«Девианты» Танк Таня

— Я никаких договоров не подписывала! — отрезала Анжелика. — А вором добропорядочного гражданина может признать только суд!

— Анжелика Серафимовна, вы бы для приличия все-таки извинились перед людьми, — посоветовал Кузьмин. — Обожрали коллектив, а выставляете себя национальной героиней!

— Признаться, не ожидала, что мой родной коллектив окажется скопищем жмотов. Остается только поражаться, как несовершенна людская порода… Но предупреждаю сразу: если замечу хоть намек на дискриминацию, хоть тень какого-то недовольства, хоть один косой взгляд, я уж найду, как заставить вас вести себя прилично! — прошипела Анжелика.

— Да мы просто объявим вам бойкот, вот и все, — сказал Кузьмин. — Никто не заставит меня разговаривать с человеком, которого я не уважаю.

— Яночка Яковлевна еще как заставит! — ослепленная верой в покровительство начальницы, раздухарилась Крикуненко. — Вы все послушные марионетки в ее руках! Она переставляет вас как пешки, а надоест ей кто — смахнет с доски и руки отряхнет. Ваши судьбы, презренные, всецело в ее власти.

— Да что вы говорите, Анжелика Серафимовна! — хмыкнул Кузьмин. — У вас какие-то чрезмерно демонические представления о личности Яны Яковлевны и ее роли в истории.

Лично для меня ее мнение по всем вопросам, кроме рабочих, сугубо фиолетово. Да и по рабочим-то…

— Извините, Анжелика Серафимовна, но я тоже отказываюсь признать себя марионеткой Яны Яковлевны, — иронично произнесла Корикова, но тут же добавила: — При всем к ней уважении.

— А я-то и подавно плевала на ее заскоки! — поддержала митингующих Рыкова.

— Ах, не марионетки? Ах, плевали? Так и запишем, так и передадим! — паясничала Анжелика. — Вот и отыскались наши таинственные недоброжелатели! Саморазоблачились, так сказать! Интересно, кто из вас Кэп Грей? Вы, Антоша? Или вы, Алиночка? Или же эти пасквили на форуме — продукт вашего коллективного творчества?

— Я не Кэп Грей, это стопудово, — ответил Антон, заметно сбавив обороты.

— Аналогично, — сказала Алина.

— Да что вы к ним прикопались? В этой комнате любой может быть Кэп Греем, — опять подключилась Рыкова. — Всем ваша Яна Яковлевна как гость в горле.

— У меня в сети совершенно другой псевдоним, — на всякий случай поспешила засвидетельствовать Колчина. — И я никогда не пишу плохо об уважаемых людях.

— А я вообще на форумах не торчу, дел по горло, — пробормотал Вопилов, углубляясь в просмотр очередной анкеты на сайте знакомств.

— И я, и я, — поддакнули остальные.

Только Филатов не смог подтвердить своей благонадежности. Умаявшись за день, молодожен вздремнул прямо на стуле.

— Извините, задержалась в мэрии, — на пороге объявилась нарядная Яблонская с букетом белых лилий. — Юлечка, это тебе. Будь счастлива, детка. А что все такие смурные?

— Да так, одну свинью на чистую воду вывели, — негромко произнесла Рыкова.

— Какую свинью? — Яна насторожилась.

Зина только открыла рот, как Крикуненко бросилась к Яблонской и часто-часто заговорила:

— Бред, ложь, гиль! Не верьте ни одному слову этих клеветников! Подумать только, обвинить меня в несусветной низости! И ладно меня… Но вас, вас!

Яблонская вспыхнула, но ничего не сказала. А Крикуненко азартно продолжала, простирая к ней длани:

— Я их всех разоблачила! Сорвала маски с интриганов! Задушила заговор в зародыше! И готова сейчас при всех объявить, что Кэп Грей — это… это… это…

Но пока Анжелика устрашающе буравила всех по очереди выцветшими голубыми глазками, раздался тихий голос Кориковой:

— … это никто из нас. Кэп Грей только что отметился на форуме.

Любопытство было столь велико, что все, не стесняясь присутствия Яблонской, бросились к компьютерам. Лишь один Филатов остался на месте, смачно икнув во сне.

* * *

Cap Grey сообщал следующее:

«Продолжаю скорбную летопись бесчинств Яблонской. От надежных людей мне стало известно, что она собирается подвести под увольнение лучших журналистов „Девиантных“ — Кузьмина и Корикову. А поскольку работают они исправно, и докопаться к ним сложно, продумываются какие-то особо хитроумные шаги по их выживанию. И когда только эта Яблонская угомонится? Неужели она не понимает, что сама себе копает яму?»

Яна покраснела еще больше: информация таинственного недоброжелателя была чистой правдой. Только вчера она обсуждала эту тему с юристом «Девиантных», потом с Карманом, затем — с Кудряшовым и Серовой. А вечером звонила Карачаровой — посоветоваться, что делает в подобных случаях она. Правда, фамилии впавших в немилость журналистов Ольге она не назвала. Яна ревновала к «Эмским», и даже если бы опостылевшие Корикова с Кузьминым ушли от нее к Карачаровой, она расценила бы это как измену.

Но при всем при этом, ни с кем расставаться Яблонская не собиралась. Разговорами об увольнении она собиралась приструнить Алину и Антона, а заодно нагнать страху и на весь коллектив…

— Забавный топик, — заметил Кузьмин. — Что скажете, Яна Яковлевна?

— Что скажу? — Яблонская растерялась, но тут же взяла себя в руки. — Скажу, что не комментирую слухи.

— И снова вы уходите от прямого ответа, — махнул рукой Антон. — Мне как, начинать искать новую работу или нет? Знаете, я ведь в любую минуту могу написать заявление. Вы только скажите.

— Поддерживаю каждое слово Антона, — устало сказала Корикова.

— Вот и отлично! — воскликнула Крикуненко. — Яна Яковлевна, не удерживайте их. Подпишите им заявления, пусть чешут на все четыре стороны. Вырастили тоже звезд на свою голову! Пора спустить их с небес на землю.

— Спасибо за совет, Анжелика Серафимовна, — едко отвечала Яблонская. — Но я и не думала никого увольнять. Коллеги, кому вы верите? Этому писателю-фантасту, да еще и анониму?

— Который орудует буквально у вас под носом! — не унималась Крикуненко. — Провалиться мне на этом месте, если Кэп Грей не строчит свои гнусные поклепы прямо из этой комнаты! — и притопнула ножкой. И надо же, ее «рюмочка» действительно ушла в прореху линолеума.

— Будем считать провал засчитанным! — засмеялся Кузьмин, а Анжелика, косясь куда-то в потолок, пафосно зашептала:

— Что ты хочешь мне этим сказать, о всемогущий Зевес? Научи неразумную дщерь свою распознавать божественные знаки, вписанные тобой на скрижали бытия…

— Дурдом на выезде, — безапелляционно объявила Рыкова. — Ну не хочет Зевес с вами разговаривать! Зато я могу с легкостью перевести с божественного: никакого Кэпа Грея в этой комнате нет.

— Нет, есть! — настаивала Крикуненко. — Почему Алиночка сидела за компьютером, когда все ели бутерброды с кабачковой икрой? О, ничто не ускользнет от моего всевидящего ока! А почему Антоша по своему обыкновению не нажрался, пардон, с новобрачным и этими двумя? — она указала на Ростунова и Вопилова. — А потому что он, видите ли, был архизанят! Якобы срочно дописывал статью. Но это, право, смешно. Какая может быть срочность в пятничный вечер?

Яблонская нахмурилась:

— Что за статью вы писали, Антон?

— Я? Да так, есть одна задумка. Не хотел говорить раньше времени.

— Покажите.

— Зачем? Текст еще не готов.

— И все-таки я настаиваю.

— Нет, Яна Яковлевна, — и Кузьмин прямо посмотрел ей в глаза.

— Что? — Яблонская, похоже, не ожидала подобного неповиновения.

— Я сказал: нет, — повторил Антон.

— Как? Против тебя выдвинуты серьезные обвинения, а ты не хочешь оправдаться?

— Нет, не хочу.

— Вот как? А если я сейчас издам приказ о проверке содержимого твоего компьютера, и через полчаса мне на стол ляжет распечатка, что и когда ты писал в течение рабочего дня, а также какие Интернет-ресурсы посещал?

— Воля ваша, Яна Яковлевна, — с легкой издевкой отвечал Антон.

— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — угрожающе произнесла Яблонская и повернулась к Кориковой: — Надеюсь, Алина позволит мне посмотреть, чем она в последние полчаса занималась на компьютере.

— Нет, не позволю, — спокойно отвечала Корикова.

— Бунт на корабле! — заверещала Анжелика. — К ногтю их! На правеж!

— У меня нет от вас особых секретов, — продолжила меж тем Алина. — Но эта проверка оскорбительна. Вы не понимаете, что ли? И потом, не только мы с Антоном сидели за компами. Все время от времени отходили от стола. А некоторые и до сих пор в Интернете торчат, — и она перевела взгляд на Вопилова, который выпал из времени и пространства, разглядывая фото какой-то толстозадой мулатки в леопардовом бикини.

Яна сообразила, что по запальчивости пошла на поводу у Крикуненко, но давать задний ход было уже поздно. Она лихорадочно подыскивала, что бы сказать такого умного и весомого, как вдруг дверь отворилась, и в комнату вошла Серова.

— Простите за опоздание, — улыбаясь, пробормотала она. — Еле вырвалась с этого заседания! А где молодые?

Все поискали глазами героев дня и увидели безрадостную картину. Зареванная Юля в платье с обтоптанным подолом трясла за плечо забывшегося в пьяном сне супруга.

Было около двух ночи, но Антон не спешил покидать бар. Во-первых, до того, как лечь спать, ему обязательно было нужно переговорить с одним человеком. Во-вторых, несмотря на поздний час, на улице было душно, а здесь атмосферу разгонял кондиционер, и бармен наливал маслянисто-тягучую ледяную водку.

Каждые 10–15 минут на его телефон приходила СМС-ка с одного и того же номера. Антон безучастно читал их и тут же стирал, не отвечая. Да и чем он мог помочь несчастной по собственной воле Колчиной, которая опять, заливаясь слезами, смотрела «Джейн Эйр» подле пьяного вдрабадан мужа?

— Какие они все-таки дуры, — пробормотал он, сделав глоток водки и лишь взглянув на ломтик лимона на блюдечке.

«Нет, а что умного? Колчина при всей своей смазливости всего лишь ограниченная истеричка, озабоченная только тем, чтобы все у нее было не хуже, чем у всех. Корикова? Да, симпатичная. И к моральным качествам до недавних пор претензий не было: чуткая, искренняя, доброжелательная. Но все чары рассеялись в тот миг, когда милая Алиночка не стала отрицать, что подсыпала отраву в коктейль Серовой!

Или вот ту же Серову взять. Не красотка, если уж честно. Но какая-то изюминка в ней, безусловно, есть. Но что это за изюминка и под сколькими слоями она спрятана? И главное, как извлечь ее на свет божий? За какую ниточку потянуть?

Яблонская — вообще клинический случай. Ничего женского — кроме, пожалуй, истеричности. Комиссарша. Казнить нельзя помиловать. Интересно, она и в постели такая?»

Тут Антон тихо рассмеялся: к своим 27 годам он уяснил, что борзовитые девицы типа Яны бывают куда покладистее всех прочих, если к ним подкатывает некто подчеркнуто брутальный.

«Так, кто у нас еще остался? Ну, конечно, она, звезда моих очей, энигматичная чертовка Зинуля Рыкова. Но это разговор особый. Та еще штучка-то… Права Алинка. Все, еще 50 грамм и иду».

В полчетвертого утра он открыл дверь в незнакомый подъезд. Поднялся на третий этаж, всмотрелся в номера квартир, спустился этажом ниже. Позвонил в дверь. Никто не отозвался.

— Ну сколько же можно гулять? — с улыбкой проворчал Антон и присел на ступеньку.

Он опять подумал о Яне. Близок, близок тот час, когда придется с ней объясниться. И он в который раз подыскивал слова, с которых начнет важный разговор.

«„Яна Яковлевна, я давно хотел вам сказать, что…“ Чухня какая-то! С подобных фраз заводили свои многочасовые объяснения тургеневские герои — и то, если собирались дать барышне вежливый отлуп. „Яна Яковлевна, наверно, вы уже догадались, что…“ Опять не то! Скорее всего, она и не думала догадываться. Догадалась бы — давно была бы реакция. Яблонская не из тех, кто месяцами обдумывает информацию, выжидая подходящего момента, чтобы пустить ее в ход. „Случалось ль вам воображать, что…“ Боже, один высокий штиль в голову лезет…»

— Ой, кто здесь?!

Антон вздрогнул:

— Это я, не бойся. Заснул. Давно жду, устал.

— А зачем ждешь? Позвонить не мог, что ли?

— Да ну. Мне увидеть тебя хотелось.

— Ну, увидел, что дальше?

Мимо его носа прошествовали длинные ноги на высоченных каблуках. Он поднял голову — юбка заканчивалась где-то гораздо выше его носа.

Трижды повернулся в замке ключ. Потом еще столько же — во втором замке.

— Заходи.

Голос приглашающей звучал не слишком дружелюбно.

Антон переступил порог. Однушка не была вылизана до состояния стерильности, как, например, хоромы Колчиной. Но беспорядок, который предстал перед ним, был особого рода — порожденный ежедневным присутствием здесь самовлюбленной и прагматичной особы. Нигде не было видно ни мягких мишек, ни рамочек с фотографиями, ни тапок с пушками. Зато на спинке кровати (часть спальни прекрасно просматривалась из прихожей) висели три или четыре лифчика ярких цветов, а поодаль выстроился ряд туфель на высоких каблуках.

— Ну, что надо? — Рыкова развернулась по направлению к кухне. — Выпьем?

— Выпьем, — и Антон прошел за ней.

— Знаешь, я чисто случайно так рано вернулась, — продолжила Зина, доставая из холодильника наполовину пустую литровину белого мартини. — Ну, что у тебя ко мне за срочные дела? Не тяни кота за яйца.

— Зин, — Антон сделал паузу и выразительно посмотрел на нее, — ты фенотиазин еще из Чебоксар привезла?

— А что это такое? — без особого интереса спросила она.

— Ну, некоторые называют это аскорбинкой, — Антон засмеялся.

Зина стояла напротив него, облокотившись задом на кухонный гарнитур и вызывающе припав на одно бедро. Босоножек на шпильках она не сняла.

— Ну? — продолжил Антон. — Что-то у нас беседа не клеится.

— Не клеится? — Зина подмигнула ему и улыбнулась. — Знаешь, такие дела я предпочитаю решать в койке.

— А я предпочитаю идти в койку уже с решенными делами, — с лукавой улыбкой парировал Антон. — Ловко ты, красота моя, придумала. Решила чужими руками жар загрести. Алинка-то ведь так и не поняла ничего…

— Все она поняла. Потому и не разговаривает со мной, — буркнула Рыкова. — Не надо из нее святошу делать. На фиг нужно было кнопки в Светкины мокасины подкладывать, если ты вся такая порядочная?

— Кнопки? Это что-то новенькое.

— Ну, как-то она на Светку разозлилась. И вот, не придумала ничего забавнее! Не иначе как детство в заднице взыграло. Я таких вещей не понимаю. Какой смысл подлянки делать, если у тебя от этого жизнь лучше не становится?

— Идейная ты, — Антон махом уничтожил полкружки мартини. — Только чем твоя жизнь стала лучше после того, как Светку на «скорой» увезли?

— Так ведь не для себя, Антош, старалась. Для лучшей подруги. Но просчиталась. Не оценила Алинка моей находчивости. Сама зубами скрежетала, что Серова ей дорогу перешла да карьеру заела. Ну а когда я, как нормальная подруга, помогла ей разрулить проблему, начала от меня морду воротить. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…

— Ни фига себе, разрулила она проблему! Из-за какой-то ерунды чуть не отравила человека, — возмутился Антон.

— Ну уж и отравила, — усмехнулась Рыкова. — Ничего бы твоей Серовой не сделалось. Я знаю, сколько сыпать. Выверено путем проб и ошибок.

— А, так Светка не первая, кого ты угощаешь коктейльчиком?!

— Ну нет, обычно я коктейлями никого не балую, — Рыкова соблазнительно полуулыбалась. — Просто угощаю аскорбинкой и все. Нормально прокатывает. Но согласись, было бы глупо в разгар пьянки навяливать Светке витаминки.

— А не боишься ты кого-то сверх меры накормить своими пилюлями?

— Нет, не боюсь. Говорю тебе — знаю меру. С двух таблеток объект просто дуреет или ха-ха ловит. С трех могут уже и глюки приключиться. А четыре-пять — это если клиента нужно на энный срок убрать с арены событий. Конечно, если чел настроен целую упаковку умять, то тут я рекомендовала бы распорядиться насчет завещания…

— И где ты эту отраву раздобыла? — кровожадные байки Рыковой одновременно и возмущали, и очаровывали Антона.

— А у нас тогда фармзавод что-то не то нахимичил. Какая-то мелюзга траванулась слегка. Ну, эту партию было приказано отозвать из продажи. Да только пока они отзывали, я не будь дура, обошла несколько аптек и затарилась вкусняшкой.

Зинкина наглость была столь беспримерна, что Антон понял: прокурор из него вышел неважный. Отправляясь к Рыковой, он рассчитывал, что она будет отпираться, плакать, оправдываться… Словно прочитав его мысли, Зина сказала:

— Думаешь, мне стыдно, что ли? Ни фига не стыдно. У меня мотив был благородный — для лучшей подруги старалась. Много ты такой преданной дружбы видел?

— Преданной — от слова «предательство», — пробормотал Антон и добавил громко: — А раз ты так любишь Алинку, почему не рассказала ей всю правду про витаминки? Пока я ей глаза не открыл, она была уверена, что яд был в водке или в соке.

— И что она тебе ответила? Сразу на меня стрелки перевела?

— Нет, ничего не сказала.

— Ну вот видишь, какая она мать Тереза. А ты говоришь: сказать ей всю правду про витаминки. Да разве бы после этого она бросила их Светке в коктейль? Что ты, тут бы начались гамлетовские раздумья, рефлексия, самобичевание… А мне эти разговоры о высоком на фиг не были нужны. Вижу цель — иду к ней. Тем более, времени было в обрез. Да и Колчина постоянно на кухню свой нос совала…

— Алинка до сих пор места себе не находит.

— Ничего, найдет. И еще поблагодарит меня за то, что я ей дала пинок для ускорения. Месяц назад она была никем, а сейчас — ценный сотрудник с опытом редакторской работы.

— Да ведь ты слышала, Яблонская уволить ее хочет.

— Не уволит, — хитро засмеялась Рыкова. — Она думает, что играет с ней как кошка с мышкой, но совсем скоро все поменяется… Ну и мне, глядишь, что-нибудь с барского стола перепадет.

— Зин, что за язык Эзопа в столь поздний час?

— Язык и… что? — Рыкова зевнула сквозь улыбку. — Устала я, Антош. Спать хочу. Ну, в койку, что ли?

…На окнах в Зининой спальне не было ни штор, ни тюля, а из мебели, кроме кровати, имелись лишь гладильная доска, стул и зеркало в полный рост, которое стояло прямо на полу. И все — ни компьютера, ни полки с книгами, ни горшка с кактусом. Дожидаясь выхода хозяйки из ванны, Антон развалился на стуле, расстегнул рубашку и попытался войти в образ очень порочного мачо.

— Я жутко развратен, невероятно испорчен, неимоверно искушен, — вслух внушал он себе. — Рокко Сиффреди в сравнении со мной жалкий недомерок, а Уоррен Битти закомплексованный девственник. Самые красивые бабы укладываются передо мной штабелями, а я их осчастливливаю по очереди. Я мега-турбо-супермачо!

Но в результате медитации Антон не только не почувствовал прилива уверенности в себе, но, наоборот, ощутил такую робость, какую редко испытывал даже на заре сексуальной карьеры. Однако переживал он зря. Выйдя из душа, Рыкова без всякого стеснения сбросила халат (самый обыкновенный, из полотенечной ткани, никаких шелков) и абсолютно голая навзничь упала на кровать. Проделала она это так, будто в комнате никого не было.

От подобной естественности Антон впал в легкий ступор. Не понимая, что ему делать дальше, он продолжал сидеть на стуле. Рыкова же похлопала по матрасу, указывая ему на место рядом с собой и, зевая во весь рот, сказала:

— Других лежачих мест у меня нет. Если конфузишься — спи сидя. Я только голая нормально высыпаюсь, и ради тебя менять привычки не намерена. Только не вздумай ко мне лезть — огребешь звездюлей по полной.

Несмотря на поздний час и немалый литраж выпитого, рядом с обнаженной особой Антону засыпалось плохо. Хорошенько рассмотрев Зину, он удивился тому, как изменилось ее лицо после того, как с него исчез макияж. Вместо черных, точно лаковых, бровей — редкие серые полоски, вместо длинных ресниц — невыразительные шатенистые «щеточки». «Так она не брюнетка? Неожиданно… А четвертый размер груди куда делся? Здесь от силы второй. А, понятно, все дело в этих бесовских лифчиках», — и Антон покосился на развешанное на спинке кровати белье.

И все же спящая была хороша. Антон осторожно провел пальцем по ее лицу, повторяя его черты, затем спустился на шею, потом — ниже…

— Отвянь, — сквозь сон пробурчала Рыкова и повернулась к нему задницей.

Вздохнув, Антон накинул на нее простынку.

А за завтраком (кофе без сахара и сигареты) Рыкова беззлобно над ним насмехалась:

— Ну и фофан ты, Кузя. Женилка, что ли, не фурычит?

— Фурычит, Зин, и отменно. А вот от тебя я подобной холодности не ожидал. Рядом такой парниша, а она дрыхнет как сурок!

Лицо Зины погрустнело:

— С Алинкой-то мне что делать? А, Антош? Она ведь со мной уже месяц не разговаривает. Смотрит как на пустое место.

— О чем печаль, Зин? Ты же крутая. Плюнь и разотри.

— На всех бы плюнула, только не на нее. Такой подруги у меня никогда еще не было…

Вместо ответа Антон осторожно вынул у нее из руки чашку и с большим удовольствием поцеловал в пахнущие кофе губы. Но удовольствие быстро переросло в недоумение, поскольку никакого воодушевления его действия у Зины не вызвали…

* * *

Утром в понедельник на двери «Девиантных» появилось объявление: «Уважаемые коллеги! Ввиду профилактического осмотра коммуникаций просим не задерживаться на рабочих местах по истечении официального рабочего времени. Администрация».

— Поумнее отмазки не могли придумать? — хмыкнул себе под нос Ростунов. — Ясен пень, по компам будут шарить, компромат искать.

И, убедившись, что поблизости никого нет, закрасил в слове «осмотра» буквы со второй по пятую, а также вымарал «коммуникаций» и «не».

— Так-то оно больше соответствует действительности, — пробубнил он.

В редакцию вошла Юлечка Колчина. После уикенда, проведенного с молодым мужем, она отнюдь не выглядела счастливой.

— Юляха, у тебя есть немного времени, чтобы кое-что подчистить на своем компе, — подколол молодую Ростунов. — Советую убить фотки голых Дэниэла Рэдклифа и Димы Билана…

— Голых?! — пропищала Колчина. — Чья бы корова мычала… Лучше бы о своей коллекции порнухи позаботился бы. А что, компы будут смотреть?

— Однозначно, — с видом эксперта Леха качнул немытой головой. — Яблонской все неймется, хочет Кэпа Грэя найти.

— Но неужели ты правда думаешь, что это кто-то из наших?

— Конечно! И я даже знаю, кто, — ухмыльнулся Ростунов. — Анжелика Серафимовна Крикуненко собственной персоной. Только ты ей не говори, ладно? Дико склочная баба. А Яблонскую она еще со времен Черепа ненавидит.

— Ненавидит? Да она от Яны Яковлевны часами не вылезает. Предана ей как Пятница Робинзону, — в разговор включилась только что подошедшая Корикова.

— Держитесь подальше от таких преданных Пятниц, — покровительственно произнес Ростунов. — Если не желаете, чтобы потом эти Пятницы вас заложили как Иуда Христа.

— А что, Лех? Что-то в твоей теории есть, — Алина посмотрела на него с интересом. — Вот Анжелика доказывает, что Кэп Грэй — это Кузьмин. Но ведь Кузьмин Яблонской всю правду-матку в глаза лепит. Он не скрывает своего лица. Какой ему смысл анонимно на форуме ядом брызгать? Нет, это отжигает тот, кто по каким-то причинам не решается открыто высказать Яблонской правду.

— А кто не решается? — продолжил ее мысль Леха. — Кто-то из ее прихвостней!

— Кто у нас прихвостни? Давайте сверим списки, — к дискутирующим присоединился Кузьмин.

— Кто-кто? Крикуненко да Кудряшов! — выпалил Ростунов.

— Нет, это точно не Олег, — негромко сказала Алина. — Не спрашивайте, почему. Просто поверьте.

— А я и не думал на Викторыча! — забрызгал слюной Леха. — Стопудово, это баба Анжела! После ее крысятнических заходов никто не заставит меня поверить в ее высокие нравственные устои! И вообще…

— Стоп-стоп-стоп, — перебил разошедшегося оратора Кузьмин. — А слона-то мы и не заметили! Что скажете насчет Серовой?

— Серова??? — разом переспросили все.

— Да, Серова. Если следовать Лехиной теории о преданности и предательстве…

— Да ну, не может быть! — горячо возразила Алина. — Да ты вспомни, как Светка всегда Яблонскую перед нами защищает! И когда Яна истерит, Серова с ней цацкается как самая преданная нянька. Типа личный психотерапевт.

— Нет, сынок, это фантастика, — заключил Ростунов.

…Непривычно рано изгнанные из редакции, «девиантовцы» не захотели расходиться, а отправились в ближайшую кафешку. Своим внимание тусовку не почтили только Крикуненко и Филатов, который, не сказав жене ни слова, укатил в неизвестном направлении. Не было здесь и Серовой, которую Яблонская попросила задержаться.

Перекинувшись идеями по поводу того, что сейчас происходит в редакции, все вдруг вспомнили, что есть еще одна прекрасная тема для светской беседы — недовольный вид молодоженов.

— Юль, ну что? Как свадьба прошла? Много подарили? — Колчину забросали вопросами.

Юлечка, уминая третий шарик мороженого, вздохнула:

— Я рождена под несчастливой звездой. Мой муж оказался пьянью и грязным животным.

— Поподробнее, поподробнее…

— Ну что? Нажрался, как свинья, — Юля притязала на роль Прекрасной Дамы, но выражаться могла только в двух стилях: быдляцко-вульгарном и слащаво-штампованном. — Домой привезла не мужа, а дрова. Полночи продрых на диване, не раздеваясь, а потом, скотина, начал исполнения супружеских обязанностей требовать. Я его послала, а он разорался и свалил куда-то.

— Типичная первая брачная ночь, — заметила многоопытная Рыкова.

— Ну а потом, Юль, вы… все же были счастливы? — подколол новобрачную Вопилов, но та, не заметив шпильки, простодушно отвечала:

— Да нет, Влад, все времени не было. Половину субботы он дрых после вчерашнего. Проснулся — со мной не разговаривает. Пожарил себе яичницы с колбасой и перед телеком засел. А потом к нему свидетель пришел — ну, вы все видели этого алкаша. Мой благоверный тут же в гараж засобирался, машину чинить. А явился в час ночи, и снова на рогах!

— Обалдеть! — с нарочитым сочувствием сказала Рыкова. — Ну а в воскресенье, я надеюсь, ты лишилась девственности?

Колчина сделала страдальческую гримасу и промолчала. Но Вопилов настоял на продолжении монолога.

— Ну что? — опять завела Юля. — С утра не похмелялся, не жрал ничего, только кофе выпил и с грушей полчаса попрыгал. А, я вам не сказала, он же ко мне свою грушу боксерскую перевез! А потом опять старую песенку завел. Вынь да положь ему…

— Ну а ты как думала? На фиг замуж-то выходила? Чтобы мозги Димону компоссировать? — отчитал ее Вопилов.

— Извини, Влад, но ты ничего не понимаешь в женской психологии, — зашмыгала Юля носом. — Не забывай, что у меня остался осадок после пережитого в пятницу и субботу. И чтобы получить от меня…э… любовь, муж должен загладить свою вину. А это не меньше недели.

— Ни фига себе! — воскликнул Ростунов. — Такими темпами нашему Димону никогда не добиться от тебя того, чего добился Коля Остен-Бакен от польской красавицы Инги Зайонц.

— И еще, Леш, — менторским тоном продолжала Колчина. — Как я могу быть близка с человеком, в котором начисто отсутствует культура и рыцарское отношение к даме?! Представляете, он икнул при мне, а когда смотрел телек, то задрал майку и почесал себе пузо!

Все покатились со смеху, а Рыкова бросила рассказчице:

— А ты у нас, конечно, фиалками какаешь!

— Да я вообще не ка… Все, больше я вам ничего не расскажу! — истерично выкрикнула Колчина.

— Да мы уж и так все поняли, — хмыкнула Зина. — У тупых людей и разборки скучные. Даже поржать не над чем.

— Да??? — отвечала Колчина сквозь слезы. — А что бы ты запела, если бы муженек вдобавок ко всему спер у тебя свадебные деньги? А?

— Что, прямо все унес? — заинтересовался Вопилов.

— Не все, но половину точно, — всхлипывая, поведала Колчина. — И опять свалил куда-то…

— Куда-куда? По бабам пошел, — переглянулись Вопилов с Рыковой и громко захохотали.

— Да пошли вы…! — и Колчина бросилась вон из кафе.

— Ну все, хорош, — улыбаясь, Кузьмин запоздало урезонивал шутников. — Димон, конечно, неправ, но и Юлька тоже клинический случай. Пузо он, видите ли, почесал! Ну, бабы…

* * *

А на следующий утро Яблонская начала всех по очереди вызывать к себе в кабинет.

— Месье Алкаш? — процедила она, едва ее порог переступил Вопилов. — У вас, я вижу, свободного времени много. Сайты знакомств активно штудируем, на порноресурсах — извините за каламбур — почетный член, на форум всякую чепуху пописываем… Что ж, в таком случае я вменяю вам в обязанности редактуру еще и пятничных полос. Примите работу у Серовой. Следующий!

Порог переступила Корикова.

— Мадам Смарт? — «приветствовала» Яблонская Алину. — Неординарная вы наша! Только вот грамоту до сих пор усвоить не можете. А так хоть завтра в главные редакторы! — Яна презрительно расхохоталась и сказала, как отрезала: — Вы не оценили моего к вам особого отношения. Что ж, я не навязываюсь. Но уж не обессудьте, дорогая, перевожу вас обратно в корреспонденты.

— Какое еще особое отношение? — пробормотала обескураженная Алина.

— Не желаю ничего объяснять. Следующий!

В кабинет вошел Ростунов.

— Рада приветствовать господина Говнюка, — Яблонская скривилась в ядовитой улыбке. — Не оправдывайся, мне все известно! Но знаете что, уважаемый? Любишь не любишь, да почаще взглядывай. Минус тридцать процентов за июнь! Позовите Рыкову.

— Госпожа Черная Орхидея? Она же Мисс Рикки? — глумливо завела она, когда Зина приблизилась к ее столу. — Значит, вам не дает покоя, что я пару раз в магазин сбегала да с подружкой на пять минут пересеклась? Минус сорок процентов премии за июнь! И последнее китайское предупреждение. Следующий!

В кабинет ворвалась Крикуненко и сходу затараторила:

— Не верьте ни одному их слову! Эти люди ненавидят вас и завидуют мне!

— И вы, Мадемуазель? — грустно заметила на это Яблонская. — Чувствовала, что неспроста вы около меня третесь, да не прислушалась к своему внутреннему голосу… Значит, я, по-вашему, ограниченная и невежественная? Знаете, не ходите больше ко мне пить чай.

— Ложь, ложь, ложь! — на автопилоте проверещала Анжелика, но вдруг остановилась и вкрадчиво зашептала, то и дело оборачиваясь на дверь: — Помилуйте, а как же информация о жизни трудового коллектива? Последние известия из гущи событий? Экспертные мнения ярчайших представителей фронды?

Страницы: «« ... 1314151617181920 »»

Читать бесплатно другие книги:

В этой книге единственный ученик А. Стрельниковой, Михаил Щетинин, представляет читателям самое подр...
Игорь Исаев родился и вырос в Баку, учился в Киеве, долгое время живёт в Москве.В первом сборнике ав...
Юрий Герт – автор романов "Кто, если не ты?", "Лабиринт", "Приговор", "Ночь предопределений", "Семей...
Воры в законе, положенцы, авторитеты, правильные зеки, честные арестанты, братва, малолетки, женщины...
Когда приходит истина? Когда появляется спасительный навык отделять зерна от плевел, иллюзии от идеа...
Комфортность пребывания в загородном жилище однозначно определяется уровнем благоустройства дома и у...