Стихотворения Финадеев Евгений

Куда не летают птицы,

И сразу же брошусь к прибою

Дельфином в волнах резвиться.

А жаркое солнце зажарит

Луны ровно вылитый блин

И вечер топленый подарит —

Фантазий моих господин.

Оплавлены звезды-монеты,

Как сыр растечется мираж,

Московское душное лето,

Мечтаний и грез вираж.

От рассвета до заката

Бежит, торопится народ,

Спешит успеть, быстрее мчаться.

Движенье, шум, скорей вперед!

К победе рваться, мчаться, рваться…

А за окном рассвет неспешный

Зарей под трели соловья

Окрасил луг зеленый, вешний,

В ручье играясь и звеня.

А человек торопит завтра,

Скорее бы успеть везде,

Холодный ужин, быстрый завтрак…

Вперед, навстречу — вдаль к мечте.

Ультрамарин небесной выси —

Мольберт художника-рассвета,

Пейзажа дивного под кистью,

Рисует радуг семицветы.

Уставший, сгорбленный погоней,

Не в силах мчаться человек,

Один в своем роскошном троне

Закончит мимолетный век.

А за окном закат неспешный

Окрасит желтую луну,

И хор цикад в траве не вешней

Проводит в дивную страну.

Птичий домострой

В весеннем парке птичий гомон,

Семья молоденьких скворцов

Уют нашла в гнездовье новом,

Вблизи теплицы огурцов.

На черных грядках стол накрытый,

Жуков, червей — еды не счесть.

Поодаль сад и пруд открытый,

Не место, просто райский лес!

В соседи к нашей паре чинной,

В дупло на дубе в двух шагах

Два брата дятла белоспинных

Вселились ночью впопыхах…

И началось в лесу веселье,

С утра долбежка у ручья,

А ночью брат на новоселье

Позвал соседа соловья…

Потом овсянки прилетали,

Кто только ни был ночью там…

Скворцы, устав от шума, брани,

Позвали ворона к сватам.

В весеннем парке утром тихо,

Писали птичий домострой,

Запрет для всех ночной шумихе,

Лишь соловью сказали — пой.

С тех пор на парковой опушке

Живут в соседстве млад и стар,

Скворчихе дятел для избушки

Из липы ясли сострогал.

Сезоны

Слепящее солнце на желтые листья

Забрызганных каплями ягод бордовых

Кидало лучи, сентябрь провожая

В короткие будни дней зимних, суровых.

И мухи шальные от счастья носились

В последних лучах уходящего пекла,

И плавные листья к земле опускались,

В кострах становясь кучей серого пепла.

Красавица осень неспешно шагала

Девицей бальзаковских, опытных лет,

Свой плащ золотой за собой подбирая

От белой сестры, расстилающей плед.

Так месяцы-братья и сестры шагали,

Сменяя друг друга, на помощь сезонам.

В году каждый раз очередность меняя,

Давали любить не по рангам, погонам.

…

Для всех в нашем мире найдется свой пастырь,

И даже не верящих в чудо небес!

На каждую рану найдется свой пластырь,

На каждого Бога найдется свой бес!

Странный дождь

Пыльца дождя из серой тучи

Собой заслонила слепое окно,

Но вырвался в небо слабенький лучик

Хоть отблеском желтым окрасить его.

Пусть свет отраженный почти и не виден,

Но в серой, промозглой, седой пелене

Почудится, будто жар света в камине,

Уютом своим поманит в тишине.

И холод надменный пусть ёжится в туче,

А сердце согреет окно в серой мгле,

И дождь моросящий окажется лучшим

Соседом, что тихо шуршит в тишине.

Родным

Мама

Ты не знаешь совсем, как я плачу в подушку ночами,

Не теребишь утрами ты мой расклокоченный чуб…

Ты сейчас далеко, за большими седыми горами,

Я в оковах домов-небоскребов и каменных труб.

Ах, как мне не хватает укоров и вздохов любимых,

Потому что опять я под раннее утро пришел…

Разговоров за чаем мне хочется долгих и длинных,

Вспоминаю наш старенький с синими ножками стол.

Ты сейчас далеко, но так близко, у самого сердца,

Голос нежный звучит, как и многие годы назад,

Ты богиня моя, ангел яркого теплого детства,

Подарившая жизнь, моя мама, бесценный мой клад!

О ней

Улыбка глаз, достойная Джоконды,

Щепотка грёз ко мне в бокал вина,

И снова вспоминаю наши годы,

Где ты со мной, мой друг, обручена.

Твоих объятий жаркое томленье,

И предвкушение от ласк твоих,

Ты свет любви, мое стихотворенье,

В котором даже ураган затих.

Летят картинки нашей жизни прошлой,

А впереди калейдоскоп из новых дней,

Глоток любви мне прямо в сердце брошен,

Я не забуду никогда о ней.

Поезд разлук

У края перрона так сложно

С родными людьми расставаться,

И сердце бьется тревожно,

И трудно в этом признаться.

Скупая слеза прощекочет

По наскоро бритой щеке,

Все тело прижаться так хочет…

Но сил помахать — лишь в руке.

Мы, видимо, «сильные» люди?

Стесняемся собственных чувств!

Любовью такой раздобудем

Разве что хвороста куст.

Но как же набраться той силы,

Что не боится себя?

Той, что отказ пересилит,

И снова взорвется, любя.

Да просто влюбиться в мгновенье,

По жизни перрону бежать…

На поезд разлук и смятенья

Нарочно судьбе опоздать!

Сказочное

Кленовый лист

Однажды весной в лесу на опушке

Из самой набухшей и сочной из почек

У старого клена, что возле избушки,

Родился малютка — красавец листочек!

Он был самый сильный среди своих братьев,

Росой умывался еще до рассвета,

Он жить не боялся среди голых прутьев, был самый резной,

Только красного цвета.

И кроны шептались: «Как страшно, как страшно»,

Ведь он, не как все, пусть сильный и сочный,

Но красному все это было неважно,

Он к солнцу тянулся и рос быстро очень!

Так время летело, вот лето прошло,

И осени ветры внезапно завыли.

У братьев зеленых поблекло лицо,

Они пожелтели, пожухли, уныли!

Их стало все меньше в ветвях оставаться,

Увы, их с тоской провожал красный в небо,

Но жизнь заставляла его расставаться,

А небо сильней и сильней холодело!

И вот одинокий, на самой макушке высокого клена

Наш красный остался,

Как вдруг из-за тучи, как выстрел из пушки,

К нему прямо с неба галчонок сорвался.

Он к югу летел с родительской стаей,

Родился весной, как наш красный листочек.

Но молния сбила галчонка седая,

Он выпал из стаи, любимый сыночек!

И сделал свой выбор лист клена багровый,

Он бросился с ветром навстречу птенцу,

Разбиться не дал, спас от смерти суровой.

И нежно спустил прямо в корни к отцу.

Всю зиму наш красный галчонка лелеял,

От снега укрыв, от морозов берег,

Всю душу отдав, к весне тихо истлеял,

Окрасив на память лишь хохолок!

Таинство ночи

Хрустальной туфелькой застыла снежинка на окне моем,

Колдунья ночь в тот час варила зелье в погребе своем.

Туман сгущался над рекою, где полыньи виднелся лик,

А ночь трясущейся рукою сметала пыль с волшебных книг.

И вдруг сверкнула ярче солнца снежинка, радугой пленя,

И распахнув мое оконце, снежинка повела меня…

Над краем зимних улиц снизу она несла меня с собой,

Чуть сомневаясь, за карниз хотел схватиться я рукой,

Как понял, что уже мы с нею несемся прямо в высоту,

Она волшебной стала феей, а я был легок на лету.

Мы поднимались в мгле суровой, сквозь облаков слепой туман.

В душе родился отклик новый: «А может, это все обман?»

Но если сон — пусть длится вечно, а если ж нет — пусть будет так!