Джекпот для лоха Корецкий Данил

— Группа Храмцова прибыла на «Сельхозмаш» с предложением продать завод. Но гендиректор Малышев это предложение отклонил. После этого сгорела дача главного инженера Вайса, хотя с заявлением по этому поводу он не обращался. Потом обстреляли кортеж Храмцова, агентура сообщила, что организовал нападение Бескозырка. Потом взорвали машину Малышева. Потом сожгли офис Храмцова. Потом московские бандиты устроили перестрелку на шинном складе УМТС, где заседает Бескозырка. Считаю, что все это — звенья одной цепи. Борьбы московской группировки за «Сельхозмаш».

— Вот даже как! — поднял бровь Золотов. И повернулся к Максимову.

— А вы что об этом думаете?

— Я бы не стал делать скоропалительных выводов! — обтекаемо ответил тот. Но на этот раз не попал в цель.

— А что я должен докладывать губернатору?! — в ярости закричал генерал. — Что я должен докладывать в министерство?! Как мне объяснять резкий всплеск особо опасной преступности?!

Полковник немного подумал и почтительно, но твердо произнес:

— Я бы не стал усложнять доклад непроверенными фактами и объединять различные происшествия в одну цепочку. Тем более на основе догадок. При чем здесь «Сельхозмаш»? Пожар на даче — обычный несчастный случай, он так и прошел по сводке происшествий. Офис сгорел по неизвестной причине, сейчас проводятся пожарно-технические экспертизы, которые прояснят дело. Был ли в действительности обстрел кортежа, неизвестно: никто не пострадал, возможно, это выдумки. На шинный склад напали с целью ограбления, при этом преступники, по неосторожности, перестреляли друг друга, а потому скрылись. И картина получается совсем другая! А то, что изложил Петров, — это его частное мнение!

— Гм… — Генерал встал, прошелся к двери и обратно, сопровождаемый преданными взглядами подчиненных. Потом потер руки и вернулся обратно в кресло. — Что ж, думаю, в таком виде доклад будет более выигрышным… Вы свободны!

У проходной Андрей встретился с Заборовским. Тот стоял, неспешно прикуривал, исподлобья поглядывал по сторонам. Говоров подумал, что он кого-то ждет.

— Отработал? — спросил Забор, дружески улыбаясь и протягивая руку.

— Ага… А ты?

Заборовский подумал несколько секунд и ответил:

— И я отпахал на сегодня.

Они прошли через вертушку, вышли на улицу.

— А у тебя, Говорок, какие планы в этот прекрасный день? — вдруг спросил Заборовский.

Андрей посмотрел на сочащееся слякотью небо и пожал плечами:

— Да, собственно, никаких.

— Тогда приглашаю на ужин. Посидим в уютном месте, ты мне расскажешь, как дела у ребят. А то я на встречу не успел, так и остался в стороне…

Говоров удивился. Откуда такая любовь к однокурсникам, которых не видел десять лет, да и отношений никаких не поддерживал?

— Я, видишь ли, Леня… Может, в другой раз?

— У меня сегодня повод есть. Двоюродный дядька помер. В Канаде. В завещании отдельным пунктом выделил: обмыть с корешами. Печать гербовая. Подпись нотариуса. Ничего нельзя поделать.

Было очевидно, что Забор врет, что никакого канадского дядьки нет и не было, а если и был, то наследства не оставлял. Но виду Говоров не подал и недоверия не выразил. Только спросил:

— Разве бывают такие завещания? Чтобы про обмывание писали?

— Дядька-то наш был человек! Понимал: не обмоешь — не будет в жизни счастья… Ну, не кошерно это.

В отличие от многих, Говоров не любил угощаться на халяву, но необычный аргумент «не кошерно» его сразил. Раз так, почему бы и нет? Тем более давно уже не приходилось есть по-человечески… А дома только «Доширак» да настойка на спирту…

— Не кошерно, говоришь? — переспросил Андрей.

— Сукой буду, — убежденно ответил Забор. Он уже уловил перемены в настроении Говорова, подхватил его под локоть, увлек за собой.

— Куда ты? Остановка — вон она!

— Какая остановка, у меня тачка! — с оттенком самодовольства сказал Забор.

— У меня тоже есть, — не удержался Говоров. — Надо только стартер поменять. Уже купил, и со Славкой Игнатьевым договорился, чтобы автослесаря привел. Так что скоро и я тебя подвезти смогу…

Они зашли на стоянку. Машин там было мало. На ходу Заборовский опустил руку в карман, выудил ключи, вытянул вперед руку, нажал кнопку брелока. Большой темный автомобиль мигнул габаритами, пискнул. Андрей почувствовал себя дураком: нашел чем хвастать!

— Подожди, Лень, подожди. Я и не одет для ресторана…

— Фигня все это — нам накроют в отдельном кабинэте! Прыгай в тачку!

Они сели в машину. Говорову никогда не приходилось ездить в иностранных автомобилях. Конечно, он видел такие машины в кино, а в последние годы они появились и на улицах Тиходонска. И все же в салоне иномарки Андрей Говоров оказался впервые. Он начал осматриваться. Все здесь сильно отличалось от привычного «жигулевского» интерьера — кожаные, очень удобные сиденья, люк над головой, необычной формы «торпеда»…

Забор вставил ключ в замок зажигания, и Андрей обратил внимание, что и замок находится под правой рукой, а не под левой, как в «жигулёнке». Неслышно прошелестел стартер, почти бесшумно заработал двигатель. Шкала приборов озарилась оранжевым светом… Автомобиль казался кусочком иного мира, иной жизни — не марсианской, конечно, но все-таки очень-очень далекой.

Андрей спросил:

— Это ведь «Форд»?

— Да, «Форд Скорпио»… Говно, в сущности, тачка.

— Да ну! — искренне удивился Андрей. А про себя подумал: «Не дурак я, а полный идиот! Своей развалюхой хвастаюсь…»

— Говно, Андрюха, говно… Вот скоро мне «бомбу» подгонят — вот тогда увидишь.

— «Бомба» — это что?

— БМВ. Трехлетка, считай, новьё!

Андрей был ошеломлен и всю дорогу молчал, прислушиваясь к новым ощущениям. Мотор работал ровно и тихо, мощно тянул вперед и резво набирал скорость, мягкая подвеска гасила все ухабы, колдобины, торчащие трамвайные рельсы. Да, живут же люди!

Заведение оказалось новым частным ресторанчиком в полуподвале старого дома. Ярко светила красно-зеленая неоновая вывеска, обозначая название: «Джон Сильвер». Похожий на брачного афериста официант, в бабочке и с прилизанными волосенками, встретил их на входе и поприветствовал Заборовского по имени-отчеству:

— Добрый день, Леонид Григорьич… Давно у нас не были.

— Некогда, Веня, некогда, брат, — дела… Закуточек-то свободен у тебя?

— Вип-зал? Свободен.

«Ничего себе! — подумал Говоров. — Я за всю жизнь раза три в ресторанах был, а про вип-залы и не слышал! А Ленька здесь как у себя дома!»

«Брачный аферист» провел их в глубину помещения, распахнул дверь, щелкнул выключателем. На стенах вспыхнули бра в розовых абажурах, осветив довольно просторную комнату с овальным столом, вокруг которого стояли шесть стульев. В углу расположился бордовый бархатный диванчик, над ним висела бархатная же тяжелая штора. Почему-то этот полуподвальный вип-зал вызывал ассоциации с декадансом, развратом и убийством…

Официант повесил в зеркальный шкаф-купе шикарное кашемировое пальто Заборовского и поношенную «семисезонную» куртку Говорова. Ленька остался в желтом замшевом пиджаке, бежевой сорочке и желтом галстуке, а Говоров — в старом сером свитере с протертым локтем.

— Вот что, Веня, — сказал, потирая руки, Заборовский. — К нам, может, еще девушки подойдут. А пока сообрази-ка нам для разгону пивка-водочки, закусь, ну и дальше как обычно.

— Понял, Леонид Григорьевич… мигом.

Официант исчез.

— Какие еще девушки? — насторожился Говоров.

— Да каких захотим, таких и вызвоним! — Заборовский закурил, выпустил сизое облачко дыма, весело посмотрел на Андрея.

«Брачный аферист» Веня принес бутылку «Абсолюта», запотевшие кружки с янтарным пивом и шапкой плотной белой пены, поставил блюдо с крупными красными раками, щучьи котлеты, жареного сома. У Говорова, который питался суррогатами быстрого приготовления, именуемого в народе «бомж-пакеты», слюни потекли.

— За встречу!

Рюмки встретились, звякнули, в меру охлажденная водка потекла по пищеводу.

Говоров выдохнул, причмокнул языком:

— Хорошая водка.

— «Абсолют» есть «Абсолют», — ответил Заборовский.

— Он же дорогой! Могут того… разбодяжить…

Забор взял рака, сорвал панцирь, выел спинку и веско сказал:

— Моё бодяжить никто не станет… Понятно?

— Па-анятно, — протянул Говоров. Он жадно набросился на закуски.

— Ну, между первой и второй перерывчик небольшой… Наливай! — сказал Забор. — И рассказывай, что там у наших ребятишек? Как Олег Прокопенко?

— Бухает. Вижу иногда около рынка — совсем опустился.

— Ну, ты смотри! А ведь такой был идейный юноша со взором горящим — настоящий комсомолец! А теперь комсомольцы на теплых местах. В Москве Эдика Бицоева встретил — помнишь, в обкоме оргработой заведовал? Он теперь управляющий банком. Ездит на шестисотом «мерине» с сопровождением, три квартиры купил на Тверской. Сейчас там все перестраивает — евроремонт делает!

Заборовский одобрительно поцокал языком:

— Ай, джигит!.. Вот с кого пример брать! А остальные как?

— А кто как. Шеремет секонд-хендом торгует, Виталька Егоров — в строительной шарашке, Игнатьев пробитые скаты ремонтирует. Петька Вельветов поднялся: машина крутая с шофером, девушка — как кинозвезда… И Лешка Плугин доволен жизнью — ресторанчик держит в Халтыре. А Сенька Звягинцев подсел на наркоту. Была у него квартира хорошая, продал каким-то приезжим с Кавказа. Кинули его, конечно, — меньше половины реальной стоимости получил. Что с ним сейчас — не знаю. Может, и помер уже… А вот Гусева с Шальневой неизвестно чем занимаются, но все в шоколаде…

— Им положено так, — усмехнулся Забор. — Давай за девчонок вмажем!

Говоров почувствовал, как растекается по телу приятное тепло. Он положил на тарелку щучью котлету. Это была настоящая котлета — сочная, со вкусом и запахом. Она была совсем не похожа на те рыбные котлеты, которые продавали в «Манхэттене»… Лампы в розовых абажурах сеяли мягкий свет. Лицо однокурсника, который не был Андрею ни другом, ни даже близким приятелем, стало казаться почти родным.

«Как хорошо, что мы встретились, сидим за дружеским столом и беседуем», — совершенно искренне подумал он.

— Ну, а ты как живешь? — спросил Забор и глянул с интересом. С куда большим, чем когда расспрашивал о других.

— Да как… Зарплату плохо платят. Говорят, денег нет, все на перестройку производства уходит…

— Говор! — перебил генеральный директор ООО «Артемида». — Говор, ты знаешь, сколько я отстегиваю вашим кровососам за аренду помещения? Наличкой, бля, отстегиваю, мимо кассы.

— Не знаю… А сколько?

Заборовский шумно вздохнул и произнес:

— Лучше, Андрюха, тебе и не знать. Только одно скажу: всем дворникам хватило бы на бесперебойную зарплату. А сколько другие арендаторы платят! Твои начальники — брехливые суки! Сами богачами стали, а вам зубы заговаривают! Так что на них не надейся…

— Да я и не надеюсь особо. Вот, пытаюсь сам с бедностью бороться. А то познакомился с красивой девушкой, а в карманах пусто…

Последняя фраза вырвалась сама собой, под влиянием пива и водки. Андрей тут же пожалел о ней. Не такой уж Забор ему верный друг, чтобы так открывать душу. Еще смеяться станет…

Но тот отнесся к услышанному вполне серьезно.

— Ты не с бедностью борись, ты с собой борись! Будешь яркой, запоминающейся личностью, тогда и бабы тебя заметят. Хоть ты и без денег будешь, и вообще без штанов. Я вот с одним сидел… — Он осекся, бросил быстрый взгляд, улыбнулся открыто и пояснил: — В Шереметьеве сутки ждали летной погоды. Он профессиональный мошенник, баб разводит на чувствах. Так они ему сами все отдают — деньги, ценности, все, что хочет. Одна дом продала, чтобы ему тачку купить! И потом в зону передачи слали, сами на свиданки приезжали… Ладно, что это мы на грустную тему съехали!

Говоров глотнул пива, ухмыльнулся и спросил:

— А ты, я вижу, тоже богачом заделался?

— Шутишь, Андрюха! До богача мне, как до городу Пекину раком… Но двадцать копеек на мороженое заработал…

— А как заработал, коль не секрет?

— Не секрет — с асфальта поднял… Бежал заяц, карман дырявый. Он уронил, а я подхватил. Понятно это?

— Чего ж не понять? — ухмыльнулся Говоров. — Меня научишь подхватывать?

— Затем и позвал! — улыбнулся Забор.

В зал вошел «брачный аферист», спросил:

— Основное блюдо, Леонид Григорьич, когда подавать?

— Тащи сюда свое основное… Андрей, накатывай! Как раз пора к основному разговору переходить!

Они пили водку под сочные, пахнущие дымком стейки. Говоров никогда не ел такого вкусного мяса.

— Сейчас ты пешка на шахматной доске жизни, — философствовал Заборов. — Я смотрю из окна, как ты метешь — под дождем, на ветру, за жалкие копейки, — и мне тебя жалко. Потому что я, не выходя из кабинета, зарабатываю в сто раз больше! Но пешка, если пройдет на другой край доски, превращается в кого?

— В ферзя, — с полным ртом проговорил Андрей.

— Во! — Леонид многозначительно поднял вверх палец. — И я хочу провести тебя в ферзи!

— Я готов! — сказал Андрей, откидываясь на спинку кресла. Он действительно наелся, напился и испытывал полное физическое удовлетворение.

— Помнишь мое предложение? Будешь моим агентом в рабочей среде: скупать акции, отыскивать людей, у которых они есть, ну и выполнять разовые поручения… А я тебя не обижу!

— Да что вы все с ума посходили с этими акциями? — спросил Андрей. — То никому не нужны были, их в мусорку выбрасывали, а за последнее время только и разговоров: акции, акции!

Забор насторожился.

— А кто эти разговоры разговаривает?

— Да разные люди! Один даже ко мне домой приходил: прадай, дарагой! — Говоров преувеличенно изобразил акцент «джинна».

Забор насторожился еще больше:

— Кавказец, что ли? А какой он из себя?

— Обычный. Узкие усики, вот тут вроде бородка крохотная, — он коснулся указательным пальцем подбородка.

Леонид подскочил на месте:

— Да ты что? Он, гад, наших представителей избил! А ну, рассказывай подробнее!

Сытый и разомлевший Говоров готов был рассказать всю правду, но что-то удержало.

— Какие подробности? Акций у меня нет, я ему так и сказал. Он спросил, у кого есть. И ушел.

Заборовский, перегнувшись через стол, впился в него взглядом:

— Про дом на Ченцова, где пенсионеры живут, ты рассказал?

— Да нет… А что?

— Да то, что там он и напал на моих сотрудников! Одному парню в челюсть заехал, женщине под глазом фингал поставил!

— Так что, у вас уже до драк доходит? — изумился Говоров. — Из-за паршивых акций? За них же еще дивиденды не выплачивают!

Но Заборовский отмахнулся.

— А ты не знаешь, откуда этот тип? — озабоченно спросил он. — Как его найти?

Говоров улыбнулся:

— Его фамилия Акопян. Зовут Ашот… Степанович, кажется…

— Ай да молодец, Андрюша! — просветлел лицом Забор, записав имя на салфетке, и дернулся было, будто собрался куда-то бежать, но взглянул на часы и передумал. — Зря тебя лохом звали — никакой ты не лох! И мы с тобой еще такие дела замутим! Ты еще раньше меня богачом станешь!

«Брачный аферист» принес счет, Заборовский вложил в кожаную обложку внушительную стопку купюр и, обращаясь к Андрею, сказал:

— Ужин окупился, да еще с избытком! — Он весело подмигнул. — Так ведь, Андрюха?

Говоров ничего не понял, кроме одного: Забор сильно пьян и ему нельзя садиться за руль. Свою мысль он озвучил, когда они, провожаемые довольным официантом, вышли на улицу. Но Забор даже слушать не стал.

— Запомни, дружище, это пешкам ничего нельзя, а ферзям — все можно!

Они снова сели в «Скорпио» и помчались по опустевшим улицам, Андрей снова наслаждался невиданными ходовыми качествами образца американского автопрома. Через три квартала их остановили гаишники.

— Ну, попали! — сказал Говоров. — Предупреждал же…

— Не ссы, мальчик, — ответил Забор. — Дядя Леня щас все устроит…

Он вылез из машины, не очень твердой походкой подошел к инспекторам. Говоров с тревогой наблюдал, как его посадили в милицейскую «шестерку».

«Повяжут, — сказал он сам себе. — Может, и меня в вытрезвитель заметут…»

Но через пять минут Заборовский вернулся, сел за руль и только сказал:

— Мусора, они и есть мусора…

«Форд» быстро набрал скорость. Из магнитолы звучала модная «Макарена».

Выходило, что Забор был прав насчет пешек и ферзей…

— Аль Капоне хренов! Подобрал «исполнителей»! Ты их из Турции заказал, видать. Им аниматорами в отелях работать, народ веселить. Да-а, с таким грохотом разбомбить машину с никчемными охранниками — можно было бы и заводских мужиков попросить. Пообещать зарплату за последние три месяца, и всех делов. Они бы их трубами забили!

Малышев с отвращением смотрел на Фёдорова, уставившегося взглядом в стол и держащего в руках открытую фляжку с виски.

Фёдоров поднял на генерального тяжёлый взгляд:

— Чё ж не пообещал, жаба задушила?

— Ты ж, твою мать, сам бабки отнёс посреднику!

— Одни отнёс, другие принесу, не бзди!

Он пьяно осклабился. Малышев вскочил и грохнул кулаком по столу.

— Да ты знаешь, что теперь будет?! Они же не успокоятся, пока нас всех не убьют! А меня — в первую очередь!

— А как ты хотел? — Фёдоров выругался и ударил кулаком по столу. — Ты думал, мы их стрелять будем, а они нас черной икрой кормить?

— Я хотел, чтобы ты этот вопрос уладил, — огрызнулся Малышев, сбавляя тон. Он понял, что перегнул палку. — И думал, что ты можешь это сделать!

— Да как ты не понимаешь: это тебе не работяг нае…ть, не акциями спекулировать, не отчеты писать! — орал в ответ Фёдоров. — Это война! Они уже «ответку» дали, на наших помощников налетели, перестрелка была, два трупа осталось! А за убитых сто процентов мстить будут!

Уркаган недобро рассмеялся:

— Хорошо, что нас трое: кому повезет — выживет!

Вайс икнул. Он был сторонником цивилизованного решения спорных вопросов и понимал, что перебить москвичей, даже не в ужасном физическом смысле слова, а в финансовой борьбе — дело практически нереальное. А все эти уголовные тёрки-разборки приводили главного инженера в неописуемый ужас. Тем более что дело дошло до стрельбы, поджогов и трупов. Он уже не хотел никаких денег и все бы отдал, чтобы вернуться в машине времени на месяц назад, уволиться и уехать из города.

— Что икаешь?! — зло окрысился на него генеральный.

— Да то, что я всегда был против таких методов… Хотя они мне и сожгли дачу… А вы поперли напролом, как сохатые в чаще…

Фёдоров не донёс фляжку до рта.

— Ты базар фильтруй, очкатый. За сохатого знаешь что бывает? Тебя и так в любой момент могут шлепнуть, не усугубляй! — в тоне коммерческого директора отчетливо звучали издевательские нотки.

Вайс схватился за сердце.

— Но так же нельзя! Нельзя так! Надо что-то придумать, как-то выйти из положения!

Малышев аккуратно постучал по столу.

— Давайте успокоимся, друзья мои… Николай Егорович, не время ссориться. Надо принять меры безопасности. Что ты посоветуешь?

Фёдоров вздохнул и тоже сменил тон.

— Поскольку уезжать сейчас мы не можем, надо нанять милицейскую охрану, некоторое время не выходить за территорию…

— Жить на заводе?! — ужаснулся Вайс. — В кабинетах жить?!

— Временно. Если, конечно, вообще жить хочешь. В профилактории можно комнаты переоборудовать, вроде гостиницы сделать. Только охрану надо менять, а то на территорию любой бандюган зайти может. Зайдет, бросит в окно гранату — и все дела!

— Хорошо, Николай Егорович, делай все, что считаешь нужным, — сказал Малышев, потирая затылок. — И когда это кончится?

Фёдоров пожал плечами.

— Когда мы их перестреляем. Ну, или они нас…

— Не шутите так, Николай Егорович, — дрожащим голосом сказал Вайс.

Фёдоров снова нехорошо рассмеялся.

— Зассали? По имени-отчеству называете, вежливыми стали… А как ты думаешь, очкарик, когда все кончится?

— Когда мы соберем контрольный пакет акций, — уже уверенней произнес Вайс. — Стоит оформить все юридически — и стрелять станет бессмысленно…

— Или так, — согласился Фёдоров.

По адресу: Средний переулок, тридцать два, стоял не хрустальный замок и не сказочная пряничная избушка, а старая пятиэтажка, давно требующая ремонта. В одной руке Говоров держал сумку с инструментами, в другой — пакет с шампанским и конфетами, под мышкой — букет бордовых роз, поэтому дверь подъезда пришлось открыть ногой. Может быть, поэтому, а может, из-за неуместности цветов и шампанского в руках наемного работника он чувствовал себя полным дураком. По замызганной, усыпанной окурками лестнице он поднялся на второй этаж и позвонил у картонной двери в длинном коридоре. Никто не открывал, только слышался шум льющейся воды. Позвонил еще. Наконец, послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, в проеме появилась Лена — в халатике, с обмотанным вокруг головы полотенцем, без макияжа.

— Ой, я же совсем забыла! — воскликнула она, явно растерявшись. — Может, в другой раз? Хотя неудобно, вы же уже пришли… Или… Ну, хорошо, заходите!

Проклиная себя за навязчивость и за несоответствующие обстановке цветы, Говоров шагнул через порог. В крохотной прихожей пахло сыростью, на протянутых веревках висело сохнущее белье, в ванной полоскалось что-то похожее на простыни. Хорошо, что шампанского не видно…

— А что это за розы? — спросила Лена.

— Да так… Я тут бабушку через дорогу перевел, она цветами торгует, — промямлил Андрей, ужасаясь, что несет такую чушь. — Вот она в благодарность и подарила. А я дарю вам…

Он неловко протянул букет. Чуть помешкав, Лена взяла розы, поднесла к лицу, бросила быстрый взгляд. Смотрела она сейчас с интересом, не так, как хозяйка смотрит на не вовремя пришедшего электрика.

— Спасибо. Бабушке… Где вы нашли такую щедрую и состоятельную? Один букет, наверное, всю ее пенсию перетянет…

Лукавая улыбка приободрила Андрея.

— Вот тут еще, — он протянул пакет.

— Что «еще»? — Карие глаза хлопнули не накрашенными, но все равно длинными ресницами.

— Шампанское и конфеты.

— Это вы уже другую бабушку перевели через дорогу? Или двух бабушек?

Хотя Лена и прикалывалась, но пакет взяла.

— Да соврал я про бабушку, — сказал Андрей. — Просто как-то неловко стало…

— А то я не догадалась, — засмеялась Лена. — Вы светильник повесите? Или хотите сразу шампанское пить?

— Да что вы… — смутился Андрей. — Я совсем не за тем… Конечно, повешу…

Лена провела его в шестнадцатиметровую комнату, где стояли диван, стол, кресло, телевизор, детская кроватка и небольшой шифоньер. Свободного места почти не оставалось.

— Вот здесь можно? — Она показала на стену над диваном.

— Конечно! А где мой тезка?

— Кто? — насторожилась Лена.

— Андрейка.

— Он сегодня у мамы. Я хотела постираться, убрать…

— Да, да, я все быстро сделаю и уйду, — Андрей поспешно достал дрель.

— Ну, зачем же… Раз нарисовался праздник… Только я пока на кухне переоденусь.

Через час светильник был многократно опробован, стол накрыт выглаженной скатертью, коробка с конфетами открыта, шампанское разлито по бокалам. Лена надела симпатичное открытое платье, подкрасилась и сразу приобрела праздничный вид. Очарованный Говоров не спускал с нее глаз. Теперь надо было рассказать что-то умное, представив себя с лучшей стороны, чтобы произвести впечатление. Но в голову ничего не приходило, поэтому Андрей в подробностях рассказывал, как убило током неизвестного бедолагу потому, что он пользовался некачественным электрооборудованием, и почему с этим, хорошим светильником никогда не сможет произойти такая трагедия.

Лена в свою очередь поведала, что работает учительницей английского в школе, была замужем, но в прошлом году развелась, сыну скоро исполнится четыре года, и у нее есть мечта открыть кооператив по обучению иностранным языкам.

— Правда, для этого нужны деньги, — вздохнула Лена и допила свой бокал. — А вы, Андрей, кем работаете?

— Я?

Говоров захмелел и чуть не брякнул, что работает дворником, но вчера прошел собеседование с хозяином частной фирмы и принят на работу ночным охранником, благодаря чему сможет вполне прилично зарабатывать. Но вовремя прикусил язык и ругнул себя за неистребимую привычку говорить правду, которая сейчас будет выглядеть неуместно и неприглядно.

— У меня своя фирма, — сказал он.

Получилось это с трудом: язык не слушался, слова протискивались через горло с трудом. Андрей позавидовал тем, кто врет еще легче, чем говорит правду.

— Правда, открылся недавно, еще не раскрутился как следует, — добавил он. — Так что все впереди…