Путь в небо. За чертой инстинкта Шаров Валерий

Благо погода была солнечная, тёплая. Он согласился, они вышли и расположились на свободной скамейке в университетском садике. Сидели, вели деловой разговор, как вдруг к ним подошла лаборантка с биофака.

– Ах, какая парочка! – удивлённо воскликнула она.

Молодые люди из «парочки» дружно засмеялись, после чего по-иному посмотрели друг на друга. И Ольга про себя отметила, что Юра очень красивый. А ещё подумала о том, что он ей нравится и она его… жалеет. Эмоциональное замечание лаборантки, как оказалось, не прошло даром и для юноши. Он стал присматриваться к Ольге и несколько раз пригласил в кинотеатр «Палас», который был рядом с биофаком.

– Это же ни к чему не обязывает, – прикинула она, – почему бы не сходить в кино с интересным человеком?

Но у Тринклера всё было очень серьёзно, и вскоре он решил познакомить Ольгу со своими родными, для чего придумал хитрый план. Он пригласил девушку в театр на оперу «Чародейка», куда, не сообщая ей, привёл маму и старшую сестру. Ольга этого не знала, но всё равно в комнате аспирантских секретарей, где она сидела, прошло оперативное совещание: идти ей или не идти? Большинство стояло на том, чтобы идти. И она пошла. Как на грех, провозилась со сборами, к началу спектакля опоздала, и первое отделение пришлось сидеть одной на галёрке. Юра было подумал, что она испугалась прийти, и был сильно обрадован, когда приглашённая появилась после антракта на своём месте в партере. Он представил всех друг другу, в следующем антракте они вышли в фойе с разговорами, но Ольга очень стеснялась и сердилась на своего кавалера за то, что он устроил нечто вроде смотрин. Однако сразу после окончания спектакля Юрины сестра и мама ушли, оставив их вдвоём. Когда молодые люди тоже пошли к выходу, то Юра в вестибюле поскользнулся и грохнулся на пол. Ольга страшно растерялась, не зная, что ей делать, но упавший моментально поднялся, проявив необычайную ловкость и силу. Ольге даже показалось, он нарочно упал, чтобы, ловко поднявшись, продемонстрировать ей, что он не такой уж и беспомощный.

А сила и ловкость у Юры и впрямь были необычайные. Не зря же он пять лет самостоятельно на протезах добирался до учёбы и никаких поблажек себе ни в чём не давал. В реальной жизни, в которой человек без ног продолжал полноценно жить, ему приходилось постоянно проявлять настоящие акробатические способности. Так, однажды, когда в безработное послеаспирантское время он подрабатывал публичными лекциями, занятный случай произошёл с ним в городском Дворце культуры имени Ленина. Там на сцену вели очень узенькие ступеньки, по которым на протезах ему забраться было невозможно. Что делать – просить собравшихся помочь лектору занять место на трибуне? Нет, не таков был Юрий Густавович Тринклер! Он повернулся спиной к сцене и, подскочив на руках, сначала сел на неё, а затем встал на ноги.

– Прошу прощения за вынужденный цирковой номер, – обратился он к поражённой этим действием аудитории, после чего элегантно раскланялся и непринуждённо приступил к лекции о происхождении жизни.

Конечно, особенно сильны у него были руки – видимо, оттого, что приходилось очень много ими действовать для передвижения без ног, да и во время исследовательской работы на дачном участке основная физическая нагрузка падала на них. Он мог, например, от полноты чувств легко забросить свою жену Ольгу в сугроб после возвращения из театра или кино. Мог запросто вскочить на стол, используя одни лишь руки. Чуть ли не до последних своих дней регулярно выходил зимой во двор расчищать снег – у него это называлось «двигать кишки» – и строить малышам ледяную горку. Но этими же самыми могучими руками он умудрялся проводить тончайшие операции по опылению цветов картофеля, которые приходилось постоянно осуществлять на опытных делянках. А ещё ими он прекрасно играл на пианино, для ножных же педалей у него было сделано хитрое приспособление, чтобы работать ими культёй через дощечку, – сей особый приводной механизм назывался «пятая нога». Ольга тоже прилично играла на фортепьяно, так что музыка объединяла их. У Юры был хороший баритон, и она аккомпанировала ему, когда он пел некоторые романсы. Ещё оба они оказались театралами и посмотрели почти все спектакли Горьковского драмтеатра за 1947 год.

Да… всё это зависит не от ног, которых может не быть, и не от рук, сила которых действительно может удесятериться из-за отсутствия ног. Всё это идет совсем из других областей человеческого тела: из головы и от сердца. Именно эти органы у Тринклера работали особым образом! Он был очень цельным человеком, которым владели сильные чувства. Потому, наверное, и случилась с ним та страшная история с неразделённой любовью. Потому и сумел он не только пережить эту жуткую трагедию, получить образование, к которому стремился со школьных лет, и пройти серьёзный путь в науке, но и прожить полноценную, интереснейшую жизнь, наполненную радостью и любовью. Любовью к своей дорогой науке и картошке в ней. Любовью к жене, детям и внукам, которые платили ему тем же. Он умел по-настоящему любить и дарить любовь! И жизнь отвечала ему тем же. Видимо, именно этот редкий дар и ощутила бессознательно в своём друге Юрии девушка Оля, и отсутствие у него ног её не испугало. А вот её родители очень расстраивались из-за знакомства дочери с физически ущербным человеком.

– Всё это очень хорошо, пока молодые: музыка, театры, – говорил ей отец, – а что будет в старости?..

«Но он сильно ошибался, – напишет Ольга много-много лет спустя, – так как в старости лучшего мужа, как Юра, на всём белом свете не было».

Эти слова, постоянно подтверждались жизнью. До последних дней они называли друг друга ласковыми и трогательными словами, как в первые дни знакомства. Читали книжки вслух, в том числе и в присутствии детей, на ночь желали друг другу спокойной ночи, обменивались поцелуями. А когда в возрасте 76 лет она упала и сломала шейку бедра, 71-летний муж регулярно массировал ей ноги, помогал снимать чулки.

Но всё это было потом, а в самом начале знакомства их роман развивался бурно и стремительно, как всё у Тринклера. Как-то в разгар весны 1948 года Ольга зашла к Юре с нужной ему книгой. Он сидел за столом и сильно нервничал, перебирая бумаги. Вдруг он сказал: «Оля, выходи за меня замуж». Она сразу ответила согласием, так как этот человек ей очень нравился и она уже имела представление о его характере. И не ошиблась в своём выборе. Вот что она написала об этом важном моменте жизни в своих мемуарах, когда уже не было на свете её мужа и жизнь фактически была пройдена:

«Несмотря на то, что я почти на 6 лет была старше Юры, я была очень добропорядочной девушкой, к которой за все прошедшие годы ничего дурного не пристало. Очевидно, это заслуга моих родителей, которые правильно меня воспитали. Так получилось, что Юра был единственным мужчиной во всей моей жизни. Он был тоже неиспорченным юношей в силу своей инвалидности. Так мы образовали пару, где всё было искренне и полюбовно. Так началась наша жизнь: я работала, Мария Евгеньевна (мама Юры) болела, а Юра на даче занимался научной работой к кандидатской диссертации. Я ездила к нему и помогала в работе: ведь мы оба были биологи, и потому у нас было много общего… Мы были такие наивные, жили счастливо, ни о чём не думали, а Нина (сестра Юры) заметила, что я в положении, и стала меня просвещать. Вот так неожиданно 26 марта 1949 года родилась у нас доченька, которую назвали Вероникой в честь голубенького цветочка, с которым работал Юра».

«Бесценная моя картофелинка, – написал жене в роддом счастливый отец, – спасибо тебе за цветочек. Передай дочке поздравления и поцелуй».

Искренность и нежность всегда шли рядом с ними, и Юра никогда не жалел самых тёплых слов для своей подруги. Но особенно это проявлялось и было очень важно в трудные для неё моменты. На восьмой год их совместной жизни Ольге пришлось перенести тяжёлую операцию. Юра постоянно приходил в больницу, а когда не мог, писал ласковые письма. Вот строки одного из них.

«Радость моя, любимая моя Олунчик! Спасибо тебе за записочку для меня. Я сейчас не нервничаю и не взвинчиваю себя, а наоборот, я сейчас счастлив, оттого что познал, как сильно тебя люблю, ласточка моя дорогая. Помнишь, ты спрашивала меня, люблю ли я тебя. Я тогда говорил, что сильно люблю, но меру этой любви я только теперь познал, ведь я так волновался за тебя, потому что раньше очень сильно любил и, только любя так сильно, и можно мечтать о своей жене, с которой уже прожил без малого 8 лет… Я тебе, моё солнышко, об этом писал потому, что привык с тобой делиться всеми своими мыслями и переживаниями. Твоим сообщениям о том, что ещё пять дней тебе надо лежать, я очень огорчился, но, конечно, надо потерпеть. Пока крепко-крепко целую тебя, твои милые рученьки, глазоньки и швы твои, из которых я познал глубину в любви моей. Горячо любящий тебя, твой муж Юра».

Привожу эти очень личные, немного наивные, но в то же время чрезвычайно человечные и трогательные записи, чтобы можно было понять, откуда возникло и как существовало то прекрасное, что было в жизни этих людей. И хотя их обоих давно уже нет на земле, оно – это удивительное чувство, появившееся между ними когда-то, – будто продолжает существовать, светить другим, вызывая удивление, восхищение и зависть у живых. Возможно, оно поможет кому-то обрести счастье…

Но они-то, конечно, не думали об этом вечном значении чувств, которые были им дарованы. Они просто жили рядом и любили друг друга, занимаясь каждый своим делом. Она сумела защитить диссертацию и, распрощавшись с аспирантским секретарством, стала работать сначала ассистентом, потом доцентом кафедры зоологии в педагогическом институте. Одновременно занималась домом, ухаживала за больной мамой мужа. Вскоре вслед за дочерью появился и сын Олег. Юрию же приходилось сложнее, потому что, во-первых, он всё-таки был инвалидом и во многих местах его просто боялись брать на работу. Во-вторых, его научная работа была на стыке селекции и генетики, а в то время в биологии наступила эра Лысенко и Тринклер со своими исследованиями мог оказаться за бортом. Он очень переживал, что после окончания аспирантуры его защиту отложили и он не может найти работу, – ведь у него уже была семья. Через лекционное бюро начал читать платные лекции: и на даче, и в домах отдыха, и в городе. Наконец удалось найти штатную работу преподавателя биологии в физкультурном техникуме. Некоторые занятия проводились на стадионе «Водник», где хозяйничал бывший чемпион по конькам Евгений Иосифович Лечфорд. Он очень удивился, зачем это приезжает на стадион инвалид без ног в велоколяске, и наконец спросил его об этом. Узнав, что это преподаватель физкультурного техникума, экс-чемпион не сдержал своего недоумения и даже выругался по этому поводу.

С защитой диссертации помог опять же случай. После печально известной сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года и последующих репрессий на генетиков – из Горьковского университета был уволен выдающийся учёный Сергей Четвериков – научный руководитель Тринклера сильно беспокоился, что его тема не подойдёт к лысенковским догмам, и потому отодвинул защиту на неопределённое время. Но в пролысенковском журнале «Агробиология» вышла статья правой руки Лысенко академика Авакяна, в которой автор описывал образование луковичек в соцветии лука и чеснока и называл растения из таких луковичек омоложенными. Тринклер занимался подобными же исследованиями на картофеле, и его статью на эту тему из стратегических соображений послали в этот журнал, где она вышла через год под названием «Омоложение картофеля». Так Юрий Густавович Тринклер получился «лысенковцем», и на защите его кандидатской диссертации, состоявшейся в 1952 году, присутствующие побаивались задавать вопросы, хотя раньше все его выступления вызывали живой интерес. Защита прошла успешно. Как-то в 1972 году, незадолго до защиты уже докторской диссертации, на всесоюзном симпозиуме по проблемам индивидуального развития сельскохозяйственных растений в Одессе он вышел во время перекура в коридор пообщаться с другим его участником и разговор коснулся принадлежности к тому или иному течению в этой науке.

– Одни обвиняют меня в том, что я лысенковец, другие – что антилысенковец. А я ни тот ни другой. Я Тринклер!

Собеседник мило улыбнулся, отечески похлопал его по плечу и сказал: «Вот защитите докторскую, тогда и будете Тринклер…»

Важной вехой в его научной деятельности стал выход в 1960 году в журнале «Физиология растений» статьи «О большом цикле развития картофельного растения», в которой он впервые поставил вопрос о важности для всего сельского хозяйства замены вегетативного – клубневого размножения картофеля на половое, то есть семенами. Вместе с целым рядом прочих преимуществ это был бы радикальный приём борьбы с вырождением культуры, которое неизбежно идёт при выращивании её из клубней, и нужно лишь создать новые сорта картофеля, приспособленные к такому размножению. Юра ещё в школе знал об этой серьёзной проблеме и говорил с жаром: «Давно пора прекратить зарывать картофель в землю – пора выращивать его семенами!» И вот через двадцать лет он вернулся к этому вопросу, но уже в ранге кандидата наук, вооружённый необходимыми для этого знаниями и с неукротимым желанием претворить задуманное в жизнь. Вся его дальнейшая научная деятельность была посвящена выведению сортов картофеля, который можно размножать семенами. И ещё через двадцать лет такой картофель был получен!

Мне посчастливилось познакомиться с Юрием Густавовичем незадолго до его смерти. Встреча наша произошла на знаменитой отцовской даче, где он проводил свои опыты с картошкой, и первое, что я ощутил, – это потрясающую силу его рук, когда он встретил меня рукопожатием. Меня интересовали все подробности непостижимой для здорового человека жизни без ног, и я спросил своего собеседника о его личном восприятии этого состояния – того, что фактически всю жизнь ему приходится существовать и работать в экстремальной ситуации.

– У нас был студент без одной руки, – начал издалека учёный, – и как-то в моём присутствии он производил взвешивание на аналитических весах. Кончилось тем, что он всё там перевернул и едва не сломал. Всё же для человека первое дело – это голова, затем – руки. И только потом – ноги, способ передвижения. Но самое главное, что эту экстремальную ситуацию в моей жизни я никогда не замечал. Картошка была моей жизнью! Когда я приезжал к ней на дачу в плохом самочувствии, то сразу выздоравливал.

Бывало, его спрашивали, а как же он отдыхает, потому что всё время видели его работающим. И он, смеясь, отвечал: «Под домом отдыхаю!» Имелось в виду то, что приходилось много времени уделять построенной в 1937 году отцом даче, которая требовала ремонта. Как-то его жене попалась в руки маленькая книжечка «Ремонтируйте сами» и она показала её мужу. Книжечка так понравилась Юре, что он сам принялся делать ремонт. Выложил каменный фундамент взамен сгнившего старого, деревянного, новые каменные столбы под печками и устроил новый кирпичный верх колодца. С помощью сына залил стены дома смесью шлака с бетоном. Это и был для Тринклера полноценный отдых от работы. Работой же он считал свои исследования с картофелем, написание научных статей в журналы. Но и тут большую часть времени приходилось проводить на даче, где на грядках росли экспериментальные растения, а в подполе хранились бесценные семена, клубни картофеля и проводились многие эксперименты с ним. Однако счастье этого человека не заканчивалось любимой работой. Как-то Тринклер сидел на улице, на лавочке, ожидая детей и жену, чтобы пойти с ними в кино. К нему подсела какая-то женщина и, увидев, что человек без ног, начала его жалеть, дескать, как же ему тяжело без них жить. В этот момент появилась его жена Ольга с детьми.

– Вот они, мои ноги! – ответил он, весело рассмеялся и, бодро поднявшись с лавочки, отправился со своими родными в кинотеатр.

Можно очень много рассказывать о научном и человеческом подвиге этого незаурядного человека. О том, как, несмотря на постоянное отсутствие казённых возможностей для практической работы, он продолжал исследования на своей даче, ползая без ног между грядками картофеля, чтобы подарить людям новый способ выращивания этой важнейшей в их рационе культуры. Как, с огромным трудом получив должность старшего преподавателя в Горьковском сельскохозяйственном институте, ездил на протезах на занятия на другой конец города, но не просил для себя никаких послаблений. Как, не обращая внимания на многочисленные трудности, завершил-таки свою докторскую диссертацию и успешно защитил её, став потом профессором. О том, как наконец появились первые семена нового картофеля и после публикаций об этом в научных журналах он стал получать письма со всего света. А после коротенькой статьи в журнале «Приусадебное хозяйство» к нему пошли тысячи писем с просьбой прислать семена, и он их рассылал просителям, сколько мог, не беря за это ни копейки. А ещё о том, как в 1992 году из-за окурка пьянчуги сгорела его замечательная дача и погибло 80 процентов бесценных семян картофеля, но он и в этой ситуации не упал духом и продолжал свой труд на пепелище. В сущности, Юрий Тринклер сделал огромное дело – создал культуру полиплоидного растения, размножающегося семенами, что является великим достижением и в науке, и в сельскохозяйственной практике. Однако все его работы ухнули куда-то во тьму бюрократии и бестолковщины, и совершивший такой подвиг учёный по большому счёту остался недостаточно известен и обласкан государством.

Ну да бог с ней, несправедливостью. Не об этом последняя глава моей книги, а о великом достоянии, которое люди получили, благодаря наличию у них разума и души, о непостижимом волшебном чувстве любви, без которого жизнь теряет, возможно, главную свою прелесть и ценность. Мой герой получил его сполна, и жизнь его, безусловно, удалась, несмотря на то, что сначала из-за сильной юношеской любви он с ней едва не распрощался и стал инвалидом. Зато потом это чувство вошло в его жизнь, и освещало её, и давало силы на трудном пути к поставленной цели. Мой рассказ о его любви к дорогому для него делу и о любви к дорогому человеку, которые он пронёс через всю жизнь. И о той любви, которую получал в ответ. Незадолго до смерти, когда физические силы постепенно оставляли тело, он заботливо делал своей жене Ольге массаж повреждённой при падении ноги и одновременно продолжал работы с семенным материалом картофеля, большая часть которого погибла при пожаре на даче.

«Рабочая смерть приближается неумолимо, – писал он в своём дневнике за несколько недель до ухода из жизни. – Руки болят, и зимой даже не вылезал сгребать снег. Пять сеянцев картофеля уже вывёртывают первые листочки. Скоро посев и в плошке. Но смогу ли их высадить и вырастить из клубней – трудно уверять…»

В итоге две эти любви тесно переплелись в жизни Юрия Густавовича Тринклера, дополняя одна другую, принесли счастье двум людям и позволили ему сделать очень большое дело в науке, которую он любил с детства.

У знаменитой английской группы «Битлз», совершившей прорыв в рок-музыке XX века, заслуженно снискавшей безмерную любовь всей планеты и ставшей культовой для разных поколений людей во многих странах мира, есть песенный альбом «Эбби Роуд». Последний и, несомненно, лучший из всех, записанных музыкантами за почти десятилетнее существование неповторимой ливерпульской четвёрки. После этого альбома группа распалась, её знаменитые участники, ставшие при жизни легендой, пошли каждый своим путём. В самом конце этого альбома оказалась очень коротенькая песня. Впрочем, песней-то её не назовешь, и вовсе не потому, что состоит она всего из двух коротких строчек, – это нечто совершенно иное. То – предельно спрессованный смысл всего многолетнего творчества любимых во всём мире Битлов, и его можно считать высшей формулой духовного существования человека. Песня так и называется «Конец». Вот перевод с английского её простых и удивительных слов:

В конце концов, любовь, которую ты получаешь,

Равна той любви, которую ты отдаёшь…

Возможно, в чьей-то жизни это зыбкое равенство смещено в ту или другую сторону. Но я уверен, если проследить жизни всех людей разных времён на всём их протяжении и поместить всю полученную и всю отданную ими любовь на чаши одних весов, то они уравновесятся. Потому что наряду с фундаментальными физическими формулами законов устройства нашего мира это предельно простое, но одновременно и высшее моральное уравнение имеет абсолютное значение и огромный смысл. А без любви жизнь человека бессмысленна.

Любите, люди, и будьте любимыми!

Заключение

Я оглядываюсь на своих героев, и их поведение в необычных обстоятельствах вызывает во мне удивление, восхищение, желание поступать так же, как они, и радость, гордость за то, что люди способны на такое. Все они в непривычных для них, а порой и по-настоящему экстремальных ситуациях проявляют самые высокие моральные и духовные качества. Рискуя своим здоровьем и жизнью ради познания человеческих возможностей, ради жизни других людей, ища и находя разумный выход из тяжёлых жизненных коллизий, они зачастую действуют за чертой инстинктов, присущих нам как представителям животного мира. Но каков итог, какова социальная значимость этих действий!

Собака, скорее всего, не полезет в смертельный огонь ради спасения своих щенков – сильнейшие природные инстинкты сохранения жизни и продолжения рода заставят её не рисковать собственной жизнью, чтобы потом произвести на свет новых щенят. А женщина почти наверняка бросится в огонь ради своего ребёнка, позабыв о себе. И, как оказывается, точно так же могут позабыть о себе и действовать за чертой спасительных инстинктов многие другие люди, – даже ради чужой жизни. И даже ради коллективных, не только материальных, но и идейных ценностей!

Да, конечно, все мы разные – одни могут повести себя в таких обстоятельствах подобно животным, а другие, как было рассказано в первой книге этой трилогии «Шаг в сторону», даже хуже животных. Однако есть среди нас такие, чьё поведение в необычных ситуациях связано с самыми высокими проявлениями сути разумного существа – силой его духа и сознания. Присутствие в человеческом обществе таких людей вселяет веру в то, что наш биологический вид идёт правильным эволюционным путём и на этом пути, на котором, благодаря разуму и силе духа, он уже совершил немало поразительных открытий и многого достиг, его ещё ждут большие прорывы и великие свершения. О первых шагах человечества в одном из таких прорывов – освоении космоса, об особых испытаниях, выпавших на долю его первопроходцев и всех тех, кто оказался причастен к нему, рассказывается в следующей книге.