев, Басаев, Удугов. Тут же подъезжают машины со многими полевыми командирами. Майор мигом развернулся, доехал до Грозного, влетает ко мне: товарищ генерал, срочно поднимите авиацию, пара ракет – и мы всё их командование угробим, – конец тогда войне! И главное, Басаев не уйдет. Романов (тогда – командующий группировкой; уже девять лет в коме. – А. М.) вскакивает, бросается к телефону. Чтобы было понятнее: именно в тот месяц командующий – не удивляйтесь – был лишен права поднимать в воздух боевую авиацию. Только с разрешения Лобова, полномочного представителя президента. Романов ему и звонит, докладывает и умоляет: надо поднять в воздух штурмовик или вертолеты, нельзя в войне такой шанс упускать! Лобов: «А вы уверены, что там Басаев? И Масхадов? И Дудаев? Может, вашему майору померещилось?» Романов давит: разрешите поднять самолет. Лобов долго молчит, потом недовольно цедит: позвоню. Десять минут, двадцать, тридцать – мы с Романовым с ума сходим. Послать туда батальон спецназа? Танки? Ну хоть чтото надо делать! Наконец звонок Лобова и его крик: «Отставить! Вы меня поняли – отставить! Никаких самолетов! Это приказ!»

Вопрос интервьюера: «Что сказал Романов?»

БАСКАЕВ. Это не для печати. И вообще – не думайте больше об этом. А на следующий день разведка доложила – помимо верхушки боевиков, там были все до единого чеченские командующие фронтов! И нам запретили их уничтожить. Это в условиях войны! («Новая газета», 4.10.1999.)

Владимир Владимирович, извините за длинную цитату, но хочется быть убедительным и доказательным, а не ярлыки вешать. Баскаев винит меня, но Лобов тогда звонил не мне – клянусь чем хотите.

Подчиненные вам генералы и губернаторы любят повторять: «Вор должен сидеть в тюрьме». Невозможно понять, кто мешает им учинить явку с повинной. И не кажется ли вам, что бывший вице-премьер России Лобов должен быть допрошен (в том числе с применением детектора лжи)? Ведь эта штучка (рассказ Баскаева) посильнее залоговых аукционов. Вы, наверное, согласитесь, что предатели и изменники неизмеримо хуже воров; это даже из Уголовного кодекса ясно.

Поймите нас правильно: мы не обсуждаем действия Ходорковского. Мы, налогоплательщики, обсуждаем действия государственной власти и ее силовых структур. Ведь вся эта система – на нашем иждивении.

Порой возникает впечатление, что силы государства неправильно распределены. Часть уходит в песок, часть – в гудок, часть – в офшоры, а часть…

Может быть, вы читали в газетах или видели по телевизору, как Ходорковского доставляют из тюрьмы в суд. В момент высадки из машины его окружает взвод спецназа в мощных бронежилетах.

Зачем?

Его охраняют, чтобы он не сбежал? Или – чтобы его не убили?

Опасаетесь, что сбежит? Тогда почему матерых уголовников, убийц, насильников доставляют в суд два хлипких милиционерика?

Боитесь, что убьют? (Кто?!) Тогда надо, чтобы спецназ размещался спинами к охраняемому, а лицами – наружу, высматривая опасность (так делает и ваша охрана: не на вас таращится, а по сторонам).

Почему спецназ повернут лицом к олигарху, а к миру – спиной? Не уклоняются ли они от выполнения сыновнего долга перед Родиной? Его выполнение уже девять лет осуществляется в Чечне.

И смотрите: за ЮКОС взялись всего год назад – а какой успех! Главари в тюрьме, пособники бежали за границу или сдались, покаялись. Компания разгромлена, ее будущее полностью контролируется государством. Значит, можем, когда захотим.

Ни у Масхадова, ни у Басаева нет небось и сотой доли юкосовских миллиардов. Их армия, по утверждениям ФСБ – МВД, меньше, чем СБ ЮКОСа. А возимся десять лет (в декабре исполнится). Из них под вашим руководством – с 1999 года – пять лет.

Тут что-то не то.

В какой-то момент война с ЮКОСом стала важнее Кавказской.

Об этом свидетельствует и частота упоминаемости наших граждан в мировой печати. На первом месте вы (2120 упоминаний), Ходорковский – на 8-м (710), Масхадов – 19-й (361), Басаев – 20-й (322).

Может быть, пересмотреть приоритеты? Если вы решите, что Кавказская война важнее (ведь люди гибнут), то перегруппируете силы? А то государственные силовые структуры штурмом берут здания в Москве, в то время как Басаев штурмом берет Ингушетию.

На примере ЮКОСа видно: могут, когда захотят. Значит, что же? – Басаева не хотят? Или он – меньшая опасность для Родины? У него нет нефтяной компании и миллиардов, и с него, пойманного, ничего не возьмешь. А пока он на свободе – гарантирована война, поставки в Объединенную группировку, подвиги, ордена, звания. Басаев – это курочка, которая несет генералам золотые яйца. Плохо, что питается эта курочка не червячками, а нашими солдатами и офицерами.

Официально Ходорковский арестован за налоги. Но в обществе ходят разные версии. Если Ходорковский сидит за то, что не делился, то неужели Басаев делится? С кем? Чем?

Если Ходорковский сидит за политическую угрозу режиму, то Басаев, значит, ничем режиму не грозит? Уж не укрепляет ли?

Кто разрушает государство? Легальный оппозиционер или террорист[13]?

Уважаемый Владимир Владимирович, еще раз извините, что письмо так затянулось (следующее, обещаю, будет кратким). Но что делать. Когда полтора часа ждешь электричку…

А потом едешь, смотришь в окно на бесконечные гаражи, изрисованные огромными свастиками, в голову лезет всякая чертовщина.

Вот, например: если к миллиардеру (чья вина еще не доказана) не пускают врача, то что делают в тюрьме, в КПЗ, на зоне с бедняком? Если под пристальным взглядом прессы и богатых мировых держав – так, то что же делают с неугодными в провинции, в глуши, где всё шито-крыто?

Людям очень интересно, что вы об этом думаете.

29 июля 2004

№ 8 Поле чудес

Уважаемый Владимир Владимирович! Предыдущие письма, возможно, вас огорчали. Но это – уверен – обрадует. Деньги есть! Много! Хватит на всех!

Просто вы не у тех отнимаете льготы. И вместо увеличения богатства, к нашей досаде, увеличивается бедность. А вы, к сожалению, твердо обещали бороться с бедностью. («К сожалению» – не потому, что обещали, а потому, что не выполняете.)

Проблема в том, что процесс борьбы (такой важный для власти) для большинства населения очень мучителен. Населению, видите ли, вовсе не хочется борьбы с бедностью. Населению хочется богатства (если уж счастье не суждено).

Владимир Владимирович, вопрос решается предельно просто. Введите государственную монополию на водку, табак, лекарства и обязательное автострахование.

За девять месяцев «автогражданка» собрала с граждан 27 миллиардов рублей, а выплатила – 3 (данные Минфина РФ). Страховщики, выходит, получили в девять раз больше, чем заплатили.

Страховка – в отличие от нефти – дело чистое. Не надо искать, бурить, качать, перерабатывать. Открываешь окошечко и принимаешь деньги. Сколько? А сколько Дума назначила.

А сколько она назначила? Похоже, это решили страховые компании. В девять раз – это девятьсот процентов. Это самая настоящая сверхприбыль.

Ввести монополию – это честно. Отнять бизнес у одного олигарха и отдать другому (своему) – нечестно. А отдать нам, гражданам, наши же собственные деньги – очень честно и правильно. Это значит – все доходы пойдут государству. А государство – это мы. Жаль, что между нашими доходами и нами есть люди, которые все разворуют. Должность замзавсектором департамента – зарплата 300 долларов, а особняк стоит 3 миллиона – значит, эта должность по-русски называется вор.

Заметьте, Владимир Владимирович, закон об «автогражданке» Дума приняла вопреки желанию людей. Хотя нам расписывали, будто этот закон – в интересах всего общества и каждого автовладельца.

Глядя на сумму прибыли, видишь, в чьих интересах этот побор. Но давайте вообразим, будто «автогражданка» действительно сделана ради народа. Тогда тем более будет правильным собранные деньги потратить в интересах народа. Не на виллы и яхты немногих, а на ремонт и строительство хороших дорог, которые одинаково нужны и для «шестисотых», и для «Жигулей», «Москвичей», «Окей» (не знаю, как лучше сказать «Ока» во множественном числе, но есть еще люди, уважаемый Владимир Владимирович, которые ездят на этих устройствах).

Ямы ужасные, не только подвеска «летит», но, бывает, колеса отлетают. А денег на дороги, говорят, нету.

Как «нету», если мы платим? Японская машина в Америке стоит 18 тысяч долларов, а у нас (такая же) – 36 тысяч. Цена доставки из Японии – одна и та же. Мы что – вдвое богаче американцев? Мы гораздо беднее, а с нас дерут три шкуры. И не продавец, а гостаможня, госналог, госавтоинспекция и госстраховка (почему-то частная).

…Что значит «гарант Конституции»? Сохранять ее неприкосновенность? Это не вышло, изменения уже внесены, и даже разрушительные (референдум стал практически невозможен, то есть власть народа, гарантированная первыми статьями Конституции, лишилась механизма своего осуществления[14]). А может, гарант следит за тем, чтобы соблюдались записанные в Конституции наши права, хотя бы грубо материальные (жизнь, здоровье…)?

Плохой бензин – большой вред для автомобиля, расходы на свечи, на ремонт мотора. Продавцы плохого бензина лишают нас денег, но это всего лишь воровство.

А плохая водка, плохие лекарства – тоже воровство, но это еще и убийство. Иногда медленное, иногда быстрое (стакан сивухи – и до свидания).

Дума, выполняющая любую вашу волю, немедленно примет закон о госмонополии на водку, табак и лекарства. Народ (впервые!) увидит, что новый закон – в его, народа, пользу.

О каких суммах речь? На алкоголь и табак мы тратим в год почти триллион рублей – 30 миллиардов долларов. Забрать их в госказну – вот вам и льготы, и пособия, и достойная жизнь ветеранов, и бесплатное высшее образование.

Отдать обществу доход от спиртного – правильно. На водке держалась половина бюджета СССР. И что тоже важно: от купленной в магазине водки никто не умирал (умирали от тормозной жидкости, политуры, денатурата).

Кстати, бутылка стоила три рубля («Московская» – 2.87, «Столичная» – 3.07), а батон – 13 копеек. Бутылка, значит, была в 23 раза дороже батона. А теперь она дороже хлеба в 6 раз.

Зачем изменилась пропорция в пользу водки – чтобы меньше ели? Или – чтобы больше пили?

Рыночная экономика? Но в России и при Петре I, и при Николае II не было социализма, а монополия на водку была. И во многих приличных странах она есть.

Раз производители спиртного не оправдали доверия, прячут доходы в офшорные зоны, не платят налоги, производят отраву – будет справедливо, если водка опять станет «монополькой».

То же самое можно сказать о лекарствах. Все эксперты утверждают, что в аптеках до 80 % лекарств – подделка. А ведь это тоже смерть, если не от отравы, то от того, что вместо лекарства глотаешь известку, купленную по бешеной цене.

Уважаемый Владимир Владимирович, нет сомнений, что выводы относительно торговли лекарствами вы сможете сделать сами (они, выводы, примерно те же, что насчет водки и страховки). Просто не хочется понапрасну затягивать письмо. Цифры вам тоже покажут – стоит только приказать.

А мы будем ждать ответа. Народу страшно интересно: что вы обо всем этом думаете?

30 июля 2004

№ 9 Ну-ка отними!

У чиновничьих льгот депутатская неприкосновенность

Уважаемый Владимир Владимирович! В минувшую пятницу письмо к вам начиналось словами: «Деньги есть. Много. Хватит на всех. Просто вы не у тех отнимаете льготы». Но вы, должно быть, или не прочли, или забыли скомандовать Думе «задний ход!».

Введя государственную монополию на водку, табак, лекарства и «автогражданку», Россия получила бы 20–30 миллиардов долларов. Их хватило бы на льготы старикам и инвалидам, науку, культуру, медицину, высшее образование… Сегодня эти льготные миллиарды у сотни людей. И эта сотня, лишившись своих невероятных льгот, с голоду не помрет, на «Жигули» не пересядет… Но отнимают почему-то у бедняков.

Сегодня Дума проголосует за отмену льгот.

По телевизору нам обещают тысячи поправок, облегчающих и улучшающих этот закон. Понятно.

Хотели отнять все. Теперь, оставив треть или четверть, преподнесут это как заботу о всеобщем благе, как исполнение воли народа. Благодетели, воля народа совершенно ясна: «Не трожь!»

Сказать, что денег нет, что льготы отнимают, ибо государству они не по карману, – невозможно. Золотые запасы ЦБ растут, нефтедоллары текут рекой.

Это принципиальная политическая ошибка: весь народ против, а народные избранники голосуют «за». Они ж депутаты. Их долг – выполнять волю народа. А они выполняют вашу волю (так, как ее понимают). Видимо, правильно понимают, раз вы их не одергиваете.

Миллионы писем во все властные структуры, во все редакции; в городах митинги, шествия… Абсолютно ясно, что народ против отмены льгот.

Сказки о размере компенсаций – не утешают. Льгота у человека есть, а компенсацию еще надо будет где-то получать, стоять в очередях, отмечаться[15].

Задержки зарплат и пенсий – месяцы, а кое-где и годы. Так же будет с компенсациями. Нет сомнений, что их будут крутить.

Если бы сейчас прошел референдум – всем ветвям власти пришлось бы смириться с волей народа. Но эта воля – реальность; от нее не спрячешься, приняв закон, по сути запретивший референдум.

Льготы бедняков составляют меньше ста долларов в месяц. Льготы чиновников зашкаливают за десять тысяч долларов в месяц. Разница в сто раз воспринимается как наглость и цинизм.

Льгот одного высокопоставленного чиновника хватит на сто пенсионеров. Высокопоставленных тридцать тысяч – этого хватит на три миллиона пенсионеров. Средних чиновников – триста тысяч – еще на три миллиона хватит…

Отнять у чиновников льготы будет справедливо. Взятки-то у них останутся. Мало кто из чиновников уйдет, даже если им вообще не платить зарплату. Ибо они не на зарплату живут.

Если действовать честно, то чиновники должны были бы начать с себя. Пусть министры получают три тысячи долларов в месяц (как сейчас) и сами покупают себе машину, сами (на свои) нанимают водителя, платят за жилье не символическую «госцену», а коммерческую…

Итак, денег много.

Зачем отнимать?

Зачем отнимать у бедных?

Зачем отнимать только у бедных?

И зачем взбудоражили страну, довели стариков до инфарктов?

А теперь – радуйся, народ! – предложено шесть тысяч улучшений.

Если закон нуждается в тысячах улучшений, значит, он дрянь. Как же такую дрянь приняли в первом чтении?

Небось когда наши благодетели покупают костюм за 2–3 тысячи баксов – сто раз меряют: не дай Бог, где-нибудь шовчик кривой. Парфюм дорогой (на флакончик всей пенсии инвалида Великой Отечественной войны не хватит). Сто пузырьков перенюхают, продавщицу загоняют. Вот какие внимательные.

Ни разу не видели мы, чтобы власть так внимательно относилась к человечкам.

После криков, митингов, жалоб и проклятий компенсация достигла тысячи рублей.

Значит, если б народ промолчал, – получили бы, как планировалось, триста – четыреста.

Но это значит, что если бы народ был пожестче (как в нежной тропической Бразилии, где много диких обезьян), то:

– получили бы больше не втрое, а вдесятеро;

– правительство (предложившее людям «мыло и веревку с собой приносить») было бы в отставке;

– депутаты – отозваны.

И вы, Владимир Владимирович, начали бы руководить Россией прямо, без жадных, бестолковых, бессердечных посредников. Этого, похоже, все еще хотят очень многие.

3 августа 2004

№ 10 Была да сплыла честь родной армии

Народу страшно интересно, что вы обо всем этом думаете?

Уважаемый Владимир Владимирович! Извините, что долго не писал – собака щенков рожала; вы, конечно, меня поймете, потому что у вас тоже не так давно был аналогичный случай – вся планета радовалась за вашу Кони (лабрадоршу), а щенки попали в хорошие руки, чего и своим желаю.

Но ради щенков не стал бы вас беспокоить. Я о другом. Дело очень серьезное. Пишу вам не только как президенту, но и как Верховному главнокомандующему.

Владимир Владимирович, вы об этом не знаете и, может быть, не поверите, но факт остается фактом: военные на улицах перестали отдавать друг другу честь.

В детстве мы очень любили смотреть, как сближаются идущие навстречу друг другу офицеры. Младший по званию за несколько шагов лихо, четко, с блеском вскидывал руку к козырьку, а старший по званию чуть позже и чуть небрежнее – в ответ. А если младший зазевался и ритуала не исполнил, старший его окликал, подзывал и устраивал надлежащее распекание; мы внимали разинув рты.

А тут вижу: лейтенант, а навстречу майор и полковник – и хоть бы что. Разминулись вплотную ко мне, лейтенант не только честь не отдал, даже не покосился на старших. И они столь же равнодушно прошли мимо.

И вдруг осознал, что это теперь – рядовое явление. Осознал, что даже не могу вспомнить, когда я последний раз видел, чтобы военные друг друга приветствовали по уставу. Пять лет? десять? пятнадцать?

…Что-то кончилось. Истаяло незаметно.

Владимир Владимирович, вы по улицам не ходите и такую картину увидеть не можете. Вам-то они честь отдают, потому что видят вас на параде и по торжественным случаям. А я говорю о настоящей жизни, о буднях.

В будние дни, как ни странно, честь отдают только гаишники, когда пролетает мимо них кортеж с высоким начальством или хотя бы пустая машина высокого начальника. Его в машине нет, но гаишник не может этого видеть через затонированные стекла. Гаишник видит номер, мигалку – и отдает честь этим предметам.

Владимир Владимирович, вы вернули нам гимн, вернули Красное знамя нашим военнослужащим, а о чести, видимо, забыли, что и неудивительно – кругом реформы, перевод на контракт, бесконечные аварии, – не до того.

Но честь все же – дело важное. Престижа армии без нее нет. И мальчишкам необходимо видеть, как на улице и в метро солдаты и офицеры вскидывают к виску прямую ладонь (а что они видят? – пальцы веером).

Вы как Верховный главнокомандующий могли бы (не делая из этого никакого шума) попросить военных, чтоб отдавали честь. Не может же быть, чтобы она совсем кончилась.

25 августа 2004

Признание президента

Власть озвучила явку с повинной

[16]

В любом случае интересно, что вы об этом думаете?

Произошло событие гораздо более редкое, чем теракт. Президент обратился к народу[17]. Он сделал это впервые – не считая новогодних поздравлений, – а значит, это очень важно.

Он, несомненно, хотел, чтобы нация его услышала. Для этого речь много раз транслировалась по радио и ТВ.

Хотел ли он услышать ответ? Хочет ли он знать: поняли мы его? и правильно ли поняли?

Сразу скажем: мы услышали не экспромт. Это обдуманная, коллективно выработанная и написанная речь. Значит, это речь не личности, а Власти (большая буква здесь не от избытка уважения, а для обозначения высшей власти РФ).

Речь сочиняли второпях; для нас это лучше, ибо они не успели заметить, сколько правды проскользнуло в текст, не успели ее вычеркнуть; лишь местами слегка замазали красивыми словами.

После горьких слов соболезнования президент признал: «…ко многому, что изменилось в нашей жизни, – оказались абсолютно неподготовленными…

Мы перестали уделять должное внимание вопросам обороны и безопасности, позволили коррупции поразить судебную и правоохранительную сферы.

…наша страна – с некогда самой мощной системой защиты своих внешних рубежей – в одночасье оказалась не защищенной ни с запада, ни с востока.

…мы могли бы быть более эффективными, если бы действовали своевременно и профессионально.

…мы не проявили понимания сложности и опасности процессов, происходящих в своей собственной стране и в мире в целом.

…не смогли на них адекватно среагировать. Проявили слабость».

По смыслу – это явка с повинной или прошение об отставке. Это признание полного банкротства силовых ведомств. А именно на силовиков и на силовое решение всех проблем делалась ставка в последние годы.

Смысл – покаянный. А интонация – геройская. Власть сообщает, что будет рулить и впредь. Вот эта, та самая, которая:

– абсолютно неподготовленная;

– переставшая уделять внимание обороне и безопасности;

– действующая несвоевременно и непрофессионально;

– не проявившая понимания;

– не умеющая адекватно реагировать на опасные процессы, происходящие в собственной стране;

– позволившая коррупции поразить судебную и правоохранительную сферы (то есть самое себя, ибо эти сферы – неотъемлемая часть власти, ее главные инструменты).

Власть заявила: «…мы просто не можем, не должны жить так беспечно, как раньше. Мы обязаны создать гораздо более эффективную систему безопасности, потребовать от наших правоохранительных органов действий, которые были бы адекватны уровню и размаху появившихся новых угроз.

В ближайшее время будет подготовлен комплекс мер, направленных на укрепление единства страны.

Считаю необходимым создать новую систему взаимодействия сил и средств, осуществляющих контроль за ситуацией на Северном Кавказе».

Признав банкротство, Власть провозглашает: создадим! подготовим! потребуем!

А раньше-то? С какой стати люди, провалившие всё и вся, справятся с ситуацией? Ведь она стала хуже, чем когда они пришли к власти.

Эта команда пришла в 1999-м. Что сделано за пять лет?

Создали огромное наркотическое министерство. За два или три года своей работы оно победило только ветеринаров. Офицеры милиции и ФСБ крышуют наркоторговцев, а под судом – ветеринары.

Обещали (и создали) какие-то структуры, которые должны были спасти и пригреть беспризорников. Громкая была кампания. А безотцовщины стало больше, они по-прежнему живут на чердаках и в подвалах, нюхают, колются и используются как материал для секса и порно.

Министр обороны Иванов победил начальника Генштаба Квашнина. Это все. Больше у армии никаких побед за четыре года.

Шеф ФСБ Патрушев добился, чтобы погранвойска были переданы в его подчинение. А его Верховный главнокомандующий обнаружил, что мы беззащитны со всех сторон.

Правительство Фрадкова – самый яркий пример тех реорганизаций и перестроек, на которые способна Власть. А за этой реорганизацией – хаос и пустота. Оклады себе подняли, у бедняков льготы отняли – это, что ли, победа?

Дума и Совет Федерации побеждены, полностью разгромлены, обращены в рабство – а разве это враги? Мы же их сами выбирали. (Вроде бы мы, вроде бы сами, вроде бы выбирали.)

Наш народ можно упрекнуть в чем угодно, но терпения ему не занимать. Это отметил в своем знаменитом тосте Иосиф Виссарионович Сталин, подняв бокал «За терпеливый русский народ!».

В демократической стране такая власть не успела бы даже покаяться. Миллионы вышли бы на улицу и отправили бы ее в отставку. А мы – терпим. А многие все еще верят и надеются. Вопреки всему.

Бывают в истории случаи, когда власть не по плечу. И не важно, законно она досталась или нет. Николай II был абсолютно законный император, он хотел как лучше, но власть оказалась ему не по плечу. И от этого произошли катастрофические бедствия.

Когда мы слышим из уст Власти, что она «оказалась абсолютно неподготовленной», – оторопь берет. Разве вы не знали? Разве взрывов было мало? Разве Буденновска, Кизляра, «Норд-Оста» было мало? Разве вам не говорили, в том числе и мы, журналисты? Да мы замучились повторять, замучились предупреждать.

И после катастроф Первой чеченской войны, и после «Норд-Оста» Власть обвиняла нас: мол, пресса виновата. Нас записывали в дудаевцы, в басаевцы… Сейчас пресса никуда не совалась, послушно повторяла про 120 заложников (десятикратно занижая размер беды). Пресса говорила только то, что ей разрешала Власть, – теперь что помешало? кто виноват?

Президент должен был выйти к народу не с жалкими словами о том, что «в ближайшее время будет подготовлен комплекс мер, направленных на укрепление единства страны». Президент должен был выйти к народу с головой Басаева в руках. А за ним должны были стоять силовики с головами других убийц (но только лица, пожалуйста, должны быть узнаваемы, а то покажут кого попало: вот, мол, знаменитый полевой командир – а через два месяца этот труп захватывает театральный центр в Москве).