Человек из чужого времени Сидненко Борис

Машин стало меньше, и Михаил решил перейти проспект. Дойдя до середины, он увидел, как на него с огромной скоростью мчится белый автомобиль. Мозг незамедлительно отреагировал и приказал отскочить в сторону, иначе, понял Михаил, он никогда не узнает, что случилось 21 августа 1991 года. И, о боже, он вдруг увидел за рулем этого сказочного аппарата ту самую девушку, лицо которой было запечатлено на надгробном камне.

Он все вспомнил. Время словно нажало на тормоза, и в недолгом процессе его замедления Михаил отчетливо увидел три минувших события, те последние мгновения, которые отделили вчера от сегодня. Вот он увидел надгробье с поразившей его датой и портретом сказочно красивой девушки. Затем он вскинул голову вверх, удивленный тем, что на безоблачном небе вдруг появились огромные свинцовые тучи. Они быстро сгущались над его головой, закрывая собой и солнце, и свет, и все небесное пространство. И наконец, третье событие – он увидел вспышку, голубое свечение над надгробьем, шаровую молнию, ее стремительное приближение, удар. И все…

– Так вот как я здесь очутился, – беззвучно прошептали его губы. – Молния, удар – и ста лет как не бывало.

Михаил сразу же отметил один неоспоримый факт: изображение на надгробье было чарующим, но его живой оригинал был ни с чем не сравним, а взгляд огромных глаз девушки оказался просто гипнотизирующим. Михаил не мог отойти в сторону. Он стоял и умильно смотрел своей очаровательной смерти в лицо. Время сняло ногу с тормозов. Раздался скрежет от трения резины об асфальт, машина вильнула вправо и, слегка коснувшись своим крылом его ноги, остановилась. Не в пример времени, девушке удалось справиться с тормозами.

Все самые искренние и ошеломляющие чувства были написаны на лице Михаила. Он был парализован. Он стоял и смотрел широко открытыми глазами на то, чего не могло быть.

В тот же миг из автомобиля выскочила разъяренная девушка. Она уже открыла было рот, чтобы выплеснуть свое негодование в лицо олуха, растяпы, недотепы, обалдуя, придурка, из-за которого перепугалась до смерти, но, увидев огромные удивленные глаза и побелевшее лицо Михаила, сказала явно не то, что хотела произнести секунду назад. Она увидела человека, который был не просто напуган – он был охвачен ужасом. К тому же он был удивлен, потрясен и ошарашен одновременно. Молодой человек стоял и смотрел на нее во все глаза, как на некое чудо, и кроме тогоон был красив и явно ею очарован. Такой восторженно-идиотский взгляд ни с чем не спутаешь.

– Вы ненормальный? Вы псих?

Она сверкнула глазами, несколько раз с возмущением вместо подходящих слов с шумом выпустила изо рта воздух и наконец в завершение всего сердито топнула ножкой по асфальту.

– Я псих, простите меня, – тихо произнес Михаил, продолжая любоваться девушкой.

– Вы что, из космоса прилетели? Черт знает что! Вы напугали меня!

– Я виноват, простите меня.

– Зачем вы остановились? Машин, что ли, никогда не видели?

– Один раз видел, во Франции. Три машины, – еле двигая языком, промямлил Михаил, – но они не такие красивые, как у вас.

– А вот это напрасно, мой авто хоть и не «мерседес», но и не «запорожец», – с обидой и гордостью произнесла девушка. Накал возмущения ослабел.

– Простите меня, если я сказал глупость.

– Глупость? Да вы вообще непонятно что говорите. «Три машины во Франции», – передразнила девушка. – Бред какой-то.

Несколько секунд оба молчали и пытливо изучали друг друга.

– И что, – уже совсем доброжелательно добавила хозяйка белоснежного авто, – мы так и будем стоять посреди проспекта? Что вы молчите?

– Боюсь сказать очередную глупость.

– Я глупости не говорю, я их делаю, – улыбнулась девушка.

Она была в мужских брюках и блузке, которые обтягивали ее изящную фигурку. К тому же она была высокого роста. Ее иконописные глаза небесной голубизны и до плеч подстриженные солнечно-русые волосы, тонкая высокая шея и белоснежная кожа – тоньше и изящнее самого лучшего пергамента – окончательно лишили Михаила рассудка. Он чуть было не начал нести всякую околесицу, вроде «вы божественны и сказочно красивы, вы словно юная фея…» Эти высокопарные, слащавые слова мещан девятнадцатого века пронеслись в его мозгу за один миг. Усилием воли он тотчас прервал эту словесную патоку. Но в глубине своей души он изо всех сил прокричал: «Я так хочу понравиться тебе!» – и выплеснул на нее все свои флюиды. А вслух произнес:

– Бога ради, простите меня. Сам не знаю, как это вышло. Увидел вас – и все.

– Заклинило?

– Заворожило. Мне ужасно неловко. Не знаю, как это произошло. Со мной такое случается впервые.

– Какое совпадение! Со мной тоже.

Наконец девушка пришла в себя и уже спокойным голосом сказала:

– Признайтесь честно, вы так демонстрируете свою популярность?

– Вы имеете в виду мое сходство с каким-то там артистом?

– Не там, а у нас, и не с каким-то, а с главным мушкетером страны, – не без иронии произнесла девушка. По всей видимости, этот человек не был ее кумиром.

– Он что, играл роль д`Артаньяна?

– Не стану отрицать, он был великолепен.

– Боюсь вас разочаровать, но я – не он.

– Да уж, конечно. Господи, но до чего же похожи!

– Я тоже сыграл недавно одну роль. И мне кажется, весьма успешно.

– И кого же вы играли?

– Психа, сбежавшего из клиники.

– Вы только не обижайтесь, но, по-моему, вы так и не вышли из этой роли.

Она обворожительно улыбнулась.

– Теперь мне придется обдумывать каждое свое слово.

– Для психа – это бесполезная трата времени.

– Вы правы, со временем у меня действительно большие проблемы.

– Ладно, оставим эту тему. Я не ушибла вас?

– Не знаю, я ничего не чувствую.

– Но ведь я задела вас. Вон и брюки испачкала.

Только теперь Михаил почувствовал, что ушиб все-таки был, но решил скрыть от собеседницы этот незначительный факт.

– Пустяки.

– Только не говорите, что вы меня разыграли.

– Ну что вы, как можно!

– Послушайте, – девушка впервые слегка смутилась, – это, конечно, ваше дело, но все же почему вы так странно одеты? Опять же эти манеры, голос… – каждую фразу она произносила с некоторой паузой, словно проверяя, что это за тип – по жизни такой, шутит, валяет дурака или с человеком действительно что-то случилось. – А может, выпрямь сюда из психушки, ну, того? Вам, такого не говорили?..

– Говорили, совсем недавно, на кладбище. Еще и часа не прошло.

– Надо же. Вы, часом, не вампир? Кусаться не будете? Или вы потрошите трупы? Прямо какой-то фильм ужасов с Франкенштейном.

Михаил улыбнулся.

– И об этом мне говорили.

– Где? – машинально произнесла девушка.

И они оба одновременно произнесли:

– На кладбище.

Они разом рассмеялись.

– У вас хобби такое или болезнь возраста?

– Мистика какая-то.

– Наваждение?

– Может быть. Я еще и сам во всем не разобрался. Вчера все было по-другому.

– Вчера был четверг – рыбный день.

– По гороскопу?

– По Минздраву. Нам, видите ли, фосфора не хватает.

– И что из этого следует?

– Мы не светимся в темноте. А это непорядок. Ночью нас трудно отслеживать, – только сейчас Михаил понял, что девушка шутит.

– Я вижу, страна заботится о своем народе.

– Ну если под страной понимать КПСС и КГБ, то конечно. Они без нас просто никуда. Куда мы, туда и они. Чуть ли не в постель с нами ложатся.

– Это вы так шутите?

– Это я демонстрирую, как сильно они нас обожают.

– А мне сказали…

– На кладбище?

– Да, что о политике говорить небезопасно.

– Сейчас все небезопасно, тем более стоять и рассуждать посреди проспекта. Вам в какую сторону?

– Я не знаю. Все вылетело из головы, – не меняя своего восторженного взгляда, тихо произнес Михаил, – но если откровенно, то я бы выбрал ваш путь.

– Мой путь вам не понравится, он никак не подходит к вашему наряду.

– Значит, вы направляетесь в будущее?

– Сейчас мне не до будущего, разобраться бы с настоящим…

– А я до встречи с вами страстно желал попасть в прошлое.

– Яснее ясного, иначе для чего бы вы так вырядились, – девушка улыбалась, но при этом она заметила, что от ее слов Михаил насупился. – Не обижайтесь. Это я так вас взбадриваю.

Михаил молчал.

– Выходит, я все же вас сбила… с пути.

– Скорее, помогли определиться с выбором.

– Выбор есть всегда, а вы что, потеряли свой путь?

– Я оказался на распутье, где нет ни названий, ни табличек.

– Это Малый проспект, вон и табличка висит.

– Это для вас проспект, а для меня – тупик.

– Тупик Коммунизма? – улыбнулась девушка. – Сегодня это самая популярная шутка. Для большинства граждан – злая шутка.

– Вы все время шутите. Это здорово. Только сейчас я понял, что именно вы и наставили меня на путь истинный. Спасибо.

– На здоровье. Не знаю, что вы имеете в виду, но будем считать, что нам по дороге. Правда, наряд ваш не для настоящего, но это дело поправимое.

Девушка еще раз критически оценила взглядом одежду Михаила, и на ее лице отразилось сожаление. О восторге не могла быть и речи.

– Сейчас так не одеваются, я уже заметил.

– По правде говоря, да. Ладно, садитесь в машину. Я уже опаздываю.

Какое-то время они ехали молча. Наконец Михаил нерешительно произнес.

– А ведь это мой настоящий облик, повседневный.

– Имидж такой или что-то с верой связанное?

– Все намного проще – это обычный наряд моего времени. Стиль респектабельного человека.

– Так, первую часть пропускаем, каждый живет согласно своим тараканам, начнем со второй. Значит, вы – респектабельный человек? – девушка сделала паузу и улыбнулась. «Если он шутит, пусть повеселит, если валяет дурака, хоть время займет, если здесь какая-то мистика, даже забавно» – пронеслось у нее в мыслях. В любом случае она желала общения с ним.

Сказать по правде, он ей понравился. Причем он понравился ей не чем-то конкретным, а в целом. Сейчас у нее был не самый лучший период в личной жизни. По большому счету, она была одинока и подсознательно давно хотела с кем-нибудь познакомиться. Но с ее избирательностью и завышенными критериями найти подходящего человека так и не удавалось. И вот наконец-то ей кто-то понравился.

– Да, статский советник коллегии министерства юстиции, департамент по внешним связям и морским делам.

– О-о-о! – искренне удивилась девушка. – Говоря проще, государев человек, министерский юрист?

– Согласно табели о рангах – это слишком просто.

– А что, табель о рангах действует и в наши дни?

– Вероятно, это понятие уже вошло в историю.

– Извините, не хотела обидеть. У меня с историей всегда были проблемы.

– Потому у людей и проблемы, что у них проблемы с историей. Шучу.

– Браво! Вы еще и шутить умеете.

– В моем положении только и остается, что шутить.

– Скажите, – хитро улыбаясь, поинтересовалась девушка, – а там у вас все так одеваются?

– Для нашего века – это очень приличная одежда.

– Для какого века?

– Для девятнадцатого.

– Не обижайтесь. Я, между прочим, тоже не прочь пощеголять в бальных платьях с кринолинами. Но при этом я знаю, что живу в своем веке. В таком наряде даже в театр не выйдешь. Мягко говоря, не поймут. А в вашем министерстве, я понимаю, это нормальное явление – одевайся, как хочешь, лишь бы дело не страдало?

– Шутите. Это не игра в девятнадцатый век и не моя бредовая фантазия. Так уж получилось. Хотите – верьте, хотите – нет. Но еще вчера я был в своем веке, а сегодня – в вашем.

Пауза затянулась.

– Еще вчера мое одеяние не выглядело странным.

– Так, сударь, вы обещали обдумывать каждую фразу.

– Я не забываю об этом ни на секунду. Только сейчас я понял, что прошлое – это лишь определение времени. По сути оно ничего не меняет. Люди живут настоящим. Прошлое ничему не учит и выглядит смешно, как и мой наряд. Каждое поколение изобретает свой велосипед. Вот представьте меня без этого наряда. Или в рыцарских доспехах. А ведь человек один и тот же.

– Лучше, конечно, в рыцарских доспехах. Сейчас мне просто позарез нужен рыцарь, – слегка смутившись, с улыбкой произнесла девушка. Затем добавила: – Мы живем настоящим, грустим о прошлом, надеемся на будущее. Тут я с вами согласна.

– Полагаю, что так. Сам человек мало что выносит из прошлого, разве что собственные воспоминания, чьи-то истории и какие-то вещи. А это всегда грустно… Как будто с кладбища.

– Вы уверены?

– Я лишь рассуждаю. Так всегда было. Если бы издали приказ: «Красную площадь перекрасить в зеленый цвет, а тех, кто покрасит ее, – расстрелять», люди бы задали только один вопрос. Как вы думаете какой?

– Почему в зеленый цвет?

– Вот именно! Моя трагедия никого не волнует. Упоминание о прошлом веке вызывает смех, словно я анекдот рассказал. Все разговоры идут только о сходстве с кем-то и моем странном одеянии. Только о том, как я выгляжу сейчас и что собой представляю в данный момент. Так что дело за малым – стать таким, как все.

– Это от отчаяния. Стать таким, как все, – дело нехитрое. Переоделся, и все… Вы ведь не такой, правда?

– Вы правы. У меня слишком много унаследованных принципов и правил. Это и есть мое прошлое, моя память. Я не могу просто переодеться и отказаться от прошлого. Я ответственен не только за себя, но и за тех, кто все это передал мне, чтобы и самому быть лучше, и все лучшее передать другим, чтобы в будущем помнили о нас, тех, кто жил в прошлом.

– Все так красиво и правильно. А кроме этого есть еще что-нибудь удивительное, эмоциональное и необдуманное в вашей жизни?

– До сегодняшнего дня не было.

– Но это же скучно!

– Думаю, теперь мне скучать не придется.

– Вы даже представить себе не можете, какой кавардак вы устроили в моей голове, и всего за каких-то пятнадцать минут.

Снова наступило тягостное молчание. Неожиданно девушка произнесла:

– Меня зовут Лиза.

– Не может быть!

– Да уж поверьте, – девушка улыбнулась.

– Невероятно! Вы даже не можете себе представить, насколько это приятно…

– Да что вы говорите?

– Да, так, – у Михаила на лице от волнения появились красные пятна и на лбу выступили капельки пота.

– Вы себя нормально чувствуете?

– Да-да, не беспокойтесь.

– Это связано с вашей девушкой?

– Нет-нет, это совсем иное… я как-нибудь расскажу вам эту историю… Это имя для меня особенное… Такие имена рыцари носили на своих щитах. Теперь моя очередь, меня зовут Михаил.

– На самом деле или только что придумали?

– Это мое настоящее имя.

– Странный вы человек, Михаил. А фамилия у вас есть?

– Михаил Иванович Петров.

– И фамилия у вас хорошая, как у Ульянова-Ленина во время конспирации. А отчество просто замечательное, как у меня, в реальной жизни.

– Вы шутите.

– Более чем серьезно, а вот вы ведете себя, мягко говоря, странно. Только никак не пойму, зачем вам это.

– И хотел бы слукавить, но не могу. Мне никак не избавиться от ужаса произошедших со мной перемен. Хочу говорить на отвлеченные темы – и не могу. Хочу рассказывать о себе, узнавать все о вас, но мозг мне не повинуется. У меня какое-то странное паническое состояние. Это произошло всего час назад, и мне еще никак не привыкнуть к мысли, что это действительно произошло, причем не с кем-нибудь, а со мной. Думаю, со временем все это пройдет, но сейчас… Не знаю, зачем говорю вам все это. Простите меня, бога ради.

– Давайте договоримся, Михаил, говорить друг другу не только правду, но и по существу. Для начала не надо истерик. Из всего того, что вы сказали, я ровным счетом ничего не поняла. И потом, я не люблю банальных, слащавых и неискренних фраз. А пустой болтовней меня вообще никуда не заманишь. Если хотите мне понравиться, не паникуйте и будьте самим собой.

– Вы знаете, о чем я только что подумал? Никогда не догадаетесь. Я представил себе ситуацию, когда, как у Герберта Уэллса, вы спокойно едете по своим делам и вдруг прямо перед вами появляется инопланетянин, эдакий проворный десятиметровый уродец необычайной силы, который хватает вашу машину в свои щупальца и с любопытством разглядывает вас своей сотней глаз. Вы трясете головой, говорите: «Чушь какая-то, этого не может быть».

– И-и?

– Он уходит, исчезает. Вы трясете головой, говорите: «Надо же такому привидеться»! И тем не менее выходите из машины осмотреть ее, нет ли там вмятин и царапин.

– Это вы обо мне?

– Это отвлеченный пример.

– Хочу заверить вас, Михаил, вы ошибаетесь. Я бы не пошла осматривать машину.

– Почему?

– Я бы умерла от страха.

Лиза весело рассмеялась.

– Это значит, что он бы произвел на вас впечатление.

– Как и вы, – улыбнулась девушка. – С одной лишь разницей. Ощущение с инопланетянином можно пережить на обычном современном аттракционе, а с вашим появлением может вся жизнь перевернуться.

– Я другое имел в виду.

– Да не переживайте вы так, я все поняла. Больше оптимизма, хотя для этого нужен несколько иной костюм.

– Что ж, у меня все впереди, только дайте шанс, и я постараюсь не разочаровать вас.

– Не надо стараться, будьте самим собой. Вы – какой сам собой?

– Наверно, я очень скучный, хотя и образованный человек.

– Что-то я не уловила связь.

– Образование – это богатство ума, воображения, фантазии.

По кислому выражению лица Михаил понял, что хвалил не то, что следовало. Тогда он добавил.

– Шутки веселее.

– Ну, допустим, образованностью в наше время никого не удивишь, скучным вас не назовешь, а вот, что у вас на уме, хотелось бы узнать.

– Самое ужасное заключается в том, что я не знаю, как мне сейчас поступать и что делать. Я, конечно, мог бы сказать неправду про наряд, про то, как мне комфортно и как я преуспеваю в обществе, которое совершенно не знаю, но я не стану этого делать.

– Скажите правду.

– Вы в нее не поверите.

– Попробую поверить.

– Я здесь никто. Ничего не сделал, ничем не отличился. Пришелец без прошлого и настоящего. Давайте лучше поговорим о вас. Это куда более интересная тема, чем мой наряд и моя персона.

– Нет уж, давайте договаривайте до конца.

– Повторяю, вы в это не поверите и вам это не понравится.

– Оставьте это мне самой решать.

– Хорошо. Я действительно перемахнул через сотню лет и оказался здесь. У меня нет ни документов, ни денег, ни жилья, ни родственников, ни друзей и ни малейшего представления об этой вашей нынешней жизни…

– Нашей жизни? А вы, значит, по-прежнему пытаетесь убедить меня, что прибыли сюда из другой жизни, из иного века?

– Я же говорил.

– Извините, Михаил, тут я была не права.

Лиза на минуту задумалась, затем продолжила:

– Значит, совсем недавно неведомые силы, назовем их так, оставили вас без всего, что необходимо человеку для нормальной жизни?

– Можно сказать и так.

– Что же вы там такое натворили, что оказались в чужом веке, без всего и на улице?

– На кладбище…

– Что ж, давайте попробуем поиграть в эту игру, время у нас есть.

– Время – это все, что у меня осталось.

– Итак?

– Не знаю. Человек я правильный и государственный, страну и работу свою люблю и полностью ими доволен, преступлений не совершал, ни в какие дела не впутывался.

– А на любовном фронте?

– Вот здесь у меня действительно была проблема. Я был влюблен в одну девушку, но все вышло как-то не так. Словно я пытался сесть не в свой экипаж.

– Но если на все взглянуть оптимистично, то в нашем с вами положении есть и позитивная сторона. Вы не женаты и вас оставили в живых. Девушка осталась в прошлом веке, а ее красивый жених сейчас сидит у меня в машине… В моем экипаже. Я хотела сказать, в том экипаже.

Лиза заразительно рассмеялась.

– Мне нравится это время. Здесь все шутят и улыбаются. У нас все было не так.

– Вот тут-то, Михаил, и начинается классика. Если народ шутит и смеется, значит, его дела столь плохи, что терять ему уже больше нечего.

– Вот поэтому со своим серьезным девятнадцатым веком я и оказался на кладбище, – он постарался поддержать веселый настрой девушки.