Сестры Болдова Марина
– Фейерман Михаил Соломонович? Милиция. Прошу вас, спокойно поднимите руки за голову. Вы арестованы по подозрению в умышленном убийстве Голованова Юрия Анатольевича и Петровой Валентины Николаевны.
– Голос за спиной звучал четко и холодно. Шерман – Фейерман резко толкнул дверь в квартиру. Прямо на него смотрело дуло пистолета.
Все было кончено. Он просчитался. Мамочка как всегда оказалась права, не нужно было возвращаться к прошлому.
Ленька сидел на диване в чужой квартире и неподвижно смотрел в одну точку. Около него суетилась пожилая женщина с добрым лицом, предлагавшая ему то пирожки, то жареную картошку. При этом она часто вытирала платком глаза и тихо причитала: «Ох, как же так. Живой и невредимый». Он ничего не понимал. Почему – то, когда та женщина, Даша, кого – то ему смутно напоминавшая, взяла его за руку и тихо, но убедительно попросила пойти с ней, он тут же согласился. Тревоги последних дней отступили и он теперь точно знал, что ничего плохого не случится. Когда отец сказал ему, что они поедут в Россию, он страшно обрадовался. Он переписывался по Интернету со многими, и надеялся, что встретиться хоть с одним из виртуальных друзей. Но они поехали не в Москву, где жили, судя по приглашениям, его самые постоянные корреспонденты. Самара, как он знал, тоже была городом не маленьким, но это же не Москва! Он боялся, что ему будет элементарно скучно среди незнакомых людей. Получилось даже хуже, чем он мог себе вообразить. Отец, и до этого не баловавший его вниманием, совсем перестал его замечать, занятый одному ему известными делами. Жили они в тесной квартирке у какой – то старой папиной знакомой. Правда, Вера Андреевна ему понравилась. Она была с ним ласкова и закармливала его блинчиками с разными начинками, которых он съедал целую тарелку. А отец вел себя все более странно. Он то возбужденно ходил из угла в угол по комнате, то лежал на диване, тупо уставившись в телевизор с погасшим экраном. На вопросы Леньки, когда они поедут назад, в Хадеру, он досадливо махал руками. Тетя Вера, поначалу радостная и довольная, стала все чаще внимательно посматривать на своих гостей. А однажды спокойствию Леньки наступил конец. Он увидел, как отец прячет в мешок для мусора какой – то желтый плащ, заляпанный бурыми пятнами. Леньке стало страшно. У отца, когда он невидящим взглядом посмотрел сквозь него, был полубезумный вид человека, радующегося завешенному делу. Так выглядел маньяк в фильме про полицейского – убийцу, после того, как задушил свою очередную жертву. Ленька тогда мудро рассудил, что они не в Америке и не на диком Западе, а в мирном русском городе. После их поспешного бегства от тети Веры, страхи вернулись к нему с удвоенной силой. А когда они вошли в незнакомую квартиру, и он увидел на пианино свою фотографию восьмилетней давности с прикрепленной к ней наискосок черной ленточкой, он испугался по – настоящему. Он знал, что такие ленточки бывают на фотографиях только умерших людей.
Отец ушел за билетами, а Ленька решил осторожно исследовать территорию, вдруг обнаружится еще что – то интересное. Ему было стыдно, что он без разрешения ходит по чужому жилищу, но он оправдывал себя тем, что боится. На звук ключа, поворачиваемого в замке, он вышел в коридор. Женщина, зайдя в квартиру, назвала его по имени и тут же упала без чувств. Он тогда бестолково заметался по кухне, наливая воду из графина и расплескивая ее по идеально чистой столешнице. Очнувшись, она задала ему несколько вопросов и тут же принялась звонить по сотовому телефону. А потом они спустились к соседям и теперь сидят и чего – то ждут.
Звонок в дверь вывел его из оцепенения. За старушкой в комнату вошел высокий мужчина с квадратными плечами. Даша подошла к нему и уткнулась лицом ему в грудь. Он погладил ее по вздрагивающей спине и посмотрел на Леньку. Ленька вежливо поздоровался.
– Леонид Иванович Борин, – представился мужчина.
– Леонид Фейерман, – протянул ему руку Ленька.
Дарья смотрела на них и все никак не могла перестать плакать. Леньке было ее жалко, но он не знал, может ли подойти к ней и сказать несколько успокаивающих слов. Втроем они поднялись в Дашину квартиру.
– Даша, мне нужно идти. Вернусь часа через два.
– Конечно, иди, Леня. Пока.
Борин кивнул Леньке и вышел в коридор. Через минуту хлопнула входная дверь.
– Есть хочешь, Леня?
– Да, спасибо.
– Называй меня пока Дашей, хорошо?
– Как хотите.
Даша чистила картошку и никак не могла придумать, с чего начать разговор с сыном. Как объяснить десятилетнему мальчику, что его жизнь теперь должна измениться очень круто.
– Даша, а где отец?
– Вот он, первый трудный вопрос.
– Он задержан милицией, Леня.
Ленька согласно кивнул головой. Даша удивилась. Мальчик как будто был готов к такому ответу.
– А вы мне кто?
Даша бессильно опустилась на стул. Вот он самый трудный вопрос.
– Я твоя мама, Леня, твоя родная мама.
Ленька в изумлении посмотрел на Дашу и неожиданно расплакался. Даша растерялась и пересела к нему на кухонный диванчик.
– Не плач, Ленечка, мой маленький. Теперь мы будем вместе, всегда, ты согласен? Это ничего, что ты меня совсем не помнишь, мы будем учиться любить друг друга заново, ты мне расскажешь, как учишься и какие у тебя друзья. Какое твое любимое кушанье?
– Жареная картошка и блинчики с начинкой, – сквозь слезы, но с улыбкой ответил Ленька.
– И я люблю блинчики. Буду жарить тебе их хоть каждый день.
– Не надо каждый, а то быстро надоест.
– Хорошо, тогда день – жареная картошка, день – блинчики.
Слезы уже высохли, с худенького личика Леньки не сходило выражение облегчения и расслабленности. Голова его склонилась Даше на плечо, и он заснул, неловко уткнувшись Даше в плечо кудрявой головой. Даша осторожно уложила его на узкий диванчик, подложила подушку и накрыла пледом. «Что же ты сотворил со своим сыном и со мной, Шерман?! Как носит земля таких, как ты и твоя мамаша? Лялька говорит, что не все платят за совершенное зло в этой жизни, но ты, клянусь, сполна ответишь за все. И скоро, очень скоро. А твоя мать, эта злобная старуха, варится в адском котле, это точно».
Глава 35
Леон вздрогнул от громкого звонка телефона. На квартирный номер ему мог звонить только Борин.
– Да, слушаю вас.
– Леон, здравствуйте, это Елена Соколова.
– Здравствуйте, Лена.
– Мне ваш телефон дал следователь Борин. Я хочу пригласить вас сегодня вечером к нам на ужин. По – моему, нам нужно, наконец, познакомиться поближе.
– Я не против. Когда мне прийти?
– К семи.
– Хорошо, я буду.
«Вот все и кончилось. Или только начинается? В любом случае, кончится эта проклятая неопределенность».
Лялька накрывала на стол и подгоняла совсем разленившегося за последнее время мужа. Тот никак не хотел выходить из квартиры, чтобы отнести пакет с мусором к бачкам в конце двора.
– Саш, ну воняет же, самому не противно?
– Сейчас, зайка, только дочитаю.
Лялька усмехнулась. Ее муж, после того, как она его разоблачила, читал женские детективы в открытую, не прячась у себя в кабинете. Вот и сейчас не мог оторваться от последней книжки Устиновой. Сама она ее «проглотила» за сутки, забыв про то, что нужно готовить ужин.
– Скоро уже гости придут.
Сашка нехотя отложил детектив и, подхватив с кухни мусорный пакет, вышел из квартиры. На душе было легко и уютно. В их с Лялькой дом вернулась спокойная семейная жизнь, с ласковыми подколками и молчанием, наполненным неслышим диалогом. «Нам не нужно открывать рот, чтобы что – то сказать друг другу». Частенько они начинали говорить одновременно и одинаковыми фразами. Сашке было интересно, это Лялька читала его мысли или он ее?
Когда он вернулся, к ним уже пришли первые гости. Борин сидел в любимом Лялькином кресле и листал толстый альбом с фотографиями. Около книжных стеллажей, зачарованно глядя на корешки старых подписных изданий, стоял худенький мальчик в светлых джинсах и клетчатой рубашке.
– Всем привет.
Сашка протянул руку Борину, который попытался приподняться с кресла и тут же рухнул обратно. Мальчик обернулся и вежливо поздоровался.
– Леня, это Александр Ильич. А это мой сын Леонид, – Даша обняла мальчика за плечи. Тот не отстранился, как большинство подростков его возраста, – У меня теперь в доме сплошные Леньки, вон тот, большой, и вот этот, средний.
– Почему средний?
– Потому, что Ленькой – маленьким они назвали лопоухого двортерьера, которого совместно спасли от голодной смерти, вытащив из картонной коробки на помойке, – Борин «сердито» засопел и обиженно поджал губы.
– А вот это большой просто захлебывается от ревности.
– Захлебнешься тут! Вы совсем не обращаете на меня внимания, а мне тоже требуется и забота и уход.
– Но он же маленький! – хором возопили мать и сын.
– А я старый и больной, – Борин ворчал, но с его лица не сходила блаженная улыбка. Расскажи ему кто еще год назад, что он будет с удовольствием обсуждать, чем кормить и как воспитывать беспородную дворняжку, он бы только посмеялся.
– Что же вы его к нам не привезли, раз он член семьи?
– Хорошо, Лялечка, в следующий раз обязательно, я смотрю, у тебя тут полы слишком чистые, да и мебель из натурального дерева, нам как раз подходит, чтобы зубы точить, – Борин улыбнулся растерявшейся от его слов Ляльке.
– Из коридора послышалась мелодия дверного звонка.
– Саш, открой, это Леон.
Вслед за Соколовым в комнату вошел Лялькин брат, держа в руках бутылку коньяка и огромную плитку шоколада. Отдав подарки Саше, он поздоровался с Бориным и Ленькой, прикоснулся губами к Дашиной руке и поцеловал подставленную Лялькой щеку.
– Леон, как ты угадал, мой любимый горький шоколад.
– Я и сам его люблю, с детства.
– Вот! Не из родни, в – родню! Не верь после этого в кровную связь! – Соколов уже разламывал сладкую плитку на кусочки.
– Давайте к столу. Макса с Володькой ждать не стоит, все равно опоздают.
Оба приятеля, возбужденно размахивая руками и громко споря, ввалились в квартиру Соколовых уже когда была выпита первая бутылка коньяка.
– Вот, я же говорил, они уже все съели! – у Березина от возмущения округлились глаза.
– Не волнуйся, тебя ждет твоя большая порция.
– Порция! Тут такая, видать, красота была, а уже всю порушили!
– Вовремя приходить надо.
– Придешь с этим немчурой, как же! Все ему расскажи, да покажи!
– А что это вы так орали друг на друга?
– Орали? А, ну да. Орали! Это мы еще тихо беседовали. Этот бюргер меня уже которые сутки обрабатывает, чтобы я предал любимую родину и продался им в вечное рабство.
– Ничего себе рабство, у тебя будет своя клиника, чудик, своя! – Макс Эйтель безнадежно махнул рукой, – объясните ему сами, что ли, я уже голосовые связки сорвал.
– Нет, Макс, и не проси. Ты забыл, что упрямее Березина только сам Березин? Хватит спорить, садитесь за стол.
Макс разлил коньяк из бутылки, оплетенной тонкой лозой.
– Я хочу сразу выпить за вновь приобретенных родственников! Леон, за тебя! Ляля, я рад, что у меня такая красавица сестра! Надеюсь, вскоре, познакомлюсь с остальными.
– Не так долго ждать. В четверг прилетает Даниил Ренке, и в субботу мы все едем на дачу в Лесинки к Галине.
Леон вопросительно посмотрел на Лялю. Ляля виновато улыбнулась.
– Леон, ты помнишь, как ты рассказывал, как ездил в Польшу, в Хойну? У Зои и Михаила Кац был сын, Даниил. Все считали его погибшим, но он жив и здоров, а Макс поэтому теперь тоже наш родственник.
– Ну ты, Ляля, и объяснила! Леон, по – моему, ничего не понял, а только запутался, – Макс уселся поудобнее и «сделал» серьезное лицо.
После его обстоятельного рассказа, у Леона вытянулось лицо. Сюрприз за сюрпризом. Он даже и не ожидал, что история Печенкиных, и так непростая на первый взгляд, окажется такой запутанной. Ему уже было не до наследства. Деньги, проблемы с Дохлым, отошли на задний план. Никогда в жизни ему не было так хорошо с этими, такими разными людьми. И все же их что – то объединяло. Они ничего из себя не строили, просто жили, поругивая и искренне хваля друг друга. Никто не обижался на критику, и никто не задирал нос, когда получал комплимент. Все воспринималось, как должное. И не все они были кровными родственниками. Он уже понял, что следователь Борин влился в эту компанию недавно, уже прочно «вписавшись» и заняв свое место. Кто – то, как Соколов, Эйтель и Березин, дружили с детства, кем приходится симпатичная миниатюрная женщина остальным, он так пока и не понял. Да и это не важно. Им всем комфортно, просто. И он тоже, сидя с ними за столом, не чувствует себя лишним. Главное, что он понял, попроси он о помощи, помогут без вопросов, не ставя никаких условий.
Глава 36
2004 г. Лесинки
Наконец – то кончились проливные дожди и трава, еще вчера мокрая, стала похожа на тонкий шелк. Цветы, отмытые влагой, сияли всеми красками лета. Галина стояла около кухонного оконца, выходящего прямо на палисадник, заботливо ухоженный мамиными руками. Дети уехали на велосипедах в деревню, чтобы купить в местной пекарне ноздрястый хлеб из муки грубого помола. К вечеру ожидались гости, голодные до простой русской еды, свежих овощей с грядки и пирожков с вишней и малиной. Галина напекла их целую гору, не поленившись замесить тесто по маминому рецепту. Пирожки получились вкусными, но Никита с Маринкой хотя и съели по несколько штук, пальцы не облизывали и не причмокивали от удовольствия, как обычно, видимо, им не хватало рядом бабушки, которая никогда им не делала замечаний за неприличное поведение: на даче позволялось все. Галина вздохнула и обвела глазами кухню. Сияющие белизной занавески, белоснежная скатерть на круглом столе, и такой же белый холодильник. Галина, как могла, поддерживала чистоту и свежесть, которая была при маме. Благодаря частым приездам Даши и Ляльки, она не чувствовала себя заброшенной и одинокой. Они практически никогда не говорили с ней о смерти Валентины Николаевны и Юры, отвлекая ее рассказами о себе и своих делах. Идея собраться на даче принадлежала, конечно же, Ляле. Галина, сначала испугавшись появления новых людей, неожиданно для себя самой согласилась. Пора было выходить из затворничества, иначе они втроем просто с ума сойдут от свалившейся на них беды. Маринка за эти недели сильно повзрослела, а Кит, разом почувствовав свою мужскую ответственность за мать и сестру, перестал показывать своенравный характер.
Галина опять подошла к окну и увидела, как к воротам подъезжает незнакомый джип. Она не торопилась бежать и открывать ворота: в последнее время недалеко от их дачи стали, как грибы, расти особняки состоятельных горожан и огромные иномарки ездили по единственной дороге туда сюда. Джип остановился у ворот и нетерпеливо засигналил. Дверь со стороны пассажирского сиденья открылась и наружу выпрыгнула Лялька.
– Галка, открывай, пусти наш корабль в гавань.
– Соколов, ты зачем купил эту громадину?
– Это наш зятек его уговорил. Сказал, что большому животу нужно подходящее вместилище и составил протекцию в автомобильном магазине.
– Ну – ну. А сам он будет?
– Спрашиваешь! Когда это он пропускал наши «стрелки»?
Машина, мягко заминая траву, въехала во двор.
– А это наш брат, Леон Сергеев, – представила Лялька Галине невысокого худощавого мужчину, который выходил из автомобиля. Леон слегка пожал протянутую Галиной руку.
– Галка, а где дети?
– За хлебом отправились, за тем самым, из пекарни.
– Здорово. Саша, доставай мясо, его нужно пока отнести в прохладное место.
Саша и Леон принялись вытаскивать из багажника машины пакеты и пластиковые контейнеры с едой.
– Ты зачем набрала всякой ерунды? Есть будем, как обычно, молодую картошку и хлеб.
– Галя, ты просто не представляешь, сколько сейчас народу приедет вслед за нами! Нужно всех сосчитать. Вас трое, нас трое. Шесть. Марго с Гришкой. Кирилл с Катей. Десять. Дашка с Бориным и Ленькой. Тринадцать. Березин и Макс с дядюшкой. Шестнадцать. И, держись за стенку – моя матушка. Она согласилась поехать при условии, что ее отвезет Кирилл. Этого стола никак не хватит, мы привезли еще раскладные, чтобы «надставить». Мужики сейчас будут сколачивать лавки.
Галина вдруг засуетилась. В таком составе они собирались редко, можно сказать, никогда не собирались. Всегда кому – то было некогда, кто – то уезжал или болел. Открыв двери сараюшки, она показала, где лежат пила и топор. При виде старой куртки мужа, аккуратно висевшей на гвозде, она чуть не расплакалась. Лялька обняла ее за плечи и увела в дом. Накапав валерьянки в высокий стакан, она протянула его сестре.
– Галочка, их не вернешь. Придется нам учиться жить дальше без тети Вали и Юрки. Я знаю, ты не веришь в переселение душ и жизнь после смерти, но послушай меня хоть раз и представь на минуточку, что они на нас сейчас смотрят. Их души еще находятся рядом с нами, поэтому мы и чувствуем так сильно боль утраты. Нужно отпустить их, не забыть, нет, но думать о них только светло и спокойно. Они оба своей жизнью заслужили то, чтобы находиться в раю. Добрее и справедливее твоей мамы я не знала никого, а Юрка всегда был честным, заботливым и любящим мужем и отцом. И замечательным другом.
– Тогда почему они ушли так рано?
– Такие у них «программы» на земле. Их чистые души еще не раз придут сюда, чтобы вселившись в человека, дарить любовь своим близким и помогать людям. Пойдем, вытри слезы, там еще кто – то приехал.
Галина, ополоснув лицо холодной водой, посмотрела на себя в зеркало, вставленное в дверцу буфета. Глубоко вздохнув и успокоившись, она улыбнулась Ляльке.
– Вот так. Уже хорошо. Красивая ты, Галка, глаз не оторвать.
– Кому это теперь нужно!
– Тебе самой, дуреха. Пошли.
Ляля первая вышла на крыльцо. Прямо на нее двигались «Жигули» с номером 273. Машина остановилась и, к удивлению Ляльки, повторился ее сон двухмесячной давности: из автомобиля вылез высокий широкоплечий мужчина с коротким ежиком волос, а за ним выпорхнула миниатюрная женщина. «Так вот это кто мне приснился. Дашка и Борин. Ну и ну!»
На поляне перед домом уже вовсю кипела работа: сколачивались лавки вдоль расставленных в виде буквы «П» столов. Машины подъезжали одна за другой, Соколов, на правах первоприехавшего, распоряжался парковкой. Последней въехала во двор «десятка» Кирилла.
Анна Андреевна не торопилась покидать машину, с неодобрением присматриваясь к пестрой компании, суетящейся во дворе дачи. Со всех сторон звучали громкие голоса.
– Бабуль, ты не хочешь подышать свежим воздухом? – Кирилл, как всегда, попытался деликатно намекнуть, что пора бы и…
Анна Андреевна, опершись на руку внука, вылезла из машины.
– Мама, иди сюда. Познакомься, Даниил Ранке, то есть Кац, сын Зои Печенкиной.
Анна Андреевна с удовольствием рассматривала седовласого красавца со стройной, почти мальчишеской фигурой. «Вот этот точно в нашу породу», – подумала она, с неудовольствием поглядывая на свою рыжеволосую, с веснушками, рассыпанными по всему лицу, дочь.
Около мангала, на низких табуретках, сидели Никита и Григорий, нанизывая на шампуры мясо из двух пятилитровых кастрюль, стоящих прямо на земле. Марина и Даша мыли и резали огурцы и помидоры, а Марго с Катей распаковывали бесконечные пластиковые лотки с салатами и сырами. Леон, взяв на себя обязанности виночерпия, сортировал бутылки по крепости содержимого.
– Анна Андреевна и Ляля вошли в дом, где заранее готовила постельное белье для всей компании Галина.
– Галочка, давай помогу.
– Спасибо, Лялька, я сама.
Огромный кованый сундук с наклеенными с внутренней стороны лубочными картинками, был полон белоснежных простынь и наволочек.
– Мама, ты отдохни здесь, в прохладе, пока еще не все готово.
– Я не устала, что ты со мной, как с калекой разговариваешь?! Лучше помоги сестре.
Ляля и Галина переглянулись. «Матушка не в лучшем настроении», – подумала Лялька и кивнула Галине.
– Анна Андреевна сделала вид, что не замечает переглядываний сестер.
– Галя, Лена, мне вам нужно сказать одну вещь.
Лялька удивленно на нее посмотрела. Мать ее называла Леной только в минуты высшего недовольства.
– Лена, ты знаешь, что у тебя есть родная сестра, рожденная мною не от твоего отца. Ее удочерили после того, как я отказалась от нее в роддоме. Не нужно на меня так смотреть, я не собираюсь перед тобой отчитываться за свою жизнь.
– А я и не собиралась тебя осуждать, мама.
– Не перебивай меня, пожалуйста, мне и так не легко говорить. Так вот. Галя и есть моя вторая дочь. Валентина и Михаил, сразу же после моего отъезда, забрали тебя, Галина, из роддома, а потом и оформили документы. Так ты стала их дочерью.
– И ты все время об этом знала, мама? – у Ляльки от волнения прерывался голос. Галина молча сидела на краю сундука, во все глаза глядя на Анну Андреевну.
– Да, знала. Но только с тех пор, как вернулась в Куйбышев. Тебе, Галя, тогда было восемь лет. Мы с Валей решили оставить все, как есть. С годами ты становилась все красивее, и стала все больше походить на своего отца.
– А кто мой отец? Он жив?
– Вот уж не знаю. Не имею ничего общего с этим негодяем.
– Кроме дочери, мамочка! – Лялька не удержалась от ироничного тона. Она опять не понимала мать. Как можно всю жизнь быть рядом со своей дочерью и не сказать ей ни слова! Ну ладно, пока она была маленькой, но Галине уже почти сорок!
Галина ошеломленно смотрела на фотографию Валентины Николаевны, висящую над кроватью. «Да, я похожа на маму совсем немного. А они с тетей Аней разные. Впрочем, двоюрные сестры редко имеют похожие черты». Галина поймала себя на мысли, что, скорее всего, никогда не сможет сказать об Анне Андреевне «мама».
В комнату заглянул Соколов и взглядом наткнулся на бледное лицо тещи. «Что – то у них тут произошло», – он уже достаточно изучил Лялькину мать, чтобы не понять, что она в очередной раз что-нибудь наговорила дочери и племяннице.
– У нас все готово, шашлык дожаривается, стол девочки накрыли. Галка, пирожков напекла?
– Да, конечно, – рассеяно ответила Галина и, не глядя на Анну Андреевну и Лялю, вышла за Соколовым.
Во дворе все уже рассаживались за столами. Гриша с Никитой раскладывали готовое мясо по мискам, расставляя их по разным концам стола. «Тронную» речь произнес Даниил Ренке – Кац. У Макса, переводившего его слова, несколько раз срывался голос. За столом было тихо, все слушали историю жизни известного скрипача, сына старшей из пяти сестер Печенкиных.
Леон наклонился к уху Ляльки и тихо спросил:
– Ляля, как думаешь, стоит сейчас зачитать текст завещания?
– Почему нет?
Леон подумал, что по – видимому так никто из его новых родственников толком и не задумался, что наследство прадеда – это вполне реальный, ощутимый капитал. Кажется, он один думал об этом с самого начала и до конца. «Ну и что. Все они успешные и состоятельные люди. А у меня проблемы, которые надоели мне до чертиков. Я хочу жить, как хочу и не собираюсь изображать из себя святого.»
Когда он дочитал завещание, записанное по памяти старым адвокатом, до конца, первой заговорила Анна Андреевна.
– Кто может сказать, насколько реально, что ценности нас дожидаются?
– Я уверен в этом, – перевел Макс ответ Даниила Ренке.
– Тогда, как мы поступим?
Я вылетаю в Швейцарию в следующее воскресенье. У меня там домик в горах. Наведу справки и сообщу вам. А дальше все просто: вы прилетаете ко мне в гости, и мы попутно улаживаем дела с наследством.
– А кто полетит? Не можем же упасть Даниилу на голову всей толпой?
– Потом решим, мама! Не так уж это и важно! – Лялька постаралась голосом не выдать своего раздражения.
– А я не возражаю и против толпы, – засмеялся музыкант, – можете захватить даже домашних питомцев, – покосился он на лопоухого щенка Леньку– младшего, который с упоением вгрызся в косточку, брошенную ему под стол.
Анна Андреевна сердито поджала губы. «Мне одной это надо? Каждый притворяется, что деньги его не интересуют. Хотя в случае с Лялькой, может быть так оно и есть. Отец с нянькой с детства забивали ей голову всякими романтическими бреднями. Вот Леон. Даже не скрывает своих мыслей. Не просто так он зачитал завещание прямо за столом. Его можно понять, он наделал долгов и вынужден думать, как их отдавать. А ей, Анне, хочется путешествовать, она практически нигде не была, кроме бывших советских республик. А с деньгами перед ней откроется весь мир».
Вдруг за столом воцарилось молчание. Все, как по команде, повернули головы в сторону дома. На высоком крыльце, в лучах заходящего солнца стояла красавица в длинном платье цвета спелой малины. Высоко забранные волосы, безупречная осанка и гордый взгляд делали ее похожей на королеву. На ней, сверкал и переливался рубиновый гарнитур Анны Владимировны Печенкиной. Маринка улыбнулась одними глазами и слегка наклонила голову на бок. Она вчера целый день перед зеркалом репетировала свой выход и теперь была очень довольна произведенным эффектом.
Самолет уже поднялся в воздух, а группка провожающих так и стояла у ограждения летного поля. Каждый думал о чем – то своем. Лялька, сделав руку козырьком, смотрела на удаляющийся с большой скоростью аэробус компании «Люфтганза». Ее муж, воспользовавшись моментом, обнял ее за плечи. Галина и Леон о чем – то тихо переговаривались.
– Мама, а дядя Макс еще к нам в Самару приедет?
– Конечно, Леня. Но ведь он тебя к себе приглашал?
– Да, но скоро каникулы кончатся, я не успею до школы слетать в Германию.
Даша и Борин переглянулись. Макс Эйтель просто покорил сердце Леньки тем, что за несколько часов, проведенных с ним за компьютером, объяснил мальчику все, что тот не понимал. «Мне бы такого учителя в школе», – вдохнул тогда Ленька, не без сожаления отпуская от себя проголодавшегося Макса. «Талантливый мальчонка у тебя растет, Борин», – произнес Макс с легкой завистью. Его старший сын, Курт, к компьютеру подходил только для того, чтобы поиграть в «стрелялки». Борин тогда замер от этих простых слов, впервые, наверное, до конца осознав, что у него есть сын. Дашка с усмешкой посмотрела на мужа и сына, которые стояли, взявшись за руки. У нее для этой сладкой парочки был припасен сюрприз, который она собралась преподнести за ужином. Новость была из разряда жданных – неожиданных. «Хорошо бы это была девочка», – помечтала она. Мужики в доме ее окончательно доконали, когда втроем, с заметно подросшим двортерьером Ленькой – младшим, принялись гонять мяч прямо в коридоре их немаленькой квартиры. Борин, обещавший сделать ремонт, или хотя бы начать его эти летом, напрочь забыл про обещание, все свое свободное от милицейской службы время, посвящая Леньке – среднему и щенку. Для Даши он оставлял ночи, и вот результат его внимания уже давал о себе знать головокружением и тошнотой по утрам.
Даша внимательно посмотрела на Ляльку. «Вроде оттаивает потихоньку, уже не шарахается от Сашкиных объятий, как раньше. Хотя до полной оттепели еще далеко». Дашка уже решила, что крестными родителями ее будущего ребенка будут Соколовы.
– Пойдемте, что ли, – Галина посмотрела в небо, где было видно маленькое удаляющееся пятнышко.
– Леон, может, ты останешься еще на недельку?
– Нет, мне нужно уладить кое – какие дела.
На самом деле уезжать не хотелось. Он еще окончательно не решил, стоит ему переезжать жить в Самару. Лялькин муж предложил ему два места на выбор: в своей фирме, в Самаре, и второе, более интересное: возглавить филиал под Оренбургом. Кроме того, остался нерешенным вопрос с долгом Дохлому. Хотя, скорее всего, отдавать ничего не придется, как сказал Борин. Дохлый признался, что Антипкина работала на него. Но остался еще один долг. Те деньги, которые Дохлый заплатил за лечение матери Леона. Когда он узнал об этом, то не поверил. Но главврач так точно описал Дохлого, что сомнения отпали. Эти деньги он вернет обязательно.
Галина, Леон, Ляля и Саша двинулись к джипу Соколова. Борин с семейством усаживался в свои старые «Жигули». Бравый служака наотрез отказывался ездить на «Тойоте» жены, почти насильно запихивая ее в то, что некогда было автомобилем. «Это у него пройдет», – говорила терпеливая Даша, когда остальные сочувственно поглядывали в ее сторону. «Вот мы сидим в машине, и только одна я знаю, что нас уже четверо».
Приложение
Печенкин Михаил Михайлович 26.11.1861 г. – ? Православный. Из казаков ст. Еткульской 3-го военного отдела Оренбургского казачьего войска. Образование: прогимназия, Оренбургское казачье юнкерское училище (в 5-й Оренбургский казачий полк), Офицерская кавалерийская школа («успешно»). Чины: вступил в службу (17.09.1880), хорунжий (ст. 24.01.1885), сотник (ст. 24.01.1889), штабс-ротмистр (ст. 6.12.1900), ротмистр (ст. 29.10.1906). Прохождение службы: в 5-м Оренбургском казачьем полку, младший офицер 2-й Оренбургской казачьей батареи (на 1895), в отставке (4.04.1901-20.03.1910), запасной офицер земской стражи Плоцкой губ. (на 1.09.1912), начальник земской стражи Кальварийского уезда Сувалкской губ. (на 1.09.1913), уволен от службы (между 1.09.1913 и 31.01.1914). Награды: – Источники: Ганин А.В., Семенов В.Г. Офицерский корпус Оренбургского казачьего войска. 1891–1945: Биографический справочник. – М.: Русский путь; Библиотека-фонд «Русское Зарубежье», 2007. Список ротмистрам армейской кавалерии по старшинству, 1.09.1912 Список ротмистрам армейской кавалерии по старшинству, 1.09.1913
Медная пластинка с надписью: «Его Высокоблагородию Подполковнику Михаилу Михайловичу Печенкину от прiзнательных нижних чиновъ 1-й роты 24 пъш Олонецкой дружины 1915 г.»
Читать бесплатно другие книги:
